Реферат

Реферат Аристотель 8

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 23.11.2024





Содержание
1.     Введение………………………………………………………………3

2.     Логика по Аристотелю…………………………………………….....4

3.     Теория познания……………………………………………………...5

4.     Предмет знания и знание предмета…………………………………6

5.     Основные черты научного знания…………………………………..6

6.     Логика Аристотеля и его учение о методе………………………….9

7.     Диалектика……………………………………………………………9

8.     Теория достоверного познания. Определение и доказательство…11

9.     Недоказуемые элементы…………………………………………….17

10. Научная база логики и теория познания Аристотеля……………..18

11. Список литературы………………………………………………….22
Введение.

Аристотель(384-322гг.до н.э.)-систематизатор всего античного знания. Аристотель- отец современного европейского знания, науки. трудно назвать хоть одну отрасль науки, которая не находила бы начала у Аристотеля. Он, скорее, ученый, а не философ. Создает универсальную систему знания. Работы Аристотеля охватывают практически все области античного знания: 1. Логика. В средние века логические работы Аристотеля были объединены под латинским наименованием «Органон».2. Работы из области теории физики; о частях животных- биология, входит в физику. 3. То, что после физики- метафизика (общие вопросы бытия). 4. Практическая философия-этика, политика и т.д. 5. Эстетика.

Главная задача Аристотеля состояла в том, чтобы избавиться от мифологизирования, от неоднозначности терминов. Путь, на котором Аристотель пытался найти точное значение,- это путь перехода от эмпирического к доказательному знанию, т.е. ценность знания зависит от степени его обобщенности. В этом смысле он выделяет: 1.Первую философию; 2. Вторую философию, более конкретные науки.

Физика- важнейшая во второй философии, эта наука о телах, находящихся в движении. Метафизика- достигает высшей степени абстракции. Ядром метафизики является логика- наука о доказательствах.

Сам Аристотель пользовался термином «первая философия». Предмет первой  философии (протофилософия) чистое беспримесное бытие, сущее как таковое, в отвлеченности от отдельных материальных тел. Однако это чистое беспримесное бытие нигде не может существовать, кроме единичных тел. Чистота и беспримесность бытья состоит, по Аристотелю, в том, что оно как общее находится в единичном, но не зависит от него. Значит, общее является самодовлеющем, самозначашим. Такое неизменное основание вещей, в отличие от изменяющегося облика единичной вещи, Аристотель назвал первой сущностью.

В то же время сущность имеет три  разновидности: сущность как единичная вещь; сущность как субстанция; сущность как субъект высказывания.

Главное здесь – сущность как субстанция –общее, не зависящее от единичного. В то же время, для того, чтобы  подойти к этому общему, мы должны начинать с единичного, с эмпирических вещей. Здесь обнаруживается радикальное различие между Платоном и Аристотелем. Общее, или идеи, у Платона как онтологическая реальность была в то же время фактом, феноменом чистого сознания, не зависящего от сознания эмпирического. Общее- идея-достигалось в акте припоминания душой виденного занебесья.

У Аристотеля подчеркивается эмпирическое начало познания. Познание неизбежно начинается с единичного. Соотношение общего и единичного контролируется наукой логики. Логика – это не только наука  о том, как в познании осуществляется переход от единичного ко всеобщему, но и наука о бытии всеобщего, т.е. логика у Аристотеля одновременно является и онтологией. Поэтому наука лишь начинается с единичного, подлинным ее предметом выступают вечные непреходящие сущности. Единичная вещь- это материал, в котором реализовались форма и сущность как таковая. Каждая вещь существует благодаря реализовавшейся в ней форме как вечной сущности.

В этом плане каждая вещь есть одновременно и возможность, и действительность. Действительность- это всегда действительность   реализовавшейся формы. Любой предмет одновременно является и возможностью, и действительностью. Прежнее положение о сущности как о единичной сущности и о сути вещи играет большую роль и в учении о возможности и действительности, но теперь рассматривается не сама определенность, устойчивость вещи, а переход ее из одного определенного состояния в другое.

Единичная сущность содержит в себе возможность и действительность таким образом, что первая постоянно превращается во вторую, а вторая вновь становится первой, причем переходы возможности в действительность не хаотичны и не беспорядочны. Возможность, присущая вещи в цикле ее превращений  в виде внутреннего задатка, тенденции ее развития, определяет предмет на всех этапах этого развития. При этом речь продолжает идти о единичных предметах- кирпичи превращаются в дом, дерево становится столом и т.д. Но теперь единичный предмет рассматривается со стороны его взаимоотношения с другими единичными предметами, благодаря чему мир не распадается на автономные, изолированные сущности, он сохраняет в себе единство, целостность, динамику, обнаруживаемую на уровне любого единичного предмета.                                             

Логика по Аристотелю. Логически философское учение о сущности сообщало специфическую форму физике Аристотеля. Эту же функцию выполняли и категории возможности и действительности. Аристотелевская физика основывается на положении, что актуальное онтологическое выше, чем потенциальное. На этом основании Аристотель строит теорию движения, обосновывая отсутствие начала и космоса. Движение совершается в ограниченном пространстве под непосредственным воздействием одного тела на другое. Ограниченность пространства и цель движения характеризуют направленность движения, придают миру значение огромного «перпетуум-мобиле».

Физика учит не о чистых сущностях, как метафизика, а о движении, но движении телесном. Есть четыре вида движения, которые сводятся к перемещению в пространстве. В физику входит и космология- это надземная поверхность, и биология- все, что происходит в сфере земли.

Особое место в физике Аристотеля занимают проблемы места и пространства. Проблема движения, центральная проблема, как раз и решается через объяснение проблемы места и пространства. Вещи занимают различные места, но каждая вещь имеет собственные границы, а так же признается Аристотелем направленность движения тел к своему «естественному месту». Пространственное движение вещей есть способ воздействия одной вещи на другую. Весь мир есть совокупность воздействующих друг на друга тел. А все тела движутся, воздействуя друг на друга, к своему естественному месту.

Физическая теория Аристотеля, таким образом, опирается на два метафизических принципа: наличие первоматерии как чистой возможности; наличие последней формы- формы форм, вечного двигателя.

Вечный двигатель- или Бог- содержит в себе все возможные формы и вступает первотолчком мироздания. Все остальные предметы, весь мир, переходя от возможности к действительности, всего лишь переводит бесконечные потенции Бога из потенциального в актуальное. Причем, бесконечность-это всегда потенциальная бесконечность. Бесконечность не может восприниматься в виде реального, актуально-бесконечного тела. Бесконечное не может быть субстанцией, оно представляет собой у Аристотеля чувственный континуум, то есть Аристотель идентифицирует бесконечность с количественной бесконечностью.

Однако  бесконечность является неопределённой количественной величиной, в то время как каждый реальный предмет имеет определенную количественную сторону, поэтому бесконечное, находящееся в модусе действительности, для него неприемлемо. Наряду с конечным и вне его не существует ничего бесконечного. Бесконечное существует только в модусе возможного, как последовательность этапов и состояний, как бесконечная возможность осуществления. такая позиция объясняет финитизм мышления Аристотеля и вывод о конечном шарообразном мире.

   

Теория познания Аристотеля.
Теория познания Аристотеля опирается на его онтологию и по своему непосредственному предмету есть теория науки. Аристотель отличает научное знание и от искусства, и от опыта, и от мнения. По своему предмету научное знание есть знание о бытии. В отличие от знания, предмет искусства- производство вещей при помощи способности, определенной к действию. Поэтому сфера искусства- практика и производство; сфера же знания- созерцание предмета, теория, умозрение. И всё же у науки есть общее с искусством: как и искусству знанию принадлежит способность быть сообщаемым посредством обучения. Поэтому искусство есть знание в большем смысле слова, чем опыт, и оно сопровождается истинными суждениями.

Знание отличается также и от простого опыта. И для знания и для искусства опыт- их начало или исходная точка. Однако в отличие от знания предметом опыта могут быть только факты, рассматриваемые как единичные. Основание опыта- в ощущении,  памяти и привычке.

Но знание не тождественно с ощущением. Правда, всякое значение начинается с ощущения. Этот тезис Аристотель даже рассматривает как основной для теории познания. Если нет соответствующего предмету ощущения, то нет и соответствующего ему достоверного знания. В опыте, поскольку опыт обусловлен ощущениями, непосредственно ум постигает самый предмет ощущения, в единичном непосредственно постигает род, в Калии- «человека».

Однако это непосредственное постижение общего в единичном существенно отличается от знания. «То, что в вещах показывает чувственное познание, т.е. ощущение, зависит от всегда изменчивых условий пространства и времени. научное постижение предмета – мысль , покоящаяся и в известном смысле стабильная, остановившаяся ».

Но знание отличается от мнения. То, что дает мнение, основывается на всего лишь вероятных основаниях. Не таково знание. Правда, научное знание также выражается в суждении и принимается в качестве истинного, лишь когда в познающем возникло убеждение в его истинности. Но если суждение основано как достоверное значение, то нельзя указать оснований, посредством которых оно могло бы оказаться опровергнутым или хотя бы измененным. Напротив, для мнения или для веры справедливо, что по отношению к ним всегда возможны иное мнение и другая вера. Мнение может быть и ложно и истинно, убеждение в нем никоим образом не может быть «незыблемым», в то время как знание- прочная и незыблемая истина.
Предмет знания и знание предмета. Рассматривая отношение знания к своему предмету, Аристотель твердо стоит на почве убеждения, что в порядке времени существование предмета предшествует существованию знания. Это та материалистическая или объективно- идеалистическая точка зрения, которую, читая и конспектируя «Метафизику» Аристотеля, отметил Ленин: «Прелестно! Нет сомнений в реальности внешнего мира». Предмет, по Аристотелю, предшествует познанию, которое человек может иметь об этом предмете. В этом смысле отношение знания к предмету то же, что и  отношение ощущения к предмету. Из того, что у ощущающего человека временно отсутствуют зрительные ощущения, никак не следует, будто свойства, воспринимаемые людьми посредством зрения, отсутствуют в самом предмете. Однако в момент, когда к человеку вернется способность зрения, то, что он увидит, будет уже необходимо относиться к области видимого. Начиная с этого момента уже нет смысла спрашивать, что чему предшествует: видимое или ощущения видения, они оба, начиная с этого момента, одновременны, соотносительны.

И точно таково же отношение знания к  своему предмету. Оно подобно отношению меры к измеримому или измеренному. Поскольку познание направляется во времени к постижению своего предмета, этот предмет предшествует познанию, а познание зависит от своего предмета. В этом смысле соотношение между ними однозначно, необратимо.

Но если знание рассматривается как уже возникшее, как уже осуществляющееся, как уже отнесенное к своему предмету, то предмет и знание о нем составляют нераздельное целое. Правда, в этом целом можно посредством абстракции выделить оба его элемента- предмет знания и знание предмета, но всё же единство обоих не теряет от этого своей реальности. Предмет, рассматриваемый сам по себе, есть только возможный предмет знания. Если бы он остался только возможным, знание не могло бы возникнуть. Но как только у ученого возникает созерцание предмета знания, с этого момента разом и предмет знания, и знание предмета становятся действительностью: они уже составляют единство. Отсюда Аристотель заключает, что знание есть род обладания, т.е. способ бытия специфического рода.
Основные черты научного знания. Как специфический род бытия знание отличается, по Аристотелю, тремя основными чертами:

1.     доказательность- всеобщность и необходимость;

2.     способность объяснения;

3.     сочетание единства со степенями подчинения.

Начнем с первой черты науки- ее доказательности. По определению самого Аристотеля, наука есть вид бытия, способный доказывать. Само же доказательство может быть только о том, что не может происходить иначе. Оно состоит в получении заключения из начал: истинных,  необходимых и относящихся к предмету доказательства. Доказательство невозможно ни о случайном бытии, ни о том, что возникает и разрушается, а лишь об общем. Если же общего нет налицо, то предмет доказательства- это, по крайней мере, то, что случается всего чаще. Пример- затмение Луны. Будучи тем, что оно есть, затмение это происходит всякий раз одним и тем же способом. И хотя оно не происходит всегда, оно, по крайней мере, есть частный случай общего рода.

Из текстов видно, что общее сливается у Аристотеля с необходимым и что необходимость может быть даже в том, что встречается только часто и отнюдь не постоянно. Этим не исключается наивысшая ценность, которая для знания представляет безусловное постоянство явления- такого, как, например, движение неба. Однако научное знание об общем уже налицо, если мы знаем суть бытия вещи: существует знание о каждой вещи, если мы знаем сущность бытия.

Научное предложение характеризуется, таким образом, необходимостью своего содержания и всеобщностью своего применения. Правда, отдельный ученый всегда рассматривает и может рассматривать только единичные  сущности, но наука в целом слагается и состоит из общих предложений.

Способность науки к определению сущности и всеобщность применения усматриваемых ею положений обуславливает объяснительный характер знания. Задача научного знания заключается, во-первых, в фиксировании некоего обстоятельства, или факта. Во-вторых, задача науки- в выяснении причины. Знание предполагает, что известна причина, в силу которой вещь не только существует, но и не может существовать иначе, чем как она существует. В–третьих, знание есть исследование сущности факта. В плане бытия необходимая причина может быть только сущностью вещи. В плане познания или в логическом плане она может быть лишь началом в отношении к его логическим следствиям. собственно, доказательство и есть познание этой причины: «Если тот, кто при наличии доказательства  предмета не имеет понятия о том, почему предмет есть, то он предмета не знает». Такое логическое  объяснение посредством понятий обосновывает право на познание даже случайностей: согласно разъяснению Аристотеля, существует не только случайность в узком смысле, но также и то, что, по Аристотелю, есть «случайность в себе».таковы свойства, которые не производят сущности человека непосредственно, но которые происходят из этой его сущности. Объяснить эти свойства – значит доказать при помощи логической дедукции, каким они из нее происходят.

Наконец, в-четвертых, знание есть исследование условий, от которых зависит существование или несуществование факта.

Рассматриваемый в целом процесс знания ведет от вещей, познаваемых «через свое отношение к нам», стало быть, от понятий, первых для нас, к понятиям, которые являются первыми сами по себе. Эти последние постигаются только умом. Они образуют род возведения и в конце концов приводят к положениям, уже недоказуемым. Редукция необходимо стремится к достижению начал, недоказуемых положений: то, что не имеет конца – «беспредельное»,-не может стать предметом научного познания. Доказательство, исходящее из начала, основательнее доказательства, не исходящего из начала, а доказательство, «в большей мере исходящее из начала, основательнее того, которое исходит из начала в меньшей мере». В конечном счете, редукция приводит к «непосредственным» предложениям. Такие предложения прямо постигаются умом, не доказываются.

Относительно высшего начала знания «не может быть ни науки, ни искусства, ни практичности, ибо всякое научное знание требует доказательств». В той же мере, в какой последние предложения науки все же составляют предмет знания, знание это уже не доказательное.

Третья черта знания – его единство, соединенное с подчинением одних знаний другим. Единство науки означает прежде всего, что различные предметы науки принадлежат составу одного и того же рода. Далее, это единство обуславливается и тем, что различные предметы могут относиться все к одному и тому же  предмету и быть, таким образом, через отношение к этому предмету в одинаковом к нему отношении. Именно таково единство, в котором все науки находятся относительно первой науки – науки «о бытии как о бытии». «Бытие» здесь – общий предмет и основа аналогии, которая в нем связывает в единство различные его роды.

Но каждая отдельная наука обусловлена своим особым логическим родом и составляет сама по себе некоторое единство. Отсюда сразу получается важный вывод, отличающий теорию науки Аристотеля от теории науки Платона. согласно теории Платона все знания образуют соподчинение, или иерархию, на вершине которой стоит знание о высшей из «идей» - «идее» блага. Напротив, у Аристотеля единой для всех наук иерархии не может быть. Науки « не сводимы- ни одна к другим, ни к одному- единственному роду». Также как различаются по роду «форма» и  «материя», «точно также – всё то, о чём идет речь по разным формам высказывания о сущем, ибо из того, что есть, одно означает собою суть той или иной  вещи, другое – что-нибудь качественно – определенное, и так дальше…;оно.. не сводится ни друг на друга, ни на что-нибудь одно» там же.

Именно по этому невозможен никакой переход от одной науки к другой: от предмета арифметики, например, к предмету геометрии.

Однако этому выводу Аристотеля явно противоречит другое его положение: поскольку общий предмет – бытие – образует основу аналогии, которая связывает различные роды единого бытия, сведение одних наук к другим в каком-то смысле  всё же возможно. В этом смысле существует иерархия  наук и возможна их классификация, сводящая науки в некоторое единство. Наука – не проста сумма совершенно разнородных знаний. Существуют науки, которые в сравнении с другими находятся ближе к общему предметному пределу знания. Чем выше стоит наука на ступеньках иерархии, тем точнее доступное для нее знание, тем больше в ней ценности. По Аристотеля, наука, дающая одновременно и знание того, что что-нибудь есть, и знание того, почему что-нибудь есть, а не только знание того, что что-нибудь есть,- более точная и высшая, чем наука, дающая знание только того , почему что-нибудь есть. И точно также науки возвышающиеся до абстракций над непосредственной чувственной основой , выше наук, имеющих дело с этой основой.
Логика Аристотеля и его учение о методе.
В философии стоицизма, выступившего несколькими  десятилетиями позже

Аристотеля, логика понималась как специальная наука, составляющая часть науки в более обширном смысле слова. Напротив, для Аристотеля логика – не отдельная наука, орудие всякой  науки. Аристотель называет логику «Аналитикой»; в специальном трактате, который получил название «Аналитик», он изложил ее основные учения: об умозаключении и доказательстве. Задача логики, как понимает ее Аристотель, - исследование и указание методов, при помощи  которых известное данное может быть сведено к элементам, способным стать источником его объяснения. Из этого видно, что основной метод логики Аристотеля – «сведение». Учение об этом искусстве Аристотель называет «наукой», но здесь этот термин он понимает не в смысле специальной по предмету отрасли науки, а широко, как умозрительное исследование, дающее возможность различить условия доказательства, его виды, степени, а также выяснить последние предложения, достигнув которых мы уже не модем продолжать сведение данного к элементам, объясняющим это данное.

«Аналитики»- не единственный труд Аристотеля по логике. Важным вопросам логики посвящены также его «Топика», «Об истолковании», «Опровержение софистических умозаключений», «Категории», а кроме того отдельные места «Метафизики» и даже «Этики».

Изучение всех сочинений Аристотеля, посвященных вопросам логики или, по крайней мере, рассматривающих эти вопросы, показывает, что в логических исследованиях Аристотеля наибольшее его внимание привлекали три проблемы:

1)                      вопрос о методе вероятностного знания; этот отдел логических исследований Аристотель называет «диалектикой», он рассматривает его в своей «Топике»;

2)                      вопрос о двух основных методах выяснения уже не вероятного только знания, а знания достоверного; эти методы – определение и доказательство;

3)                      вопрос о методе нахождения посылок знания; это индукция.
«Диалектика» Аристотеля. Сравнение учения Аристотеля о знании с учениями некоторых крупных рационалистов XVII в., например Декарта, показывает, что в одном чрезвычайно важном вопросе теории познания и логики Аристотель видел дальше и яснее, чем знаменитый французский ученый и философ. Это вопрос о вероятном знании.

Аристотель с не меньшей силой, чем позднейшие рационалисты, и с гораздо большим приближением к  материализму, чем они, полагал, что цель знания – верное отражение самой реальности. Вместе с тем он ясно видел, что далеко не всегда и не по всем вопросам знание сразу возникает как достоверное познание реальности. В ряде случаев и по ряду вопросов знание не может быть непререкаемым обладанием истинной, а есть лишь знание вероятное. Это знание предполагает свой, особый метод. Это не метод науки в точном смысле слова, а метод, приближающий к научному методу, подготовляющий его. Аристотель называет его «диалектикой», отклонившись в использовании этого термина от традиции его применения у Сократа и у Платона. Для Сократа «диалектика» была способом отыскания достоверного знания посредством анализа противоречий в ходячих и в философских представлениях о его предмете. Для Платона  «диалектика» - учение о познании истинно-сущего, достигаемое посредством упражнения ума в созерцании бестелесных «эйдосов», или «идей», не опирающемся на чувственность. И у того и у другого «диалектика»- знание достоверное.

Напротив, для Аристотеля «диалектика»- только исследование, а не доктринальное изложение непререкаемых истин. Предмет аристотелевской «диалектики» - не сама истина, не соответствие знания его предмету, а только отсутствие формального противоречия между терминами обсуждаемого вопроса, а также между положениями, высказанными участниками спора. Ценность «диалектики», по Аристотелю, во-первых, в ее способности показать, каким образом должен исследоваться вопрос; для этого развиваются умозаключения, которые могли бы привести к ответу на поставленный вопрос и которые были бы свободны от противоречий. Во-вторых, «диалектика» дает способ исследовать, что в ответах на поставленный вопрос может быть ложного.

В качестве специфических умозаключений, а именно не способных к обоснованию достоверных выводов, «диалектические» силлогизмы, как их называет Аристотель, основываются не на необходимых посылках, а на « мнениях, принятых на веру», иначе – на положениях, признанных в качестве вероятных авторитетными лицами. Единственная логическая сила, которой обладают «диалектические» силлогизмы,- их внутренняя непротиворечивость. Однако, опираясь на эту свободу от внутренних противоречий, можно получить всего лишь вероятные выводы. Такое исследование следует считать не установлением истины, а всего лишь испытанием.

Но будучи систематически разработано, «испытание»- это не только логическая тренировка. «Испытание» возвышает мысль над узколичным или частным, над чисто случайным и вводит ее в сферу всеобщего. Однако всеобщность эта все же лишена необходимости. Исследованию умозаключений и рассуждений этого рода посвящена «Топика» Аристотеля. В ней в качестве цели «диалектики» указывается или установление определения или опровержение.

В «Топике» особенно обстоятельно разработаны правила опровержения. Нельзя не согласиться с Робеном,- что по существу это «критические правила верификации». Испытывается некоторое предположение, в котором высказывается принадлежность известному предмету известного свойства. Вопрос заключается в исследовании, соответствует или не соответствует этому предмету приписанное ему свойство. Рассматриваются случаи, когда обращение предложения возможно и когда оно невозможно. В первом случае приписанный предмету атрибут или точно выражает сущность предмета и представляет его дефиницию, или не дает точного определения предмета и есть только его «собственное» свойство; например, когда «грамматик» по отношению к «человеку» не выражает сущности человека, а представляет единственный открывшийся его познанию атрибут. Во втором случае «обращение» неосуществимо. Здесь, в свою очередь, представляются две возможности: первая, когда свойство есть элемент определяемого, но имеет в сравнении с ним больший объём. Такое свойство – род.  Или вторая возможность, когда это свойство – не род, а видовое отличие, но опять-таки с объёмом большим, чем у определяемого. Если же приписанное предмету свойство не есть элемент его сущности, то оно будет «случайным» качеством.

Сказанным определяется возможный способ «испытания» предложений. если сущность вещи или существа предполагают выразить посредством какого либо свойства(атрибута), то для проверки предложения можно сопоставить его или с отдельными экземплярами рода, или с видами.

Таковы некоторые виды логического испытания предложений. Самым ценным из них будет испытание точности, с которой указывается род определяемого. Для этого рассматриваются отношения определяемого предмета к  различным видам его рода: если он не попал ни в один из них, то это доказывает, что он не  принадлежит к указанному роду; или проверяют, действительно ли указанный род ближайший, а для этого исследуют, не входят ли в этот род термины, отличные от определяемого.

В этих логических «испытаниях» есть нечто общее: во всех них сопоставляются одни вероятности с другими. Как в последствии у Бэкона, предполагается, что даже одна-единственная невероятность дает повод для сомнения и выдвигает на очередь задачу проверки и критического испытания. Кроме различных способов «испытания», «диалектика» Аристотеля выдвигает другую важную проблему. Это исследование высших начал знания посредством рассмотрения противоречий и трудностей, которые могут обнаруживаться при разработке того или иного вопроса. Такое рассмотрение образует «апоретический» метод исследования. Термин «апоретический» означает исследование равносильных противоречий в решении проблемы. Апории были у Зенона и Элеи.

Необходимость исследования «апорий» обуславливается у Аристотеля его взглядом на доказательное знание. По его убеждению, доказательная наука сама не способна доказать начала, или принципы, на которые она опирается. К выводу этих начал приводит, по Аристотелю, индукция. Но в «Топике» индуктивный способ установления начал почти не рассматривается. В качестве метода открытия начал «Топика» указывает и рассматривает «апоретическое» исследование . «Апоретический» метод – тренировка ума, ведущая к непосредственному усмотрению начальных положений науки об исследуемом предмете. Здесь мысль Аристотеля приближается к учениям Сократа и особенно Платона об «эвристическом» и педагогическом значении «диалектики» противоречий в подготовке к познанию трудно уловимой истины.

Теория достоверного познания. Определение и доказательство. Первая часть теории познания Аристотеля – «диалектика». Она ведет в своих результатах главным образом к критическому ощущению знания от ошибочных утверждений и только подготовляет ум к созерцанию, или непосредственному усмотрению(интуиции) истинных начал, исходных положений знания. Этим двум целям служат сопоставление вероятных предположений, анализа языка, критическое рассмотрение исторически известных учений и содержащихся в них противоречий.

Вторая часть теории познания совпадает с логикой. Она выясняет условия, исследует методы уже не вероятного только, а достоверного знания. Главные предметы этой части – теория определения и теория доказательства.

В теории определения, разработанной Аристотелем, раскрывается двоякая точка зрения на определение и определяемое.

Согласно первой точке зрения на определение, задача определения в том, чтобы указать такие свойства определяемой сущности, которые, не составляя самой этой сущности  как таковой, все же следовали бы из нее. Только при наличии определения знанию не угрожает регресс в бесконечность, а доказательство получает необходимый для него отправной пункт. Но как возможно такое определение? Его доказательство неосуществимо. Оно было бы всего лишь тавтологией. В самой задаче такого доказательства таилось бы противоречие. Оно обусловлено тем, что термины, связь которых в целях доказательства должна быть доказана и которые, стало быть, предполагаются как раздельные, в действительности не отделимы друг от друга, а составляющая предмет определения индивидуальная сущность разложена на элементы лишь произвольно и сама по себе не делима. В случае определения таких индивидуальных сущностей эти сущности, правда, воспринимаются чувствами, но оказываются неделимы и в возможности и в действительности. Они неделимы по форме и могут быть только постигаемы умом как не сводимые ни  на что дальнейшее.

Такова первая точка зрения на определение. Но ею вопрос об определении не исчерпывается. Согласно второй точке зрения Аристотеля на определение  неделимые простые сущности имеют бытие не только как сущности в себе, но и как сущности для нас. Простые сами по себе, они делимы, так как составляют предмет мысли нашего не абсолютного, но конечного ума. Какой бы простой ни была мыслимая сущность, мы можем мыслить ее только при условии, если мыслим отношение ее к какой-то другой сущности: если, например, мыслим ее как входящую в некий род, внутри которого она выделяется при помощи определяющего ее вид различия. Поэтому невозможное в случае изолированной неделимой индивидуальной сущности определение всё же возможно и весьма действенно в случае мышления посредством отношений. В этом смысле сами категории- высшие и самые общие роды бытия: субстанция, качество, количество, отношение, время, место и т.д. – представляют собой простые природы и вместе общие роды всякого мыслимого отношения.

Существует, по Аристотелю, глубокое соответствие между понятым таким образом бытием и определением как условием доказательства и средством познания бытия. В определении род соответствует «материи», или «возможности», так как род – то, что может быть определено различными способами.

Напротив, определяющее вид различие соответствует «форме», или «действительности», так как различие указывает в отношении сущности, составляющей предмет определения, её индивидуальную реальность.

Эта реальность выделяет ее из всех других сущностей, входящих в тот же самый род и мыслимых в этом роде. Для Аристотеля «действительность» - всегда то, что выделяет, изолирует, отличает, отграничивает.

Совмещение обоих указанных точек зрения на определяемые сущности проливает свет на черты определения как элемента и условия достоверного знания.

По Аристотелю, «материя» определяемого не должна быть отделяема от «формы» и, наоборот, «форма»- от «материи». Правило это относится не только к чувственной материи отдельной природной вещи, но и ко всему, что в понятии о предмете принадлежит к его роду.

Аристотель сам дает яркий пример нарушений правила о неотделимости «материи» от «формы». Рассмотрим опыт определения дома. Некоторые философы пытались определить понятие о доме, указывая только на его «форму», или цель: согласно этому определению, дом- убежище для защиты от дурной погоды. С другой стороны, некоторые физики пытались определить то же понятие, указывая только на его «материю»: дом – нечто, сделанное из камней, кирпичей, дерева и черепицы. И та и другая попытка определения ошибочны: первая оставляет «форму» без осуществления в «материи», вторая – «материю» без определения соответствующей «формой». В этом случае мыслимо осуществление «формы» в другой «материи».

Напротив, правильным определением, удовлетворяющим и требования философии, и требования физики, будет определение, согласно которому дом – убежище, построенное из каких-то материалов с целью защиты человека от дурной погоды. В определении этом дана целостность того, что образует для мысли сущность определяемого, и вместе с тем определение это, не отделяя «форму» от  «материи», подчеркивает все значение «формы» как источника свойств, принадлежащих самой вещи. Такое определение будет причинным. «..Во всех этих случаях, - поясняет Аристотель, - очевидно, что вопрос о том, что есть тождествен с вопросом о том, почему есть».

Так, определением понятия затмения Луны будет: «Лишение Луны  света вследствие расположения Земли между ней и Солнцем».

В науке ценность причинных определений обусловлена их ролью в доказательстве. Собственная задача определения в том и состоит, что оно дает причинное, необходимое объяснение, и притом объяснение, касающееся сущности. соответственно с этим, по Аристотелю, имеются доказательные определения. В них сущность – предмет непосредственного созерцания – доставляет уму предмет для рассуждения. Для этого в этой сущности различают часть, не подлежащую доказательству, а также часть доказуемую. В первой части находится основание для бытия второй. «…Наше искание, - выразительно говорит Аристотель , - направлено на материю, почему она образует нечто определенное. Например, почему данный материал образует дом? Потому что в нем находится суть бытия для дома… таким образом, отыскивается причина для материи, и это – форма, в силу которой материя есть нечто определенное; а форма – это сущность».

Кроме доказательного определения Аристотель различает еще один вид определения. Поставим, например вопрос: что такое квадратура? Ответ гласит: квадратура есть построение равносторонней прямоугольной фигуры, равновеликой неравносторонней. В ответе этом высказано определение. Особенность его в том, что в нем нет указания на причину самой равновеликости. Согласно Аристотелю, такое определение есть не доказательство, оно дает лишь заключение доказательства. Такое определение, по наблюдению Аристотеля, встречается редко, и Аристотель считает это недостатком большинства существующих определений. «Ведь определение,- говорит он,- должно вскрыть не только то, что есть, как это делается в большинстве определений, но определение должно заключать в себе и обнаруживать причину».

В проблеме доказательства Аристотель различает знание достоверное и лишь вероятное. Началом доказательства не может быть, по Аристотелю, ни неправдоподобное, ни даже правдоподобное знание, и умозаключение должно быть построено из необходимых посылок. «…Началом не является правдоподобное или неправдоподобное, но первичное, принадлежащее к тому роду, о котором ведется доказательство…».

Две мысли характерны для аристотелевской теории доказательства. Первая состоит в утверждении, что исходные начала доказательства – сущности, природа которых недоступна доказательству; вторая – в утверждении, что доказательство все же способно получать из сущностей свойства, вытекающие из их природы. Достигается это посредством деления. Для этого необходимо « брать все, относящееся к существу вещи, и делением всё расположить по порядку, постулируя первичное и ничего не оставляя без внимания. И это необходимо, если все включается в деление и ничего не упускается».

Ценность, в глазах Аристотеля, этого способа получения свойств из сущностей представится еще большей, если учесть, что сущности, познание которых имеет в виду Аристотель, в большинстве не простые, а сложные. Знание о таких сущностях дано в суждениях, которые указывают отношение «материи» к «форме».

Именно этот метод применяется в доказательстве. Последнее есть умозаключение, в котором из сущности с необходимостью получаются истинные свойства. Свойства эти следуют из сущности, но не порождают ее как таковую. Научное умозаключение исходит как из начальных и непосредственных, из максимально очевидных истин. Заключение зависит от них как от своей причины, а его применение адекватно его предмету.

Задача доказательства – привести к усмотрению, что некоторое свойство принадлежит предмету или что некий предикат принадлежит субъекту.

Возможные виды силлогизмов не исчерпываются его научной формой. «…Всякое доказательство, - говорит Аристотель, - есть некоторого рода силлогизм, но не всякий силлогизм – доказательство». И он выделяет в классе силлогизмов «риторические» и «диалектические» силлогизмы, вполне корректные по логической связи между посылками и заключениями, но начала их – только вероятные положения, принятые на веру. А в «Топике» Аристотель указывает как виды умозаключений силлогизмы «софистические» и «эвристические». В этих силлогизмах, которые по сути есть лишь  разновидности предшествующих, более обнажен всего лишь вероятный характер положений, на которых они основываются.

 Силлогизм, лишенный того, что делает его доказательным, не способен дать знания о необходимой причинной связи. Для такого знания в известном смысле лучше, если причинная связь интерпретирована в понятиях содержания, например «смертность принадлежит человеку». Аристотель часто дает именно такую интерпретацию. Но еще важнее для него интерпретация причиной связи как  включения. Это или включение частного в общее, или вида в род посредством выделения видового различия, или единичного экземпляра в класс.

И в посылках и в заключении речь идет о свойствах  всеобщего (универсального), и в каждом случае иной оказывается только степень всеобщности. Аристотель неоднократно и настойчиво разъясняет, что не может быть доказательства о единичном, как таковом, о чувственно воспринимаемом как таковом, о преходящем как таковом. Доказательство возможно только о всеобщем или хотя бы постоянном. «…Если бы общего не был, то не было бы и…никакого доказательства». А в «Метафизике» читаем: «…ясно, что для чувственных вещей ни определения, ни доказательства быть не может». И далее: уничтожающиеся вещи «перестают быть известными…людям, обладающим знанием, когда выйдут из области чувственного восприятия… ни определения, ни доказательства по отношению к этим вещам существовать уже не будет».

Яркая особенность теории познания Аристотеля в том, что для него задачей науки может быть только достоверное – общее и необходимое – знание. Научное знание Аристотель четко отличает от предположения и от мнения. «предмет науки и наука отличаются от предполагаемого и от мнения, ибо наука есть общее  и основывается на необходимых положениях; необходимо же то, что не может быть иначе. Некоторые предметы истинны и существуют, но могут быть и иными. Ясно поэтому, что о них нет науки».

Поэтому и знание о причине есть знание об общем. Во всех доказательствах, выясняющих принадлежность некоторого свойства, некоторой сущности, причина – всеобщая. Она есть часть содержания более обширного всеобщего и вместе с тем содержит в себе менее широкое всеобщее или же часть этого всеобщего: коллективную либо единичную.

Исследование причинного отношения Аристотель считает основной задачей научного знания: «…рассмотрение причины, почему есть данная вещь, есть главное в знании».

Для Аристотеля «знать, что есть данная вещь и знать причину того, что она есть, - это одно и тоже». Именно потому, что силлогизм первой фигуры больше, чем силлогизмы других видов, способен обосновывать знание причинных отношений, Аристотель считал первую фигуру наиболее ценным видом умозаключения. «Среди фигур силлогизма, - писал он,- первая является наиболее подходящей для приобретения научного знания, ибо по ней ведут доказательства и математические науки, как арифметика, геометрия, оптика, , я сказал бы, все науки, рассматривающие причины, почему что-нибудь есть, ибо силлогизм о том, почему что-нибудь есть, получается или во всех, или во многих случаях, или больше всего именно в этой фигуре».

Это понятие о причине делает ясной роль среднего термина в умозаключении и доказательстве. Средний термин есть также понятие, общее двум понятиям, отношение которых рассматривается в силлогизме и доказательстве. Вместе с тем средний термин выступает в доказательном рассуждении кА причина: «Причина того,  почему нечто есть не это или это, а некоторая сущность вообще, или почему нечто есть не вообще, но что-то из того, что присуще само по себе или случайно,- причина всего этого представляет собой средний термин».

Особенно ясно выступает свойство среднего термина быть причиной в достоверных доказательных умозаключениях. Во всех таких умозаключениях достоверность их – не только достоверность какой либо причины, а именно истинной причины.

Очень характерно для Аристотеля, что единичные предметы, термины которых выступают в умозаключении доказательства, рассматриваются сами по себе все же как универсальные. «Ни одна посылка не берется так, чтобы она относилась только к тому числу, которое ты знаешь, или только к прямолинейной фигуре, которую ты знаешь, но она относится ко всякому числу или прямолинейной фигуре». Даже если для непосредственного созерцания фигура единична, то сама по себе она универсальна.

В соответствии с этим в математическом доказательстве причина, или основание, есть понятие, предшествующее между другими понятиями: оно подчинено одному из них и подчиняет себе другого. В анализируемых Аристотелем примерах Аристотель совмещает собственно математическую разработку доказательства с логическим анализом отношения его понятий. Он рассматривает математические отношения математических объектов как логические отношения классификации и включения понятий, образующих систему подчинения по объему. В таких доказательствах то, что представляется единичным, рассматривается как вид рода или как часть вида. Другими словами, математическое доказательство, по Аристотелю, выясняет системную связь и зависимость понятий по объему и есть не что иное, как некий род их классификации.

Это понимание доказательства преодолевало важный пробел теории познания Платона. У Аристотеля методом науки становится доказательство. Изображенный Платоном процесс деления, обретает недостававшее  ему посредствующее звено. Впервые теперь деление получает основание: нет необходимости, как раньше, постулировать каждый из его шагов. Доказательство как метод науки шире платоновского деления: «Легко усмотреть, что деление по родам составляет только незначительную часть изложенного нами метода… при делении то, что должно быть доказано, постулируется, но при этом всегда что-нибудь всегда выводится из более общих понятий».

Однако Аристотель вводит в учение о применимости доказательства важное ограничение. Обусловлено оно его убеждением в том, что общность может существовать только между подчиненными одно другому понятиями. Каждая отдельная наука имеет свой особый высший род, но переход от одного рода к другому невозможен: между понятиями, образующими координацию, нет и не может быть общего. «Нельзя, следовательно, - утверждает Аристотель, - вести доказательство так, чтобы из одного рода переходить в другой…нельзя геометрическое положение доказать при помощи арифметики»; «…арифметическое доказательство всегда имеет дело с тем родом, относительно которого ведется это доказательство»; «…вообще нельзя доказать посредством одной науки положения другой, за исключением тех случаев, когда науки так относятся друг к другу, что одна подчинена другой, каково, например, отношение оптики к геометрии и гармонии к арифметике».
Недоказуемые элементы. Всякое доказательство опирается на некоторые положения, как на исходные начала. Иногда начала, в свою очередь, выводятся из некоторых предшествующих им начал посредством нового доказательства. Однако этот процесс восхождения от начал недоказуемых в пределах данного доказательства к их обоснованию посредством нового доказательства, не может идти в бесконечность. Согласно выражению Аристотеля, «по направлению вверх» идут и относящиеся к случайности и случайные признаки, «однако Ито и другое не бесконечно. Необходимо, следовательно, должно быть нечто, чему что-то приписывается первично… и здесь должен быть предел и должно быть нечто, что больше не приписывается другому предшествующему и чему другому предшествующее больше не приписывается».

Так обстоит дело с познанием свойств, приписываемых единичным «сущностям». В их иерархии есть предел для восхождения и нисхождения. Но существует также и предел для доказательства приписываемых свойств; «…ни по направлению вверх, ни по направлению вниз приписываемое не может  быть бесконечным в рассматриваемых нами науках, дающих доказательства. То, что содержится в существе вещей, «не бесконечно, в противном случае невозможно было бы их определение». Так что если всё приписываемое обозначается как присущее само по себе, а то, что есть само по себе, не бесконечно, то существует предел по направлению вверх и, следовательно, по направлению вниз». Отсюда Аристотель выводит, что необходимо должны быть начала доказательств и что нет доказательства всего. В конце концов, мы дойдем до начал, составляющих независимую основу всех зависимых от них положений: эти начала уже не доказываются.

Аристотель различал три вида недоказуемых начал: 1)аксиомы; 2)предположения; 3)постулаты.

Аксиомы – положения, обусловливающие возможность какого бы то ни было знания либо в любой науке, либо в группе взаимозависимых наук. Пример аксиомы, общей для всех наук, - начало, или закон противоречия. Начало это- не гипотеза, а то, что необходимо знать человеку, если он познает хоть что-нибудь. Согласно этому началу, «невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же смысле». Пример аксиомы, общей для группы наук: две величины остаются равными, если у них отнять равные части. Аксиомы имеют силу для всего существующего, а не специально для одного какого-либо рода. Пользуясь ими, потому что они определяют сущее как таковое. Однако в каждом отдельном исследовании с аксиомами имеют дело в зависимости от того, как далеко простирается род, к области которого относятся развиваемые доказательства. Так как аксиомы применяются ко всему, поскольку оно есть нечто сущее, или свойство, одинаково присущее всему, то никакой ученый, ведущий исследование частного характера, не  может сказать о них, истинны они или ложны: ни геометр, ни арифметик. Некоторые физики притязали на это, так как полагали, будто физика исследует всю природу и все сущее. Но так как природа – только определенный вид всего существующего, и физика – не первая мудрость, то вполне компетентна в исследовании аксиом только философия. Только философия может указать самое достоверное из всех начал, по отношению к которому нельзя ошибиться.

Предположениями Аристотель называет положения, которые сами по себе доказуемы, но в пределах данного научного рассуждения принимаются без доказательства. При предположении принимаемое положение кажется учащемуся правильным. Или, согласно определению Аристотеля, « все то, что хотя и доказуемо, но мам оказывающий принимает, не доказывая, и учащемуся это кажется правильным,- это есть предположение». Предположение  небезусловно и имеет значение лишь для учащегося, для которого оно сформулировано или выдвинуто. Функция предположений в суждении – в обосновании заключений: «…предположение – это суждения, при наличии которых получается заключение  благодаря тому, что они есть».

Постулатами Аристотель называет положения, которые принимаются в пределах данного научного рассуждения, но принимаются или при полном отсутствии у учащегося мнения по поводу исследуемого предмета, или даже при наличии несогласия учащегося с постулируемым положением.
Научная база логики и теории познания Аристотеля. В «Аналитиках» рассматриваются обобщенные и в известной мере формализованные виды умозаключения и доказательства. Характер этой формализации, ее значение, сильные и слабые стороны выясняются новейшими исследованиями, среди которых видное место принадлежит превосходной работе Яна Лукасевича.

Но логика Аристотеля возникла не в безвоздушном пространстве логических абстракций. Она возникла как попытка логического исследования тех форм и видов логического мышления, которые действуют в умозаключениях и доказательствах науки. Она не предписывает науке ничего, что не было бы выведено из бытующих в самой науке форм, методов, приемов мысли. Для Аристотеля такой подход к нахождению форм логического мышления естественен: ведь сам Аристотель был не только крупнейшим философом своего века, но и его крупнейшим ученым поразительно широкого творческого охвата. Но именно эта широта и «универсальность», отмеченные как характерная черта Аристотеля Энгельсом, выдвигает важный вопрос: на каких именно науках основывался Аристотель в своих логических исследованиях? Из каких научных форм умозаключения и доказательства, из каких наук черпал он образцы, обобщением и формализацией которых оказались выведенные и объясненные Аристотелем логические формы мышления?

В историко-философской и логической литературе выдвигалось предположение, будто научной базой логики Аристотеля были его наблюдения и исследования, посвященные вопросам морфологии и физиологии животных. Само собой, по-видимому, напрашивается соображение, что именно в биология, в частности зоология, представляла в глазах Аристотеля образец систематики, классификации предметов на роды и виды. Отсюда столь же естественен вывод, что различие биологического рода и вида, выступающее в зоологической классификации, в логическом плане доказательство. В этой связи, по-видимому, не случайным представляется тот факт, что пример, иллюстрирующий форму индуктивного умозаключения, Аристотель взял именно в зоологии.

И все же, как ни естественно предположение о том, что»материальной» основой для логических анализов и логических схем Аристотеля стали формы научного мышления, встречающиеся в биологии, имеются серьезные соображения и даже прямые данные, говорящие о том, что такой «материальной» основой для Аристотеля оказалась не столько современная ему биология, сколько математика.

Прежде всего заметим: не следует основывать решение вопроса о научной базе логики Аристотеля на тождестве терминов «род» и «вид» в биологии и в логике. Биологическая систематика и классификация представляют опыт распределения живых существ по группам – распределения, в основе которого лежат эмпирические сходства в аналогии, почерпнутые из наблюдения, т.е. из фактов, пассивно воспринятых чувственностью.

Однако, по воззрению Аристотеля, уже нам известному, хотя эмпирические знания ведут к познанию всеобщего, это всеобщее может быть дано только в возможности. В определении, приводящем к различению рода и вида, течь идет не об эмпирической группировке фактов или предметов опыта, а об определении умопостигаемой сущности. Именно в ней различается как ее материальная часть рода и как ее формальная часть – ее видоопределяющее различие. Для понимания логической функции определения единственно возможной наукой, в которой оно было уже реализовано и обосновывало ее доказательства, могла стать только математика, точнее геометрия. Ко времени Аристотеля в геометрии уже сложились условия для возможности систематического построения и изложения. «Начала Евклида» предполагают задолго до них начавшуюся – математических кругах последователей Платона – работу по изложению результатов,  достигнутых в математике с ее дисциплинами – арифметикой, геометрией, теорией гармонии и астрономией. «Началам Евклида» предшествовали не дошедшие до нас, но, по всей видимости, подобные им своды математического знания: «Начала» Гиппократа, Леонта и Февдия, упоминаемые в каталоге Прокла. Близость Евклида к Аристотелю по времени явствует из того, что Евклид родился меньше чем десятью годами позже Аристотеля: при жизни Аристотеля работы по созданию сводов математических знаний шли уже полным ходом.

Но кроме этих общих исторических соображений есть данные, относящиеся к  существу вопроса. Имеется важный факт, состоящий в том, что в логических трактатах Аристотеля почти все иллюстрации, необходимые для обоснования и разъяснения логики, почерпнуты из геометрии.

И действительно, предметы математики, по Аристотелю, имеют несомненное преимущество сравнительно с органическими существами, известными из опыта. Объекты математики – результат абстракции от чувственных предметов опыта.

Согласно разъяснению самого Аристотеля, «предметом…изучения математических наук являются понятия, а не какая-либо материальная основа. Ибо если геометрия и рассматривает некоторую материальную основу, то не как таковую». А в другом месте он добавляет, что наука, «не имеющая дело с материальной основой, точнее и выше науки, имеющей с ней дело, как арифметика по сравнению с гармонией». Правда, основа этой науки и ее понятий – физическая реальность. Это тот материалистический базис математических абстракций, который отметил и высоко оценил в Аристотеле Ленин. Однако непосредственная реальность математических объектов для науки, как ее понимает Аристотель, уже не в их физической, а только, если можно так выразиться, в их логической материи: это умопостигаемое, а не чувственно постигаемое единство рода и видоопределяющего признака. Именно это единство лежит в основе дедукции произвольных свойств математических объектов. В связи с этим математические объекты в известном отношении Аристотель ставит ниже, чем собственно «формы», именно потому, что предметы математики – только абстракции и обладают индивидуальностью не в самой действительности, а только в мысли. Они не имеют длящегося бытия и воссоздаются всякий раз и как угодно часто посредством определения. Напротив, истинные «формы» отличаются каждая индивидуальной субстанциальностью, которая не возникает каждый раз вновь, когда дается их определение.

Но, признавая умопостигаемую реальность объектов математики, благодаря которой математическое рассуждение – естественный «материал», в котором раскрывается природа логических операций и форм, Аристотель борется против платоновского – идеалистического – взгляда на математику. Имея в виду платоников, и  прежде всего самого Платона, он неодобрительно отмечает, что математика «стала для теперешних мыслителей философией». В концепции платонизма Аристотель осуждает учение Платона о срединном положении математики между умопостигаемым миром «идей» и чувственно воспринимаемым миром вещей: чтобы подвести многообразие и изменчивость чувственных вещей под единство и тождественность разума, Платон вводит посредствующую функцию математических объектов. Таким образом, математика становится для Платона средством или орудием знания. Напротив, для Аристотеля математика – не «органон», не орудие знания, а само знание в его явлении или обнаружении. Для Аристотеля «органон» знания – не математика, а аналитика, т.е. логика. Не только математика, но и вся наука – знание – есть сфера применения «органона».

   К тому же связи между понятиями науки, как ее понимает Аристотель, - связи логические. Наука направлена на  постижение качеств, характеризующих индивидуальное или субстанциальное бытие. Но качества Аристотеля, так же как и его субстанции, в плане науки являются логическими сущностями, между которыми существуют отношения, или градация, подчинения. Между всеми этими понятиями должна быть выяснена их логическая связь.

В конечном счете действительный мир познания – это мир, где действует ум. Ум, по Аристотелю, истиннее даже, чем сама наука. Поэтому ум может иметь своим предметом начала знания. Наука, как и ум, дает истину, и никакой другой род познания, кроме ума, «не является более точным, чем наука», «не может быть  истиннее».

Но всякая наука обосновывается, а начала доказательств более известны, чем сами доказательства. Так как начало доказательства уже не есть доказательство, то наука не может быть началом науки. Таким началом может быть только ум – единственный, кроме науки, вид истинного познания. Теория познания Аристотеля, так же как и его теория «форм», - теория объективного идеализма.  
Список литературы
1.     Асмус В.Ф. Античная философия. Учебное пособие. Изд. 2-е, доп.М., «Высшая школа»,1976

2.     История философии. Учебник для высших учебных заведений. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001-576

3.     Античность как тип культуры. М.,1986

4.     Алексеев Л.В., Панин А.В. Хрестоматия философии. М.,1997

5.     Богомолов А.С. Античная философия. М.,1985

6.     Джохадзе Д.В. Основные этапы развития античной философии. М.,1977  


1. Реферат Римско-католический храм Святейшего Сердца Иисуса в Ташкенте
2. Реферат Анализ производства продукции растениеводства, животноводства
3. Реферат Стратегия управления персоналом
4. Реферат на тему Finished Essay Research Paper She gripped the
5. Реферат Социология религии 2
6. Реферат на тему Мифологический образ колдуна
7. Контрольная работа Концепция полной стоимости владения промышленной продукцией
8. Реферат Понятие - сущность и признаки
9. Курсовая Поэзия Андреаса Грифиуса
10. Реферат Учёт и анализ выбытия основных средств