ОГЛАВЛЕНИЕ


ВВЕДЕНИЕ. 4

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ.. 5

Понятие «концепт». 5

Структура концепта. 5

Подходы к классификации концептов. 5

Понятие эволюции концепта. 5

Понятие «волшебное». 5

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ. 5

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 5

БИБЛИОГРАФИЯ.. 5

ВВЕДЕНИЕ

С появлением в лингвистике тенденции к антропоцентризму язык перестал рассматриваться как отвлеченная знаковая система, в поле зрения ученых вошли явления, обозначаемые в современной науке как «языковая личность», «языковая картина мира», «понятийно концептуальный аппарат». Начало исследованиям в этом направлении положили В. Фон Гумбольдт, А.А. Потебня, Ю.Н. Караулов. Данные идеи, активно разрабатываемые с середины ХХ века, заложили основы таким направлениям языкознания как когнитивная лингвистика, психолингвистика и лингвокультурология. Лингвокультурология «позволяет установить и объяснить, каким образом осуществляется одна из фундаментальных функций языка – быть орудием создания, развития, хранения и трансляции культуры». В рамках данной науки широко применяется понятие концепта, как явления лингвоментальной деятельности языковой личности, являющегося «замещением значения слова в индивидуальном сознании и в определенном контексте». Обращение к концептам, их анализ и сопоставление позволяют воссоздать структуру картины мира в сознании человека. Часто к концептам обращаются как к этноспецифическим языковым единицам, несущим в себе четкий отпечаток культуры, менталитета, образа мысли и чувства, то есть концепты «несут на себе отпечаток этноспецифических характеристик языкового сознания» или «содержательно наличествуют в разных культурах, но их роль в соответствующих культурах различна».

Концептосфера как русского, так и английского языка изучалась многими отечественными и зарубежными учеными, среди которых В.И. Карасик, Ю.С. Степанов, Д.С. Лихачев, Н.Н. Кацунова, Е.Б. Китова, Ю.В. Мещерякова, А.В. Рубакова, А.Н. Приходько, В.М. Радван, Л.А. Тавдгиридзе, Е.А. Соловьева, О.Е. Клэпп, Б. Бернштейн, Е. Гоффман. Из последних работ наибольший интерес представляет монография В.И. Карасика «Языковые ключи», которая обобщает результаты уже проведенных исследований, описывает само понятие концепт, сопоставляет определенные аспекты концептосфер русского и английского языков. В заключении к своей работе автор указывает, как важно дальнейшие изучение и моделирование концептов для современной антропологической лингвистики и межкультурной коммуникации. В первую очередь В.И. Карасиком отмечается важность изучения регулятивных аспектов, однако он не отрицает и значимость архитипических концептов традиционной культуры. В данном исследовании предпринимается попытка сопоставить и транслировать концепт «волшебное» из английской культуры в русскую на примере переводов контекстов, содержащих лексические единицы, принадлежащие к данному концепту. Мы обращаемся к данному тематическому концепту, так как именно мифологическое сознание стоит у истоков формирования менталитета человека в частности и этноса в целом. Наиболее известные и авторитетные работы по тематике воплощения мифологического сознания и традиционных верований в текстах, народной поэтики, эти верования отражающей, принадлежат авторству таких ученых, как Дж.К. Аиткен, Ж. ле Гофф, В.А. Пропп, Е.М. Мелетинский, Ю.М. Лотман, А.Б. Косарева, Е.С. Неклюдов. 

Русский лингвист и фольклорист, академик А.Потебня пишет о роли слова на этапе мифологического мировоззрения: «Слово было средством создания общих понятий; оно представлялось неизменным центром изменчивых стихий. Отсюда чрезвычайно распространенное, быть может, общечеловеческое заключение, что настоящее, понимаемое другим, объективно существующее слово есть сущность вещи; что оно относится к вещи так, как двойник и спутник к нашему я». То есть слова в сознании людей наделялись сакральностью и магической силой практически той же степени, что и явления, которые они обозначали.

Тем более интересен с точки зрения исследования концепт «волшебное», что сегодня публикуется огромное количество фантастической литературы на многих языках, в которой примеры употребления лексических единиц данного концепта крайне многочисленны, однако вопрос заключается в том, как современное употребление лексических единиц, относящихся к данному концепту, соотносится с традиционным концептом «волшебное» и в том случае, если данный концепт претерпел некой степени изменения, какова суть изменений в разных языках?

Темой данной научно-исследовательской работы сопоставление эволюции концепта «волшебное» от традиционных текстов до фантастических романов в русском и английском языках на примере текстов произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов».

Актуальность данной темы объясняется новизной исследования: ранее возможность применения традиционных этнолингвистических концептов при работе с современным текстовым материалом рассматривалась исследователями лишь частично, чаще в связи с анализом разговорной речи, архитипического мышления.

Целью нашей работы является выявление общих закономерностей и специфических черт эволюции концепта «волшебное» в русском и английском языках на примере текстов произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов» посредствам сопоставительного анализа изменений структуры концепта относительно традиционных текстов сказок в обоих языках с точки зрения эволюции лексического состава концепта, коннотаций.

Объектом данного исследования являются изменения лексического состава и коннотаций концепта волшебное на материале сопсотавления текстов традиционных сказок и текстов произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов».

Предметом исследования является изучение и анализ изменений структуры концепта «волшебное», лексических единиц, входящих в его состав, присущих им коннотаций в русском и английском языках, контексты, содержащие лексические единицы концепта «волшебное» .

В ходе нашего исследования для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1.       Отобрать научно-теоретический материал по проблемам изучения концептуальной картины мира, концептологии, эволюции концептов из одной культуры в другую.

2.       Изучить и проанализировать теоретический материал по вопросам лексического и образного состава мифа, волшебной сказки, изменения восприятия традиционных реалий с изменением ментальности нации.

3.       Изучить и систематизировать теоретический материал с точки зрения выделения критериев отбора примеров, содержащих лексические единицы концепта «волшебное» или контекстуально относящихся к данному концепту, определения их особенностей.

4. Выработать на основе изученного материала алгоритм анализа отобранных примеров.

5.       Отобрать материалы для исследования на основе текстов традиционных волшебных сказок и произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов»,

6.       Отобрать примеры, содержащих лексические единицы концепта «волшебное» или контекстуально относящиеся к данному концепту, в соответствие с выделенными критериями,

7. Проанализировать отобранные примеры с целью выявления их концептуального значения и смыслового наполнения в данном контексте.

8.       Сопоставить лексические единицы и контексты, относящиеся к концепту «волшебное» для выявления изменений, произошедших в структуре концепта, в русском и английском языках,

9. Сопоставить структуру и тип изменений концепта в русском и английском языках с целью выявления общих закономерностей, специфических черт эволюции концептов.

Нам представляется возможным предположить, что, если допустить, что концепты «волшебное» в русском и английском языках существуют, а также в языке имеет место такое явление, как эволюция концепта, то данный процесс будет тяготеть к синтезу единого концепта, подчиняясь двум общим факторам: глобализации и требованиям литературного жанра.

В данной работе при выявления лексических единиц и контекстов, относящихся  к концепту «волшебное» мы применяем метод сплошной выборки, метод дистрибутивного анализа – к лексическим единиц концепта «волшебное»  в рамках одного языка и метод сопоставительного (контрастивного) анализа при сравнении и сопоставлении единиц концептов «волшебное» в текстах традиционных сказок и современных фантастических произведений, а также при сравнении и сопоставлении происходящих в ходе эволюции концепта процессов. Эти методы позволяют нам выявить единицы концепта «волшебное», связи и закономерности между ними, определить тип и структуру поцессов изменений, происходящих в ходе эволюции концепта, определить соотносимость этих процессов в русском и английском языках и тем самым выявить, общие закономерности и специфические черты, проявляющиеся в процессах изменений, выявить, какой внешний фактор является определяющим для эволюции концепта «волшебное» при переходе от текста сказки к тексту фантастического романа.

Данная работа представляет теоретический интерес, так как в ней предпринимается попытка продолжить исследования концептуальной картины мира и эволюции концептов на примере тематического концепта «волшебное».

С практической точки зрения результаты данного исследования могут применяться в качестве практического материала на занятиях по лингвокультурологии, теории концептов и теории перевода, а также практики перевода, так как в нем нами предпринята попытка сопоставить процессы эволюции концепта «волшебное» в русском и английском языках.

Данная работа состоит из двух частей. В первой части рассматривается теория концептов и понятие концепта как такового с целью отбора материала для исследования, вырабатывания критериев отбора примеров и формирования алгоритма анализа единиц и эволюции концепта «волшебное». Вторая часть является исследованием конкретных контекстов концепта «волшебное» и их эволюции в соответствие с выработанными нами критериями в русском и английском языках на примере традиционных сказок и фантастических романов с целью выявления общих закономерностей и национальной специфики происходящих изменений.

ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Понятие «концепт»

На сегодняшний день концепт и концептуальная картина мира, являются одними из самых распространенных концепций лингвистики, данными понятиями оперирует многие подразделы науки о языке, такие как этнолингвистика, психолингвистика, когнитивная лингвистика, лингвокультурология. Определения того, что же такое концепт многообразны и порой противоречивы. В первую очередь следует выявить, существует ли различия между концептом и понятием. Русский лингвист В.И. Карасик пишет: «Самыми распространенными терминами для названия ментальных образований являются понятия и концепты», объединяя таким образом сферу употребления данных терминов. Академик Ю.С. Степанов в самом определении концепта высказывает мысль о близости этих двух понятий: «Концепт - явление того же порядка, что и понятие. По своей внутренней форме в русском языке слова концепт и понятие одинаковы: концепт является калькой с латинского conceptus «понятие», от глагола concipere «зачинать», т.е. значит буквально «поятие, зачатие»; понятие от глагола пояти, др.-рус. «схватить, взять в собственность, взять женщину в жены» буквально значит, в общем, то же самое». В.И. Карасик высказывает ту же мысль: «С позиций обыденного и формальнологического употребления различия между концептом и понятием нейтрализуются, мы используем либо русское слово «понятие», либо латинское «концепт» для обозначения этих идеальных сущностей». Данные рассуждения позволяют нам сделать вывод, что разницы в употреблении данных понятий нет, они как термины «лингвистика» и «языкознания» просто имеют различное происхождение.

Однако в дальнейших рассуждениях оба вышеупомянутых ученых приходят к разграничению сферы значения данных терминов. Ю.С. Степанов обозначает это разграничение так: «Концепт и понятие - термины разных наук; второе употребляется главным образом в логике и философии, тогда как первое, концепт, является термином в одной отрасли логики - в математической логике, а в последнее время закрепилось также в науке о культуре, в культурологии». В.И. Карасик же пишет, основываясь на анализе определений концепта и понятия, данных разными исследователями: «Мы видим, что по сути своей концепты характеризуют бытие во всей его полноте, от обиходного состояния да выхода на смысложизненные ориентиры поведения. Понятие же – это один из модусов концепта (сторона, ипостась, аспект изучения)». Нам представляется разумным на основе данных выводов также разграничить концепт и понятия. О первом речь пойдет ниже, ко второму же мы в дальнейшем будем обращаться в узком смысле, подразумевая сигнификат некоего слова.

В.И. Карасик пишет «У каждого исследователя есть «концепт концепта»», в современной лингвистике пока не сложилось единого мнения насчет определения концепта, так как сфера применения данного понятия крайне широка и разнообразна, а само оно в лингвистику введено недостаточно давно. С.А. Аскольдов и Д.С. Лихачев понимают концепт предельно широко и абстрактно, в их интерпретации это «замещение в индивидуальном сознании любого значения», но подобное определение невозможно применить для обозначения хоть сколько-нибудь конкретного концепта, он не задает никаких определенных рамок и признаков, по которым можно было бы определить концепт. Такие исследователи, как С.Г. Воркачева, В.В. Колесова, М.В. Пименова определяют концепт, основываясь на философских трудах Абеляра, что дает в результате «важнейшие культурно-значимые категории внутреннего мира человека», однако и это определение достаточно расплывчато и во многом ограничивает сферу применения концептов абстрактными категориями и понятиями, тогда как концептуализированы могут быть и конкретные предметы. И.А. Стернина, Е.В. Бабаева и В.И. Карасик сходятся в своем понимании концепта, которое можно выразить как «ментальные образования, которые представляют собой хранящиеся в памяти человека значимые осознаваемые типизируемые фрагменты опыта», это определение более точно и охватывает больший круг объектов, которые могу проявлять себя как концепты, однако в нем не выражена связь между сознанием человека, в котором содержатся концепты, и культурой, которая дает концепта содержательное наполнение. Поэтому в нашей работе под понятие концепт мы подразумеваем тоже, что и академик Ю.С. Степанов, который определяет концепт следующим образом: «Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей" - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее. Иными словами, концепт – это содержание понятия и спрессованная история понятия». Данное определение отражает взаимосвязь сознания человека с культурой, осуществляющуюся посредствам концепта, а также указывает на то, что содержание концепта – это не только сигнификат некой лексической единицы, но и все этнокультурные наслоения, которые данная лексическая единица включает в себя, отображаясь в сознании человека. Именно в таком значении мы и будем в дальнейшем понимать понятие «концепт».

Структура концепта

Концепт, как практически любое явление, обладает своей особой структурой, однако в связи с его активной динамической ролью в процессе мышления концепт не может быть представлен как строгая фиксированная структура, подобная структуре слова. Метафорически З.Д. Попова и И.А. Стернин, Г.В. Токарев представляют концепт в виде облака, Н.Н. Болдарев – в виде снежного кома, а в своей работе «Методика исследования с структуры концепта» И.А. Стернин предлагает представить концепт как плод. Все эти метафорические образы сходятся в том, что концепт – это нечто, обладающее достаточно плотным, структурообразующим центром и чем дальше от центра, тем менее плотной, разреженной периферией.

И.А. Стернин выделяет в структуре концепта в первую очередь базовый слой, который, по его определению, содержит ядро - «чувственный образ, кодирующий концепт как мыслительную единицу». Составляющие базового слоя либо входят в чувственный образ, либо наиболее тесно примыкают к нему. Когнитивные слои, ложащиеся поверх базового слоя, по мнению И.А. Стеринина, «отражают развитие концепта, его отношения с другими концептами, дополняют базовый когнитивный слой». Когнитивные слои образуются концептуальными признаками и называются «когнитивные», так как их формирование напрямую связано с когницией, процессом познания окружающего мира, чем глубже и обширнее этот процесс, тем большее число когнитивных слоев обретают концепты в сознании человека. Совокупность базового слоя и дополнительных когнитивных признаков, когнитивных слоев составляют объем концепта и определяют его структуру. И.А. Стернин отдельно и особо подчеркивает, что в концепте может не быть дополнительных когнитивных слоев, но без базового слоя и ядра-чувственного образа концепт будет неспособен функцинировать как «дискретная единица мышления». Далее И.А. Стернин указывает, что в языке концептуальным признакам соответствуют семы, когнитивным классификаторам – семантические признаки, а когнитивным слоям или сегментам – семемы.

Возвращаясь к приведенным нами в начале подраздела метафорическим образам, согласно И.А. Стернину, плотным центром облака или косточкой плода будет ядро концепта, базовый когнитивный слой и совокупность когнитивных слоев и когнитивных сегментов, в совокупности образующих кодирующие признаки концепта, а переферией будет интерпретационное поле концепта, представляющее собой «совокупность слабо структурированных предикаций, отражающих интерпретацию отдельных концептуальных признаков и их сочетаний».

Академик Ю.С. Степанов выделяет в структуре концепта «три компонента, или три «слоя», концепта: (1) основной, актуальный признак; (2) дополнительный, или несколько дополнительных, «пассивных» признаков, являющихся уже неактуальными, «историческими»; (3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме». Данная структура разъясняется им следующим образом: «Компонент (1) является наиболее актуальным, собственно, он-то и составляет основной признак в содержании концепта. Компонент (2) все еще участвует в понятии, но не столь живо, не столь «горячо», образуя его как бы дополнительный, не активный, «пассивный» признак. Компонент (3) уже не осознается в повседневной жизни, но является «внутренней формой» этого концепта.

О.В. Головань рассматривает по отношению к концепту такое явление, как его семантико-ассоциативную структуру, которая в общем виде совпадает с концепциями, предложенными И.А. Стерниным и Ю.С. Степановым. В его интерпретации в центре семантико-ассоциативной структуры расположено ключевое понятие концепта, а вокруг него на различном расстоянии расположены признаки концепта, распределяемые в данной структуре по частотности их использования в речи.

Таким образом, мы видим, что в независимости от подхода, в любом концепте выделяется ядро, основные признаки, наиболее тесно связанные с ядром, и периферийные признаки. Также следует отметить, что некоторые ученые указывают на тот факт, что признаки, находящиеся на периферии концепта могут принадлежать нескольким концептам одновременно, либо в силу активной динамической природы концепта переходить из одного концепта в другой.

Проиллюстрировать графически все вышесказанное можно примером семантико-ассоциативной структуры концепта «война», которую в своей работе приводит доктор филологических наук О.В. Головань. Выглядит данная структура следующим образом:



В ней можно четко выделить ядро-чувственный образ концепта, основные признаки, наиболее тесно примыкающие к ядру, и периферийные признаки, расположенные на разном расстоянии от ядра.

Подходы к классификации концептов

Традиционно выделяют два основных подхода к рассмотрению и изучению концептов как сложных ментальных образований - когнитивный и лингвокультурологический. Это зависит от того, через призму какой науки исследователь рассматривает концепт. Например, если исследование происходит в тесной связи с культурологией, то такой подход можно назвать лингвокультурологическим, а если это исследование близко к нейронаукам, то оно носит когнитивный характер. К школе когнитивной концептологии принадлежат такие исследователи, как А. Вежбицкая, Р. Павиленис, Р. Джекендофф, З.Д. Попова, И.А. Стернин и прочие, концепты как лингвокультурологическое явление рассматривают Ю.С. Степанов, В. И. Карасик, В.А. Маслова, Г.Г. Слышкина, О.Н. Телятникова и др.

В соответствие с подходом к изучению концептов вырабатываются и их классификации. По данному вопросу О.Н. Телятникова, ученый-культуролог, пишет: «В современной лингвистике существуют различные классификации концептов, как общие, так и частные. Поскольку концептология является развивающейся отраслью лингвистической науки и попытки классифицировать концепты, по сути, являются экспериментальными, то в настоящее время не существует единой общепринятой классификации концептов. Следует отметить, что авторы берут в качестве параметров классификации концептов разные основания, что значительно затрудняет создание единой универсальной классификации». В.И. Карасик соглашается с этим мнением: «Следует сразу же заметить, что построение исчерпывающей и непротиворечивой классификации концептов – переживаемых фрагментов опыта – является, по-видимому, невыполнимой задачей», мотивирует он это тем, что сознание человека размыто и противоречиво, а сами концепты динамичны и изменчивы, что не позволяет выявить сколько-нибудь строгую статичную структуру их типологии. Однако, в своей монографии «Языковые ключи» В.И. Карасик выделяет семь основных подходов к классификации концептов.

Первая классификация строится на основе важнейших значимых частей речи в известных нам языках. В этом случае выделяются предметные, признаковые, событийные концепты.

Во втором подходе структурируются представления, закрепленные за фрагментируемой действительностью, осмысленные фрагменты опыта соотносятся с картинками, картами, сценариями, фреймами. Применяется данный подход в когнитивной психологии.

Третий подход «ассоциируется с этическими и эстетическими категориями, поскольку оценочная составляющая концепта обусловлена определенными ценностями культуры, имеющими директивный характер».  Иными словами, в основу концепта здесь ставится его ценностная составляющая и в случае классификации речь идет о яркости ее выраженности. Выделяются концепты телеономные (любовь, красота, справедливость) и нетелеономные, в которых можно установить классы «регулятивных (пунктуальность, щедрость) и нерегулятивных (путешествие, оскорбление) ментальных образований».

Четвертый подход распределяет концепты по дискурсам, в которых они реализуются. Здесь выделяются повседневные и художественные концепты (личностно-ориентированный дискурс), институциональные концепты: политические, научные, деловые, спортивные (разновидности институционального дискурса).

Пятый подход основывается на понятии о динамике концепта. «В этом плане можно разграничить относительно стабильные и меняющиеся концепты и в рамках последних – уходящие и возникающие. По Г.Г. Слышкину показателем динамики концепта становится соотношение его экстразоны и интразоны, или, иными словами, способность концепта к метафорическому переосмыслению. Также динамичность определяется транслируемостью концепта, степенью его внедрения в иную сферу общения.

Шестой подход базируется на предположении о том, что «осмысленный опыт можно свести к нескольким инвариантным смыслам общечеловеческого характера с последующей смысловой конкретизацией сверху вниз». Даны подход выделяет общечеловеческие, цивилизационные, этнокультурные, макрогрупповые, микрогрупповые и индивидуальные концепты. С позицей же лингвокультурологии, в контексте которой мы и рассматриваем концепт «волшебное», можно противопоставить национально-специфические и национально-нейтральные, социально-специфические и социально-нейтральные концепты.

Седьмой, и последний, подход соотносит концепты с их тематикой. Данный подход не претендует на построение типологии, поскольку «список таких тем принципиально открыт». Здесь можно выделить концепты эмоциональные, исторические, цветовые, религиозные. Они классифицируются «в рамках той или иной темы по разным признакам».

В.И. Карасик также пишет о данной типологии подходов к классификации концептов: «Названные подходы являются взаимодополняющими. Они отражают существенные признаки концептов – их понятийную, образную и ценностную составляющие, дискурсивную обусловленность, динамичность, вариативность и тематическую закрепленность».

Понятие эволюции концепта

Под эволюцией понимается изменение концепта на протяжении длительного периода времени, начиная с первых случаев употребления его репрезентантов вплоть до XX в. Исследования диахронических изменений концептов нельзя отнести к хорошо разработанному направлению в концептуальных исследованиях. Это отчасти объясняется недостаточной разработанностью собственных исследовательских методов диахронической концептологии и сложностью исследований исторической динамики концептов.

Изменения в содержании концепта могут быть вызваны следующими факторами: 

1. Изменение самой действительности. Эту точку зрения мы находим в работах, где выражается один из принципов когнитивной семантики: «концептуальная система вытекает из повседневного опыта».

2. Изменение концептуального содержания может происходить и без изменения отражаемой им действительности, в этом случае на его модификацию влияют внутриязыковые факторы. 

Использованный нами эволюционный подход в качестве научной методологической системы взглядов на динамически развивающиеся явления социального характера предполагает рассмотрение концепта как сущности, находящейся в тесной взаимосвязи с окружающей внешней средой, детерминированной ее изменениями, характеризующейся наличием этапов (стадий, состояний) развития, которые находятся в отношениях последовательного преобразования одного в другое и тесной взаимосвязи друг с другом. При этом внешней средой по отношению к концепту будет являться культура во всем многообразии ее духовных и материальных ценностей, что делает возможным говорить о прямо пропорциональной зависимости между эволюцией культуры и эволюцией концепта.

При изучении эволюции концептов исследователь может опираться на методы исследования диахронических изменений языковых уровней и отдельных единиц языка, методику историко-семантических исследований, методику историко-филологического анализа древних текстов, изучение исторической динамики лексико-семантических полей, анализ трансформаций в концепте на основе изучения и сопоставления концептуальных метафор, этимологический анализ и выяснение направления развития концепта через конструирование внутренних связей слов и др.

Изучение фиксированных состояний концепта посредством моделирования его частных концептосфер (выявление концептов семиотического окружения), отражающих особенности исследуемого концепта через его многоуровневую связь с другими концептами в пределах исторического текста, может стать одним из методов, дополняющих перечисленные исследовательские приемы изучения концептов в их тесной связи с культурой, поскольку текст есть продукт культуры. Данный метод находится в русле культурологического направления исследования концептов, так как текст, представляя собой срез культуры, имеет четкие границы, обладает абсолютной синхронностью отображаемого культурного пространства определенного исторического периода.

В то же время существуют и другие типы отношений между концептом и действительностью. Так, Р. Козилек выделяет следующие: концепт и действительность остаются неизменными на протяжении большого временного отрезка, также возможна модификация области концептуализации без заметных изменений в структуре самого концепта. 

Л.В. Бабина, рассматривая внутренние факторы, влияющие на эволюцию концепта, выделяет ряд принципов концептуальных изменений. К ним она относит принципы концептуальной композиционности и концептуальной интеграции, которые осуществляются на основе механизмов соположения (слияния и компоновки признаков нового концепта на основе старого), достраивания (переключения сознания с одной концептуальной области на другую), развития (образования принципиально новых признаков концепта, не связанных c признаками исходного концепта), интеграции (переносов признаков одного концепта на другой).

Таким образом, при рассмотрении эволюции концепта с лингвистической точки зрения мы обращаемся к изменению его лексического состава, значений лексических единиц, их оценочной составляющей, частотности употребления, контекстов употребления; с экстралингвистической точки зрения мы рассматриваем либо изменение реальности, отражаемой в концепте, которое влечет за собой его эволюцию, либо такие изменения внешних факторов, которые влияют на национальный менталитет, тем самым порождая изменения абстрактных, не предметных концептов.

Понятие «волшебное»

Толковый словарь С.И. Ожегова дает следующее определение слову «волшебство»: «1. Колдовство, ворожба. 2. перен. Чарующее действие кого-чего-н. В. музыки». Толковый словарь русского языка под редакцией Т.Ф. Ефремовой предлагает такой вариант: «1) Действие волшебника, колдовство, чародейство. 2) Чарующее действие кого-л., чего-л.; очарование». Толковый словарь В.И. Даля объединяет понятие волшебства с понятием волхвования и предлагает следующий синонимический ряд: «Волхвование ср. волшба ж. волшвение, волшебство, -вование», либо же «Волхвов, волшебников, -ницын, ему, ей принадлежащий: волшебничий, им свойственный; волшебный, относящийся к волшебству». Таким образом, ни одно из приведенных выше определений не рассматривает волшебство как абстрактную категорию человеческого восприятия. Слово «волшебство» в данных определениях не имеет коннотации, являясь наиболее общим, объединяющим понятием в ряде таких лексических единиц с близким семантическим значением, как ворожба, волхвование, чары, колдовство, ведовство, сглаз, порча, малефицистика, чернокнижие, знахарство. Значения этих слов не относятся к абстрактным категориям, при этом каждое из них обладает частной, собственной спецификой, характеризующей конкретный род «волшебных» действий.

Однако, говоря о понятии волшебного в нашей работе, мы подразумеваем не только и не столько то, что претерпело на себе воздействие какого-то волшебника, того, кто творит волшбу, согласно Далю. Если брать частности, в эту категорию попадают и фантастических животных (Сивка-Бурка, Жар-Птица, феникс, единорог и т.д.), и определенного рода предметы (ступа и метла, яблочко-по-блюдечку, меч-кладенец, горшок с золотом лепреконов, волшебная палочка), и названия определенных мест (Тридевятое царство, Полые Холмы).

Возможно отнести к категории волшебного все то, что выделяется русским фольклористом В.Я. Проппом в качестве атрибутов волшебной сказки: само понятие «волшебная сказка» В.Я. Пропп определяет через выявление четкой структуры подобного рода сказки. Однако и в этом случае не достигается желаемая точность, так как атрибутами волшебной сказки по В.Я. Проппу могут являться и царевич, и охотники, и разбойники, то есть персонажи, предметы и явления, которые присутствуют в контексте волшебной сказки, но сами по себе волшебными ни с семантической, ни с сюжетной точки зрения не являются.

Основатель французской исторической Школы Анналов Ж. ле Гофф в своем исследовании по истории ментальности «Чудесное на средневековом Западе» дает чудесному такое определение: «Чудесное является порождением сверхъестественных сил или существ, многообразие которых поистине неисчислимо. Чудесное включает в свою сферу не только мир предметов, мир всевозможных действий, но и те многочисленные силы, что за ними стоят».

Литературовед Ц. Тодоров в своей работе «Введение в фантастическую литературу» пишет: «Чудесное противостоит необычному в том смысле, что оно остается необъяснимым и предполагает существование сверхъестественного».

Нам представляется возможным в данном исследовании приравнять ту концепцию, которую мы обозначаем словом «волшебное», с концепцией, выделяемой вышеприведенными авторами под термином «чудесное», так как именно это понятие наиболее полно выражает весь спектр значений, включенных в концепцию волшебного, как с предметной, так и с абстрактной точек зрения.

Таким образом, в нашей работе мы определяем волшебное как то, что выходит за рамки объективной реальности, не имеет и не нуждается в научных или логических объяснений и обоснований, включает в свою сферу всевозможные предметы, существ, явления, места, действия, силы; объединяет в себе причины, следствия, атрибуты необъяснимых процессов и сами процессы.

Данное понятие, формирующее концепт «волшебное», может проявляться в лексических единицах напрямую, то есть содержаться непосредственно в их словарном значении, либо проявляться или образовываться контекстуально, причем контекст может быть как узким (предложение, абзац), так и широким (текст в целом, культурный пласт, вся культура).

На основании исследованной нами теоретической литературы мы выявляем, во-первых, критерии отбора примеров, которые в ходе дальнейшего исследования будут нами проанализированы и переведены.

1.       Непосредственно в своем словарном значении содержат понятие волшебного, то есть являются волшебными по сути своей (базовый когнитивный слой концепта),

2.       Приобретают семантику волшебного в узком контексте (предложение, абзац), то есть сопровождаются определенными волшебными атрибутами, эпитетами, либо, исходя из контекстуального значения, выходят за рамки обычного (интерпретационное поле и когнитивные слои концепта),

3.       Обладают семантикой волшебного при отнесении к определенному культурному пласту (фольклор, легенды, мифы) (когнитивные слои концепта).

Для анализа и последующего сопоставления примеров нами на основании изученного теоретического материала был выработан алгоритм, в котором учтены основные моменты методики изучения структуры и состава концептов, выделяемые исследователями:

1.                 Выявление в заданном контексте лексических единиц, относящихся к концепту «волшебное»,

2.                 Выявление значения и формальных признаков данных лексических единиц в заданном контексте,

3.                 Определение места данных лексических единиц в структуре концепта волшебное,

4.                 Сопоставление лексических единиц, выделенных в тексте традиционных сказок, и лексических единиц, выделенных в тексте произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов» в рамках одного языка,

5.                 Выявление основных процессов, протекающих в ходе эволюции концептов, специфических черт,

6.                 Сопоставительный анализ процессов, протекающих в ходе эволюции концептов, выявление общих закономерностей, сходств и различий.

В ходе данного исследования мы ставим нашей целью выявление общих закономерностей и специфических черт эволюции концепта «волшебное» в русском и английском языках на примере текстов произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов» посредствам сопоставительного анализа изменений структуры концепта относительно традиционных текстов сказок в обоих языках с точки зрения эволюции лексического состава концепта, коннотаций.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ

Рассмотрев теоретические аспекты изучения концептуальной картины мира, выработав критерии отбора примеров и структуру анализа, мы переходим к непосредственному анализу и переводу контекстов, содержащих лексические единицы концепта «волшебное». Специфика данного концепта заключается в том, что он не предметен, то есть лексические единицы, его составляющие не обозначают конкретные предметы или реалии окружающего мира. То, через что находи выражение данный концепт, мифологично, существует только в сознании людей. соответственно, мы не можем говорить напрямую об изменении действительности, как о главном факторе изменения структуры и состава концепта волшебное. Изменения реальности влияют на концепт «волшебное» опосредованно, через национальную ментальность. Те реалии, которые когда-то представляли для людей сакральное значение (имена богов, название волшебных животных, имена персонифицированных стихий и т.п.), утрачивают большую долю своей значимости, становясь достоянием сказок, фольклора, истории, мифологии. Развитие технического прогресса и науки логично вытесняет из человеческого сознания мифологическую картину мира, заменяя ее картиной мира рациональной, где объяснения не измышляются, но находятся при помощи научных методов исследования. Таким образом, чем выше уровень развития общества, тем меньшая значимость присуща в нем концепту «волшебное», так как необъяснимые сверхъестественные явления исключаются из человеческой картины мира. Взамен они находят выражение в художественной литературе, которая в разные исторические периоды, то проявляет необычайный интерес к «волшебному» (романтизм, готические триллеры, фантастика, фэнтези, английская литературная сказка, акмеизм, символизм), то несколько теряет его (реализм, сентиментализм, «чистое» искусство). Как мы можем видеть из истории литературы, большая часть литературных направлений все же так или иначе затрагивает тему «волшебного». Таким образом, именно мир художественной литературы становится тем аспектом реальности, в котором на сегодняшний день и закреплены основные выражения концепта волшебное, аспектом, откуда вычленить этот концепт можно наиболее полно, ярко, четко, со всеми присущими ему признаками и коннотациями.

В качестве материала для анализа нами был выбран фантастический роман М. Уэйс, Т. Хикмэна «Драконы зимней ночи». Данное произведение написано в 1985 году, представляет собой вторую часть трилогии под названием «Dragonlance», общий объем книги составляет 800 000 печатных знаков, нами для анализа была взята только первая часть данного произведения, объем которой составил 320 000 печатных знаков. Из данного текстового материала мы отобрали для анализа 120 контекстов, содержащих лексические единицы семантического поля «волшебное». Второе взятое для анализа произведение – фантастический роман С. Лукьяненко «Не время для драконом». Роман написан в 1997 году, это самостоятельное произведение, общий объем текста которого составляет 880 000 печатных знаков, в своем исследовании мы обращаемся к семи главам романа, с пятой по двенадцатую, общий объем проанализированного текста – 415 000 печатных знаков. Из данного текстового материала нами были отобраны для анализа 130 контекстов, содержащих лексические единицы концепта «волшебное». Также для исследования и сравнительного анализа нами были взяты два сборника волшебных сказок: русскоязычный сборник А.Н. Афанасьева и англоязычный сборник Джейкобса. Общий объем текстов традиционных сказок составил 150 000 печатных знаков, из этого объема в сумме было отобрано 100 контекстов, содержащих лексические единицы концепта «волшебное». Сопоставление концепта в диахронии производилось нами на основании выделенных ранее признаков концепта, на базе их рассматривался ход эволюции концепта «волшебное».

1. Волшебные существа

А) фольклорные элементы, включенные в сказки (лешие, домовые, русалки, эльфы, гномы, драконы, Sheehogues, Lepracauns, bogles, Hill folk, elves, dwarves и т.д.): 1 контекст в русском, 14 контекстов в английском для традиционных текстов сказок; 17 контекстов в руссом, 17 концептов в английском – для текстов фантастических романов. В английских волшебных сказках действующими лицами, как положительными (помощники героя), так и отрицательными (темные силы, враги), достаточно часто выступают волшебные существа, образы которых заимствованы из английского и кельтского фольклора, являющегося основой суеверий Британских островов, что до русских сказок, к фольклорным образам в них прибегают редко, единственный пример, найденный нами у Афанасьева упоминает подобных существ как явление далекого прошлого, не актуальное в реальности сказки. В текстах фантастических романов существа, являющиеся фольклорными элементами по происхождению своему, свободно занимают активные роли действующих лиц, как в русском, так и в английском языках (эльфы, гномы), в обоих языках появляются элементы не только национального фольклора, но и разнообразные заимствованные элементы (грифон, unicorn и т.п.). Этот признак концепта «волшебное» становится практически идентичен в русском и английском языках, отличия вызваны в основном сюжетной спецификой фантастических романов, чем лингвистическими или экстралингвистическими факторами. Следует также отметить, что ныне сложившийся признак концепта «волшебное» восходит не к специфическому национальному фольклору страны языка, на котором написано произведение, но к общеизвестным фольклорным системам, таким как скандинавская, германская, исландская, греческая, христианская. Этноспецифика признака утрачивается. Лексические единицы различных языков получают однощначные эквиваленты при переводе (эльф – elf, дракон – dragon, виверна – viverne).

Б) мифологические элементы (King of All Birds, Ворон Воронович, Кащей Бессмертный и т.д.): 8 контекстов в русском, 3 контекста в английском – в текстах традиционных сказок, в текстах фантастических романов отсутствуют. Мифологические образы (преобразованный славянский пантеон, образы с оттенком тотемных верований) более популярны в русских сказках, зачастую они отражают злые, темные силы, в английских сказках подобные образы не распространены, те, которые встречаются, имеют оттенок тотемных верований с практически полностью утраченной сакральной оценкой. В фантастических ромах подобные образы не встречаются, вводимый пантеон, если таковой присутствует, может содержать некоторые аллюзии на существующие мифологические системы, но эти аллюзии косвенны, отсылают они, опять же, к скандинавской либо греческой мифологии, как самым распространенным системам. Этноспецифическая окраска полностью утрачена, сам признак концепта практически целиком отсутствует.

В) стихийные элементы (Мороз, Вертогор, Солнцева сестра, Месяц ясный): 9 контекстов в русском – в текстах сказок, в текстах фантастических романов отсутствует. Подобные образы наиболее популярны в русских сказках. Персонифицированные стихии и силы природы занимают значительное место среди волшебных персонажей и имеют положительную либо отрицательную оценку в зависимости от олицетворяемой стихии. В английских же сказках подобный прием нами обнаружен не был. В фантастических романах стихии не соотносятся с конкретными образами, природа не олицетворяется никак, за исключением выше описанных образов фольклорных существ.

2. Люди, обладающие волшебным даром (ведьма, колдун, маг, чародей, witch, wizard, mage, sorcerer и т.д.): 4 контекстов в русском, 5 контекстов в английском – в текстах традиционных сказок, 16 контекстов в русском, 19 контекстов в английском – в текстах фантастических романов. Персонажи такого типа встречаются в русских и английских сказочных текстах с равной частотностью, обычно являются персонажами отрицательными, действуют во вред герою. Большая часть лексических единиц, их обозначающих, изначально обладает отрицательной коннотацией. В фантастических романах частотность такого рода образов также одинакова, однако утрачивается отрицательная коннотация. Люди, обладающие волшебным даром, становятся полноправными героями повествования, некие сверхъестественные способности считаются практически непременным атрибутом основных действующих лиц романов; это может быть способность к колдовству, целительству, власть над стихиями способность обращаться к богам, провидческий дар и т.п. Как и романтические произведения, фантастические романы зачастую повествуют о личностях незаурядных, тем или иным образом выделяющихся из общей массы людей, в силу логики и законов описываемых литературных пространств именно некая сопричастность персонажей к «волшебному» становится основополагающим аспектом их исключительности. Таким образом, признак концепта в ходе эволюции его сохраняется, частотность употребления лексических единиц возрастает, но утрачивается эмоциональная окраска.

3. Волшебные проявления (проклятие, чары, заклинание, curse, malison, bless и т.д.): 5 контекста в русском, 6 контекста в английском – в текстах традиционных сказок, 11 контекстов в русском, 13 контекстов в английском – в текстах фантастических романов. Подобные проявления встречаются в русских и английских сказках примерно с равной частотностью. Основное различие слов данной группы в этих языках заключается в том, что английским лексическим единицам такого типа для принадлежности к концепту «волшебное» необходимо выступать в сочетании со специфическими глаголами, о которых будет сказано ниже, в русском же языке данные слова даже вне контекста несут в себе концепт «волшебное» в силу своего семантического значения, более ярко чем в английском выражающего нечто сверхъестественное. В ходе эволюции данного признака концепта «волшебное» возрастает частотность употребления составляющих его лексических единиц, однако все прочие специфические черты остаются неизменными. Часть лексических единиц (заговор, ворожба, malison) в ходе развития языка переходят в категорию устаревших слов, их употребление в тексте ограниченно, зачастую является стилистическим приемом.

4. Глаголы, выражающие волшебные действия (проклясть, обратить(ся), зачаровать, cast, turn, change, spell): 7 контекстов в русском, 9 контекстов в английском – в текстах традиционных сказок, 8 контекстов в русском, 6 контекстов в английском – в текстах фантастических романов. Частотность этих глаголов примерно равна в русских и английских сказках, однако следует отметить, что в английском языке данные глаголы обладают полисемией, им для выражения сверхъестественного необходимы определенные дополнения (см. Волшебные проявления), в русском же подобные слова, как и волшебные проявления самодостаточны с точки зрения отражения концепта «волшебное»: он заявлен непосредственно в их семантическом значении. Как и предыдущий, данный признак концепта «волшебное» мало изменяется в ходе эволюции концепта и перехода его из бытового обихода в литературный. Так, в русском данный признак обогащается словосочетаниями близкого семантического значение (произнести заклинание, наложить проклятие), что сближает его с грамматической точки зрения с проявлениями данного признака в английском языке.

5. Волшебные атрибуты

А) Предметы (зеркало, гребешок, платок, клубочек, посох, меч, мантия, молот, жезл, sword, grail, mantle, broomstick, poison и т.д.): 15 контекстов в русском, 18 контекстов в английском – в текстах традиционных сказок, 35 контекстов в русском, 31 контекста в английском – в текстах фантастических романов. В сказках данные лексико-семантические единицы, отражающие концепт «волшебное» являются одними из наиболее распространенных, на ряду с «волшебными местами». Если фольклорные, мифологические элементы, волшебные существа или олицетворенные стихии не всегда присутствуют в тексте волшебной сказки, то, что касается волшебных предметов и мест, именно они создают общую атмосферу сказки: нам сложно представить себе волшебный мир без магического оружия главного героя, волшебного зеркальца или, говоря о местах, дремучего леса. Частично эта группа лексических единиц в русском и английском совпадает (метла как атрибут ведьмы), основное же различие заключается в том, что в русских сказках магические свойства обретают предметы бытового обихода (ступа, клубок), а в английских это предметы более исключительные, «героические» (sword, grail). В фантастических романах, как и в традиционных волшебных сказках, волшебные предметы занимают очень значительное место, во многом создавая картину мира, выступая специфическими реалиями. В русском языке утрачивается идея бытовых предметов, обладающих волшебными свойствами, проявляется тенденция к «героизму». Часто магическим предметам присваивается некая уникальность, черты, присущие лишь единственному во всем мире объекту. «Героичность» данных предметов возрастает как в русском, так и в английском языках. Здесь также можно проследить влияние скандинавской мифологии, среди используемых образов волшебным предметов встречаются аллюзии на меч Одина, молот Тора, цепь Глейпнир и т.п. Этноспецифическая окраска данного признака концепта теряется, вернее, как и в предыдущих случаях смещается в стороны национальной специфики древней Скандинавии. Место, занимаемое в концепте «волшебное», волшебными предметами становится более значимым, важным; им присваивается более масштабное сюжетообразующее значение.

Б) Существа или одушевленные предметы (apple tree, oven, коровушка, серый волк, щука, волчица и т.д.): 11 контекстов в русском, 4 в английском – в текстах традиционных сказок, 3 контекста в русском, 4 контекста в английском – в текстах фантастических романов. Равно как и персонификация стихий и сил природы в русских сказках широко распространена персонификация животных, растений, которые выступают в качестве помощников героя. Стандартная для них форма обращения «Не бей меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь». Это «пригожусь» роднит их с волшебными предметами, помогающими герою выйти из сложной ситуации. В английских сказках прием персонификации животных и растений встречается значительно реже, чаще функции волшебных помощников там выполняют существа фольклорные. Так как фантастические романы в плане описания социальной сферы, взаимоотношений персонажей, конфликтологии тяготеют к большему реализму, чем волшебные сказки, то и разрешение сложных ситуаций происходит не при помощи волшебных помощников, а через ряд неких социальных взаимодействий. Таким образом, роль спутников или помощников главных героев зачастую выполняют не некие одушевленные животные или растения, а полноценные персонажи. Здесь играет значительную роль жанровое различие и ориентирование на разный возраст реципиента. Соответственно, мы можем сказать, что данный признак концепта «волшебное» как в русском, так и в английском языках фактически утрачен, проявляется крайне редко, как иронический прием, либо отсылка к логике литературного пространства собственно сказки.

6. Волшебные места (Plains of Ever Living, longsome forest, enchanted castle, Silvanesti, Foghaven Vale, Krynn, золотое царство, тридевятое царство, дремучий лес, Изнанка, мир Прирожденных и т.д.): 22 контекстов в русском, 21 контекстов в английском – в текстах традиционных сказок, 17 контекстов в русском, 16 контекстов в английском – в текстах фантастических романов. Данные контексты волшебной семантики можно назвать основным элементом, создающим атмосферу волшебного. Лексические единицы, из которых составлены эти словосочетания, в отдельности друг от друга не содержат в своем семантическом значении элемента сверхъестественного, но в подобных сочетаниях и, плюс к тому, с учетом широкого контекста волшебной сказки, они смещают свое значение к концепту «волшебное» и, таким образом, становятся основой структуры волшебного мира: зачастую это некие сюжетно важные места. Основное отличие лексических единиц данной группы в русском и английском состоит в том, что английские волшебные места часто имеют название фольклорные или мифологические (Avalon, Hollow Hills), в русских же сказках это отвлеченные, абстрактно-волшебные понятия (дремучий лес, за тридевять земель). В фантастических же романах, так как там литературное пространство – суть созданный авторами мир, отличный с точки зрения реалий и топонимов от того, в котором мы живем, волшебные места – это часто имена собственные, которым присвоено некое коннотативное значение в зависимости от их сюжетной роли. Так, эльфийский лес может символизировать в тексте чистоту, красоту, мудрость дивного народа и, соответственно, быть положительно эмоционально окрашенным. Коннотация может быть заключена в одном из слов, составляющих лексическую единицу данного признака (темные земли, некрополь), может проявляться исключительно контекстуально (Qualinost, Palantas). В фантастических романах отсутствует концепт разделения миров (мир реальный – мир дремучего леса), вхождение в одно из волшебных мест означает для героев романа лишь очередное приключение, но сакральный смысл перехода границы между царством живых и мертвых (явью и сном) теряется.

7. Культурные символы

А) этнические символы (кошка, ворон, конь, treasure, cave, island и т.д.): 8 контекстов в русском, 9 контекстов в английском – в текстах традиционных волшебных сказок, в текстах фантастических романов отсутствуют. Данная группа лексических единиц представляет наибольшей интерес в силу семиотического значения, которое эти единицы приобретают в контексте национальной культуры, синтезируя в себе несколько планов значений. Их символьная трактовка, базирующаяся на мифологемах, преданиях, легендах и фольклоре, в наибольшей степени отражает менталитет. Так, ворон – это и птица войны, и птица-падальщик, и птица-хранитель мудрости, и спутник некого темного существа, и вестник беды, в английской традиции его образ будет тесно связан с Одином и сопряженными значениями, в русской же данная лексическая единица не имеет столь яркой коннотации, зато богат и интересен русский образ-символ коня, идущий от огненных коней, запряженных в колесницу Перуна. Данная группа слов частично совпадает в русских и английских сказках (кольцо, кошка), частично расходится (ворон и конь). В фантастических романах, как мы уже говорили неоднократно в ходе анализа предыдущих признаков концепта «волшебное», этноспецифические реалии уступают место унифицированным реалиям, тяготеющим к скандинавской мифологии. Таким образом, большинство культурных символов, если таковые встречаются в тексте, также будут восходить корнями своих смыслов и значений к скандинавской символьной системе. Однако в анализируемых нами текстах романов авторы не прибегали к подобному приему. Этноспецифические образы-символы обладают достаточно яркой стилистической окраской. Кроме того, они четко привязывают всю иделогически-символьную систему произведения к определенной системе ценностей и понятий, а, как уже было сказано выше, зачастую авторы фантастических романов стремятся к созданию собственной, отличной от объективной реальности со своими специфическими реалиями. Поэтому в каждом отдельном произведении можно проследить некие символьные ряды, присущие только данному литературном пространству.

Б) символы-универсалии (солнце, луна, кровь, вода, огонь): 10 контекстов в русском, 11  английском – в текстах традиционных волшебных сказок, 17 контекстов в русском, 19 контекстов в английском – в текстах фантастических романов. Данные символы характерны для всех культур (по крайней мере европейских), значения совпадают, восходя к древним культам, первобытным верованиям. Эти понятия оформились как символы еще тогда, когда не существовало яркого этнического разделения культур, и сохранились вплоть до наших дней. Данный признак не претерпевает практически никаких изменений в ходе эволюции концепта.

Таким образом, в ходе эволюции концепта волшебное, мы можем наблюдать исчезновения ряда его признаков, либо переход таковых в иное качество. Основополагающим признаком концепта в современных фантастических романах становится признак волшебного предмета (18% контекстов), то есть возможно говорить о том, что идею сверхъестественного авторы стремятся передать через описание мира, отличного от привычного нам, его реалии. Следует также отметить, что признак волшебного предмета в современной интерпретации имеет две крайности: когда волшебные вещи переходят в разряд повседневно используемых (волшебная палочка), либо же когда вещи присваивается исключительность, уникальность, «героизм».

Примерно равный процент в концепте «волшебное» занимают фольклорные элементы (17%), люди, обладающие волшебным даром (18%) и волшебные места (16%). Первые два признака объединяет то, что зачастую лексические единицы, составляющие их, служат для обозначения активно действующих персонажей литературного произведения, этим отчасти объясняется частотность их употребления. Волшебные же места, как и волшебные предметы, относятся к категории реалий мира, реализуемого в литературном пространстве произведения, но так как они относятся к объектам географическим, их частотность ниже, чем у волшебных предметов.

Все прочие признаки концепта «волшебное» проявлены не ярко, не обладают в контексте произведения особой значимостью.

Также следует отметить, что практически все признаки концепта «волшебное» теряют свою этоноспецифическую окраску, приобретая черты скандинавской картины миры, что объясняется в большинстве своем традициями жанра «фэнтези», который, как известно, начался с произведений Дж.Р.Р. Толкиена, а созданный им мир за основу свою брал мир скандинавский, хотя и не без привлечения христианской оценочно-идейной системы. Таким образом, получается, что систему коннотация на определенной стадии эволюции концепта «волшебное» определяет уже не национальная ментальность, а традиция определенного литературного жанра, что приводит к практически полному слиянию концептов в разных языках. Это проявляется и в эмоциональной окраски лексических единиц, и в их количественном соотношении: внутри одного признака число лексических единиц (контекстов) в разных языках не различается более, чем на 1%.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исходя из целей работы, специфики материала и конкретных задач, нами был выработан алгоритм отбора примеров, содержащих концепт «волшебное», и схема анализа данных контекстов, которая выглядит следующим образом:

1. Выявление в заданном контексте лексических единиц, относящихся к концепту «волшебное»,

2. Выявление значения и формальных признаков данных лексических единиц в заданном контексте,

3. Определение места данных лексических единиц в структуре концепта волшебное,

4. Сопоставление лексических единиц, выделенных в тексте традиционных сказок, и лексических единиц, выделенных в тексте произведений М.Уэйс и Т.Хикмэна «Драконы зимней ночи» и С.Лукьяненко «Не время для драконов» в рамках одного языка,

5. Выявление основных процессов, протекающих в ходе эволюции концептов, специфических черт,

6. Сопоставительный анализ процессов, протекающих в ходе эволюции концептов, выявление общих закономерностей, сходств и различий.

В результате проведенного анализа и последующего сопоставления мы пришли к следующим выводам:

В ходе эволюции концепта волшебное, мы можем наблюдать исчезновения ряда его признаков, либо переход таковых в иное качество. Основополагающим признаком концепта в современных фантастических романах становится признак волшебного предмета (18% контекстов), то есть возможно говорить о том, что идею сверхъестественного авторы стремятся передать через описание мира, отличного от привычного нам, его реалии. Следует также отметить, что признак волшебного предмета в современной интерпретации имеет две крайности: когда волшебные вещи переходят в разряд повседневно используемых (волшебная палочка), либо же когда вещи присваивается исключительность, уникальность, «героизм».

Примерно равный процент в концепте «волшебное» занимают фольклорные элементы (17%), люди, обладающие волшебным даром (18%) и волшебные места (16%). Первые два признака объединяет то, что зачастую лексические единицы, составляющие их, служат для обозначения активно действующих персонажей литературного произведения, этим отчасти объясняется частотность их употребления. Волшебные же места, как и волшебные предметы, относятся к категории реалий мира, реализуемого в литературном пространстве произведения, но так как они относятся к объектам географическим, их частотность ниже, чем у волшебных предметов.

Все прочие признаки концепта «волшебное» проявлены не ярко, не обладают в контексте произведения особой значимостью.

Также следует отметить, что практически все признаки концепта «волшебное» теряют свою этоноспецифическую окраску, приобретая черты скандинавской картины миры, что объясняется в большинстве своем традициями жанра «фэнтези», который, как известно, начался с произведений Дж.Р.Р. Толкиена, а созданный им мир за основу свою брал мир скандинавский, хотя и не без привлечения христианской оценочно-идейной системы. Таким образом, получается, что систему коннотация на определенной стадии эволюции концепта «волшебное» определяет уже не национальная ментальность, а традиция определенного литературного жанра, что приводит к практически полному слиянию концептов в разных языках. Это проявляется и в эмоциональной окраски лексических единиц, и в их количественном соотношении: внутри одного признака число лексических единиц (контекстов) в разных языках не различается более, чем на 1%.

Таким образом, выдвинутая нами во введении гипотеза о том, что процесс эволюции концепта подчиняется в случае концепта «волшебное» двум основным экстарлингвистическим процессам: глобализации и специфики развития литературного жанра, верна. Так как из изложенного выше становится понятно, что практически все изменения, произошедшие в структуре и системе коннотаций концепта «волшебное», порождены жанровой спецификой, а столь яркое единство жанра в разных языках есть ни что иное, как продукт процесса глобализации и повышенной актуальности информации в постиндустриальном обществе.

Однако нельзя считать, что на этом тема исследована полностью и исчерпана. Дальнейшие исследования концепта «волшебное» могут касаться его специфики в других литературных жанрах, возможных проявлений в других стилях речи.

БИБЛИОГРАФИЯ

1.                 Jacobs J. English Fairy Tales, Wordsworthy classics, 1994

2.                 Гофф ле Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001

3.                 Карасик В.И. языковые ключи, М.: Гнозис, 2009

4.                 Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М., 1987

5.                 Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка//Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997

6.                 Лотман Ю.М., Минц З.Г., Мелетинский Е.М. ЛИТЕРАТУРА И МИФЫ. // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980

7.                 Маслова В.А. Лингвокультурология. - М.: Издательский центр "Академия", 2010

8.                 Мелетинский Е.М.. Мифологическое мышление. Категории мифов // Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2000

9.                 Народные русские сказки. Из сборника А.Н. Афанасьева, М.: Худож. Лит., 1982

10.            Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка: монография. Воронеж: Истоки, 2006

11.            Потебня А.А. Слово и миф. — М., 1989

12.            Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - Ленинград: Издательство Ленинградского Университета, 1986

13.            Русское культурное пространство: Лингвокультурологически словарь: Выпуск первый / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. М.: Гнозис, 2004

14.            Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта//Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2001а

15.            Тодоров Ц. Семиотика. - М., 1983