Реферат на тему Расцвет древнегреческой риторики Демосфен и Исократ
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2013-11-04Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Таврический Национальный Университет
им. В. И. Вернадского
Тема IV, 7
Самостоятельная работа
факультета иностранных языков
Кузнецовой Анастасии
Симферополь - 2003г.
ПЛАН
1. Эллада – родина красноречия.
2. Причины зарождения красноречия в Древней Греции.
3. Горгий – крупнейший теоретик и учитель красноречия.
а) нововведения Горгия
4. Кто такие софисты и как они понимали роль слова.
5. Жанры красноречия
а) совещательные речи
б) судебные речи
в) эпидиктические (торжественные) речи
6. Лисий – выдающийся оратор в области судебного красноречия.
а) характерные черты стиля Лисия
7. Исократ – учитель, оратор, теоретик, писатель.
а) биография
б) политические воззрения
в) речь «Панегирик»
г) ораторские приемы и особенности стиля
д) литературное наследие
8. Демосфен – мастер политического красноречия.
а) биография
б) Демосфен и политика
в) речи «О венке», «О предательском посольстве»
г) стилистика политических и судебных речей
д) особенности красноречия Демосфена
9. Риторика – великое достижение древней эллинской культуры
Родиной красноречия считается Эллада, хотя ораторское искусство в древнейшие времена знали и в Египте, и в Ассирии, и в Индии. Но нигде, как известно – ни в древнем, ни даже в новом мире – красноречие не пользовалось такой популярностью и таким влиянием, как в античной Греции, а особенно в Афинах. Именно в античной Греции оно стремительно развивается, и впервые здесь появляются систематические работы по его теории.
В V в. до н. э. в Элладе были распространены города–государства, в которых развивалась рабовладельческая демократия. В них создалась особая атмосфера для расцвета красноречия. Верховным органом в таком городе было Народное собрание, к которому политический деятель обращался непосредственно. Чтобы привлечь на свою сторону народ (демос), надо было представить свои идеи наиболее привлекательным способом.
Публично решались не только политические вопросы, но и совершался суд. При этом прокуроров не существовало, и обвинителем мог выступать любой человек. Обвиняемый защищался сам, убеждая судей в своей невиновности. При таких условиях в более выгодном положении оказываются те, кто, обладая даром слова, умел расположить к себе слушателей.
Итак, общественная жизнь Древней Греции была такова, что политику приходилось выступать в собрании совета и на народных собраниях, полководцу – перед войском, частному лицу – перед судом, а также на празднествах, дружеских встречах, поминках, которые бывали достаточно многолюдными. В этих условиях красноречие становится необходимым каждому человеку. « Тем могуществом, которым обладает на войне железо, в политической жизни обладает слово » - решился утверждать Деметрий Фалерский. [1]
Именно практическими потребностями греческого общества была рождена теория красноречия, и обучение риторике стало высшей ступенью античного образования. В период расцвета Афин ( V – IV вв. до н. э. ) красноречие достигло полного своего расцвета и стало выдающейся силой в общественной и политической жизни греческих государств.
Древнегреческие риторы (Горгий, Исократ, Фрасимах, Аристотель) создают довольно стройную и последовательную структуру обучения ораторскому искусству. Задачам этого обучения отвечали создаваемые учебники и наставления. Они стали появляться с V в. до н. э., но до нас почти не дошли.
Крупнейшим теоретиком и учителем красноречия в V веке до н. э. был Горгий из сицилийского города Леонтины. В 427 году до н. э. он прибыл в Афины, и его искусные речи привлекли всеобщее внимание. Позднее он объездил всю Грецию. На собрании греков в Олимпии он обратился к собравшимся с призывом к единодушию в борьбе против варваров. Олимпийская речь Горгия надолго прославила его имя. Ему была поставлена статуя в Олимпии.
Традиция сохранила немногое из творческого наследия Горгия. Сохранился, например, следующий совет оратору: «Серьезные доводы противника опровергай шуткой, шутки – серьезностью.».Целиком сохранились лишь две речи, приписываемые Горгию – «Похвала Елене» и «Оправдание Паламеда», написанные на сюжеты мифов о Троянской войне. Ораторское искусство Горгия заключало в себе много нововведений: симметрично построенные фразы, предложения с одинаковыми окончаниями, метафоры и сравнения; ритмическое членение речи и даже рифма приближали его к поэзии. Некоторые из этих приемов надолго сохранили название «горгианские фигуры».
Горгий был одним из первых ораторов нового типа – не только практиком, но и теоретиком красноречия, за плату обучавшим юношей из богатых семей говорить и логически мыслить. Такие учителя назывались с о ф и с т а м и (от греч. sophistes – искусник, мудрец). Софисты принадлежали к сложившейся в Афинах во второй половине V в. до н. э. школе философов – просветителей, создавших невиданный культ слова. Они мастерски владели всеми формами ораторской речи, законами логики, искусством спора, умением воздействовать на аудиторию.
Софисты постоянно подчеркивали силу слова. Так Горгий в речи «Похвала Елене» пишет: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх нагнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить»[2]. Но чтобы слово приобрело власть над людьми, над ним нужно постоянно работать. Софисты сделали слово объектом специального исследования. Особенно много они занимались происхождением значения слова (этимологией), а также синонимикой.
Популярность учителей-софистов была необычайно велика. Они ездили по всей Греции, выступая перед аудиторией и помогая желающим овладеть красноречием. Как правило, софисты, были людьми почитаемыми и богатыми. Многие из них выполняли дипломатические поручения, например Гиппий и Горгий. Известно, что Продик занимался государственной деятельностью, Протагор составлял законы.
Софисты уделяли большое внимание не только практике, но и теории красноречия. Именно они заложили о с н о в ы р и т о р и к и как науки об ораторском искусстве. По мнению софистов, ц е л ь о р а т о р а н е р а с к р ы т и е и с т и н ы, а у б е д и т е л ь н о с т ь. А убеждать, как считал, например, Горгий, может только искусно составленная речь; при этом не важно, соответствует она истине или нет. Задача софистов – научить «делать слабое мнение сильным». Произносящий речь силою своего слова должен заставить «малое казаться большим, а большое – малым, новое представить древним, а древнее – новым», он может сделать людей «своими рабами по доброй воле, а не по принуждению». Софисты умели насмешкой уничтожить довод противника, а на его насмешки отвечать с достоинством. Истинный оратор, по мнению Горгия, должен уметь одну и ту же вещь и восхвалять и порицать. Итак, во времена софистов риторика была «ц а р и ц е й в с е х н а у к».[3]
В IV веке до н. э. Аристотель уже пытается обобщить теоретические достижения риторики с философской точки зрения. Он делит все речи на три вида: совещательные, судебные и эпидиктические (торжественные). Дело совещательных речей – склонять или отклонять, судебных – обвинять или оправдывать, эпидиктических – хвалить или порицать. Здесь же определяется тематика совещательных речей – это финансы, война и мир, защита страны, ввоз и вывоз продуктов, законодательство.
В Афинах во времена софистов процветали все жанры красноречия.
Особенно распространенным жанром в древности были судебные речи. В жизни древнего грека суд занимал очень большое место. Нормальное число судей в Афинах было 500, а всего суд присяжных, гелиэя, насчитывал 6000 человек! Перед столь громадной с нашей точки зрения судейской коллегией довести до каждого суть логических доводов было делом почти безнадежным: гораздо выгоднее было любым способом подействовать на чувства. К тому же не все обладали даром слова, чтобы расположить к себе слушателей. Поэтому прибегали к услугам лиц опытных, а главное, обладавших ораторским талантом. Эти люди, ознакомившись с существом дела, составляли за плату выступления своих клиентов, которые те заучивали наизусть и произносили на суде. Таких сочинителей речей называли логографами. Бывали случаи, когда логограф составлял одновременно речь и для истца и для ответчика – то есть в одной речи опровергал то, что утверждал в другой. Плутарх сообщает, что однажды так поступил даже Демосфен.
Самым выдающимся афинским оратором классической эпохи в области судебного красноречия был, несомненно, Лисий (ок. 445 – 380 гг. до н. э.). Всего ему приписывалось в древности до 400 речей, но до нас дошло только 34, причем не все из них подлинные. Подавляющее большинство сохранившихся относится к жанру судебных, но в сборнике мы находим и политические, и даже торжественные речи.
Характерные черты стиля Лисия четко отмечаются древними критиками. Изложение его просто, логично и выразительно, фразы кратки и построены симметрично, ораторские приемы изысканы и изящны. Лисий заложил основу жанра судебной речи, создав своеобразный эталон стиля, композиции и самой аргументации – последующие поколения ораторов во многом ему следовали.
Что в жанре судебного красноречия сделал Лисий, то в жанре торжественного красноречия сделал Исократ (ок. 436 – 338 гг. до н. э. ). Происходил Исократ из зажиточной прежде, но разорившейся афинской семьи. Он был сыном богатого фабриканта флейт Феодора. После разорения своего отца, он уехал в Фессалию и там изучал ораторское искусство у знаменитого софиста – ритора Горгия. Вернувшись в Афины, он был вынужден избрать профессию логографа. Писал судебные речи, которые сам считал не заслуживающими внимания. Судебные речи Исократа напоминают речи Лисия своим чистым аттическим языком и богатством ораторской техники. Впоследствии Исократ открыл ораторскую школу с высокой платой за обучение, из которой вышли многие политики, ораторы и писатели. Школа Исократа была одновременно чем-то вроде политического кружка с идеями и настроениями, враждебными афинской демократии (чему немало способствовал аристократический состав учащихся). В речи «Против софистов» Исократ передает программу своей деятельности. Он доказывает, что нельзя смешивать истинную философию, которую он отождествляет с риторикой, с ухищрениями софистов, считавших ловкость в речах единственным предметом, достойным изучения.
Истинный оратор, по мнению Исократа, должен обладать талантом, быть образованным человеком и упражняться, т.е. кропотливо работать над составлением речей. В этой речи Исократ затрагивает важный вопрос о воспитании молодых людей, борясь против последователей риторов Корака и Тисия, а также против «мнимой науки» древних философов и «диалектики» Сократа. Исократ признает необходимость изучения музыки, геометрии и астрономии, но лишь как подготовительной ступени. Он отрицает модную риторику и увлечение декламацией поэтических произведений. «Хорошо воспитанный человек, – по Исократу– не тот, кто выделяется в каком-либо искусстве или в какой-нибудь отдельной науке, а тот, кто обладает правильным суждением, стойкой душой, полной самообладания». (Панафинейская речь, 30-32).[4]
Литературная деятельность Исократа по времени совпала с политическим кризисом греческого общества и ожесточенной классовой борьбой в греческих городах, где попеременно брали верх то демократические, то олигархические элементы. Речи Исократа издавались как политические памфлеты, воззвания, защищавшие интересы греческого народа и прославляющие Афины.
В таком сложном переплетении политических и социальных противоречий Исократ выдвинул в своих речах, распространявшихся в письменном виде, политическую программу спасения Эллады. Исократ – сторонник «панэллинизма». Он отстаивает идею возобновления старого, афино - спартанского союза, предоставления морской гегемонии Афинам, а сухопутной – Спарте. Он призывает афинян и спартанцев для совместной борьбы. Впервые он выступил с этой программой в своей речи «Панегирик» в 380 г. до н.э. на все эллинском совещании. Над этой речью он работал около 10 лет. Суть ее заключалась в том, чтобы объединить силы греков для борьбы против варваров – то есть для завоевания Персии. В дальнейшем он обращался с этой идеей к различным монархам и тиранам Греции. Последний, к которому он обратился, Филипп II, действительно начал готовить этот поход, завершить который ему не удалось. Это выполнил его сын, Александр Македонский. Исократ практически стал идеологом промакедонской партии в Афинах, вокруг которой группировались в основном граждане из зажиточных кругов.
Приемы ораторского искусства Исократа развивают принципы, выдвинутые Горгием. Следуя Горгию в употреблении украшающих средств, Исократ вместе с тем не злоупотреблял ими. По его мнению, важно избегать резких и трудных сочетаний звуков и резкого перехода от одного сюжета к другому. В искусстве делать легкие и естественные переходы нет ему равных. От своего учителя Горгия Исократ заимствовал новые понимания задач риторики, связывая ее с вопросами политики, культуры и морали. Исократ подражает ритмам Фрасимаха и фигурам Горгия.
Особенностью стиля Исократа являются сложные периоды, обладающие, однако, ясной и четкой конструкцией и поэтому легкодоступные для понимания. Для его стиля характерно также ритмическое членение речи, плавность которой достигалась тщательным избеганием так называемого зияния – стыка гласных в конце слова и в начале другого. Исократ положил начало закругленному ритмическому периоду, с ритмическим началом и ритмической концовкой. Исократ оказал огромное влияние на последующее развитие аттического красноречия. Стиль Исократа нашел отражение в «Риторике» Аристотеля, в речах Демосфена. Его правила использовала даже трагедия в лице Феодекта и Астидаманта. Речами Исократа восхищался Цицерон.
В школе Исократа были выработаны основные принципы композиции ораторского произведения, которое должно было содержать следующие части: 1) введение, целью которого было привлечь внимание и благожелательность слушателей; 2) изложение предмета выступления, сделанное с возможной убедительностью; 3) опровержение доводов противника с аргументацией в пользу собственных; 4) заключение, подводящее итог всему сказанному.
Как мастер красноречия, Исократ считался в древности высшим авторитетом – о популярности его произведений говорит большое количество отрывков из его речей, найденных на папирусах. До нас дошли 21 речь и 9 писем. Исократ дожил до девяностовосьмилетнего возраста. Но смерть его была трагична. Известие о поражении при Херонее произвело потрясающее впечатление на афинян. Исократ, получив известие о катастрофе в своем ученом уединении, не захотел пережить несчастье своей родины и наложил на себя руки.
Исократ был известен как один из выдающихся писателей своего времени. Его литературное наследие ближе всего стоит к тому, что мы сейчас называем публицистикой. Бесспорная заслуга Исократа состоит в совершенствовании стиля письменной речи, отличия которой от устной подчеркивает Аристотель: «Один слог для речи письменной, другой для речи в споре, один для речи в собрании, другой для речи в суде. Надо владеть обоими» («Риторика», III , 1413b). Но крупнейший римский теоретик красноречия Квинтилиан сознавал недостатки, свойственные литературному творчеству Исократа. В какой-то мере это понимал и сам оратор, когда писал в речи «Филипп»: «Для меня не осталось скрытым, насколько большей убеждающей силой обладают речи, произносимые по сравнению с речами, предназначенными для чтения…» [5]
Из упомянутых трех жанров публичной речи в классической античности наиболее важным был жанр совещательный, или, иными словами, политическое красноречие. Величайшим мастером устной, по преимуществу политической, речи стал великий афинский оратор Демосфен (384 – 322 гг. до н.э.). Отец оратора, носивший то же имя, что и сын, происходил из небольшого городка Пэаннии близ Гиметта и принадлежал к респектабельной буржуазии, владея двумя мастерскими в которых с полсотни рабов занимались выделкою оружия и мебели. Не безупречным было происхождение Демосфена со стороны матери: в ее жилах текла варварская кровь, так как мать была уроженка Оракии. Когда мальчику было семь лет, умер отец, оставив в наследство будущему оратору и его пятилетней сестре крупное состояние. Воспитание ребенка было поручено матери и опекунам; опекуны (его дяди по матери), однако, оказались людьми недобросовестными. Они не платили жалования учителям, не заботились об образовании детей и воспитании. Мальчик рос слабым, физически недоразвитым.
им. В. И. Вернадского
Кафедра греческой филологии
Тема IV, 7
«РАСЦВЕТ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ РИТОРИКИ: ДЕМОСФЕН И СОКРАТ »
Самостоятельная работа
По истории зарубежной (античной) литературы
студентки группы 18афакультета иностранных языков
Кузнецовой Анастасии
Симферополь - 2003г.
ПЛАН
1. Эллада – родина красноречия.
2. Причины зарождения красноречия в Древней Греции.
3. Горгий – крупнейший теоретик и учитель красноречия.
а) нововведения Горгия
4. Кто такие софисты и как они понимали роль слова.
5. Жанры красноречия
а) совещательные речи
б) судебные речи
в) эпидиктические (торжественные) речи
6. Лисий – выдающийся оратор в области судебного красноречия.
а) характерные черты стиля Лисия
7. Исократ – учитель, оратор, теоретик, писатель.
а) биография
б) политические воззрения
в) речь «Панегирик»
г) ораторские приемы и особенности стиля
д) литературное наследие
8. Демосфен – мастер политического красноречия.
а) биография
б) Демосфен и политика
в) речи «О венке», «О предательском посольстве»
г) стилистика политических и судебных речей
д) особенности красноречия Демосфена
9. Риторика – великое достижение древней эллинской культуры
Родиной красноречия считается Эллада, хотя ораторское искусство в древнейшие времена знали и в Египте, и в Ассирии, и в Индии. Но нигде, как известно – ни в древнем, ни даже в новом мире – красноречие не пользовалось такой популярностью и таким влиянием, как в античной Греции, а особенно в Афинах. Именно в античной Греции оно стремительно развивается, и впервые здесь появляются систематические работы по его теории.
В V в. до н. э. в Элладе были распространены города–государства, в которых развивалась рабовладельческая демократия. В них создалась особая атмосфера для расцвета красноречия. Верховным органом в таком городе было Народное собрание, к которому политический деятель обращался непосредственно. Чтобы привлечь на свою сторону народ (демос), надо было представить свои идеи наиболее привлекательным способом.
Публично решались не только политические вопросы, но и совершался суд. При этом прокуроров не существовало, и обвинителем мог выступать любой человек. Обвиняемый защищался сам, убеждая судей в своей невиновности. При таких условиях в более выгодном положении оказываются те, кто, обладая даром слова, умел расположить к себе слушателей.
Итак, общественная жизнь Древней Греции была такова, что политику приходилось выступать в собрании совета и на народных собраниях, полководцу – перед войском, частному лицу – перед судом, а также на празднествах, дружеских встречах, поминках, которые бывали достаточно многолюдными. В этих условиях красноречие становится необходимым каждому человеку. « Тем могуществом, которым обладает на войне железо, в политической жизни обладает слово » - решился утверждать Деметрий Фалерский. [1]
Именно практическими потребностями греческого общества была рождена теория красноречия, и обучение риторике стало высшей ступенью античного образования. В период расцвета Афин ( V – IV вв. до н. э. ) красноречие достигло полного своего расцвета и стало выдающейся силой в общественной и политической жизни греческих государств.
Древнегреческие риторы (Горгий, Исократ, Фрасимах, Аристотель) создают довольно стройную и последовательную структуру обучения ораторскому искусству. Задачам этого обучения отвечали создаваемые учебники и наставления. Они стали появляться с V в. до н. э., но до нас почти не дошли.
Крупнейшим теоретиком и учителем красноречия в V веке до н. э. был Горгий из сицилийского города Леонтины. В 427 году до н. э. он прибыл в Афины, и его искусные речи привлекли всеобщее внимание. Позднее он объездил всю Грецию. На собрании греков в Олимпии он обратился к собравшимся с призывом к единодушию в борьбе против варваров. Олимпийская речь Горгия надолго прославила его имя. Ему была поставлена статуя в Олимпии.
Традиция сохранила немногое из творческого наследия Горгия. Сохранился, например, следующий совет оратору: «Серьезные доводы противника опровергай шуткой, шутки – серьезностью.».Целиком сохранились лишь две речи, приписываемые Горгию – «Похвала Елене» и «Оправдание Паламеда», написанные на сюжеты мифов о Троянской войне. Ораторское искусство Горгия заключало в себе много нововведений: симметрично построенные фразы, предложения с одинаковыми окончаниями, метафоры и сравнения; ритмическое членение речи и даже рифма приближали его к поэзии. Некоторые из этих приемов надолго сохранили название «горгианские фигуры».
Горгий был одним из первых ораторов нового типа – не только практиком, но и теоретиком красноречия, за плату обучавшим юношей из богатых семей говорить и логически мыслить. Такие учителя назывались с о ф и с т а м и (от греч. sophistes – искусник, мудрец). Софисты принадлежали к сложившейся в Афинах во второй половине V в. до н. э. школе философов – просветителей, создавших невиданный культ слова. Они мастерски владели всеми формами ораторской речи, законами логики, искусством спора, умением воздействовать на аудиторию.
Софисты постоянно подчеркивали силу слова. Так Горгий в речи «Похвала Елене» пишет: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх нагнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить»[2]. Но чтобы слово приобрело власть над людьми, над ним нужно постоянно работать. Софисты сделали слово объектом специального исследования. Особенно много они занимались происхождением значения слова (этимологией), а также синонимикой.
Популярность учителей-софистов была необычайно велика. Они ездили по всей Греции, выступая перед аудиторией и помогая желающим овладеть красноречием. Как правило, софисты, были людьми почитаемыми и богатыми. Многие из них выполняли дипломатические поручения, например Гиппий и Горгий. Известно, что Продик занимался государственной деятельностью, Протагор составлял законы.
Софисты уделяли большое внимание не только практике, но и теории красноречия. Именно они заложили о с н о в ы р и т о р и к и как науки об ораторском искусстве. По мнению софистов, ц е л ь о р а т о р а н е р а с к р ы т и е и с т и н ы, а у б е д и т е л ь н о с т ь. А убеждать, как считал, например, Горгий, может только искусно составленная речь; при этом не важно, соответствует она истине или нет. Задача софистов – научить «делать слабое мнение сильным». Произносящий речь силою своего слова должен заставить «малое казаться большим, а большое – малым, новое представить древним, а древнее – новым», он может сделать людей «своими рабами по доброй воле, а не по принуждению». Софисты умели насмешкой уничтожить довод противника, а на его насмешки отвечать с достоинством. Истинный оратор, по мнению Горгия, должен уметь одну и ту же вещь и восхвалять и порицать. Итак, во времена софистов риторика была «ц а р и ц е й в с е х н а у к».[3]
В IV веке до н. э. Аристотель уже пытается обобщить теоретические достижения риторики с философской точки зрения. Он делит все речи на три вида: совещательные, судебные и эпидиктические (торжественные). Дело совещательных речей – склонять или отклонять, судебных – обвинять или оправдывать, эпидиктических – хвалить или порицать. Здесь же определяется тематика совещательных речей – это финансы, война и мир, защита страны, ввоз и вывоз продуктов, законодательство.
В Афинах во времена софистов процветали все жанры красноречия.
Особенно распространенным жанром в древности были судебные речи. В жизни древнего грека суд занимал очень большое место. Нормальное число судей в Афинах было 500, а всего суд присяжных, гелиэя, насчитывал 6000 человек! Перед столь громадной с нашей точки зрения судейской коллегией довести до каждого суть логических доводов было делом почти безнадежным: гораздо выгоднее было любым способом подействовать на чувства. К тому же не все обладали даром слова, чтобы расположить к себе слушателей. Поэтому прибегали к услугам лиц опытных, а главное, обладавших ораторским талантом. Эти люди, ознакомившись с существом дела, составляли за плату выступления своих клиентов, которые те заучивали наизусть и произносили на суде. Таких сочинителей речей называли логографами. Бывали случаи, когда логограф составлял одновременно речь и для истца и для ответчика – то есть в одной речи опровергал то, что утверждал в другой. Плутарх сообщает, что однажды так поступил даже Демосфен.
Самым выдающимся афинским оратором классической эпохи в области судебного красноречия был, несомненно, Лисий (ок. 445 – 380 гг. до н. э.). Всего ему приписывалось в древности до 400 речей, но до нас дошло только 34, причем не все из них подлинные. Подавляющее большинство сохранившихся относится к жанру судебных, но в сборнике мы находим и политические, и даже торжественные речи.
Характерные черты стиля Лисия четко отмечаются древними критиками. Изложение его просто, логично и выразительно, фразы кратки и построены симметрично, ораторские приемы изысканы и изящны. Лисий заложил основу жанра судебной речи, создав своеобразный эталон стиля, композиции и самой аргументации – последующие поколения ораторов во многом ему следовали.
Что в жанре судебного красноречия сделал Лисий, то в жанре торжественного красноречия сделал Исократ (ок. 436 – 338 гг. до н. э. ). Происходил Исократ из зажиточной прежде, но разорившейся афинской семьи. Он был сыном богатого фабриканта флейт Феодора. После разорения своего отца, он уехал в Фессалию и там изучал ораторское искусство у знаменитого софиста – ритора Горгия. Вернувшись в Афины, он был вынужден избрать профессию логографа. Писал судебные речи, которые сам считал не заслуживающими внимания. Судебные речи Исократа напоминают речи Лисия своим чистым аттическим языком и богатством ораторской техники. Впоследствии Исократ открыл ораторскую школу с высокой платой за обучение, из которой вышли многие политики, ораторы и писатели. Школа Исократа была одновременно чем-то вроде политического кружка с идеями и настроениями, враждебными афинской демократии (чему немало способствовал аристократический состав учащихся). В речи «Против софистов» Исократ передает программу своей деятельности. Он доказывает, что нельзя смешивать истинную философию, которую он отождествляет с риторикой, с ухищрениями софистов, считавших ловкость в речах единственным предметом, достойным изучения.
Истинный оратор, по мнению Исократа, должен обладать талантом, быть образованным человеком и упражняться, т.е. кропотливо работать над составлением речей. В этой речи Исократ затрагивает важный вопрос о воспитании молодых людей, борясь против последователей риторов Корака и Тисия, а также против «мнимой науки» древних философов и «диалектики» Сократа. Исократ признает необходимость изучения музыки, геометрии и астрономии, но лишь как подготовительной ступени. Он отрицает модную риторику и увлечение декламацией поэтических произведений. «Хорошо воспитанный человек, – по Исократу– не тот, кто выделяется в каком-либо искусстве или в какой-нибудь отдельной науке, а тот, кто обладает правильным суждением, стойкой душой, полной самообладания». (Панафинейская речь, 30-32).[4]
Литературная деятельность Исократа по времени совпала с политическим кризисом греческого общества и ожесточенной классовой борьбой в греческих городах, где попеременно брали верх то демократические, то олигархические элементы. Речи Исократа издавались как политические памфлеты, воззвания, защищавшие интересы греческого народа и прославляющие Афины.
В таком сложном переплетении политических и социальных противоречий Исократ выдвинул в своих речах, распространявшихся в письменном виде, политическую программу спасения Эллады. Исократ – сторонник «панэллинизма». Он отстаивает идею возобновления старого, афино - спартанского союза, предоставления морской гегемонии Афинам, а сухопутной – Спарте. Он призывает афинян и спартанцев для совместной борьбы. Впервые он выступил с этой программой в своей речи «Панегирик» в 380 г. до н.э. на все эллинском совещании. Над этой речью он работал около 10 лет. Суть ее заключалась в том, чтобы объединить силы греков для борьбы против варваров – то есть для завоевания Персии. В дальнейшем он обращался с этой идеей к различным монархам и тиранам Греции. Последний, к которому он обратился, Филипп II, действительно начал готовить этот поход, завершить который ему не удалось. Это выполнил его сын, Александр Македонский. Исократ практически стал идеологом промакедонской партии в Афинах, вокруг которой группировались в основном граждане из зажиточных кругов.
Приемы ораторского искусства Исократа развивают принципы, выдвинутые Горгием. Следуя Горгию в употреблении украшающих средств, Исократ вместе с тем не злоупотреблял ими. По его мнению, важно избегать резких и трудных сочетаний звуков и резкого перехода от одного сюжета к другому. В искусстве делать легкие и естественные переходы нет ему равных. От своего учителя Горгия Исократ заимствовал новые понимания задач риторики, связывая ее с вопросами политики, культуры и морали. Исократ подражает ритмам Фрасимаха и фигурам Горгия.
Особенностью стиля Исократа являются сложные периоды, обладающие, однако, ясной и четкой конструкцией и поэтому легкодоступные для понимания. Для его стиля характерно также ритмическое членение речи, плавность которой достигалась тщательным избеганием так называемого зияния – стыка гласных в конце слова и в начале другого. Исократ положил начало закругленному ритмическому периоду, с ритмическим началом и ритмической концовкой. Исократ оказал огромное влияние на последующее развитие аттического красноречия. Стиль Исократа нашел отражение в «Риторике» Аристотеля, в речах Демосфена. Его правила использовала даже трагедия в лице Феодекта и Астидаманта. Речами Исократа восхищался Цицерон.
В школе Исократа были выработаны основные принципы композиции ораторского произведения, которое должно было содержать следующие части: 1) введение, целью которого было привлечь внимание и благожелательность слушателей; 2) изложение предмета выступления, сделанное с возможной убедительностью; 3) опровержение доводов противника с аргументацией в пользу собственных; 4) заключение, подводящее итог всему сказанному.
Как мастер красноречия, Исократ считался в древности высшим авторитетом – о популярности его произведений говорит большое количество отрывков из его речей, найденных на папирусах. До нас дошли 21 речь и 9 писем. Исократ дожил до девяностовосьмилетнего возраста. Но смерть его была трагична. Известие о поражении при Херонее произвело потрясающее впечатление на афинян. Исократ, получив известие о катастрофе в своем ученом уединении, не захотел пережить несчастье своей родины и наложил на себя руки.
Исократ был известен как один из выдающихся писателей своего времени. Его литературное наследие ближе всего стоит к тому, что мы сейчас называем публицистикой. Бесспорная заслуга Исократа состоит в совершенствовании стиля письменной речи, отличия которой от устной подчеркивает Аристотель: «Один слог для речи письменной, другой для речи в споре, один для речи в собрании, другой для речи в суде. Надо владеть обоими» («Риторика», III , 1413b). Но крупнейший римский теоретик красноречия Квинтилиан сознавал недостатки, свойственные литературному творчеству Исократа. В какой-то мере это понимал и сам оратор, когда писал в речи «Филипп»: «Для меня не осталось скрытым, насколько большей убеждающей силой обладают речи, произносимые по сравнению с речами, предназначенными для чтения…» [5]
Из упомянутых трех жанров публичной речи в классической античности наиболее важным был жанр совещательный, или, иными словами, политическое красноречие. Величайшим мастером устной, по преимуществу политической, речи стал великий афинский оратор Демосфен (384 – 322 гг. до н.э.). Отец оратора, носивший то же имя, что и сын, происходил из небольшого городка Пэаннии близ Гиметта и принадлежал к респектабельной буржуазии, владея двумя мастерскими в которых с полсотни рабов занимались выделкою оружия и мебели. Не безупречным было происхождение Демосфена со стороны матери: в ее жилах текла варварская кровь, так как мать была уроженка Оракии. Когда мальчику было семь лет, умер отец, оставив в наследство будущему оратору и его пятилетней сестре крупное состояние. Воспитание ребенка было поручено матери и опекунам; опекуны (его дяди по матери), однако, оказались людьми недобросовестными. Они не платили жалования учителям, не заботились об образовании детей и воспитании. Мальчик рос слабым, физически недоразвитым.
Ко времени достижения Демосфеном совершеннолетия от довольно крупного наследства остались одни крохи. Самостоятельную жизнь он начал с процесса, в котором выступал против расхитителей (произнесенные им в связи с этим речи сохранились). Выступать перед народом Демосфен мечтал еще мальчиком. Как-то раз еще в ранней юности Демосфен упросил своего воспитателя взять его на заседание суда послушать знаменитого оратора. С тех пор он бросил все другие занятия и стал усиленно упражняться в красноречии. Самым выдающимся учителями красноречия тогда были Исократ и Исей. Исократ содержал на дому школу красноречия, но Демосфен не мог посещать занятия, так как плата за обучение была слишком высокой. Тогда он обратился к Исею. Четыре года молодой человек прилежно учился у него. Простота слога, сжатость и значительность содержания, строгая логика доказательства, риторические вопросы – все это было заимствовано Демосфеном у Исея. Но, прежде чем выступать перед народом, Демосфену пришлось, по примеру своего учителя, писать судебные речи для других. Такое занятие оплачивалось в Афинах довольно хорошо, и молодому человеку удалось не только прокормить свою мать и сестру, но и сделать некоторые сбережения. Однако составление речей не могло удовлетворить Демосфена: он был пламенным патриотом и мечтал посвятить свои силы общественной деятельности.
Первые его попытки выступить перед широкой публикой были довольно плачевны. Трудно было бы встретить оратора, более плохо подготовленного к своей роли, нежели Демосфен. Хилый и узкогрудый с раннего детства, он совсем не был способен не те усилия, которые требуются от оратора, выступающего в больших и многолюдных собраниях: его тихий и слабый голос, легко переходящий в фальцет, прерывался болезненной одышкой, его речь, и без того невнятная и неровная, уродовалась еще неприятной картавостью, а нервозность и нерешительность часто заставляли его комкать целые фразы, вызывая нечто вроде заикания. Он имел привычку подергивать плечом, нескладно размахивать руками и двигаться взад и вперед с угловатой неловкостью. Неудивительно, что его первое выступление было встречено всеобщим хохотом и шиканьем, заставившим его умолкнуть и исчезнуть. Вторая его попытка выступить с речью перед народным собранием также оказалась неудачной. И Демосфен решил во что бы то ни стало исправить все недостатки. Для укрепления легких он по несколько раз в день взбирался на гору. Для укрепления голосовых связок он читал стихи, стоя на берегу моря, причем старался заглушить своим голосом шум волн. Для исправления неясности произношения, он набирал мелкие камешки в рот и таким образом держал целые тирады. С целью же выработать приличную жестикуляцию, он запирался на целые месяцы в хижину, где никто не мог ему мешать, и там с полуобритой головой – дабы не могло быть искушения бросить занятия и выходить на свет Божий – упражнялся перед зеркалом, изучая малейшие свои движения и подвесив над своим плечом заостренный меч. Понятно, что одной внешней стороной ораторского искусства занятия Демосфена не ограничились; с такой же основательностью и терпением трудился он над выработкой языка, стиля и логической формы. С неимоверным прилежанием изучал он лучшие существовавшие тогда сочинения по риторике, вроде знаменитого «Руководства» Исократа, семь раз переписывал он «Историю» Фукидида и знал ее почти наизусть.
После долгих и упорных усилий Демосфен достиг своей цели. Он сделался оратором, которого мир не видал ни до, ни после него. Однако он никогда не говорил без подготовки, всегда выучивал наизусть заранее написанную речь. По ночам при свете лампы он старательно готовился к выступлению, тщательно обдумывая каждое слово. Все это дало впоследствии повод противникам великого оратора упрекать его в отсутствии вдохновения и природных способностей. Как-то раз один из его недругов даже бросил ему упрек: «Твои речи пахнут маслом», то есть «Ты сидишь над ними целыми ночами при свете масляного светильника».
Но даже враги, наконец, вынуждены были признать силу и мастерство его красноречия. В его речах необыкновенная простота выражения соединялась с величайшей силой чувства и мысли, ясностью и убедительностью. Демосфен всегда строго держался предмета своей речи, не любил пустой болтовни; он то говорил спокойно, действуя на разум слушателей, то покорял их силой чувства, передавая им свою горячую веру в правоту защищаемого дела.
Первая речь, с которой он вступил на политическое поприще, относится к 354 году до н.э., когда ему шел уже 30 год. Собственно говоря, и эта речь была произнесена в зале суда, но, ввиду ее политического содержания, она смело может быть признана за начало политической деятельности Демосфена. (Дело шло о законе Лептина.) С этого времени Демосфен все больше втягивается в бурную политическую жизнь Афин. Вскоре он стал ведущим политическим деятелем, часто выступая с трибуны Народного собрания. Всю силу своего ораторского дарования Демосфен обратил против самого опасного врага всех греков – македонского царя Филиппа. Он возглавил патриотическую партию, неустанно призывая всех греков к единству в борьбе против «северного варвара».
Первая война Афин с Филиппом (357 – 346 гг. до н. э.) закончилась невыгодным для Афин Филократовым миром, вторая (340 – 338 гг. до н. э.) – сокрушительным поражением греков при Херонее, где Демосфен сражался как рядовой боец. Две самые знаменитые речи Демосфена связаны именно с этими событиями. После Филократова мира он обличал виновников его в речи «О преступном посольстве» (343 г. до н. э.), а после Херонеи, когда за услуги отечеству было предложено наградить оратора золотым венком, ему пришлось отстаивать свое право на эту награду в речи «О венке» (330 г. до н. э.).
Политический противник Демосфена оратор Эсхин опротестовал предложение о награждении, как незаконное, заявив, что Демосфен вовсе не заслуживает такой высокой награды. Демосфен вынужден был защищаться. Суд превратился в поединок двух самых знаменитых ораторов Афин. Суд начался при огромном стечении народа. Первым выступил Эсхин и в своей обвинительной речи очернил всю жизнь Демосфена, обрисовал его пороки, рассмотрел его политическую карьеру и указал на промахи, которые он сделал в качестве государственного деятеля. Он клевещет на его патриотизм, обвиняет его в подкупности и раболепии перед Македонией; он делает его виновником всех бедствий государства. Его речь, ядовитая и страстная, но все же великолепная, оказала сильное впечатление на слушателей. Но отпор Демосфена был сокрушителен. То защищаясь от нападков, то в свою очередь нападая, чередуя гнев и остроты, угрозы и насмешки, выражаясь то метафорами, то парадоксами, оратор рассказывает о своей жизни и публичной карьере. Он защищает свою политическую программу и доказывает, как полезна она могла бы быть для афинян, и как гибельна для македонян. Перед взором слушателей проносится вся эпоха, в которой пришлось действовать Демосфену, - со всеми ее героями и событиями, войнами и интригами, победами и поражениями, и среди всей массы аргументов, фигур и картин ясно выделяются личности оратора и его соперника, как два резких контраста, выбор между которыми не может не затруднить ни одного, любящего свое отечество…
Демосфен одержал решительную победу. Эсхин не только проиграл, но не получил и одной пятой всех голосов судей, потеряв таким образом право выступать в Народном собрании и вынужден был удалиться в изгнание на остров Родос, где открыл ораторскую школу. Рассказывают, будто родосцы однажды попросили оратора повторить его последнюю речь. Эсхин повторил перед ними речь «О венке». Восхищенные слушатели спросили: «Как же ты после такой речи оказался в изгнании?». Эсхин ответил: «Если бы вы услышали, что говорил Демосфен, то вы бы об этом не спрашивали».
Великому оратору было суждено пережить еще одно поражение своей родины, в Ламийской войне 322 г. до н. э., когда греки, воспользовавшись замешательством после смерти Александра Македонского, выступили против его преемников. На этот раз македонские войска захватили Афины. Демосфену удалось бежать в храм Посейдона на острове Калаврия. Но предатель Архий узнал о его местонахождении и привел туда солдат. Демосфен попросил немного времени написать кое-что родным. Он удалился в глубь храма, взял папирус, задумчиво поднес к губам тростниковое перо и прикусил. Через несколько секунд он упал мертвым – в тростнике был спрятан быстродействующий яд. Так погиб Демосфен, не пожелав пережить порабощение родины, за свободу и независимость которой он боролся до последнего вздоха.
В литературном наследии Демосфена (до нас дошла 61 речь, но не все, видимо являются подлинными) именно политические речи определяют его место в истории греческого ораторского искусства. Они сильно отличаются от речей Исократа. Так, например, вступление в речах Исократа обычно растянуто; напротив, поскольку речи Демосфена произносились на животрепещущие темы, и оратор должен был сразу же привлечь внимание, вступление в его речах было по большей части кратким и энергичным. Обычно оно содержало какую-нибудь сентенцию (гному), которая затем развивалась на конкретном примере. Главной частью речи Демосфена является рассказ – изложение существа дела. Строится он необычайно искусно, все в нем полно экспрессии и динамики. Здесь налицо и пылкие обращения к богам, к слушателям, к самой природе Аттики, и красочные описания, и даже воображаемый диалог с противником. Поток речи приостанавливается так называемыми риторическими вопросами: «В чем причина?», «Что же это на самом деле значит?» и т.п., что придает речи тон необыкновенной искренности, в основе которой лежит подлинная озабоченность делом.
Одной из выдающихся особенностей красноречия Демосфена следует признать ясность и отчетливость мысли и фразы. Он никогда не произносил пустых, ничего не говорящих слов. При всех его кажущихся отклонениях основная тема никогда не упускалась из виду. Каждое замечание имеет отношение к вопросу, каждая иллюстрация идет к делу, и малейший шаг, что он делает, неизменно ведет к определенному заключению. Демосфен широко применял тропы, в частности метафору. Применявшийся Демосфеном прием олицетворения кажется необычным для современного читателя: он заключается в том, что неодушевленные предметы или абстрактные понятия выступают как лица, защищающие или опровергающие доводы оратора. Соединение синонимов в пары: «смотри и наблюдай», «знайте и понимайте» - способствовало ритмичности и приподнятости слога.
Демосфен первый ввел в обычай сопровождать речи жестикуляцией, и первый превратил ораторскую трибуну в драматическую эстраду. В то время, например, еще как Перикл говорил спокойно и медленно, соблюдая величественную позу и лишь изредка решаясь на небольшой жест, Демосфен был весь огонь, весь ртуть, беспрерывно меняя свои положения и усиливая впечатление каждого слова подобающим движением тела и рук. Однажды Демосфена спросили, что необходимо для хорошего оратора, он ответил: «жесты, жесты и жесты».
Эффектным приемом, встречающимся у Демосфена, является «фигура умолчания»: оратор сознательно умалчивает о том, что он непременно должен был бы сказать по ходу изложения, и слушатели неизбежно дополняют его сами. Благодаря такому приему нужный оратору вывод сделают сами слушатели, и он тем самым значительно выиграет в убедительности.
Афиняне воздвигли Демосфену медную статую. Демосфен был представлен на ней со скорбным выражением лица и сжатыми в отчаянии руками. Надпись под статуей гласила:
Если бы мощь, Демосфен, ты имел такую, как разум
Власть бы в Элладе не смог взять македонский Арей
Жанр публичной речи был одним из тех великих достижений древней эллинской культуры, которые не погибли вместе с античной цивилизацией, но продолжали жить, правда, в новых формах, в последующее время. Живое слово было важнейшим орудием христианской проповеди в средние века. Риторическая культура Древней Греции легла в основу всей программы гуманитарного образования в Европе во времена Ренессанса и вплоть до XVIII века. И в наши дни речи древнегреческих ораторов имеют не только исторический интерес самого непосредственного отклика на важнейшие события древности, но и сохраняют живо ощутимую художественную ценность как образцы убедительной логики, вдохновенного чувства и выразительного стиля.
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. ОРАТОРЫ ГРЕЦИИ / Вст. Статья В.Г. Боруховича. – М.: Худож. Лит. – 1985. – С.5-24, 39-45, 65-70.
2. АВЕРИНЦЕВ С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. // М.: Школа. – 1996. – С.115-116.
3. БОТВИННИК М.Н., СТРАТАНОВСКИЙ Г.А. Знаменитые Греки. // М.: Просвещение. – 1968. - С.173-188.
4. КОХТЕВ Н.Н. Риторика. // М.: Просвещение. -- 1994. – С. 5-11.
5. НИЛЕНДЕР В.О. Греческая литература. // М.: Советский Писатель. - 1939. – С. 442-443.
6. ОРЛОВ Е. Демосфен и Цицерон. Их жизнь и деятельность. // С.-П. – 1898. / Репринтное воспроизведение - М. - 1991. - С.5-56.
7. ТАХО-ГОДИ А.А. Античная литература // М.: Просвещение. - 1973. – С.179-184.
8. ТОЛМАЧЕВ А.В. Об ораторском искусстве // М.: Из-во Полит. Литературы. – 1973. - С.9-10.
« П а н е г и р и к »
(1) Меня всегда удивляло, что на праздниках и состязаниях атлетов победителю в борьбе или в беге присуждают большие награды, а тем, кто трудится на общее благо, стремясь быть полезным не только себе, ни наград, ни почестей не воздают, (2) хотя они более достойны уважения, ибо атлеты, даже если они станут вдвое сильней, пользы не принесут никому, а мыслящий человек полезен всем, кто желает приобщиться к плодам его мысли. (3)Но, решив с этим не считаться и полагая достаточной наградой славу, которую мне принесет эта речь, я пришел сюда, чтобы призвать Элладу к единству и к войне против варваров. Хотя многие, притязающие на звание ораторов, уже выступали на эту тему, я твердо намерен их превзойти, ибо лучшими речами считаю такие, которые посвящены самым важным предметам, которые и оратору дают себя показать, и слушателям приносят наибольшую пользу, а моя речь, надеюсь, именно такова. (5) Да и время еще не настолько упущено, чтобы призывать к действиям было уже поздно. Только тогда должен молчать оратор, когда дело сделано и обсуждать его нет смысла или когда вопрос исчерпан и к нему нечего больше добавить. (6) Но если дело не сдвинулось с места, так как прежние выступления оказались неудачны, неужели не стоит потрудиться над речью, которая в случае своего успеха покончит с междоусобной войной и избавит нас от великих бедствий? (7) Если бы имелся только один способ высказаться по существу предмета, было бы излишне докучать слушателям, повторяя сказанное другим; (8) но так как в речи можно по-разному истолковать одно и то же – великое сделать ничтожным, малое великим, по-новому взглянуть на события прошлого, а недавние пересмотреть в свете прежних, - значит, нужно не избегать предмета, о котором уже говорилось, а постараться его выразить еще лучше. (9) Дела минувшие знакомы нам всем, но только разумному человеку дано вовремя извлечь из них урок, правильно понять и ясно выразить их подлинный смысл. Высокого совершенства достигнут искусства, и красноречие в их числе, если будет цениться не новизна, а мастерство и блеск исполнения, не своеобразие в выборе темы, а умение отличиться в ее разработке. (13) Вначале выступающие обычно оправдываются, говоря, что не успели хорошо подготовиться или что трудно найти слова, соответствующие важности темы. (14) Так вот, если моя речь окажется недостойной своего предмета и моей славы, если она не оправдает потраченного на нее времени, и больше того – всей моей жизни, то пусть меня презирают и осыпают насмешками за то, что, не имея особых дарований, я взялся за такую задачу. Вот все, что я хотел сказать о себе.[6]
ДЕМОСФЕН
О П Р Е Д А Т Е Л Ь С К О М П О С О Л Ь С Т В Е
(1) Какая суета, какие хлопоты начались из-за нынешней тяжбы, - это чуть ли не все вы, афиняне, я полагаю, заметили сами, видя, сколько людей стало вам докучать и не отступать, едва только вас выбрали жребием. Я тоже буду просить вас, но о том, к чему и без просьб обязывает честность и право: ни приязнь, ни лицо не ставить выше справедливости и присяги, которую каждый из вас дал, вступая сюда, и не забыть, что это будет на благо и вам, и всему городу, между тем как мольбы и хлопоты заступников имеют целью частную корысть, которой и должны вы стать преградою, ибо за этим, а не затем, чтобы усиливать преступников, собрали вас законы. (2) Как я наблюдаю, те, кто честно относится к общественным делам, даже сдав отчет, готовы отчитываться снова, - а вот он, Эсхин, совсем наоборот: прежде чем выйти перед вами и держать ответ за содеянное, он устранил одного из обжаловавших его отчет, а других обходит с угрозами, заводя самый страшный для государства и вредный для вас обычай: ведь если кто-либо, выполнив государственное дело, сумеет устроить так, то из страха перед ним и его бесчестностью не отыщется на него обвинителя, то вы окажетесь вовсе бессильными. (3) Что до изобличения его бесчестных дел, многих и страшных, заслуживающих самой тяжкой кары, то тут я осмеливаюсь не сомневаться; хотя, даже пологая так, боюсь одного и скажу вам об этом без утайки: по-моему, для вас, афиняне, во всяком судебном разборе срок значит не меньше обстоятельств, а так как времени после того посольства прошло много, то я опасаюсь, что вы либо позабыли его преступления, либо к ним притерпелись. (8) Итак, если я изобличу Эсхина и ясно покажу, что он, Эсхин, и не доложил вам правды, и помешал народу слышать ее от меня, и дал все советы вопреки пользе, и не сделал ничего из предписанного ему, а растратил время, из-за чего государство упустило благоприятный срок для многих больших дел, и за это получил вместе с Филократом подарки и деньги, то осудите его и наложите кару, достойную его преступлений. Если же я не докажу этого либо докажу не все, то меня считайте негодяем, а его отпустите.[7]
Первые его попытки выступить перед широкой публикой были довольно плачевны. Трудно было бы встретить оратора, более плохо подготовленного к своей роли, нежели Демосфен. Хилый и узкогрудый с раннего детства, он совсем не был способен не те усилия, которые требуются от оратора, выступающего в больших и многолюдных собраниях: его тихий и слабый голос, легко переходящий в фальцет, прерывался болезненной одышкой, его речь, и без того невнятная и неровная, уродовалась еще неприятной картавостью, а нервозность и нерешительность часто заставляли его комкать целые фразы, вызывая нечто вроде заикания. Он имел привычку подергивать плечом, нескладно размахивать руками и двигаться взад и вперед с угловатой неловкостью. Неудивительно, что его первое выступление было встречено всеобщим хохотом и шиканьем, заставившим его умолкнуть и исчезнуть. Вторая его попытка выступить с речью перед народным собранием также оказалась неудачной. И Демосфен решил во что бы то ни стало исправить все недостатки. Для укрепления легких он по несколько раз в день взбирался на гору. Для укрепления голосовых связок он читал стихи, стоя на берегу моря, причем старался заглушить своим голосом шум волн. Для исправления неясности произношения, он набирал мелкие камешки в рот и таким образом держал целые тирады. С целью же выработать приличную жестикуляцию, он запирался на целые месяцы в хижину, где никто не мог ему мешать, и там с полуобритой головой – дабы не могло быть искушения бросить занятия и выходить на свет Божий – упражнялся перед зеркалом, изучая малейшие свои движения и подвесив над своим плечом заостренный меч. Понятно, что одной внешней стороной ораторского искусства занятия Демосфена не ограничились; с такой же основательностью и терпением трудился он над выработкой языка, стиля и логической формы. С неимоверным прилежанием изучал он лучшие существовавшие тогда сочинения по риторике, вроде знаменитого «Руководства» Исократа, семь раз переписывал он «Историю» Фукидида и знал ее почти наизусть.
После долгих и упорных усилий Демосфен достиг своей цели. Он сделался оратором, которого мир не видал ни до, ни после него. Однако он никогда не говорил без подготовки, всегда выучивал наизусть заранее написанную речь. По ночам при свете лампы он старательно готовился к выступлению, тщательно обдумывая каждое слово. Все это дало впоследствии повод противникам великого оратора упрекать его в отсутствии вдохновения и природных способностей. Как-то раз один из его недругов даже бросил ему упрек: «Твои речи пахнут маслом», то есть «Ты сидишь над ними целыми ночами при свете масляного светильника».
Но даже враги, наконец, вынуждены были признать силу и мастерство его красноречия. В его речах необыкновенная простота выражения соединялась с величайшей силой чувства и мысли, ясностью и убедительностью. Демосфен всегда строго держался предмета своей речи, не любил пустой болтовни; он то говорил спокойно, действуя на разум слушателей, то покорял их силой чувства, передавая им свою горячую веру в правоту защищаемого дела.
Первая речь, с которой он вступил на политическое поприще, относится к 354 году до н.э., когда ему шел уже 30 год. Собственно говоря, и эта речь была произнесена в зале суда, но, ввиду ее политического содержания, она смело может быть признана за начало политической деятельности Демосфена. (Дело шло о законе Лептина.) С этого времени Демосфен все больше втягивается в бурную политическую жизнь Афин. Вскоре он стал ведущим политическим деятелем, часто выступая с трибуны Народного собрания. Всю силу своего ораторского дарования Демосфен обратил против самого опасного врага всех греков – македонского царя Филиппа. Он возглавил патриотическую партию, неустанно призывая всех греков к единству в борьбе против «северного варвара».
Первая война Афин с Филиппом (357 – 346 гг. до н. э.) закончилась невыгодным для Афин Филократовым миром, вторая (340 – 338 гг. до н. э.) – сокрушительным поражением греков при Херонее, где Демосфен сражался как рядовой боец. Две самые знаменитые речи Демосфена связаны именно с этими событиями. После Филократова мира он обличал виновников его в речи «О преступном посольстве» (343 г. до н. э.), а после Херонеи, когда за услуги отечеству было предложено наградить оратора золотым венком, ему пришлось отстаивать свое право на эту награду в речи «О венке» (330 г. до н. э.).
Политический противник Демосфена оратор Эсхин опротестовал предложение о награждении, как незаконное, заявив, что Демосфен вовсе не заслуживает такой высокой награды. Демосфен вынужден был защищаться. Суд превратился в поединок двух самых знаменитых ораторов Афин. Суд начался при огромном стечении народа. Первым выступил Эсхин и в своей обвинительной речи очернил всю жизнь Демосфена, обрисовал его пороки, рассмотрел его политическую карьеру и указал на промахи, которые он сделал в качестве государственного деятеля. Он клевещет на его патриотизм, обвиняет его в подкупности и раболепии перед Македонией; он делает его виновником всех бедствий государства. Его речь, ядовитая и страстная, но все же великолепная, оказала сильное впечатление на слушателей. Но отпор Демосфена был сокрушителен. То защищаясь от нападков, то в свою очередь нападая, чередуя гнев и остроты, угрозы и насмешки, выражаясь то метафорами, то парадоксами, оратор рассказывает о своей жизни и публичной карьере. Он защищает свою политическую программу и доказывает, как полезна она могла бы быть для афинян, и как гибельна для македонян. Перед взором слушателей проносится вся эпоха, в которой пришлось действовать Демосфену, - со всеми ее героями и событиями, войнами и интригами, победами и поражениями, и среди всей массы аргументов, фигур и картин ясно выделяются личности оратора и его соперника, как два резких контраста, выбор между которыми не может не затруднить ни одного, любящего свое отечество…
Демосфен одержал решительную победу. Эсхин не только проиграл, но не получил и одной пятой всех голосов судей, потеряв таким образом право выступать в Народном собрании и вынужден был удалиться в изгнание на остров Родос, где открыл ораторскую школу. Рассказывают, будто родосцы однажды попросили оратора повторить его последнюю речь. Эсхин повторил перед ними речь «О венке». Восхищенные слушатели спросили: «Как же ты после такой речи оказался в изгнании?». Эсхин ответил: «Если бы вы услышали, что говорил Демосфен, то вы бы об этом не спрашивали».
Великому оратору было суждено пережить еще одно поражение своей родины, в Ламийской войне 322 г. до н. э., когда греки, воспользовавшись замешательством после смерти Александра Македонского, выступили против его преемников. На этот раз македонские войска захватили Афины. Демосфену удалось бежать в храм Посейдона на острове Калаврия. Но предатель Архий узнал о его местонахождении и привел туда солдат. Демосфен попросил немного времени написать кое-что родным. Он удалился в глубь храма, взял папирус, задумчиво поднес к губам тростниковое перо и прикусил. Через несколько секунд он упал мертвым – в тростнике был спрятан быстродействующий яд. Так погиб Демосфен, не пожелав пережить порабощение родины, за свободу и независимость которой он боролся до последнего вздоха.
В литературном наследии Демосфена (до нас дошла 61 речь, но не все, видимо являются подлинными) именно политические речи определяют его место в истории греческого ораторского искусства. Они сильно отличаются от речей Исократа. Так, например, вступление в речах Исократа обычно растянуто; напротив, поскольку речи Демосфена произносились на животрепещущие темы, и оратор должен был сразу же привлечь внимание, вступление в его речах было по большей части кратким и энергичным. Обычно оно содержало какую-нибудь сентенцию (гному), которая затем развивалась на конкретном примере. Главной частью речи Демосфена является рассказ – изложение существа дела. Строится он необычайно искусно, все в нем полно экспрессии и динамики. Здесь налицо и пылкие обращения к богам, к слушателям, к самой природе Аттики, и красочные описания, и даже воображаемый диалог с противником. Поток речи приостанавливается так называемыми риторическими вопросами: «В чем причина?», «Что же это на самом деле значит?» и т.п., что придает речи тон необыкновенной искренности, в основе которой лежит подлинная озабоченность делом.
Одной из выдающихся особенностей красноречия Демосфена следует признать ясность и отчетливость мысли и фразы. Он никогда не произносил пустых, ничего не говорящих слов. При всех его кажущихся отклонениях основная тема никогда не упускалась из виду. Каждое замечание имеет отношение к вопросу, каждая иллюстрация идет к делу, и малейший шаг, что он делает, неизменно ведет к определенному заключению. Демосфен широко применял тропы, в частности метафору. Применявшийся Демосфеном прием олицетворения кажется необычным для современного читателя: он заключается в том, что неодушевленные предметы или абстрактные понятия выступают как лица, защищающие или опровергающие доводы оратора. Соединение синонимов в пары: «смотри и наблюдай», «знайте и понимайте» - способствовало ритмичности и приподнятости слога.
Демосфен первый ввел в обычай сопровождать речи жестикуляцией, и первый превратил ораторскую трибуну в драматическую эстраду. В то время, например, еще как Перикл говорил спокойно и медленно, соблюдая величественную позу и лишь изредка решаясь на небольшой жест, Демосфен был весь огонь, весь ртуть, беспрерывно меняя свои положения и усиливая впечатление каждого слова подобающим движением тела и рук. Однажды Демосфена спросили, что необходимо для хорошего оратора, он ответил: «жесты, жесты и жесты».
Эффектным приемом, встречающимся у Демосфена, является «фигура умолчания»: оратор сознательно умалчивает о том, что он непременно должен был бы сказать по ходу изложения, и слушатели неизбежно дополняют его сами. Благодаря такому приему нужный оратору вывод сделают сами слушатели, и он тем самым значительно выиграет в убедительности.
Афиняне воздвигли Демосфену медную статую. Демосфен был представлен на ней со скорбным выражением лица и сжатыми в отчаянии руками. Надпись под статуей гласила:
Если бы мощь, Демосфен, ты имел такую, как разум
Власть бы в Элладе не смог взять македонский Арей
Жанр публичной речи был одним из тех великих достижений древней эллинской культуры, которые не погибли вместе с античной цивилизацией, но продолжали жить, правда, в новых формах, в последующее время. Живое слово было важнейшим орудием христианской проповеди в средние века. Риторическая культура Древней Греции легла в основу всей программы гуманитарного образования в Европе во времена Ренессанса и вплоть до XVIII века. И в наши дни речи древнегреческих ораторов имеют не только исторический интерес самого непосредственного отклика на важнейшие события древности, но и сохраняют живо ощутимую художественную ценность как образцы убедительной логики, вдохновенного чувства и выразительного стиля.
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. ОРАТОРЫ ГРЕЦИИ / Вст. Статья В.Г. Боруховича. – М.: Худож. Лит. – 1985. – С.5-24, 39-45, 65-70.
2. АВЕРИНЦЕВ С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. // М.: Школа. – 1996. – С.115-116.
3. БОТВИННИК М.Н., СТРАТАНОВСКИЙ Г.А. Знаменитые Греки. // М.: Просвещение. – 1968. - С.173-188.
4. КОХТЕВ Н.Н. Риторика. // М.: Просвещение. -- 1994. – С. 5-11.
5. НИЛЕНДЕР В.О. Греческая литература. // М.: Советский Писатель. - 1939. – С. 442-443.
6. ОРЛОВ Е. Демосфен и Цицерон. Их жизнь и деятельность. // С.-П. – 1898. / Репринтное воспроизведение - М. - 1991. - С.5-56.
7. ТАХО-ГОДИ А.А. Античная литература // М.: Просвещение. - 1973. – С.179-184.
8. ТОЛМАЧЕВ А.В. Об ораторском искусстве // М.: Из-во Полит. Литературы. – 1973. - С.9-10.
Приложение 1
ИСОКРАТ
« П а н е г и р и к »
(1) Меня всегда удивляло, что на праздниках и состязаниях атлетов победителю в борьбе или в беге присуждают большие награды, а тем, кто трудится на общее благо, стремясь быть полезным не только себе, ни наград, ни почестей не воздают, (2) хотя они более достойны уважения, ибо атлеты, даже если они станут вдвое сильней, пользы не принесут никому, а мыслящий человек полезен всем, кто желает приобщиться к плодам его мысли. (3)Но, решив с этим не считаться и полагая достаточной наградой славу, которую мне принесет эта речь, я пришел сюда, чтобы призвать Элладу к единству и к войне против варваров. Хотя многие, притязающие на звание ораторов, уже выступали на эту тему, я твердо намерен их превзойти, ибо лучшими речами считаю такие, которые посвящены самым важным предметам, которые и оратору дают себя показать, и слушателям приносят наибольшую пользу, а моя речь, надеюсь, именно такова. (5) Да и время еще не настолько упущено, чтобы призывать к действиям было уже поздно. Только тогда должен молчать оратор, когда дело сделано и обсуждать его нет смысла или когда вопрос исчерпан и к нему нечего больше добавить. (6) Но если дело не сдвинулось с места, так как прежние выступления оказались неудачны, неужели не стоит потрудиться над речью, которая в случае своего успеха покончит с междоусобной войной и избавит нас от великих бедствий? (7) Если бы имелся только один способ высказаться по существу предмета, было бы излишне докучать слушателям, повторяя сказанное другим; (8) но так как в речи можно по-разному истолковать одно и то же – великое сделать ничтожным, малое великим, по-новому взглянуть на события прошлого, а недавние пересмотреть в свете прежних, - значит, нужно не избегать предмета, о котором уже говорилось, а постараться его выразить еще лучше. (9) Дела минувшие знакомы нам всем, но только разумному человеку дано вовремя извлечь из них урок, правильно понять и ясно выразить их подлинный смысл. Высокого совершенства достигнут искусства, и красноречие в их числе, если будет цениться не новизна, а мастерство и блеск исполнения, не своеобразие в выборе темы, а умение отличиться в ее разработке. (13) Вначале выступающие обычно оправдываются, говоря, что не успели хорошо подготовиться или что трудно найти слова, соответствующие важности темы. (14) Так вот, если моя речь окажется недостойной своего предмета и моей славы, если она не оправдает потраченного на нее времени, и больше того – всей моей жизни, то пусть меня презирают и осыпают насмешками за то, что, не имея особых дарований, я взялся за такую задачу. Вот все, что я хотел сказать о себе.[6]
Приложение 2
ДЕМОСФЕН
О П Р Е Д А Т Е Л Ь С К О М П О С О Л Ь С Т В Е
(1) Какая суета, какие хлопоты начались из-за нынешней тяжбы, - это чуть ли не все вы, афиняне, я полагаю, заметили сами, видя, сколько людей стало вам докучать и не отступать, едва только вас выбрали жребием. Я тоже буду просить вас, но о том, к чему и без просьб обязывает честность и право: ни приязнь, ни лицо не ставить выше справедливости и присяги, которую каждый из вас дал, вступая сюда, и не забыть, что это будет на благо и вам, и всему городу, между тем как мольбы и хлопоты заступников имеют целью частную корысть, которой и должны вы стать преградою, ибо за этим, а не затем, чтобы усиливать преступников, собрали вас законы. (2) Как я наблюдаю, те, кто честно относится к общественным делам, даже сдав отчет, готовы отчитываться снова, - а вот он, Эсхин, совсем наоборот: прежде чем выйти перед вами и держать ответ за содеянное, он устранил одного из обжаловавших его отчет, а других обходит с угрозами, заводя самый страшный для государства и вредный для вас обычай: ведь если кто-либо, выполнив государственное дело, сумеет устроить так, то из страха перед ним и его бесчестностью не отыщется на него обвинителя, то вы окажетесь вовсе бессильными. (3) Что до изобличения его бесчестных дел, многих и страшных, заслуживающих самой тяжкой кары, то тут я осмеливаюсь не сомневаться; хотя, даже пологая так, боюсь одного и скажу вам об этом без утайки: по-моему, для вас, афиняне, во всяком судебном разборе срок значит не меньше обстоятельств, а так как времени после того посольства прошло много, то я опасаюсь, что вы либо позабыли его преступления, либо к ним притерпелись. (8) Итак, если я изобличу Эсхина и ясно покажу, что он, Эсхин, и не доложил вам правды, и помешал народу слышать ее от меня, и дал все советы вопреки пользе, и не сделал ничего из предписанного ему, а растратил время, из-за чего государство упустило благоприятный срок для многих больших дел, и за это получил вместе с Филократом подарки и деньги, то осудите его и наложите кару, достойную его преступлений. Если же я не докажу этого либо докажу не все, то меня считайте негодяем, а его отпустите.[7]
[1][ 1, С. 6 ] .
[2] [ 4, С.6 ].
[3] [ 4, С.7 ] .
[4] [ 5, С.442 ].
[5] [ 1, С. 12 ].