Реферат

Реферат Традиционные формы быта русского народа второй половины XIX века

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 11.11.2024





АРЗАМАССКИЙ 

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

им. А.П.ГАЙДАРА
ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА  ИСТОРИИ   РОССИИ


                                                                

                                                      А.С. НИКОНОВА

                                                      студентка 5 курса


                                                      дневного отделения

                                                      исторического факультета


ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

ТРАДИЦИОННЫЕ ФОРМЫ БЫТА

РУССКОГО НАРОДА


ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ
XIX
ВЕКА

Научный руководитель


доктор исторических наук,

профессор Е.П. ТИТКОВ
АРЗАМАС, 2003
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ  ........................................………………..    3

ГЛАВА
I.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА  15

§1. КРЕСТЬЯНСКИЙ СХОД ..............…………...........   15

§2. ПОМОЧИ.......................……………………..........    21

§3. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ КРЕСТЬЯН.......…............   26

ГЛАВА
II.
СЕМЕЙНЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА........    32

§1. ОБЫЧНЫЙ ПОРЯДОК ЖИЗНИ СЕМЬИ.........    32

§2. ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ   .......................……….....    38

ГЛАВА
III.
ЯЗЫЧЕСТВО И ПРАВОСЛАВИЕ

               В БЫТУ РУССКОГО НА­РОДА .................…..   42

§1. ВЕРОВАНИЯ. ВОЗЗРЕНИЯ НА ПРИРОДУ ....…   42

§2. ЦЕРКОВЬ И РЕЛИГИОЗНОЕ ПОЧИТАНИЕ ....    48

§3. ПРАЗДНЕСТВА ...........................………………    53

ЗАКЛЮЧЕНИЕ .........……………………………………...….    59

ПРИМЕЧАНИЯ...........……………………………….…….......  62

ПРИЛОЖЕНИЯ.........………………………………………......  67

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ………………   69

ВВЕДЕНИЕ




В позапрошлом столетии, не столь уж и отдаленном от нас, мно­гое, о чем сейчас приходится вспоминать, собирать по крупицам, яв­лялось естественным, а в ряде случаев и обязательным для русского народа. Если воспринимать историю как цепь, а быт - как звено,  то напрашивается следующее сравнение: оборви это звено и нарушится прее­мственность поколений, потеряются традиции нации, а новая жизнь будет строиться на обрывках прошлого и элементах чужого, инород­ного.

Десятилетия жестокой борьбы XX века не только со всем церков­ным, религиозным, но и со всем истинно народным, традиционным, национальным дали свои плоды: звено было разорвано. Бытовая нить русской жизни потерялась во времени. Наша страна начала совершен­но иной период истории, не позаботившись о восстановлении старого для возрождения народа. Но произошедшие в последние года измене­ния в России позволили актуализировать разнообраз­ные вопросы прошлого, в том числе и вопрос о быте русского наро­да. Традиции возрождаются, стремление следовать им усиливается. Конечно, невозможно в полной мере вернуть це­лостный пласт быта прошедших столетий. Сейчас иное время, иной уклад жизни. Но необходимо отметить то, что в истории быта форма меняется, а функция при этом остается.

«Обращение к вековому опыту народа, к его духовному наследию приобретает в наше время не меньшее значение, чем острейшие эко­логические проблемы сохранения природных богатств, экологического равновесия. Быт - это наше духовное богатство, наша экологическая среда, точно также требующая сохранения и защиты, восстановления естественных связей человека с историческим и духовным наследием своего народа, прошлого с настоящим»[1].

Русский быт складывался веками, и он обладает глубокой преем­ственностью. Шагнуть вперед при этом можно лишь тогда, когда нога отталкивается от чего-то, движение же от ничего или из ничего не­возможно. Многие беды в прошлом и настоящем случаются из-за безо­глядного разрушения традиционной культуры, неприятия более давне­го. На него нужно взглянуть, познать его и взять из него лучшее. Иначе мы будем разрушителями, отшатнувшимися от своих традиций, сотворившими многочисленные беды и творящие новые.

Если мы хотим познать прошлое таким, какое оно было «на самом деле», то надо выработать стремление изучить народную жизнь изну­три, представить ее как бы с позиции носителей русской народной культуры.

Стоит отметить и то, что каждое сословие в России имело свой быт, свои нравы и уклад жизни. Но в данной работе под словом «на­род» имеется в виду крестьяне. Употребление в качестве синонимов терминов «крестьянство» и «народ» представляется, в данном случае, вполне правомерным, так как крестьянство не только являлось самым многочисленным сословием России, но и хранителем традиционной этической культуры. Это сословие отличалось стойкостью в соблюде­нии церковных канонов и нравственных принципов.

В конце XIX века член Этнографического Бюро князя Тенишева, П. Кашинский, писал: «Когда мы познакомимся сами и познакомим чита­теля, как мыслит крестьянин, когда мы наглядно покажем, как пре­ломляются потребности человеческой природы в его сознании, тогда любой в состоянии будет глубоко понять формы крестьянского быта, весь уклад крестьянской жизни. Станут понятны психологические мотивы поступков крестьянина»[2].

В основной своей массе крестьянство было бедно, бедно материа­льно, но неизмеримо богат был его быт. Не ограниченный теориями, формулами он заполнялся веками самой жизнью, дышащей природой.

Следует отметить, что невозможно охватить все стороны быта русского народа: он велик и разнообразен. У каждой семьи - свои порядки, у каждой общины сформировывались свои традиции. Конечно, многое в целом было одинаково, лишь с небольшими изменениями. Но в данной работе внимание уделяется лишь отдельным формам семейно­го и общественного быта. Они переходили из одного поколения в другое, дополнялись  новыми элементами, становились традиционными, «искони условно принятыми»[3].

Семья и община служили организующим началом во многих явлениях обычной жизни крестьян. Опыт крестьян, проявлявшийся, прежде всего, в жизни семьи и общины, их взаимодействии, был богат и многообра­зен. Каждый в крестьянской общине являлся звеном цепи сложных взаимоотношений. Община хранила и передавала традиции. Она собирала, на­капливала знания, вырабатываемые каждым поколениям, соединяла их в единое целое.  Семья составляла основу крестьянской жиз­ни. Она устанавливала распорядок дня и труда, организовывала до­машнее хозяйство. Важную роль играла семья в воспитании детей, в постепенном и естественном их подключении ко всем задачам семей­ного быта.

Своеобразную взаимосвязь семьи и общины осуществляли верова­ния, церковь, праздники. Каждый крестьянин должен был принимать участие в различных обрядах и действиях, в которых религиозно-христианские эталоны и языческие традиции теснейшим образом переплетались с бытовыми.

Проведение исследования традиционных форм быта русского народа во второй половине девятнадцатого века и является целью данной рабо­ты.

Для этого необходимо поставить следующие задачи:

Во-первых, русская крестьянская община выступала наиболее пол­ной социальной единицей, воспроизводящей и передающей свой груп­повой опыт, и как единица являлась носителем бытовых элементов. В связи с этим важной задачей представляется раскрытие традиционных форм быта русской общины во второй половине XIX века, а именно: что из себя представлял крестьянский сход, как он проис­ходил, что регулировал; как осуществлялись помочи, какие сохраня­лись в них традиции; какие отношения развивались между крестьяна­ми, как развито было гостеприимство, хлебосольство.

Во-вторых, крестьянская семья являлась ячейкой общины, она становилась фундаментом построения быта. Поэтому, освещение се­мейного быта русского народа во второй половине XIX века: какой был обычный порядок жизни семьи, как распределялись в семье хо­зяйственные отношения, как ели члены семьи, когда вставали и ког­да ложились; как происходило воспитание детей является следующей важной задачей данной работы.

В-третьих, жизнь семьи и общины пересекалась в различных обря­дах, ритуальных действиях, праздниках. Причем все это было связа­но с язычеством и православной религией. Отсюда вытекает еще одна задача данной работы: выявить как проявлялось язычество и православие в быту русского народа, а именно, какие верования существовали в крестьянской среде, и имея в виду то, что крестьянин - человек сельскохозяйственный, верования, которые связанны с природой; как связывалась жизнь крестьян с православной верой, когда посещали они церковь, какие действия православного характера проводили до­ма; как проходили праздники, то есть время, отделявшееся от обыч­ной жизни, но имевшее свой быт и сочетавшее элементы язычества и православия.

Характеристика источника. Очерченный круг задач обеспечен доста­точно солидными материалами Этнографического Бюро князя В.Н. Тенишева, которые представляют из себя записи наблюдателей по заданной программе, составленной с исследовательской целью. Опубликованным источником данного Бюро стала книга: «Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. (На примере Владимирской губернии)»[4].

Князь В.Н. Тенишев был озабочен судьбами России и доказывал концептуально, что знание жизни основных классов народа является важнейшей предпосылкой для управления государством и обществом того времени. Он основал Этнографическое Бюро, поставив перед со­бой цель - собрать этнографические сведения о крестьянстве, соз­дал программы сбора интересовавших его сведений, реализовавшиеся с помощью сети «внештатных» корреспондентов.

Тенишевская «крестьянская» программа занимает особое место в своем классе научных материалов по русской историографии. Программа была изначально ориентирована на собирание самых обширных све­дений о быте крестьян центральных губерний России. Поскольку ее автор намеревался создать монографическую работу о русских крестьянах-землепашцах, постольку в круг его научных интересов попали едва ли не все стороны тогдашней жизни крестьянства. Тем более, стоит заметить, что вторая половина XIX века - это время реформирования жизни крестьян, а значит появление новых элементов в быту. Было необходимо собрать все, что возможно, пока различные введения полностью не изменили существующий порядок. В языке программы эти намерения материализовались в вопросах, охватываю­щих и характеризующих физические свойства крестьян; местные усло­вия их жизни; общие указания об образе жизни крестьян; обществен­ные установления, обычаи или законы, регулирующие отношения кре­стьян к обществу; отношения крестьян между собой и к посторонним лицам; верования, знания, язык, письмо и искусства; семью и обыч­ный порядок жизни; сближение полов; рождение детей, их воспитание и обучение; поведение крестьян в выходящих из ряда обстоятельст­вах. Около 500 вопросов включил Тенишев в свою программу, каждый из которых имел непосредственное отношение к быту. Многие пункты программы разработаны подробно, предусматривали варианты; были снабжены примерами; вопросы нередко носили подсказывающий харак­тер, и подсказка, опиралась на вполне конкретные факты, зафикси­рованные ранее специалистами и неоднократно уже подтвержденные к тому времени.

В литературе традиционно ссылаются на два издания «крестьянс­кой» программы В.Н.Тенишева. Первое издание программы называлось: Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной Рос­сии. Составленная  на основании соображений, изложенных в книге В.Н.Тенишева «Деятельность человека», при участии гг. В.Н. Добровольского и А.Ф.Булгакова. Смоленск, 1897[5].

В действительности существовал еще один вариант, с которого началась деятельность В.Н.Тенишева как этнографа. Этот документ вы­шел под названием: Тенишев В.Н. Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной России. Смоленск, 1896[6].

Известны также дата и место, где князь завершил работу над первичным текстом - 17 августа 1896г. в имении Талашкино под Смо­ленском. А в 1898 вышло в свет второе, исправленное и дополненное, издание программы. Автор и составитель стремился к максимально возможной полноте описания крестьянского быта, настойчиво искал пути для преодоления отрывочности, мозаичности отдельных фактов.

Исходный материал, включенный в «Описание...», относится, как известно, к концу XIX века. Помимо фактической, содержательной стороны материал отличается также яркой и самобытной языковой (грамматической, стилистической, терминологической) характеристи­кой. Весь имеющийся в наличии материал распределен в соответствии с программными блоками, в виде ответов на вопросные пункты программы по разделам (главам) и подразделам при соблюдении порядка сле­дования вопросов от первого до 491-го. Для каждой структурной единицы программы (независимо от того, включает ли она в себя один или десятки вопросов) в скобках проставлены номера вопросов, которые с нею тематически соотнесены. Ответы на один и тот же вопрос, извлеченные из разных дел, объединены в группы.

Анализ источника позволил раскрыть формы быта русского народа, исследованные затем в данной работе. Разделы программы, имеющие непосредственное отношение к сформулированным задачам: Раздел Д. Общественные установления, обычаи или законы, регулирующие от­ношения крестьян к обществу. Пункт 8 – «Крестьянские сходы», Пункт 101-102  - «Празднества», Пункт 240-241 «Церковь и религиозное почитание. Посты»; Раз­дел Е. Отношения крестьян между собой и к посторонним лицам. Пункт 107 – «Личные отношения», Пункт 163 – «Помочи»; Раздел З. Семья, обычный порядок жизни. Пункт 369 – «Распределение работ между членами семьи», Пункт 388 – «Обычный порядок жизни»; Раздел I. Рождение детей, воспитание, обучение, доведение до самостоятельности. Пункт 425 – «Крестины», Пункт 427-428 – «Воспитание детей»; Раз­дел Ж. Верования. Знания. Язык. Письмо. Искусства. Пункт 187-191 – «Верования. Воззрения на природу».

Материал  князя Тенишева ценен, в данном случае, тем, что содержит, как уже говорилось выше, наиболее полные ответы на поставленные в работе вопросы. И хотя сведения даны лишь  на примере Владимирской  губернии, но общие  традиции присущи населению центрального района России. Из частного  можно вывести целое, из быта крестьян Владимирской губернии, на основе сведений Тенишева, вырисовывается  более полная картина быта русского народа второй половины XIX века. 

Характеристика литературы. Историография быта русского народа достаточно обширна. Многим его формам, отдельным моментам посвя­щен значительный пласт этнографической, исторической литературы.

В XIX веке исследованиями в этом направлении занимались Н.И. Костомаров, М.Забылин, А.В. Терещенко. В работах этих авторов рассматриваются разные стороны быта не только крестьянства, но и других сословий Российского государства.

Н.И.Костомаров[7], изучая быт и нравы русского народа допетровс­кой эпохи, говорил о том, где жили наши предки: дал описание горо­дов, посадов, слобод, сел и деревень; как жили: что ели разные сословия, во что одевались, что выращивали в своих садах и огоро­дах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей; расска­зывал как принимали гостей, какие были праздники, верования.

М. Забылин в книге «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»[8] особое внимание уделил таким элементам русского народного быта, как русские праздники, суеверия, ложные убеждения; перечислил сведения о колдунах, ведьмах, нечистой си­ле; отмечал, что огромную роль в жизни простого народа играли разного рода приметы, заклинания, молитвы, вера в народную меди­цину; а также дал общую характеристику домашней жизни: описание костюмов, охоты, музыки, обедов, одежды.

Другой известный ученый А.В.Терещенко[9] сделал первую попытку в России научно разработать этнографический материал. В первой части «Быта русского народа» полно и ярко он раскрыл понятие и сущность народности, дал подробное описание жилищ, в которых оби­тали наши предки, повествовал об образе их жизни, рассказывал о домоводстве и одежде, музыкальной культуре.

В советской историографии быту русского народа, не смотря, как я уже говорила, на жестокую борьбу со всем традиционным, религиозным и народным, уделялось довольно много внимания. Для работ этого периода по быту не характерен классовый подход, в отличие от работ посвященных другим проблемам истории.

В 1982 году вышла в свет книга В.И.Белова «Лад: Очерки о народной эстетике»[10], в которой автор, как представляется, осмыслил многовековые традиции народного быта и труда, опыта. Затрагивая эту тему, писатель рассказал об эстетике крестьянского труда, о народном фольклоре, о таких формах быта русского народа, как: крестьянский сход, праздники, взаимоотношения крестьян; о художественных промыслах. Проводя свои исследования, Белов заметил: «Вне памяти, вне традиции истории и культуры нет личности»[11].

Еще одна интересная работа советского периода принадлежит Т.А. Бернштам[12]. Предлагаемая монография - первое в отечественной этнографии исследование о половозрастной структуре традиционного рус­ского сельского общества. В центре внимания автора - совершеннолетняя молодежь, ее положение в общине, особенности образа жизни, функций и поведения, место и роль в обрядово-символической систе­ме традиционного сельского коллектива. Причем «обряд» в данной работе рассматривается как распорядок дня, домашнее хозяйство, одежда и приготовление пищи, отношения в семье и между односельчанами,  праздники.

Громыко в книге «Мир русской деревни»[13] затронула проблемы культуры русских крестьян XVIII-XIX веков, нравственных понятий крес­тьян и хозяйственных занятий, социального опыта и исторических представлений. Автор уделил внимание также праздникам, общинным сходкам и молодежи.

В другой своей работе «Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века»[14] Громыко провела анализ тра­диционных форм трудовой взаимопомощи: роли сельской общины в фор­мировании общественного мнения, сохранении обычаев, исполнении обрядов; классифицировала способы коллективного общения по возрастным группам (кануны, посиделки, хороводы) и другие вопросы общественного быта.

Сборник «Русские: семейный и общественный быт»[15]  вышел в свет в 1989 году. Коллективный труд нескольких авторов освещает народные традиции, состав семьи, обряды, взаимоотношения между старшим и младшими поколениями, ритуал свадьбы, манеры одеваться, обы­чаи связанные с рождением ребенка; рассматривает роль семьи и об­щины в духовной культуре народа.

Работа Л.Н. Семеновой[16], изданная в 1982 году, представляет из себя опыт изучения семейной жизни, развлечений и нравов, быта и потребления всех русских сословий в первой половине XVIII века. В монографии рассматривается структура семьи, ее имущественные ос­новы, общественный досуг; хорошо освещены вопросы разделения тру­да в крестьянской семье, воспитания подрастающего поколения, рас­порядка дня.

В постсоветский период можно отметить выход в свет все новых и новых книг, посвященных теме быта русского народа. Выдвигаются новые проблемы, ставятся различные вопросы, исходя из существующей ситуации.

Примечателен труд Ф.С. Капицы «Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы»[17].  Интерес представляет то, что автор попытался в энциклопедическом порядке широко и системно от­разить представления славян о мире, его устройстве, образы и символы славянской мифологии, персонажи славянских сказок, народ­ные обычаи, обряды, и непосредственно связанные с бытом русского народа праздники и христианские ритуалы. Капица дал объяснение сохранившихся до наших дней ритуалов и таинств с учетом последних достижений фольклористики и этнографии.

В книге «Круг земного бытия»[18] авторы-составители, И.А. Панкеев, Е.А. Рассолова, собрали многочисленные материалы, связанные с важнейшими событиями в жизни человека - от его рождения до по­хорон и поминок. Быт народа как бы освещается с помощью таких вопросов, как: крещение ребенка, выбор имя, игры, поведение в церкви, проведение свадеб и т.д. Стоит отметить, что работа со­держит десятки фольклорных и литературных иллюстраций - тексты колыбельных песен, свадебных, календарных.

Огромный труд многих авторов по исследованию быта в православном аспекте был собран в книге «Православная жизнь русских крестьян Х1Х-ХХ веков»[19]. Работа подготовлена к 2000 лет христианс­тва. На основе многообразных форм быта и общественной жизни рас­крывается всесторонность христианского мироощущения крестьянства, рассматривается влияние православия на духовный облик народа, систему его нравственных ценностей, этику, труди и досуг.

Монография «Русские»[20] выпущенная в 1999 году, является первой книгой серии трудов Института этнологии и антропологии РАН «Народы и культуры». Она представляет собой попытку раскрытия процесса многовекового развития русского народа, его традицион­ной культуры. Бытовому направлению посвящена вторая часть  работы. Там рассматривается  широкий круг вопросов, касающихся различных аспектов изучения семьи, общественной жизни, духовной культуры и народных знаний.

Семенова М.[21], изучая быт и верования древних славян, представила их перед читателями в доступной и немного увле­кательной форме. Автор отвечала на вопросы, поставленные ей са­мой в книге, а именно: как и кому поклонялись наши далекие пред­ки, кого любили и кого ненавидели, как умели постоять за себя. Немало страниц ее книги посвящено одежде славян, украшениям, труду и устройству жилищ.

Словарь «Славянские древности»[22] - первый в славистике опыт энциклопедического словаря традиционной духовной культуры всех славянских народов. Он подводит итог более чем вековому изучению славянского фольклора, мифологии, этнографии, народного искусства. Словарь дает представление о славянских «древностях», т.е. тех формах и элементов славянской культуры, которые дожили до настоя­щих дней или недавнего прошлого и стали предметом внимания уче­ных с конца XVIII века. Задача словаря - не просто собрать вое­дино и  истолковать эти реликты прошлого, но по возможности вос­создать на их основе целостную традиционную «картину» мира, миро­воззрения славян, верования и т.д.

Итак, сделанная характеристика далеко не всей существующей ли­тературы, может подтвердить, что тема представляет собой огромный интерес в современной России, а цель и задачи, поставленные в работе, требуют дальнейшего детального осмысления и разработки.


ГЛАВА
I. ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА
«Русская сельская община стала предметом особого внимания ис­следователей с того времени, как ее открыл для науки немецкий пу­тешественник барон Август Гакстгаузен, побывавший в России в 1843 году. Он первым дал подробное, хотя сильно идеализированное опи­сание русской общины. С того времени ею занимались экономисты, юристы, историки»[23]. Изучению подверглись все характерные стадии развития общины «от древней волостной - захватной формы, через переходную форму вольного землепользования, под контролем со сто­роны «мира», и до новейшей формы уравнительной общины с принудительным севооборотом и с периодическими переделами»[24].

Исследований по проблемам генезиса и типологии русской общины, эволюции системы общинного землепользования и землевладения дос­таточно много. Но крестьянскую общину нередко изучают именно в этом направлении, мало представляя, как она жила в бытовом отно­шении. А многовековая история крестьянства немыслима без понима­ния бытового существа сельской общины. Внутренний мир русского народа, не ограниченный жесткими теориями, правилами и формулами, заполнялся практикой жизни, которая дышала простотой, добродушием и гостеприимством, собирала, накапливала и соединяла в единое це­лое многочисленные традиции.
§ 1. Крестьянский сход

В рамках общины во второй половине XIX века, как и в прежние времена, протекала общественная жизнь русского крестьянина. Общи­ной был накоплен огромный практический опыт взаимоотношений ее членов, созданы обычаи, законы, регулирующие повседневное поведе­ние народа, которые нельзя рассматривать в отдельности от бытовой жизни. Община в данном случае выступала как хранительница тради­ций. Каждый человек в ней был звеном длинной цепи, связующей род­ственные, хозяйственные и общественные дела.

Нормы поведения, формы общения крестьян, обычаи  устанавлива­лись на общем собрании членов общины - сходе или сходке. Учитывая то, что на Руси среди простого народа было принято решать какой-либо важный вопрос или делать сложное дело коллективно, то сходку можно назвать традиционной формой быта русской общины.

Крестьянские сходки обычно подразделялись на три вида: 1. Се­ленные, или деревенские (одного селения); 2. Сельские обществен­ные - всей общины, состоявшей из нескольких селений (если община была однодеревенской, то второй вид сходки отсутствовал); 3. Во­лостные (на них рассматривались дела всей волости)[25].

«Сходы делятся на селенные и волостные. Первые созываются   в той деревне, где живет староста», - констатировал корреспондент Этнографического Бюро князя Тенишева из Владимирского уезда[26]. «Сходы бывают сельские и волостные (селенных не бывает, поскольку крестьяне села Домнино состоят из одного общества» (Меленковский у.)[27]. Здесь, в отличие от формулировки Громыко, селенные и сель­ские сходы поменялись: сельские применяются в отношении однодере­венской общины. В Юрьевском уезде сходы бывали волостные, сельские (общественные), селенные (если это село) и деревенские (если это деревня)[28]. Таким образом, можно отметить, что материалы собирались и в однодеревенских и в многодеревенских общинах. 

Изучая информацию о видах сходок, корреспонденты одновременно получали данные и о нормах созыва на них. Информатор из Меленковского уезда  сообщал, что сельские сходы собирал староста[29].  «Созыв сельских, селенных (или деревенских) осуществляется нарядчиком (выборным лицом), который, обходя дома, стучит в окна и пригла­шает на сход» (Юрьевский у.)[30]. В некоторых селах, деревнях созыв на сход был обязанностью сотского или десятского. «Нарядчик,  по­лучив от старосты собрать сход, ходит по домам: «Эй, дядя Павел, на сход выходи!»[31]  На сходы волостные крестьяне приглашались по­вестками, а иногда - словесными распоряжениями.

Одним из корреспондентов сообщался интересный факт о созыве с помощью рога: «В Ивашевской волости Ростовского у. нарядчик тру­бит в специальный рог три-четыре раза, выходя на середину селе­ния. Когда народ соберется, ему объясняют, куда требуют: на дере­венскую сходку или сельский сход. Созыв при помощи рога произво­дится только в летнюю пору. Рог хранится у деревенского выборно­го, который отдает его в случае надобности нарядчику, а затем вновь забирает себе (во избежание стихийных, незапланированных сходов)»[32].

Оперируя материалами Этнографического Бюро, можно отметить, что на сход собирались взрослые члены семей - мужчины. Нередко допускалась возможность участия в нем женщин. Они могли присутствовать на сходе вместо отсутствующего  по каким-либо делам домохозяина, а также если в семье не было взрослых мужчин (по причине смерти), то могли приходить вдовы. Сходы собирались почти каждый воскресный и праздничный день.

Круг дел обсуждавшихся на сходке, довольно широк: раздел по­коса, леса, поправки дорог, наем пастуха, начало выгона скота, строительные дела. Во Владимирском у. на сходах проводились аук­ционы, на которых продавали, например, сенокосы, неудобные для общего пользования. Сход также обсуждал дела, касающиеся опекунства сирот[33].  При назначении опекуна сиротам возникал вопрос о нравственном облике претендента. Выбор опекуна  всецело зависел от общины. Мир имел право устранять от опеки не только близких родственников, но даже и мать, когда мать или родственники оказывались  ненадежными или непутевыми людьми. Бедняков избирали  на сельском сходе опекунами, если  общество было уверено в их  неподкупной честности. Нравственный облик лиц,  выбиравшихся опекунами, повсеместно имел решающее значение[34].

Экстренные сходы собирались часто и в будни, например, в результате потравы хлебов или порубки леса. Решались земельные вопросы, про­водились выборы должностных лиц, происходило удаление из общины некоторых членов за серьезные проступки. Как отмечал информатор из Меленковского у. волостные сходы собирали редко, исключительно для выбора старшины[35].

Многие вопросы решались в соответствии с волей начальства или как того хотели староста или заправилы - горланы (Меленковский у.)[36]. Горланами, краснобаями называли бойких, смелых крестьян, побывавших на стороне или живущих в больших торговых селах. Иног­да некоторых из них подкупали заинтересованные лица[37].

Нередко, перед тем как принять решение, крестьяне слушали со­веты уважаемых всеми стариков, имеющих большой жизненный опыт и практические знания. Так, например, корреспондент из Владимирско­го у. сообщал, что огромное значение на сходах имело слово стариков[38].  «Старики, пользующиеся особенным уважением на сходах,  на­зываются мироедами; поданный ими голос принимается в уважение и мироед-говорун в простонародных словопрениях одерживает над всеми верх, перевес зависит не от большинства голосов, а от качества стариков-мироедов»[39].

Можно сказать, что,  принимая предложения знающих, с опытом лю­дей, крестьяне отдавали дань традиции, пришедшей из глубины  ве­ков, когда решения старших безоговорочно объявлялись правильными. Информатор из с. Семеновское Владимирского у, описал обсуждение сходом дела о порубке общественного леса соседними крестьянами, где вместо того, чтобы подумать и спокойно принять решение, крес­тьяне бестолково шумели и «шум продолжался до тех пор, пока всеми уважаемый старик не вмешался в дело и посоветовал «не судиться на суседском деле», а получить с нарушителей равное количество леса, отдав его на отопление церкви, ибо «это будет хорошее дело»[40].

Суды старейшин (в смысле старых людей) в деревне составляли и своего рода неформальные органы власти, к ним прибегали при решении спорных вопросов хозяйственного и нравственного порядка[41].

Как отмечает Громыко М.М., отношение к сходке своего селения как к будничному явлению проявлялось в одежде. «Ходят на сход, кто в чем был дома», - констатировал корреспондент из с.Добрынского Владимирского у.[42]  «На деревенский сход идут в домашней одежде» (Юрьевский у.)[43]. На сельский и волостной «одевались получше, ес­ли ожидался приезд волостного старшины, земского начальника  или других власть имущих лиц»[44].

Но с другой стороны, важно отметить, что во многих общинах сходы заканчивались пиршеством. Так, например, информатор из д.Машутино Александровского у. сообщал: «Заканчивается сход, как правило, всеобщим угощением, причем, за неимением наличных де­нег, объявляют о продаже небольшого участка земли, которая поку­пается предпринимателями за бесценок. Непьющие получают свою долю от продажи земли деньгами»[45]. То есть, можно отметить, что сход воспринимался в некоторых местах как праздник.

В отношении процесса принятия решения на сходках, интересен факт, приведенный корреспондентом Этнографического Бюро из с. Степаньково Меленковского у.: «Решение оформляется забранием рук: староста ходит между крестьянами, протягивая им руки для по­жатия. Число крестьян, протянувших руку в ответ, и есть число согласных с решением»[46].  Здесь, наверно, можно провести параллель с таким фактом, что издавна на Руси главным актом при соглашении было рукобитие (ударяли по рукам) в знак согласия, после чего сделка считалась заключенной[47].

Таким образом, крестьянский сход, как одна из  традиционных форм быта русской общи­ны второй половины XIX века, представлял, по моему мнению, древний обычай разрешать сложные проблемы всем миром. Порядок сбора на сход и принятие решений в основном были одинаковы. Во многих общинах допускалось присутствие женщин. Сход воспринимался двойственно: с одной сто­роны на него собирались в будничной одежде, а с другой окончание сходки иногда отмечалось всеобщим угощением.
§ 2
.
Помочи

Среди обычаев, связанных с трудовыми процессами, существенную роль в деревне играли так называемые помочи (помочь), или толо­ка[48].  Исследование этой своеобразной формы быта русской общины проливает свет на традицию взаимопомощи. Зная о тяжелой судьбе крестьянина, занятого извечной заботой об урожае и семье, не  по­наслышке, каждый в общине понимал и ценил другого. Поэтому «в рус­ской деревне всегда были сильны соседские связи, нередко перерас­тавшие в дружественные. Одно из их проявлений - деревенские помо­чи, при которых осуществлялась помощь в хозяйственных делах каждому, кто в этом нуждается, причем помогали «всем миром»[49].

«Помочи - традиция, сохранившаяся от старого и доброго времени»[50]. Помочи - сложный по своей структуре обычай, в центре кото­рого - совместный неоплачиваемый труд крестьян для аккордного за­вершения какого-либо срочного этапа работ у отдельного хозяина»[51].

В рассматриваемый период характерным, но не обязательным приз­наком помочей являлось проведение их в праздник или воскресенье. «Обычно помочи приурочиваются к праздникам», - писал корреспон­дент Этнографического Бюро князя Тенишева из Подольской волости  Владимирского у.[52]

Все многообразные проявления помочей, бытовавшие у русских,  сводятся к нескольким видам. Чаще всего помочи применялись для жатвы и особенно для завершения ее. О помочах для жатвы сообщал информатор из Сарыевской вол. Вязниковского у.[53]  «Помочи устраи­ваются на жнитве, раньше бывали помочи и на покосе. Собирают де­вок, баб и приступают к работе все, чтобы зараз был сжат весь хлеб» (Меленковский у.)[54].

Такой вариант был настолько распространен и закреплен в крес­тьянском сознании как самостоятельное явление, что получил много­численные специальные названия: начало жатвы - зажинки, и конец - обжинки, дожинки, борода. 

Помочи при завершении уборки хлеба органично срослись с обря­дами и празднествами, посвященными окончанию жатвы, а некоторые названия возникали из ритуальных действий. Так название «борода» применительно к этому виду помочей возникло в связи с одним из обрядов на последней полосе. «Борода» - ритуальный предмет, сим­волизирующий окончание жатвы. Представляет собой пучок последних несжатых колосьев, оставленных в поле (пригнутых к земле,  скру­ченных жгутом, заплетенных косой, связанных ниткой, украшенных цветами); реже - горсть колосьев, срезанных и связанных в виде букета»[55].  (См. Приложение).

Помочи применялись и когда приходила пора мять и трепать лен и коноплю. Так корреспондент из Владимирского у. сообщал: «Общие помочи бывают при обработке льна. Сообща вырывают ямы, затем пу­тем жребия определяют время очереди каждого дома»[56].

Хозяйственная целесообразность проведения коллективной завер­шающей работы в этом виде определялась тем, что высушенный в ови­не лен снова набирался влаги, если не был обработан в короткий срок.

Еще один вид помочей - капустки - распространены были очень широко и созывались в определенный период года. «Одним из  видов помочей является рубка капусты, начинающаяся в середине сентября. На рубку приглашаются женщины и девушки (до 12 человек). По окон­чании рубки в дом приходят родные и знакомые домохозяина,  по­здравляют с капустником (рубка капусты воспринимается населением как своеобразный праздник)», - писал информатор  Этнографического   Бю­ро   из Вязниковского у.[57]

Как сообщает М.М. Громыко, капустками открывался сезон осенних по­сиделок молодежи. Сбор капусты завершал уборочные работы, и тут начинались помочи для заготовки квашеной капусты на зиму. Сроки проведения капусток определялись, с одной стороны, окончанием страды, с другой, - началом свадебного сезона. Приглашенные де­вушки - капустницы - приходили со своими тяпками. Парни являлись незванными и развлекали помочанок шутками, прибаутками, игрой на гармошке или других музыкальных инструментах[58].

Специальные названия, свидетельствующие об устойчивости тради­ции, бытовали и для других видов помочей. Так, тот же корреспон­дент из Вязниковского у. писал о помочах при чистке лука, куда приглашались соседи, родные и просто посторонние. Обычай назывался почистками[59].  Существовали «полотушки (толока для очистки поля или огорода от сорняков); сеновницы (помочь для покоса и гребли сена); дровяницы (помочь при рубке дров)»[60].

Информаторы Этнографического Бюро князя Тенишева сообщали так­же о помочах при различных полевых работах, при вывозе леса, при строительстве дома погорельцам. «Особенно распространенной была помощь общины последним - и трудом, и деньгами. Сбор средств в пользу пострадавших начинался обычно сразу после пожара. Сильно пострадавший от пожара крестьянин мог просить общество помочь ему поставить избу»[61].                                       

Организовывалась помощь и сиротам, причем как писал корреспон­дент из Подольской вол. Владимирского у.: «Легче собрать помочь погорельцам или осиротевшиму семейству, поскольку «чувство сострадания заглушает всякий расчет и лень»[62]. Такие помочи общины отдельному члену при пожаре, болезни, сиротстве были по крестьянским нормам обязательными. Община  просто не могла отказать в этом случае.

Необходимо отметить, что вышеперечисленные виды  имели  разный характер взаимной помощи. Так Громыко М.М. отмечает, что в XIX веке при разминании льна, прядении, вывозе навоза на паровые поля широко  применялась поочередная помощь  всей общиной всем общественникам[63].  Поочередные  помочи производились последовательно у всех участников: сначала у одного, потом - у другого, третьего и т.д. Совокупность крестьян, которая участвовала в таких поочередных помочах, работала по принципу «все у всех»; каждый помочанин являлся непременно и хозяином, принимающим у себя по­мочь.

Пригласивший помогать обязан явиться в свою очередь к каждому у  него работавшему  и отработать по очереди на подобных же помо­чах.

Были также помочи, организуемые отдельным хозяином по личному почину для  решения срочных сельскохозяйственных задач - пахоте, севе, жнитве и т.д.,  не связанные с очередностью, но предполагающие непременное ответное  участие хозяина в работах помочан[64].

Как правило, помочи не обходились без угощения. «При помочах  угощением должен быть обед не менее шести перемен (мясные блюда, каша, яичница» (Сарыевская вол., Вязниковский у.)[65]. Коррес­пондент из Меленковского у. сообщал, что после работы устраивался ужин из четырех-пяти блюд (щи с мясом, лапша с мясом, каша белая, каша черная, жидкая гречневая с потрохами)[66].  Другой информатор из этого же уезда писал, что угощением служили обед (без перечис­ления блюд), чай и водка[67].

Нередко выдаваясь и плата за помочи: «Каждой жнице сверх угощения покупается по пять аршин ситца» (Владимирский у.)[68]; «при помочи за пунец (ситец) плата три аршина» (Сарыевская вол., Вязниковский у.)[69]. Таким образом, можно отметить, что плата в раз­ных местах была неодинаковая. «После помочи готовится стол и уго­щение (брага - «домашнее пиво»), и отдельно денежная плата -  по 10-15 к. на человека» (Вязниковский у.)[70].

Корреспондент из Владимирского у. писал, что прямой обязаннос­ти угощать не было, но каждый хозяин считал своим долгом отблагодарить таким образом помогавших[71]. По-видимому, каждый, кто соби­рал помочи, понимал, что еще возникнет необходимость обратиться с такой просьбой. Из этого же принципа, памятуя, что сами когда-ни­будь будут нуждаться в помочи, практически все пытались принять в ней участие.

Следовательно, можно отметить, что помочи и создавали обществен­ное мнение, и осуществляли контроль над нормами поведения в обще­стве принятым в деревне (люди отмечали, кто помогает, а кто отлы­нивает от работы, и создавали представление о человеке, то есть складывалась репутация), но самое главное - помочи передавали все знания и опыт, трудовой и нравственный, младшим поколениям.

Отдельные виды помочей органично срослись с обрядами заверше­ния тех или иных работ, включили в свою структуру ритуальные элементы. В целом для помочей характерно сочетание коллективной работы и праздника, взаимное переплетение, взаимное проникновение трудовых и праздничных элементов.

«С соседями живем, как одна семья - всем делимся», - говорили люди о таких обычаях[72].
§ 3
.
Взаимоотношения крестьян


Большую роль в быту общины играли традиционные нормы взаимо­отношений крестьян. Сложная жизнь, тяжелый труд накладывали на них свой отпечаток, следствием чего становилась почтительная фор­ма общения населения русских деревень. Народная этика, вырабаты­ваемая веками, выдвигала в связи с таким принципом требования при­ветствия. Как и кому кланяться и перед кем снимать шапку, было оп­ределено долгим опытом и закреплено в правилах-обычаях.

«При встрече крестьяне кланяются друг другу, снимают шапки, называют по имени-отчеству» (Подольская вол., Владимирский у.)[73]. «Встречаясь, крестьяне показывают свое уважение друг другу, обмениваются взаимными поклонами» (Меленковский у.)[74]. То есть,  можно сказать, что каждый в общине понимал нелегкую судьбу любого крес­тьянина и старался оценить человека, встречая его вежливым при­ветствием.

Различные нормы приветствия существовали между мужчинами и женщинами. Как писал корреспондент из Владимирского у.: «При встречах мужчины снимают шапки и подают друг другу руки, женщины кланяются и здороваются. Женщины приветствуют мужчин по имени-отчеству, иногда просто по имени, добавляя в таком случае «дядя»[75].  «Мужчины считают себя выше женщин. Женщина должна оказывать мужчине знаки почтения: встречаясь - кланяться и не переходить дороги»[76]. В таком принципе приветствия заложено почтительное отно­шение к мужчинам возможно потому, что женщины осознавали роль их как главы семьи и кормильца, зарабатывающего деньги и обеспечи­вающего семейство пропитанием.

Нередко выдвигался и возрастной принцип как определяющий нормы приветствия. «Так, парни и девушки здороваются по имени-отчеству, при этом люди старшего возраста называют молодых людей по имени» (Сарыевская вол., Вязниковский у.)[77]. «Взрослых величают по имени-отчеству, парней и девушек по имени или по фамилии» (Меленковский у.)[78]. Можно тут отметить, что русский народ издревле отличался почитанием старших себя. Отсюда вежливая и уважительная форма приветствия к ним со стороны молодежи.

Свой отпечаток наложило на взаимоотношения и время. В частнос­ти, это выражалось в том, что на приветствия и обращения сказыва­лась социальная дифференциация: духовное лицо и богатого одно­сельчанина, как и представителя другого сословия встречали поклоном до земли, равные обменивались малым поклоном в пояс[79]. «При встрече людей одного достатка приветствия одинаково вежливы; при встрече же богатого с бедным последний снимает шапку и кланяется, в то время как богатый только приподнимает ее. Подобное приветст­вие бывает при встрече с особо почитаемыми представителями власти» (Сарыевская вол., Вязниковский у.)[80]. Корреспондент из Меленковского уезда указывал на презрительную и высокомерную беседу богатых крестьян с бедняками[81].

«С потерей имущества зажиточный крестьянин теряет уважение. Такой человек превращается в угнетенное существо и начинает пить»[82].  Подобное отношение к разорившимся крестьянам можно объ­яснить примером из самих материалов Этнографического Бюро князя Тенишева. Так информатор из Владимирского уезда сообщал: «Чувст­во собственного достоинства у крестьян развито, вообще же умение «нажить копейку служит в глазах местного населения мерилом   для оценки ума, характера и достоинства человека»[83].  Можно считать, что человек разорившийся воспринимался другими как не обладающий достаточным умом и характером.

Взаимоотношения крестьян хорошо раскрывает такое их качество как гостеприимство. Гостеприимство особенно было развито между родственниками. При входе в чужую избе крестьяне кланялись хо­зяевам. Особый ритуал, связанный с гостями и отразившийся в формах обращения при приеме, был представлен в материалах корреспонден­та из Сарыевской вол., Вязниковсного у.: «Спасибо за хлеб, за соль, будьте здоровы, Гаврил Иванович и Авдотья Митревна!» и в ответ: «Не видали хлеба-соли, милости просим, беседуйте!»;  при приглашении в гости: «Гуляйте к нам!»; при потчевании чаем  или вином: «Получайте свою долю, занимайте свое место!»; при потчевании сластями: «Позабавьтесь!»[84].

Но отмечались факты и противоположного характера. Так, напри­мер, Т.А. Бернштам пишет, что в гости по будням ходили редко. Посети­телям, пришедшим в свободное время, угощения не полагалось, это не гости; если даже хозяин (хозяйка) скажет: «Чаю кушать», пришедший должен был отказаться: «Было дело»[85]. Корреспондент из Меленковского уезда также сообщал, что гостеприимство не было развито, но принимая гостей их угощали, чтобы не обидеть[86]. Крестьяне просто понимали, что сами могли оказаться в подобной ситуации.

Мужчины принимали гостей в «мужской» части избы, включавшей передний (красный) угол, сторону от него - к порогу, иногда - подпалатье. Гости женщин и детей сидели у печи, порога; на собс­твенно женскую часть заходили только по особому приглашению (как и к столу). Представители противоположного пола (даже в своей семье) не заходили без надобности на «чужую» половину[87].  Пример беседы в гостях: о хозяйстве, прошедшем сенокосе и т.п.[88]  Инфор­матор же из Владимирского у. сообщал, что крестьяне обсуждали, как правило, цены во Владимире, рассказы странников, зависимость бедных людей от богачей[89].

Общение крестьян было пронизано разнообразными благожеланиями на все случаи жизни; преобладали формулы христианского происхож­дения, типа: «Бог в помощь», «Помогай Господь» (пожелания в ра­боте), «Бог заплатит» (благодарность), «С Богом» (согласие, прощание, начало любого дела)[90].  Основой такого обращения служило прочно укоренившееся в крестьянской среде христианское представ­ление, что любое пожелание должно быть благословлено Богом.

Между поселянами, живущими в отдалении от столиц и городов, существовал обычай, чтобы проезжего или прохожего пригласить к себе в дом, накормить и успокоить его по возможности. Хозяин и хозяйка встречали и провожали гостя с радостными лицами, поклоном и приветствием; подавали на стол что имели, и не брали никакой платы, думая,  что брать с прохожего деньги за хлеб-соль есть великий грех[91]. Такую черту можно было видеть в крестьянском кру­гу по отношению к богатым приезжим. Так корреспондент из Вязниковского у. писал: «Крестьяне внимательны к приезжим издалека (они вызывают сочувствие и любопытство). Если приезжий хорошо одет, его пустят в дом, предложат ночлег (вообще же «прилично» одетых величают «ваша милость», лиц в форменной одежде - «ваше благородие»[92].  «Торговцев, богатых крестьян и «господ уцоных» охотно пускают на ночлег» (Меленковский у.)[93]. «Лиц влиятельных (представителей властей) встречают с поклонами и стараются им услужить»[94].  Хозяева обижались, если их гости мало пили и ели, и подчивание постоянно сопровождалось поклонами и чествованиями. Когда бывало гость был не в состоянии более есть и пить, тогда хозяин со своею женою и детьми становился перед ними на колени, и умоляли его: еще хоть немного, еще что-нибудь отведай и т.д.[95]

Отношение к приезжим бывало также разное, в зависимости, зачем приехал человек. Если приехал просить ночлега или помощи - то разговоры с ним были всегда радушными. Если же приехал, чтобы получить какую-либо выгоду - купить подешевле или продать подороже, то разговор с ним вели «хитрый», с определенным расчетом[96].

Если приходил в избу незнакомый крестьянин, чтобы отдохнуть в пути, хозяин, прежде всего, спрашивал, откуда он, куда и по какому делу идет. Затем радушно предлагал прохожему человеку пообе­дать «чем Бог послал», и в ответ на его благодарность добавлял: «Да что за пустое благодарить, а вот закуси, а потом и говори спасибо. Эй, хозяйка, собирай на стол, пусть человек-то пообедает, устал с дороги-то»[97].

Корреспонденты Этнографического Бюро князя Тенишева приводили материалы о холодном приеме крестьянами таких же бедняков, как они, нищих и инородцев. Так в Сарыевской вол. Вязниковского у. странствующего бедняка или иностранца принимали лишь по наряду старосты[98].  «К лицам «низкого положения» (иноверцы, коновалы, ни­щие) относятся с презрением и в ночлеге отказывают. Иноверцев вообще считают людьми погибшими» (Меленковский у.)[99]. «Простому же человеку оказывается прием почти холодный. На ночлег в дом пу­скают, но скорее неохотно. При первом обращении направляют в зажиточный дом»[100].  Таким образом, можно отметить, что традиция хле­босольства с течением времени начинала исчезать и проявлялась лишь в случае, если крестьянин надеялся получить какую-либо выго­ду, пуская, например, в дом богатого человека.

Хозяин приглашал гостя садиться или говорил с ним стоя,  соизмеряя степень его достоинства: на этом основании, не пригла­шая гостя садиться, и сам или стоял, или сидел. Самое почетное место для гостя было под образами; сам хозяин сидел по правую ру­ку от него. В разговоре наблюдалось то же отношение достоинств гостя и хозяина; так, приветствуя светских особ, спрашивали о здоровье, а монахов о спасении. Вообще, желая оказать уважение, называли лицо, с которым говорили, по отчеству, а себя уменьшитель­ным полуименем. По мере достоинства гостя хозяин провожал гостя ближе или далее порога[101].

Следовательно, прослеживая всю сложную цепочку взаимоотноше­ний крестьян, можно отметить, что практически везде наблюдалось уважительное отношение к старшим людям, а также людям богатым. Гостеприимство было широко развито, нередко гостей приглашали к столу. В отношении же приезжих также наблюдалось социально диф­ференцированное отношение: к богатым и духовным лицам - почти­тельно, стараясь всем угодить, в отношении нищих, иноверцев - холодное, редко оказывая помощь.

ГЛАВА
II. СЕМЕЙНЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА
Основу крестьянской жизни составляла семья. Она выступала организующим началом во многих делах отдельного человека и общины в целом, регулируя, увязывая в условиях сельскохозяйственной дея­тельности интересы индивидуальные, личные с интересами всего кол­лектива селения. Семья не только воспитывала детей и вела хозяйс­тво, а будучи первичным малым производственным сообществом она была носителем глубоких традиций, связывающих человека с окружаю­щим его миром, хранительницей коллективного опыта.

Семья крестьянина складывалась веками, народ отбирал ее наибо­лее необходимые «габариты» и свойства. «Признание роли семьи в материальном и нравственном благополучии человека и преемственно­сти поколений, реализуемой в семье, отразилось в многочисленных пословицах, касающихся семейного быта, широко распространенных на всей территории расселения русских: «Семейное согласие всего до­роже»; «Как родители жили, так и нам жить велели». Огромная роль преемственности, накопления опыта и межпоколенной передачи его в хозяйстве определяла и традиционность общественного сознания, ориентацию его на авторитет предшествующих поколений, авторитет стариков, на культивацию устойчивости основных элементов культу­ры»[102].
§ 1. Обычный порядок жизни семьи

Жизнь всей общины зависела от каждого ее члена, а формирование его основных качеств: трудолюбие, взаимопомощь, почитание и т.д., проходило в семье, но не с помощью каких-то особых приемов, а че­рез обычную жизнь, через домашние отношения, через домашний труд. Семья и кормила, и учила, знакомила с хозяйством, заботилась о будущем, исправляла пороки, направляла поступки.

Труд крестьянина составлял основу самого существования семьи. Этот труд, тяжелый и непрерывный, определял образ жизни народа. Чтобы семья жила нормально, обеспеченно всем необходимым, все в ней вставали рано: летом с восходом солнца, а то еще раньше, осенью и зимой за несколько часов до света. Так корреспондент из Гавриловской вол., Суздальского у. сообщал: «Летом работают до упаду с 2 часов утра до 11 вечера, спят три часа ночью и полчаса днем. Зимой распорядок дня построен иначе: спят до 5, а то и до 7 часов утра»[103].

Раньше всех в семье вставали глава - родоначальник или отец, и его жена (обычно это большак и большуха). Оба молились, и подни­мали остальных, начинали заниматься своими делами. Утренняя дея­тельность, от пробуждения до обеда, обычно протекала в пределах  двора-дома, независимо от сезона, за исключением горячей земле­дельческой страды. «Обычный порядок жизни в зимнее время (кото­рое считается временем относительного отдыха): пробуждение после ночи, молитва, уборка скотины, завтрак, чай, общение и разговоры, обсуждение слухов в крестьянской семье, начало работы, кто и чем занимается день за днем»[104].  В летнее время крестьянам надлежало до завтрака осмотреть свою скотину и птицу, накормить, вычистить хлев, коров выдоить, сделать разную надлежащую работу и затем завтракать[105].

Завтракали (обедали) в один-два стола: в первом случае сначала обедали мужчины, потом женщины, и бывало, что ели стоя; во втором случае мужчины ели за передним столом, женщины за задним. Перед едой все крестились и прочитывалась краткая молитва. Женщины всегда обслуживали мужчин, но глава семьи резал и раздавал хлеб, наделял мясом, начинал трапезу. Ели чинно, по очереди, разговари­вать и смеяться было нельзя. Во время обеда большак расспрашивал, кто что сделал и давал еще задания. Из-за стола выходили в том же  порядке, что и садились[106].

Трудовой распорядок дня определялся с вечера предыдущего: гла­за семьи раздавал утренние задания до обеда: хозяин - мужчинам, хозяйка - женщинам. После обеда раздавались задания, как уже го­ворилось выше, до вечера. «Домашний быт был заполнен трудом, дел по горло: «Если бы у кошки были лапки, ей бы дельце дал[107]«.

В осенне-зимний период женщины, как правило, работали дома (и во дворе), мужчины, в зависимости от рода местных сезонных работ и от возраста (старики всегда оставались дома), распределяя свою деятельность в пределах дома-двора или вне его (оценка конкретной ситуации и возможные изменения решались по ходу дела). Весенне-летний период - время горячих земледельческих работ, поэтому и заняты все были делами на поле. «Весна - время забот, ощущается нехватка хлеба, начало яровой пахоты, ее стараются закончить быс­трее, пока земля сохраняет влагу («Яровое паши, ночей не спи, озимое паши, в гости ходи»). Июнь - время паровой пашни, затем веселая пора сенокоса, следом жатва - страда - более трех недель работы в наклонку»[108].

«Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс»[109].  Все стара­лись внести свой вклад в работу, чтобы семья не голодала.

Великорусский пахарь, имея семью и тянувший одно тягло, из века в век ежегодно стоял перед непосильной задачей обработать свой пашенный надел, вложив в каждую десятину столько же труда, сколько вкладывали его, соблюдая все агротехнические операции в крупном господском хозяйстве. Справиться с этой задачей  можно было бы, работая день и ночь в течение, по крайней мере, трех месяцев[110].

Вспашка, боронование, сев, жатва, вывозка снопов, скирдование и обмолот, вывозка из скотных дворов на поля навоза и разбрасывание  его пополю – это лишь земледельческие  работы крестьянина. В период жатвенных работ увеличивались затраты  труда и времени, требовалась четкость  распределения ролей, между членами семьи, максимальный и ритмичный их союз. Да и вообще, каждая операция земледельческих  хлебопашенных  работ требовала  напряжения всех физических сил, обязательности выполнения их в возможно более короткие сроки[111].

Природой начало  сельскохозяйственного сезона определено было сроком  примерно с половины апреля (по старому стилю). Что  касается  окончания работ, то  жатва и скирдование завершались к середине сентября, реже к концу месяца. Следовательно, за вычетом воскресений, когда работать было запрещено обычаем, на весь сезон  приходится 128-130 рабочих дней. Из них на сенокос минимально  необходимо было 30 дней, и на все полеводство оставалась 100  рабочих дней. Находясь  в столь  жестоком цейтноте, пользуясь  довольно примитивными орудиями, крестьянину приходилось  жить буквально без сна и отдыха, трудясь днем и ночью, с использованием резервов семьи (труда детей и стариков, использования на мужских работах женщин). И нередко жизнь  зависела от плодородия почвы и капризов погоды[112]. 

А были еще дом, скот, огород. Поэтому каждый в семье занимался определенной работой. Распределение труда между членами семейства подчинялось четким правилам. «Боль­шак принимается за работу с наступлением весны, лишь темная ночь загоняет его домой. На нем - пашня, косьба, молотьба»[113].  На муж­чин падала самая тяжелая работа: пахота, сев, косьба, различного рода перевозки» (Владимирский у.)[114]. «Мужская работа: тяжелая по­левая работа, косьба, рубка леса, уход за лошадью» (Меленковский у.)[115].

Женщины в крестьянских семьях также вели напряженную трудовую жизнь. Известный этнограф XVIII века М.А. Антоновский находил, что рус­ские женщины «трудятся через меру», «больше всех других европейс­ких поселянок», ибо «сверх работ своих во весь почти год отправляют на дому и в поле те же работы, что и мужчины»[116].

Государственный деятель В.М. Татищев следующим образом определял круг обязанностей крестьянки: «Всякая крестьянка должна уметь хле­бы печь добрые, делать квасы хорошие, стряпать разные кушанья; в саду хозяйка должна иметь фрукты и овощи всякие... В летнее время делать сыры молошные, масло...»[117]  На женщине лежали заботы о при­готовлении пищи, шитье, одежды. Без ее сильных и умелых рук не могли обойтись ни одни домашние промыслы, ни огороды, ни полевые работы. В страдную пору женщины участвовали в жатве. Информатор из Слободской вол., Владимирского у. писал: «На женщину ложатся обя­занности по уходу за скотиной, по приготовлению пищи, уборке дома. Зимой женщины занимаются прядением и ткачеством, летом работают в поле»[118].  «Женщины ходят  за  скотом,  занимаются огородом, жатвой и другими посильными   полевыми   работами» (Якиманская вол., Шуйский у.)[119].

  В трудовой процесс были втянуты не только взрослые члены семьи. Различными хозяйственными работами, нередко наравне с родителями, занимались девушки, подростки. «Девушки трудятся наравне с замужними женщинами: работают в поле на жатве, на гумне, ухаживают за скотиной, зимой занимаются прядением льна» (Владимирский у.)[120]. «Девушки выполняют все жен­ские виды работ, за исключением топки бани и приготовления пищи» (Меленковский у.)[121]. «Девушки и парни выполняют работы «кои по­чище и в коих рыло от грязи подальше». Подростки помогают в домашних делах, нянчат детей, носят еду в поле» ( Шуйский у.)[122].

Время перед ужином и после него взрослые проводили дома, зани­маясь уже менее значительными домашними работами, в разговорах с семейными подытоживая дневные дела и подготавливаясь к следующему дню; в это же время ходили будничные гости. «Вечером женщины бе­рутся за пряжу или шитье, мужики же сидят на печи или по лавкам и беседуют: обмениваются сельскими новостями, обсуждают, кто сколь­ко льна натрепал, чью девку и куда сватают и т.п. Часов в 10 - 11 вечера бывает ужин, перед которым все непременно моют руки и мо­лятся»[123].  «После ужина все ложатся спать: мужчины с женами и деть­ми укладываются на полу, на соломе, девицы - на лавках, старухи - на печке, старики и парни - на полатях» (Суздальский у.)[124].

Таким образом, будничные работы разделялись молитвой, едой и отдыхом, так что рабочие длительные отрезки времени дня чередова­лись с короткими нерабочими - праздными. Последние были связаны с движением солнца: утренней зарей (пробуждение), полным восходом (обед), высшей точкой стояния (полдник), заходом (ужин) и наступлением темноты (отход ко сну)[125].

Динамика будничного (трудового и домашнего) поведения заметна в его недельной протяженности: с понедельника до четверга произ­водились основные работы, в пятницу значительную часть времени от­водили уборке помещения к воскресенью, в субботу топили баню (печь) для мытья и стирки, подсчитывали проделанную работу. В та­кой распорядок вносили изменения лишь следующие ситуации: роды, сватовство, довенчальный этап свадьбы, отъезд (в дальние гости, на войну), возвращение, болезнь, переезд в новый дом, похороны[126].

Следовательно, можно говорить о том, что обычный распорядок жизни крестьянской семьи - это время активной работы: труд, забо­ты, свершение важных жизненных событий - воспитание детей, помощь больным и немощным, родины, похороны. Полагалась умеренность в еде, непременная молитва. Бытовая обстановка будней была скромна, а формы проведения свободного времени - пространственно ограниче­ны и негромки. Большую, значительно большую, часть времени зани­мали домашние и сельскохозяйственные работы. Причем были заняты  все члены семейства: мужчины, женщины, молодежь.

§ 2. Воспитание детей


Отношение к детям в семье русского крестьянина носило традици­онный характер. В детях видели опору старости и будущности рода. С самого рождения у ребенка появлялась наставники - крестные. «Пойди, введи младенца в православную веру», - обыкновенно с такими словами обращался отец ребенка к мужчине или женщине, которых он желал пригласить к себе кумом или кумой[127]. Они воспитывали его в православной религии, учили заповедям, молит­вам. Крестные родители принимали на себя обязанность помогать ре­бенку в течение всей его  жизни. «В   крестные   зовут родственников» (Меленковский у.)[128]. «В крестные всегда зовут родных, а при их от­сутствии - односельчан или причт. В период страды могут пригласить и первого встречного. Отказываться не принято» (Шуйский у,)[129]. Первых встречных приглашали в кумовья, когда желали, чтобы новорожденный был жив[130].

Чаще всего крещение происходило на восьмой, но иногда и на со­роковой день после рождения, так как эти числа напоминали о мла­денческой жизни Иисуса Христа. Имя давали часто случайно, по наз­ванию святого, память которого случалась в день крещения. После крестин устраивалось угощение чаем или вином. Новорожденному де­лали подарки: деньги, ситец.

К труду и занятиям взрослых дети в крестьянских семьях приоб­щались, едва наступало время, когда они могли обходиться без по­мощи матери. «Всякий крестьянин детей своих должен в великом страхе содержать, ни до какой праздности не допускать, а всегда принуждать к работе, дабы он в том взял привычку и, смотря отца своего неусыпные труды, себя к тому приучать мог»[131].

Крестьянская педагогика впитала вековую мудрость народной жизни. Ее краеугольным камнем было трудовое воспитание. Де­ревенские дети всегда имели свои обязанности в семье. Они помога­ли в домашнем хозяйстве (уборка дома, работа в огороде), мальчи­ков рано приучали к мужским работам - пасти скот, обращаться с лошадьми, к навыкам полевых работ; девочек приучали шить, вя­зать. Детей приобщали к своему опыту, воспитывали личный харак­тер ребенка.

«Но недостаточно научить молодого человека работать. Необхо­димо способствовать формированию у него соответствующего мировоз­зрения, дать психологическую подготовку к будущей жизни, привить свойственные крестьянскому миру морально-нравственные критерии оценки труда и трудящегося человека»[132].

Вся система воспитания в крестьянской семье была организована таким образом, чтобы постоянно направлять его работу ребенка в русло производительной деятельности. С раннего возраста дети становились членами семьи: «С двух лет ребенок садится за стол наравне со взрослыми и ест все, что едят они: щи, черный хлеб, кашу, чай, квас»[133].

На глазах ребенка проходила жизнь семьи. Здесь он не был от­делен от взрослой среды, не было разрыва между сугубо взрослой жизнью и времяпрепровождением детей, и поэтому постепенно и ес­тественно протекало включение ребенка в повседневную жизнедея­тельность крестьянской среды. Малыши постоянно вертелись около родителей, старших братьев и сестер, перенимая от них трудовые навыки.

«Дети от 2 до 10 лет проводят летом основную часть времени на улице, купаются, собирают ягоды и грибы, играют: девочки в своих играх создают подобие семейных отношений - стряпают пироги из глины и песка и зовут друг друга в гости, играют в свадьбу, а зимой в куклы; мальчики играют в городки, деревянные шары. Изоб­ражая верховых урядников, ездят на палках верхом, подражают в своих играх причту на церковной службе»[134]. Так крестьянские дети учились жить у природы, во время игр на воздухе, во время лесных прогулок, и подражали взрослым в своих играх, формируя тем самым основы будущей жизни.

Детский досуг в значительной степени был не что иное, как ко­пирование обычных для жизни деревни оценок бытового и обрядового характера, но в игровой форме. Пожалуй, основное место среди подражательных игр, занимали игры в труд, воспроизводившие при­вычные для детского глаза крестьянские работы. Во многих таких играх крестьянские дети и подростки очень точно копировали раз­ные виды работ. Иногда такие игры возникали из непосредственного наблюдения, проходили рядом с действиями взрослых. Но чаще всего это были давно сложившиеся игры по определенным правилам, хорошо известные большинству участников.

Такой была, например, деревенская игра «в конопле», охваты­вавшая обычно ребятишек 4-8 лет. Двое постарше изображали «мать» и «дочь», остальные ложились на траву рядком, представляя надер­ганную коноплю. Игра относилась к такому этапу в реальной обра­ботки конопли, когда после обмолота снопы долго мочили в воде, потом выжимали, просушивали на воздухе и для завершения сушки складывали в бане, которую надо было протопить несколько раз. В игре «мать» и «дочь» «откачивали коноплю» от воды, беря лежащих детей за руки и за ноги, и раскачивая их. «Мать» отправляла «дочь» затопить баню, предостерегая, чтобы она была осторожна и не зажгла коноплю. Но «дочка» все-таки нечаянно «зажигала коноплю», «мать» гонялась за нерадивой, чтобы наказать ее[135].

Одновременно с приемами работы дети перенимали и манеру пове­дения старших. Все возложенные на них работы выполняли серьезно: «Дети помогают взрослым и работают с 6 лет. Девочки нянчат млад­ших детей, мальчики выполняют легкую работу по дому, носят в поле завтрак. Начиная с 10-летнего возраста дети выполняют многие ра­боты наряду со взрослыми, так на 10-летнею дочь мать оставляет весь дом, стряпню и младших детей[136].

В разговоре с младшими держались как большие: «В отношениях с младшими детьми старшие братья и сестры держат себя как взрослые, учат и наказывают их»[137].

Можно отметить, что в крестьянских семьях с младшими всегда были родители или старшие по возрасту дети, готовые помочь, направить, обучить отдельным приемам труда, а заодно «подстраховать» от воз­можных травм.

В крестьянском доме не был возможности, да и не считалось нуж­ным оберегать детей от забот и проблем всей семьи. Из разговоров взрослых и на собственном опыте они постигали тяготы крестьянской жизни. Если семья испытывала трудности, дети терпели лишения вместе со всеми.

Следовательно, можно говорить о том, что систематическое вклю­чение детей в трудовую деятельность семьи под наблюдением стар­ших создавало привычку к труду, отучало от пустого безделья. Крестьянский ребенок познавал мир в основном эмпирическим путем, находясь в постоянном контакте с той средой, где ему предстояло жить и работать. Он не только учился отдельным видам работ, но и имел возможность наблюдать закономерности природы, взаимосвязь труда и конечных результатов, постигая весь «технологический» процесс крестьянских работ в целом.

ГЛАВА
III
. ЯЗЫЧЕСТВО И ПРАВОСЛАВИЕ В БЫТУ РУССКОГО НАРОДА
После крещения Руси все большее значение в формировании народного мировоззрения приобретало христианство, введение которого способствовало развитию грамотности, возникновению литературы, обогащению форм изобразительного искусства. Церкви пришлось вести упорную многовековую борьбу с языческими волхвами и кудесниками.

Однако непримиримой позиция церкви была лишь в отношении служителей языческих культов. Что же касается сложившихся веками народных обычаев и обрядов, то церковь в соответствии с народной практикой избрала иную тактику - приспособление их к христианской идеологии. Приняв христианство, народ не отказался от дедовых обычаев, а, напротив, сохранил их под новой религиозной оболочкой. «Этот синкретизм народного мировоззрения сказался в широко употреблявшемся в науке термине - бытовое православие, - в котором отразилась реально сложившаяся религиозно-обрядовая практика русского народа»[138].  Да и языческие верования, обряды, заговоры, формировавшиеся тысячелетиями, не могли исчезнуть бесследно. Поэтому между христианством и язычеством было и общее: и в первом и во втором одинаково признавался единый владыка Вселенной; и там и здесь существовали невидимые силы; и там и здесь производились богослужения и магические обряды, существовало понятие «души» и ее бессмертия[139].
§ 1. Верования. Воззрения на природу

Одну из основ крестьянского мировоззрения составляли верования, которые складывались на протяжении столетий. В них отразилось стремление людей понять окружающий их мир. Верования прочно укрепились в сознании и жизни русского народа, а крестьянский быт, наполненный ими, как бы светился магическим светом.

Значительное место в верованиях отводилось природе. «Вся народная жизнь и поэзия славянина дышит благодарственным благословением к природе в малейших даже явлениях ее жизненных сил... Земная природа стала для него неприкосновенным святилищем всех его веровании и мерилом всех его понятии»[140].

В центре крестьянского внимания оказывалось, прежде всего, небо и все небесные явления. Обширный материал был собран корреспондентами Этнографического Бюро князя Тенишева по вопросу.: какие представления существуют у местного населения о небе? «По представлениям крестьян небо имеет вид громадного сводчатого потолка, соединяется с землей «по краям света». Существует всего семь небес, на последнем из которых живет Бог»,  - писал информатор из Меленковского у.[141]  «Небу начало там, где солнышко всходит, конец там, где – заходит»  (Давыдовская вол., Владимирский у.)[142]. Можно отметить, что небо представлялось крестьянам как нечто имеющее начало и конец; некоторые были убеждены, что оно твердое: «Считают, что небо твердо, как земля, да и не может быть иным, раз по нему ездит Илья-пророк в своей колеснице» (Шуйский у.)[143]. В подтверждение можно также привести материалы о дожде: «Дождь берется «из неба», но, чтобы он мог идти, «божьи слуги раздвигают небо» (Владимрский у.)[144]; «Небо имеет отверстия, через которые на землю проливает дождь» (Меленковский у.)[145].

Славяне считали, что на любое небо можно попасть, взобравшись по Мировому Древу. Оно больше всего похоже на громадный раскидистый дуб. Однако на этом дубе зреют не одни желуди, но также семена всех других деревьев и трав. А там, где вершина Мирового Древа поднимается над седьмым небом, есть остров, и на том острове живут прародители всех птиц и зверей[146]. Крестьяне Владимирского у. верили, что для умерших душ - дорога, связывающая небо с землей - это радуга[147].

Солнце, кометы представлялись в народных требованиях живыми существами: «Солнце является братом месяцу. Кометы – «огненные змии», т.е. черти» (Владимирский у.)[148]; «Кометы - это ангелы, которые по велению Божьему принимают вид звезд с хвостом и предвещают несчастье» (Вязниковский у.)[149]. Можно отметить, что как бы не представлялись крестьянам то или иное явление, всегда присутствовал образ Бога, тесная связь православия и язычества. Вот, например, и звезды по верованию крестьян - это свечки, которые зажег на небе Бог (Владимрский и Вязниковский у.), «звезды - младенческие душеньки и души праведных людей, которые смотрят с неба на своих родственников»[150].

На многие небесные явления славяне смотрели как на предвестников несчастий. Как уже говорилось выше, к их числу относились кометы. Затмение луны и солнца, по народному мнению, являлось напоминанием Божьем о кончине мира. «Избежать беды было возможно, если надеть чистое белье, зажечь пасхальные свечи и окурить себя ладаном»[151]. Считалось, что звезды будут падать при конце мира в виде серебряных кружочков как предзнаменование Страшного суда[152].

Одновременно с мифическими, если можно так сказать, представлениями о небе, солнце, луне и т.д., иногда встречались и физические. Так корреспондент из Шуйского у. сообщал, что крестьяне воспринимали солнце как огненный шар, который кружится около земли; луна - шар поменьше и потемнее[153].  То есть, стоит в данном случае говорить о распространении некоторых элементов астрономических знаний среди простого народа - крестьян.

Множество рассказов и примет было собрано информаторами Этнографического Бюро о грозе. «Гроза оттого, что Бог черта гоняет» (Владимирский у.)[154];  «Гром и молния происходят от колесниц, на которых по небу разъезжает Илья-пророк» (Меленковский у.)[155].

Вообще, практически все корреспонденты отмечали, что гром и молнию производил, как считали крестьяне, Илья-пророк на колеснице. Об этом сообщали информаторы из Шуского у., из Меленковского. Гроза внушала крестьянам ужас. Во время грозы зажигали свечки перед образами. Были собраны материалы, что в Меленковском, Шуйском уездах существовало поверье о тушении пожара, вызванного грозой, молоком, иногда парным.

Предварительная защита от грозы в целом и, от грома в частности,  заключалась в целом ряде  магических действий  и мер , принимаемых чаще  всего  в весенние и зимние календарные праздники, предшествующие периоду частых грозовых бурь и дождей. Так, на Стретенье, называемое у славян также Громницы, освещалась громничная свеча. Защитой служила  и ветка молодой вербы, освященная в Вербное воскресенье. В грозу их  возжигали. Таким образом, земной огонь противопоставлялся небесному грозовому[156].  Удар человека молнией объяснялся двойственно: с одной стороны считали, что молния могла убить человека, в которого вошел черт, а с другой - крестьяне говорили, что люди «убитые громом – угодные Богу»[157].  В соответствии с этим, его хоронили либо как висельника или самоубийцу, вне кладбища, либо на кладбище.

Первая гроза означала новое пробуждение земли, начало нового лета, земледельческого года, нового цикла жизни природы, и воде после  нее  приписывали  целебные свойства.

Сохраняющаяся особенность верований крестьян - это почитание земли и воды. Универсальна для всех славянских традиций  женская символика земли. Она всеобщая мать и кормилица: живых питает, а мертвых к себе принимает. Земля наделялась в народных верованиях святостью и ритуальной чистотой.  Представления о ней тесно были связаны с понятием  своего рода, родной стороны. Святость родной земли определялась тем, что она своя, что в ней  похоронены предки, родители. «Родительская земля», взятая со своего двора или с могил родственников, считалась  священной и способной защитить от несчастий[158].

Среди русского народа был распространен обычай целовать землю в разных ситуациях: при  первой вспашке, первом севе; при  испрашивании прощения и примирения;  при произнесении клятв. Об этом сообщал корреспондент  из Меленковского  у.: «Существует обычай целования земли и клятвы ею»[159].

Значимостью контакта  человека с землею обусловлено ее  использование в лечебных целях. «Считается, что для приведения  в чувство человека, пораженного громом  его следует осыпать  землей, либо  зарыть в нее»[160].  Мать – сыра земля  таким образом  должна  была вернуть  жизненную силу человеку. Часто  использовали  при  лечении горсть земли, взятой с кладбища, из муравейника, с перекрестка дорог. Ее прикладывали к больному месту, натирали грудь. Такие действия  могли сопровождаться заговорами: «Мать – сыра земля, родимая, от тебя берем  и тебе отдаем: отними болезнь   от такого-то»[161].

Сходным было отношение к воде. Почти повсеместно считалось, что оскорбление воды шумом, бранью, плевками, прочими неуместными и неурочными действиями могло навлечь болезнь, даже смерть[162].

Вода представлялась хранительницей плодородия, благополучия, жизненных сил. «Особо почитается богоявленская, спасская, дождевая и ключевая вода. Чтобы получить целебную воду, надо опустить в колодец икону. Этой же водой можно изгнать нечистую силу»[163].

Таким образом, можно отметить, что для мировоззрения крестьян была характерна целостность восприятия мира во всех его частях и проявлениях, постоянное ощущение взаимозависимости людей и природного мира. Людские грехи на земле вызывали различные небесные явления, предвещавшие несчастья. Но природа все же старалась как бы помочь людям, наделяя, например, землю, воду, по верованию крестьян, целебными свойствами. Необходимо отметить, что многое в верованиях связывалась с деятельностью высших сил, в данном случае с Богом, то есть происходила взаимосвязь язычества и христианства (православия).

Крестьяне не стремились выделиться из природы, тем более бороться с нею. Важнейшим для занимающихся сельскохозяйственным трудом людей было ощущение стабильности, которое возможно лишь при разумных действиях и поступках. В центре внимания оказывалась, прежде всего, жизнь природы и неразрывно связанного с ней человека.

§ 2. Церковь и религиозное почитание

На жизнь общины в целом и каждой крестьянской семьи в отдельности большое влияние оказывала церковь. «Религиозно-бытовой регламент, касающийся разных сторон жизни, был своего рода законом общественного и личностного поведения людей. Чередование труда и отдыха, формы и характер проведения досуга во многом определялись датами религиозного календаря, обязательного для всех»[164]. Значительное место в жизни русского народа занимало посещение церкви,  это отмечали все корреспонденты Этнографического Бюро князя Тенишева. На него откликнулись почти все корреспонденты. Отмечалось массовое посещение церкви в воскресенье и праздники: «Массовое посещение церкви отмечается только в праздничные дни» (Владимирский у.)[165]; «В воскресные дни крестьяне ходят в церковь «по немногу», однако в праздники (Георгия - 23 апреля, Иоанна Предтечи - 24 июня, Ильи-пророка - 20 июля, Усекновения - 30 августа, Св.Николая - 9 мая, 6 декабря) посещаемость церкви резко увеличивается. В праздник Благовещенья, в Вербное Воскресенье, на Троицу - посещение церкви почти поголовное» (Вязниковский у.)[166]; «В праздничные и воскресные дни церковь посещают едва ли не все» (Меленковский у.)[167]. Корреспонденты отмечали, что в будни обычно ходили старухи, иногда на службе находился лишь церковный староста; а также то, что активнее церковь посещали женщины.

Крестьяне были связаны с работами на земле практически все время, поэтому можно по материалам информаторов отметить, что свободные от хозяйственных дел они чаще посещали церковь осенью и зимой: «Зимой, когда ничто не отвлекает от молитвы, крестьяне ходят в церковь часто, летом - реже, поскольку мужчинам приходится даже в праздники заниматься исправлениям домашних нужд, а женщинам - собирать ягоды и грибы в лесу, запасаться дровами»[168].

Все сообщения сходились в том, что в церкви ведут себя чинно, степенно, благопристойно, обязательно одевали чистую праздничную одежду, желая не осквернять стены церкви: «Идя в церковь, одевают лучшую одежду» (Вязниковский у.)[169]; «Относятся крестьяне к церкви с полным пониманием ее святости и значения для человека. Нетрезвых из церкви выводят сами прихожане или им приходиться прятаться за народ. Отправляясь в церковь, одеваются в новую или чистую одежду. Жертвуют с усердием и готовностью - всяк для своей души» (Шуйский у.)[170].

Существенное нравственное влияние оказывали проповеди, которые произносились в сельских церквах каждое воскресенье, а в праздничные дни после заутрени и во время литургии. Наступала полная тишина. После службы толковали между собой по поводу проповеди[171].

Отмечалось корреспондентами и непосредственное участие крестьян в церковных обрядах: «Многие крестьяне участвуют в совершении церковных обрядов, помогая причту» (Шуйский у.)[172]; «Жители села Вареж к церкви усердны, в праздничных службах участвуют непосредственно сами: читают молитвы и поют и сызмальства приучают к этому детей» (Муромский у.)[173].

Большое значение придавали крестьяне православной религии и дома. Так корреспондент из Вязниковского у. отмечал, что дома молились утром и вечером (про себя), старики молились и ночью[174]. «Молитвы совершают дома утром и вечером, в канун праздника и во время праздничной обедни» (Шуйский у.)[175]. Этот же корреспондент очень хорошо написал об организации домашнего православного уголка: «В домах по нескольку икон, в ризах и без риз. Почти в каждом доме глиняные или медные курильницы для ладана. Иконы обновляются. Чаще всего покупаются иконы Божьей Матери, святителя Николая, Георгия Победоносца. В домах грамотных крестьян имеются и церковные книги - Псалтырь, Часослов, молитвенник»[176]. Информатор из Шуйского у. сообщал, что «изба (жилая часть) - не единственное место, где ставятся образа. Так, в сенях, над входной дверью в жилое помещение ставятся образки и деревянные либо металлические кресты»[177].

Особым почетом, как писал корреспондент из Меленковского у., пользовались следующие святые угодники: Пророк Илья, Николай Чудотворец, Георгий Победоносец, Иоанн Креститель, Иоанн Богослов и Великомученица Параскева (Пятница)[178].  Разным святым угодникам крестьяне молились в болезнях и несчастьях: «от слепоты и болезней глаз, зубной боли, головной боли, лихорадки, грыжи, при тяжелых родах, от нелюбви мужем, об исцелении младенцев от болезни, от избавления от оспы, «о просвещении разума к изучению грамоты и об открытии к изучению иконнаго писания», для изгнания лукавых духов, от пьянства, бездождия, от падежа рогатого скота, о сохранении от пожара и молнии»[179] (см. Приложение). То есть можно говорить о том, что вместе с существовавшими различными языческими заклинаниями, заговорами, приговорами, с помощью которых избавлялись от выше перечисленного, крестьяне стали верить и в чудесную силу православных святых и молитв им. «В чудотворные иконы верят как в средство исцеления от разных болезней», - писал корреспондент из Меленковского уезда, - «Особое значение и силу придают некотрым церковным свечам: венчальным, богоявленским, пасхальным, четверговым и похоронным»[180].

Русский крестьянин, будучи человеком практичным, выработавшим в поколениях многообразные и достаточно рациональные способы обработки земли, сева и ухода за посевами, уборки и обработки зерновых и технических культур, в то же время в основе своей деятельности видел промысел Божий. Проникновение православия в хозяйственную жизнь деревни сказывалась в надежде русского крестьянина на покровительство сил небесных. Широко распространенная практика церковных богослужений - молебнов - выражала православный характер хозяйственного бытия нашего крестьянина. Крестьянские крестные ходы и просительные моленья о хорошей погоде, богатом урожае, в храме или вне его, освящение скота, земли проводились в дни церковных праздников, в особые дни, связанные с крайне неблагоприятными для селения или общины событиями в прошлом или настоящим. Крестные ходы, проводившиеся по особым дням в память о неурожае, градобитии в прошлом, предотвращали несчастье в настоящем и будущем[181].  Процессии были длительными и многолюдными. В них принимало участие почти все население церковных приходов. Корреспонденты Этнографического Бюро сообщали о молебнах во время засух или длительных дождей: «Засухи случаются часто. Бывают общественные молебны о дожде» (Меленковский у.)[182]; «При неурожаях крестьяне ведут себя покорно, невзгоды переносят стойко. В случаях длительных дождей или засух служат молебны в поле с освящением воды» (Шуйский у.)[183].

В церковь люди шли и молились во время эпидемий. Так «во время эпидемий холеры в селе Ляхи женщины молились в церкви по ночам. Жалобное пение их, похожее скорее на вопли, было слышно издалека и производило тяжелое впечатление, а, стоящему поблизости, хотелось им подтянуть: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Только в церкви чувствовали себя спокойно»[184].

Таким образом, можно отметить, что православие прочно вошло в сознание русского народа. Церковь почитали, с благоговением исполняли все ее предписания и законы, верили в   силу икон, свечей, святой воды. Молились крестьяне святым угодникам от разных несчастий, осуществляли многолюдные крестные ходы в случаях неурожая, градобития.

§ 3. Празднества

Праздники были временем отклонения от обычного порядка повседневной жизни и сопровождались разными обычаями, укоренившимися в жизни русского народа. Словами «праздник/свят» у русских назывались воскресенье, общинные и семейные торжества. Термин «свят» имел, однако, более широкое значение и закреплялся также за особо значимыми ритуальными днями и циклами, в которые работа могла и не прекращаться («свят-день» - благовещение, рождественские святки). В качестве праздника, а часто и под таким названием, выделялись мужские, женские, молодежные гулянья[185].

Общинные праздники - приходские, волостные, деревенские (местные) - повсюду в России разделялись на большие (главные) и малые (полупраздники).

К большим относились различные по происхождению праздники: церковно-храмовые (престольные): Пасха с двунадесятыми (Рождество, Троица, Иванов, Петров, Ильин дни); не установленные церковью святки, масленица, кануны, заветные, заказные[186]. Наиболее чтимыми праздниками у русского крестьянина были святочный цикл (от рождества до крещения), Пасха, Троица. Корреспондент из Меленковского у. писал: «Главными празднествами считаются: Пасха, Рождество, Ильин день, масленица»[187].

Заветные праздники, устанавливавшиеся миром, были распространены повсеместно и, появившись, становились, как правило, важным событием в жизни общины. Заветные праздники были разнородны по происхождению («явление иконы», эпидемия, градобитие, пожар), по времени появления, по степени стабильности - постоянные или временные, и по названиям, но всех их объединяли три основных признака: они были христианскими по форме, происходили в весенне-летнее время и возникали по случаю. Однако «неслучайность» их появления сказывалась в том, что постоянные и временные заветные праздники повсюду приурочивались к 8-10й пятнице по Пасхе, либо к петровской-ильинской неделям, то есть вливались в праздничный цикл летнего солнцеворота, объединялись с канунами[188].

Как «заветный» праздник обычно отличался день, посвященный Параскеве Пятницы – 14 (27) октября, которую  считали  главной народной  заступницей  после Богородицы.

В дни «заветных» праздников, связанных  с иконами, вокруг храмов  устраивали  крестный ход. В тех  местах, где  бывали  легенды о чудесных  явлениях икон, крестный ход  совершался  к тому  месту, где  по преданию произошло  явление. Считалось, что  воспроизведение счастливого события обладает  оберегающей функцией[189].   

«Наряду с праздниками бывают особые заказные дни, когда устраиваются молебны по какому-либо случаю. Тогда не работают, но и не гуляют» (Ляховская вол., Маленковский у.)[190].

Праздники, в одних областях считавшиеся большими, в других либо не праздновались так, как им было «положено», либо относились к малым праздникам, иногда вообще не входили в разряд праздников или «заменялись» другими. Так, например, в дер. Селищи Ивашевской вол. Ростовского у. прихода Св.Троицы-Шендоры «общеприходской праздник Троицы не празднуется, а «заменяется» своим особым праздником - Тихоновым днем, 16 июня»[191].

К малым праздникам относились: справлявшиеся одной из деревень, составлявших волость или приход; кануны или продолжения больших праздников; особо чтимые дни в данном селении. Так информатор из Меленковского у. сообщал: «В каждом селении есть свои предпочтительные праздники, когда в селе устраивается ярмарка, на которую собираются жители окрестных селений. В селе Тригорово таким праздником является Казанская (8 июля)»[192].

«Ассортимент» малых праздников был велик за счет разнообразных ритуальных ситуаций, сливавшихся с бытовым православием и происходивших в будни: «Сколько дней у Бога в году, столько святых в раю, а мы, грешные, им празднуем»[193].

В семейном кругу обычно отмечали большинство полевых праздников. Корреспондент из Ляховской вол., Меленковского у. писал, что таковыми являлись: начало сенокоса,, завершение жатвы и молотьбы[194].

«Существует обычай праздновать окончание молотьбы как завершение всех полевых работ. В день обмолота последнего хлеба овин (или рига) считается «имянинником» и в его честь покупается сороковка (1/2 бутылки), а то и одна-две бутылки, если в обмолоте участвовали посторонние. В обычае смолачиваться с одной или двумя семьями односельчан, то есть производить обмолот общими силами поочередно в каждой из семей. Домолотки - по окончании обмолота хлеба - и «имянины» овина празднуются практически повсеместно. До-жинная - окончание ржаного жнитва - отмечается только вареными или печеными яйцами, но далеко не всеми. В большинстве селений существует обычай чествовать посев льна, который производится обычно после полуденного отдыха лошади. Для того, кто будет сеять лен, варят пару яиц, которые съедаются накануне сева» (Юрьевский у.)[195].  Возможно, крестьяне верили, что такие действия приведут к тому, что лен уродится хороший.

Сроки праздников были различны, в зависимости от количества деревень, принимавших в них участие и составлявших общинное единство: «Во многих приходах праздник продлевается за счет очередности: в первый день и частично во второй праздник отмечается в одной деревне, а затем - в следующей»[196].  Так поступали для того, чтобы каждая деревня, входившая в общину, стала в определенный день центром праздника. Но даже для одного села (деревни) минимум времени празднования составлял два-три дня. «Есть селения и со строгой трехдневщиной, без соблюдения очередности с другими селениями» (Юрьевский у.)[197].  «На праздник в честь иконы Казанской Божьей Матери в первый день собираются гости, хороводы устраиваются редко. Гулянье и веселье наступает на второй день... На седьмой день праздника молодежь устраивает складчину, покупает угощение, после чего праздник заканчивается» (Владимирский у.)[198]. «Праздник с приглашением гостей никогда не оканчивается одним днем. Иногда праздник начинается в четверг и прихватывает воскресенье, в зависимости от средств хозяев» (Юрьевский у.)[199].

Обычно требовалось, хотя и не везде, обязательное участие всех взрослых жителей села, являющегося центром праздничного события общины, за исключением больных (особенно пособоровавшихся), калек и старых дев. «Участовать в праздниках полагается всем (необязательным считается участие лишь стариков и детей). Тех, кто не принимает участия в праздниках, называют «жидоморами» (Меленковский у.)[200]. К уклоняющимся от праздников односельчане относились подозрительно или с крайнем неодобрением: из-за них Бог мог наслать кару на все селение. Но не везде так относились к непосещающим праздники. Корреспондент из Владимирского у. сообщал: «На тех, кто не принимает участия в праздниках, не обращается внимание. Впрочем, таких крайне мало (всего один крестьянин на 400 домов)»[201]. «Уклоняются от участия в праздниках редко, но на это не обращают ровно никакого внимания. Приехать в гости - значит оказать честь хозяевам, не приехать - означает нежелание поддерживать дружбу» (Юрьевский у.)[202].

Праздник не только допускал, но и всячески поощрял приход людей со стороны - «чужих», «незванных». Более того, праздник представлял собой «общественную милостыню»; на него стекались нищие, странствующие и богомольцы, которые допускались к столованьям в первую очередь, а уже после них пировали свои[203].

Любой праздник (от воскресенья до большого), как отмечали информаторы Этнографического Бюро князя Тенишева, сопровождался преображением всего дома, внешнего облика людей и их поведения. К воскресенью убирали и мыли в избе, добавляли в божницу праздничные иконы; к большим праздникам мыли и «наряжали» дома - подновляли резьбу, роспись, добавляли новые изображения, открывали праздничный вход (с улицы), зажигали лампадки, свечи во всех местах двора, где находились иконы и кресты, подметали задворки и улицу вдоль дома. В избе развешивали праздничные полотенца, выдвигали стол на середину и накрывали его скатертью, убирали будничную одежду и утварь.

В праздник надевали лучшую одежду, менялась система приветствий, обращений друг к другу (даже мужа к жене), названий (преобладали величания по имени-отчеству), содержание разговоров (о насущных хозяйственных делах и печальных событиях старались не говорить)[204].

Собственное праздничное поведение взрослых заключалось в следующем: полная праздность ( «День свят и дела наши спят»[205]), посещение церкви («В праздник все обязательно идут на утреннюю службу в церковь, после которой священник ходит по домам и возле каждого праздничного стола служит молебен и окропляет все святой водой» (Александровский у., праздник Троицы)[206]; «Начинается праздник с посещения церкви. Съезд гостей происходит почти одновременно по окончании богослужения» (Юрьевский у.)[207]); постоянное столование с приемом гостей и хождением в гости («Часто собираются попеременно то в одной, то в другой избе, нанося друг другу ответные визиты» (Владимирский у.)[208]; «Приглашение выражается словами: «Праздновать к нам просим милости», на которые всегда следует ответ: «Ваши гости. Не оставте!»[209]); питье и пение песен.

Вообще  гостьба – одно из древнейших  и примечательных явлений русского  праздника. Первыми шли в гости  старики  и дети. Издалека ездили на конях. К вечеру  приходили  мужчины и женщины. Всех гостей встречали поклонами, здоровались, а с близкими родственниками целовались[210]. Несоблюдение этих  всех вышеперечисленных норм поведения определялось понятием греха. Лиц, работающих в праздник, называли «греховными» кличками: католичка; их относили к «нехристям»[211].

Таким образом, можно отметить, что трудовая жизнь крестьян разделялась праздниками. Бытовая обстановка праздников была разнообразна, как и само их количество. Каждый сопровождался своими обрядами, ритуалами. Необходимым атрибутом в праздничные дни являлись приглашение гостей, обильное угощение.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

У многих людей современности, когда заходит разговор о истории, в частности о жизни русского крестьянина, возникает следующая картина: ранний подъем (иногда за несколько часов до восхода солнца), целый день работа в поле для обеспечения пропитания семь и, отход ко сну далеко за полночь - никаких праздников, выходных, лишь изнуряющая сельскохозяйственная работа. Но быт народа не был таким серым и однообразным. И даже с помощью всей существую­щей на данный момент литературы, написанной в прошлом и настоя­щем, невозможно охватить всю бытовую сторону жизни.

Из многочисленных и разнообразных традиционных форм быта русского крестьянства второй половины XIX века, в работе выделены такие, которые имели наиболее определенную и четко зафиксированную в народном сознании структуру. В сфере общинного быта - это крестьянский сход, помочи, взаимоотношения, в сфере семейного - обычный распорядок жизни и воспитание детей, а также связывающие первый и второй формы - верования, церковь и религиозное почитание, празднества.

В хранении и передачи богатого, накопленного веками крестьянс­кого опыта, существенная роль принадлежала общине. Сход - общее собрание ее членов - устанавливал нормы поведения, формы общения.

Рассмотренные материалы позволили выделить три вида крестьянских сходок: селенные, сельские и волостные. Каждый вид имел свой порядок сбора, рассматривал лишь определенные вопросы.

Обычай помочей бытовал в тех видах сельскохозяйственного труда, в которых в силу сезонно-климатических условий или особенностей технологии требовалось в короткий срок завершить большой объем работы. Практически каждые помочи имели свое определенное назва­ние. Некоторые названия возникали в результате ритуальных дейст­вий, совершаемых во время помочей. Классификацию этой традиционной формы можно провести на основании разных признаков, например: на основании вида хозяйственных работ, на основании характера взаимной помощи. В целом для помочей характерны праздничное нас­троение и коллективный труд.

Сложный момент представляют собой крестьянские взаимоотношения Можно отметить, что приветствия, разговоры, гостеприимство со­держали определенные нормы. Повсеместно наблюдалось почтительное отношение к старикам, богатым и знатным людям. Крестьяне уважали друг друга, но только не разорившегося человека. К нищим, иновер­цам во второй половине девятнадцатого века относились с некото­рой опаской, старались не пускать в дом и при любом удобном слу­чае отправляли в более богатую семью.

Быт семьи подчинялся гармоничным законам жизни крестьян. Глава заботился о материальном благополучии, пропитании, остальные старались помогать ему в этом, поэтому время было занято трудом, вос­питанием детей, помощью больным, Конечно, большую его часть занимали домашние и сельскохозяйственные работы. В сознании народа такой уклад закреплялся веками, обрабатывался, отбрасывал все лишнее и оформлялся в более подходящую форму.

Определенное время в обычном порядке жизни семьи занимало вос­питание детей. Необходимо было привить им  любовь к труду, на котором просто держалась вся жизнь русского крестья­нина. Систематически, начиная с детских игр, затем постепенно подключаясь ко взрослой работе (уход за скотиной, присмтор за младшими, работа по дому), дети втягивались в деятельность.

Определенное место в быту народа занимали язычество и православие, взаимосвязывавшие отдельных членов общины друг с другом. Ве­рования, воззрения на природу выделяются в данной работе как наи­более присущие сельскохозяйственной жизни крестьянина, особенно относящиеся к земле и воде, кормящих своими плодами людей. Каждое природное бедствие воспринималось как наказание за грехи, отсюда столько почтения и уважения к окружающему природному миру.

Огромное воздействие на жизнь русского народа второй половины XIX века оказывала православная церковь. Она устанавливала перио­ды труда и отдыха, некоторым образом создавала распорядок дня (молитвы утром, перед каждой едой). Значительное место в быту крестьянской семьи занимало регулярное посещение церкви, а в случае природных бедствий - крестные ходы и просительные моленья.

Анализ материала в данной работе также приводит к выводу - русский народ с веселостью и удовольствием соблюдал праздники. Даже при самых тяжелых работах крестьяне находили время, чтобы почтить святых, встретить какой-либо языческий праздник. Тяжелый повседневный труд и удалое разгулье празднеств отвечало национальному характеру русских людей: «Гулять - так гулять, работать - так работать».

Таковы традиционные формы быта русского народа второй половины XIХ века. Народный быт - это и многовековые наблюдения, обычаи, обря­ды, традиции, частично используемые неосознанно. Но в душе каждого народа таится жажда познать истину происходящего и происходившего, раскрыть смысл, исследовать. Поэ­тому тема быта остается едва ли не главной в современной жизни.

ПРИМЕЧАНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЯ





Молитва святым от недугов скота
Святые мученики и чудо­творцы великие: Медосте, Флора и Лавр, Власий и Харлампий, Николай Чудотворец и Георгий Победо­носец, вашими всесильными мольбами ко Господу, Спасу Всемилостивому, исцелите и избавите скота сего (такого-то) от поветрия, от падежа, от тлетвор­ного воздуха, от смертоносного недуга, от смерто­носной язвы, от всякой немощи, хвори, скорби и болезни, и от всякого зла, спасите, сохраните и помилуйте с Матерью Божиею Пречистою Богоро­дицею, и Приснодевой Марией, сотворите и явите милость, купно же воздвигните с собою святых бессребренников и чудотворцев Козьму и Дамиана, Кира, Иоанна, весь скот помилуйте и сохраните со Отцем, и Сыном, и Святым Духом, и ныне присно, и во веки веков, аминь.

Печатается по изданию: Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Ростов-на-Дону, 1996. С.382.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ




Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя Тенишева. (На примере Владимирской губернии.) Авторы-составители: Б.М.Фирсов, И.Г.Киселева. СПб., 1993.
Белов В.И. Лад: Очерки о народной эстетике. М., 1982.

Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. Л., 1988.

Быт и нравы русского народа в XVI и XVII столетиях /Отв. ред В.А.Суханова. Смоленск, 2002.

Власова М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 2000.

Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М., 1986.

Громыко М.
М. Честь и достоинство// Родина, 1993. №5.

Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ри­туалы. М., 2000.

Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского ис­торического процесса. М., 1998.

Панкеев И.А., Рассолова Е.А. Круг земного бытия. М., 1997.

Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков: Итоги этно­графических исследований. /Отв. ред. Т.А. Листова. М., 2001.

Русские /Отв. ред. В.А.Александров, И.В.Власова. М., 1999.

Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэ­зия. Ростов-на-Дону, 1996.

Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века. Л., 1982.

Семенова М. Быт и верования древних славян. СПб., 2001.

Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5-ти то­мах / Под ред. Н.И.Толстого. Т.1: А-Г. М., 1995.

Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5-ти томах. Под ред. Н.И.Толстого. Т.2: Д-К (Крошки). М., 1999.

Терещенко А.В. Быт русского народа. Ч.1. М., 1997.

Токарев С.А. Этнография народов СССР. М., 1958.





ВВЕДЕНИЕ

[1] Панкеев И.А., Рассолова Е.А. Круг земного бытия. М., 1997.С.5

[2] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. Л., 1988.С.12

[3] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 тт. Т.4. СПб. , 1996. С. 425.

[4] Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя Тенишева. (На примере Владимирской губернии.) Авторы-составители: Б.М.Фирсов, И.Г.Киселева. СПб., 1993.

[5] Там же. С.10.

[6] Там же. С.10.

[7] Быт и нравы русского народа в XVI и XVII столетиях /Отв. ред В.А.Суханова. Смоленск, 2002.

[8] Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэ­зия. Ростов-на-Дону, 1996.

[9] Терещенко А.В. Быт русского народа. Ч.1. М., 1997.

[10] Белов В.И. Лад: Очерки о народной эстетике. М., 1982.

[11] Там же. С.4.

[12] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. Л., 1988.

[13] Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

[14] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М., 1986.

[15] Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

[16] Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века. Л., 1982.

[17] Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ри­туалы. М., 2000.

[18] Панкеев И.А., Рассолова Е.А. Указ. соч.

[19] Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков: Итоги этно­графических исследований. /Отв. ред. Т.А. Листова. М., 2001.

[20] Русские /Отв. ред. В.А.Александров, И.В.Власова. М., 1999.

[21] Семенова М. Быт и верования древних славян. СПб., 2001.

[22] Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5-ти томах. Под ред. Н.И.Толстого. Т.2: Д-К (Крошки). М., 1999.


ГЛАВА
I
. ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА

[23] Токарев С.А. Этнография народов СССР. М., 1958. С.80.

[24] Там же. С.81.

[25] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.94.

[26] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.46.

[27] Там же. С.47.

[28] Там же. С.49.

[29] Там же. С.47.

[30] Там же. С.49.

[31] Там же. С.48.

[32] Там же. С.49.

[33] Там же. С.45.

[34] Громыко М.М. Честь и достоинство// Родина. 1993. №5. С.109.

[35] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.48.

[36] Там же. С.47.

[37] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.94.

[38] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.46.

[39] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.95.

[40] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.46.

[41] Русские. С.561.

[42] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.96.

[43] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.46.

[44] Там же. С.49.

[45] Там же. С.45.

[46] Там же. С.47.

[47] Русские. С.561.

[48] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.32.

[49] Русские С.430.

[50] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.110.

[51] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века.С.33.

[52] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.110.

[53] Там же. С.110.

[54] Там же. С.111.

[55] Славянские древности. Т.1. С.231.

[56] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.111.

[57] Там же. С.110.

[58] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.57.

[59] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.110.

[60] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С.58.

[61] Громыко М.М. Мир русской деревни. С.73.

[62] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.110.

[63] Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. С. 37.

[64] Там же.С.63.

[65] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.110.

[66] Там же. С.111.

[67] Там же. С.111.

[68] Там же. С.111.

[69] Там же. С.111.

[70] Там же. С.110.

[71] Там же. С.110.

[72] Русские. С.430.

[73] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.92.

[74] Там же. С.93.

[75] Там же. С.92.

[76] Там же. С.93.

[77] Там же. С.92.

[78] Там же. С.93.

[79] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.20.

[80] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.92.

[81] Там же. С.93.

[82] Там же. С.93.

[83] Там же. С.92.

[84] Там же. С.92.

[85] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.210.

[86] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.93.

[87] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.207.

[88] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.93.

[89] Там же. С.92.

[90] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.209.

[91] Терещенко А.В. Быт русского народа. С.215.

[92] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.93.

[93] Там же. С.93.

[94] Там же. С.94.

[95] Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. С.511.

[96] Громыко М.М. Мир русской деревни. С.88.

[97] Там же. С.88.

[98] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.93.

[99] Там же. С.93.

[100] Там же. С.94.

[101] Быт и нравы русского народа в XVI и XVII столетиях. С.168.


ГЛАВА
II
.  СЕМЕЙНЫЙ БЫТ РУССКОГО НАРОДА

[102] Русские: семейный и общественный быт. С.10.

[103] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.233.

[104] Там же. С.232.

[105] Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века. С.212.

[106] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.206.

[107] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.183.

[108] Там же. С. 232.

[109] Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского ис­торического процесса. С.383.

[110] Там же. С.385.

[111] Там же. С.204.

[112] Милов Л.В. Великорусский пахарь… С. 210-213.

[113] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.205.


[114] Там же. С.205.

[115] Там же. С.206.

[116] Цит.по: Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века. С.14.

[117] Цит. по: Там же.С.14.

[118] Быт великорусских крестьян-землепашцев.С.206.

[119] Там же. С.206.

[120] Там же. С.205.

[121] Там же. С.206.

[122] Там же. С.206.

[123] Там же. С.233.

[124] Там же. С.233.

[125] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.206.

[126] Там же. С.208.

[127] Панкеев И.А., Рассолова Е.А. Круг земного бытия. С.11.

[128] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.265.

[129] Там же. С.265.

[130] Панкеев И.А., Рассолова Е.А. Круг земного бытия. С.11.

[131] Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России. Первая половина XVIII века. С.85.

[132] Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков. С.186.

[133] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.266.

[134] Там же. С.266.

[135] Громыко М.М. Мир русской деревни. С.108.

[136] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.267.

[137] Там же. С.267.
 ГЛАВА III
. ЯЗЫЧЕСТВО И ПРАВОСЛАВИЕ

[138] Русские. С.741.

[139] Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси.С.774.

[140] Власова М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь.С.584.

[141] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.118.

[142] Там же. С.118.

[143] Там же. С.118.

[144] Там же. С.118.

[145] Там же. С.118.

[146] Семенова М. Быт и верования древних славян. С.21.

[147] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.119.

[148] Там же. С.118.

[149] Там же. С.119.

[150] Там же. С.119.

[151] Там же. С.119.

[152] Там же. С.119.

[153] Там же. С.119.

[154] Там же. С.119.

[155] Там же. С.119.

[156] Славянские древности. Т.1. С.558.

[157] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.120.

[158] Славянские древности. Т.2. С.319.

[159] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.121.

[160] Там же. С.120.

[161] Славянские древности. Т.2. С.321.

[162] Власова М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 2000. С.582.

[163] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.121.

[164] Русские. С.568.

[165] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.147.

[166] Там же. С.148.

[167] Там же. С.148.

[168] Там же. С.148.

[169] Там же. С.148.

[170] Там же. С.149.

[171] Русские. С.569.

[172] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.149.

[173] Там же. С.149.

[174] Там же. С.149.

[175] Там же. С.151.

[176] Там же. С.151.

[177] Там же. С.151.

[178] Там же. С.149.

[179] Там же. С.150.

[180] Там же. С.149.

[181] Православная жизнь русских крестьян XIX-XX веков. С.173.

[182] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.272.

[183] Там же. С.272.

[184] Там же. С.269.

[185] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.214.

[186] Там же. С.214.

[187] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.75.

[188] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.216.

[189] Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ри­туалы. С.140-141.

[190] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.75.

[191] Там же. С.76.

[192] Там же. С.76.

[193] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.218.

[194] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.75.

[195] Там же. С.78.

[196] Там же. С.77.

[197] Там же. С.77.

[198] Там же. С.74.

[199] Там же. С.76.

[200] Там же. С.79.

[201] Там же. С.78.

[202] Там же. С.79.

[203] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков.С.224.

[204] Там же. С.225.

[205] Там же. С.225.

[206] Быт великорусских крестьян-землепашцев. С.73.

[207] Там же. С.77.

[208] Там же. С.74.

[209] Там же. С.76.

[210] Белов В.И. Лад: Очерки о народной эстетике. С.215.

[211] Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX веков. С.226.

1. Реферат Лимбическая система мозга
2. Курсовая на тему Проектирование учебного занятия в форме лабораторного занятия по специальности Статистика
3. Реферат на тему Biosafety Protocol Is There A Need For
4. Реферат Георгий Федорович Ланг
5. Статья на тему Концепция духовного воскрешения в рассказе З Гиппиус Святая плоть
6. Реферат на тему Программные средства и приёмы работы на компьютере
7. Курсовая Применение слов образованных графико-пунктуационным способом словообразования в средствах массовой
8. Курсовая Тонкости управления проектами
9. Реферат на тему France And England In A Tale Of
10. Контрольная работа на тему Новаторство в опере Дебюсси Пеллеас и Мелизанда. Композиторская школа США