АСТРАХАНСКИЙ БАЗОВЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ КОЛЛЕДЖ
РЕФЕРАТ

ПО ЛИТЕРАТУРЕ НА ТЕМУ:

«Мысль семейная» в романе-эпопее «Война и мир»





Выполнила:

студентка 1 ф/л⁹ гр.

I курса

Лукманова А. С.

Проверила:

Боева М. Ф.
Астрахань-2010

СОДЕРЖАНИЕ
Введение............................................................................................................... 3

1. «МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ» В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ «ВОЙНА И МИР»............... 4

2. СВЯЗЬ «МЫСЛИ СЕМЕЙНОЙ» С «МЫСЛЬЮ НАРОДНОЙ».................... 9

Заключение......................................................................................................... 12

Список литературы............................................................................................ 13

Введение

Склад психологии человека, его взгляды и судьба, по Толстому, во многом определяются семейным окружением и родовыми традициями, которые составляют для него своего рода почву. И не удивительно, что многие главы романа-эпопеи посвящены домашней жизни героев, ее бытовому укладу, внутрисемейным отношениям. Хотя Толстой порой и изображает рознь между кровно близкими людьми (натянутые отношения княжны Марьи с отцом в пору их московского житья; отчуждение между Николаем и матерью из-за его на­мерения жениться на Соне), главное в семейных эпизо­дах «Войны и мира» — неподдельно-живое общение между людьми, которые дороги и близки друг другу. Семейный мир на протяжении всего романа противо­стоит как некая активная сила внесемейному разладу и отчуждению. Это и суровая гармония упорядоченно-строгого уклада лысогорского дома, и поэзия теплоты, царящая в доме Ростовых с его буднями и праздниками (вспомним охоту и святки, составляющие центр четвер­той части второго тома). Семейные отношения Росто­вых отнюдь не патриархальны. Здесь все равны, все имеют возможность выражать себя, вмешиваться в про­исходящее, действовать инициативно.

Семья, по Толстому,—это свободно-личностное, не­иерархическое единение людей. Эту ростовскую тради­цию наследуют и вновь сложившиеся семьи, о которых идет речь в эпилоге. Взаимоотношения мужа и жены в романе не регламентированы ни обычаем и привычным этикетом, ни вновь вводимыми правилами. Они естест­венно устанавливаются каждый раз наново. У Наташи и Пьера совсем иначе, чем у Николая и Марьи: право первого голоса не предопределено ничем, кроме инди­видуальных черт людей. Каждый член семьи свободно и полно проявляет в ней свою личность.

1. «МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ» В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ «ВОЙНА И МИР»

Достоевский в черновиках к «Подростку» противо­поставил вновь возникающее, «случайное семейство» «семейству родовому». В качестве примера последнего он назвал Ростовых.  Для толстовских героев в самом деле неоценимо важны их «фамильная» общность и приобщенность к семейному преданию, традициям отцов и дедов. Когда французы вот-вот должны были подойти к Богучарову, княжна Марья ощущала себя «обязанною думать за себя мыслями своего отца и брата»: «...что бы они сделали теперь, то самое она чув­ствовала необходимым сделать». Подобные же заботы всецело овладевают Николаем Ростовым в тяжелую для его семьи пору: он не отказывается от обязательства уплаты долгов, так как память об отце для него свя­щенна.

И в этом «Война и мир» Толстого родственна произ­ведениям Пушкина, который назвал святым чувством любовь к «родному пепелищу» и утверждал, что «счастье можно найти лишь на проторенных дорогах» (Кравцову 10 февраля 1831 г.). В прозаическом про­должении стихотворения «Пора, мой друг, пора...» Пуш­кин высказывался как бы в духе героев эпилога тол­стовского романа: «Юность не имеет нужды в at home, зрелый возраст ужасается своего уединения. Блажен, кто находит подругу—тогда удались он домой.

Семья, по Толстому,—это не замкнутый в себе, не отъединенный от всего окружающего клан, патриар­хально упорядоченный и существующий на протяжении ряда поколений (ей более всего чужда монастырская изолированность), а неповторимо-индивидуальные «ячей­ки», обновляемые по мере смены поколений, всегда имеющие свой возраст. В «Войне и мире» семьи под­вержены качественным переменам, порой весьма значи­тельным.

В кризисных обстоятельствах (если того требует жизнь) герои романа готовы не только поступиться своим родовым имуществом (подводы Ростовых, пред­назначенные для вывоза вещей, отданы для раненых), но и подвергнуть опасности самих себя и близких лю­дей. Как суровую необходимость Болконские восприни­мают службу в армии князя Андрея, Ростовы—уход на войну Пети. Участвуя в петербургской оппозиции правительству, Пьер сознательно идет навстречу серь­езнейшим испытаниям для себя и семьи.

В мирный быт Болконских и Ростовых вовлечен широкий круг внесемейных связей. Поездки к соседям, прием гостей, долгое пребывание в домах родственни­ков и друзей, выезды в свет — все это органично вхо­дит в «обыденность» семьи Ростовых. Повседневность ростовского дома (как московского, так и отрадненского) немыслима без живых контактов господ с дворо­выми.

В домашней жизни толстовских "героев находится место и обсуждению «общих» проблем, нравственно-философским раздумьям, спорам на военные и полити­ческие темы. Подобный «тон» в семье Болконских за­дает Николай Андреевич, который, несмотря на то, что безвыездно находится в Лысых Горах, знает «положе­ние вещей» в России и Европе лучше, чем многие оби­татели столицы. Можно вспомнить и рассуждения о войне в доме Ростовых, и философическую беседу Пьера с Андреем Болконским в Богучарове. Пытливая, ищущая, встревоженная мысль, нескончаемый нравст­венный поиск, столь характерные для семьи Болконских, проявляются и в эпилоге: графиня Марья ведет днев­ник, записывает свои мысли о воспитании детей. Не­приметно и естественно возникает в Лысых Горах 1820г. спор—в традициях Болконских—о современной Рос­сии, о ее дальнейших путях развития. Нравственно-философические помыслы графини Марьи и граж­данское воодушевление Пьера естественно входят в до­машнюю повседневность толстовских героев.

Атмосфера семейного мира в романе Толстого не­преходяща, но наиболее ярко представлена она в эпило­ге. «Ростовская» стихия единения (какие бы кризисные ситуации ни подвергали испытаниям жизнь детей Ильи Андреевича) здесь заметно упрочивается: семьи Нико­лая и Пьера гармонически сопрягают «болконско-безуховскую» духовность и «ростовскую» безыскусственную доброту. Этот синтез двух семейно-родовых традиций мыслится автором как жизнестойкий и прочный. «Рос­товская порода», будучи обогащена опытом Болконских и Безухова, в эпилоге как бы преодолевает свою былую узость и беззащитность: Николай как глава новой семьи Ростовых гораздо жизнеспособнее и практичнее, чем его отец Илья Андреевич.

В «Войне и мире», как видно, опоэтизирована повсе­дневная жизнь с ее стабильным укладом. Героям Толстого необходимо существовать в некой устойчивой реальности, им близкой и родной, жить, говоря метафо­рически, в своем доме. О Пьере в тревожные дни 1812г. говорится: «Только в обычных условиях жизни он чув­ствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было».

Для автора «Войны и мира», как и для А. Н. Остров­ского, быт существует «как бытие, как способ жить, а не погибать в мире». При этом писатель, как об этом сказано в черновиках в романе, убежден, что лучшие люди, всецело сосредоточенные на решении ближайших, неотъемлемых жизненных задач, чаще всего безвестны;

«Никто их не знает». И в финале романа-эпопеи Пьер, действующий в Петербурге на виду у обществен­ности, отнюдь не поставлен над Наташей, Николаем Ростовым, графиней Марьей, жизненное дело которых Осуществляется в «узких» рамках семьи, домашнего быта, своего хозяйства.

В «Войне и мире», где центральной является «мысль народная", как видно, важна также «мысль семей­ная», которая впоследствии, в «Анне Карениной», при­обретет драматическую остроту.

В 60-е годы семья—в центре внимания Толстого. «Писатель,—отмечает Н. Н. Гусев,—несчастливый и неспокойный в семейной жизни, никогда не мог бы создать произведение, столь грандиозное но размеру и проникнутое таким мирным, спокойным, жизнерадост­ным настроением»!«Война и мир»,—утверждает дру­гой биограф Толстого,—создана в семье, она вышла из семьи. Семья ничем, казалось бы, не способствовала творчеству, а вместе с тем именно она порождала его». Прототипами центральных героев были люди, состав­ляющие ближайшее родственное и семейно-родовое окружение Льва Николаевича. В Ростовых много от Толстых и Берсов (в Николае Ростове—от отца писателя, в Наташе Ростовой—от сестер Берс: Сони и Тани), в Болконских—от Волконских (семья матери писателя); княжна Марья имеет прототипом Марию Николаевну Волконскую-Толстую.  Поэтому  чтение «Войны и мира» «может дополнить сведения о быте и характерах предков и родителей Льва Николаевича».

Определенные грани личности и деятельности самого писателя воссозданы в образах Пьера Безухова, Андрея Болконского, Николая Ростова. Главное же, семейные эпизоды «Войны и мира» (особенно посвященные Росто­вым) передают атмосферу дома Толстых в пору детства и юности писателя, о чем свидетельствуют его поздние «Воспоминания».

Семейная тема «Войны и мира» имела для Толстого не только программно-мировоззренческое значение (провозгласить идеал), но и глубокий личностный смысл, во многом драматический. В романе писатель говорил о том, чего недоставало ему самому, чего он всей душой хотел для себя, но не мог достигнуть и обрести. В «Вой­не и мире» косвенно запечатлена одна из самых серь­езных и сокровенных проблем судьбы самого автора, всегда тосковавшего по непосредственности. Приобще­ние Льва Николаевича к манившему его миру безыс­кусственности и любви было напряженным и рефлек­тивным. В «Воспоминаниях» Толстой признавался, что он «был совершенно лишен» внутренней независимости от мнений о себе окружающих, которая была присуща его матери и брату Николаю. Писатель, со свойственной ему откровенностью и беспощадностью к себе, рассказывал о своем болезненном самолюбии, же­лании приобщиться к непосредственности — либо лю­бовно-альтруистической, присущей Ергольской, либо наивно-эгоистической (воплощение чего он видел в брате Сергее).

А. Моруа, мастер биографического жанра, метко сказал, что Пьер эпилога—это Толстой, «каким он хотел бы стать». Прочитав мемуары С. А. Толстой, начинаешь думать о том, что и Наташа, которая, выйдя замуж, «бросила сразу все свои очарованья», понимая, что они «теперь только были бы только смешны в гла­зах ее мужа», показана именно той женщиной, какой хотел бы видеть свою жену писатель. Софья Андреевна вспоминает о своих первых яснополянских годах; жизнь шла «без художеств и без всяких перемен и ве­селья. Таковой ее устроил и строго соблюдал Л. Н.». Это тяготило жену Льва Николаевича, склонную увле­каться «музыкой, книгой, живописью или людьми, того стоящими» У. Читая строки воспоминаний С. А. Тол­стой, ясно видишь, что изображение Пьера и Наташи в эпилоге было своего рода уроком и назиданием авто­ра жене (первому и столь важному для него читателю «Войны и мира»): писатель говорит об образцовой, по его мнению, семье, о создании которой он мечтал даже в счастливые 60-е годы.

Между близкими писателю людьми и героями «Войны и мира», конечно же, нельзя ставить знак равенства. Тем не менее семья Толстого, близкие ему люди явили собой первообраз жизненной атмосферы Болконских и Ростовых. И это важно иметь в виду читателям тол­стовского романа. Публикаторы воспоминаний Софьи Андреевны отмечают; «Социальная, политическая жизнь России того времени нашла в жизни семьи Л. Н. Тол­стого свое удивительно глубокое и рельефное отраже­ние». То же самое правомерно сказать об укладе жизни родителей писателя и их семей — Волконских и Толстых.

Широта интеллектуальных интересов и напряжен­ность духовной жизни матери Льва Николаевича, одер­жимой нравственной требовательностью к себе и близ­ким людям отчужденность отца писателя от мира чиновничьей иерархии  и присущее ему чув­ство независимости, атмосфера доброжелательности и любви в доме, теплое отношение к дворовым, крестья­нам, юродивым, отсутствие (по тем временам необычное) телесных наказаний в семье деда писателя-Ильи Андреевича Толстого — все это было неповторимо-толстовским, а вместе с тем по-своему характерным для русского дворянства первой половины XIX в.; все это и создало тот нравственный «микроклимат», который сформировал Толстого как личность и отразился в се­мейных картинах «Войны и мира».

Семья Толстых, таким образом, не просто дала про­тотипы автору «Войны и мира», она составила важней­ший предмет художественного познания, выступила, как некая ценность русской нравственно-бытовой культуры. Эту ценность писатель и претворил в высочайший обра­зец мирового искусства. Близкие Толстому люди—как жившие с ним рядом, так и предки, известные ему по воспоминаниям,—выступили словно «сотворцами» ро­мана-эпопеи.

2. СВЯЗЬ «МЫСЛИ СЕМЕЙНОЙ» С «МЫСЛЬЮ НАРОДНОЙ» 

Исследователи творчества Л. Н. Толстого неодно­кратно отмечали, что основные персонажи «Войны и мира» идут по пути сближения с народом. Не будем еще раз перечислять факты из жизни Ростовых, Болконских и Безухова, которые подтверждают это. Попыта­емся обозначить толстовскую «логику» сопоставления главных героев с народной жизнью.

В черновиках к роману писатель отметил, что жизнь мужиков, как и чиновников, купцов, семинаристов, ему «неинтересна и наполовину непонятна». Речь шла, вероятно, о социально-бытовом укладе, но не о нравственном облике большинства русских людей, ко­торый всегда глубоко интересовал Толстого. В «Войне и мире» не чествуется внимания писателя к крестьян­ской семье и деревенскому быту как таковым. Люди из народа изображаются вне привычных для них условий: в господском доме, на поле сражения, устраивающи­мися на ночлег после военного перехода, в бараке для пленных и т. п. И это нетрудно объяснить. Русские крестьяне не были защищены от деспотизма и насилия в повседневной жизни. И присущая им способность к непринудительному свободному единению, которая столь привлекала писателя, могла в полной мере сказаться лишь вне их житейских условий.

Толстой настойчиво обращается к контактам между людьми разных сословий и общественных положений.

Эти контакты чаще всего оказываются кратковремен­ными. На страницах «Войны и мира» то и дело появля­ются и исчезают группы людей, которые как бы пре­небрегают сословными, корпоративными и прочими со­циальными границами. Таково общение князя Андрея и Тушина во время Шенграбенского сражения, Пьера с Каратаевым в бараке для пленных, Безухова и Болкон­ского с Тимохиным накануне Бородина. Писатель всюду находит «зоны» душевной открытости, взаимной рас­положенности, симпатии и теплоты, интимного и дове­рительного общения. На батарее Раевского, куда попал Пьер во время Бородинской битвы, «чувствовалось оди­наковое и общее всем, как бы семейное оживление». Сходная атмосфера — на батарее Тушина во время Шенграбенского сражения, а также в партизанском отряде, когда туда приезжает Петя Ростов. Вспомним в этой связи и Наташу Ростову, в дни отъезда из Моск­вы помогающую раненым: ей «понравились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми».

Кратковременные человеческие общности, внезапно возникшие и готовые тут же исчезнуть, подобны каплям в символическом шаре из сна Пьера. Они-то, по-тол­стовски изменчивые, податливые воздействиям извне, и составляют в романе Жизнь с большой буквы.

Стихия общей жизни заметно отличается от собст­венно семейной. Контакт между людьми здесь не изби­рателен. И его прекращение не являет собой кризиса, не вызывает чьих-либо страданий: человеческое общение не оставляет после себя какого-либо следа. «Межчело­веческие» связи такого рода более инстинктивны, чем личностны.

Но важно и сходство между семьей и подобными «роевыми» общностями: то и другое единение неиерархично и свободно, имеет органическую почву, главное же—основано не на выборе, а на чувстве внутренней необходимости. Готовность русских людей, прежде всего крестьян и солдат, к непринудительно-свободному единению больше всего похожа на «ростовскую» семей­ственность.

Центральные герои романа и изображенные в нем люди из народа живут по общим для них законам. В осознании этого Толстым отчетливо дала о себе знать его близость национальной жизни, прежде всего кресть­янству—«тому слою населения современной ему России, который был самым стойким носителем тысячелет­них русских культурных традиций».

Народная жизнь, какой мы ее видим в «Войне и мире», разнопланова и сложна. В образах богучаровских крестьян, которые с подозрением отнеслись к инициативе княжны Марьи трогаться с обжитого места. отразились консервативные начала  патриархально-общинного мира, склонного противиться всяческим пере­менам: крепостные Болконских в эту пору еще не про­никлись ощущением надвигавшегося на них бедствия. Нравственно-философские воззрения людей общины за­печатлены в Платоне Каратаеве, которому, как заметил А. В, Гулыга, «не повезло в литературоведении: Каратаева принято либо замалчивать, либо развенчивать».

В солдатах, с которыми судьба свела Пьера на Боро­динском поле и в Можайске, явственно проявились национальное чувство, готовность к патриотическому подвигу.

Сопоставление в «Войне и мире» народной, кресть­янской жизни с судьбами центральных персонажей исполнено глубокого смысла. Нерефлективная приоб­щенность людей из народа к коллективному опыту и «самостояние» человека в сложном, уже не патриархальном мире предстают у Толстого как разные, во многом не похожие друг на друга, но взаимодополняю­щие и равноценные начала национального бытия. Они-составляют грани единой, нерасщепимой русской жизни и отмечены глубоким внутренним родством: главным героям романа и изображенным в нем людям из на­рода присуща одна и та же склонность к свободному, непринудительному единению.

Заключение

«Мысль народная» и «мысль семейная» составляют в «войне и мире» нерасторжимое единство. Условием укорененности людей в своей национальной культуре, по Толстому, является их органическая приверженность собственному родовому и социально-бытовому укладу. Глубокая сопричастность героев романа, какими они показаны в эпилоге, своей семье и своей нации, полага­ет писатель, делает их жизнь счастливой и гармоничной.

Но эта гармония предстает как относительная и нена­дежная. На самых последних страницах «Войны и мира» неожиданно звучит глубоко драматическая нота: взаимо­отношения Николая Ростова и Пьера Безухова знамену­ют, что толстовский мир, крепкий и цельный, дает вме­сте с тем трещины, могущие со временем привести его к расколу. Гражданский опыт Пьера и житейско-практический — Николая роковым образом не увязываются друг с другом» и ведут этих людей к взаимному непониманию, даже к враждебности.

Список литературы

1.     Бочаров С.Г. «Война и мир». Л.Н. Толстого. М., 1987.

2.     Виноградов В. В. О языке Толстого. М.,  1979

3.     Громов П. О стиле Льва Толстого «Диалектика души» в «Войне и мире». Л., 1977.

4.     Ермилов В. Толстой-художник и роман «Война и мир». М., 1961.

5.     История русской литературы. Т. II. /  Под ред. С.М. Петрова. М., 1963.

6.     Ромен Роллан. Собрание сочинений в 14-ти романах. Т. 2. С. 266

7.     Хализов В., Кормилов С. Роман Н.Л. Толстого «Война и мир». М., 1983.

8.     Храпченко М. Б. Лев Толстой как художник. М.,  1988