Реферат Политические и правовые учения в Западной Европе в средние века 2
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
от 25%
договор
Содержание
Введение ………………………………………3 – 5
Вариант 5. Политические и правовые учения в Западной Европе в средние века.
5.1.Теократические теории в средние века…………………….…6 – 9
5.2.Средневековые ереси, доктринальная характеристика, политические, правовые и нравственные идеи………………….... 9 – 12
5.3. Политико-правовая концепция Фомы Аквинского и Марсилия Подуанского………………………………………………………… 12 – 18
5.4. Характеристика политико-правовой идеологии средневековых юристов……………………………………………………. 18 – 22
Вариант 15. Политические и правовые идеи в Западной Европе в первой половине 19 в.
15.1. Английский либерализм…………………………………… 23 – 29
15.2. Французский либерализм………………………………….. 29 – 35
15.3. Немецкий либерализм……………………………………… 35 – 38
15.4. Политико-правовые воззрения идеологов социализма. Теория политизма О.Канта…………………………………………. 38 – 48
Заключение ………………………………………49 – 51
Список используемой литературы …………….. 52
Введение
Падение Западной Римской империи (476 г.) завершило период истории Древнего мира и положило начало истории средних веков. В странах Западной Европы периода раннего средневековья (V–Х вв.) постепенно складывался сословно-феодальный строй. К IX–Х вв. Западная Европа раздробилась на множество мелких феодальных государств, почти не зависимых от центральной власти королей и императоров. Сложились иерархическая структура землевладения, связанная с отношениями сюзеренитета и вассалитета, а также сословный строй. Каждое сословие занимало в феодальной иерархии строго определенное место, права (привилегии) и обязанности предопределялись местом в этой иерархии: от привилегированного дворянства, особенно высшего, до обремененного массой повинностей крестьянства. Особое место в феодальном обществе Западной Европы занимала католическая церковь. Церкви принадлежало около трети земель, население которых находилось в феодальной зависимости. Сама церковь была организована по феодальному образцу по принципу строгой иерархии, на монархических началах возглавлялась римским папой. У католической церкви были свои суды, вооруженные силы; ряд норм, установленных церковью, имел юридическое значение (каноническое право). Духовенство было привилегированным сословием феодального общества, а церковь – важной частью феодальной структуры. В период феодальной раздробленности католицизм был единственной силой, объединяющей западноевропейский мир. Будучи мощной экономически и политически, церковь играла господствующую роль в идеологии средневекового общества. Отсутствие резкой границы между рабовладельческим и феодальным обществами давало возможность использовать апологетику рабства для оправдания крепостничества. Мировоззрение средних веков было богословским, теологическим мировоззрением. Античные культура, политика, этика, искусство высокомерно отвергались церковью как языческая премудрость, ненужная, а то и вредная в свете учения Христа. Занятия философией допускались только в школах, созданных церковью, функционировавших под ее руководством и контролем; поэтому школьное (схоластическое) знание и образование были богословскими от начала до конца. Одной из центральных проблем схоластики было соотношение веры и разума, религии и философии; проблема безоговорочно решалась в пользу веры и религии, догматы которой не могут быть опровергнуты разумом и не требуют философского подтверждения. Высшим и чуть ли не единственным источником истины признавалось священное писание, тексты которого были исходным пунктом и важнейшим аргументом в схоластических рассуждениях, причем схоластика ориентировалась даже не столько на св. писание, сколько на догматы официального вероучения католической церкви, опирающиеся на строго определенные и истолкованные тексты. Церковь и религия стремились заполнить всю жизнь человека средневекового общества. Церковь принимала человека при рождении и напутствовала на смертном одре; даже будущая жизнь каждого христианина была в его руках, поскольку молитвы могли облегчить участь души в загробном мире. В таинстве исповеди церковь следила за каждым поступком, словом и даже мыслью верующего, руководила каждым его шагом, держа в состоянии постоянного страха за участь души. Колокольным звоном отсчитывались часы каждого дня, времени труда и отдыха; постами и праздниками – дни в году, время начала сельскохозяйственных работ и их конца. Огромные, богато украшенные храмы потрясали психику человека; торжественное богослужение, музыка и пение брали в плен его воображение. Чудодейственные иконы и мощи святых считались лучшим средством от всех болезней, а крестоцелование и клятва на Библии – наиболее верным средством обеспечения сделок. Вероотступничество было тягчайшим уголовным деянием, а лишение причастия – одной из самых суровых правовых санкций. Церковь была местом, где свершались важнейшие события в жизни человека – свадьба, крещение детей, отпевание родных и близких, и она же, наконец, была местом, куда можно было спрятаться от преследования, спасая свою жизнь. Идеологическое господство религии и церкви обусловило то обстоятельство, что основные направления политико-правовой идеологии феодального общества Западной Европы выступали в религиозном облачении. Общей идейной основой всех политических и правовых доктрин средневековья были религиозные представления, тексты св. писания. Идеологи господствующих классов-сословий ссылками на Библию стремились обосновать сословное неравенство, привилегии феодалов, зависимое положение крестьян. Этой цели служили тексты о “покорности рабов своим господам”, “богоустановленности власти”, “непротивлении злу насилием”, содержащиеся в Новом завете. Крестьянство и горожане свой протест против феодального строя выражали в еретических движениях. Вторая половина XIX в. в Европе (прежде всего в Западной Европе) отличается рядом характерных черт. Во многих странах континента достаточно прочно утверждаются буржуазные порядки. Дальнейшее развитие получает капиталистическая рыночная экономика со своей сложной инфраструктурой. Внедряются в жизнь институты, обеспечивающие включение в политический процесс все более широких слоев населения. Происходит постепенная демократизация этого процесса. Крепнет движение за расширение политических и социальных прав личности, за установление всеобщего избирательного права, и оно добивается определенных успехов. На общественную арену в качестве самостоятельной организованной силы выходит пролетариат, создающий свои профсоюзы, партии, прессу и активно отстаивающий собственные классовые интересы. Все отчетливей главная линия идеологического противостояния начинает проходить не между адептами старого, феодально-монархического режима и сторонниками буржуазного строя. Теперь она разделяет лагерь приверженцев данного строя и сторонников социалистических преобразований. Это, однако, не значит, что в политико-правовых взглядах тех, кто так или иначе выступал за сохранение status quo, имело место полное единство, напротив. Разброс политико-правовых представлений в их среде был весьма велик: от либерально-демократических до элитистских, авторитарных и т.п. Столь же неоднородной являлась мировоззренческая основа таких представлений. XIX в. унаследовал от века XVIII понятие поступательного движения человечества. Идея прогресса, т.е. мысль о закономерном переходе от низших форм цивилизации к более высоким и совершенным ее формам, присутствовала и давала себя знать в общетеоретических позициях многих тогдашних исследователей государства и права. Век Просвещения передал также своему преемнику идею рационального устройства мира, убеждение в могуществе человеческого разума, способного постичь тайны природного и социального бытия. Конечно, не каждый теоретик государства и права выступал (в интересующий нас сейчас период) под знаменем рационализма, был преисполнен познавательного оптимизма и проч. Но, во всяком случае, несомненно, что в XIX в. рационалистические установки в целом весьма основательно вошли в ткань обществоведения. Влиятельным интеллектуальным движением на протяжении всего XIX в. был позитивизм. Возник он не случайно, став своеобразной реакцией на неспособность господствовавших прежде спекулятивных философских систем решить проблемы, выдвинутые бурным развитием производительных сил, технических знаний, наук о природе и обществе. Его родоначальники и их последователи старались отбросить «метафизические» конструкции (традиционную философию, идеологию и т.п.) и заняться изучением лишь сугубо эмпирического материала. Они полагали, что только посредством «беспредпосылочного» оперирования одними лишь «чистыми» фактами можно построить подлинную общественную науку, в том числе - учение о государстве и политике, юриспруденцию. Причем такую же точную и достоверную науку, как естествознание. Во второй половине XIX в. в целом усилился ток, шедший от естественных наук к социальным. Прежние лидеры - дисциплины физико-математического цикла - уступали свое место биологии. Вот почему большое влияние на общественную мысль оказала, в частности, эволюционная теория, которая сделалась господствующей фактически во всем естествознании. Привлекательностью для обществоведов обладали идеи организма. Организм давал возможность мыслить и анализировать различные социальные объекты не по модели машины, стабильного механического агрегата, но как целостные динамичные, изменяющиеся и развивающиеся образования со свойственными им определенными жизненными циклами и функциями. Панорама интеллектуальной жизни второй половины XIX в. будет неполной без упоминания таких явлений, как попытки возвысить авторитет иррационализма, распространение религиозно-философских и религиозно-политических доктрин, обоснование исторического пессимизма, проповедь расизма, культа силы и борьбы и т.д., эти явления заметно усилились в последние десятилетия XIX в.
Вариант 5. Политические и правовые учения в Западной Европе в средние века.
5.1.Теократические теории в средние века
Католическая церковь, возглавляемая римским папой, притязала на решающее участие в политической власти. Заметных успехов в этом она добивалась в периоды, когда власть королей и императоров слабела из-за феодальных раздоров, а на папском престоле оказывались сильные политики. Наиболее острым спорным вопросом между духовной и светской властями был вопрос об инвеституре (право назначения епископов и аббатов). Порой острыми оказывались вопросы посвящения (помазания на царство) того или иного короля либо императора.
Могучим средством воздействия церкви на непокорных ей феодалов был интердикт (запрещение совершать богослужения и религиозные обряды, налагаемое на отдельных лиц, страну, город), отлучение от церкви, освобождение подданных от присяги. Римским папой, достигшим заметных успехов в утверждении верховенства церкви, был Григорий VII (ок. 1021—1085, папа с 1073 г.). В сочинении "Диктат папы", составленном окружением Григория VII, утверждалось, что римский папа имеет власть над всеми государями, наделен правом судить и смещать их, ему полностью принадлежит инвеститура. Спор папы Григория VII и императора Генриха IV об инвеституре перерос в острый конфликт, в результате которого отлученный от церкви и низложенный император был вынужден пойти с покаянием в Каноссу, где находилась резиденция папы.
Наивысшего могущества католическая церковь достигла при Иннокентии III (1160—1216, папа с 1198 г.), объявившим себя не только наследником апостола Петра, но и "викарием Иисуса Христа". При Иннокентии III было образовано независимое церковное государство (Папская область), короли рассматривались как вассалы папы, а епископы были включены в общую ленную систему.
Притязания церкви и духовенства на светскую власть обосновывались теократическими теориями. Суть этих теорий сводилась к тому, что государство занимает подчиненное по отношению к церкви положение, из чего следует, что светские правители должны быть подчинены церкви не только как простые верующие, но и в ряде отношений по осуществлению политической власти.
В обоснование использовались доводы Августина Аврелия, теория "нравственного закона", согласно которой церкви принадлежит право оценивать и "судить" действия императора не только как христианина, но и как носителя власти.
Широко распространены были "теория двух мечей", основанная на произвольном соединении и толковании цитат из евангелий (император получает свой меч от церкви и поэтому должен служить ей своим мечом), и "теория солнца и луны" (как луна получает свой блеск от солнца, так королевская власть заимствует свой блеск и авторитет от папы).
Церковью использовались различные фальшивки - например, "Дарение Константина" (подложная грамота от имени императора Константина I, который будто бы еще в IV в. передал римским папам власть над Западной Римской империей) и "Лжеисидоровы декреталии" (где говорится, что короли и императоры еще с первых веков христианства подчинялись папам как преемникам Христа и апостола Петра).
Для обуздания строптивых сюзеренов церковь иногда взывала к их вассалам, освобождая от присяги верности, призывая к свержению "тирана". Эту тираноборческую идею обосновывал в своих трактатах английский богослов, историк и юрист Иоанн Солсберийский (1115/1120 — умер в 1180 г.) [1; 47 - 48].
Иоанн Солсберийский, епископ Шартрский, был учеником знаменитого философа Пьера Абеляра. Его труд «Поликрат» («Вседержитель»), написанный в 1159 г., стал сенсацией в Европе. Свыше столетия, вплоть до появления трудов Фомы Аквинского, «Поликрат» на всем Западе считался самым авторитетным трудом по государствоведению. Мировоззрение Иоанна Солсберийского, подобно всем мыслителям Высокого средневековья, носило теологический характер. К исследованию политических вопросов он впервые применил холастический метод, использовавшийся средневековыми юристами в изучении и преподавании римского права. Иоанн попытался собрать воедино и критически сопоставить все известные к тому времени политические теории и тексты. Этот метод оказался плодотворным для конструирования понятийного аппарата государствоведения. Для аргументации теоретических выводов Иоанн широко использовал эмпирические данные. Один из примеров соединения теоретического и эмпирического методов исследования - проблема выбора короля при пресечении династии. Для решения этого вопроса Иоанн обратился к эпизоду из библейской истории - выборам Иисуса Навина - и благодаря ему аргументировал необходимость вмешательства церкви в процесс формирования высших органов государства. Понятие главы государства. Важнейшее открытие Иоанна - использование латинского слова «принцеп» «государь») для обозначения не только конкретного правителя или конкретной должности, но и правителя вообще. В римских сочинениях классического и постклассического периода это слово означало римского императора. В последующие века этот титул присвоил себе император франков, еще позже его узурпировали другие короли, а потом и папа, но всегда он использовался для обозначения только одного лица или должности. Вот почему в борьбе между папой и императором каждой стороне важно было присвоить себе титул принцепса. Иоанн Солсберийский впервые применил этот термин для обозначения главы государства. Иначе говоря, он ввел общее, абстрактное понятие. Иоанн определял сущность государя (принцепса) как публичную власть, действующую на определенной территории. Подданные государя составляли «res publica» (сообщество). Таким образом, Иоанн еще не отделял публичную власть от ее носителя и подвластных (понимание этого различия сложилось гораздо позже). Иоанн Солсберийский возводит звание государя непосредственно к Богу. Иоанн Солсберийский различал два типа государей. Государи первого типа правили согласно закону, праву и справедливости и «принципу общего блага». Государи второго типа правили силой, преследуя только свои порочные цели, они были тиранами, которые превратили законы в ничто, а людей - в рабов. Однако Иоанн не только противопоставляет эти типы правителей, но и находит между ними нечто общее. И законопослушный король, и тиран наделен властью от Бога. Жестокость тирана люди должны воспринимать как наказание, идущее от Бога. Законам тирана нужно подчиняться. Бог «использует наше зло для Своих благих целей. Поэтому и правление тирана благо, хотя нет ничего хуже тирании». Признание Иоанном Солсберийским фундаментального единства противоположных норм - правления с опорой на закон и правления с опорой на силу, причем и то и другое приписывалось Божьей воле, - стало основой позднейших теорий западной политической науки. Право народа на восстание против тирании. Теория Иоанна вышла за пределы традиционного для христианства смирения с властью. С его точки зрения, дурной правитель имеет не больше шансов избежать суда Господня, нежели дурные люди. Если подданные терпеливы, то Господь рано или поздно избавит их от тирана и накажет его. Но если тиран приказывает подданному поступать против веры, то подданный не только имеет право, но и обязан ослушаться: «Если государь сопротивляется и противостоит Божьим заповедям и желает заставить меня участвовать в войне против Господа, тогда в полный голос я должен возразить, что Бога следует предпочесть любому человеку на земле». Более того, Иоанн обосновывает право, и даже обязанность тираноубийства: «Убить тирана не только законно, но и правильно и справедливо. Ибо всякий, кто поднимает меч, заслуживает от меча и погибнуть. А кто же поднимает меч, как не тот, кто узурпирует его по собственному безрассудству и не получает власть пользоваться им от Бога. Поэтому закон справедливо вооружается против того, кто обезоруживает законы, и публичная власть яростно обрушивается на того, кто хочет ее свести на нет. ... нет преступления более тяжкого, чем преступление против самой Справедливости. Поэтому тирания - не просто общественное преступление, а, если такое возможно, преступление более чем общественное». Вместе с тем следует учитывать, что оправдание Иоанном тираноубийства носило, скорее, характер предупреждения, но не конкретного совета убийцам. Его образ тирана - не доводы в пользу тираноубийства, а противопоставление справедливому правителю. Свои теоретические выводы Иоанн подкреплял многочисленными примерами из библейской и древней истории, справедливо опасаясь прибегать к современным реалиям. Органическая теория государства. Иоанн Солсберийский впервые ввел в европейскую мысль органическую теорию светского политического строя. Государь уподоблялся им голове, сенат - сердцу, судьи и правители провинций - глазам, ушам и языку солдаты - рукам, земледельцы - ногам. Аналогия эта доводится до того, что финансовые чиновники и хранители королевской казны уподобляются желудку и кишкам, «которые, если они переполнены из-за чрезмерной жадности и слишком цепко удерживают свои накопления, порождают бесчисленные и неизлечимые болезни, так что через их недуг гибель грозит всему организму». Понимание государства как единого организма, подобосущного природе, подразумевало, что политическое управление должно осуществляться в соответствии с законами природы, т.е. разумно. Природа разума требует от короля править согласно праву и справедливости. Был и еще один важный аспект теории Иоанна Солсберийского. Он разделял мысль Амвросия Медиоланс кого и Августина Блаженного о принадлежности христианина одновременно к земному и духовному царству. Это два различных политических сообщества. Однако мирское сообщество - государь и все его подданные и являются членами церковного сообщества, то есть церкви, и находятся под ее властью. Более того, церковь, хотя она и обладает качеством духовного сообщества не от мира сего, имеет и политическое измерение: она тоже организм, управляемый главой, государем (папой). Церковь, преследуя свои духовные интересы, неизбежно принимает участие в мирских делах. Соотношение светской и церковной власти. Современники Иоанна Солсберийского много занимались проблемами правопреемства власти, особенно при пресечении династии. Автор «Поликрата» не входил глубоко в правовые аспекты вопроса о наследовании королевской власти. Вместо этого он стремился найти теоретическое решение конфликта между принципом наследования и принципом выборности и обосновать вмешательство церкви. Избранные для иллюстрации «примеры» были взяты не из европейской истории. Например, обсуждалось избрание Иисуса Навина как преемника Моисея. Сам Господь велел Моисею сделать Иисуса правителем. «Моисей созвал всю синагогу, чтобы он мог быть избран в присутствии народа и чтобы никто не омрачил потом его звание». Иоанн подчеркивает, что выбор совершился без апелляции к мнению народа и ссылок на родственные связи, а исключительно в силу решения Бога. В другом месте Иоанн прямо указывает: «Но руководство народом должно быть передано тому, кого избрал Господь, то есть такому, в котором есть дух Бога...[и который] сведущ в законах Господа». Таким образом, Иоанн Солсберийский делает вывод: чтобы стать государем, надо быть избранным Богом, а это означало получить одобрение церковной власти. Так как государь подвластен Богу, он подвластен так же и духовенству, «которое представляет Бога на земле». Он – «инструмент священнической власти», которая передает ему мирской меч, «меч крови», которым само духовенство не может непосредственно владеть по причине своей чистоты. Иоанн не отрицает ни наследственную передачу государственной власти, ни выборы. Он лишь не согласен с абсолютным значением этих факторов. Право решающего голоса в любом случае должен иметь папский престол. Как указывалось выше, правление государя должно носить законный, разумный характер. Закон - есть дар Божий и задачей священников является просвещение правителя относительно закона. Соотношение между церковной и светской властью Иоанн определял следующим образом: король – есть «служитель священнической власти, тот, кто исполняет такую сторону священных служб, которая кажется недостойной рук священства». Т.е., светская власть носит подсобный по отношению к церкви характер, она исполняет функции, которые ниже достоинства церкви. Таким образом, подходя к проблеме взаимоотношения государства и церкви с разных сторон, Иоанн Солсберийский настойчиво проводит мысль о приоритете духовной власти над светской. Иоанна Солсберийского нередко называют основателем западной политической науки, учитывая введение им в оборот ряда общих понятий, применение новых методов к исследованию государства и политики. Однако его значение состоит не только в этом. «Поликрат» Иоанна Солсберийского предвосхитил как теорию нового времени о божественных правах королей, так и прямо противоположное учение о праве народа на устранение государя-тирана [2; 88 - 92].
5.2. Средневековые ереси, доктринальная характеристика, политические, правовые и нравственные идеи
Эксплуатация и насилие, произвол и неравенство, которые имели место в Средние века, вызывали протест угнетенных. При доминирующем положении религии в общественном сознании средневековья такой классовый протест не мог не облечься в религиозную оболочку. Он принял в Западной Европе форму различных отклонений от доктрины и практики римско-католической церкви, папства. Течения, оппозиционные либо прямо враждебные официальному вероучению, получили наименование ересей [3; 118]. В средневековой Европе ересью называлось религиозное учение, признающее основные идеи (догматы) христианства, но понимающее и толкующее их иначе, чем господствующая церковь. Все еретики считали себя истинными христианами и выступали прежде всего против духовенства и церкви, извратившей, по их мнению, подлинное учение Христа. Церковь, в свою очередь, обвиняла еретиков в неправильном толковании текстов священного писания, в заимствовании идей посторонних религий или в повторении еретических идей, уже осужденных церковными соборами. Многие ереси были чисто богословскими и не касались общественно-политических проблем. Однако и такие ереси, получив широкое распространение, становились опасными для авторитета господствующей церкви, которая искала и находила себе поддержку светской власти в истреблении инаковерующих. Еще опаснее для церкви были ереси, которые, взывая к текстам Нового завета, обвиняли духовенство в отступлении от апостольских правил, в корыстолюбии, тунеядстве, в непомерной гордыне и высокомерии, в пренебрежении заповедями Христа. Наконец, ряд еретических учений и движений имел антифеодальный характер, осуждал не только церковь, но и крепостничество, дворянские привилегии, государство и право. Первыми еретиками Европы, положившими начало широкому общественно-политическому движению, были
5.3. Политико-правовая концепция Фомы Аквинского и Марсилия Подуанского
В XI—XIII вв. по всей Европе прокатилась первая волна еретических движений, серьезно пошатнувшая веру в святость и незыблемость сословно-феодальных устоев. Резкая критика сословного строя и его идеологии со стороны еретиков потребовала нового идеологического обоснования феодализма. Эту задачу стремился осуществить крупнейший идеолог католицизма доминиканский монах, ученый-богослов Фома Аквинский (1225 или 1226—1274),чьи сочинения явились своего рода энциклопедией официальной церковной идеологии Средних веков. Наряду с массой других предметов, трактуемых в этих сочинениях, Аквинат касается, конечно, и вопросов государства, закона, права. О них речь идет в труде «О правлении властителей» (1265–1266 гг.), в произведении «Сумма теологии» (1266–1274 гг.) и в иных работах[1; с. 51], [3; с.114].
В духе средневековой схоластики Фома рассматривает философию как служанку богословия (ancilla theologiae). Он за активное вторжение церкви в философию и науку, против концепции "двух истин", дававшей известный простор поиску "земной истины", низшей по отношению к истине "небесной" (постигаемой откровением и верой), но не зависящей от нее, а порой даже и приходящей с ней в противоречие. Впоследствии идеологи католицизма ставили Фоме Аквинскому в заслугу обращение к науке и философии, широкую эрудицию, обширную логическую аргументацию, интерес к наследию античной культуры. Однако от соединения науки с религией выигрывала только последняя; наука, втискиваемая в прокрустово ложе схоластического теоретизирования, вообще теряла способность к самостоятельному развитию.
Первым из средневековых философов Западной Европы Фома Аквинский широко использовал труды Аристотеля.
Основные произведения Аристотеля стали известны в Западной Европе в конце XII — начале XIII в., когда они были переведены с арабского языка на латынь. Вместе с идеями Аристотеля европейские мыслители поначалу восприняли идеи арабских философов, особенно учение Аверроэса о "двух истинах". Именно против этого учения ("аверроэсизма"), как отмечено, активно возражал Фома Аквинский.
У Аристотеля Фома Аквинский взял прежде всего учение об "активной форме", дающей жизнь "пассивной материи". Согласно учению Фомы мир основан на иерархии форм (от бога — чистого разума — к духовному миру и, наконец — к материальному), из которых высшие формы дают жизнь низшим. Во главе иерархии (земли и неба) стоит бог, установивший принцип подчинения низших форм высшим. Духовный мир возглавляется папой как наместником бога. По тому же иерархическому принципу организовано и общество; подданные подчиняются царям и другим светским властям, рабы должны подчиняться господам.
Большое место в политико-правовой доктрине Фомы занимает учение о законах, их видах и соподчиненности.
Закон определяется как общее правило для достижения цели, правило, которым кто-либо побуждается к действию или воздержанию от него.
Взяв у Аристотеля деление законов на естественные (они самоочевидны) и положительные (писаные), Фома Аквинский дополнил его делением на законы человеческие (определяют порядок общественной жизни) и божественные (указывают пути достижения "небесного блаженства"). Из сочетания этих двух классификаций выводятся четыре вида законов: вечный (божественный естественный), естественный (человеческий естественный), человеческий (человеческий положительный) и божественный (божественный положительный).
Вечным законом Фома называет "сам божественный разум, управляющий миром"; этот закон лежит в основе всего мирового порядка, природы и общества. Естественный закон трактуется как отражение вечного закона человеческим разумом; к нему относятся законы общежития, стремление к самосохранению и продолжению рода.
Человеческий закон, под которым Фома разумел действовавшее право, он рассматривал как выражение требований естественного закона и подкрепление их принуждением, санкцией. Необходимость человеческого закона обосновывалась тем, что люди вследствие грехопадения имеют извращенную волю, свобода которой сводится к возможности творить зло; для обеспечения незыблемости требований естественного закона необходимо принуждение людей к добродетели путем применения силы и страха наказания.
Наконец, к божественному, или откровенному, закону Фома относил Библию. По учению Фомы Аквинского получилось так, что предписания действующего (человеческого) закона в конечном счете вытекаютизволи и разума бога; потому нарушение феодального закона не только влечет принуждение и наказание, но и является тяжким грехом ("грехом неповиновения").
Большое внимание Фома Аквинский уделяет обоснованию сословного неравенства. Одним из главных лозунгов еретических движений была идея равенства во Христе, толкуемого как отрицание сословных привилегий, осуждение приниженного положения крестьян. Обоснованию сословно-феодальных привилегий в учении Фомы служило возведение иерархии в ранг божественного установления. Согласно божественному и естественному законам низшие сословия должны повиноваться высшим, ибо подчинение — "добродетель подданных".
Для обоснования же феодальной зависимости крестьян использовались не только тексты священного писания, обращенные к рабам, но и все вообще доводы в защиту рабства: "Рабство установлено природой", "оно необходимо для обеспечения досуга" (оба довода взяты у Аристотеля), "рабство установлено "правом народов" (довод римских юристов), "источник рабства — грех" (Августин Блаженный).
В отличие от Аристотеля, считавшего частную собственность установлением природы, естественного закона, Фома Аквинский относит ее к сфере человеческого закона и даже ставит ниже "божественной общности имуществ", восславленной Платоном и существующей в монастырях. Однако частную собственность он считает незыблемой, поскольку она является стимулом к труду, соответствует порядку общежития и устраняет ряд споров между людьми.
По учению Фомы Аквинского, человеческий закон не должен противоречить естественному. Поскольку последний понимался только как правила общежития (у людей нет другого средства самозащиты кроме общества), сохранения жизни и продолжения рода, необходимость соответствия человеческого закона естественному означала, что правители не должны распускать общество, запрещать жизнь, брак, деторождение.
Современная католическая теория права (неотомизм) усматривает в концепции Фомы Аквинского возведение в ранг высших ценностей прав и достоинств человека, защиту прав и свобод личности от произвола власти. Нетрудно заметить, однако, что эти права и свободы в концепции Фомы оказались столь умеренными (только право на жизнь и продолжение рода), что никак не противоречили устоям феодализма, почти бесправному положению зависимых крестьян, обремененных массой повинностей и обязанностей перед сеньором и церковью. Католическая теория права XX в., во-первых, восприняла идею "возрожденного естественного права", сложившуюся вне теологии, во-вторых, значительно расширила представление о содержании прав и свобод человека в духе современной цивилизации. Только в существенно обновленном виде неотомизм смог использовать идеи естественного права для критики свойственного идеологам национал-социализма и других тоталитарных режимов взгляда на право как на произвольное, ничем не ограниченное "веление государственной власти". Достаточно практично для своего времени Фома ставит вопрос о возможности противоречий закона человеческого другим видам законов. Как быть, если правитель предписывает нечто, противоречащее естественному закону? Ответ Фомы категоричен: во избежание смуты надо подчиняться и таким предписаниям, поскольку сохранение общежития основано на господстве и подчинении; не исключено также, что произвольные действия правителя — зло, ниспосланное подданным за грехи, в любом случае сопротивление — грех. "Ведь Петр учит нас смиренно подчиняться не только добрым и честным, но даже, — как сказано во втором послании Петра, — дурным господам".
Если, однако, произвол правителей по отношению к подданным хотя и не одобряется, но и не влечет никаких последствий, то, согласно учению Фомы, иначе обстоит дело при произвольных действиях власти, противоречащих божественному закону.
Когда произвол правителя направляется против церкви и ее учения — правителю нельзя повиноваться; в таких случаях церковь может низложить тирана, его же подданные освобождаются от присяги. Тезис о верховенстве божественных (а по существу — церковных) законов использовался Фомой Аквинским для обоснования теократических притязаний католической церкви. Подчинение светских феодалов божественному закону, настойчиво подчеркивал Фома, особенно важно в деле защиты религии. Главным средством борьбы против ересей Фома Аквинский называл физическое уничтожение еретиков. "Извращать религию, от которой зависит жизнь вечная, гораздо более тяжкое преступление, чем подделывать монету, которая служит для удовлетворения потребностей временной жизни. Следовательно, — писал Фома Аквинский, — если фальшивомонетчиков, как и других злодеев, светские государи справедливо наказывают смертью, еще справедливее казнить еретиков, коль скоро они уличены в ереси". Еретическому учению о двух богах, один из которых создал мир зла, богатства и порабощения, Фома Аквинский противопоставляет католическое учение о могущественном дьяволе, "главе целого демонического царства", который, сказано в священном писании, "ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить". Именно козни дьявола и являются, по учению церкви, источником ересей, смут, несогласий.
Учение Фомы Аквинского о государственной власти давало тонкое обоснование теократическим теориям. Как отмечено, светские правители, ссылаясь на то же священное писание ("нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены"), нередко оспаривали правомерность попыток церкви ограничить их власть или судить о ее законности. Фома Аквинский стремился опровергнуть эти ссылки своим учением об элементах власти.
В духе средневековой схоластики Фома Аквинский различает три элемента государственной власти: сущность, происхождение, использование.
Сущность власти, т.е. порядок управления (господства и подчинения), установлен богом; именно так следует понимать слова апостола Павла: "Существующие же власти от бога установлены". Однако, продолжает Фома, отсюда, конечно, не следует, что каждый отдельный правитель поставлен непосредственно богом и богом же совершено каждое действие правителя. Князь может оказаться узурпатором, тираном, безумцем; он, как и каждый человек, имеет свободную волю, т.е. способность творить зло. В этих случаях суждение о законности происхождения и использования власти правителя принадлежит церкви. Высказывая такое суждение, даже и ведущее к низложению правителя, церковь не посягает на божественный принцип власти, необходимый для общежития. В делах религии, касающихся спасения души, рассуждает Фома, следует подчиняться церковной власти, а не светской. Власть последней распространяется лишь на земные цели, гражданские блага. В одном из сочинений Фома писал, что и духовная, и светская власти "соединяются в лице папы, который стоит на вершине обеих властей"[1; 51 - 52]. В. С. Нерсесянц элементы государственной власти: сущность, происхождение, использование описывает так, сущность власти – это порядок отношений господства и подчинения, при котором воля лиц, находящихся наверху человеческой иерархии, движет низшими слоями населения. Данный порядок заведен богом. Таким образом, по своей исконной сути власть есть установление божественное. Потому она неизменно добро, всегда нечто хорошее, благое. Конкретные же способы ее происхождения (точнее, завладения ею), те или иные формы ее конституирования, устройства могут иногда являться дурными, несправедливыми. Не исключает Аквинат и ситуаций, при которых пользование государственной властью вырождается в злоупотребление ею. Стало быть, второй и третий элементы власти в государстве подчас оказываются лишенными печати божественности. Это случается тогда, когда правитель либо приходит к кормилу власти при помощи неправедных средств, либо властвует несправедливо. И то и другое – результат нарушения заветов бога, велений римско-католической церкви как единственной власти на земле, представляющей волю Христа. Насколько действия правителя отклоняются от воли божьей, насколько они противоречат интересам церкви, настолько подданные вправе, с точки зрения Аквината, оказывать этим действиям сопротивление. Правитель, который властвует вопреки законам бога и основоположениям морали, который превышает свою компетенцию, вторгаясь, например, в область духовной жизни людей или облагая их чрезмерно тяжелыми налогами, – тот правитель превращается в тирана. Так как тиран печется только о своей выгоде и не хочет знать общей пользы, попирает законы и справедливость, народ (в понимании Фомы Аквинского) может восстать и свергнуть его. Однако окончательное решение вопроса о допустимости крайних методов борьбы с тиранией принадлежит, по общему правилу, церкви, папству.
Тиранию Аквинат отграничивал от монархии, которую оценивал как лучшую форму правления. Он отдавал предпочтение именно монархии по двум причинам. Во-первых, ввиду ее сходства с мирозданием вообще, устроенным и руководимым одним богом, а также из-за ее подобия человеческому организму, разнообразные части которого объединяются и направляются одним разумом. Во-вторых, вследствие показаний исторического опыта, демонстрирующего (как был убежден теолог) устойчивость и преуспеяние тех государств, где властвовал один, а не множество [3; с. 114].
Воспроизведя аристотелевскую классификацию форм государства (монархия, аристократия; тирания, олигархия, демократия), Фома придает значение лишь некоторым из этих форм. Основным признаком государственной власти является право издания законов. Так, в аристократии источником права является мнение юристов, в олигархии — судебная практика. В правильных формах существует законность (господство справедливости) и признается общее благо; в неправильных попирается то и другое.
Фому Аквинского интересуют не столько различные модификации сочетаний олигархии и демократии, сколько общие отличия республик от монархий. Монархия была наиболее типичной формой феодального государства; значительным разнообразием отличались формы городских республик, к которым Фома относился отрицательно. Он против разнообразия, он за единство: в мире царствует один бог, в теле — одно сердце, в душе — разум, у пчел — царица[1; 52 – 53]. Но среди всех них в качестве высшей Аквинат отмечал монархию. Причем он выделял две разновидности монархического устройства – абсолютную монархию и монархию политическую. В сравнении с первой вторая, на взгляд Аквината, обладает рядом несомненных преимуществ. В ней весомую роль играют крупные феодалы (светские и духовные, «князья церкви»). Власть государей тут зависит от закона и не выходит за его рамки. К этой второй разновидности монархии склонялись идеологические симпатии Аквината. Их глубинные общественно-исторические истоки – интенсивно совершавшийся в XIII в. в Западной Европе (и, вероятно, воспринятый богословом как неизбежная тенденция) процесс образования феодальных сословно-представительных монархий. В христианстве (как и в любом другом вероучении) основную социально-практическую функцию выполняет содержащаяся в нем этика. Сердцевину религиозной этики составляет проблема должного. Должным здесь выступает определенный тип нормативного отношения индивида к людям, человеческим институтам в целом, изображаемый как закон самого бога. Аквинат широко применял категорию «закон» для объяснения различных явлений, свойственных политически оформленному обществу. Он разработал особую теорию закона [3; 114 – 115].
Республику Фома считает государством, раздираемым беспорядками, борьбой партий и группировок, пролагающей путь тирании. В тиранию может выродиться и монархия, но, рассуждает Фома, против вырождения царя в тирана могут быть приняты меры. Громадное значение Фома придает религиозно-нравственному воздействию церкви на монарха, обещаниям ему "наивысшей награды от бога", полагающейся добродетельному и справедливому царю. Наконец, существует возможность сместить тирана "по всеобщему решению", когда подданные освобождаются от обязанности повиноваться (католическая церковь не раз обращалась к подданным с призывом не повиноваться тому или иному неугодному ей феодальному правителю).
Этику и политику Аристотеля Фома Аквинский истолковал в духе католического богословия и схоластики. Традиционные для этики Древней Греции добродетели "мудрость, мужество, умеренность, справедливость" Фома дополнял богословскими, более высокими добродетелями "веры, надежды, любви". Обозначенные Платоном и обстоятельно прокомментированные Аристотелем понятия "уравнивающей" (арифметической) и "распределяющей" (геометрической) справедливости он толкует в духе священного писания, утверждая, что в основе распределяющей справедливости лежит веление Христа "отдавайте кесарю кесарево, а божие — богу".
Благодаря трудам Фомы Аквинского схоластически истолкованное учение Аристотеля (особенно идея "иерархии форм") получило большую известность и распространение в идеологии Западной Европы. Аристотель, часто именуемый "философ" (с большой буквы), ставился много выше других античных авторов. Изучение и комментирование его трудов, осмысленных и перетолкованных в духе католического богословия, заменяло средневековым схоластам исследование общества, природы, реального мира.
Политико-правовая концепция Фомы Аквинского была основательной апологией западноевропейского феодализма. Не только оправдание казней и гонений еретиков, но и принципиальное обоснование церковного контроля за развитием науки и философии, подчинение последней мертвящим догмам католицизма, возведение господства и подчинения в одну из основ мироздания, прославление подсказанной феодальным строем иерархии как универсального принципа строения общества и природы, обширное обоснование феодального права как божественного установления, исчерпывающая аргументация "рабства" (т.е. крепостничества), концепция государства, вмещающая теократические устремления католической церкви, — все это предопределило господство учения Фомы Аквинского в католической феодальной идеологии, вплоть до провозглашения его "святым", "ангелическим доктором". В
К началу XIV в. относится ряд острых столкновений между римскими папами и Людвигом IV Баварским (1287—1347, германский король с 1314 г., император Священной Римской империи с 1328 г.).
В защиту прав императора выступил ряд мыслителей. В их числе — философ францисканец Уильям Оккам (ок. 1285—1349), который, будучи преследуем церковью за вольнодумство, бежал во владения Людвига Баварского и, по преданию, сказал ему: "Ты защищай меня мечом, я буду защищать тебя пером". В трактатах Оккама не только обосновывались независимость и верховенство императорской власти по отношению к римскому престолу, но и власть папы ставилась в зависимость от собора верующих, управомоченных, по утверждению Оккама, избирать и смещать римских пап.
Наиболее яркое и своеобразное теоретическое выражение протест против притязаний католической церкви на светскую власть нашел в учении
Итальянский философ, ученый и медик Марсилий Падуанский, бывший одно время ректором Парижского университета, написал книгу "Защитник мира" (1324 г.). Книга выдержана в схоластической манере; автор рассуждает о небесных и земных целях человека, о законах, определяющих пути достижения этих целей; эти рассуждения были изложены в виде толкования модной тогда "Политики" Аристотеля и в духе времени сопровождались ссылками на священное писание, труды отцов церкви, Фомы Аквинского и других схоластов.
Марсилий Падуанский резко критикует теократические теории: основная причина войн, смут и возмущений, мешающих мирному, упорядоченному общежитию (одна из основных земных целей), — неверные представления о соотношении церкви и государства, божественного и человеческого законов. Попытки церкви вмешаться в дела светской власти сеют раздоры и лишают мира европейские государства, особенно Италию. Эта причина раздоров не описана Аристотелем, которому вообще не была известна высшая цель, определяемая божественным законом.
Марсилий Падуанский различает два вида законов по их цели, содержанию и способам обеспечения. Божественный закон указывает пути достижения вечного блаженства, определяет различия между грехами и заслугами перед богом, а также наказания и награды в потустороннем мире, где судьей является Христос. Цель человеческого закона — справедливость и общее благо, прочность и твердость власти; различая правомерное и неправомерное, закон устанавливает справедливость; соблюдение человеческого закона обеспечивается принуждением.
Право — это установленное государством приказание, дозволение или запрещение, обладающее принудительной силой. Право регулирует отношения между людьми и удерживает человеческую власть от произвола. Поскольку люди по-разному определяют в законах критерии справедливого и несправедливого, в разных странах и у разных народов право — разное.
Цель человеческого закона — "хорошая жизнь на земле". Цель божественного закона — вечное спасение.
Из различения двух видов законов проистекают разграничения целей, сфер и методов деятельности церкви и государства.
К ведению церкви относятся только божественные, но не человеческие законы; служа вывшей цели, церковь не должна вмешиваться в "мирские дела". Христос не наделял апостолов светской властью, а папы —их преемники. Христос вообще говорил: "Царство мое не от мира сего". Духовенство имеет право лишь учить, проповедовать христианское вероучение, но никак не принуждать; наказывать грешников, нарушителей божественного закона, может только бог, установивший этот закон (к тому же только богу известны все деяния и помыслы, ему чужда человеческая логика и т.п.).
Из почти одинаковых с концепцией Фомы Аквинского посылок (деление законов на божественные и человеческие по их цели) вытекали прямо противоположные выводы: учение Марсилия Падуанского отрицало правомерность церковного суда, инквизиционных трибуналов, какого бы то ни было принуждения в делах религии. Даже еретик, по учению Марсилия Падуанского, может быть наказан только богом на том свете. В земной жизни еретика можно изгнать из государства, если его учение вредно для общежития; но и это (изгнание) может осуществить лишь князь, но никак не священник ("медик душ"), которому принадлежит единственное право — учить и увещевать. Отсюда же вытекало крайне радикальное для того времени требование свободы совести.
Марсилий Падуанский высказывался также за реформу церкви, за выборность священников, отмену ряда привилегий пап. Он утверждал, что церковь не должна иметь собственность, что священники должны работать и подчиняться государству. Даже утверждение папы на престоле св. Петра должно зависеть от светской власти.
Весьма своеобразно для своего времени решает Марсилий Падуанский и вопрос о человеческом законе. Человеческий закон должен приниматься народом — под народом понимается "совокупность граждан или важнейшая их часть". Такой порядок принятия и изменения человеческих законов предопределяется их целью: принятые народом законы выражают общее благо; народ лучше повинуется тем законам, которые сам для себя создал; эти законы всем известны; большинству (общества) принадлежит наибольшая сила для принуждения непокорных к соблюдению законов; наконец, каждый может заметить упущения и предложить способыих устранения.
Столь же своеобразно Марсилием Падуанским решается проблема правительства, приводящего законы в исполнение. Во-первых, выдвигается и обосновывается принцип подзаконности всех действий правительства, которое для того и создано, чтобы осуществлять правосудие и исполнять законы, определяющие цели и порядок общежития. Во-вторых, исполнитель законов должен избираться тем же, кем закон установлен, т.е. народом, который имеет право наказать и даже низложить его.
Теоретическое обоснование принадлежности народу законодательной власти, строгой подзаконности деятельности правительства, выборности народом главы исполнительной власти — все эти идеи исходили из практики управления в городских республиках (Марсилий Падуанский часто ссылался на статуты и постановления Падуанской коммуны), опирались на отдельные мысли Аристотеля, были созвучны порядку избрания императора Священной Римской империи, наконец, изложены были в схоластической манере. Так, обосновывая выборность правителя, Марсилий Падуанский разбирает и сопоставляет 13 доводов в пользу наследственной и избирательной монархий (в результате наилучшей признается избирательная монархия, где пожизненно избранный народом и ответственный перед ним правитель правит на основе законов). Многократно говорится о народе как о совокупности или о большинстве граждан, но в том же сочинении определяются сословия: военные, священники, судьи (главные, почетные сословия); земледельцы, ремесленники, купцы (простой народ). В первой части своей книги Марсилий Падуанский пишет о народовластии, осуществляемом как непосредственная демократия; в последующих частях речь идет уже о независимости от папского престола любого правителя (единоличный правитель, Большой совет и т.п.), который, как предполагается, всегда правит на основе божественного права и с согласия народа.
Сложность содержания трактата "Защитник мира" обусловила многообразие оценок идей Марсилия Падуанского: от оценки его как прямого предшественника Руссо и других демократов XVIII в. до сдержанных суждений о нем как о стороннике городской республики типа Падуанской коммуны или даже как только о друге и приверженце Людвига Баварского в его борьбе с римскими папами. Среди оценок высказываются и совершенно необоснованные предположения о том, будто Марсилий Падуанский выдвинул теорию "разделения властей". В 1327 г. Марсилий Падуанский был отлучен от церкви и объявлен еретиком; от инквизиции его спасло покровительство Людвига Баварского[1;55 – 57].
5.4 Характеристика политико-правовой идеологии средневековых юристов
Находка в XI в. рукописей Дигест Юстиниана дала начало изучению римского права в университетах Северной Италии, а затем своеобразно продолженная византийскими правоведами, возродилась в Западной Европе в XII в. Начало этому процессу положило основание Ирнерием (1065–1125) в Болонье сложилась школа глоссаторов, изучавших и преподававших римское право ("глосса" — замечание, пояснение).Целью данной школы являлось изучение по первоисточникам собственно римского права без наслоившихся на него в последующем иных юридических норм. Интерес к римскому праву стимулировали прежде всего обстоятельства сугубо практические. Как только промышленность и торговля активизировали хозяйственную деятельность, развили дальше частную собственность, имущественный оборот, было восстановлено и вновь получило силу авторитета тщательно разработанное римское частное право. Потребности развития феодальной государственности обусловили тот факт, что в некоторых отношениях рецепции подверглось и публичное право Древнего Рима [1; 53], [3; 124].
В западноевропейском средневековье кроме римского права действовало также право каноническое (церковное) и обычное. Каждая из этих трех ветвей права имела своих приверженцев.
Приверженцы римского права (получившие название «легисты») не ограничивались одним только его штудированием и комментированием, но занимались еще и тем, что приспосабливали таковое к экономическим и политическим изменениям, которые объективно происходили в феодальном обществе. Как противники системы привилегий (чуждой римскому частному праву) они добились, например, получения лицами из бюргерского сословия легальной возможности приобретать недвижимость (в том числе имения феодалов). Многое было предпринято ими для того, чтобы изъять дело правосудия из рук отдельных сеньоров, римско-католической церкви и сосредоточить его в руках королевской, общегосударственной власти. В своей поддержке государей, боровшихся с сепаратизмом феодалов и притязаниями папства на светскую власть, юристы рассматриваемого направления доходили до оправдания абсолютизма и признания воли монарха силой более высокой и авторитетной, нежели право.
Сторонники обычного права тоже являлись союзниками королевской власти. Однако у них в целом не было намерения считать эту власть абсолютной и подчинять ей закон. По их мнению, долг государя – повиноваться закону, стоящему над ним. Законы же, которыми государю надлежит руководствоваться при управлении страной, следует создавать не единоличным повелением монарха. Английский правовед Генри Брэктон в трактате «О законах и обычаях Англии» (ок.
В споре императоров и церкви легисты-глоссаторы выступали на стороне светской власти. Большинство легистов (юристов) утверждало, что народ передал императорам всю власть, которая неограниченна и наследственна. Ссылаясь на законы Римской империи, где воля императоров считалась высшим законом, легисты полагали главным источником права законы, установленные светской властью императоров, королей, городов. Аналогичные идеи с XIV в. обосновывали постглоссаторы, комментаторы, применявшие правила схоластической логики к обработке материала, собранного глоссаторами. Некоторые юристы средних веков считали свободу естественным правом, а рабство — порождением насилия.
Наиболее видным постглоссатором был итальянский профессор Бартол де Саксоферрато (Bartolus de Saxoferrato; 1313 или 1314—1357), по имени которого постглоссаторы назывались "барто-листы". Они продолжили развитие юридической науки, начало которой было положено глоссаторами. Глоссаторы и постглоссаторы не только изучали и преподавали букву римского права, но и стремились обобщать и систематизировать правовые понятия, соединять или согласовывать основные положения римского права с понятиями современного им канонического, городского, обычного права. Однако применение к изучению права схоластических методов часто вело к бессодержательности и многословию комментаторов, отрыву их от практики исследования и реализации права.
Защита легистами независимости светской власти вызывала раздражение католической церкви, запретившей духовенству изучение римского права, а также преподавание его в Парижском университете, В противовес школам легистов в XII в. была создана школа канонистов, систематизировавших папские декреты и буллы, решения церковных соборов, высказывания отцов церкви, положения Библии. Естественное право они отождествляли с божественным законом, изложенным в священных книгах, а единственным источником человеческого права считали обычай. Канонисты одобряли старые решения синодов (IX в.), строго запрещавшие епископам и аббатам наделять свободой рабов или посвящать их в духовный сан. Канонисты грозили анафемой тем, кто поощрял рабов к бегству или помогал беглым рабам[1; 53].
Иные общественно-политические позиции занимали правоведы, которые отдавали предпочтение каноническому праву, регулировавшему отношения как внутри самой церковной организации, так и между церковью и мирянами. Юристы этого направления старались выстроить единый и эффективный (по их понятиям) правовой комплекс, объединяя в нем ряд предписаний Библии, решения церковных соборов, извлечения из папских энциклик и булл, отрывки из трудов «отцов церкви», некоторые нормы римского и обычного права. Первый свод канонического права – «кодекс Грациана» – составил в XII в. монах Грациан. Теоретической посылкой канонического права служило представление о том, что церковь законно обладает юрисдикцией судить и вершить дела, носящие не только нравственно-религиозный, но и чисто светский характер.
Каждое из направлений юридической мысли западноевропейского средневековья изучало свой самостоятельный объект, решало свои непосредственно практические задачи, имело свой конкретный социальный смысл. Вместе с тем в методологическом плане у них было немало общих черт. Эти черты шли от схоластики, определявшей стиль мышления подавляющего большинства ученых средневековья. Речь идет в первую очередь о манере доказывать истинность выдвигаемых положений ссылками на авторитеты (бога, римского права, старины, признанных мыслителей и т.п.). Средневековые юристы использовали в основном формально-логические приемы обработки изучавшегося ими материала. Особое пристрастие питали они к разного рода классификациям, расчленениям понятий, определениям, детализациям и т.д.
Правовое сознание средневекового общества было повернуто в прошлое: давно минувшее виделось идеальным состоянием, древние порядки почитались в качестве образцов для подражания. Поэтому даже фактическое обновление системы юридико-нормативного регулирования воспринималось как желаемый и необходимый возврат к существующим от века правилам. Однако каким бы образом субъективно ни расценивали сами средневековые юристы свою практическую и теоретическую деятельность, объективно она (за некоторыми исключениями) содействовала прогрессу законодательства, обогащала политико-правовое знание [3; 125].
В некоторых средневековых источниках права излагались не только правовые нормы, но и теоретические положения, относящиеся к государству и праву.
Между 1221 и 1235 гг. немецкий дворянин и знаток права Эйке фон Репков (ок. 1180 — после 1233) составил "Саксонское зерцало" — сборник норм обычного права и судебной практики северовосточной Германии с комментариями составителя.
Одна из главных идей "Саксонского зерцала" — идея общественного мира, прекращения или хотя бы ограничения феодальных усобиц. По праву днями мира считаются все праздничные, а также "замиренные" дни (четыре дня в неделю); во все дни мир распространяется на священников, женщин, церкви и кладбища, деревни и города, плуги, мельницы, королевские дороги. Нарушители мира подлежат обязательному и строгому наказанию.
Одной из причин феодальных междоусобиц были притязания церкви на светскую власть и связанные с этим интриги. Эйке фон Репков стремился изложить нормы, которые, не умаляя авторитета папы и церкви, оградили бы императоров и королей от постоянных посягательств на их суверенные права, сохранив при этом взаимную поддержку властей. Этой цели служило особое толкование теории "двух мечей", изложенное в "Саксонском зерцале": "Два меча предоставил бог земному царству для защиты христианства. Папе предназначен духовный, императору — светский. Папе предназначено ездить верхом в положенное время на белом коне, и император должен держать ему стремя, чтобы седло не сползло. Это значит: кто противится папе и не может быть принужден церковным судом, того император обязан принудить при помощи светского суда, чтобы был послушен папе. Точно так же и духовная власть должна помогать светскому суду, если он в этом нуждается".
Из изложенного видно, что в моральном плане папа ставится выше императора, ноих "мечи" независимы один от другого, поскольку император получает меч не от папы, а от бога.
В "Саксонском зерцале" признается историческим фактом "Константинов дар", но толкуется так, что это "дарение" оказывается юридически недействительным. Там же указывается, что при вступлении на престол короли посвящаются епископами, а императоры — папой, но при этом подчеркивается, что имперские князья подчинены только королю. Эйке фон Репков писал, что отлучение князя от церкви вредит его душе, но не ущемляет суверенных прав (если не последует королевская опала). Наконец, при толковании правовых норм в "Саксонском зерцале" специально оговаривается, что "папа не может устанавливать никакого права, которое ухудшало бы наше земское или ленное право".
Для обоснования независимости светской власти от власти папы и церкви Эйке фон Репков описывает процесс происхождения государства. Он отмечает, что империя впервые возвысилась в Вавилоне, ее сменила Персидская империя, за которой следовали империя Александра Македонского, а затем — Римская империя: "С тех пор еще сохраняет Рим светский меч и ради св. Петра — духовный". Германские государства (Пруссия, Тюрингия и др.) основаны воинами Александра Македонского, завоевавшими эти земли и передавшими их крестьянам на праве зависимости последних.
Особенностью "Саксонского зерцала" является то, что, излагая и комментируя нормы о феодальных обязанностях крестьян, Эйке фон Репков выступает против рабства и крепостничества: "Бог создал человека по своему подобию и своими страстями освободил одного так же, как и другого... По правде говоря, — замечал Эйке фон Репков, — мой ум не может понять того, что кто-нибудь должен быть в собственности другого". Он оспаривает ссылки на то, что собственность на человека (рабство или крепостничество) началась с Каина — ведь все потомство Каина погибло, когда был всемирный потоп, никого из них не осталось. Неосновательна и ссылка на библейского Хама, потому что потомство сыновей Ноя поселилось в разных частях света и ни один из них не принадлежал другому. Эйке фон Репков писал, что по германскому праву вообще никто не может передать себя в собственность другому. Военнопленные, по божьим заветам, подлежат освобождению через семь месяцев или через семь лет. Наконец, Христос сказал: "Воздайте кесарю кесарево, а божье — богу". Из этих слов Эйке фон Репков делает вывод, "что человек должен быть божий и должен принадлежать богу и что если кто другой, кроме бога, его себе присвоит, то он поступит против бога... Воистину крепостная зависимость имеет своим источником принуждение, и плен, и несправедливое насилие, что с древних времен выводится из неправедного обычая и теперь хотят возвести в право".
Идеи Эйке фон Репкова выражали тенденцию к отмене "первого" крепостного права в Западной Европе XIII в. и способствовали ее осуществлению.
"Саксонское зерцало" получило признание и применение во многих немецких землях и городах. Ряд содержащихся в нем норм и разъяснений вызвал раздражение римского престола. В 1374 г. папа, римский Григорий XI осудил 14 статей "Саксонского зерцала" как "еретические". В последующие его списки эти статьи не включались.[1; 53- 54].
На закате средневековья в развитии западноевропейской юридической мысли намечаются две тенденции. Одну характеризует внимание к проблематике естественного права, поднятой еще в римской юриспруденции и осваиваемой преимущественно философскими методами. Другую отличает интерес к нормам, принципам, системе позитивного права, изучаемого в основном посредством приемов историко-филологического анализа. Обе эти тенденции «наследуются» юридико-теоретическим знанием нового времени. Первая из них ощутимо чувствуется в трудах Г. Гроция, иных виднейших представителей школы естественного права, расцвет которой наступил в XVII–XVIII вв. Вторая особенно отчетливо проявилась в построениях и исследовательских методиках исторической школы права (конец XVIII – начало XIX в.).
Подводя итог обзору бытовавших в западноевропейском средневековье воззрений на государство и право, нужно заметить, что они лишь фрагмент более общей картины политико-юридической мысли эпохи феодализма, который пережили (кроме Западной Европы) также многие другие страны и регионы мира.
Если мы хотим вполне понять самобытность содержания и формы этих воззрений, выяснить место и значение таковых в целостном комплексе исторически развивающегося знания о государстве и праве, то надо будет их рассматривать в определенной системе хронологических координат. По «вертикали» потребуется сопоставлять западноевропейские средневековые воззрения на государство и право с соответствующими учениями античности и нового времени, а по «горизонтали» – с политико-юридическими идеями средневековой Руси, феодальных Индии, Китая, Японии, стран Средней Азии, Арабского Востока и т.д. [3; 126].