Реферат Прагмалингвистические аспекты англоязычной диалогической речи
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«НИЖНЕТАГИЛЬСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ
СОЦИАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ»
КАФЕДРА АНГЛИЙСКОЙ ФИЛОЛОГИИ
Допущена к защите.
Зав. кафедрой Н.К. Филонова
«___» _____________2009 г.
ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА НА ТЕМУ:
прагмалингвистические аспекты английской диалогической речи
Исполнитель:
студентка 4 курса ФИЯ НТГСПА
Е.П. КУЗНЕЦОВА
Руководитель:
кандидат филологических наук
доцент М.П. СЕМЕНЮК
Рецензент:
кандидат филологических наук
доцент Н.А. ПОСТНИКОВА
Нижний Тагил
2009
Оглавление
Введение…………………………………………………………………………...3
Глава 1. Диалог – основной вид межличностного речевого общения………...6
1.1 Диалог как взаимодействие коммуникантов…………………………6
1.2 Структурные единицы диалога………………………………………18
1.3 Различные подходы к классификации диалогических единств……24
Глава 2. Директивные диалогические единства……………………………….31
2.1 Директивные речевые акты и способы их осуществления в
межличностном общении………………………………………………...31
2.2 Директивный коммуникативный эпизод диалога…………………..39
2.3 Языковые особенности реплик в англоязычных директивных
единствах…………………………………………………………………..53
Заключение……………………………………………………………………….60
Список литературы………………………………………………………………63
Приложение 1.
Приложение 2.
Приложение 3.
Введение
Наша жизнь диалогична по своей природе.
Жить – значит участвовать в диалоге…
М.М. Бахтин
Свое подлинное бытие язык обретает в процессе общения, в диалоге. Со времен Платона и Аристотеля диалог, как форма коммуникации, является не только популярным жанром и приемом, но и источником изучения социального статуса личности, ее психологии и поведения, ее логики мышления и языковых средств выражения мысли. Речь неотделима от жизни, она входит в состав человеческой деятельности. Диалогическая речь – это и сам процесс речевой деятельности, возникающий в ходе общения коммуникантов в определенной ситуации, и его результат, т.е. текст.
Диалог стал объектом научного исследования сравнительно недавно, хотя к отдельным аспектам этого явления интерес возник еще в первой половине XIX века. В настоящее время речевое общение, в частности диалогическая речь, стало одним из основных объектов изучения таких наук, как лингвистика, психология, методика, риторика, литературоведение, философия и др.
Изучением диалога занимались многие отечественные лингвисты (Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский, Г.О. Винокур, Н.Ю. Шведова и др.). Интерес к изучению диалогических отношений, которые пронизывают все, что связано с деятельностью человека, не ослабевает и является актуальным в современной лингвистической теории, которая характеризуется коммуникативно-функциональным подходом к речевой деятельности, первичной, естественной формой которой является диалог.
Все вышеизложенное определило тему нашего исследования: «Диалогическое общение как вид речевой деятельности».
Объектом исследования является диалогическая речевая деятельность; предметом – прагмалингвистические аспекты диалога, коммуникативно-прагматическая структура диалога и особенности его построения.
В соответствии с избранными объектом и предметом исследования основная цель работы состоит в изучении особенностей построения диалогической речи и подробном исследовании директивных диалогических единств.
Поставленная цель обусловила постановку следующих задач исследования:
1. изучить психологическую, лингвистическую и методическую литературу по диалогической речи и дать ее психолого-лингвистическую характеристику;
2. собрать материал для лингвистического анализа;
3. проанализировать диалогическую речь в речевых ситуациях с точки зрения цели высказывания отдельных реплик диалога и в результате этого анализа установить структурные и коммуникативно-прагматические типы диалогических единств;
4. выявить особенности построения реплик в англоязычном диалоге;
5. разработать классификацию диалогических единств на основе коммуникативно-прагматической цели высказывания.
Цель и задачи дипломной работы обусловили комплексное использование методов исследования, включающих в качестве основных: теоретический анализ научной литературы зарубежных и отечественных ученых по проблеме исследования; структурный, коммуникативно-прагматический анализ фрагментов диалогической речи, отобранных из художественной литературы англоязычных авторов.
Методологической основой исследования послужили труды о структуре и особенностях диалогической речи Л.П. Якубинского, Н.Д. Арутюновой, В.Д. Девкина, Д.И. Изаренкова, Н.И. Формановской и др.
Цели и задачи определили структуру работы: Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы (около 40), включающего работы отечественных и зарубежных авторов.
Во введении дается общая характеристика содержания работы, определяются объект, предмет, цель, в соответствии с которой ставятся задачи исследования, обосновывается ее актуальность, излагается структура дипломной работы.
В первой главе, которая называется «Диалог – основной вид межличностного общения», излагается теоретическая база исследования, которая основывается на психологических и коммуникативных особенностях диалогической речи, ее лингвистической характеристике; характеризуются коммуникативные и социальные роли коммуникантов, обусловливающие выбор адекватных определенной коммуникативной ситуации речевых средств и тактик речевого поведения; определяется структура процесса языковой коммуникации; изучается минимальная коммуникативная единица диалога; излагаются различные подходы к классификации диалогических единств.
Во второй главе «Директивные диалогические единства» изучаются коммуникативно-прагматические особенности директивных речевых актов, подробно исследуется класс директивных диалогических единств, который, в свою очередь, подразделяется на класс реквестивов и саджестивов, излагаются языковые особенности реплик в англоязычных директивных единствах.
В заключении излагаются основные результаты исследования и анализ проделанной работы.
Глава 1. Диалог – основной вид межличностного
речевого общения
1.1 Диалог как взаимодействие коммуникантов
В современном коммуникативном пространстве роль диалогического общения оказывается все более и более значимой. Сейчас лингвисты уделяют больше внимания изучению диалогических отношений в силу того, что они, буквально, пронизывают все, что связано с деятельностью человека.
Нет сомнения в том, что речевое общение диалогично по своей природе, так как в каждом из его актов участвуют две стороны, поэтому диалогическую речь современная теория речевой деятельности и коммуникативно-функциональная лингвистика рассматривают как первичную, естественную форму речевого общения.
Стоит заметить, что многие лингвисты отождествляют понятия «диалог», «дискурс», «диалогический дискурс» и используют их в качестве синонимов [Формановская 2002 : 158]. Суть этого сводится к следующему. По своему смыслу термин «диалог» близок термину «дискурс», однако традиции употребления этих терминов различны. Содержательно важным отличием между ними является то, что «диалог» в большей степени подчеркивает интерактивный характер использования языка, тогда как для использования термина «дискурс» важно представление о включенности коммуникации в социальный контекст. Мы же в данной работе будем употреблять термины «диалог», «диалогическое общение», «коммуникация».
Диалогическая речь предназначена для непосредственного, контактирующего обмена информацией между двумя или несколькими собеседниками.
Д. И. Изаренков в своей работе «Обучение диалогической речи» дает следующее определение диалогическому общению. Диалог представляет собой акт непосредственного общения двух людей, протекающего в форме перемежающихся, ситуативно обусловленных речевых действий (поступков); акт, возникающий по инициативе одного из говорящих в процессе его деятельности в тот момент, когда обстоятельства этой деятельности создают перед ним проблему, которую он может (или считает целесообразным) решить только путем вовлечения в эту деятельность другого лица (собеседника), в силу чего их общение развивается в направлении разрешения данной проблемы и угасает с ее разрешением [Изаренков 1981].
Л.П. Якубинский отмечает, что всякое взаимодействие «стремится избежать односторонности, хочет быть двусторонним, «диалогичным» и бежит от «монолога» [Якубинский 1986 : 32]. Диалогическое общение предполагает наличие как минимум двух коммуникантов, поэтому можно говорить о двустороннем характере их взаимодействия, которое представляет собой весьма сложный механизм.
Хайнц фон Ферстер перефразировал известную поговорку «It needs two to Tango» в «It needs two to language», подчеркивая диалогический характер коммуникации. Его взгляды оказали влияние на чилийского исследователя Умберто Матурану. Диалогическое общение Матурана сравнивает с танцем, основная сущность которого состоит не в конкуренции и прямом управлении друг другом, а в сотрудничестве партнеров, во взаимном согласовании их совместных движений [цитата по Кашкин 2007 : 78]. Нам кажется, что данная цитата как нельзя лучше отражает взаимоотношения коммуникантов в диалоге.
Всякая человеческая деятельность регламентируется правилами. Диалог как форма речи, которая, в свою очередь, является одной из разновидностей человеческой деятельности, также подчиняется определенным правилам и следует нормам вежливого поведения.
Исследователи выявили несколько постулатов, или максим, которым должны следовать коммуниканты при ведении диалога для достижения поставленных задач.
Первая максима гласит: будь тактичным, то есть соблюдай интересы другого, веди себя предупредительно. Тактичнее согласиться в ответ на просьбу, чем отказаться, а если уж приходится отказаться, то нужно выразить по этому поводу сожаление и аргументировать отказ.
Вторая максима гласит: будь великодушным в общении. Великодушный человек снисходителен, он готов простить, он может пропустить мимо ушей мелочи и даже поступиться собственными интересами. Великодушно пообещать что-либо и обязательно выполнить обещанное, великодушно облегчать другому общение в затруднительных случаях.
Третья максима – максима одобрения. Одобрить партнера – это признать его поведение и речь правильными, хорошими. Неодобрение же нередко воспринимается как невежливость. Одобрение связано с похвалой, комплиментом. Оно настолько социально важно, что психологи предлагают в качестве основного воспитательного стимула для ребенка именно поощрение, одобрение.
Четвертая максима – скромности. Если полезно похвалить собеседника, то свои достоинства лучше преуменьшить. Выражая собственное мнение, не стоит быть самоуверенным и категоричным. В восточных странах, особенно в Японии, в Китае было принято возвеличивание партнера и самоуничижение, то есть действовали одновременно две максимы – одобрения и скромности. Так, приглашающий в гости мог бы сказать примерно следующее: «Я, недостойный, и моя ничтожная жена приглашаем вас, глубоко почитаемого, посетить наш жалкий дом». Но и там времена меняются, и это уже воспринимается как устаревшая норма вежливости.
Пятая максима – согласия. Согласие обычно реализуется как ответная реплика на мнение собеседника и на его побуждение. Множество высказываний несут в себе смысл уменьшения разногласий, дело за их употреблением.
Шестая максима – симпатии. Она гласит: надо постараться найти в партнере симпатичные черты, надо уменьшать антипатию и увеличивать симпатию. Как видим, такая тактика связана с одобрением, поскольку одобрение вызывает симпатию к похвалившему. К этому явлению можно отнести и то, что психологи называют эмпатией. Эмпатия – это способность встать на точку зрения другого, вчувствоваться в мир его оценок и отношений, мнений и предпочтений, и с этих позиций постараться его понять.
Заметим попутно, что вежливость – необходимое условие общения – особенно нужна при выражении побуждения партнера к какому-либо действию (иначе говоря, при осуществлении директивного речевого акта), поскольку при побудительном речевом действии адресат является будущим исполнителем того, чего хочет говорящий. Сказанное особенно важно при просьбе, когда партнеры общаются на «Вы», то есть находятся в отношениях либо официальных, либо малознакомы, либо различны по возрасту и т.д. Ведь адресат, по мнению говорящего, должен будет делать то, о чем просят, в пользу говорящего, для его выгоды, в отличие, например, от побуждающего совета, который дают во благо адресата.
Можно упомянуть и риторические правила для говорящего и слушающего, которые также имеют отношение к вежливому общению. Среди правил для говорящего выделяются следующие:
1). Не наносить своей речью ущерба адресату – оскорбление, обиду, пренебрежение, уничижение и т.п.
2). Подчеркивать уважение к адресату, быть вежливым.
3). Не ставить себя в центр внимания, а давать критические самооценки, не навязывать собственного мнения, а при необходимости аргументировано и тактично убеждать партнера.
4). Поставить в центр внимания слушающего, учитывая его социальные роли, заинтересованность в теме и осведомленность, способность понимать предмет разговора.
5). Следовать логике развертывания темы, следить за изложением, чтобы вывод следовал из посылки, а также выдерживать текст в едином стиле.
6). Помнить, что порог концентрации внимания и восприятия речи ограничен: оптимальная длина устного высказывания – 5-9 предложений, поэтому устное высказывание без паузы должно длиться не более 45 секунд.
7). Находить оптимальные языковые средства выражения своих мыслей, чувств, оценок, отношений, предпочтений, желаний, учитывая возможности восприятия и понимания текста адресатом: его фоновые и текущие знания, заинтересованность предметом речи и т.д.
8). В устном контактном непосредственном общении адресат не только слышит говорящего, но и видит его, поэтому следует умело и уместно пользоваться мимикой, жестами, позой, выражением глаз, интонацией и другими средствами невербального общения.
Слушающему предписывается:
1). Отдавать предпочтение слушанию перед всеми другими видами деятельности, то есть обязательно выслушивать собеседника.
2). Быть внимательным и терпеливым по отношению к партнеру.
3). Не сбивать собеседника с темы, неуместно прерывать, вставлять колкие замечания и т.п.
4). Не переводить слушание в собственное говорение.
5). Выслушивая, давать партнеру возможность проявить себя, поставить его интересы в центр внимания, постоянно подтверждать контакт внимания, понимания, этический и эмоциональный контакт с помощью междометных высказываний и жестово-мимических средств: кивков, уместной улыбки, поддакиваний, поддержки.
6). Умело входить в коммуникативное взаимодействие, вовремя подавая ответную реплику и организуя диалог.
7). Если слушающих больше, чем два, не следует отвечать на вопрос, заданный другому собеседнику, и вообще реагировать на речь, специально направленную другому [Формановская 2001 : 71].
С постулатами, правилами и максимами вежливого общения связаны и соответствующие речевые тактики. Упомянем о некоторых из них.
Во-первых, это уход от прямого ответа, подмена подлинной отрицательной характеристики положительной, но в другой области.
Во-вторых, это может быть тактика умолчания, когда словесная реакция отсутствует, но молчание полно смысла (согласие, отказ, недовольство, ирония, озадачивание партнера и др.).
В-третьих, это многочисленные тактики одобрения, комплимента и даже лести.
При осуществлении речевых действий, совершаемых в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, партнеры по общению выступают как носители определенных, согласованных между собой коммуникативных, социальных и психологических ролей.
Коммуникативная роль определяется позицией участника общения. В коммуникации партнеры исполняют роли: а) говорящего (адресанта), б) слушающего (адресата), в) косвенного (вторичного) адресата как активного участника общения, г) наблюдателя как пассивного участника общения. Н.И. Формановская отмечает, что смена коммуникативных ролей говорящего («я») и адресата («ты») и порождает диалог [Формановская 2002 : 66].
Говорящий несет в своей речи мотивы, цели, выражает определенные интенции, эмоции, оценки, отношения, ожидание реакции адресата и мн. др. плюс приспособление к адресату — по теме, стилю и др. [Сухих 1989]. Говорящему свойственна ориентировка на действительность, на обстановку официальности/неофициальности общения и выбор стилистического субкода, формирование речевого акта с его иллокутивной функцией и возможным перлокутивным эффектом при ориентации на адресата — с набором его социальных и психологических ролей. Слушающий имеет в своем распоряжении по крайней мере шесть способов реагирования на тему диалога и на речевые действия партнера: согласующиеся реакции (приветствие — приветствие); совпадение антиципации партнеров (упрек — извинение); конкурирующая реакция (упрек — упрек); отсроченная реакция (упрек — переспрос); корректирующая реакция («вы не совсем правы»); игнорирующая реакция [Сухих 1989 : 2]. Выступая в ответной реплике как говорящий, он обретает все перечисленные свойства адресанта, а также зависимость от предшествующей реплики.
Для говорящего характерна демонстрация собственных социальных и психологических ролей (вышестоящего или подчиненного, взрослого или ребенка и т. д.), большая инициатива в принятии решения, вообще больший коммуникативный вес, определение темы, стратегии и тактики для успешного воздействия на адресата. Однако и адресату принадлежит столь значительная роль в формировании содержания диалога, что фактор адресата заслуживает специального рассмотрения. Слушающий обязан (по роли) принимать сообщение, декодировать смыслы сказанного в соответствии с когнитивными правилами, интерпретировать подтекст, уместно реагировать применительно к собственным социальным и психологическим ролям, ориентируя их на роли партнера и ситуацию в целом. Соблюдение обоими прагматических принципов приводит к сотрудничеству в кооперативном общении, а несоблюдение – к конфликтному, деструктивному общению [Сорокин 1994].
Кроме говорящего и слушающего в процессе коммуникации могут принимать участие и некоторые другие лица, например, косвенный (вторичный) адресат – это активный участник общения; и наблюдатель – пассивный участник. Косвенный (вторичный) адресат возникает в ситуации, когда коммуниканты специально ориентируют свою речь на третьего человека, присутствующего либо в поле их зрения, либо в прогнозируемом пространстве (например, телеинтервью, радиобеседа). У наблюдателя еще более пассивная роль присутствующего, он либо вовлекается в общение двоих, либо отторгается. У него нет коммуникативных прав на исправление речи, переспрос, уточнение. Однако он частично и пассивно выступает как субъект общения, он оценивает поведение коммуникантов, может сделать его темой обдумывания и обсуждения со своим будущим партнером. Наблюдаемая ситуация коммуникации оказывает воздействие на наблюдателя: меняет его информационное поле, эмоциональное состояние и может способствовать принятию определенных решений.
Содержание диалога, речевое поведение коммуникантов, выбор используемых ими речевых средств в значительной мере определяется тем, кто выступает в качестве партнеров в диалоге, в каких социальных ролях они выступают в условиях конкретной ситуации общения, каковы их индивидуально-психологические особенности.
Так, в своей работе А.Д. Климентенко определяет диалог как «взаимную коммуникацию двух лиц, играющих весьма определенные роли» [Климентенко 1981 : 210]. В повседневном общении таковыми чаще всего являются социально зафиксированные роли.
Понятие социальной роли и социального статуса пришло в лингвистику, точнее в социолингвистику из социологии [Баранов 1992]. Социальная роль складывается из позиции, которую человек занимает в обществе, функции, свойственной этой позиции, и нормативного образца поведения, следующего из позиции и функции. Под социальной ролью понимается нормативно-одобренный обществом образ поведения, ожидаемый от каждого коммуниканта, занимающего данную социальную позицию. Существенным для социальной роли является ожидание, то есть то, что окружающие ожидают от поведения индивида, что они вправе требовать от него. Он же обязан в своем поведении соответствовать этим ожиданиям.
Социальные роли связаны с социально-психологическими, составляя с ними единство. Так, психологические групповые роли, складывающиеся в малых коллективах, могут быть представлены как лидер, подпевала, заводила, весельчак, бесшабашный, гуляка и др.; оптимист и пессимист; говорун, молчун, балаболка, лжец, сплетник и др.; справедливый, знаток, мудрец, правдолюбец, борец за идею и др.; соглашатель, равнодушный, ненадежный и др. Как видим, здесь бесконечное множество психических проявлений языковой личности. Если человеку в круге его общения придана определенная социально-психологическая роль, то из нее бывает трудно выйти, но это не значит, что в другом круге общения человек будет тем же самым. Так, весельчак и говорун может оказаться в обществе более старших и знающих грустным молчуном, что отразится и на его речевом поведении [Формановская 2002 : 68].
Различают постоянные социальные признаки говорящих, их статусное положение и переменные роли.
К постоянным признакам относят либо неизменные, такие, как биологический пол, место рождения и воспитания, либо изменяющиеся небыстро и односторонние, такие, как возраст, образованность и др.
Кроме перечисленных постоянных признаков, социальную специфику придает речи также общественное положение, статус говорящего. Это, прежде всего, отношения «начальников» и «подчиненных», выше- и нижестоящих на общественной лестнице. Речи «начальников» присущ приказной, требовательный тон, волюнтаризм, безапелляционность, осознание своей правоты, нетерпимость к возражению и т.п. Ясно, что в этой роли человек реализует такие интенции, как приказывать, требовать, принуждать, повелевать, настаивать на своем, а также упрекать, угрожать и т.п. Напротив, речи подчиненных свойственны интенции не возражать, не сердить вышестоящего, соглашаться, подчиняться, поддакивать, а также льстить, говорить комплименты и т.п.
Кроме перечисленных постоянных признаков, различают и переменные социальные роли, специфика которых в том, что один и тот же человек неоднократно может их поменять. Переменные социальные роли, складываясь с постоянными и статусными признаками, дают сложную картину социально-речевых взаимодействий.
Важно в общении и понятие авторитета. Авторитет для говорящего имеет приоритетное значение, это опора в подтверждении собственной правоты, аргумент в доказательстве, залог успеха в споре и т.д. Авторитет не критикуют, его мнение не обсуждают и не оспаривают, на авторитет ссылаются. Авторитет должен быть признан в круге общающихся. Авторитетом может выступать как личность, так и организация, печатный орган или средство массовой информации.
В диалогических взаимообменах рассматривают симметричную и асимметричную ситуацию общения. В симметричной — партнеры равны по своему статусу и ролям, в асимметричной – один выше, другой ниже по социальным показателям. Участники ассиметричной ситуации обладают различными статусами и ролями: начальник — подчиненный, учитель — ученик, родитель — ребенок. Говорящий, вступая в контакт, интуитивно просчитывает социальные признаки партнера и старается действовать соответственно для достижения благоприятного коммуникативного результата.
Подводя итог вышесказанному, следует еще раз отметить, что в речевом поведении человека происходит постоянная демонстрация присущих ему психических и социальных признаков и проигрывание переменных ситуативных ролей, ориентация в статусе партнера и его ролях, его авторитете, оценка официальности / неофициальности обстановки общения и личностных отношений с партнером, если таковые имеются. К этому следует добавить избранную для данного круга общения социально-психологическую роль.
Существуют факторы, облегчающие диалогическое общение. К этим факторам можно отнести возможность опереться в процессе понимания на мимику, жесты партнера и другие средства невербального общения, а также предсказуемость реакций на основе знания собеседника и общности ситуации.
Участие невербальных средств диктуется неречевыми характеристиками ситуации. Их набор не является произвольным, а носит систематизированный характер и приспособлен к характеру вербального высказывания [Михайлов 1986 : 7].
Мимика и жест иногда играют роль реплики в диалоге, заменяя словесное выражение. Часто мимическая реплика дает ответ раньше, чем речевая; один из собеседников только хочет возразить, собирается говорить, а другой, учитывая его мимику и позыв к реплике, довольствуется этой мимической репликой, произносит что-нибудь вроде: «Нет, постойте, я знаю, что вы хотите сказать», — и продолжает дальше. Сплошь и рядом мимическая или жестикуляционная реплика вовсе не требует речевого дополнения [Якубинский 1986 : 27].
С другой стороны, мимика и жесты имеют часто значение, сходное со значением интонации, то есть определенным образом модифицируют значения слов. Подобно тому, как данная фраза может иметь разное значение в зависимости от той интонации, с которой мы ее произносим, подобно этому и мимическое (и жестикуляционное) сопровождение может придавать речи тот или иной оттенок, часто противоположный обычному. Мы можем говорить о мимическом, пантомимическом и жестикуляционном «интонировании».
Очень большое значение в диалоге имеет восприятие мимики заинтересованности или незаинтересованности, внимания или невнимания, увлечения или скуки, так как в связи с этим определяется большая или меньшая интенсивность речи, облегчается ассоциирование, скорее находятся нужные и удачные выражения, одним словом, увеличивается красноречие; это явление каждый, конечно, наблюдал на себе: тонус речи, «температура» речи различна в зависимости от того, насколько говорящий «подогревается» или «охлаждается» мимикой слушающего; когда тебя слушают и хорошо слушают, процесс речи облегчается [Якубинский 1986 : 28].
Необходимо отметить огромную роль вероятностного прогнозирования в речевом поведении коммуниканта в диалоге. Вероятностное прогнозирование лежит в основе понимания ответных реплик, реакций собеседника и планирования собственных действий. Взаимное понимание между участниками диалога достигается лучше тогда, когда каждый (как уже отмечалось выше) может представить себя на месте своего партнера по коммуникации. Это также дает возможность управлять своими действиями и действиями собеседника.
Важно отметить, что для регуляции речевого поведения коммуникантов и для их взаимопонимания необходимо наличие между ними коммуникативной общности, то есть специфических информационных связей, возникших в результате опыта их совместного общения в прошлом, а также опоры на общедоступные в языковом коллективе сведения, касающиеся повседневной жизни и быта людей, общественных мероприятий, природных явлений и так далее, что определяет выбор тематики разговора, степень развернутости языковых средств, их специфический отбор [Скалкин 1983 : 6]. Иными словами речь идет о пресуппозиции, то есть определенных фактах, предметах, общем фонде знаний, объеме кругозора собеседника, на которые в коммуникативной ситуации опираются коммуниканты, совершая речевой акт [Михайлов 1986 : 8].
Л. П. Якубинский в своей работе «О диалогической речи» говорит: «Наше восприятие и понимание чужой речи апперцепционно: оно определяется не только (а часто и не столько) внешним речевым раздражением, но и всем прежде бывшим нашим внутренним и внешним опытом и, в конечном счете, содержанием психики воспринимающего в момент восприятия; это содержание психики составляет «апперципирующую массу» данного индивида, которой он и ассимилирует внешнее раздражение» [Якубинский 1986 : 38]. Таким образом, «апперципирующая масса» коммуникантов определяет их восприятие речи.
Регуляция поведения также обусловлена лингвистическим опытом, в понимании которого включается способность речевого воздействия на собеседника с целью передачи или получения информации, изменения его эмоционального состояния, знаний об окружающих предметах, явлениях, событиях и так далее [Богатикова 1988 : 19].
Диалог, являясь формой взаимодействия, характеризуется, прежде всего, спонтанностью, поскольку содержание разговора и его структура зависят от реплик собеседников. Спонтанный характер диалогического высказывания обуславливает использование разного рода клише и разговорных формул, а также нечеткую, «свободную» оформленность фраз. Спонтанный характер речи проявляется, кроме того, в паузах нерешительности («хезитациях»), перебивах, перестройке фраз.
Коммуниканты – это живые личности с присущими им чувствами, переживаниями, эмоциями, которые, в свою очередь отражаются в таких характерных чертах диалога, как эмоциональность и экспрессивность. Эти черты диалогического общения проявляются чаще всего в субъективно-оценочной окраске, в образности, разговорных формулах, клише. Для диалога характерны междометия (oh
,
well), вводные слова и предложения (perhaps
,
certainly
,
of
course
,
besides
,
to
tell
the
truth
,
to
be
sure) и др.
Итак, можно сделать вывод о том, что диалог формируется как процесс и продукт речевой деятельности двух (по крайней мере) коммуникантов, включающий: а) знания говорящего о мире (в том числе о ситуации общения), его мнения, установки, интенции, эмоции, оценки и т.д.; б) учет таких знаний, мнений и т. п. у адресата; в) ориентировку на социальные роли и статус адресата в соотношении с собственными такими показателями — и т.д. В результате создается сложное речевое произведение, отражающее коммуникативное событие устного контактного непосредственного общения, в котором партнеры вербально и невербально, путем смены коммуникативных ролей говорящего и слушающего в конкретной ситуации стремятся к достижению с помощью определенных стратегий и тактик желаемых результатов — и достигают (или не достигают) их.
1.2 Структурные единицы диалога
Существуют два подхода к изучению структуры диалога – на психологической и лингвистической основах. Диалогическая форма речевого общения в самом общем виде представляет собой последовательность чередующихся реплик собеседников.
В лингвистике под репликой диалога понимается высказывание, границей которого является смена говорящего. Оно, как правило, связано с предшествующим и последующим высказыванием и без них не может быть понято [Саломатов 1985 : 113]. Эта взаимосвязанность высказываний в диалоге есть всегда взаимосвязанность не только смысловая, но и языковая: интонационная (всегда) и в определенных случаях – собственно формальная [Климентенко 1981 : 212].
С точки зрения психологического подхода к изучению структуры диалога реплики («речевые действия» в терминологии Д.И. Изаренкова) связаны отношением «стимул – реакция». Это отношение можно представить следующим образом: стимулирующая реплика одного говорящего побуждает другого прореагировать на нее, выразив свое отношение. Схематически характер этой связи может быть выражен следующим образом: С1 – Р1С2 – Р2С3 – … - PnСn+1 (С – стимул, Р – реакция), т.е. каждая предыдущая реплика прямо и непосредственно порождает последующую [Изаренков 1981 : 70]. Таким образом, можно сказать, что диалог – это речь, состоящая из реплик, это – цепь реакций. Следует отметить, что реагирующая реплика может послужить стимулом для последующей невербальной реакции.
При лингвистическом подходе стимул и реакция приобретают статус функциональных типов реплик. Функциональная взаимосвязь реплик диалога представляет подобие причинно-следственной связи. Стимулирующая («инициирующая») реплика выступает в качестве причины появления реплики-реакции, которая, в свою очередь, является следствием этой причины [Гильмутдинов 1984 : 27].
Следует отметить, что ранее при исследовании структуры диалога за основную, минимальную составляющую принималась реплика. Но в современном языкознании приоритет отдается так называемому речевому ходу (move) или репликовому шагу, в котором могут быть реализованы несколько высказываний, несколько речевых актов, но все они направлены на решение одной ключевой задачи.
Все речевые действия (реплики, репликовые шаги, речевые ходы) делятся на инициативные (стимулирующие или инициирующие) и ответные (реагирующие или реплики-реакции). Всякое инициативное речевое действие является либо начальным, либо последующим, связанным с предыдущим (ответным или инициативным) таким образом, что информация, содержащаяся в предыдущем речевом действии, составляет одно из условий ситуации, на основе которой возникает это речевое действие. Всякое ответное речевое действие связано с соответствующим ему инициативным почти полным совпадением ситуативных условий, которые заключают в себе проблему, задачу речевой ситуации [Изаренков 1981 : 72].
Л. П. Якубинский отмечает: «Чередование реплик собеседников в диалоге происходит либо в порядке смены (один закончил свое высказывание, другой начинает и так далее), либо в порядке прерывания, что характерно для диалога вообще, особенно для эмоционального. Прерывание потенциально всегда присутствует при диалоге, оно в высшей степени определяет весь процесс говорения» [Якубинский 1986 : 35].
Таким образом, речевая организация диалога представлена цепью сменяющих друг друга в порядке чередования или прерывания реплик, границей между которыми служит конец речи одного собеседника и начало речи другого.
Реплики, являясь ситуативно обусловленной категорией, в момент реального функционирования в речи тематически и прагматически взаимосвязаны и взаимозависимы в рамках диалогического единства.
Понятие диалогического единства возникло в рамках структурного подхода к диалогической речи. В диалоге выявляются структурно-семантические параметры связи между отдельными репликами коммуникантов. Диалогическое единство понималось весьма упрощенно как «сцепление реплик, в которых вторая реплика по своему строению опирается на первую, грамматически зависит от нее» [Грамматика русского языка 1980 : 84].
Однако такое понимание диалогического единства не дает возможности раскрыть все многообразие связей, которые возникают между отдельными высказываниями в диалогической речи.
С точки зрения прагматики, диалогическое единство воспринимается как минимальный акт взаимодействия коммуникантов [Сусов 1985 : 8]. Это позволяет ввести в лингвистический анализ учет интенционных намерений адресанта и адресата, объясняющих прагматическую связь реплик в диалоге.
Учитывая тот факт, что главной прагматической характеристикой речевого акта признается его коммуникативная направленность, в качестве реальной единицы общения следует признать диалогическое единство со всеми его специфическими характеристиками. К таким характеристикам следует отнести инициирующую реплику (реплику-стимул), исходящую от адресанта «здесь и сейчас» с определенной целью воздействия на адресата, от которого исходит реагирующая реплика (реплика-реакция), образующая с первой диалогическое единство.
Диалогические единства обладают таким качеством как стереотипность и поэтому предполагают взаимную устойчивость реплик-стимулов относительно реплик-реакций. Устойчивые диалогические единства образуются только за счет реплик функционально ориентированных друг на друга. Эти реплики представлены речевыми актами типа утверждение – подтверждение/сомнение; просьба – согласие/отказ; замечание – извинение; обвинение – оправдание.
Если диалог оформлен такими речевыми ходами (moves), то он воспринимается как обычный, типичный, осмысленный. Если норма нарушается, то взаимодействие коммуникантов воспринимается либо как неестественное, либо бессмысленное, либо смешное [Ленерт 1988 : 261].
Стереотипность и клишированность диалогических единств являются реализацией конверсационных норм, которые в общем виде определяют возможность сочетания отдельных реплик в диалогическом единстве, с точки зрения их функциональной согласованности. Таким образом, конверсационная норма предполагает ответ приветствием на приветствие, прощанием на прощание, сочувствием на жалобу и пр.
Все, что расширяет данную конверсационную схему, становится дополнительным, сопутствующим репертуаром. Скажем, приветствие может сопровождаться обращением (как знаком привлечения внимания, радости встречи), благодарностью, комплиментом. Все эти элементы возможны, но они не являются обязательными составляющими конверсационной схемы, предполагающей трафаретный инициирующий ход – приветствие и трафаретный ответный ход – приветствие.
Как уже неоднократно подчеркивалось выше, посредством диалогического общения говорящий пытается разрешить какую-либо одну основную задачу в акте деятельности. Эта задача есть порождение определенных ситуативных условий данного акта деятельности. Диалог может возникнуть на основе одной речевой ситуации, и тогда в начальном речевом действии (инициирующей реплике, речевом ходе) формулируется задача речевой ситуации. В таком случае собеседник (если его интересы не противоречат интересам говорящего в акте деятельности и если его компетентность не вызывает сомнений, то есть он действительно может помочь в разрешении поставленной говорящим задачи) одним ответным речевым действием (реагирующей репликой, или действием в случае побудительного речевого акта) может разрешить задачу, поставленную говорящим. В таком случае диалог представляет собой диалогическое единство («микродиалог»).
Но микродиалог, конечно, не может исчерпать всех структурных разновидностей диалога. Он может осложняться. Так, например, собеседнику, прежде чем отреагировать на запрос говорящего, иногда необходимо выяснить какие-либо неизвестные ему условия речевой ситуации, от которых будет зависеть его реакция. Еще раз следует отметить, что собеседник – это не просто исполнитель намерений говорящего, он тоже, в свою очередь, активен, но эта активность связана с разрешением той задачи, которую поставил говорящий.
Несколько иную структуру имеют диалоги осложненного типа, когда ситуативные условия включают две и более взаимосвязанные речевые (коммуникативные) ситуации, финальная из которых служит разрешению задачи акта деятельности, а все предыдущие лишь готовят для нее необходимые условия и сами по себе не заинтересовали бы говорящего, если бы без них были налицо условия последней ситуации.
Итак, в диалоге последовательно могут разрешаться несколько взаимосвязанных ситуаций, но ключевой из них является та, в которой ставится, а в дальнейшем и разрешается основная задача акта деятельности.
Диалоги осложненного типа, порождаемые не одной, а последовательной цепью взаимосвязанных коммуникативных ситуаций, которые формируют условия основной ситуации или создают новые возможности для достижения задачи, поставленной говорящим в акте общения, можно назвать макродиалогами (многочленными или многокомпонентными диалогическими единствами, коммуникативными эпизодами или сценариями, целостными фрагментами диалога или фреймами).
Макродиалоги (далее мы будем использовать термин «коммуникативный эпизод») и микродиалоги объединяет то, что в том и другом случае говорящий ставит и пытается решить одну основную задачу в акте общения [Изаренков 1981 : 69].
Некоторые исследователи, занимающиеся изучением архитектоники диалога, вводят термин «сценарий» для обозначения последовательности речевых актов (то есть что за чем идет). Этот термин подчеркивает динамичность развертывания коммуникативного эпизода. Рассмотрим, к примеру, иллокутивный акт просьбы.
Реализация директивного речевого акта просьбы включает несколько коммуникативных (речевых) ходов: 1) начало разговора; 2) обращение; 3) просьба о просьбе (May
I
ask
you
a
question
?); 4) мотивировка просьбы; 5) собственно просьба. Типовые компоненты данного речевого акта не равноценны: ядро речевого действия составляет собственно просьба, начало разговора и обращение представляют собой фатическую коммуникацию, а просьба о просьбе и мотивировка являются дополнительными компонентами собственно просьбы. Далее диалог может быть продолжен комплиментом, благодарностью и прощанием. Дополнительные компоненты реализуются в условиях, осложняющих общение (различие в статусе коммуникантов, недостаточное знакомство, осложненные личные отношения и т.д.). Все эти элементы возможны, но не являются обязательными составляющими конверсационной схемы.
Подобные речевые ходы отражают тактику коммуникантов. Тактикой считается совокупность коммуникативных приемов, выбор и последовательность РА на определенном этапе общения, например, привлечение внимания и поддержание контакта, убеждение и переубеждение, нажим и ослабление нажима, провоцирование, манипулирование, приведение в определенное эмоциональное состояние и т.д. Тактики в ходе беседы меняются, они подвижны, мобильны. И стоит отметить, что чем более говорящий владеет коммуникативной и прагматической компетенцией, тем более многообразны и подвижны его тактики [Формановская 2002 : 162].
Таким образом, диалог представляет собой последовательность сменяющих друг друга в порядке чередования или прерывания речевых ходов, направленных на осуществление ключевой задачи коммуникации. Существует несколько разновидностей диалога, но особый интерес для исследования представляет коммуникативный эпизод диалога, так как он дает возможность изучить различные речевые ходы, которые, в свою очередь, отражают стратегии и тактики речевого поведения собеседников, их коммуникативные, социальные роли, а также их индивидуально-психологические особенности.
1.3 Различные подходы к классификации диалогических единств
Современная лингвистическая теория, которая в настоящее время характеризуется коммуникативно-функциональным подходом к речевой деятельности, прошла по сути три этапа становления.
Первый этап можно условно назвать «подготовительным». Данный этап характеризуется структурным подходом к исследованию структуры диалога. Лингвисты принимали за основу, на которой строится диалогическая речь, предложение. С точки зрения данного подхода, выделенные в традиционной лингвистике виды предложений (повествовательные, вопросительные, побудительные) являются коммуникативными единицами, на которых строится диалог. Сторонники данного подхода утверждали, что сочетание различных видов предложений образует диалогические единства. Так, например, Г.В. Рогова полагает, что вопросы и ответы создают вопросительные (вопросно-ответные) единства, сочетание повествовательного предложения и реплики-ответа – повествовательные единства, побудительного предложения и ответной реакции – побудительные единства. Кроме того, она находит целесообразным выделить и комбинированный (смешанный) тип, построенный на комбинации вопросительных, побудительных и повествовательных предложений [Рогова 1991].
В свою очередь П.С. Вдовиченко на основе коммуникативной структуры предложения выделяет следующие коммуникативные типы элементарных диалогических единств: повествование – повествование; повествование - вопрос; повествование – побуждение; вопрос – повествование; вопрос – вопрос; вопрос – побуждение; побуждение – повествование; побуждение – вопрос; побуждение – побуждение [Вдовиченко 1982].
Второй этап – этап «переосмысления» - характеризуется функциональным подходом к исследованию структурных составляющих диалога. В качестве основания для выделения коммуникативных единиц принимается функционально – коммуникативная направленность взаимодействующих реплик, то есть цель, с которой говорящий высказывается в процессе диалогического общения. Сторонники функционального подхода считали, что высказывание говорящего по своему содержанию и структурному оформлению является определяющим для отнесения единства к одному из общеизвестных коммуникативных типов. В зависимости от того, является ли высказывание говорящего сообщением, вопросом, восклицанием или побуждением к действию, диалогические единства могут выступать как повествовательные, вопросительные, восклицательные или побудительные в зависимости от коммуникативной цели высказывания [Боровин 1970].
Таким образом, представители функционального подхода к исследованию структуры диалога приходят к выводу, что коммуникативное намерение (коммуникативная интенция, коммуникативная задача, коммуникативная целеустановка) определяет конкретную цель высказывания говорящего, его роль и перспективу развития диалога. Но следует еще раз подчеркнуть, что при таком подходе лингвисты все еще принимали во внимание структурное оформление высказывания коммуникантов и включали его в основу классификации основных коммуникативных единиц.
Принятые классификации диалогических единств, основанные на функционально-коммуникативной направленности реплик, то есть цели, с которой говорящий высказывается в процессе диалогического общения, неприемлемы с точки зрения прагматики речи, так как не существует однозначного соответствия между коммуникативной структурой предложения и тем речевым актом, который реализуется в процессе речевого общения.
Так, например, диалогическое единство «вопрос - повествование» не раскрывает своей сути, потому что вопросительное предложение может использоваться для осуществления различных речевых актов. Общий вопрос, начинающийся с can/could, will/would, используется для осуществления такого директивного акта, как просьба, путем запроса о способности слушающего выполнить просьбу или о его желании сделать это: Would
you
wake
him
?
Общие вопросы также могут использоваться говорящим для осуществления директивного речевого акта приглашения. Для этой цели употребляются общие вопросы, начинающиеся с модальных глаголов shall
/
should; и выражения hadn
’
t
we
better…?
Вопросительные предложения данной структуры могут принять и форму ответа: - Shall
we
meet
? –
Hadn
’
t
you
better
try
another
time
?
Таким образом, приведенные выше примеры, по нашему мнению, доказывают несостоятельность данных классификаций.
Так мы подошли к третьему этапу – так называемому этапу «становления» в истории исследования структуры диалога, который характеризуется прагматическим подходом к классификации диалогических единств.
Активизация междисциплинарных исследований в 70-90-х годах XX века сигнализировала о расширении границ лингвистического знания, об изменении подхода к своим лингвистическим задачам. Наибольший интерес стали представлять исследования диалога с учетом социальных и психологических факторов. В центре внимания оказались языковые феномены, которые ранее находились на периферии или даже за пределами лингвистической теории: функционирование языка в условиях повседневного общения, эффекты речевого планирования и контроля, проблемы коммуникативных неудач и т.д.
Если структурная лингвистика первой половины XX века стремилась освободиться от говорящего субъекта и свести все свои содержательные категории к отношениям предложений в действительности и к отношениям между предложениями, то, начиная с середины XX века, организующим центром «смыслового пространства» стал человек со всеми его психологическими комплексами.
Руководствуясь прагматическим подходом, мы считаем, что основанием для классификации диалогических единств должен служить не коммуникативный тип предложения-реплики говорящего, а коммуникативно-прагматическая цель высказывания, то есть вид ключевого речевого акта, осуществляемого в высказывании.
Речевой акт (РА) заключается в произнесении говорящим высказывания, адресованного слушающему с конкретной коммуникативной целью, в результате совершения которого говорящий влияет на слушающего, изменяя его ментальное или психическое состояние, побуждая его к действию и т.п. [Семенюк 2004 : 16] Первая классификация РА принадлежит Дж. Остину, но по признанию самого Остина, эта классификация далека от совершенства. Многие лингвисты делали попытки классифицировать РА. Среди них – Дж. Серль и Д. Вандервекен, Дж. Лич, Р. Оман, Б. Фрезер, З. Вендлер, Дж. Мак-Коли, Д. Вундерлих и многие другие. И все же более убедительной представляется типология Дж. Серля, данная в 1976 году. Доработав и расширив его типологию, мы предлагаем классифицировать диалогические единства (далее ДЕ) на репрезентативные/информативные, комиссивные, вопросительные, экспрессивные/оценочные, контактивные, директивные.
Репрезентативные/информативные ДЕ. Сюда относятся сообщения, утверждения, предсказывания, объяснения, определения, классификации, описания, иллюстрации и т.д., то есть это новая, неизвестная адресату информация:
- Someone’s offered me a thousand a year.
- My dear Bobby, did I understand you to say that someone has offered you a thousand a year? A
thousand
?
К комиссивным ДЕ относятся обещания, заверения, клятвы, договоры, гарантии, угрозы и т.д., то есть говорящий связывает себя (в разной степени) обязательством совершить некоторое действие в пользу или во вред слушающему:
- I vow to perform my duty the best way I only could.
-
I
hope
so
.
Вопросительные ДЕ – такие ДЕ, в которых говорящий осуществляет речевое действие, направленное на получение неизвестной ему информации, и, соответственно, основная цель говорящего – заполнить информационную лакуну в своих знаниях. Следует отметить, что далеко не все исследователи выделяют в отдельный класс РА вопросов. Но на наш взгляд, этот огромный класс РА заслуживает отдельного выделения. Множественность типов вопросов и способов их выражения также говорит в пользу вычленения отдельного класса вопросительных РА. Коммуникативный смысл вопросительного РА – это запрос о подтверждении/отрицании передаваемой информации или ее восполнении:
- When is this business going to take place?
- The sooner the better. We thought tomorrow afternoon.
Экспрессивное/оценочное ДЕ – это такое ДЕ, в котором говорящий выражает свои эмоции, оценки, различные отношения к некоторому положению вещей. К этому классу относятся благодарности, поздравления, извинения, соболезнования, приветствия и т.д. Совершая данные иллокутивные акты, говорящий может находиться в самых разнообразных психических состояниях (быть благодарным, сожалеть, сочувствовать, чувствовать себя виноватым и т.д.) и поэтому специфическая черта экспрессивов – условие искренности:
- I'm
so
frightfully
sorry
. Causing you all this bother.
-
Nonsense
.
Контактивные ДЕ представляют собой выражение речевого социального этикета. К ним относятся приветствия, поздравления, соболезнования и многое другое. Выражения социального этикета связаны не столько с эмоциями и оценками, сколько с социально заданными правилами речевого поведения и предназначены для установления и поддержания социально-речевого контакта собеседников. Кстати говоря, исполняя этикетный ритуал приветствия или поздравления и др., говорящий может не испытывать никаких эмоций или испытывать противоположные тем, которые обозначены в высказывании:
-
I'm so very glad to see you
.
-
So
am
I
.
ДЕ, в которых первая реплика представлена директивным РА, соответственно, получили название директивных ДЕ. Они, в свою очередь подразделяются на 2 класса:
1) ДЕ, которые совершаются в интересах говорящего, так называемые «реквестивы», центральное место среди которых занимает просьба, также сюда относят приказы, команды, требования, мольбы, молитвы, запреты, разрешения и т.д.:
- Ring up the Castle. Tell lady Frances she must come back here at once.
- Oh, Mr. Jones, you can’t send a message like that.
2) ДЕ, в которых заинтересован слушающий – «саджестивы» (эмпатические ДЕ). Здесь центральное место отведено совету, также в этот класс входят рекомендации, инструкции, приглашения, предложение что-нибудь сделать, предупреждения и т.д.:
- I
advise
you
to
go
home now and sleep for an hour or so.
- Okay, you are right as ever.
Таким образом, с точки зрения прагматического подхода к классификации диалогических единств, мы выделили шесть классов диалогических единств: репрезентативные/информативные, комиссивные, вопросительные, экспрессивные/оценочные, контактивные и директивные ДЕ в зависимости от вида речевого акта, составляющего ядро коммуникативного эпизода.
Как показывают исследования американских социолингвистов, изучавших живую естественную речь, директивные речевые акты, как прямые, так и косвенные, составляют более 50% всех речевых действий взрослых американцев [Семенюк 2004 : 47]. Результаты нашего исследования диалогической речи в текстах художественных произведений англоязычных авторов дают даже несколько более высокий процент директивных высказываний в диалоге.
Поэтому нам представляется целесообразным посвятить вторую главу нашей дипломной работы исследованию класса директивных диалогических единств.
Глава 2. Директивные диалогические единства
2.1 Директивные речевые акты и способы их
осуществления в межличностном общении
Исследования речевого общения, предпринятые в последние годы, привели к осознанию необходимости изучать реализацию в речевом общении всех функций языка, а не ограничиваться лишь рассмотрением репрезентативной (информативной) функции, интерес к которой в лингвистике долгое время стимулировался изысканиями в области философии и теории информации. Выявление роли всех языковых функций и их взаимодействия в речевой деятельности под влиянием социальных факторов стало одной из актуальных задач теории речевого общения.
Уже первые результаты исследований в этой области убедительно показывают, как неправомерно игнорировалась в лингвистике директивная (предписывающая, регулятивная) функция языка, которая служит для побуждения кого-либо сделать что-либо. Директивную функцию называют межличностной, так как она способствует установлению и поддержанию социальных отношений, актуализации статусных ролей говорящего и его взаимодействию с другими индивидуумами. Воздействие на слушающего является глобальной целью, которую говорящий ставит перед собой в процессе коммуникации. И эта цель наиболее ярко выражена в директивных речевых актах.
Директивный речевой акт есть некое высказывание адресанта, которому последний придает директивную иллокутивную силу, позволяющую каузировать заранее предсказуемое изменение во внутреннем состоянии слушателя, а как результат этого – стимулировать конкретное действие адресата. То есть, директивные высказывания направлены на то, чтобы побудить адресата к некоторому действию (или воздержанию от него). Отличительная черта директив состоит в том, что они указывают, как нужно действовать и побуждают следовать указанному образцу или отвергнуть его. Осуществление каузируемого действия означает, что говорящий добился ожидаемого перлокутивного эффекта. Директивные речевые акты имеют своим следствием «наступление (или, напротив, ненаступление) в силу действия (или же воздержания от действия) со стороны слушающего новых положений дел» [Сусов 1989 : 126].
Актуализируемое говорящим директивное высказывание – это сложный продукт, в образовании и функционировании которого принимают участие оба участника коммуникации, непосредственный ситуативный контекст высказывания, социальная и языковая среда, к которой принадлежат коммуниканты и общий для них культурно-исторический фон.
Попробуем представить себе, в общем виде, как происходит рождение директивного высказывания.
Коммуниканты, находящиеся в конкретной социокультурной и языковой среде, в определенной точке пространственно-временного континуума, а также при наличии еще более или менее значительного количества общих для них, а частью и индивидуальных обстоятельств и условий (к числу последних можно отнести внутреннее состояние коммуникантов, их личный опыт, знания, социальный статус и пр.), вступают в общение, которое актуализируется в большинстве случаев в форме вербальной коммуникации (наряду со вспомогательными невербальными средствами: мимикой, жестами, положением тела и т.п.).
Говорящий приходит к выводу, что настоящее положение вещей, в какой-либо своей составляющей, требует изменения, причем это изменение диктуется либо объективными для коммуникантов причинами, либо оно необходимо для оптимизации состояния или положения самих коммуникантов (говорящего, адресата или обоих).
Итак, один из коммуникантов осознает какую-либо из указанных причин как насущную проблему, требующую разрешения. Исходя из наличных обстоятельств, он понимает, что исполнение возникшей задачи требует или их совместного с другим участником коммуникации действия, или индивидуального действия другого коммуниканта.
Убедившись заранее, что адресат может и знает, что и как надо делать, или дав ему соответствующие разъяснения, адресант совершает собственно акт побуждения его к действию. Адресат, принимающий участие в диалоге, воспринимает директивное высказывание в общем социально-культурном и конкретном ситуативно-коммуникативном контексте.
Если адресат, восприняв сообщение и мысленно воспроизведя обозначаемую им ситуацию, соглашается с тем, что данная ситуация требует по тем или иным причинам определенного действия, и что он, адресат, в состоянии его совершить, он совершает это действие. Так происходит процесс осуществления директивного иллокутивного акта, включающего перлокуцию.
К директивным речевым актам относятся приказы и команды, требования и запреты, просьбы, предложения, советы, рекомендации, инструкции, предостережения и т.д. Несмотря на то, что все типы директивных актов не отличаются друг от друга по языковому оформлению, тот, кому направлена директива (адресат, получатель) легко отличает команду от просьбы, совет от инструкции и т.д., поскольку он обладает знаниями о том, как строится речевое общение в тех социально-культурных ситуациях, в которые он вовлекается.
Социально значимое содержание высказываний, одинаково оформленных в языковом отношении, распознается лишь на основе конкретной ситуации общения в рамках определенной деятельности, важнейшими компонентами которой являются социально-ролевые отношения между коммуникантами, их заинтересованность в совершении предписываемого действия и «сила» мотивов, благодаря которым выполняется директива и которая зависит от того, кто является ее отправителем и каков его социальный статус.
В зависимости от ситуации общения и на основе того, кто является отправителем директивы (лицо или какое-либо учреждение), все директивные высказывания могут быть разделены на личные и институциональные.
Изучение диалогических текстов художественных произведений современных английских авторов, стремящихся как можно более естественно представить живую речь, позволяет обобщить типовые содержания личных директивных высказываний и их функции в речи, и дает возможность подразделить их на три подкласса: 1) директивы, в осуществлении которых заинтересован отправитель; 2) директивы, в которых заинтересован получатель; 3) «бескорыстные» директивы, использование которых не затрагивает интересов того или другого участника коммуникации.
На основе специфической мотивации ответного действия, вызываемой у адресата директивным высказыванием, среди личных директив, в которых заинтересован отправитель, выделяются санкционированные директивы, осуществление которых подкрепляется своего рода «санкциями». Это такие директивы, при выполнении которых очевидно, что отправитель директивы способен ответить на действия получателя директивы таким образом, что если последний откажется действовать согласно директиве, он будет наказан. Если же он поступит так, как ему указывают, то будет «вознагражден».
Другой группой личных директив, в исполнении которых заинтересован отправитель, являются авторитарные директивы (приказы и побуждения). Их отправитель настолько авторитетен для адресата, что исходящие от него директивы (или, по крайней мере, некоторые из них) автоматически выполняются адресатом. Такие авторитарные отношения наблюдаются в асимметричных коммуникативных ситуациях или в ситуациях с маркированным статусом коммуникантов [Крысин 1976]: между детьми и родителями, учениками и учителями, между членами группы и их лидером, между гражданами и представителями государственной власти, между рабочими/служащими и начальниками/руководителями, между солдатами и командирами и так далее.
Среди личных директив, в исполнении которых заинтересован отправитель, мы выделяем также эмпатические директивы: директивы, с помощью которых мы пытаемся побудить людей удовлетворить наши нужды, не имея в своем распоряжении ни санкций, ни власти над ними, полагая, что адресат выполнит нашу директиву из чувства благожелательности или сопереживания. Поскольку осуществление этих директив полностью зависит от желания и расположения адресата, говорящий осуществляет их в форме вежливых просьб и предложений.
К эмпатическим директивам относятся также советы, предупреждения, рекомендации и инструкции, цель которых - представить на рассмотрение адресата тот ход действий, который наилучшим образом соответствует его интересам с точки зрения отправителя директивы.
Поскольку совет дается в интересах адресата, то он и является инициатором директивного акта, ожидая удовлетворения своей просьбы дать ему совет или за плату, или рассчитывая на доброту и личное расположение к нему того, к кому он обращается за советом. В ряде случаев советы и рекомендации даются по собственной инициативе отправителя, без предшествующей просьбы со стороны адресата, причем советы и рекомендации могут носить характер завуалированных директив, в осуществлении которых заинтересован сам отправитель. Большинство рекламных советов и рекомендаций также являются директивами, обусловленными интересами отправителя. Такими же являются предостережения, предупреждения, которые информируют получателя о возможной опасности, предостерегают от некоторых действий, причем опасность может быть несуществующей, и тогда предупреждение переходит в разряд команды или побуждения. (Например, надпись на воротах дома, где нет собаки - «Beware of the dog!»).
Последний класс личных директив составляют так называемые увещевания. Общее свойство этих актов: они «безразличны» и к интересам отправителя, и к интересам получателя. Директивы этого типа направлены не на осознание адресатом своих интересов (как в случае советов и рекомендаций), а на осознание правовых и нравственных норм, правил этикета и норм поведения, принятых в определенной социальной группе и т.д.
Все описанные выше директивные акты легко распознаются в типовых ситуациях общения, статусно-ролевые характеристики которых определяют отношения между коммуникантами и силу мотивации выполнения директив со стороны адресата.
По способу осуществления различают прямые и косвенные директивы. Прямой способ выражения директивного речевого акта заключается в том, что говорящий стремится оказать определенное иллокутивное воздействие на слушателя путем использования таких языковых средств, иллокутивная сила которых легко опознается слушающим.
При сравнении осуществления прямых и косвенных речевых актов (в диалогах художественных произведений английских авторов) можно отметить преобладание непрямых директив, главной мотивацией употребления которых является соблюдение правил вежливости. Правила вежливости определяют поведение человека в процессе всех видов межличностного общения, включая и вербальное, непосредственно влияя на выбор языковых средств.
В косвенных речевых актах иллокутивная сила высказывания не соответствует его прямому значению, но обуславливается фоновыми знаниями партнеров о сущности этого акта (условиями общения). Например, предложение Ca
n
you
possibly
give
me
a
lift имеет структуру вопроса, но оно направлено не на получение информации о физических способностях слушающего, а на то, чтобы побудить его совершить некоторое невербальное действие.
Как показали исследования последних лет, косвенные директивы находятся в определенной связи с коммуникативными пресуппозициями этого акта: они могут совершаться путем вопросов об условиях его осуществления для слушающего и утверждения их для говорящего.
Возьмем к примеру директивный речевой акт просьбы. Материал исследования позволяет выделить следующие способы выражения просьбы, которые регулярно используются англичанами в соответствующей ситуации межличностного вербального общения: во-первых, речевой акт просьбы осуществляется косвенно - путем вопроса о способности слушающего выполнить просьбу или о его желании сделать это. Например:
Could you lend me your pen?
Can't you do something to help two helpless people?
В подобных косвенных просьбах используются модальные глаголы can
/
could
(
ability
);
will
/
would
(
willingness
). Желательность действия может выражаться любым глаголом, имеющим соответствующее значение:
Do
you
want
to
get
me
a
Scotch
;
Would you like to set the table now;
По ответам всегда видно, что адресат понимает косвенную просьбу, поскольку речевая реакция на вопросы и просьбы различна.
Просьбы, оформленные в виде вопроса, воспринимаются как более вежливые, потому что они представляют слушающему большую возможность выбора ответа, чтобы избежать «разоблачения» (в случае неспособности совершить то, о чем его просят) или «конфронтации» (при нежелании выполнить просьбу). В случае адресованной к слушателю косвенной просьбы он может отказаться удовлетворить ее, не унижая ни своего достоинства, ни «просителя» путем ответных речевых действий, соответствующих вопросам, то есть адресат просьбы намеренно интерпретирует косвенную просьбу как вопрос о его способностях или желании совершить некоторое действие.
В некоторых исследованиях предпринята попытка измерить «степень вежливости» на основе используемых форм модальных глаголов.
«Шкала вежливости» представляет собой ряд «морфем вежливости», расположенных по степени уменьшения вежливости: could, would, will, won't, can't. Самой высокой степенью вежливости обладают так называемые «включенные» косвенные просьбы, которые имеют синтаксическую форму дополнительного придаточного предложения, являющегося комплиментом глагола wonder, или условного предложения, следующего за выражением благодарности. Например:
I wonder if you'd mind giving me his address. I would be very grateful / I would appreciate it, if you would write a reference for me [Семенюк 2004 : 55].
Косвенные просьбы могут совершаться через утверждение желания говорящего, например:
I'd like two Big Macs please;
It would be nice if you would close the window [Семенюк 2004 : 56].
Утверждение необходимости для говорящего некоторого действия со стороны слушающего может также восприниматься как просьба. Такие утверждения встречаются в ситуациях, когда говорящий, мотивируя просьбу, вербально выражает ее желательность и значимость для него. В процессе общения такие утверждения могут предварять эксплицитно выраженную просьбу. Однако, хорошо владея коммуникативными пресуппозициями, слушающий воспринимает эти предваряющие высказывания как просьбу и, реагируя соответствующим образом, устраняет для говорящего необходимость осуществления акта прямой просьбы.
Утверждения, передающие такую косвенную просьбу, могут сочетаться в речи с прямой просьбой, выраженной императивным предложением, например:
I want two hamburgers and put mustard on both, please.
Речевой акт считается косвенным не только когда нет соответствия между коммуникативно-прагматической функцией и структурным типом предложения, но и тогда, когда используются высказывания одной иллокутивной силы для осуществления другого речевого акта. Так, например, запрос о возможности осуществления просьбы, характерной для общения в асимметричной ситуации или для общения между малознакомыми людьми, является косвенным способом осуществления этого речевого акта. Например:
Might I ask you to show me the way?
May I ask you to finish the work in a week?
В некоторых ситуациях общения предложение что-либо сделать может переосмысливаться в просьбу в том случае, когда в высказывании существует указание на слушающего (you), тогда совместное действие, которое обычно обозначается этим высказыванием, заменяется действием со стороны слушающего, что и специфицирует просьбу. Например: Why don't you go and have a chat with her [Маслова 1985 : 116]. Взятое отдельно, это предложение двусмысленно. Ситуация общения дает знание о том, кто заинтересован в этих действиях. Если говорящий, то тогда это высказывание воспринимается как просьба, если слушающий - как совет.
При анализе диалога обнаружились и такие случаи, когда говорящий, желая подчеркнуть свое уважение к адресату, выражает малозначительную просьбу в форме мольбы, тем самым, повышая социальный статус адресата и словесно выражая свою зависимость от него, путем преувеличения значения выполнения просьбы для себя. Таким образом, самые главные коммуникативные пресуппозиции мольбы (более высокий статус адресата по сравнению с адресантом и жизненно важный объект просьбы) нейтрализуются. Перлокутивный эффект просьбы, представленной в форме мольбы, состоит в том, что адресату, польщенному такой формой выполнения просьбы, приятно ее выполнить.
Итак, директивный речевой акт представляет собой высказывание адресанта, направленное на побуждение адресата к некоторому действию. Выделяют личные директивы, в которых заинтересован отправитель («реквестивы»); в которых заинтересован получатель («саджестивы»); и «бескорыстные» директивы. Различают также прямые и косвенные директивные речевые акты. Последние встречаются в речи гораздо чаще, так как они считаются более вежливыми, а одна из главных задач говорящего - расположить к себе слушающего, чтобы тот осуществил предполагаемый директивный речевой акт.
2.2 Директивный коммуникативный эпизод диалога
До настоящего времени директивные речевые акты изучались как отдельные высказывания и рассматривались вне диалогического контекста. Не уделялось должного внимания исследованию речевых актов, предшествующих директивным. Единственное, на что обращалось внимание – на ответную реплику, которая в сочетании с инициирующей репликой, содержащей директивный речевой акт, составляла минимальное директивное диалогическое единство.
Чаще всего в непосредственном живом общении директивный акт является ядерным речевым актом, образующим целый «директивный коммуникативный эпизод диалога». Диалогическое общение осуществляется в определенной ситуации коммуникации и на его развертывание влияют множество различных факторов. Таким образом, директивное единство, усложняясь дополнительными компонентами, расширяется до целого коммуникативного эпизода.
Для успешной реализации любого речевого акта, в том числе и директивного, участники коммуникации должны, следуя конститутивным «правилам игры», выполнить необходимые подготовительные условия, или предречевые требования, которые, по существу, являются ни чем иным, как их общим фоном знаний (коммуникативными пресуппозициями) о социально значимом содержании тех или иных директив. Рассмотрим, в чем заключаются условия успешности для директивного речевого акта.
Первое условие, подготовительное, включает заинтересованность либо говорящего, либо слушающего в данном речевом акте, уверенность или неуверенность в его осуществлении, способность или неспособность слушающего совершить его.
Второе условие, условие искренности, которое специфицирует психическое состояние, присущее говорящему при совершении определенного директивного речевого акта, предполагает желание говорящего, чтобы получатель последовал данной директиве.
Третье условие, определяющее иллокутивную силу и цель высказывания, то есть то, что говорящий намеревается совершить, произнося данное высказывание, состоит в том, чтобы высказывание говорящего привело слушающего к выполнению приписываемого действия. В зависимости от того, является ли ситуация коммуникации симметричной / ассиметричной, у слушающего может быть и может не быть права выбора, осуществлять или нет предписываемое действие.
Четвертое условие, условие пропозиционального содержания, которое специфицирует словесное выражение пропозиции: директивное высказывание должно включать номинацию слушающего и его будущие невербальные действия или одно только будущее действие. Это зависит от деятельностного контекста, то есть в рамках какой деятельности осуществляется данный акт коммуникации.
Знание этих условий среди коммуникантов дает им возможность понимать друг друга и без каких-либо затруднений вести кооперативный диалог, направленный на решение общей задачи общения.
Задача нашего исследования состоит в описании прагматической структуры директивных коммуникативных эпизодов. Начало подобному исследованию было заложено Д. И. Изаренковым. В своей работе «Обучение диалогической речи» он предлагал варианты развертывания макродиалогов с различными «начальными речевыми действиями», в том числе, содержащими просьбу и совет (см. Приложение 1). Но в своей работе он не учитывал речевые акты, предшествующие данным директивным актам. Мы же попытаемся дать полную прагматическую структуру директивных коммуникативных эпизодов, включающую как предшествующие, так и последующие за директивами речевые акты.
Как мы уже отмечали, директивные речевые акты подразделяются на реквестивы, то есть такие речевые акты, в осуществлении которых заинтересован говорящий, и саджестивы, то есть те, в которых заинтересован слушающий. Так как просьба и совет занимают центральное место среди реквестивов и саджестивов соответственно, а значит, через них может быть интерпретировано социально значимое содержание других речевых актов этих подклассов директив, то мы взяли именно эти директивные акты за основу нашего исследования.
Рассмотрим сначала, как происходит процесс осуществления директивного речевого акта просьбы.
Важно отметить, что просьба относится к категории невежливых речевых актов, так как противоречит максиме такта: «своди до минимума затраты и усилия партнера» [Leech 1983]. Для того, чтобы смягчить коммуникативное намерение и снизить категоричность речи, говорящий использует различные способы осуществления речевого акта просьбы, основным среди которых является косвенный речевой акт.
Главная задача говорящего при реализации просьбы – убедить слушающего, что осуществление им просьбы крайне важно для первого. Но у слушающего есть право выбора: исполнить просьбу, или отказать говорящему в ее осуществлении, аргументируя свой отказ. Для того, чтобы адресат все же выполнил его просьбу, говорящий оформляет ее таким образом, чтобы слушающему захотелось ее выполнить.
Отобрав диалогический контекст из произведений Агаты Кристи, мы выделили прагматическую структуру директивного коммуникативного эпизода, в рамках которого осуществляется просьба, то есть последовательность речевых актов, направленных на реализацию этого реквестивного акта.
Осуществление реквестивного речевого акта просьбы включает несколько речевых ходов:
1) Обращение (приветствие) – контактоустанавливающий речевой акт («фатическая» коммуникация).
2) Объяснение причин, вызвавших необходимость обратиться с просьбой, нарушив основной принцип вежливого общения – «Не затрудняй собеседника».
3) Собственно просьба.
4) Осуществление действия, обозначенного в акте просьбы / словесный аргументированный отказ совершить действие немедленно.
Данную прагматическую структуру речевого акта просьбы можно проиллюстрировать следующим примером:
Dr Graham
: Good morning, Miss Marple. How’s your knee?
Miss Marple: Oh, Dr Graham, so nice to meet you. My knee is all right, thank you. But - there is something, Dr Graham, I would like to ask you. Although of course it’s quite unimportant really. But you see, it’s important to me. And I hope you will understand and not think what I am asking is tiresome or – or unpardonable in any way.
Dr Graham: Something is worrying you? Do let me help.
Miss Marple
: It is connected with Major Palgrave. We were sitting talking together yesterday afternoon. He was telling me about his very varied and interesting life. And then he spoke of his boyhood and I told him a little about my own nephews and nieces. And I showed him a snapshot I had with me of one of my nephews. I had handed it to him and he was examining it when Colonel and Mrs Hillingdon came suddenly. They sat down and ordered drinks and we all talked together. And without thinking, Major Palgrave must have put back my snapshot into his wallet.
Dr Graham: Yes, yes, I quite understand. And you – well, naturally you want the snapshot back. Is that it?
Miss Marple
: That’s it. You see, it is the only one I have got and I haven’t got the negative. I wondered – I hoped – it is rather tiresome of me to ask – whether you could possibly manage to get hold of it for me? I don’t really know who else to ask, you see.
Dr Graham: Of course, of course. I quite understand. If you could describe the snapshot.
Miss Marple
: It was just the front of a house. It was taken by one of my other nephews and Denzil just happened to come out of the front door at that time. It wasn’t a very good photograph of him – But I liked it and have always kept it.
Dr Graham: Well, that seems clear enough. I think we’ll have no difficulty in getting back your picture for you, Miss Marple.
Miss Marple
: You are very kind, Dr Graham, very kind, indeed [Christie 1964 : 36].
Как мы видим, предложенный большой коммуникативный эпизод диалога, в рамках которого осуществляется директивный речевой акт просьбы, начинается с приветствия (Good
morning
,
Miss
Marple
. –
Oh
,
Dr
Graham
,
so
nice
to
meet
you
.). Далее в своей первой реплике Мисс Марпл предваряет будущую просьбу, как бы подготавливая Доктора Грэхема к ее исполнению (there is something, Dr Graham, I would like to ask you) и мотивирует ее (it’s important to me). После этого Мисс Марпл выражает надежду, что то, о чем она просит, не затруднит Доктора Грэхема (I hope you will understand and not think what I am asking is tiresome). Реализация подготовительного условия позволяет заинтересовать Доктора Грэхема и настроить его на выполнение будущего действия (Do
let
me
help).
В следующей реплике Мисс Марпл объясняет обстоятельства, которые побудили ее обратиться с просьбой. Доктор Грэхем, будучи вежливым человеком, озвучивает предположительную просьбу, облегчая задачу Мисс Марпл (And
you
–
well
,
naturally
you
want
the
snapshot
back
.
Is
that
it
?). Далее она соглашается с предположением (That
’
s
it), еще раз мотивирует просьбу (it
is
the
only
one
I
have
got
and
I
haven
’
t
got
the
negative) и непосредственно озвучивает ее, оформляя в виде вопроса о возможности ее осуществления (I
wondered
(…)
whether
you
could
possibly
manage
to
get
hold
of
it
for
me
?). После описания предмета, который необходимо достать (the
snapshot), Доктор Грэхем обещает выполнить просьбу (I
think
we
’
ll
have
no
difficulty
in
getting
back
your
picture
for
you
,
Miss
Marple). Коммуникативный эпизод заканчивается тем, что Мисс Марпл благодарит Доктора Грэхема, делая комплимент в его адрес (You
are
very
kind
,
Dr
Graham
,
very
kind
,
indeed). Таким образом, в данном директивном эпизоде представлены все единицы прагматической структуры.
Стоит отметить, что реализация некоторых прагматических единиц может быть не актуализирована, то есть данная структура может варьироваться, усекаться. Так, например, если коммуникативный эпизод, в который включен акт просьбы, является естественным продолжением диалога, то первый компонент прагматической структуры (приветствие) отсутствует:
Bobby
: We’ve got to get hold of Lady Frances Derwent. But it’s a bit difficult for me to do. Do you think you could ring up and ask to speak to her and then get her to come and meet you somewhere outdoors?
Moira: I suppose I could.
Bobby: I know it must seem frightfully odd to you. But it won’t when I’ve explained. We must get hold of her as soon as possible. It’s essential.
Moira: Very well…[Christie 2000 : 153]
В предложенном коммуникативном эпизоде один из собеседников (Bobby) просит другого (Moira) позвонить его знакомой и договориться о встречи. Этот коммуникативный эпизод является продолжением диалога двух коммуникантов, поэтому в структуре данного эпизода отсутствует первый компонент – приветствие. Директивный эпизод начинается с объяснения причин, побудивших говорящего обратиться с просьбой (it
’
s
a
bit
difficult
for
me
to
do), затем осуществляется собственно просьба в очень вежливой вопросительной форме о возможности ее выполнения (…could
you
ring
up
and
ask…), усиленной вопросом (Do
you
think…). Адресат просьбы неопределенно выражает согласие в форме сослагательного наклонения (I
could). Вследствие чего, говорящий считает необходимым продолжить адресата убеждать в том, что его просьба очень важна для него (We
must
get
hold
of
her
as
soon
as
possible
.
It
’
s
essential
.). После чего, адресат просьбы уже определенно выражает свое согласие выполнить ее (Very
well).
В зависимости от официальности / неофициальности обстановки общения, а также от личностных отношений между партнерами варьируется второй компонент структуры. Так, например, в официальной обстановке общения объяснение причин, побудивших адресанта обратиться с просьбой, должно быть более детальным. И, наоборот, если коммуниканты находятся в близких отношениях и достаточно хорошо знают друг друга, то нет большой необходимости подробно объяснять причины, по которым говорящему пришлось обратиться с просьбой. Например:
Roger
: Are you going to London?
Frankie: Oh, yes.
Roger: Could you give me a lift to town?
Frankie: Why, of course [Christie 2000 : 127].
В данном случае собеседники находятся в довольно близких отношениях, поэтому Роджеру не приходится объяснять причину своей просьбы. Фрэнки, в свою очередь, сразу отвечает согласием, не требуя каких-либо разъяснений.
Следуя принципу вежливости, адресат, которому направлена директива, должен каким-то образом прореагировать на нее: либо тот час же осуществить действие, к которому его побуждают, либо словесно аргументировать отказ совершить его немедленно.
Если адресат просьбы немедленно ее выполнит, ему не нужно что-либо говорить в ответ, хотя отсутствие вербального ответа может восприниматься как проявление недоброжелательности. В случае, когда адресат не сразу отвечает действием, он словесно указывает, что собирается выполнить просьбу, используя такие выражения, как OK
,
all
right
,
sure или слово Yes, за которым следует обращение (чаще вежливая форма). Когда адресат не собирается выполнить просьбу, нормы поведения требуют от него, чтобы он дал словесный ответ. Он может прямо отказаться, сказав No
;
No
,
I
can
'
t
/
won
'
t
/
wouldn
'
t и т. д. Однако это очень грубый способ отказа, и поэтому, если он хочет быть вежливым, то, отказываясь, он приносит извинение и объясняет причину своего отказа.
Говорящий может использовать своеобразные «ловушки», которыми являются вопросы о возможных обоснованиях отказа выполнить просьбу со стороны адресата. Например, Are you too tired / would it be too much trouble to do this or that... [Семенюк 2004 : 54] Такие вопросы устраняют у слушателя возможность найти предлог для отклонения просьбы.
Интересно отметить, что при отборе примеров для анализа из художественных произведений нам не встретилось таких коммуникативных эпизодов, которые бы имели в своем составе отказ совершить предписываемое действие. Вероятно, в английской культуре не принято отвечать на просьбу отказом.
Итак, подводя итог вышесказанному, следует еще раз подчеркнуть, что директивный речевой акт просьбы усложняется и расширяется до директивного коммуникативного эпизода. Полная реализация прагматической структуры коммуникативного эпизода зависит от ряда обстоятельств, в рамках которых протекает диалогическое общение.
Как уже неоднократно отмечалось ранее, центральное место в подклассе саджестивов занимает совет. Социально значимое содержание совета, как и любого речевого акта, раскрывается в виде основных и предречевых условий его осуществления.
Основное условие совета – его иллокутивная сила: представить на рассмотрение слушающего совершение некоторого будущего благоприятного для него невербального действия (или воздержание от этого действия). Поскольку совет всегда осуществляется в симметричной коммуникативной ситуации, характеризующейся равенством социальных статусов и ролей коммуникантов, осуществление этого действия обуславливается свободой выбора, которой наделен слушающий, то есть его правом решать, следовать ему данной директиве или нет.
Условие «искренности»: говорящий хочет, чтобы определенное невербальное действие было совершено, так как верит в то, что оно будет благоприятно для слушающего.
Подготовительное условие для говорящего: говорящий верит в то, что, во-первых, слушающему необходимо совершить некоторое благоприятное для него неречевое действие; во-вторых, что он способен совершить это действие; и, в-третьих, что слушающий в ходе естественного развития событий сам, очевидно, это действие не совершит.
Подготовительное условие для слушающего: во-первых, слушающий доверяет говорящему, полагается на его ум, искренность и жизненный опыт; во-вторых, он верит в благоприятные для себя последствия совершения этого действия; и, в-третьих, он способен совершить это действие.
Условие пропозиционального содержания высказывания, актуализирующего совет в речи, требует словесного выражения определенного будущего невербального действия со стороны слушающего.
Таковы коммуникативные пресуппозиции речевого акта совета.
Важно различать саджестивные акты совета, рекомендации и угрозы. Особенность речевого акта совета состоит в том, что коммуниканты находятся в отношениях равенства (друзья). Они обладают одинаковыми опытом и знаниями. Рекомендации и угрозы осуществляются в асимметричной ситуации общения (врач – пациент, учитель – ученик), и в этом случае лицо, которое осуществляет саджестивный речевой акт, обладает, как правило, большим опытом и более «подкован» в этой области. Адресат, которому направлен саджестивный акт совета, имеет право выбора - следовать ему, или же воздержаться. В случае рекомендации адресат, как правило, следует предписанию, так как уважает человека, дающего рекомендацию, и уверен в том, что он более компетентен в данной области. Адресат, которому направлена угроза, не имеет права выбора – он должен беспрекословно следовать тому, что предписывает акт угрозы во избежание неприятных для него последствий, имеющих место в случае отказа.
Совет, также как и просьба, относится к категории невежливых речевых актов. Самому быть инициатором совета невежливо, даже если говорящий уверен, что его совет повлечет благоприятные для слушающего последствия. Саджестивный акт совета противоречит правилам вежливого общения, которые гласят: «Не навязывайся», «Не принуждай партнера». Как правило, совету предшествует запрос со стороны слушающего, или же он естественно вытекает из контекста ситуации общения, то есть директивному акту совета предшествует репрезентативный речевой акт.
Когда говорящий не хочет быть навязчивым или боится оскорбить слушающего чрезмерной настойчивостью своего совета, иллокутивный глагол может использоваться в сослагательном наклонении (I
would…) Чтобы подчеркнуть желание говорящего помочь слушающему, посоветовать наиболее благоприятный для него ход событий, отправитель директивы-совета облекает ее в формы, не присущие прямым советам. Достаточно часто косвенный совет выражается в форме вопросов типа Why
don
’
t
you
…?
Hadn
’
t
you
better
…?
Why
not
…? Коммуникативный смысл таких вопросов не соответствует его прямому значению. То, что это совет, становится понятным лишь при учете фоновых знаний участников коммуникативного акта и условий, в которых он протекает. Косвенные советы могут быть выражены различными формулами-интродукторами совета типа You
’
d
better
…,
If
I
were
you
,
I
would… Советы в такой форме наиболее вежливы, в них наиболее ярко проявляется условие «искренности» - желание говорящего помочь слушающему. Пытаясь убедить слушающего в пользе предписываемого действия, говорящий ставит себя на его место.
После реплики, содержащей совет, слушающий, следуя принципу вежливости, как правило, благодарит говорящего и сообщает о своем намерении последовать директиве. В зависимости от степени неформальности ситуации ответная реплика слушающего может звучать по-разному. Ср.: Thank you, I’ll think it over. / I’ll do my best. / I’ll try to fit it somehow. / I’ll give it a think. / I’ll take a crack at it.
Однако за советом может последовать отказ следовать директиве и разъяснение причин отказа. Говорящий может, в свою очередь, продолжить убеждать слушающего, что совет дается в его интересах, разъясняя благоприятные последствия в случае согласия и неблагоприятные – в случае отказа следовать директиве.
Проанализировав примеры, отобранные из художественных произведений, мы выделили прагматическую структуру директивного коммуникативного эпизода, в рамках которого осуществляется совет:
1) Запрос совета со стороны слушающего / Сообщение какой-либо информации, за которой естественно последует директивный акт совета.
2) Осуществление директивного акта совета.
3) Согласие принять совет, благодарность / Возражение, отказ принять совет, аргументация.
4) Убеждение принять совет.
Можно проиллюстрировать данную прагматическую структуру следующим примером:
Evelyn
: What’s the matter, child? Something gone wrong? Tell me.
Molly: There’s nothing wrong. Nothing at all.
Evelyn: Of course there is. You wouldn’t sit and cry here for nothing. Can’t you tell me? I want to know what’s the matter.
Molly: I’m frightened, I’m terribly frightened. It’s growing on me. Voices in the bushes, footsteps – or things that people say. As though someone were watching me all the time, spying on me. Somebody hates me. That’s what I keep feeling… And there have been other things too… There are times that I can’t account for, that I can’t remember.
Evelyn: Do you mean you have blackouts – that sort of things?
Molly: I suppose so. I mean sometimes it’s – oh, say it’s five o’clock – and I can’t remember anything since about half past one or two.
Evelyn: Oh my dear, but that’s just that you’ve been asleep. Had a doze.
Molly: No, it’s not like that at all. Because you see, at the end of the time it’s not as though I’d just dozed off. I’m in a different place. Sometimes I’m wearing different clothes and sometimes I seem to have been doing things – even saying things to people, talked to someone, and not remembering that I’ve done so.
Evelyn: But Molly, my dear, if this is so, then you ought to see a doctor.
Molly: I won’t see a doctor! I don’t want to. I wouldn’t go near a doctor.
Evelyn: You may be frightening yourself for nothing, Molly. You know there are all kinds of nervous disorders that aren’t really serous at all. A doctor would soon reassure you.
Molly: He mightn’t. He might say that there was something really wrong with me [Christie 1964 : 93].
Данный коммуникативный эпизод диалога оформлен следующим образом. В начале Молли сообщает Эвелин, что у нее имеются некоторые проблемы (мания преследования, провалы в памяти), то есть осуществляется первый компонент прагматической структуры коммуникативного эпизода (сообщение информации, влекущей за собой совет). Эвелин решает дать совет Молли (… you
ought
to
see
a
doctor) – реализуя второй компонент структуры (осуществление директивного акта совета). Но Молли, в свою очередь, отказывается следовать совету, вероятно потому, что она боится, что врач действительно признает ее больной (I
won
’
t
see
a
doctor
!
I don’t want to. I
wouldn’t
go
near
a
doctor). Это третий компонент прагматической структуры. Эвелин пытается успокоить ее, уверяя, что она беспокоится зря (You
may
be
frightening
yourself
for
nothing
,
Molly
.
You know there are all kinds of nervous disorders that aren’t really serous at all) и снова делает попытку убедить Молли принять ее совет (A doctor would soon reassure you.). Так осуществляется четвертый компонент структуры. Представленный коммуникативный эпизод, в рамках которого осуществляется саджестивный акт совета, заканчивается окончательным отказом Молли принять совет.
Как и в случае просьбы, прагматическая структура директивного коммуникативного эпизода, содержащего совет, может варьироваться.
Так, например, если коммуниканты находятся в достаточно близких отношениях, то говорящий может сам стать инициатором совета, нарушив правило вежливости «Не навязывайся». В таком случае первый компонент прагматической структуры не актуализируется:
Daventry
: Are you thinking that she knows – a little more than she has said?
Graham: I think it might be so
Daventry: You’d better try and get it out of her, if so. We don’t want to make an unnecessary fuss – unless we’ve something definite to go on [Christie 1964 : 84].
Собеседники в представленном эпизоде являются друзьями, то есть находятся в близких отношениях, поэтому Дэйвентри считает, что он может дать совет без запроса со стороны Грэхема.
Реагируя на совет, адресат (как указывалось ранее) может отказаться следовать директиве, либо согласиться принять совет. Во втором случае нет необходимости в реализации четвертого компонента структуры директивного коммуникативного эпизода. Например:
Mr. Henry
: How is she?
The nurse: She is all right. You should go and have your supper and then come back if you wish.
I went down the hall and then down the stairs and out the door of the hospital and down the dark street in the rain to the café [Hemingway 1971 : 237].
В данном эпизоде медсестра советует Генри поужинать, на что он сразу же соглашается. Согласие не оформлено словесно, но из комментария мы понимаем, что Генри последовал директиве. В данном случае медсестре не приходится повторно убеждать его последовать совету, то есть в данном примере четвертый компонент прагматической структуры коммуникативного эпизода не актуализирован.
Таким образом, подводя итоги, еще раз отметим, что чаще всего в непосредственном живом общении директивный акт является ядерным речевым актом, образующим целый директивный коммуникативный эпизод диалога. Полная реализация прагматической структуры коммуникативного эпизода зависит от требований, которые накладывают семантические и структурные данные диалога, ситуация коммуникации, которая включает, в первую очередь, отношения между коммуникантами (близкие или малознакомые), официальность / неофициальность, симметричность / асимметричность ситуации общения и правила вежливого общения.
2.3 Языковые особенности реплик в англоязычных
директивных единствах
Говоря об особенностях реплик в директивных единствах, прежде всего, стоит отметить некоторые особенности диалогической речи вообще, которые также характерны и для директивных диалогических единств.
Диалогическая речь характеризуется рядом особенностей, которые касаются произношения, словаря и грамматических конструкций.
Фонетической особенностью диалогической речи является наличие сокращенных форм. Сокращенные формы обусловлены условиями общения, а именно ускоренным темпом устной диалогической речи, благодаря которому происходит слияние отдельных форм слов (don
'
t
,
didn
’
t
,
it
'
s
,
he
'
s
,
won
'
t
,
can
'
t
,
shouldn
’
t и другие).
Одной из наиболее характерных грамматических особенностей разговорной диалогической речи является наличие оборотов с опущением отдельных частей предложения (эллипсов). Эллипсис выражается в невербализации ряда языковых единиц в речевой цепи и возможен на основе данных общей коммуникативной ситуации, контекста и пресуппозиции [Михайлов 1986 : 20]. В качестве примеров подобного рода эллиптических оборотов, которые закрепились как типичные нормы непосредственного, живого повседневного общения, можно привести следующие выражения: glad
to
see
you (I am glad to see you), pity
you
didn
'
t (it is a pity you didn't come), pleased
to
meet
you (I am pleased to meet you), sorry (I am sorry), pardon
(I beg your pardon), ready
? (Are you ready?) и многие другие. Как видно из примеров, чаще всего опускаются подлежащее, указывающее на говорящего (I), и часть сказуемого: глагол-связка и служебные слова в аналитических формах глагола.
Это объясняется тем, что в диалогической речи существует две тенденции – к языковой экономии и языковой избыточности. Их также можно назвать импликативной и экспликативной тенденциями. Стремление к краткости, лаконичности, к экономии языковых средств, с одной стороны, и употребление в диалогической речи форм предложений, содержащих с точки зрения решения коммуникативного задания «лишний» словесный материал, использование ряда форм предложений, дублирующих друг друга, с другой стороны, обусловлены многочисленными внеязыковыми и языковыми факторами акта коммуникации [Михайлов 1986 : 18].
Эти две тенденции отражают специфику диалогической коммуникации.
Экспликативная тенденция диалогической речи связана с ее спонтанностью, неподготовленностью, она прямо отражает эмоциональность этого вида коммуникации, а также ее экспрессивность.
Импликативная же тенденция проявляет себя через экономию языковых средств, краткость, лаконичность диалогических форм предложения. Это обусловлено ситуацией общения, пресуппозицией, четко выраженным коммуникативным намерением и соответствует характеру коммуникативной организации диалогической речи. Вышеупомянутые эллиптические обороты являются наиболее характерным и ярким проявлением импликативной тенденции.
Изучив структуру реплик в отобранных диалогических единствах, можно выделить следующий набор типичных конструкций, характерных для них:
1) Предложения с полной реализацией их семантико-синтаксической структуры (вербализацией всех ее компонентов). Они наименее характерны для диалога.
2) Предложения с частичной реализацией их семантико-синтаксической структуры. Они являются наиболее характерной чертой диалога по причине структурно-семантических особенностей этого вида речи.
3) Высказывания, не имеющие предложенческой структуры. К ним относятся, прежде всего, обращения, междометия, этикетные разговорные клише, слова Yes
и No, а также их эквиваленты.
Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод о том, что диалог, будучи специфичным видом и формой речи, обладает своим набором языковых конструкций, большинство которых имеет неполный состав, что связано с ситуативной обусловленностью, контекстом, пресуппозицией. Языковое оформление характеризуется краткостью выражения, использованием синтаксических клишированных конструкций, готовых языковых формул, невербальных средств общения.
Кратко изложив основные характеристики диалогической речи в целом, можно перейти к особенностям, присущим непосредственно директивным диалогическим единствам.
Как известно, во многих языках директивные акты отличаются от всех других актов грамматической категорией повелительного наклонения, тесно связанного со вторым лицом (вокативом). Однако в английском языке в императивном предложении у глагола часто отсутствуют эксплицитные грамматические форманты времени и лица, так как директивы по своей природе ограничены по отношению к категории времени и лица: единственные временные характеристики, которые могут грамматикализоваться - это различия близкого и отдаленного будущего [Семенюк 2004 : 48]. Поскольку в акте речи директивы направляются непосредственным партнерам по коммуникации, адресат директивы ясен и нет необходимости его обозначать словом. При необходимости привлечь внимание адресата директиве предшествует вокативный акт.
Кроме императивного предложения директивные акты могут быть оформлены декларативными предложениями, содержащими деонтические модальные слова и словосочетания: ought
to
,
have
to
,
must
,
are
obliged
to
,
are
bound
to
,
are
forbidden
to
,
are
permitted
to
,
to
have
a
right
to
, а также существительные duty
,
right
,
claim.
Как известно, не существует обязательной связи между коммуникативно-прагматической функцией высказывания и его структурой, ибо язык имеет богатый арсенал средств, при помощи которых «реализуются» различные директивные акты. Директивные высказывания осуществляются с помощью всех типов предложения – повествовательного, побудительного, вопросительного. Социолингвистические исследования речи взрослых американцев показали, что кроме двух описанных способов выполнения директивных актов существуют еще шесть:
1) императивные предложения-директивы, модифицированные лексикализованными маркерами директив (например, please) и краткими вопросами, присоединяемыми к концу предложения (will
/
would
you
,
why
don
'
t
you
,
OK), а также при помощи повышающейся интонации и употребления подчеркнуто вежливых обращений;
2) декларативные предложения-утверждения, указывающие на нужды и желания говорящего;
3) «включенные» императивы-вопросы о способностях и желаниях адресата директивы совершить некоторое действие или о том, было ли или будет ли это действие им совершено;
4) ситуационно связанные директивы-вопросительные предложения, не содержащие указания на действие и адресата;
5) директивы-запросы;
6) директивы-намеки, используемые в тех случаях, когда говорящий может полагаться на знание своими партнерами по коммуникации некоторых правил, привычек, ситуационно-ролевых функций в семье и в других небольших группах [Семенюк 2004 : 51].
Изучение диалогических текстов художественных произведений английских авторов показало, что любое декларативное и вопросительное предложение в определенных ситуациях общения может интерпретироваться как директивный акт: например, в асимметричной ситуации общения, протекающего в рамках определенной деятельности, декларативное предложение воспринимается нижестоящим по социальному статусу адресатом как команда в тех случаях, когда оно касается действий, входящих в круг его обязанностей и когда не специфицирован из-за употребления пассивного залога или местоимения «мы» агенс желаемого действия.
Выбор формы директивы зависит от возраста, пола, степени знакомства и отношений доминирования между коммуникантами, а также от характера предписываемого действия и его объекта, от того, входит ли оно в круг ролевых функций адресата и ожиданий отправителя. Социально обусловленный выбор языковых средств является одним из принципов общения, и участники коммуникации постоянно подчеркивают свои взаимоотношения путем выбора способов выполнения директивных актов. Таким образом, языковое оформление директив является сильным маркером, дифференцирующим социальный статус и роли участников коммуникации.
Эти наиболее общие выводы относительно возможного языкового оформления директивных речевых актов необходимо дополнить детальным описанием способов выполнения такого типа директивы, как просьба. В исследованных нами диалогах просьбы составляют более 60 % от всех директивных высказываний.
Иллокутивная цель просьбы заключается в стремлении говорящего вызвать определенное желательное для него неречевое действие со стороны слушающего, причем говорящий использует языковые средства таким образом, чтобы его намерение было однозначно понято адресатом. Оба участника речевого акта знают из своего социального и языкового опыта, что если человек просит о чем-нибудь, то, во-первых, он хочет, чтобы слушающий совершил некоторое действие, а, во-вторых, он верит, что адресат просьбы способен ее выполнить. Эти знания и составляют коммуникативные пресуппозиции акта просьбы, выделяющие просьбу из числа других директив. Рассматривая способы осуществления просьбы в современном английском языке, необходимо в первую очередь выделить прямые и косвенные просьбы. В прямых просьбах иллокутивная сила высказывания предопределяется его буквальным значением. Для выражения прямой просьбы обычно используется императивное предложение, смягченное маркером просьбы – словом please. Объект просьбы - некоторое будущее интенциональное действие адресата - обозначается глаголом в повелительном наклонении. Например: Please
,
hurry
up. В случае необходимости уточнения адресата используется обращение в постпозиции. К такому предложению иногда присоединяются усеченное условное предложение if
you
like, краткие общие вопросы will
you
,
won
'
t
you. Например:
Don't be late, will you. Look after the children, won't you.
Императивные предложения и их модифицированные варианты используются для «выражения» просьбы в ходе общения между хорошо знакомыми людьми и относительно действий, входящих в круг ролевых функций адресата.
Кроме императивного предложения, прямая просьба оформляется также эксплицитно-перформативным предложением, иллокутивная сила которого выражается глаголами ask
,
request, употребленными в первом лице единственного числа настоящего индефинитного времени активного залога. Например:
I ask you to come back with me now.
I humbly request that you consider my suggestion.
В таких предложениях «указывается» не только объект просьбы, но и участвующие в общении лица. Объект просьбы - будущее интенциональное действие адресата - вербально выражается придаточным предложением или чаще инфинитивом. Когда говорящий стремится подчеркнуть важность не столько самого действия, сколько объекта, на который оно направлено, то он употребляет предложения типа I
ask
you
for
instructions, в котором действие to
give вербально не выражено, но подразумевается.
Эксплицитно-перформативные предложения употребляются для оформления просьбы в общении между знакомыми людьми, связанными деловыми отношениями, а также между людьми малознакомыми, общающимися в официальной обстановке. В асимметричной ситуации эксплицитно-перформативное предложение часто используется отправителем более высокого социального статуса для выражения в форме просьбы различных приказов и распоряжений. Но как бы вежливо ни оформлялся приказ, он всегда остается приказом, а не просьбой, так как создает для адресата обязательство действовать определенным образом и не оставляет права выбора.
В эксплицитно-перформативном предложении может употребляться глагол must или его заменители have to, have the obligation, it is necessary for me, it is my obligation. Такого типа высказывания называют слабыми перформативами, так как, используя их, говорящий пытается «устранить» свою заинтересованность в просьбе, утверждая, что она вызвана определенными объективными причинами, особенно если объект просьбы может причинить адресату некоторые хлопоты и т. д. Тем самым говорящий пытается снять с себя личную ответственность за возможные неприятные последствия, связанные с выполнением просьбы. Исследования диалога показывают, что адресат реагирует на подобное высказывание именно как на выражение просьбы, а не как на приказ.
К числу речевых индикаторов просьбы можно отнести и устоявшиеся разговорные формулы - интродукторы просьбы: Be so kind as to ...; Would you be so kind as/kind enough to ..:, Could I trouble you for ...; Would it be too much trouble to ...; I would be much obliged if...; I would be extremely grateful if...
Таким образом, подводя итог всему вышеизложенному, стоит еще раз отметить, что как диалогическая речь, так и директивные диалогические единства в частности, обладают своими языковыми особенностями. Для них характерен особый набор языковых средств, которые, в свою очередь, обусловлены обстоятельствами, в которых протекает диалогическое общение, а также характеристиками, присущими коммуникантам.
Заключение
Изучив и исследовав литературу по теме нашей работы и проанализировав ряд примеров из художественных произведений англоязычных авторов, мы пришли к следующим выводам.
Диалогическая речь – это первичная, естественная форма речевого общения. Содержание диалога и речевое поведение коммуникантов в значительной мере определяется тем, кто выступает в качестве партнеров в диалоге, в каких коммуникативных и социальных ролях они выступают в условиях конкретной ситуации общения, каковы их индивидуально-психологические особенности.
Речевая организация диалога представлена цепью сменяющих друг друга в порядке чередования или прерывания (что более характерно для диалогической речи) реплик. Реплики, являясь ситуативно обусловленной категорией, в момент функционирования в речи тематически и прагматически взаимосвязаны и взаимозависимы в рамках диалогического единства.
Руководствуясь коммуникативно-прагматическим подходом к классификации диалогических единств, мы выделили шесть классов минимальных коммуникативных единиц диалога: репрезентативные/информативные, комиссивные, вопросительные, экспрессивные/оценочные, контактивные и директивные диалогические единства.
Чаще всего в живой речи диалогические единства служат основой для образования коммуникативных эпизодов диалога, а вид ядерного речевого акта, осуществляемого в рамках такого эпизода, определяет его вид.
Анализ коммуникативного эпизода диалога позволяет изучить различные речевые ходы, которые используют коммуниканты в своем общении, а эти ходы, в свою очередь, отражают стратегии и тактики речевого поведения собеседников, их коммуникативные, социальные и психологические роли.
В директивном коммуникативном эпизоде цель говорящего – побудить слушающего к совершению некоторого действия (или воздержанию от него). В образовании и функционировании директивного высказывания принимают участие коммуниканты, непосредственный ситуативный контекст высказывания, социальная и языковая среда, к которой принадлежат коммуниканты и общий для них культурно-исторический фон (пресуппозиции).
Все директивные высказывания делятся на личные и институциональные. Личные директивные высказывания можно подразделить на директивы, в осуществлении которых заинтересован отправитель (реквестивы), в которых заинтересован получатель (саджестивы) и бескорыстные директивы (увещевания), которые безразличны и к интересам отправителя, и к интересам получателя.
В подклассе реквестивов центральное место занимает просьба, а в подклассе саджестивов главное место отведено директивному акту совета. Проанализировав примеры коммуникативных эпизодов, мы выделили прагматическую структуру директивного коммуникативного эпизода, в рамках которого осуществляется просьба или совет.
Прагматическая структура коммуникативного эпизода диалога может варьироваться в зависимости от ситуации коммуникации, от отношений между коммуникантами, от формальности / неформальности обстановки общения и от правил вежливого общения, регламентирующих речевое поведение коммуникантов.
Диалог, будучи специфичным видом и формой речи, обладает своим набором конструкций, большинство которых имеет неполный состав. Языковое оформление диалогической речи характеризуется краткостью выражения, использованием клишированных конструкций, готовых языковых формул и невербальных средств общения.
Выбор языкового оформления зависит от возрастных и половых характеристик, степени знакомства, отношений доминирования между партнерами по общению, обстановки общения.
Цель и задачи, поставленные в данной работе, реализованы в полном объеме: изучены особенности построения диалогической речи, установлены структурные и коммуникативно-прагматические типы диалогических единств, подробно исследован подкласс директивных диалогических единств, выделена прагматическая структура директивного коммуникативного эпизода диалога, изучены особенности построения реплик в англоязычном директивном единстве.
Ценность данной работы заключается в том, что её можно использовать при чтении спецкурсов по проблемам прагматики, при написании рефератов, курсовых и дипломных работ.
Список литературы
Импликативная же тенденция проявляет себя через экономию языковых средств, краткость, лаконичность диалогических форм предложения. Это обусловлено ситуацией общения, пресуппозицией, четко выраженным коммуникативным намерением и соответствует характеру коммуникативной организации диалогической речи. Вышеупомянутые эллиптические обороты являются наиболее характерным и ярким проявлением импликативной тенденции.
Изучив структуру реплик в отобранных диалогических единствах, можно выделить следующий набор типичных конструкций, характерных для них:
1) Предложения с полной реализацией их семантико-синтаксической структуры (вербализацией всех ее компонентов). Они наименее характерны для диалога.
2) Предложения с частичной реализацией их семантико-синтаксической структуры. Они являются наиболее характерной чертой диалога по причине структурно-семантических особенностей этого вида речи.
3) Высказывания, не имеющие предложенческой структуры. К ним относятся, прежде всего, обращения, междометия, этикетные разговорные клише, слова Yes
и No, а также их эквиваленты.
Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод о том, что диалог, будучи специфичным видом и формой речи, обладает своим набором языковых конструкций, большинство которых имеет неполный состав, что связано с ситуативной обусловленностью, контекстом, пресуппозицией. Языковое оформление характеризуется краткостью выражения, использованием синтаксических клишированных конструкций, готовых языковых формул, невербальных средств общения.
Кратко изложив основные характеристики диалогической речи в целом, можно перейти к особенностям, присущим непосредственно директивным диалогическим единствам.
Как известно, во многих языках директивные акты отличаются от всех других актов грамматической категорией повелительного наклонения, тесно связанного со вторым лицом (вокативом). Однако в английском языке в императивном предложении у глагола часто отсутствуют эксплицитные грамматические форманты времени и лица, так как директивы по своей природе ограничены по отношению к категории времени и лица: единственные временные характеристики, которые могут грамматикализоваться - это различия близкого и отдаленного будущего [Семенюк 2004 : 48]. Поскольку в акте речи директивы направляются непосредственным партнерам по коммуникации, адресат директивы ясен и нет необходимости его обозначать словом. При необходимости привлечь внимание адресата директиве предшествует вокативный акт.
Кроме императивного предложения директивные акты могут быть оформлены декларативными предложениями, содержащими деонтические модальные слова и словосочетания: ought
to
,
have
to
,
must
,
are
obliged
to
,
are
bound
to
,
are
forbidden
to
,
are
permitted
to
,
to
have
a
right
to
, а также существительные duty
,
right
,
claim.
Как известно, не существует обязательной связи между коммуникативно-прагматической функцией высказывания и его структурой, ибо язык имеет богатый арсенал средств, при помощи которых «реализуются» различные директивные акты. Директивные высказывания осуществляются с помощью всех типов предложения – повествовательного, побудительного, вопросительного. Социолингвистические исследования речи взрослых американцев показали, что кроме двух описанных способов выполнения директивных актов существуют еще шесть:
1) императивные предложения-директивы, модифицированные лексикализованными маркерами директив (например, please) и краткими вопросами, присоединяемыми к концу предложения (will
/
would
you
,
why
don
'
t
you
,
OK), а также при помощи повышающейся интонации и употребления подчеркнуто вежливых обращений;
2) декларативные предложения-утверждения, указывающие на нужды и желания говорящего;
3) «включенные» императивы-вопросы о способностях и желаниях адресата директивы совершить некоторое действие или о том, было ли или будет ли это действие им совершено;
4) ситуационно связанные директивы-вопросительные предложения, не содержащие указания на действие и адресата;
5) директивы-запросы;
6) директивы-намеки, используемые в тех случаях, когда говорящий может полагаться на знание своими партнерами по коммуникации некоторых правил, привычек, ситуационно-ролевых функций в семье и в других небольших группах [Семенюк 2004 : 51].
Изучение диалогических текстов художественных произведений английских авторов показало, что любое декларативное и вопросительное предложение в определенных ситуациях общения может интерпретироваться как директивный акт: например, в асимметричной ситуации общения, протекающего в рамках определенной деятельности, декларативное предложение воспринимается нижестоящим по социальному статусу адресатом как команда в тех случаях, когда оно касается действий, входящих в круг его обязанностей и когда не специфицирован из-за употребления пассивного залога или местоимения «мы» агенс желаемого действия.
Выбор формы директивы зависит от возраста, пола, степени знакомства и отношений доминирования между коммуникантами, а также от характера предписываемого действия и его объекта, от того, входит ли оно в круг ролевых функций адресата и ожиданий отправителя. Социально обусловленный выбор языковых средств является одним из принципов общения, и участники коммуникации постоянно подчеркивают свои взаимоотношения путем выбора способов выполнения директивных актов. Таким образом, языковое оформление директив является сильным маркером, дифференцирующим социальный статус и роли участников коммуникации.
Эти наиболее общие выводы относительно возможного языкового оформления директивных речевых актов необходимо дополнить детальным описанием способов выполнения такого типа директивы, как просьба. В исследованных нами диалогах просьбы составляют более 60 % от всех директивных высказываний.
Иллокутивная цель просьбы заключается в стремлении говорящего вызвать определенное желательное для него неречевое действие со стороны слушающего, причем говорящий использует языковые средства таким образом, чтобы его намерение было однозначно понято адресатом. Оба участника речевого акта знают из своего социального и языкового опыта, что если человек просит о чем-нибудь, то, во-первых, он хочет, чтобы слушающий совершил некоторое действие, а, во-вторых, он верит, что адресат просьбы способен ее выполнить. Эти знания и составляют коммуникативные пресуппозиции акта просьбы, выделяющие просьбу из числа других директив. Рассматривая способы осуществления просьбы в современном английском языке, необходимо в первую очередь выделить прямые и косвенные просьбы. В прямых просьбах иллокутивная сила высказывания предопределяется его буквальным значением. Для выражения прямой просьбы обычно используется императивное предложение, смягченное маркером просьбы – словом please. Объект просьбы - некоторое будущее интенциональное действие адресата - обозначается глаголом в повелительном наклонении. Например: Please
,
hurry
up. В случае необходимости уточнения адресата используется обращение в постпозиции. К такому предложению иногда присоединяются усеченное условное предложение if
you
like, краткие общие вопросы will
you
,
won
'
t
you. Например:
Don't be late, will you. Look after the children, won't you.
Императивные предложения и их модифицированные варианты используются для «выражения» просьбы в ходе общения между хорошо знакомыми людьми и относительно действий, входящих в круг ролевых функций адресата.
Кроме императивного предложения, прямая просьба оформляется также эксплицитно-перформативным предложением, иллокутивная сила которого выражается глаголами ask
,
request, употребленными в первом лице единственного числа настоящего индефинитного времени активного залога. Например:
I ask you to come back with me now.
I humbly request that you consider my suggestion.
В таких предложениях «указывается» не только объект просьбы, но и участвующие в общении лица. Объект просьбы - будущее интенциональное действие адресата - вербально выражается придаточным предложением или чаще инфинитивом. Когда говорящий стремится подчеркнуть важность не столько самого действия, сколько объекта, на который оно направлено, то он употребляет предложения типа I
ask
you
for
instructions, в котором действие to
give вербально не выражено, но подразумевается.
Эксплицитно-перформативные предложения употребляются для оформления просьбы в общении между знакомыми людьми, связанными деловыми отношениями, а также между людьми малознакомыми, общающимися в официальной обстановке. В асимметричной ситуации эксплицитно-перформативное предложение часто используется отправителем более высокого социального статуса для выражения в форме просьбы различных приказов и распоряжений. Но как бы вежливо ни оформлялся приказ, он всегда остается приказом, а не просьбой, так как создает для адресата обязательство действовать определенным образом и не оставляет права выбора.
В эксплицитно-перформативном предложении может употребляться глагол must или его заменители have to, have the obligation, it is necessary for me, it is my obligation. Такого типа высказывания называют слабыми перформативами, так как, используя их, говорящий пытается «устранить» свою заинтересованность в просьбе, утверждая, что она вызвана определенными объективными причинами, особенно если объект просьбы может причинить адресату некоторые хлопоты и т. д. Тем самым говорящий пытается снять с себя личную ответственность за возможные неприятные последствия, связанные с выполнением просьбы. Исследования диалога показывают, что адресат реагирует на подобное высказывание именно как на выражение просьбы, а не как на приказ.
К числу речевых индикаторов просьбы можно отнести и устоявшиеся разговорные формулы - интродукторы просьбы: Be so kind as to ...; Would you be so kind as/kind enough to ..:, Could I trouble you for ...; Would it be too much trouble to ...; I would be much obliged if...; I would be extremely grateful if...
Таким образом, подводя итог всему вышеизложенному, стоит еще раз отметить, что как диалогическая речь, так и директивные диалогические единства в частности, обладают своими языковыми особенностями. Для них характерен особый набор языковых средств, которые, в свою очередь, обусловлены обстоятельствами, в которых протекает диалогическое общение, а также характеристиками, присущими коммуникантам.
Заключение
Изучив и исследовав литературу по теме нашей работы и проанализировав ряд примеров из художественных произведений англоязычных авторов, мы пришли к следующим выводам.
Диалогическая речь – это первичная, естественная форма речевого общения. Содержание диалога и речевое поведение коммуникантов в значительной мере определяется тем, кто выступает в качестве партнеров в диалоге, в каких коммуникативных и социальных ролях они выступают в условиях конкретной ситуации общения, каковы их индивидуально-психологические особенности.
Речевая организация диалога представлена цепью сменяющих друг друга в порядке чередования или прерывания (что более характерно для диалогической речи) реплик. Реплики, являясь ситуативно обусловленной категорией, в момент функционирования в речи тематически и прагматически взаимосвязаны и взаимозависимы в рамках диалогического единства.
Руководствуясь коммуникативно-прагматическим подходом к классификации диалогических единств, мы выделили шесть классов минимальных коммуникативных единиц диалога: репрезентативные/информативные, комиссивные, вопросительные, экспрессивные/оценочные, контактивные и директивные диалогические единства.
Чаще всего в живой речи диалогические единства служат основой для образования коммуникативных эпизодов диалога, а вид ядерного речевого акта, осуществляемого в рамках такого эпизода, определяет его вид.
Анализ коммуникативного эпизода диалога позволяет изучить различные речевые ходы, которые используют коммуниканты в своем общении, а эти ходы, в свою очередь, отражают стратегии и тактики речевого поведения собеседников, их коммуникативные, социальные и психологические роли.
В директивном коммуникативном эпизоде цель говорящего – побудить слушающего к совершению некоторого действия (или воздержанию от него). В образовании и функционировании директивного высказывания принимают участие коммуниканты, непосредственный ситуативный контекст высказывания, социальная и языковая среда, к которой принадлежат коммуниканты и общий для них культурно-исторический фон (пресуппозиции).
Все директивные высказывания делятся на личные и институциональные. Личные директивные высказывания можно подразделить на директивы, в осуществлении которых заинтересован отправитель (реквестивы), в которых заинтересован получатель (саджестивы) и бескорыстные директивы (увещевания), которые безразличны и к интересам отправителя, и к интересам получателя.
В подклассе реквестивов центральное место занимает просьба, а в подклассе саджестивов главное место отведено директивному акту совета. Проанализировав примеры коммуникативных эпизодов, мы выделили прагматическую структуру директивного коммуникативного эпизода, в рамках которого осуществляется просьба или совет.
Прагматическая структура коммуникативного эпизода диалога может варьироваться в зависимости от ситуации коммуникации, от отношений между коммуникантами, от формальности / неформальности обстановки общения и от правил вежливого общения, регламентирующих речевое поведение коммуникантов.
Диалог, будучи специфичным видом и формой речи, обладает своим набором конструкций, большинство которых имеет неполный состав. Языковое оформление диалогической речи характеризуется краткостью выражения, использованием клишированных конструкций, готовых языковых формул и невербальных средств общения.
Выбор языкового оформления зависит от возрастных и половых характеристик, степени знакомства, отношений доминирования между партнерами по общению, обстановки общения.
Цель и задачи, поставленные в данной работе, реализованы в полном объеме: изучены особенности построения диалогической речи, установлены структурные и коммуникативно-прагматические типы диалогических единств, подробно исследован подкласс директивных диалогических единств, выделена прагматическая структура директивного коммуникативного эпизода диалога, изучены особенности построения реплик в англоязычном директивном единстве.
Ценность данной работы заключается в том, что её можно использовать при чтении спецкурсов по проблемам прагматики, при написании рефератов, курсовых и дипломных работ.
Список литературы
- Арутюнова, Н. Д. Фактор адресата / Н. Д. Арутюнова // Известия АН СССР. СЛЯ. – 1981. – Т. 40. – № 4. – С. 351 – 360.
- Баранов, А. Н. Социальный статус человека в лингвистическом аспекте / А. Н. Баранов // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания. – М., 1992.
- Богатикова, Л. И. Об управлении диалогическим общением / Л. И. Богатикова // Иностранные языки в школе. – 1988. – № 6. – С. 18 – 21.
- Боровин, М. А. О некоторых структурных и семантических особенностях современной диалогической речи / М. А. Боровин // Ученые зап. Ленинградского пед. института. – 1970.
- Вдовиченко, П. С. Коммуникативная характеристика сверхфразовых диалогических единств / П. С. Вдовиченко // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. – Горький, 1982. – С. 22 – 26.
- Гильмутдинов, В. И. Функциональная взаимосвязь реплик диалога / В. И. Гильмутдинов // Теория и практика Лингвистического описания разговорной речи. – Горький, 1984. – С. 25 – 29.
- Грамматика русского языка. – М., 1980. – Т. 2. – С. 84.
- Изаренков, Д. И. Обучение диалогической речи. / Д. И. Изаренков. – М. : Русский язык, 1981. – 136 с.
- Карасик, В. И. Язык социального статуса / В. И. Карасик ; Волгоградский гос. пед. инст. – М., 1992. – 147 с.
- Кашкин, В. Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс / В. Б. Кашкин. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : АСТ : Восток-Запад, 2007. – 256 с.
- Крысин, Л. П. Речевое общение и социальные роли говорящих / Л. П. Крысин // Социально-лингвистические исследования. – М., 1976.
- Ленерт, У. Проблемы вопросно-ответного диалога / У. Ленерт // Новое в зарубежной лингвистике. – М., 1988. – Вып. 23. – С. 261.
- Маслова Н. Ф. Стиль руководства учителя как способ социально-психологического общения / Н. Ф. Маслова // Руководство и лидерство. – Л., 1985.
- Михайлов, Л. М. Грамматика немецкой диалогической речи / Л. М. Михайлов. – М. : Высш. шк., 1986.
- Постникова, Н. А., Семенюк, М. П. Синтаксическая вариативность английских реквесивных высказываний / Н. А. Постникова, М. П. Семенюк // Структурные и функциональные особенности предложений и текста : сборник научных трудов. – Свердловск, 1989. – С. 63 – 69.
- Практикум по методике преподавания иностранных языков / под ред. К. И. Саломатова, С. Ф. Шатилова. – М. : Просвещение, 1985. – 234 с.
- Рогова, Г. В. Методика обучения иностранным языкам в средней школе / Г. В. Рогова, Ф. М. Рабинович, Т. Е. Сахарова. – М. : Просвещение, 1991. – С. 32, 120.
- Семенюк, М. П. Прагматика речи : учеб. пособие по спецкурсу. – Нижний Тагил, 2004. – 79 с.
- Скалкин, В. Л. Коммуникативные упражнения на английском языке / В. Л. Скалкин. – М., 1983.
- Соколова, Н. Л. О системном характере речевого этикета / Н. Л. Соколова // Филологические науки. – 2005. – № 1. – С. 43 – 52.
- Сорокин, Ю. А. Этническая конфликтология / Ю. А. Сорокин. – Самара, 1994.
- Сусов, И. П. Языковое общение и лингвистика / И. П. Сусов // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Межвуз. сб. – Калинин : Изд-во КГУ, 1985. – С. 8 – 9.
- Сусов, И. П. Личность как субъект языкового общения / И. П. Сусов // Личностные аспекты языкового общения. – Калинин, 1989.
- Сухих, С. А. Организация диалога / С. А. Сухих // Языковое общение: единицы и регулятивы. Межвуз. сб. – Калинин : Изд-во КГУ, 1987. – С. 97.
- Сухих, С. А. Языковая личность в диалоге / С. А. Сухих // Личностные аспекты языкового общения. – Калинин, 1989.
- Теоретические основы методики обучения иностранным языкам в средней школе / под ред. А. Д. Климентенко, А. А. Моролюбова. – М., 1981.
- Федорова, Л. Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения / Л. Л. Федорова // Вопросы языкознания. – 1991. – № 6. – С. 46 – 50.
- Формановская, Н. И. Речевой этикет и культура общения / Н. И. Формановская. – М. : Высш. шк., 1989. – 156 с.
- Формановская, Н. И. Речевой этикет и вежливость / Н. И. Формановская // Русская словесность. – 2001. – № 3. – С. 67 – 72.
- Формановская, Н. И. Речевое общение: Коммуникативно-прагматический подход / Н. И. Формановская. – М. : Русский язык, 2002. – 216 с.
- Якубинский, Л. П. Язык и его функционирование: Избр. работы / Л. П. Якубинский; отв. ред. А. А. Леонтьев. – М. : Наука, 1986. – 205 с.
- Christie, A. A
- Christie, A. Why didn’t they ask Evans? / A. Christie. – М. : Изд-во «Менеджер», 2000. – 288 c.
- Hemingway, E. A Farewell to Arms / E. Hemingway. – Ленинград : Изд-во «Просвещение», 1971. – 264 с.
- Leech, G. Principles of Pragmatics / G. Leech. – N.Y., 1983.
