Реферат Тоталитаризм в Германии и Италии общее и особенное
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Тоталитаризм в Германии и Италии: общее и особенное - часть 1
Введение.
После Первой Мировой войны в Европе наступил кризис либеральной системы ценностей. В большинстве европейских государств устанавливаются режимы, которые теперь принято назвать тоталитарными. Одна за другой страны отказываются от буржуазной демократии в пользу той или иной диктатуры: Россия, Италия, Болгария, Польша, Португалия, Югославия, Германия, Испания, Румыния, Венгрия. Не менее стремительно, в свою очередь, другие страны теряют суверенитет, становясь саттелитами своих более сильных соседей. На штыках новые порядки приходят в Австрию, Словакию, Нидерланды, Францию, Норвегию и Хорватию. К началу 40-х годов ХХ века за исключением нескольких карликовых нейтральных государств и островной Британии тоталитарные режимы установились во всей Европе.
Несмотря на усилия антисоветской пропаганды времён Холодной войны, всё же наиболее ужасными и бесчеловечными режимами в массовом сознании представлются «фашистские» правительства Италии и Германии. Строго говоря, только в Италии правящая партия именовалась фашистской, в Германии же у власти стояла NSDAP – Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия. Упоминание слов «социалистический» и «рабочий» в таком контексте отбрасывало тень и на ВКП(б) (позднее – КПСС), поэтому советская пропаганда предпочитала именовать членов NSDAP по аналогии со «старшими братьями» - итальянскими фашистами. Выяснить, насколько правомочно такое объединение, – одна из задач этой работы.
Но в сопоставлении фашизма и национал-социализма есть ещё более важный аспект: выделение общих черт, абстрагирование от национальных особенностей, позволит найти «квинтэссенцию» «правого» тоталитаризма, его суть, остающуюся неизменной повсюду, где появляются подобные движения. Поняв это, нам уже гораздо легче будет вписать в полученную картину, например, румынский гвардизм или испанский франкизм. А уже сопоставление тоталитаризма «правого» с тоталитаризмом «левым» СССР или КНР приводит к пониманию этого феномена ХХ века во всей его полноте.
Исторические пути.
Путь к власти.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении фашизма и национал-социализма, это сходства их исторических путей, обусловленные как аналогичным внутренним содержанием, так и географической близостью и исторической одновременностью.
Оба движения появляются как союзы фронтовиков, вернувшихся с бойни Первой Мировой войны, объединённые волей харизматичного авторитарного лидера. Казалось бы, настроения солдат поверженной Германии должны резко отличаться от настроений итальянских победителей. Радикальные требования первых, их обиды и ненависть к внутренним и внешним врагам легко понять и объяснить – страна лежит в руинах, она вынуждена платить непомерные репарации, народ за исключением узкой прослойки нищ и подавлен самим фактом столь масштабного поражения.
Однако, итальянские фронтовики тоже ощущают себя преданными, ведь экономическое положение Италии, и до войны не блестящее, не многим лучше положения Германии, война не оправдала ожиданий – она не удовлетворила потребности, а лишь усугубила кризис.
"Я в Италии, — пишет русский автор Сандомирский, — с большим интересом прослушал речь одного видного экономиста, который, старательно избегая парадоксов, доказал, что для Италии, с экономической стороны, в сущности, никакой разницы не было бы, если бы она оказалась не в стане победителей, а в стане побежденных стран" (Герм. Сандомирский. "Фашизм", Гиз, 1923, с. 21.)
Немцы были недовольны Версальской системой мирных отношений из-за того, что она лишала их государство как части территорий, так и, по сути, суверенитета – только так можно расценивать столь радикальную демилитаризацию. Итальянцы считали эту же систему несправедливой по той причине, что при дележе территорий и богатств побеждённых союзники Италию обделили, не выполнив своих обязательств, данных при вступлении Италии в войну.
Очевидно, что экономические проблемы, бедственное положение рабочего класса породили социалистическую ориентацию рассматриваемых движений, а национальное унижение, слабость либерального правительства в отстаивании интересов широких слоёв народа – патриотический и националистический пафос.
Однако, ниша защитников простого народа уже занята пробольшевистскими социалистами и коммунистами, мифологизированный пример России побуждает массы поддерживать марксистов. По сравнению со своими «левыми» конкурентами, столь же антидемократичными, но при этом интернациональными, фашисты и национал-социалисты выглядят весьма скромно. Для серьёзного влияния на политику им недостаёт поддержки.
Лидеры обоих движений – Муссолини и Гитлер – делают независимо сходные выводы: необходимо сделать движение альтернативой как буржуазной демократии, не способной поддерживать политическую стабильность, так и пробольшевистским социалистам, угрожающим имущим классам. Такое сочетание, по их идее, позволило бы заручиться поддержкой богатых и средних слоёв, стремящихся к стабильности и напуганных возможностью революции, а заодно, предложив идею национального возрождения и ту же стабильность в добавок к широкой социальной программе, отнять часть пролетариата у социалистов. "В тот час, — заявлял на митинге Геббельс, — когда марксизм совершил свое всемирно-историческое предательство социализма, — возник национал-социализм. Наша партия дала новую цель и новый смысл социализму, принесла с собою и политическую страсть, и политическую логику. Национал-социалистическое движение спасло у немецкого рабочего веру в социализм. Мы сорвали маску с марксизма и обнаружили его капиталистическую харю. Мы доказали рабочим, что так называемая "рабочая" партия не имеет права так называться: она втоптала в грязь все права народа и все права рабочих... Мы дали социализму практическую политическую цель, дорогую для всей нации. Покуда на немецком народе тяготеет проклятие военной вины и он должен платить миллиарды мировому капиталу, — не может быть и речи об осуществлении социализма. Социализм возможен лишь у свободного народа. Мы же бьемся в тенетах мировой биржи".
Одной из основных задач происходящей политической борьбы Муссолини и Гитлер полагают «завоевание улицы». Фашистская и национал-социалистическая партии, которые из-за обилия фронтовиков и так тяготели к полувоенной дисциплине, становятся всё более и более воинственными, преврящаясь в подобия армии. В НСДАП боевики выделяются в отдельную структуру – СА (Sturmabteilunge, штурмовые отряды), фашистская же партия (Partito Nazionale Fascista) описывается Устряловым так: «Фашизм вооружается. С начала 1921 он представляет собою уже милитаризованную и централизованную вооруженную организацию. Она имеет свой главный военный штаб, боевую и резервную армии, свою незыблемую иерархию, свой мобилизационный план, свои инструкции и секретные наказы, предусматривающие всевозможные детали. Она распространяется на всю Италию, разделенную ради технического удобства на двенадцать поясов или зон. При всей своей многоликости, она едина». И далее: «Успех фашизма коренился в его действиях, в его действенности, в его способности дать власть изголодавшейся по власти стране. Он объявил, что будет наводить порядок теми же средствами, какими социализм хотел организовать беспорядок: средствами насилия. Взводы черных рубашек ("сквадры") приступили к тактике прямого действия. Вся партия военизируется. Каждому фашисту внушается идея орденского служения, орденской дисциплины и сплоченности. "Фашистская партия, как таковая, является милицией" — значится в уставе фашистов. Посвящая себя в партию, человек как бы уходит от мира, или, вернее, вновь рождается для нового мира. "Фашистский воин — повелевает устав — имеет свою собственную мораль. Законы общепринятой морали в области семьи, политики общественных отношений — ему чужды". Кодекс его чести связан с его орденской посвященностью, с высшей фашистской идеей, а правила его поведения — с послушанием, определяемым иерархической табелью рангов».
Таким образом, к «левому» уличному террору добавляется новый, не менее жестокий террор.
Убийство левыми революционными элементами популярного адвоката Джиордани в Болоньи 21 ноября 1920, всемерно использованное в агитационных целях, явилось ярким внешним толчком повсеместного оживления фашизма. "Кровь Джиордани — патетически восклицает Горголини — была божественным ферментом спасения Италии. Это убийство было каплей, переполнившей чашу. Оно обозначало собою начало великой эры фашизма". Здесь Гитлеру повезло меньше – подходящий повод оправдать масштабные преследования коммунистов представится много позже, им послужит поджог здания Рейхстага в ночь с 27 на 28 февраля 1933 г., когда власть будет уже в руках у нацистов.
А пока к двум исследуемым экстремистским партиям начинают присматриваться силы, заинтересованные в ликвидации «левого» революционного движения: разного рода консерваторы и крупные капиталисты. "Господа капиталисты должны помнить, — заявляет гитлеровский обер-штурмовик Рэм, — что мы являемся единственной силой, способной защитить их шкуру". Несмотря на неприязнь к массовому движению низов, власть имущие видят реальную силу, с которой хотя бы можно договориться. Поэтому на противозаконную деятяльность штурмовых отрядов и «сквадр» они по возможности закрывают глаза...
В Италии это позволило Муссолини набрать силы, достаточные для собственной революции. Чехарда правительств, неспособных разрешить масштабный политический кризис, только подталкивает фашистского лидера к организации переворота.
24 октября 1922 года открыт фашистский съезд в Неаполе. Осмелевший Муссолини озвучил свой ультиматум: «Мы хотим роспуска нынешней палаты, избирательной реформы и новых выборов. Мы хотим, чтобы государство вышло из состояния того шутовского нейтралитета, который оно держит в борьбе национальных и антинациональных сил. Мы требуем ряда серьезных мероприятий в области финансов. Мы настаиваем на отсрочке эвакуации далматийской зоны. Наконец, мы хотим пять портфелей и комиссариат авиации в новом министерстве. Мы требуем для себя министерства иностранных дел, военное, морское, труда и общественных работ. Я уверен, что никто не сочтет эти требования чрезмерными. Если правительство не уступит желаниям тех, кто представляет нацию, черные рубашки пойдут на Рим». Дальнейшие события разворачиваются молниеносно. 27 октября Рим окружен мобилизованной армией черных рубашек. 29 октября Муссолини появляется в Риме, король его принимает немедленно. Аудиенция закончилась назначением Муссолини главой правительства, а de facto он становится диктатором Италии, duce, вождём.
А вот НСДАП повезло меньше: в ночь на 9 ноября 1923 года вместе с Людендорфом Гитлер возглавил попытку государственного переворота, которая, как известно, провалилась и вошла в историю под названием "пивного путча". Помимо рекламы Гитлер получает 5 лет тюрьмы. Правда, просидел в крепости Ландсберг он всего 10 месяцев, за которые и написал свою известную книгу «Моя борьба» («Mein Kampf»). НСДАП была распущена и запрещена, а возрождена в 1925 г. Поражение продемонстрировало слабость движения, которое и в 1928 году на выборах в Рейхстаг получит всего лишь 12 мест.
Нацистам придётся копить силы до 1932 года, когда они станут действительно мощной силой на политической арене. Кабинет фон Папена, сменивший в конце мая правительство Брюнинга, снимает запрет со штурмовых отрядов, проводит чистку демократических элементов в государственном аппарате и распускает Рейхстаг. Фон Папен хотел опереться на национал-социализм, оставив его, однако, за пределами государственной власти.
На выборах в Рейхстаг нацисты получают 37% мест. При формировании правительства Гитлер, как лидер наиболее многочисленно партии, требует предоставить ему "всю полноту власти и ответственности", иначе он перейдет в оппозицию. Но президент отказывет ему – фюреру не хватило «похода на Берлин». Общий политический кризис уже в сентябре приводит к очередному роспуску Рейхстага...
В конце концов, когда в январе 1933 года очередное правительство уходит в отставку, президент Гинденбург соглашается на передачу поста канцлера Гитлеру. Победа нацистов была окончательно закреплена на выборах, где они провели в Рейхстаг 44% депутатов. Так НСДАП «догнало» фашистов.
У власти.
После прихода к власти Муссолини, а затем и Гитлер в кратчайший срок жёстко расправляются с любой оппозицией, прежде всего коммунистической и социал-демократической, разрешая тем самым кризис политический. После чего основные усилия направляются на ликвидацию обширных экономических проблем. Причём, стабилизация ситуации в стране и достижение компромисса между рабочими и капиталистами действительно приводят к впечатляющим экономическим успехам.
Как же складываются международные отношения столь идейно близких режимов?
Учитывая экспансионистские планы обоих режимов и стремление к пересмотру Версальских соглашений Гитлера, проблема Южного Тироля, который в 1918 году был отторгнут от Германии в пользу Италии, могла бы привести даже к войне между этими странами.Однако, Гитлер прекрасно понимал, что бездумное стремление вернуть себе все территориальные потери немедленно поссорит Германию со всеми окружающими европейскими государствами, в том числе и с вероятными (по его мнению) союзниками – Англией и Италией. Поэтому ещё в книге «Моя борьба» он резко отметал требования определённых патриотических кругов возвращения Южного Тироля: «Весь шум по поводу Южного Тироля поднят не из любви к этому последнему – ибо шум этот не помогает Южному Тиролю, а только вредит ему – а исключительно из боязни, как бы дело не дошло до соглашения и дружбы между Германией и Италией». А в 1933 году он заявил: «Фашизм, принесший спасение итальянскому народу, явил всему миру пример великого исторического свершения».
Поэтому 23 октября 1936 года заключены итало-германские соглашения о разграничении сфер экономической экспансии на Балканах, в Дунайском бассейне, о борьбе против Испанской республики и признании захвата Эфиопии. Как раз во время гражданской войны в Испании стала как никогда видна близость Италии и Германии, усердно поддерживающих франкистов, а заодно обкатывающих свои военные машины на чужой территории.
Оформление оси Берлин-Рим продолжено в 1937 году, когда 6 ноября был создан «антикоминтерновский пакт» в составе Германии, Италии и Японии. А 27 сентября 1940 г. теми же странами заключается Тройственный пакт.
После начала Второй Мировой войны Италия осталась верна своим союзническим обязательствам и 10 июня 1940 года объявила войну Франции и Великобритании. После чего итальянские войска начали боевые действия против Франции. Помимо участия во французской кампании итальянский флот действовал против британского флота в Средиземном море, а позднее около десятка дивизий были посланы на Восточный фронт – против Советсткого Союза. В свою очередь, Германия поддержала захват Италией Греции и Крита, а также её действия в Восточной и Северной Африке.
К несчастью итальянцев, их войска в отличие от германских не блистали в ведении боевых действий. Поэтому, когда африканская кампания стран «Оси» была проиграна и возникла угроза вторжения союзников в на Аппенинский полуостров, Муссолини всячески сопротивлялся усилению немецких войск на территории своей родины – он опасался потери Италией самостоятельности. Однако, события развивались для него ещё хуже: 25 июля 1943 года в Италии произошёл антивоенный переворот и Муссолини был арестован. Немцы, заинтересованные в союзнике, 12 сентября в результате спецоперации выкрали дуче и доставили его в Берлин, на встречу с Гитлером. В Италии введена немецкая оккупация. 15 сентября Муссолини объявил, что он вновь взял на себя руководство фашизмом и что новая республиканско-фашистская партия, избавившаяся и очистившаяся от предательских элементов, создаст достойной доверя правительство на Севере - «Республику Сало».
Примечательно замечание Геббелься, относящееся к этому времени: «Дуче не извлёк моральных выводов из итальянской катастрофы, которую предвидел фюрер. Естественно, он был слишком рад видеть фюрера и снова оказаться на свободе. Но фюрер ожидал, что дуче прежде всего расправится со своими предателями. То, что он этого не сделал, говорит о его подлинной ограниченности. Он не революционер, подобно фюреру или Сталину. Он настолько привязан к своему итальянскому народу, что у него отсутствует размах мирового революционера и мятежника». Неудивительно, ведь в своё время, в «ночь длинных ножей» Гитлер физически уничтожил революционное крыло НСДАП, базирующееся в СА, вместе с его главой, своим верным соратником, Эрнстом Рэмом.
Но в войне страны «Оси» были уже обречены на поражение. Никакие чрезвычайные меры, предпринимаемые Гитлером, уже не могли спасти ситуацию. 25 апреля Муссолини распускает остатки вооружённых сил и, не желая договориться с военным комитетом итальянского движения освобождения, едет в автоколонне к швейцарской границе. По дороге автоколонну останавливают партизаны, узнают дуче и расстреливают его. 30 апреля в штаб-квартиру Гитлера пришло известие о конце Муссолини. Через несколько часов фюрер застрелился. Учитывая ведущую роль вождя как в фашистской партии, так и в национал-социалистической, можно сказать, что их история закончилась почти одновременно.
Сравнение нацизма и фашизма.
Взглянув на фашизм и национал-социализм, поставленные рядом, перейдём к сопоставлению на более глубоком уровне. И хотя мы уже увидели удивительную схожесть этих режимов, поставить между ними знак равенства и объединить под термином «фашисты», сказав, что все отличия ограничиваются отличиями ликторского топорика от «хакенкойца» (свастики) да разным цветом рубашек, мы не можем. Не зря Армин Мёлер пишет: «Что касается внутреннего потребления, следует отметить, что слово "фашист" пользовалось особой любовью у критиков в Райхе. Именно так величали отступников ортодоксальные национал-социалисты».
Объяснение этому можно найти у Устрялова: «Разумеется, фашизм есть принадлежность современной итальянской жизни по преимуществу. Понять его можно лишь на родной его почве. Это не значит, что отдельные его элементы не могут проявляться, в аналогичной обстановке, и в других странах. Но, как данный исторический факт в его конкретности и целостности, он всецело -- продукт специфических итальянских условий. История не любит работать по "стандарту", ее пути индивидуальны и неповторимы».
Но задача конкретизации общих черт и отличий связана с труднопреодолимой проблемой: как ни парадоксально, но эти тоталитарные режимы, казалось бы, вполне монолитные, при рассмотрении оказываются постоянно меняющуюся во времени неоднородной совокупностью различных течений. Даже колоссальная, чуть ли не гипертрофированная, роль вождя, фокусирующего волю партии, не спасает их от этой неоднородности.
Умберто Эко в своём докладе «Вечный фашизм» утверждает: «Итальянский фашизм не был монолитной идеологией, а был коллажем из разносортных политических и философских идей, муравейником противоречий. Ну можно ли себе представить тоталитарный режим, в котором сосуществуют монархия и революция, Королевская гвардия и персональная милиция Муссолини, в котором Церковь занимает главенствующее положение, но школа расцерковлена и построена на пропаганде насилия, где уживаются абсолютный контроль государства со свободным рынком?» При этом он уверен, что германский нацизм был политически цельным движением, основанным на нашумевшей книге Гитлера. Гораздо лучше осведомлённый в вопросе Мёлер имеет другой взгляд:
«Кроме того, в этих тезисах наблюдается монолитное представление о национал-социализме и Третьем Райхе, которое, по крайней мере, в области исследований, уже стало давать трещины. Пока ещё только в сфере властных отношений стали осознавать плюралистический характер Третьего Райха, то, что в течение непродолжительного времени существования режима (12 лет по сравнению с 56-ю годами СССР) и из-за колебаний Гитлера Третий Райх до конца оставался конгломератом противоборствующих силовых групп, ни одна из которых (в том числе и СС) не смогла окончательно взять верх. Здесь речь идёт о плюрализме, который, если с ним искусно обращаться, даёт определенную свободу действий.
Когда-нибудь признают плюралистический характер Третьего Райха и в других областях. Это относится не только к доктрине, что хотя и бросается в глаза, но из-за её чисто инструментального характера не столь существенно. Намного важнее то, что в полу-инстинктивной сфере, из которой, собственно, и исходят непосредственные политические и исторические импульсы, Третий Райх до конца оставался пугающе разномастным образованием».
"Фашизм - говорил Муссолини - не есть цейхгауз отвлеченных доктрин, ибо каждая система - обман, каждая теория - тюрьма." Гитлер же заявлял «... в основу программы этого движения нужно положить ряд тезисов, не подлежащих никаким изменениям. [...] Форма, которая однажды признана правильной, должна быть сохранена во что бы то ни стало, вплоть до того момента, пока движение наше победит». Учитывая последнюю оговорку и многочисленные отступления реальной политики от 25 пунктов 1920 года, в этом аспекте наблюдается полное сходство.
Несмотря на указанную невозможность выделить национал-социализм или фашизм per se, попытаемся дать сравнительную характеристику наиболее заметно проявивших себя черт двух режимов.
Взгляды на собственное движение.
Вожди рассматриваемых партий считали основой своих движений не иначе как новое мировоззрение.
«Как всякая цельная политическая концепция, фашизм есть одновременно действие и мысль: действие, которому присуща доктрина, и доктрина, которая, возникнув на основе данной системы исторических сил, включается в последнюю и затем действует качестве внутренней силы.
Поэтому эта концепция имеет форму, соответствующую обстоятельствам места и времени, но вместе с тем обладает идейным содержанием, возвышающим ее до значения истины в истории высшей мысли» - пафосно начинает дуче свой труд «Доктрина фашизма».
«Национальная социалистическая революция никогда бы не имела такого успеха, если бы не исходила из мировоззренческих основ», - замечает на выступлении фюрер. Однако, и здесь, в сфере основных положений, он не забывает о практической целесообразности:
«Другими словами: из всей сокровищницы идей общенароднического миросозерцания германская национал-социалистическая рабочая партия выбирает наиболее существенные, учитывая все особенности эпохи, все практические потребности дня, все слабые и сильные стороны того человеческого материала, с которым приходится иметь дело, партия вырабатывает определённый символ веры; и на основе этой программы мы строим строго централизованную организацию, которая одна только может принести победу нашему миросозерцанию». На мой взгляд, очень важная цитата из «Моей борьбы», способствующая пониманию многих действий нацистского режима – от рабочей риторики до антисемитизма. Впрочем, в некоторых принципиальных вопросах Гитлер считал компромисс неприемлемым.
Свой приход к власти фашисты и нацисты расценивают не иначе, как революцию, эпохальное событие в истории страны и всего мира.
"Революция имеет свои права, — заявил Муссолини в правительственной декларации парламенту. — Я стою на этом месте, чтобы защитить революцию черных рубашек и придать этой революции максимальную действенность, вводя ее, в качестве элемента прогресса, благосостояния, равновесия, — в историю нации".
Ему вторит Гитлер: «Национальная социалистическая революция смела прежнее государство предательства и клятвопреступления, вновь возродив на его месте империю чести, верности и порядочности». Самой новой империи он метафорически отводил тысячу лет.
В вопросе приоритета новизны или традиции они стоят на позиции продуктивного синтеза - «фашизм является синтезом здорового старого и необходимого нового». Подобное соединение противоположностей можно наблюдать везде: в отношении к интересам пролетариата и буржуации, в разрешении дуализма индивидуалного и коллективного и т. д.
Государство, нация, личность.
Крайний этатизм обычно считается неотъемлемым признаком фашизма. "Всё в государстве, ничего вне и против государства" — гласит знаменитая формула Муссолини. Однако, вне области лозунгов позиция была уже более взвешенная:
"Государство, — провозглашает Геббельс, — есть сумма всех народных хозяйственных и политических функций, сумма народной мощи. Оно воплощает в себе политический народ и потому оно вправе определять жизненный закон общества. Оно — высший контрольный орган и оно вправе вмешаться в хозяйственную жизнь, если форма хозяйства начнет угрожать свободе и чести народа. Оно вмешивается, когда хозяйство не вмещается в рамки общей политики; в противном случае, оно его оставляет в покое".
В экономике Гитлер придерживался ещё более умеренной политики – процитируем Устрялова:
«Когда же Штрассер возразил, что в таком случае название партии "национал-социалистическая" может ввести в заблуждение народные массы, Гитлер заметил:
— Название "социалистическая" неудачно. Во всяком случае, оно означает не то, что мы должны социализировать предприятие, а только то, что мы можем это сделать, если их владельцы будут действовать во вред интересам нации. В настоящее время они этого не делают, а потому было бы преступлением разрушать народное хозяйство.
Эти заявления очень характерны для Гитлера. В неразвернутом виде, в менее откровенной формулировке они содержатся и во многих публичных его выступлениях. Его этатизм — формален по преимуществу, основ капиталистического строя он затрагивать не собирается, "разве только это понадобится для блага государства"».
Упомянем также очевидное сходство фашизма и нацизма – полное сращивание партийного аппарата с государственным.
Как уже отмечалось, фашизм и нацизм пытаются ловко разрешить противоречие между индивидульным и коллективным с некоторым перевесом в сторону последнего: «Для фашизма человек это индивид, единый с нацией, Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию, историческую миссию, и парализующему жизненный инстинкт, ограниченный кругом мимолетного наслаждения, чтобы в сознании долга создать высшую жизнь, свободную от границ времени и пространства. В этой жизни индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет чисто духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность». При этом высоко оценивается героизм, высокая одарённость отдельной личности, когда она не противопоставлет себя нации, радикальный же коллективизм провозглашается врагом. В качестве иллюстрации этого своеобразного элитаризма приведём две цитаты из выступлений Гитлера:
«Величие народа во все времена определялось общим масштабом свершений всех его великих людей».
«Под марксизмом я понимаю учение, принципиально отвергающее ценность личности и на место энергии ставящее массу, количество».
Собственно нацию фашисты понимали несколько иначе, чем национал-социалисты. Для первых это прежде всего духовная общность, для вторых – биологическая, единство «Крови и Почвы». Так понимание нации Муссолини выражено им в словах: «Нация не есть раса, или определенная географическая местность, но длящаяся в истории группа, т.е. множество, объединенное одной идеей, каковая есть воля к существованию и господству, т.е. самосознание, следовательно, и личность». Национал-социализм, в свою очередь неотделим от расизма.
Расизм.
Если по мнению Гитлера «расовая проблема — ключ не только к мировой истории, но и ко всей человеческой культуре», существуют высшие расы (арийцы) и низшие (евреи, небелые народы, до середины войны – славяне), а ценность человека во многом определяется его кровью, то фашизму такой подход совершенно чужд. Хотя в Италии под влиянием союзника и принимались определённые законы, направленные против евреев, антисемитизм никогда не принимал таких масштабов, как в Германии. Хотя это можно объяснить гораздо меньшей остротой еврейского вопроса в Италии вообще.
В Германии же евреи были провозглашены расовыми врагами номер один, источником всех зловредных идей. Последнее неудивительно, если учесть завидное понимание Гитлером массовой психологии – лично он, судя по всему, вполне дружелюбно относился к знакомым евреям.
Религия.
Фашизм 1919 года не скрывает своих антирелигиозных и антиклерикальных настроений. "Мне люб народ язычников, — признается Муссолини, — жаждущий борьбы, жизни, прогресса, чуждый слепой вере в потусторонние истины и презирающий чудесные панацеи". Однако, чем ближе реальная власть, тем сильнее изменяется официальная позиция. Новая точка зрения слагалась сама собой. Католицизм провозглашвется одним из величайших проявлений миродержавной римской идеи, одной из жизненных функций итальянского патриотизма. «Доктрина фашизма» идёт ещё дальше: «Фашизм концепция религиозная; в ней человек рассматривается в его имманентном отношении к высшему закону, к объективной Воле, которая превышает отдельного индивида делает его сознательным участником духовного общения. Кто в религиозной политике фашистского режима останавливается на чисто оппортунистических соображениях, тот не понял, что фашизм, будучи системой правительства, также и прежде всего, есть система мысли».
24 пункт программы НСДАП 1920 года гласил: « Мы требуем свободы всех вероисповеданий, поскольку их приверженцы не угрожают целости государства и не оскорбляют национального чувства германской расы. Партия, как таковая, стоит на почве христианства, не связывая себя с каким-либо отдельным вероисповеданием». После прихода нацистов к власти отношения Райха с католической церковью также были достаточно тёплыми. Несмотря на это, Умберто Эко заявлял о национал-социализме: «Он имел чёткую антихристианскую и неоязыческую окраску». Как мировоззрение – очвидно, да, также как и фашизм, но политика была ориентирована на поддержку религии пока религия поддерживает режим.
Социальная программа.
В области социальной политики вряд ли будет справедливо упрекнуть фашистов и национал-социалистов в непоследовательности или невыполнении обещаний: огромное внимание уделялось здоровью народа, поддержке деторождения, борьбе с безработицей, обеспечению достойного уровня жизни работающих и пенсионеров и т. д. Особенной заботой окружалась молодёжь – те, кто должны были стать в будущем опорой режима, новыми людьми новой эпохи. В Италии молодежь организуется в движение "Авангардисты" и "Балиллу" - подобие русских комсомольцев и пионеров. В милитаризованных, муштруемых отрядах они получают суровое фашистское воспитание. В Германии такой организацией становится «Гитлерюгенд».
Однако, к сожалению, тяготы войны превзошли все возможные пределы. Катастрофа уничтожила экономические и социальные достижения, а молодёжь вместо жизни в новом мире получила роль «пушечного мяса».
Наука и культура.
В этой области наиболее ярки образы сжигаемых книг, а также антиинтеллектуальные выкрики некоторых партийных вождей. Тем не менее, это мракобесие, во многом лишь внешнее, не мешает Германии, стране с высоким уровнем образования и одними из лучших мире научной и инженерной школами, добиться весьма существенных успехов в области техники. Достаточно вспомнить появление в Люфтваффе реактивной авиации, а также то, что немцы вплотную приблизились к овладению атомной энергией и к космическим полётам.
В области культуры тоже нельзя сказать, что в Германии всё было ужасно: значительная часть направлений искусства, как правило, сомнительной художественной ценности, были объявлены «дегенеративными» и запрещены, зато в рамках официозного неоклассицизма достижения налицо. Особенно впечатляют успехи поощряемых сверху кинематографа и архитектуры. Ценность первого для пропаганды очевидна, а вторая пользовалась понятным расположением фюрера.
В отличии от Германии, в Италии «самым фашистским» оказывается не неоклассицизм, а наоборот – футуризм, основоположник которого, Маринетти, становится одним из основателей и идеологов фашистского движения.
Враги.
Стремясь к достижению определённых целей, трудно не встретить кого-то, чьи цели идут вразрез со своими. И чем сильнее воля к успеху, тем бескомпромисснее ведётся борьба с врагами. Поэтому враги не могли не появиться у таких массовых и волевых движений, как фашизм или национал-социализм. Вместе с тем, образ врага не мог не стать одной из основ официальной пропаганды, раз уж он способствует сплочению и дисциплене, а также преобразованию собственного чувства вины в чувство ненависти к другим.
Позиционируя себя сторонниками «третьего пути» фашисты и нацисты объявили своими основными политическими врагами как коммунистов и социалистов, так и буржуазных плутократов и либеральных демократов. Нацисты, добавившие в идеологию расизм, видели евреев направляющими все основные враждебные силы, а «неарийские» народы – естественными врагами в дарвинистической борьбе рас.
С политическими противниками тоталитаризм борется жёстко – запретами и террором, с врагами внешними – ведёт войны.
Внешняя политика и война.
Стремление обеспечить своей нации великое будущее в условиях бурного роста населения не могло не быть связанным с экспансией. Агрессивных планов и готовности к вооружённым столкновениям нацисты и фашисты никогда не скрывали. Италия сделала ставку на захват африканских колоний и слабых и разнозненных балканских государств. Германия – на территории Восточной Европы, в том числе и России. При этом первостепенное значения для внешней политики этих государств принимает решение вопроса с отношением к такой экспансии третьих стран, таких как Франция, Великобритания и САСШ. К самоубийственной войне против всего мира Гитлер и Муссолини отнюдь не стремились. Поэтому, особенно хорошо это было видно в политике Германии, всячески маневрировали, стараясь дать понять как «великим западным демократиям», так и СССР, что уж они-то могут быть спокойны. И, хотя местами обман был успешен, в конце концов, пусть и захватив всю Европу, странам «Оси» пришлось сражаться со всем остальным миром, за исключением союзной Японии.
Методы и средства.
Обычно, слыша слова «фашизм» люди вспоминают о всеобщем государственном контроле, репрессиях спецслужб по отношению к инакомылящим, дискриминации определённых социальных или этнических групп, о навязчивой пропаганде, о массовых мероприятиях, вроде выступления обожествлённого вождя или факельного шествия. Но что это по сути? Лишь методы, которые были бы другие в другую историческую эпоху. Причём эти методы, иногда чуть изменённые, используются для проведения своей политики и правительствами самых что ни на есть демократических стран.
Всё это не суть «правого» тоталитаризма, а лишь следствия последовательной реализации макиавеллианского принципа «цель оправдывает средства». И чем масштабнее цели, тем более ужасные средства ими можно оправдать.
Там, где указанный принцип становится одной из основ режима, не приходится ожидать политики, осуществляемой «в белых перчатках». Поэтому я не вижу смысла подробно разбирать методы укрепления собственной власти фашистами и национал-социалистами – достаточно и простого перечисления.
Заключение.
Подводя итоги, хотелось бы сделать выводы относительно исторической роли фашизма и национал-социализма. Ведь при всех отличиях и эти режимы навсегда останутся рядом в истории. Продемонстрировав упорную политическую борьбу, закончившуюся приходом к власти, эти режимы показали возможность нового пути со всеми его достоинствами и недостатками. Причём, с точки зрения народного блага плюсов было гораздо больше, хотя и ценой интересов отдельных социальных и этнических групп.
"Вне известных пределов, самые блага диктатуры становятся бедами," - сочувственно цитировал Муссолини в одной из своих речей чьи-то предостерегающие слова.
И действительно, в условиях сложной внешнеполитической обстановки осмелевшие режимиы загнали себя в ловушку мировой войны, обернувшуюся катастрофой для самих движений, а главное, для их целей, для немецкого и итальянского народов.
Литература
1.Н. Устрялов. Германский национал-социализм.
2.Н. Устрялов. Итальянский фашизм.
3.Б. Г. Лиддел Гарт. Вторая мировая война – М.: «Издательство АСТ», 1999
4.У. Черчилль. Вторая мировая война (В 3-х книгах) – М.: Воениздат, 1991
5.А. Гитлер. Моя борьба – М.: «Витязь», 2000
6.Б. Муссолини. Доктрина фашизма.
7.Армин Мёлер. Фашистский стиль.
