РЕФЕРАТ
по истории
на тему:
Эвакуация белой армии в Бизерту
2008

Осень 1920 года у многих очевидцев событий вызывала ассоциации с кораблекрушением. Тонущим кораблем был белый Крым, экипажем и пассажирами — недавно грозные «Вооруженные силы Юга России»...
После заключения перемирия между Польшей и РСФСР стало ясно всем: Гражданская война пошла на убыль. Врангель остался один, его, правда, поддерживала
Франция. Но и ей было понятно: после советско-польской войны белые в Крыму обречены.
Генерал П.Н. Врангель, предвидя близкий конец, начал загодя готовиться к эвакуации. По свидетельству «черного барона», вице-адмирал М.П. Саблин много сделал для приведения в порядок белогвардейского флота. Для эвакуации были мобилизованы все пригодные к плаванию корабли и суда. Но Саблин был неизлечимо болен: болезнь (рак печени) быстро прогрессировала, и 30 октября 1920 года он скончался в Ялте.
В тот же день в должность командующего флотом вступил прибывший из Лондона, где он заведовал транспортом по снабжению белых армий, контр-адмирал М. А. Кедров. Это ему в значительной степени обязана успешная эвакуация из Крыма врангелевских войск и беженцев.
8-11 ноября 1920 года были прорваны Перекопская и Ишуньская полосы обороны, запиравшие вход в Крым. Красные прорвались и у Чонгара. Путь к портам Южного побережья полуострова был открыт.
Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе обратился по радио к Врангелю с предложением капитулировать ввиду полной бессмысленности дальнейшего сопротивления.
Белые не ответили красному командующему, за них это сделал временно командующий французской Средиземноморской эскадрой адмирал Дюмениль. 13 ноября он сообщил Фрунзе:
«Приказом Главнокомандующего (Врангеля) все войска Русской армии на Юге России и гражданское население, желающее уехать вместе с ним из Крыма, могут уезжать. Только что опубликован и приказ, запрещающий кому бы то разрушать или повреждать любое общественное имущество. Это имущество принадлежит русскому народу. Я дал указание всем судам, находящимся под моей властью, оказать помощь в эвакуации и предлагаю вам дать немедленный приказ вашим войскам, чтобы они не мешали вооруженной силой проведению погрузки на суда.
Я сам не имею никакого намерения разрушать какое бы то ни было русское заведение, однако информирую вас, что, если хотя бы один из моих кораблей подвергнется нападению, я оставляю за собой право использовать репрессивные меры и подвергнуть бомбардировке либо Севастополь, либо другой населенный пункт на Черном море».
Оставление Крыма происходило организованно и спокойно, красные «не мешали вооруженной силой проведению погрузки на суда». Дело, конечно, не в четкой организации и регламентации исхода. Почему красные войска не стали мешать эвакуации белых, сегодня точно и со всей определенностью сказать трудно. Скорее всего, Фрунзе просто не хотел больше проливать русскую кровь.
Белые ушли на чужбину достойно, организованно и с боевыми знаменами. На Нахимовской площади Севастополя (название приведено в соответствии с оригинальным документом) генерал П. Н. Врангель принял парад своих войск, которые оттуда направлялись прямо к ожидавшим их судам и кораблям.
Исход белых из Крыма был осуществлен под... французскими флагами — именно их трехцветные полотнища были подняты на мачтах боевых кораблей и торговых судов в соответствии с соглашением, заключенным генералом Врангелем, верховным комиссаром Мартелем и адмиралом Дюменилем. Согласно конвенции, подписанной задень до входа частей красных в Севастополь, 13 ноября, Главнокомандующий Русской армией «...передает свою армию, флот и своих сторонников под покровительство Франции, предлагая Франции в качестве платы доходы от продажи военного и гражданского флота».
Эвакуация происходила из нескольких портов. Солдаты и офицеры врангелевской армии уходили в приказном порядке, имея «законное право» на место на корабле. Несколько сложнее пришлось гражданским лицам.
Наиболее спокойно протекала эвакуация из Евпатории. Здесь на транспорты «Добыча», № 411, № 412, «Ельпидифор», «Скиф» и другие были посажены около 8 тыс. человек. 13 ноября старший морской начальник Евпатории адмирал А. Клыков получил команду следовать со своим отрядом в Константинополь. Предварительно были выведены их строя оставшиеся в Евпатории мелкие суда, а также вспомогательный крейсер «Буг». В 14 часов суда взяли курс на Босфор.
Исходя из дислокации частей Русской армии, в Ялте предполагалось к посадке на суда до 10 тыс. человек. Значительные трудности для старшего морского начальника Ялты контр-адмирала П. П. Левицкого вызвало отступление в этот район конного корпуса генерал-лейтенанта И. Барбовича. В связи со строжайшим указанием Врангеля для эвакуации корпуса был предоставлен транспорт «Крым», на который погрузились около пяти с половиной тысяч человек. С утра 13 ноября и в течение дня из Ялты ушли пароход «Цесаревич Георгий», итальянский пароход «Корвин», французский «Текла-Булен», пароход «Константин», шхуна «Христи». Последнее судно покинуло Ялту после полудня 14 ноября. Всего из города были эвакуированы 13 тыс. человек.
В Феодосии старшим морским начальником до 10 ноября был командир транспорта «Дон» капитан 1 ранга С. Зеленый, который не выполнил задачу подготовки судов к переходу и был заменен капитаном 1 ранга И. Федяевским. Однако было ясно, что два выделенных для беженцев парохода не смогут забрать всех. Пароходы «Генерал Корнилов» и «Аскольд», битком набитые беженцами, были выведены из порта. Транспорты «Дон» и «Владимир», предназначенные для посадки фронтовых частей, были отведены на рейд — военные доставлялись на суда уже на катерах и шлюпках. К утру 14 ноября, приняв людей сверх всякой нормы, в Константинополь ушли пароходы «Петр Регир», «Аскольд», «Генерал Корнилов», транспорты «Дон» и «Владимир», имевшие на буксире катер «Доброволец» и канонерскую лодку «Кавказ». Всего Феодосию покинули 30 тыс. беженцев. Однако около 10 тыс. человек, не сумевшие сесть на суда, отправились в Керчь.
Утром 14 ноября в Севастополе П. Н. Врангель и М. А. Кедров на катере объехали все грузящиеся суда. К полудню были сняты все заставы, а в 14:00 от Графской пристани отвалил катер правителя Юга России. Над крейсером «Генерал Корнилов» — теперь так назывался мятежный флагман лейтенанта Шмидта «Очаков» — взвился флаг Главнокомандующего Русской армией.
В угрюмом молчании крейсер вышел из бухты, на рейде Стрелецкой став на якорь до 02:30. Врангель следил за погрузкой с причалов Стрелецкой бухты и выходом всех кораблей и судов в открытое море. Затем крейсер пошел в Ялту — барон хотел лично убедиться в том, что эвакуация там завершена. После полудня «Генерал Корнилов» вместе с французским крейсером «Вальдек-Руссо» в сопровождении миноносца пошел к Феодосии.
В два часа дня 16 ноября, после получения радио из Керчи о том, что «посадка закончена, взяты все, до последнего солдата», «Вальдек-Руссо» и «Генерал Корнилов» снялись с якоря и легли на курс в Константинополь. Таким образом, к середине ноября 1920 года все исправные корабли Черноморского флота, вспомогательные и транспортные суда числом до 150 единиц, имея на фор-стеньге французский флаг, ушли из портов Крыма в Турцию. В состав этой «армады» вошли: 1 дредноут, 1 старый броненосец, 2 крейсера, 10 эсминцев, 4 подводные лодки, 12 тральщиков, 119 транспортов и вспомогательных судов. На них были вывезены 145 693 человека, из которых 116 758 составляли военные и 28 935 гражданские лица.
Часть кораблей и судов, которые не представлялось возможным увести с собой, белые оставили в портах полуострова или затопили. В районе Керченского пролива 3 ноября своим экипажем был затоплен линкор «Ростислав», а двумя днями ранее, под Евпаторией, — плавбатареи Б-2 и Б-3. Уже после выхода в море, когда был снят экипаж и спущен Андреевский флаг, затопили монитор «Кавказ».
Единственная подводная лодка красных, АГ-23, безуспешно пыталась перехватить уходившие корабли и ни с чем возвратилась в Одессу.
Врангель считал, что эвакуация из Крыма прошла в «образцовом» порядке. Правда, были и потери, хотя без них, как это бывает при проведении столь масштабных операций, обойтись невозможно. «Кавказ» пришлось затопить из-за трудностей, возникших при ее буксировке. А караван, вышедший из Керчи, попал в семибальный шторм. Силой стихии на дно был отправлен эскадренный миноносец «Живой» — все находившиеся на его борту 260 человек погибли.
Пережив на переходе жесточайший шторм, разношерстная армада с войсками и беженцами на борту достигла Босфора. Вечером 4 ноября на рейде Мода бросил якорь самый крупный русский корабль — линкор «Генерал Алексеев». Всего вместе с ранее пришедшими к турецким берегам здесь собралось 141 судно со 130 тысячами наших соотечественников на борту. Уже близ турецких берегов белые затопили несколько окончательно выведенных из строя и непригодных судов и кораблей, включая тральщик «Альбатрос», буксиры «Ногайск» и «Пантикапей», катера-истребители СК-3 и СК-8, моторный бот «Кречет», яхту «Забава» и буксир «Лазарь Кирияко». В декабре у болгарских берегов погибла, разбившись на скалах у мыса Черный, яхта «Колхида».
Заветная цель многих лет последней войны — Царьград, как его еще называли в России, лежал перед ними. Но они пришли в него вовсе не победителями. Да и сама Турция, где тогда тоже шла гражданская война, была уже далеко не той Блистательной Портой, извечным противником Российской империи на юге. Поверженная в прах, раздираемая гражданской войной, бывшая Турецкая империя выглядела никак не лучше России.
17 ноября Русская армия начала выгружаться в Турции, размещаясь на Галлиполий-ском полуострове, в районе Чаталджи (50 км к западу от Константинополя), на острове Лемнос, а также в Сербии, Болгарии и Румынии.
В Турции на берег была отправлена большая часть беженцев, продан иностранным владельцам в счет долгов ряд судов и катеров. Но основной костяк флота, реорганизованного в эскадру, был сохранен и в конечном итоге передан под покровительство Франции. Здесь же, в Стамбуле, белые русские перешли на новый календарь, уже принятый в Европе.
21 ноября 1921 года флот был реорганизован в Русскую эскадру, ею продолжал командовать произведенный в вице-адмиралы М. А. Кедров. Эскадра, хотя и испытывала недостаток в личном составе, в топливе и припасах, все же представляла собой внушительную силу. В ее состав входили новейший линкор-дредноут «Генерал Алексеев» (бывший «Воля», а до того «Император Александр III»), крейсеры «Генерал Корнилов» и «Алмаз», современные эсминцы — «новики»: «Гневный», «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Поспешный» и «Цериго», эсминцы более старых типов, подводные лодки, посыльные суда, тральщики, транспорты, плавмастерские. Из них 43 единицы несли Андреевский флаг, остальные — торговый, трехцветный.
Необходимо отметить: еще до исхода белой армии из Крыма вокруг флота началась «предпродажная» суета. Южнорусское правительство считало, что для ухода за рубеж нужно 10 кораблей, остальные можно продать. Надо сказать, что часть флота была продана, в том числе караван землечерпалок. Наибольший интерес к русским кораблям и судам проявляли французы, гарантировавшие Врангелю безопасность перехода из Крыма в Константинополь. Франция, потерявшая миллиард франков на поддержке барона, стремилась восстановить свои потери.
После продолжительных переговоров с представителями Антанты барон Врангель вынужден был дать письменное обязательство: «Отдавая себе отчет в том, что Франция — единственная держава, признающая правительство Юга России и оказавшая ему материальную и моральную помощь, я отдаю мою армию и мой флот и всех, кто за мной последовал, под ее (Франции) покровительство. Я рассматриваю также эти корабли как залог в уплату тех издержек, кои предстоят для оказания первой помощи, вызываемой текущими событиями».
Сложности с размещением, базированием и содержанием кораблей бывшего Черноморского флота в Босфоре, а также стремление французов заполучить русские корабли в качестве платы за обеспечение эвакуации и содержание армии привели к перебазированию флота — Франция поспешила убрать его подальше.
Для этой цели была выбрана Бизерта — потерявшая стратегическое значение военно-морская база на севере Африки, в Тунисе. Примечательно: еще до Первой мировой войны правительство России вело переговоры об аренде побережья Бизертского озера с целью создания там опорного пункта для базирования кораблей, которым предстояло бы действовать против Дарданелл. И вот усмешка истории: остатки российского флота отправлялись в свой последний поход из Черноморских проливов к тем самым причалам, что готовились как раз для русских кораблей.
К моменту перебазирования, к середине декабря 1920 года, значительная часть кораблей и судов, в основном пароходов РОПиТ (Российского общества пароходства и торговли), была куплена или реквизирована (113 ед.) Францией, Англией, Грецией и Турцией. Порой имущество продавалось первым встречным. Так, транспорт № 411 был продан какому-то деловому греку за 22 тыс. турецких лир. Он тут же перепродал его за 35 тыс., предварительно очистив корабль от имущества, многих механизмов — тоже на продажу.
Подгоняемая французами, уже 8 декабря эскадра четырьмя отрядами под командованием вице-адмирала М. А. Кедрова вышла в Мраморное море. Сам переход проходил в сложных условиях — не хватало угля, воды для котлов. Не баловала и погода. К примеру, на переходе под напором ураганного ветра на старом линкоре «Георгий Победоносец», не выходившем в море с 1913 года, рухнула на мостик проржавевшая дымовая труба, убив двух офицеров и сигнальщика.
По пути корабли проходили по местам боевой славы Русского флота, отдавая почести. Наварин, Хиос, Тенедос... Линкор «Генерал Алексеев» по пути следования заходил в Наваринскую бухту.
1200-мильный переход был нелегок. Надорванная войной материальная часть отказывалась работать — во многом выручала в этой ситуации плавмастерская «Кронштадт». Усугубляло обстановку отсутствие четкой организации и системы управления: на кораблях к этому моменту числились 700 офицерских чинов, команды — около 2 тыс., жены и дети — около 2,5 тыс., 23 адмирала, 18 генералов, 112 капитанов 1 ранга. Тем не менее в конце декабря 1920 года основная часть эскадры прибыла в Бизерту, чтобы остаться здесь на многолетнюю, а для большинства кораблей и на последнюю стоянку. Прибыли 33 корабля белого Черноморского флота. Первым туда 21 декабря пришел пароход Российского общества пароходства и торговли «Великий князь Константин». Несколько дней спустя стали прибывать другие суда: тральщики, канонерские лодки, транспорты, ледоколы, миноносцы, в том числе прибывший на буксире недостроенный, красный от сурика «Цериго», а за ними дредноут «Генерал Алексеев». Далее в гавань вошел крейсер «Алмаз» и последним — крейсер «Генерал Корнилов» с командующим эскадрой адмиралом Кедровым и его штабом. На каждом из прибывших ранее кораблей был выстроен почетный караул. Корабли поочередно приветствовали адмирала, отвечая на сигналы горна с проходившего мимо них флагманского крейсера.
Через протоку корабли ввели в круглое Бизертское озеро и подняли на них карантинные флаги. Сообщение с берегом французские власти категорически запретили. Днем и ночью сторожевые корабли несли дозор вокруг эскадры, берег тщательно охранялся сенегальскими стрелками. Это продолжалось почти месяц, после чего экипажам разрешили сообщение с берегом. Так на далеком африканском берегу возникла русская военно-морская колония.
Задача французских властей сводилась к обеспечению минимума расходов на содержание эскадры и в то же время сохранению военных кораблей в боеготовом состоянии, их дальнейшей консервации. Условия жизни, созданные для русских в Тунисе, мало чем отличались от константинопольских (в Турции беженцы и военнослужащие Русской армии располагались в специальных лагерях). Приказом французского вице-адмирала Даррье порядок их схода в город был строго регламентирован. Довольно быстро полнейшее бесправие, безработица и скудный паек стали постоянными спутниками для 5300 русских, обосновавшихся в Тунисе. Врангель вскоре понял, что остатки русского флота так и сгинут на чужбине, потому попытался решить вопрос о переводе хотя бы части кораблей в Варну. Однако безрезультатно.
Здесь, в Тунисе, оказались 33 корабля и судна: линкоры «Генерал Алексеев» и «Георгий Победоносец», крейсеры «Генерал Корнилов» и «Алмаз», эсминцы «Беспокойный», «Гневный», «Дерзкий», «Пылкий», «Поспешный», «Цериго», «Зоркий», «Капитан Сакен», «Звонкий», «Жаркий», подлодки «Буревестник», «Утка», «Тюлень», АГ-22, канонерские лодки «Страж», «Всадник», «Джигит», «Грозный», «Гайдамак», тральщик «Китобой», посыльное судно «Якут», транспорты «Дон», «Добыча», буксир «Голланд», ледокол «Илья Муромец», учебная парусная баркентина «Моряк», спасательное судно «Черномор», транспорт-мастерская «Кронштадт» и недостроенный танкер «Баку». Новый командующий эскадрой контр-адмирал Михаил Андреевич Беренс старался сделать все возможное, чтобы сохранить дисциплину и некоторую боеспособность кораблей.
В Бизерте русские корабли продолжали находиться на положении интернированных с русскими экипажами и под Андреевскими флагами. Миноносцы стояли в бухте Кару-ба, борт к борту, подводные лодки — в соседней бухте. Крейсер «Генерал Корнилов» — на внутреннем рейде, далее — дредноут «Генерал Алексеев».
Моряки собственными силами пытались ремонтировать корабли. В 1921 году и в первой половине 1922 года французы обеспечили доковый ремонт девяти эсминцев, всех подлодок, линкора «Генерал Алексеев», крейсера «Генерал Корнилов». Впервые за последние годы корабельные механизмы и вооружение были тщательно проверены и законсервированы для долговременного хранения. Боеприпасы с кораблей, по требованию французов, были переданы в береговой арсенал Бизерты. Однако выходить в море — хотя бы для практики — экипажи не имели права, корабли продолжали стоять на приколе. Иные из них, как бывший линкор «Георгий Победоносец», постепенно превращались в семейные общежития для офицеров эскадры. Единственным судном, совершавшим «походы» по Бизертскому озеру, была парусно-паровая баркентина «Ксения Александровна», переименованная затем в «Моряк». Восстановленное силами гардемаринов, судно послужило плавучей школой Морского корпуса, который разместился в старинном французском форте Джебель-Кебир.
Между тем время брало свое. Стараясь возместить ущерб, нанесенный в результате поддержки белых, Франция начала прибирать к рукам русские корабли. Уже 4 июля 1921 года была продана плавмастерская «Кронштадт». Оснащенная по последнему слову тогдашней техники, она вошла в строй французского флота под названием «Вулкан». 16 февраля 1924 года ледокол «Илья Муромец» превратился в минный заградитель ВМС Франции «Поллукс». Подобная судьба постигла и пришедшие в апреле 1923 года из Стамбула транспорты «Вера», «Крым», портовые суда «Бельбек», «Днепровец», «Баклан», «Керчь» и др. Теплоход-танкер «Баку», вступивший в строй, также поднял французский триколор и стал именоваться «Лаура». В соглашении между Врангелем и французами оговаривалось, что за счет продажи части судов эмигранты, жившие в тяжелейших условиях, будут получать компенсацию. Но все это осталось на бумаге.
Тем не менее, несмотря на фактическое растаскивание флота, русские моряки надеялись на то, что они еще послужат Отечеству. Под руководством командира эскадры контр-адмирала М. А. Беренса и начальника штаба контр-адмирала А. И. Тихменева на кораблях продолжалась четко налаженная служба. Строго соблюдался корабельный распорядок, проводились учения и работы по уходу за техникой. Морской корпус (директор — вице-адмирал А. М. Герасимов), переведенный в лагерь Сфаят, сделал пять выпусков. Многие молодые офицеры продолжали учебу в созданном на линкоре «Генерал Алексеев» артиллерийском классе и в классе подводного плавания при дивизионе подводных лодок. Уровень преподавания в этих классах был достаточно высок, как и в школе для детей, открытой на «Георгии Победоносце». На борту подводной лодки «Утка» по инициативе ее командира капитана 2 ранга Н. А. Монастырева группой энтузиастов литографским способом выпускался журнал «Морской сборник» — один из трех одноименных журналов, издававшихся в 20-е годы в Советской России и за рубежом («Морской сборник» — старейший журнал России, издается с 1848 года по настоящее время). С июля 1921-го по декабрь 1924 года был выпущен 31 номер журнала, во многом посвященного вопросам истории. Свой журнал в течение четырех месяцев в 1922 году издавали гардемарины Морского корпуса. Вышло, правда, только четыре номера.
В 1921 году эмигрантам разрешили вернуться в Россию. Поверив в искренность российских властей, из Туниса отбыла значительная группа моряков. «Возвращенцы» в Советской России попадали под так называемые фильтрационные комиссии, в которых «изымали» (то есть арестовывали) в чем-либо провинившихся офицеров из дворян, высшей интеллигенции, а также из состава Морской академии. Так, в течение нескольких дней были составлены списки чинов, служивших в Морском ведомстве до 1917 года — всего 977 человек. Из них были «изъяты» более 300. «Чистки» продолжались и в последующие годы.
12 января 1922 года на кораблях бизертской эскадры был объявлен приказ Врангеля о предоставлении права ношения вновь учрежденного нагрудного знака в виде черного креста с надписью «Бизерта» лицам, в течение года не покинувшим свои корабли и части.
Летом 1922 года изменилось к худшему и отношение к Русской эскадре французских властей. Содержание ее являлось серьезным бременем для прежних союзников. На кораблях значительно сократили экипажи. К концу года по требованию французов были упразднены гардемаринские роты в Морском корпусе, который переходил отныне на положение гимназии. Большинство кадетов после завершения общеобразовательного курса по гимназической программе занимали на эскадре матросские должности. Некоторые уезжали продолжать учебу в высших учебных заведениях других стран. Впоследствии питомцев Бизерты можно было увидеть во флотах Франции, Югославии, США и даже Австралии. Всего Морской корпус до своего окончательного закрытия 6 мая 1925 года дал аттестаты почти 400 воспитанникам.
Происходили изменения и в самой русской колонии. Хотя русские моряки и члены их семей всячески стремились сохранить уклад жизни, наладить свой быт, сделать это было нелегко. Беженцы, устроившиеся на работу и получившие паспорт, навсегда исключались из списков лиц, находящихся на иждивении французского правительства. В случае если человек терял работу, возвратиться в лагерь беженцев он уже не мог. Постепенно колония стала уменьшаться — русские рассеивались по всему миру. Надежда на возвращение в родные порты у русских моряков стала таять, как утренний туман над затерявшимся в тунисских песках бизертским озером. К тому же летом 1924 года начались дипломатические переговоры о признании Францией СССР, которые успешно завершились 28 октября того же года, при этом правительство Франции согласилось на возврат кораблей.
Решение всех вопросов, связанных с их возвращением, было возложено на одного из создателей Рабоче-Крестьянского Красного Флота, бывшего начальника Морского Генерального штаба и командующего всеми Морскими силами Республики, особого порученца при председателе РВС, военно-морского атташе в Великобритании и Франции Евгения Андреевича Беренса. Руководство технической комиссией поручалось академику — кораблестроителю А. Н. Крылову. Известие о планируемой передаче кораблей СССР, конечно, вызвало у большинства бизертских моряков негативную реакцию.
Как писал летописец русской колонии морской офицер А. Лукин, «не только у моряков, но и у всех русских людей дрогнуло сердце, когда 29 октября 1924 года в 17 часов 25 минут раздалась команда: «На флаг и гюйс», а спустя минуту — «Флаг и гюйс спустить». Так перестала существовать Черноморская военная эскадра, которая после знаменитой крымской эвакуации 1920 года оказалась в тунисском порту Бизерта. Однако история эскадры на этом не закончилась, хотя 30 октября военно-морской префект Франции объявил, что его страна больше не оказывает русским никакой поддержки, а на кораблях были выставлены французские караулы.
20 декабря 1924 года «начальником отряда судов Черноморского флота, находящихся в Бизерте», с советской стороны был назначен М. Викторов, комиссаром отряда — А. Мартынов. 28 декабря в Бизерту прибыла техническая комиссия во главе с Крыловым, которая стала решать судьбу кораблей. В ходе осмотра наиболее ценных кораблей особый интерес вызвал линкор, который существенно усилил бы возрождающиеся Морские силы Черного моря, оставшиеся, по существу, без крупных боевых единиц. Работы по осмотру кораблей и определению их пригодности к дальнейшей службе продолжались до 6 января 1925 года. Список кораблей, годных к возвращению в СССР, включал в себя линкор «Генерал Алексеев», шесть эсминцев и четыре подводные лодки. Остальные суда без эксплуатации и надлежащего ухода под палящими лучами африканского солнца пришли в неудовлетворительное техническое состояние, их было предложено продать на слом. Для буксировки кораблей в Одессе сформировали отряд в составе ледокола «С. Макаров» и ледореза «Федор Литке».
Однако начавшиеся переговоры о передаче кораблей эскадры и нескольких транспортных судов не поддержал сенат Франции. Условием возвращения эскадры сенаторы выдвинули требование о признании Советским правительством царских долгов. Москва отказалась, и эскадра была расформирована и передана в ведение командира военно-морской базы.
В судьбе большинства кораблей этим была поставлена точка. Небольшая часть из них была продана: канонерские лодки «Всадник» и «Грозный», тральщик «Китобой», буксир «Голланд», транспорт «Добыча» — Италии, посыльное судно «Якут» — Мальте, транспорт «Форос» — Греции, спасательное судно «Черномор» — французскому судовладельцу. Оставшиеся корабли и суда в конце концов были заполучены французской судоразделочной компанией «Клягун», которая с 1930 года начала их разборку на металл.
Во Франции их в ожидании разборки продержали еще много лет. На корпусе каждого из них в носовой части белой краской был нанесен номер, означавший очередность разборки. В Бизерте разбирали корабли русские специалисты, фирма инженера Е. Клягина. Последним через шесть лет был разрезан флагман — успевший затонуть «Генерал Алексеев».
Незавидна и судьба русской колонии. Многие русские уехали в другие страны. Оставшиеся же были вынуждены думать о средствах к существованию. Офицеров французы охотно брали на «госслужбу» — в Морское ведомство, в различные конторы, через которые управляли протекторатом Тунис. Те, кто сошел на берег, устраивались работать на фермы, подавались в земледельцы, землемеры, рабочие, рыболовы. Интересно, что уроки музыки давали только русские. Работали они и таперами в синематографе, и даже сторожами. Оставшиеся в Бизерте колонисты старались жить сплоченно. Важную роль в этом играла церковь, которую было решено построить. Так на африканском берегу появился храм Александра Невского, роспись сводов которого была закончена в 1939 году. Предполагалось, что церковь, в которой хранились реликвии эскадры, будет служить местом поклонения будущих поколений русских. Но прошли годы, храм опустел, ушли из жизни почти все, кто ступил на землю Туниса в начале 20-х годов, а их потомки выехали в другие страны.
Постепенно о печальной судьбе остатков Черноморского флота России, покинувшего родные берега осенью 1920 года, забылось. В официальной советской истории, летописи Военно-Морского Флота страны эта трагическая страница, как правило, отсутствовала. Вспоминать о том, что в Бизерте когда-то была Русская эскадра, было не принято. И даже моряки экипажей боевых кораблей и вспомогательных судов ВМФ СССР, заходивших в этот порт с деловыми визитами и даже ремонтировавшихся здесь, об этом не информировались. Естественно, храм и русское кладбище не посещались.
В самом Тунисе от русской колонии, в конце концов, остался лишь храм Александра Невского да могильные плиты на двух православных кладбищах, многие из которых были разрушены временем и вандалами. Об этом же напоминал русский знак отличия, сохранившийся в семьях эмигрантов и у коллекционеров, — крест для моряков, ушедших в Бизерту, учрежденный приказом Врангеля от 15 января 1921 года. Изготавливался он из железа, покрывался черной краской и имел по всему периметру белую кайму. Надпись «Бизерта» и дата «1920-1921» заливались белой краской. В самом же городе, приютившем русских беженцев, историю, традиции и реликвии эскадры продолжала хранить дочь командира эсминца «Жаркий» Анастасия Александровна Ман-штейн-Ширинская, здравствующая и поныне. Она, несмотря ни на что, надеялась, что когда-то вновь сможет увидеть русские корабли с Андреевскими флагами на мачтах...
О Бизерте и истории ушедшей из Крыма эскадры на официальном и общественном уровнях вспомнили в связи с 300-летием Российского флота. По инициативе президента севастопольской правозащитной ассоциации «Морское собрание» («Моряки и корабли») капитана 2 ранга запаса В. Стефановского был организован Поход памяти. С почетной миссией из Севастополя в Тунис в октябре 1996 года отправилась крейсерская яхта «Петр Великий». 29 октября, спустя 72 года после спуска Андреевского флага, в Бизерте свершился символический акт — здесь вновь был поднят исторический стяг Военно-Морского Флота России. Этот момент можно считать началом общественной реабилитации тех, кто покинул Отечество в конце Гражданской войны. Официальная реабилитация состоялась чуть позже.
По инициативе общественных организаций и при поддержке Посольства Российской Федерации в Тунисе была реализована программа «Миссия Памяти в Бизерте», в соответствии с которой в конце 90-х годов в порядок была приведена часть русского кладбища. По решению Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Тунис были направлены священники, в храме возобновилась служба. А в сентябре 2001 года под флагом начальника штаба ЧФ вице-адмирала А. Татаринова с визитом в Бизерту прибыл флагман Черноморского флота России гвардейский ракетный крейсер «Москва».
Моряки-черноморцы посетили исторические места, связанные с пребыванием русских моряков на этой земле, побывали в гостях у А. А. Манштейн-Ширинской. В столице государства, в городе Тунис, на кладбище Боржель состоялась церемония открытия мемориальной плиты на могиле контр-адмирала М. А. Беренса. Одним из инициаторов этого акта увековечения памяти последнего командующего Русской эскадрой стал бывший командующий Черноморским флотом, лидер Российского Морского собрания, директор благотворительного фонда «Москва — Севастополь» адмирал И. В. Касатонов, а изготовил мемориальную плиту известный севастопольский скульптор С. А. Чиж.
Церемония отдания воинских почестей, мероприятия с участием моряков-черноморцев считаются акцией примирения, возвращения из исторического небытия поколению моряков начала XXI века имен их предшественников.