Реферат

Реферат Русская культурология XX века

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 22.11.2024



Русская культурология XX века

  1. «Серебряный век» русской литературы.

Сам термин “серебряный век” является весьма условным и охватывает собой явление со спорными очертаниями и неравномерным рельефом. Впервые это название было предложено философом Н. Бердяевым, но вошло в литературный оборот окончательно в 60-е годы двадцатого столетия.

Русский поэтический “серебряный век” традиционно вписывается в начало XX столетия, на самом деле его истоком является столетие XIX, и всеми корнями он уходит в “век золотой ”, в творчество А.С.Пушкина, в наследие пушкинской плеяды, в тютчевскую философичность, в импрессионистическую лирику Фета, в Некрасовские прозаизмы, в порубежные, полные трагического психологизма и смутных предчувствий строки К. Случевского. Иными словами, 90-е годы начинали листать черновики книг, составивших вскоре библиотеку 20-го века. С 90-х годов начинался литературный посев, принесший всходы.

Поэзия этого века характеризовалась в первую очередь мистицизмом и кризисом веры, духовности, совести. Строки становились сублимацией душевного недуга, психической дисгармонии, внутреннего хаоса и смятения.

Вся поэзия “серебряного века”, жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его песнями, плачами, сказаниями и частушками.

Однако, иногда говорят, что “серебряный век” – явление западническое. Действительно, своими ориентирами он избрал эстетизм Оскара Уайлда, индивидуалистический спиритуализм Альфреда де Виньи, пессимизм Шопенгауэра , сверхчеловека Ницше. “Серебряный век” находил своих предков и союзников в самых разных странах Европы и в разных столетиях: Вийона, Малларме, Рембо, Новалиса, Шелли, Кальдерона, Ибсена, Метерлинка, д`Аннуцио, Готье, Бодлера, Верхарна.

Иными словами, в конце XIX – начале XX веков произошла переоценка ценностей с позиций европеизма. Но в свете новой эпохи, явившейся полной противоположностью той, которую она сменила, национальные, литературные и фольклорные сокровища предстали в ином, более ярком, чем когда-либо, свете.

Важной чертой развития культуры рубежа веков является мощный подъем гуманитарных наук. "Второе дыхание" обрела история, в которой заблистали имена В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, Н.А.Рожкова и др. Подлинных вер-шин достигает философская мысль, что дало основание великому философу Н.А. Бердяеву назвать эпоху "религиозно-культурным ренессансом". Религиозно-философская мысль этого периода мучительно искала ответы на "больные вопросы" российской действительности, пытаясь соединить несоединимое - материальное и духовное, отрицание христианских догм и христианскую этику.

Русский культурный Ренессанс создавался целым созвездием блестящих гуманитариев -- Н.А. Бердяевым, С.Н. Булгаковым, Д.С. Мережковским, С.Н. Трубецким, И.А. Ильиным, П.А. Флоренским и др. Ум, образованность, романтическая страстность были спутниками их трудов.

Это было полное солнечного сияния творческое пространство, светлое и жизнедающее, жаждущее красоты и самоутверждения. И хотя мы зовем это время "серебряным", а не "золотым веком", может быть, именно оно было самой творческой эпохой в российской истории.

Литературные течения серебряного века

Русский символизм

Символизм был первым течением модернизма, возникшим на русской почве. Традиционному познанию мира символисты противопоставили идею конструирования мира в процессе творчества. Творчество в понимании символистов – подсознательно-интуитивное созерцание тайных смыслов, доступных лишь художнику – творцу. «Недосказанность», «утаённость смысла» - символ – главное средство передачи созерцаемого тайного смысла. Символ – вот центральная эстетическая категория нового течения. «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем в своём значении»,- считал теоретик символизма Вячеслав Иванов. «Символ – окно в бесконечность»,- вторил ему Фёдор Сологуб.

Одним из фундаментов русской поэзии XX века был Иннокентий Анненский. Мало известный при жизни, возвеличенный в сравнительно небольшом кругу поэтов, он был затем предан забвению. Даже широко бытовавшие строки «Среди миров, в мерцании светил…» публично объявлялись безымянными. Но его поэзия, его звуковая символика оказались неисчерпаемым кладом.

Мир стихов Иннокентия Анненского дал словесности Николая Гумилёва, Анну Ахматову, Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака, Велимира Хлебникова, Владимира Маяковского. Не потому, что Анненскому подражали, а потому, что содержались в нём. Слово его было непосредственно – остро, но заранее обдумано и взвешено, оно вскрывало не процесс мышления, а образный итог мысли. Мысль же его звучала, как хорошая музыка. Иннокентий Анненский, принадлежащий по своему духовному облику девяностым годам, открывает XX столетие, - где звёзды поэзии вспыхивают, смещаются, исчезают, вновь озаряют небо…

Среди самых читаемых поэтов – Константин Бальмонт – «гений певучей мечты»; Иван Бунин, чей талант сравнивался с матовым серебром – его блистательное мастерство представлялось холодным, но именовали его уже при жизни «последним классиком русской литературы»; Валерий Брюсов, имевший репутацию мэтра; Дмитрий Мережковский – первый европейский писатель в России; самый философичный из поэтов серебряного века – Вячеслав Иванов…
Поэты серебряного века, даже не первого ряда, были крупными личностями. На модно-богемный вопрос – гений или помешанный? – как правило, давался ответ: и гений, и сумасшедший.

Андрей Белый производил на окружающих впечатление пророка… Все они, увлечённые символизмом, стали видными представителями этой наиболее влиятельной школы. На переломе веков особенно усилилось национальное мышление. Интерес к истории, мифологии, фольклору захватил философов (В. Соловьёв, Н. Бердяев, П.Флоренский и др.), музыкантов (С. Рахманинов, В. Калинников, А. Скрябин), живописцев (М. Нестеров, В.М. Васнецов, А.М. Васнецов, Н.К. Рерих), писателей и поэтов. «Назад, к национальным истокам!» - гласил клич этих годов.

С древних времён родная земля, её беды и победы, тревоги и радости были главной темой отечественной культуры. Руси, России посвящали своё творчество люди искусства. Первый долг для нас – долг самопознания – упорный труд по изучению и осмыслению нашего прошлого. Прошлое, история России, её нравы и обычаи – вот чистые ключи, чтобы утолить жажду творчества. Размышления о прошлом, настоящим и будущим страны становятся главным мотивом в деятельности поэтов, писателей, музыкантов и художников. «Стоит передо мной моя тема, тема о России. Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь», - писал Александр Блок.

«Искусство вне символизма в наши дни не существует. Символизм есть синоним художника»,- утверждал в те годы Александр Блок, который был уже при своей жизни больше, чем поэт, для многих в России.

«Искусство вне символизма в наши дни не существует. Символизм есть синоним художника»,- утверждал в те годы Александр Блок, который был уже при своей жизни больше, чем поэт, для многих в России.

Литературное течение акмеизма (возникло в России в начале 1910-х годов).

Группа молодых поэтов, оппозиционно настроенных по отношению к символистам, стремилась преодолеть утопизм символической теории. Лидером этой группировки стал Сергей Городецкий, к нему присоединились Николай Гумилёв, Александр Толстой. Литературные занятия проводили Вячеслав Иванов, Иннокентий Анненский, Максимилиан Волошин. Поэты, обучающиеся стихосложению, стали называть себя «Поэтическая академия». В октябре 1911 года «Поэтическая академия» преобразовалась в «Цех поэтов» по образцу средневековых названий ремесленных объединений. Руководители «цеха» стали поэты следующего поколения – Николай Гумилёв и Сергей Городецкий. Был поставлен и решён вопрос о создании нового поэтического течения – акмеизма (от греч. – высшая степень чего-либо, цветущая сила). Акмеистами стали Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Михаил Кузмин и др.

Первой ласточкой акмеизма, его эстетической основой стала статья М. Кузмина «О прекрасной ясности». Статья диктовала принципы «прекрасной ясности»: логичность замысла, стройность композиции; «кларизм» по существу стал призывом к реабилитации эстетики разума и гармонии, противостоял глобализму символистов.

Наиболее авторитетными учителями для акмеистов стали поэты, сыгравшие когда-то заметную роль в символизме, - М. Кузмин, И. Анненский, А. Блок. При имени Гумилёва мы ныне вспоминаем о том, что он был основателем акмеизма. А он был прежде всего редчайшим примером слитности стихов и жизни. Все его годы воплощались в его стихах. Жизнь его – жизнь романтического русского поэта – воспроизводится по его творениям. Гумилёв оставил нам мужественное предугадание:

Земля забудет обиды

Всех воинов, всех купцов,

И будут, как встарь, друиды

Учить с зелёных холмов.

И будут, как встарь, поэты

Вести сердца к высоте.

Как ангел водит кометы

К неведомой им мечте.

Его ритмы имеют вес. Его строки светятся и благоухают. Его интонация повела за собой рать поэтов, оказавшуюся непобедимым воинством. Талант, чистое вдохновение должно быть, по его убеждению, совершенным, и он упорно и сурово учил молодых поэтов ремеслу. Результаты превзошли все ожидания: через пять лет в России в больших городах возникли, по примеру петербургского, цехи поэтов – отныне уже невозможно было писать плохих стихов, уровень мастеров необычайно повысился, а те у кого был талант, могли проявлять его в совершенной форме.

Он был строг и неумолим к молодым поэтам и к себе, он первым объявил стихосложение наукой и ремеслом, которому нужно учиться, как учатся музыке и живописи. Он был мужественен и упрям, он был мечтателен и отважен. В нём сочетались мальчишество и воспитанность молодого человека, кончившего с медалью Царскосельскую гимназию, бродячий дух и непреклонный фанатизм поэта. Он писал стихи, насыщенные терпкой прелестью, обвеянные ароматом высоких гор, жарких пустынь, дальних морей. Странствующий рыцарь, аристократический порядок, он был влюблён во все времена, страны и эпохи.

Когда началась мировая война, Гумилёв ушёл на фронт. О его приключениях ходили легенды. Он получил три «Георгия», был тяжело ранен, но его душа расцветала в дерзкой героической красоте.

Как истинный русский гений, он обладал даром предвидения, предсказав себе в потрясающем стихотворении «Рабочий»:

Он стоит над раскалённым горном,

Невысокий старый человек,

Взгляд спокойный кажется покорным

От миганья красноватых век

Все товарищи его заснули,

Только он один ещё не спит,

Всё он занят отливаньем пули,

Что меня с землёю разлучит.

Упаду, смертельно затоскую,

Прошлое увижу наяву,

Кровь ключом польётся на сухую,

Пыльную и мятую траву.

И господь воздаст мне полной мерой

За недолгий мой и горький век…

Мы не знаем подробностей его убийства (страна убила, расстреляла своего героя!), но знаем, что, стоя у стены, он не подарил палача даже взгляда смятения и страха.

Мечтатель, романтик, патриот, суровый учитель, поэт… Хмурая тень его, негодуя, отлетела от обезображенной, окровавленной, страстно любимой им Родины…

Им были написаны книги стихов: «Путь конквистадора», «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан», «Костёр», «Шатёр», пьесы в стихах; книга китайских стихов «Фарфоровый павильон», готовились к печати книги стихов «Огненныё столп», «Посредине странствия земного», «Поэма дракон»…

Имаженизм

В первые послереволюционные годы в России возникло новое литературное и художественное течение имажинизм (от французского image – образ), опиравшееся на искания русского авангарда, в частности, футуризма.

Поэтическая группа имажинистов была создана в 1918 году Сергеем Александровичем Есениным, Вадимом Габриэлевичем Шершеневичем и Анатолием Борисовичем Мариенгофом. В группу также вошли Иван Грузинов, Александр Кусиков (Кусикян) и Рюрик Ивнев (Михаил Ковалев). Организационно они объединялись вокруг издательства «Имажинисты» и небезызвестного в свое время литературного кафе «Стойло Пегаса». Имажинистами выпускался журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном», прекратившийся в 1924 году на четвертом номере.

В Московском отделении Всероссийского союза поэтов 29 января 1919 года прошел первый поэтический вечер имажинистов. Вскоре они выступили со своей декларацией в воронежском журнале «Сирена» и московской газете «Советская страна», в которой были провозглашены принципы творчества «передовой линии имажинистов».

Теория имажинизма основным принципом поэзии провозглашала примат «образа как такового». Не слово-символ с бесконечным количеством значений (символизм), не слово-звук (футуризм), не слово-название вещи (акмеизм), а слово-метафора с одним определенным значением является основой имажинизма. «Единственным законом искусства, единственным и несравненным методом является выявление жизни через образ и ритмику образов» (Декларация имажинистов).

Теоретическое обоснование этого принципа сводится к уподоблению поэтического творчества процессу развития языка через метафору. «Рождение слова речи и языка из чрева образа, – говорит Мариенгоф, – предначертало раз и навсегда образное начало будущей поэзии». Если в практической речи «понятийность» слова вытесняет его «образность», то в поэзии образ исключает смысл, содержание: «поедание образом смысла – вот путь развития поэтического слова» (Шершеневич). В связи с этим происходит ломка грамматики, призыв к аграмматичности: «смысл слова заложен не только в корне слова, но и в грамматической форме. Образ слова только в корне. Ломая грамматику, мы уничтожаем потенциальную силу содержания, сохраняя прежнюю силу образа» (Шершеневич). Стихотворение, являющееся аграмматическим «каталогом образов», естественно не укладывается и в правильные метрические формы: «Свободный стих составляет неотъемлемую сущность имажинистской поэзии, отличающейся чрезвычайной резкостью образных переходов» (Мариенгоф). «Стихотворение – не организм, а толпа образов, из него может быть вынут один образ, вставлено еще десять» (Шершеневич).

Имажинисты отрицательно относились к социально-газетной тематике позднего футуризма, публицистическим стихотворениям и пропагандистским рифмованным произведениям. В программных статьях «Буян остров» (1920) Мариенгофа, «2×2=5. Листы имажиниста» (1920) Шершеневича и «Имажинизма основы» (1921) Грузинова была выдвинута идея возвращения поэзии ее образной основы, однако создание поэтических образов предполагало рациональную деятельность, конструирование, комбинирование, создание специальных каталогов.

Творческое содружество поэтов разных дарований распалось после споров между Есениным и Шершеневичем и возникших разногласий в понимании сущности и предназначении главного нерва имажинизма – художественного образа. 31 августа 1924 года Есенин и Грузинов напечатали открытое письмо в газете «Правда», где заявляли, что распускают группу. В том же году закрылось издательство «Имажинисты».

Бесспорно, что самое яркое дарование имаженистов – поэт С.А. Есенин. Он редко выступал на публике с речами о теории имаженизма, об основных его принципах и т.д. Он писал стихи, которые брал из своего сердца. То сердечная тоска или радость была в его строках , то обида и бессилие, то любовь к родным, к женщинам и к России.
Есенин – единственный среди великих русских лириков поэт, в творчестве которого невозможно выделить цикл стихов о родине, о России в особый раздел, потому что все, написанное им, продиктовано «чувством родины». Это не Тютчевская вера(«Вроссию можно только верить). Не лермонтовская «странная любовь» («Люблю Россию я, но странною любовью…»). И даже не страсть-ненависть Блока( «И страсть и ненависть к отчизне…») Это именно «чувство родины». В определенном смысле Есенин – художественная идея России.

Русский футуризм

Русский футуризм возник в результате кризиса символизма как мировоззрение. И хотя само слово было заимствовано из итальянского искусства, поэт Владимир Маяковский утверждал в письме в редакцию газеты «Новь», что русский и итальянский футуризм – это, видимо, два параллельных течения, порождённых жизнью мегаполисов, нивелирующих все национальные и культурные различия. Маяковского футуризм привлекал пафосом отрицания и разрушения старой культуры и поисками в области нового поэтического языка. В сборнике (в манифесте) «Пощёчина общественному вкусу» (1912) футуристы изложили все свои эстетические принципы, заявив: «Только мы – лицо нашего времени… Прошлое тесно…»

Поэтика Кубофутуристов формировалась под непосредственным воздействием кубизма в живописи. «Мы хотим, чтобы слово смело пошло за живописью», - говорил В. Хлебников. Результатом этого процесса стал «словесный кубизм» Маяковского, который перенёс систему живописной композиции на создаваемые им поэмы. Футуристы стремились передать динамизм жизни, искали соответствие между временем – ритмом произведения и временем – ритмом реальной жизни.

Создавая новое искусство, они перемещали настоящее в будущее, разрушали границы между искусством и жизнью, между образом и бытом, ориентируясь на язык улицы, на рекламу, на плакат: вызов – во всём! Стихи Маяковского постепенно приобретают скандальную известность, но издаются во множестве разными издательствами, выходят отдельные сборники; поэт много работает, создаёт поэмы «Облако в штанах», «Флейта – позвоночник», «Война и мир»; пишет трагедию «Владимир Маяковский», которая была поставлена в Луна-парке в Петербурге. Он принимает участие в диспутах о современной поэзии, много ездит с выступлениями по России…

Стихи Маяковского становятся предметом обсуждения. Они поражают читателей и слушателей. Поэт считает слово наилучшим орудием духовной революции, поэтому важными художественными приёмами считает контрастность и гиперболизм. Он был поэтом небывалой практической устремлённости. Он положил собой начало новой поэтической эпохи, новой связи человека с жизнью.

Марина Цветаева сказала о нём: «Это был первый новый человек нового мира, новый грядущий. Кто этого не понял, не понял в нём ничего» Ещё до революции твёрдо решив «делать» новое искусство, Маяковский, с восторгом принявший Октябрь, пошёл в ногу со временем. Тема революции и революционных преобразований становится ведущей, Маяковский в своём творчестве утверждает понятие советского патриотизма. Произведения его пронизаны любовью и верой в человека, его лирический герой влюблён в свою республику, в свой народ…

Я хочу быть

понят моей страной,

а не буду понят –

что ж?!

По родной стране

пройду стороной,

Как проходит

косой

дождь.

Валентин Катаев сказал: «За одно это четверостишье – по-моему – ему нужно было поставить памятник».

Серебряный век отмечен женской лирикой. Зинаида Гиппиус, Марина Цветаева, Анна Ахматова… Были и другие, но с названными едва ли кто может сравниться. Поэты серебряного века создали грандиозный поэтический свод. Большой талант всегда редкость, гений – тем более. ХХ век не дал своего Пушкина, но искусство России начала ХХ века сотворило своеобразную книгу – «звёздами написана та книга, Млечный Путь – один её листочек». Д. Мережковский, А. Блок, М. Волошин, И. Анненский, В. Брюсов, К. Бальмонт, Б. Пастернак, С. Городецкий, С. Есенин… А. Скрябин, С. Рахманинов, М. Врубель, В. Кандинский, М. Шагал, Фальк, И. Машков, Н. Рерих – галерея величайших имён и личностей. Трагически сложилась судьба большинства гениев серебряного века. Но все они сквозь перипетии революций, войн, через эмиграцию, через огонь и кровь, за стенки ЧК, через ошибки и заблуждения пронесли чувство Родины, незыблемую веру в то, что «Россия будет великой». Многообразие творческих индивидуальностей делает особенно увлекательным, хоть и трудным, знакомство и изучение этого богатого и многообразного периода.

  1. Культурные преобразования в Советской России в 20-30х годах.

С победой Октябрьской революции советская власть сразу приступила к осуществлению культурной политики, призванной создать новую культуру, базирующуюся на марксистско-ленинской Идеологии и общественной собственности на средства производства. В соответствии с декретом от 9 ноября 1917 г. была создана Государственная комиссия по просвещению для руководства и контроля за культурой. В сформированном правительстве (СНК РСФСР) народным комиссаром по делам просвещения был назначен А. В. Луначарский (1874-1933). В Наркомпросе был образован отдел просвещения национальных меньшинств для управления делами культуры в национальных регионах РСФСР.

На местах под контролем местных Советов были образованы отделы народного образования. Советской властью были упразднены функционировавшие до революции различные общественные, профессиональные и творческие организации - Всероссийский учительский союз. Союз деятелей художественной культуры, Союз деятелей искусств и др. Возникали новые организации культуры, такие, как «Долой неграмотность», Союз безбожников. Общество друзей радио и т.п. Большевистская партия повела решительную борьбу против идеологов Пролеткульта - культурно-просветительской организации пролетарской самодеятельности при Наркомпросе. Она возникла осенью 1917 г., имела более 200 местных организаций, деятельность которых могла быть в общем оценена положительно. Однако распространяемые Пролеткультом «буржуазные» взгляды на культуру не могли быть восприняты советской властью положительно. (Во второй половине 20-х гг. деятельность Пролеткульта ослабла, а в 1932 г. он был упразднен.)

С образованием СССР координация руководства культурой в масштабе всей страны осуществлялась совещаниями наркомов просвещения республик. С середины 20-х гг. от Наркомпроса РСФСР начали отходить органы управления отдельными отраслями культуры общесоюзного статуса.

Задачи культурной революции. Политика советского государства и большевистской партии в области культуры получила название культурной революции. Ее важнейшими задачами явились: формирование подлинно народной, социалистической культуры; ликвидация неграмотности населения, создание новой системы народного образования, всеобщее обязательное обучение на языках народов России, приобщение широких масс к достижению общечеловеческой культуры, подготовка кадров народной интеллигенции из рабочих и крестьян, обеспечение расцвета науки и искусства. Это были прогрессивные и благородные задачи.

Культурное строительство началось в сложных условиях. Российская интеллигенция в зависимости от ее отношения к Октябрьской революции разделилась на тех, кто поддерживал советскую власть, колеблющихся и выступавших против советской власти. Среди первых были: ученые К.А. Тимирязев, И.В. Мичурин, И.П. Павлов, А.П. Карпинский, И.М. Губкин, И.Р. Александров, Н.Е. Жуковский, поэты В.В. Маяковский и А.А. Блок, режиссеры E.G. Вахтангов и В. Э. Мейерхольд и др. Часть интеллигенции вначале отказывалась от какого-либо сотрудничества с советской властью. К сожалению, государство же не ограничилось попытками привлечь интеллигенцию к участию в социалистическом строительстве, а перешло к репрессиям. В 1922 г. большая группа ученых, деятелей искусства решением советской власти была выслана из России. Среди них были ученые, философы Н.А. Бердяев, П.А. Сорокин, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, С.Н. Булгаков.

Тяжелое экономическое положение Советской республики обусловило резкое сокращение бюджетных средств, направляемых на культуру. Военные действия и революционные события нанесли значительный ущерб российской культуре. Были разрушены здания школ, библиотек, музеев, памятники старины. Неприязнь маргинальных слоев общества к интеллигенции, дворянству также привела к разрушению культуры: в пожарах гибли книги, произведения живописи, скульптуры, прикладного искусства, горели усадьбы. (От фр. marginal, лат, margo - край, граница. Человек, оказавшийся по своему положению вне определенного социального слоя, группы.)

Советская власть должна была энергично взяться за восстановление и развитие культуры.

Первоочередной задачей культурного строительства была ликвидация безграмотности (ликбез). 26 декабря 1919 г. СНК РСФСР издал декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Этот декрет обязывал все неграмотное население в возрасте от 8 до 50 лет обучаться грамоте на родном или русском языке. Повсеместно создавались чрезвычайные комиссии по ликвидации неграмотности. Общество «Долой неграмотность» возглавили М.И. Калинин, В.И. Ленин, А.В. Луначарский. Была создана широкая сеть школ, кружков, пунктов, в которых грамоте обучались и дети, и взрослые. В 1917-1920 гг. ликвидировали неграмотность около 7 млн. чел., в том числе 4 млн. женщин.

В 1920 г. при Нарокомпросе была учреждена Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности (ВЧК л/б), которая на местах создавала ликпункты, курсы по подготовке учителей по обучению грамоте. Издавалась специальная методическая литература в помощь обучающимся. Однако слабая материально-техническая база образования, нехватка квалифицированных преподавателей, постоянное пополнение рядов неграмотных подростками не позволяли достичь запланированных темпов обучения. Полная ликвидация неграмотности могла быть достигнута лишь введением всеобщего обучения детей и укреплением материальной базы образования.

После ряда экспериментов к концу 20-х гг. система народного образования была радикально перестроена: образование стало доступным для рабочих и крестьян, утверждена идеологическая основа образования - марксистское учение.

Новая система образования включала в себя начальную, среднюю, среднюю специальную и высшую школы. В 1920 г. число школ увеличилось на 12 тыс. по сравнению с 1914 г., а количество учащихся в них - на 1,7 млн. чел. Советское государство решало задачу подготовки специалистов. Декрет СНК, принятый в августе 1918 г., утвердил правила приема в высшие учебные заведения. Для подготовки рабочей молодежи в институты в 1919 г. при вузах начали работать Лабилен. В 1920/21 учебном году насчитывалось 244 вуза.

Наука. Мировая и Гражданская войны сильно подорвали научный потенциал России. Из более чем 10 тыс. научных работников покинули страну около 500 чел., среди которых преобладали представители гуманитарных наук. Политика Советского государства в области науки и техники состояла в восстановлении научного потенциала страны и привлечении ученых к решению задач социалистического строительства. Система организации науки подверглась изменениям: сохранялись традиционные научные учреждения, например Академия наук, научные институты и университетская база науки и возникали новые учреждения - специализированные научно-исследовательские институты. В 1917-1922 гг. число научных учреждений увеличилось в три раза по сравнению с 1913 г., возросло количество научных работников, составив 25 тыс. чел. к 1927 г. К концу 30-х гг. в СССР было около 1800 научно-исследовательских учреждений, а число научных работников достигло почти 100 тыс. чел.

Крупными достижениями были отмечены естественные и точные науки, связанные с именами И-П. Павлова (1849-1936), Д..0. Вернадского (1863-1945), АЛ. Крылова (1879-1955), Н.Е. Жуковского (1847-1921), АЛ. Карпинского (1887- 1943), НМ. Вавилова (1887-1943), С.Д. Лебедева (1874-1934) и Д.Д. Бызова (1880-1934). Позитивное значение для развития науки имело восстановление связей советских ученых с международными научными центрами.

Литература. В первые послереволюционные годы творчество С.А. Есенина (1895-1925) находилось под влиянием группы поэтов-имажинистов. ( Имажинизм (от англ. image - образ) - литературное направление, утверждавшее примат самопального образа и формотворчества над смыслом, идеей. )

Это выражалось в его склонности к созданию затейливых, замысловатых образов и сравнений, к протесту против города, наступающего на мирную деревню («Сорокоуст», «Кобыльи корабли», «Мир таинственный, мир мой древний...» и др.). Вместе с тем драматическая поэма «Пугачев», написанная в 1920-1921 гг., свидетельствовала, что по своим творческим и идейным позициям поэт был далек от имажинистов. Чувство красоты жизни, ее быстротечности, чувство прощения обид и зла, отзывчивость на человеческое горе - все это с огромной силой звучало в поэме.

Есенин приходит к полному разрыву с имажинистами и в его творчестве все большее место занимают современные темы, темы новой, революционной России («Русь Советская», «Возвращение на Родину», «Анна Снегина»).

Тема любви к Родине на протяжении всей его жизни составляла внутренний пафос поэзии, была источником вдохновения и составляла главную черту творчества Есенина.

Ведущей темой творчества В.В. Маяковского (1893-1930) становится тема революции и строительства социалистического общества. В поэзии появляется новый лирический герой, отличающийся богатством эмоций и гармоничностью.

Первый советской пьесой, поставившей современные вопросы, была «Мистерия-Буфф» Маяковского, в которой поэт показал величие и героизм простого человека, а в поэме «150000000» - русский народ как провозвестника социалистической революции.

Во второй половине 20-х гг. Маяковский создал свои лучшие произведения: поэму «Хорошо», сатирические пьесы «Дюн», «Баня», стихи «Товарищу Нетто, пароходу и человеку» и др., свидетельствующие о многогранном творчестве Маяковского, не укладывающиеся в каноны социалистического реализма, основоположником которого он был объявлен. «Искусство - не отражающее зеркало, а увеличивающее стекло», - писал В. Маяковский.

Социальные потрясения, пережитые Россией, обусловили большие изменения и в художественной жизни. Эмигрировали многие деятели искусства и литературы: И.А. Бунин, А.Н. Толстой, А.Н. Куприн, Е.И. Замятин, М.И. Цветаева, Ф.И. Шаляпин, К.А. Коровий, И.Я. Билибин, А.П. Павлова, С.В. Рахманинов.

Советскую литературу создавали писатели Л. Леонов (роман «Барсуки», 1924; «Вор», 1929), М. А. Шолохов («Донские рассказы», 1926; «Тихий Дон», 1928- . 1940), Л. Н. Сейфуллина (повести «Правонарушители» 1922, «Виринея», 1924), А-А. Фадеев (роман «Разгром», 1927; «Последний из Удэге», 1929-1940), поэты Д.Д. Маяковский, H'H. Асеев, Д.С. Тихонов, А.А. Жаров.

20-е гг. связаны с деятельностью Российской ассоциации пролетарских писателей (РАНИ), которая представляла левое течение в культуре. Группа «Перевал» (М. А. Светлов, М. М. Пришвин, А. К. Воронский, Э. Г. Багрицкий и др.), выступающая оппозиционной силой в РАППе, боролась за преемственность современной культуры рабочего класса с отечественной и мировой классикой. Другие члены РАППа выступали за утверждение новых форм в литературе.

В 1934 г. возникла профессиональная организация литераторов - Союз писателей СССР, председателем которого был избран вернувшийся в СССР М. Горький, пользующийся непререкаемым авторитетом в литературной и общественной жизни. В романе-эпопее «Жизнь Клима Самгина» (1925-1936) он показал широкую картину социальной, политической и духовной жизни предреволюционной России.

В 20-ЗО-х гг. получил развитие исторический роман. Вернувшийся из эмиграции в 1924 г. А.Н. Толстой (1882-1945) писал роман «Петр l» (кн. 1-3, 1929-1945). К исследованию русского национального характера, наиболее полно проявившегося в переломные моменты истории, обратились С. Н. Сергеев- Ценский (1875-1958) - роман «Севастопольская страда», С. А. Чапыгин (1870- 1937) - романы «Разин Степан», «Гулящие люди», А. С. Новиков-Прибой (1877- 1944) - историческая эпопея «Цусима», О. Д. Форш (1873-1961) - романы «Одеты камнем», «Радищев», «Первенцы свободы».

Искусство. В 20-х гг. продолжало знакомить широкую публику с российской живописью Товарищество передвижных выставок. Возникли новые организации: Ассоциация пролетарских художников. Ассоциация художников революционной России, Общество московских художников. Художники стремились найти новые средства и формы изображения советской действительности, которые были бы приняты широкой общественностью: «Председательница» Г.Г. Ряженого (1895 - 1952), «Тачанка» М. Б. Грекова (1882-1934), «Расстрел 26 бакинских комиссаров»

И.И. Бродского (1884-1939), «На стройке новых цехов» А.А. Дейнеки (1899-1969).

Быстро обновили свой репертуар драматические театры, стремившиеся показать героя, осознавшего величие революции: «Броненосец Потемкин» ВС. В. Иванова (1895-1963), «Любовь Яровая» К. А. Тренева (1876- 1945), «Разлом» Б.А. Лавренева (1891- 1959).

Хотя театральное искусство, казалось, не испытывало потрясений и радикальных изменений, но и здесь были поиски новых форм обращения к зрителю. В 1920 г. В.Э. Мейерхольд (1874-1940), выступая за революционное преобразование театра, выдвинул программу полной переоценки эстетических ценностей и политической активизации театра и возглавил движение «Театрального Октября». Он хотел сделать театр политическим и агитационным, в котором и зрители должны были стать участниками спектакля. Однако поиск талантливого режиссера не увенчался успехом. Он не был понят ни зрителем, ни деятелями искусства. В театре преобладали традиции дореволюционного театрального искусства. В 1939 г. В. Э. Мейерхольд был репрессирован.

В 1918 г. в ведение государства перешли крупнейшие музыкальные учреждения: консерватории. Большой театр, Мариинский театр, фабрики музыкальных инструментов, нотные издательства. Были созданы новые концертные и музыкально-просветительские организации, музыкальные учебные заведения, организованы самодеятельные коллективы. В годы Гражданской войны были написаны песни как самодеятельными авторами, так и профессиональными композиторами.

Репертуар музыкальных театров составляли в целом классические произведения. В 1927 г. Р. М. Глиэр (1875-1956) написал балет «Красный мак», ставший классикой советской балетной музыки.

В 20-х гг. успешно работал ДД. Шостакович (1905-1975): Вторая симфония «Октябрь», Третья симфония «Первомайская», балеты «Золотой век», «Болт» и опера «Леди Макбет Мценского уезда».

Огромный интерес у советских слушателей вызвали такие произведения С. С. Прокофьева (1891-1953), как опера «Любовь к трем апельсинам» на сюжет К. Гоцци и балет «Ромео и Джульетта» - выдающееся произведение советского и мирового музыкального искусства.

В 30-е гг. советская музыкальная культура обогатилась замечательными произведениями Б. Асафьева (1884-1949) - балеты «Пламя Парижа», «Бахчисарайский финтит, А. М. Баланчивадзе (1806-1958) - балет «Сердце гор», Ф. 3. Яруллина - балет «Шурале», И. И. Дзержинского (1909-1978) - опера « Тихий Дон».

Декретом СНК РСФСР от 27 августа 1919 г. фотографическая и кинематографическая промышленность была национализирована. Работу кинофабрик и кинотеатров возглавил Всероссийский фотокиноотдел (ВФКО) Парками- роса, в 1923 г. преобразованный в Госкино, а в 1926 г.- в Совкино.

В 1925 г. на экраны вышли историко-революционные фильмы С. М. Эйзенштейна (1898-1948) «Стачка» и «Броненосец Потемкин», ставший шедевром советского и мирового киноискусства. В 30-е гг. патриотическая тема была им воплощена в фильме «Александр Невский».

Ведущей темой советской кинематографии была революционная: «Мы из Кронштадта» (реж. Е. Дзиган), «Депутат Балтики» (реж. А. Зархи и И. Хейфец), «Человек с ружьем» (реж. С. Юткевич) и др. С возникновением звукового кино открылись огромные возможности обращения к сложным вопросам и глубокого их разрешения, к экранизации произведений классической литературы, а также к раскрытию таланта актеров.

Значительным событием в культурной жизни советского общества был выход на экраны страны кинокомедий Г. Александрова (1903-1983) «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь».

Архитектура. Развитие архитектуры в советский период определялось Архитектура плановым развитием всего народного хозяйства. Осуществление плана ГОЭЛРО положило начало формированию советской промышленной архитектуры.

В годы индустриализации и первых пятилеток были построены такие промышленные гиганты, как Магнитогорский и Кузнецкий металлургический комбинаты, Сталинградский, Челябинский и Харьковский тракторные заводы, Уральский завод тяжелого машиностроения и др. Строились жилые дома, общественные здания новых типов (дворцы культуры, клубы, детские ясли и сады).

В архитектуре 20-х - на-. 1930-1934. чаде ЗО-х гг. выделялись на- Москва. Арх. Веснины правления «конструктивистов» (братья Л. и В. Веснины, М. Гинзбург) и «рационалистов» (К. Мельников, Н. Лазовский).

Во второй половине 30-х гг. возникла необходимость разработки генеральных планов реконструкции городов, прежде всего Москвы и Ленинграда, что было связано с индустриализацией страны и ростом городского населения.

Широкое развитие получило строительство жилых, административных, транспортных, культурно-бытовых и других сооружений. Началось строительство Московского метрополитена, канала Москва - Волга, Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве.

Культура русской эмиграции. Около 2 миллионов россиян, покинувших родину после октябрьской революции, оказались в эмиграции в различных странах. В начале 20-х гг. образовалось несколько центров русской эмиграции, в том числе в Париже, Праге, Берлине, Харбине, Софии. С учетом условий той или иной страны здесь формировались основы культурной жизни русской диаспоры. Культура русской эмиграции базировалась на традициях классической культуры. Своей задачей русская эмиграция видела в сохранении и развитии русской культуры. В налаживании духовной жизни эмиграции заметную роль играли русские газеты. В 1923 г. издавалось около 100 новых газет. В таких странах, как Чехословакия, Болгария, Югославия, открылись учебные заведения русской диаспоры. В Берлине сложились хорошие условия для издания произведений эмигрантских авторов. В среде зарубежной интеллигенции возникали различные идейно-политические течения, в которых отражались поиски путей возрождения России и ее культуры. Одним из таких течений было евразийство.

Произведения известных эмигрантских авторов публиковались в журналах «Современные записки», «Новый град», «Русская мысль», «Числа», «Русские записки».

20-ЗО-е гг. отмечены расцветом литературы русской эмиграции. В 1933 г. лауреатом Нобелевской премии стал И.А. Бунин. В 30-е гг. Д.Д. Набоковым (1899-1977) были написаны романы «Защита Лужина», «Дар», «Приглашение на казнь»', Д.С. Мережковский (1866-1941) опубликовал книги «Лица святых от Иисуса к нам», «Данте» и др.

Особое место в мировой культуре заняли русские музыканты и певцы, находившиеся в эмиграции. С неизменным успехом в странах Европы и Америки проходили гастроли композитора и пианиста С. В. Рахманинова, виртуозно исполняющего собственные произведения и произведения западных композиторов. Ф.И. Шаляпин (1873-1938), выдающийся русский бас, удачно сочетающий в себе дар певца и драматического актера, выступая на сценах лучших театров мира, пропагандировал русское искусство и прежде всего творчество М.П. Мусоргского, НА. Римского-Корсакова, М.И. Глинки, А.Г. Рубинштейна.

Осложнение международной обстановки в 30-х гг. способствовало возобновлению в среде эмигрантов споров о судьбе России и возможности возвращения на родину. Вернулись в Советский Союз писатель А.И. Куприн, поэтесса М. И. Цветаева, художник И.Я. Билибин. Но укреплявшаяся советская тоталитарная система заставляла многих отказаться от мысли о возвращении на родину.

  1. Особенности культурных процессов в 40-е годы.

Великая Отечественная война Внесла огромные изменения в культурную жизнь советских людей. Подверглись перестройке учреждения культуры, усилились роль радио, печати, кинематографии. Уже в начале войны были созданы фронтовые бригады и театры. В тяжелейших условиях военного времени продолжали работать библиотеки, музеи, театры. Многие учреждения культуры были перебазированы из прифронтовых районов на Восток. Так, Узбекистан принял 53 учебных заведения и академических учреждения, около 300 творческих союзов и организаций. Редчайшие книги из библиотеки им. В. И. Ленина, Библиотеки иностранных языков. Исторической библиотеки были вывезены в Кустанай. В Перми разместились картины Русского музея и Третьяковской галереи, а сокровища Эрмитажа - в Свердловске. К концу 1941 г. было эвакуировано в восточные районы около 60 театров.

Образование. На захваченной врагами территории сеть учебных заве доний фактически была разрушена. Многие дети временно были лишены возможности учиться. Сократилась численность преподавательских кадров. Однако самоотверженный труд учителей позволил не прерывать учебу даже в осажденных городах (Ленинграде, Одессе, Севастополе). По мере освобождения советских территорий от оккупантов восстанавливались разрушенные школьные здания, налаживалась учеба. С 1943 г. государство увеличило расходы на культуру. Принимались меры по борьбе с беспризорностью. Возникли школы-интернаты, расширился контингент суворовских и нахимовских училищ. Были также созданы вечерние школы для работающей молодежи. В 1943 г. возникла Академия педагогических наук РСФСР (с 1962 г. АПН СССР).

Произошли изменения в высшей школе. Многие крупные вузы были эвакуированы. Более 300 вузов, оказавшихся на захваченной территории, были разрушены. Число вузов в стране уменьшилось с 817 до 460. Прием студентов уменьшился на 41%, а численность студентов - в 3,5 раза. Государство приняло меры по стабилизации контингента студентов: срок подготовки специалистов был сокращен до 3-3,5 лет, расширился прием в вузы девушек.

По мере освобождения советской территории началось восстановление сети учебных заведений. К концу 40-х гг. численность школ и учащихся в них по РСФСР достигла довоенного уровня. Восстановление части высших учебных заведений началось в 1943 г. и к концу войны их численность и численность студентов достигла почти довоенного уровня, в основном благодаря расширению высшего образования в Казахстане, Средней Азии и Закавказье.

Наука. Большой вклад в победу внесла наука. Главными направлениями научных исследований были: изучение военно-технических проблем, внедрение научных открытий в производство, сосредоточение сырьевых ресурсов страны на нужды фронта. Группа ученых под руководством И. И. Алиханова (1904-1970) ид. В. Скобельцына (1892-1990) изучала космическую радиацию. Л. Д. Ландау (1908-1968) разработал теорию движения квантовой жидкости, за которую ему была присуждена Нобелевская премия. И. В. Курчатов (1903-1960) работал над созданием атомной бомбы.

Советские геологи исследовали новые месторождения полезных ископаемых, имеющих стратегическое значение (марганец, бокситы, молибден).

А. П. Александров (1903-1993) разработал методы размагничивания кораблей. Е. О. Патон (1870 -1953) разработал и внедрил в производство автоматическую сварку брони. Химики разработали методы получения ацетона, спиртов, пластмасс для вооружения.

Над совершенствованием боевого оружия работали ученые, конструкторы, инженеры и техники, создавая образцы вооружения, превосходившие немецкие. Авиаконструкторы А.С. Яковлев, А.П. Туполев, Ф.А. Лавочкин, С.В. Илюшин, 11.11. Поликарпов, В.М. Петляков и другие улучшали существующие образцы машин. В конце войны начались испытания реактивных самолетов. Советские танки, сконструированные А-А. Морозовым, ЖЯ. Костиным, А.Ф. Шамшуриным, по боевым качествам значительно превосходили находившиеся на вооружении вражеской армии.

Благодаря самоотверженному труду медицинских работников уменьшилась смертность раненых. После лечения в госпиталях 70% раненых возвращались в строй.

Художественная культура. Значительна роль в достижении победы литературы и искусства, ведущей темой которых были патриотизм и гражданственность. Живейший интерес как на фронте, так и в тылу вызывали произведения М. А. Шолохова, А. Н.. Толстого, Л. Леонова, А. Фадеева, Б. Полевого, стихи К. Симонова, А. Твардовского, С. Маршака, В. Инбер, 11. Тихонова. Большим успехом пользовались пьесы «Фронт» А. Корнейчука, «Нашествие» Л. Леонова, «Русские люди» К. Симонова.

В года войны развивалось музыкальное искусство и прежде всего песенный жанр. Особой популярностью пользовались песни М. Блантера, И. Дунаевского, Б. Мокроусова, В. Соловьева-Седого, А. Александрова.

Д.Д. Шостакович написал выдающуюся Седьмую (Ленинградскую) симфонию, воплотившую ненависть советских людей к врагу и веру в победу.

Кино, самый массовый вид искусства, уделяло особое внимание созданию документальных фильмов, быстро отзывающихся на события военного времени. Уже в конце 1941 г. вышел фильм «Разгром немецких войск под Москвой» (реж. Л. Варламов и И. Копалин). Около 150 кинооператоров создавали киноэпопею Великой Отечественной войны. Героическая тема нашла воплощение в художественных фильмах: «Секретарь райкома» (реж. И. Пырьев), «Нашествие» (реж. А. Роом), «Радуга» (реж. М. Донской), «Она защищает Родину» (реж. Ф. Эрмлер) и др.

В годы войны возрос интерес мировой общественности к культуре страны Советов. Указывая на огромное значение советской культуры, английский писатель Дж. Пристли писал: «...в течение последнего года английский народ узнал о России больше, чем за все предыдущие 20 лет».

В английских и американских газетах и журналах публиковались статьи и очерки М. Шолохова, К. Симонова, Л. Леонова, Б. Полевого, К. Федина.

Потери культуры вследствие войны были огромны. Созданный в декабре 1941 г. из представителей различных организаций и учреждений культуры Комитет определил ущерб, причиненный фашизмом нашей стране. Было разрушено более 80 тыс. школ, около 300 вузов, разграблено 430 музеев, 44 тыс. дворцов культуры и библиотек. Были разрушены усадьбы-музеи Л. Н. Толстого в Ясной Поляне, А. С. Пушкина в Михайловском, И. С. Тургенева в Спасском-Лутовинове, П. И. Чайковского в Клину. Многие культурные потери восстановить было невозможно (рукописи П. И. Чайковского, картины И. Е. Репина, В. А. Серова, И. И. Шишкина, И. К. Айвазовского). Это не могло не отразиться на развитии культуры советского общества после войны.

Восстановление городов и сел, разрушенных в годы Великой Отечественной войны, явилось одним из важнейших этапов развития советской архитектуры. В 1945 г. СНК СССР принял постановление о неотложных мерах по восстановлению 15 крупнейших городов, а позже были разработаны генеральные планы развития 250 городов.

С окончанием войны надежда советских людей, проявивших невиданный героизм и мужество, на ослабление административно-командных методов руководства обществом не оправдалась. В художественной культуре искусственно насаждался образ страны свободного и процветающего общества. Однако, хотя и с большим трудом, правда о действительности пробивала себе дорогу, в культурной жизни были заметны позитивные тенденции.

В послевоенный период основной задачей в области образования был введение обязательного семилетнего обучения для детей. Расширялась подготовка учительских кадров, быстро росла сеть вечернего и заочного образования как в средних школах, так и в вузах.

Факторами, мешавшими развитию науки, было пренебрежительное отношение к достижениям научно-технической мысли западных стран. Генетика была объявлена лженаукой. Но благоприятными оказались условия для развитая отраслей науки, имеющих оборонное значение: ядерной физики, радиоционной биологии, биохимии.

В стране усилился идеологический контроль, негативно сказавшийся на развитии культуры. В 1946 г. были приняты постановления ЦК ВКП (б) «С журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре драматических театров I мерах по его улучшению», «О кинофильме «Большая жизнь» и «Об опере «Beликая дружба» В. Мурадели». В этих постановлениях содержалась резкая критика деятелей культуры, обвиняемых в безыдейности и пропаганде буржуазной идеологии.

Между тем война, давшая мощный толчок творчеству, побуждала писателей сказать правду о войне. Такими произведениями стали повесть В. Некрасова (1911-1986) «В окопах Сталинграда» (1946) и роман А. Фадеева (1901 - 1956) «Молодая гвардия» (1945). Однако очень скоро военную тематику официальная критика объявила ненужной, отвлекающей от актуальных задач действительности. Культура советского общества находилась в кризисном состоянии.

  1. Советская культура во 2-ой половине XX века

Немало было разумных путей постепенного осторожного выхода из-под большевицких глыб. Горбачёв избрал путь — самый неискренний и самый хаотический. Неискренний, потому что искал, как сохранить и коммунизм в слегка изменённом виде и все блага партийной номенклатуры. А хаотический — потому что, с обычной большевицкой тупостью, выдвинул лозунг “ускорения”, невозможный и гибельный при изношенности загнанного оборудования; когда же “ускорение” не потянуло, то сочинил немыслимый “социалистический рынок”, следствием которого стал распад производственных связей и начало разворовки производства. — И этакую свою “перестройку” Горбачёв сопроводил “гласностью”, в близоруком расчёте на единственное следствие: получить интеллигенцию в союзники против уж крайних зубров коммунизма, не хотящих понять и собственной пользы от перестройки (другой системы кормушек). Он и во сне представить не мог, что этой гласностью одновременно же распахивает ворота всем яростным национализмам. (В 1974, в сборнике “Из-под глыб” мы предсказывали, что национальной ненавистью СССР поджечь очень легко. Тогда же, в Стокгольме, я предупреждал: в СССР “если объявить демократию внезапно, то у нас начнётся истребительная межнациональная война, которая смоет эту демократию вообще в один миг”. Но вождям КПСС это было недоступно понять.) — В 1990 я с уверенностью писал (в “Обустройстве”): “Как у нас теперь всё поколесилось — так всё равно “Советский Социалистический” развалится, всё равно!” (Горбачёв пришёл во гнев и метко обозвал меня за то... “монархистом”. Не удивлюсь: ведущая американская газета прокомментировала мою фразу так: “Солженицын всё ещё не может расстаться с имперскими иллюзиями”, — это когда сами они ещё больше всего боялись развала СССР.) Тогда же и там же я предостерегал: “Как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его [коммунизма] развалинами”. И — именно так получилось: в августе 1991 бетонные блоки стали падать и падать на неподготовленные головы, а поворотливые фюреры некоторых национальных республик, десятилетиями, до последнего дня усердно и благоуспешно тянувшие коммунистическую выслужбу, тут — разом, в 48 часов, а кто и в 24, объявили себя исконными ярыми националистами, патриотами своей, отныне суверенной республики, и уже безо всякого коммунистического родимого пятна! (Их имена — и сегодня сверкают на мировом небосклоне, их с уважением встречают в западных столицах как первейших демократов.)

Блоки и глыбы, в разных областях народной жизни, хлопались и в следующие месяцы с большой густотой, придавливая массы застигнутых людей. Но введём в рассуждение — черёд.

Первое следствие. Коммунистический Советский Союз был исторически обречён, ибо основан был на ложных идеях (более всего опирались на “экономический базис”, а он-то и погубил). СССР держался 70 лет обручами небывалой диктатуры — но когда издряхлело изнутри, то уже не помогут и обручи.

Сегодня далеко не только бонзы, закоснелые в коммунистических идеях, но и немало простых рядовых людей, омороченных нагремевшим “советским патриотизмом”, искренно жалеют о распаде СССР: ведь “СССР был — наследник величия и славы России”, “советская история была не тупик, а закономерное развитие”...

Что касается “величия и славы”, то в историческом обзоре мы видели, какой ценой и для каких посторонних целей мы часто напрягались иссильно в минувшие 300 лет. А советская история была именно тупик. И хоть в эти 20-е — 30-е... 60-е — 70-е правили не мы с вами — а отвечать за все содеянные злодейства и перед всем миром достаётся — кому же? да только нам, и, заметим: только русским! — вот тут все охотно уступают нам исключительное и первое место. Да если безликая корыстная свора вершила, что хотела, чаще всего от нашего имени, — так нам и не отмыться, как быстро отмылись другие.

Что советская империя для нас не только не нужна, она губительна — к этому выводу я пришёл в первые послевоенные годы, в лагерях. Я давно так думаю, уже полвека, не из сегодня. И в “Письме вождям Советского Союза” (1973) я писал: “Цели великой империи и нравственное здоровье народа несовместимы. И мы не смеем изобретать интернациональные задачи и платить по ним, пока наш народ в таком нравственном разорении”. И в “Обустройстве”: “Держать великую Империю — значит вымертвлять свой собственный народ. Зачем этот разнопёстрый сплав? — чтобы русским потерять своё неповторимое лицо? Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке её”. Не надо нам быть мировым арбитром, ни соперничать в международном лидерстве (там охотники найдутся, у кого сил больше), — наши все усилия должны быть направлены внутрь, на трудолюбивое внутреннее развитие. Восстанавливать СССР — это верный путь уже навсегда забить и заглушить русский народ.

Надо же, наконец, ясно понять: у Закавказья — свой путь, не наш, у Молдавии — свой, у Прибалтики — свой, а уж у Средней Азии — тем более. Почти все среднеазиатские лидеры уже заявили об ориентации своих государств на Турцию. (Не все заметили в декабре 1991 многообещающую конференцию в Алма-Ате о создании “Великого Турана” — от Анатолийского полуострова до Джунгарского Алтая. В XXI веке мусульманский мир, быстро растущий численно, несомненно возьмётся за амбициозные задачи — и неужели нам в то мешаться?)

Беда не в том, что СССР распался, — это было неизбежно. Огромная беда — и перепутаница на долгое будущее — в том, что распад автоматически произошёл по фальшивым ленинским границам, отхватывая от России целые русские области. В несколько дней мы потеряли 25 миллионов этнических русских, 18% от общего числа русских, — и российское правительство не нашло мужества хотя бы отметить это ужасное событие, колоссальное историческое поражение России, и заявить своё политическое несогласие с ним — хотя бы, чтоб оставить право каких-то же переговоров в будущем. Нет... В горячке августовской (1991) “победы” всё это было упущено. (И даже — национальным праздником России избран день, когда РСФСР возгласила свою “независимость” — и, значит, отделённость от тех 25 миллионов тоже...)

Тут надо сказать о нынешней Украине. Не говоря о быстро перелицевавшихся украинских коммунистических вождях, — украинские националисты, в прошлом так стойко боровшиеся против коммунизма, во всём как будто проклинавшие Ленина, — отначала же соблазнились на его отравленный подарок: радостно приняли фальшивые ленинские границы Украины (и даже с крымским придбным от самодура Хрущёва). Украина (как и Казахстан) сразу стала на ложный имперский путь.

Груза великодержавности — я не желаю России, не пожелаю и Украине. Я выражаю самые лучшие пожелания развитию украинской культуры и самобытности и сердечно люблю их, — но почему начинать не с оздоровления и духовного упрочения национального ядра, не с культурной работы в объёме собственно украинского населения и украинской земли, — а с порыва к “великой Державе”? Я предлагал (1990) решать все национальные, хозяйственные и культурные проблемы в едином Союзе восточно-славянских народов — и до сих пор считаю это решение наилучшим, ибо не вижу оправдания разрубу государственными границами миллионов семейных и дружественных связей. Но, в той же статье, я и оговаривал, что конечно никто не посмеет удерживать силой украинский народ от отделения, — однако же с полным обеспечением прав меньшинств. Вполне ли представляют нынешние руководители Украины и её общественного мнения — какой огромности культурная задача простирается перед ними? Даже этнически украинское население во многом не владеет или не пользуется украинским языком. (Для 63% населения основной язык — русский, тогда как русских только 22%, то есть: на Украине на каждого русского приходится двое “нерусских”, считающих, однако, русский язык своим родным!) Значит, предстоит найти меры перевести на украинский язык всех номинальных украинцев. Затем, очевидно, станет задача переводить на украинский язык и русских (а это уже — не без насилия)? Затем: украинский язык поныне ещё не пророс по вертикали в высшие слои науки, техники, культуры — надо выполнить и эту задачу. Но и более: надо сделать украинский язык и необходимым в международном общении. Пожалуй, все эти культурные задачи потребуют более чем одного столетия? (А пока что мы читаем сообщения — то о притеснении русских школ и даже детских садов в Галиции, даже хулиганских нападениях на русские школы, о пресечении трансляции русского телевидения местами, и вплоть до запрета библиотекарям разговаривать с читателями по-русски, — неужто же это путь развития украинской культуры? А звучат и лозунги “Русские — вон с Украины!”, “Украина для украинцев!” — хотя на Украине множество народностей; и с практическими мерами: кто не принял украинского гражданства, тот испытывает стеснения в работе, пенсии, владении недвижимостью, тем более лишается участия в приватизации — а ведь люди не из-за границы приехали, они тут и жили... Но ещё хуже, что по непонятному накалу ведётся антирусская пропаганда; офицерам, принимающим присягу, задаётся отдельный вопрос: “а вы готовы воевать против России?”; армейское Социально-Психологическое Управление создаёт из России образ врага, нагнетается тема “военной угрозы” со стороны России. А по каждому прозвучавшему из России политическому несогласию с отходом русских территорий к Украине, официальные украинские лица реагируют истерически звонко: “Это — война!”, “это — выстрел в Сараеве!”. Почему пожелания переговоров — это уже война? зачем накликать войну, где её нет и никогда не будет?)

Ещё более уязвимый державный промах допустил Назарбаев, намерясь с помощью казахского меньшинства переработать большинство — других, совершенно инородных наций. (И вот: русских устраняют с ответственных должностей, подавляется самодеятельность уральских и сибирских казаков, нападают на православные храмы, русские поселения — а вот уже и большие города — переименовывают по-казахски, отпускают 5 лет на изучение казахского языка даже в местностях, где 90% — русские. Местное телевидение почти полностью переводят на казахский язык, хотя казахи составляют только 43% населения. Что ждёт остальных — выпукло показали извращённые “выборы” 1994 года. Ко мне приходят жалобы и от немцев — на насилия со стороны казахов, непроницаемо покрываемые местными властями.) Примыкание к идее “Великого Турана”, весьма лёгкое для Средней Азии, окажется для Казахстана совсем-совсем нелёгким. (Ныне объявленная словесная программа надгосударственного Евроазиатского Союза — с чудовищной бюрократической наднациональной надстройкой — находится в полном противоречии с неуклонно идущей в Казахстане национальной подавительной практикой.)

Как я писал в “Обустройстве”: наилучшее решение вопроса — это государственный Союз трёх славянских республик и Казахстана. И в Беловежском соглашении, судя по прессе, Кравчук и обещал коллегам реальный неразрывный союз, “прозрачные” границы, единую армию и валюту. Но всё это оказалось лишь кратковременным обманом. Ничего этого не образовалось, а спустя время Кравчук и прямо заявил: “Кончать надо с мифом о “прозрачных” границах”. Однако с существеннейшей поправкой: переход на мировые цены по нефти — это “со стороны России неприкрытый шантаж” (премьер Кучма), даже “приближение к мировым ценам по нефти есть экономическая война” (украинский посол в Москве; и тут опять “война”. А как же все в мире и торгуют по мировым ценам — и никто не зовёт это “войной”?).

Однако же Россия-то попала — в разорванное состояние: 25 миллионов оказались “за границей”, никуда не переезжая, оставаясь на отеческих и дедовских местах. 25 миллионов — самая крупная диаспора в мире; ни у кого такой нет, и — как мы смеем от неё отвернуться?? Тем более, что местные национализмы (как мы привыкли — весьма понятные, простительные и “прогрессивные”) — всюду идут на притеснение и угнетение наших отколотых соотечественников. (А желающим уехать — из Средней Азии не дают вывозить личного имущества: не признают такого понятия.)

Принципиально отказываясь от методов силы и войны, мы можем усмотреть только такие три пути:

1) из стран азиатских (закавказских и среднеазиатских), где вряд ли что доброе наших ждёт, — надо методично, пусть в немалые сроки, увозить желающих русских и добротно поселять их в России; а для остающихся — искать защиты либо в двойном гражданстве, либо, либо... через ООН? худая надежда;

2) от стран Прибалтики требовать неукоснительного и полного выполнения всеевропейских норм о правах нацменьшинств;

3) с Белоруссией, Украиной и Казахстаном надо искать возможных степеней объединения в разных областях и добиваться-таки по меньшей мере — “прозрачных” границ; а для областей со значительным перевесом русского населения добиваться реального местного самоуправления, гарантирующего их национальное развитие.

А мы? За эти годы мы гостеприимно нашли в России место и для 40 тысяч месхов, выжженных из Средней Азии и отвергнутых грузинами, где месхи исконно жили; и для армян из Азербайджана; и, разумеется, повсюду для чеченов, хотя и объявивших своё отделение; и даже для таджиков, у которых есть своя страна, — но никак не для русских из Таджикистана — а их там хоть и более 120 тысяч, но, спохватясь вовремя, уже бы многих мы приняли в Россию — и не надо было бы посылать русские войска на защиту Таджикистана от Афганистана, чужое это дело, не русским там кровь проливать. (Вопрос защищённых границ, которые у России разом перестали существовать, — отдельный, сложный. И всё же направление его решения: не русское военное присутствие в тех республиках, а — ужиматься нам надо в территорию собственно российскую.) А разве не обязаны были мы управиться забрать всех русских из Чечни, где над ними издеваются, где ежеминутно грозит им грабёж, насилия и смерть? И многих ли мы взяли из Тувы, когда оттуда начали выживать русских?

Нет, у нас в России для русских нет места, нет средств, отказ.

Это — и предательство своих и унижение передо всем миром: кто ещё в мире поступает так? Посмотрите, как тревожатся и хлопочут западные страны о двух-трёх своих подданных, застрявших где-либо в опасности. А мы — 25 миллионов отбросили и забыли.

Меру нашего унижения и слабости мы можем ощутить и по непреклонным приговорам, которые нам выносят с Запада. Хельсинкское соглашение, толковавшее (по вынуждению СССР, защитить свои захваты в Европе) о нерушимости государственных границ, западные государственные деятели бездумно и безответственно перенесли на границы внутренние, административные — да с такой неоглядчивой поспешностью, что подожгли в Югославии многолетнюю истребительную войну (где фальшивые границы нагородил Тито), да и в распадающемся СССР — в Сумгаите, в Душанбе, Бишкеке, Оше, Фергане, Мангышлаке, Карабахе, Осетии, Грузии (однако заметим: не в России и не русскими вызваны те резни). А на самом-то деле: не границы должны быть незыблемы, а воля наций, населяющих территории. — Президент Буш мог бестактно вмешаться перед украинским референдумом: выразить сочувствие отделению Украины, при ленинских границах. (Стал бы он что-нибудь этакое высказывать, например, о Северной Ирландии?..) — Американский посол в Киеве Попадюк имел авантаж заявить, что Севастополь есть подлинно украинская территория. По какой исторической эрудиции или на каких юридических основаниях он вынес это своё учёное суждение? — не пояснил. Да и не надо: тотчас же и Госдепартамент подтвердил мнение г-на Попадюка. Это — о Севастополе, которого и сумасбродный Хрущёв не догадался “подарить” Украине, ибо он исключён был из Крыма как город центрального подчинения. (А спрашивается: какое дело Госдепартамента вообще высказываться о Севастополе?)

И одновременно же пустовесный Жириновский, далеко захлестывая за всё худшее, что когда-либо говорилось о российской политике в её осуждение, — в своих сумасбродных, крикливых и безумных заявлениях зовёт то превратить Среднюю Азию в пустыню, то — к Индийскому океану, то проглотить Польшу или Прибалтику, то воцариться на Балканах. Нельзя состроить худшей карикатуры на русский патриотизм и нельзя предложить прямее пути, чтобы потопить Россию в крови.

Несомненна живая заинтересованность многих западных политиков в слабости России и желательном дальнейшем дроблении её (такое настойчивое подталкивание уже который год несёт нашим слушателям американское радио “Свобода”). Но скажу уверенно: эти политики плохо просматривают дальнюю перспективу XXI века. Ещё будут в нём ситуации, когда всей Европе и США ой как понадобится Россия в союзники.

Вторым следствием краха коммунизма в СССР должно было стать, как вгоряче объявлено в те августовские дни, — немедленное установление демократии. Но на 70-летней тоталитарной почве какая демократия может вырасти мгновенно? По окраинным республикам — мы слишком вполноте наблюдаем, что там выросло. А в России? Только в виде язвительной насмешки можно назвать нашу власть с 1991 — демократической, то есть властью народа. Демократии у нас нет уже потому, что не создано живое нескованное местное самоуправление: оно осталось под давлением тех же местных боссов из местных коммунистов, а до Москвы — и тем более не докричишься. Народ у нас — никак не хозяин своей судьбы, а — игрушка её. На местах — настроение отчаяния: “о нас никто не думает”, “мы никому не нужны”, — и ведь верно. На народ легли только новые, невиданной формы тяготы — а коммунистическая номенклатура, ещё с горбачёвской подготовки, извернулась, отлично приспособилась и в “демократы” и не пострадала так, как жизненный фундамент страны. (А “золотые сынки” номенклатуры, выкормыши привилегированных коммунистических институтов, либо прямо пошли в управление страной, либо, по охотке, утекли в Америку, которую их отцы проклинали, даже и стуча ботинком; да и другие подготавливают себе на Западе посадочные площадки.) Исполнительная и так называемая законодательная власть — полтора года изнурительно, до взаимного бессилия, сражались друг с другом — на позор всей страны. (И тут не упустим отметить парадоксальную ситуацию: Верховный Совет, сторонники тоталитарной власти, по тактическим расчётам изо всех сил вынуждены были отстаивать “принципы демократии”; а “демократы”, из таких же тактических соображений, стояли грудью за авторитарность власти. Столь тверды были принципы тех и других.) Обе борющиеся стороны безответственно, наперебой, заигрывали с сепаратизмом автономных республик, толкнули негодующие области и края объявлять и себя республиками, какой оставался им выход? И если бы этот балаган двоевластия не окончился — Россия бы уже распалась на куски. (“Федеративным договором” Ленин ещё раз кусает нас из мавзолея. Но Россия никогда не была федерацией и не создавалась так.)

А когда этот кризис разрешился — кровью, избиением посторонних и опять на позор страны, — демократия потекла не снизу, а сверху, от центрального парламента, и по худшему руслу — через “партийные списки”, там партия решит, кто именно будет радетель вашего избирательного округа; и это — при роскошных привилегиях парламентских депутатов и опять-таки нищете страны. Наше закоренелое несчастное русское свойство: снизу мы всё никак не научимся организовываться — а склонны ждать указаний от монарха, или вождя, или духовного или политического авторитета, — а их, вот, нет как нет, — мелюзговая суетня наверху.

Третьим следствием падения коммунизма должен был стать возврат к вожделенному (утерянному со старой России) рынку (по нашему коммунистическому обычаю так и звали — к будущему светлому рынку!). Но ещё Горбачёв потерял, протоптался 7 лет, в какие можно было этот переход начать с разумной постепенностью — оживлением экономического организма с самого низу, с мельчайшего бытового предпринимательства, чтобы народ сперва подкормился и обчинился, и лишь потом забирать выше и выше. Нет, с января 1992 поспешно обрушили на страну кабинетный (Международного Валютного Фонда и гайдаровский) проект (“решали на ходу”, “некогда было выбирать лучший вариант” — вспоминал потом Президент), — проект не “сбережения народа”, а жестокого “шока” по нему; проект — невежественный, даже для простого дилетантского глаза: объявить “свободные цены” без наличия в стране конкурентной среды производителей, то есть свободу монопольных производителей как угодно высоко и сколь угодно долго повышать цены. (Автор реформы сперва выражал необдуманную надежду, что цены стабилизируются “вот, через два месяца”, “вот, через полгода” — но не было причин, зачем бы им останавливаться. И никто не нашёл мужества объявить о своём близоруком промахе.) Вот когда нам до конца отрыгнулись все последствия коммунизма. Производство ничем не стимулировалось, резко падало, цены резко росли, народ повергался в глубочайшую нищету — и за два протекших года это пока и есть главное действие реформы.

Нет, и ещё не главное. Самое-то страшное следствие этой безумной “реформы” — даже не экономическое, а психологическое. Беззащитный ужас, потерянность, которые охватили нашу народную массу от гайдаровской реформы и зримого торжества резвых акул беспроизводственной коммерции (в безумии самодовольства они не стесняются выставлять своё ликование и по телевизору), можно сравнить только с тем, по Глебу Успенскому, “ударом рубля”, которого не выдержал пореформенный мужик — и с тех-то пор поползла Россия в Катастрофу.

Самоё отчётливое отображение и оценка нынешних реформ — в нашей демографии. Вот данные, уже известные теперь и мировой статистике. В 1993 смерти в России превзошли рождаемость на 800 тыс. В 1993 на 1000 чел. пришлось 14,6 смертей — на 20% выше, чем в 1992 (“реформа”!), рождений 9,2 — на 15% ниже, чем в 1992. Именно за последние два года (“реформа”!) резко возросло число самоубийств — до трети от всех неестественных смертей. Отчаявшиеся люди не видят: зачем жить? и зачем рожать? Если в 1875 в России приходилось в среднем на одну женщину 7 детей, перед второй мировой войной в СССР — 3, ещё 5 лет назад — 2,17 ребёнка, то сегодня — чуть больше 1,4. Мы вымираем. Вероятная долгота жизни взрослого мужчины опустилась до 60 лет, т. е. как в Бангладеш, Индонезии и частично в Африке53. От демографов слышим: “трудно в это поверить, даже видя реальные цифры”; “такое явление впервые наблюдается в индустриальной стране вне войны и эпидемий”, “такое драматическое снижение длительности жизни никогда не происходило в послевоенном мире. Это воистину потрясает”; “Россия стоит перед лицом небывалого демографического кризиса”54.

Нынешний “удар доллара” — это ещё одна, ещё одна (и последняя ли?) расплата за наше остервенение и крах Семнадцатого года. Мы сейчас создаём жестокое, зверское, преступное общество — много хуже тех образцов, которые пытаемся копировать с Запада. Да можно ли вообще копировать уклад жизни? — он должен органически слиться с традициями страны; вот Япония — не копировала, вошла в мировую цивилизацию, не потеряв своеобразия. Как определял Густав Ле-Бон: национальную душу составляет сочетание традиций, мыслей, чувств и предрассудков; этого всего — не отбросить, и не надо. Мы третий год ни о чём другом не слышим, как об экономике. Но кризис в нашей стране сейчас — намного глубже, чем только экономический, — это кризис сознания и нравственности, настолько глубокий, что не посчитать, сколько десятилетий — или век — нам нужны, чтобы подняться.

Однако сузимся на нашей теме — на “русском вопросе” (потому беру в кавычки, что их часто так употребляют).

Русском — или российском?

В нашем многонациональном государстве оба термина имеют свой смысл и должны соблюдаться. Александр III говорил: “Россия должна принадлежать русским”. Но с тех пор историческая эпоха стала взрослее на столетие — и неправомерно бы уже сказать так (или, копируя бы украинских шовинистов, — “Россия для русских”). Вопреки предсказаниям многих мудрецов гуманизма и интернационализма — XX век прошёл при резком усилении национальных чувств повсюду в мире, и этот процесс ещё усиляется, нации — сопротивляются попыткам всемирной нивелировки их культур. И национальное сознание надо уважать всегда и везде, без исключений. (Я и писал в “Обустройстве”: в России “утвердить плодотворную содружность наций, и цельность каждой в ней культуры, и сохранность каждого в ней языка”.) — И “российский” и “русский” — имеет каждое свой объём понимания. (Лишь слово “россиянин”, может быть и неизбежное в официальном употреблении, звучит худосочно. Не назовёт себя так ни мордвин, ни чуваш, а скажут: “я — мордвин”, “я — чуваш”.)

Справедливо напоминают, что на просторах российской равнины, веками открытой всем передвижениям, множество племён перемешивалось с русским этносом. Но когда мы говорим “национальность”, мы и не имеем в виду кровь, а всегда — дух, сознание, направление предпочтений у человека. Смешанность крови — ничего не определяет. Уже века существует русский дух и русская культура, и все, кто к этому наследству привержены душой, сознанием, сердечной болью, — вот они и суть русские.

Ныне патриотизм во всякой бывшей окраинной республике считается “прогрессивным”, а ожесточённый воинственный национализм там — никто не посмеет назвать ни “шовинизмом”, ни, упаси Бог, “фашизмом”. Однако к русскому патриотизму — ещё от революционных демократов начала XX века, прилипло и сохраняется определение “реакционный”. А ныне всякое проявление русского национального сознания — резко осуждается и даже поспешно примежуется к “фашизму” (которого в России и не бывало никогда и который вообще невозможен без расовой основы, однорасового государства.)

Мне приходилось давать определение патриотизма в статье “Раскаяние и самоограничение” (1973). Спустя и два десятилетия я не берусь его поправить: “Патриотизм — это цельное и настойчивое чувство любви к своей родине и к своей нации со служением ей не угодливым, не поддержкою несправедливых её притязаний, а откровенным в оценке пороков и грехов”. На такой патриотизм — имеет право любая нация, и русские — никак не меньше других. Иное дело, что после пережитых русскими кровопусканий, потерь от “противоотбора”, подавления и обморочения сознания — сегодня патриотизм в России раздроблен в разрозненных единицах, не существует как единое, осознавшее себя движение, а многие из тех, кто зовут себя “патриотами” — прислонились за подкреплением к коммунизму и измазались в нём. (А то ещё и — поднимают, слабыми ручёнками, снова призрак панславизма, уже столько раз губившего Россию, и уж вовсе непосильный нам ныне.)

С. Н. Булгаков однажды написал так: “Те, сердце которых истекало кровью от боли за Родину, были в то же время её нелицемерными обличителями. Но только страждущая любовь даёт право на это национальное самозаушение; там же, где её нет... поношение родины, издевательство над матерью... вызывает чувство отвращения...”55

В таком сознании и в таком праве я и пишу сейчас здесь.

Краткий и частный обзор русской истории четырёх последних веков, сделанный выше в этой статье, мог бы показаться чудовищно пессимистическим, а “петербургский период” несправедливо развенчанным, если бы не нынешнее глухое падение и падшее состояние русского народа. (Под обаянием этого блеска “петербургского периода”, — да уж по сравнению с периодом большевицким, три года назад жители города на Неве с большим энтузиазмом восстановили — совсем не в лад и к XX веку, и к нашей растерзанной стране в лохмотьях — как белое крахмальное жабо название “Санкт-Петербург”...) Как же некогда могучая и избывающая здоровьем Россия — могла вот так пасть? Три таких великих болезненных Смуты — Семнадцатого века, Семнадцатого года и нынешняя — ведь они не могут быть случайностью. Какие-то коренные государственные и духовные пороки привели к ним. Если мы четыре века растрачивали народную силу на ненужное внешнее, а в Девятьсот Семнадцатом могли так слепо клюнуть на дешёвые призывы к грабежу и дезертирству, — то когда-то же пришло время и платить? Наше сегодняшнее жалкое положение — оно как-то накоплялось в нашей истории?

И вот, мы докатились до Великой Русской Катастрофы 90-х годов XX века. За столетие многое вплеталось сюда, — Девятьсот Семнадцатый год, и 70 лет большевицкого развращения, и миллионы, взятые на Архипелаг ГУЛаг, и миллионы, уложенные без бережи на войне, так что в редкую русскую деревню вернулись мужчины, — и нынешний по народу “удар Долларом”, в ореоле ликующих, хохочущих нуворишей и воров.

В Катастрофу входит — прежде всего наше вымирание. И эти потери будут расти: в нынешней непроглядной нищете сколькие женщины решатся рожать? Не менее вчислятся в Катастрофу и неполноценные и больные дети, а они множатся от условий жизни и от безмерного пьянства отцов. И полный провал нашей школы, не способной сегодня взращивать поколение нравственное и знающее. И жилищная скудость такая, какую давно миновал цивилизованный мир. И кишение взяточников в государственном аппарате — вплоть до тех, кто по дешёвке отпускает в иностранную концессию наши нефтяные поля или редкие металлы. (Да что терять, если предки в восьми изнурительных войнах лили кровь, пробиваясь к Чёрному морю, — и всё это как корова слизнула в один день?) Катастрофа и в расслоении русских как бы на две разных нации: огромный провинциально-деревенский массив — и совсем на него не похожая, иначе мыслящая столичная малочисленность с западной культурой. Катастрофа — в сегодняшней аморфности русского национального сознания, в сером равнодушии к своей национальной принадлежности и ещё большем равнодушии к соотечественникам, попавшим в беду. Катастрофа и в изувеченности нашего интеллекта советской эпохой: обман и ложь коммунизма так наслоились на сознание, что многие даже не различают на своих глазах эту пелену. — Катастрофа и в том, что для государственного руководства слишком мало у нас людей, кто б одновременно был: мудр, мужественен и бескорыстен, — всё никак эти три качества не соединятся в новом Столыпине.

Сам русский характер народный, так известный нашим предкам, столько изображённый нашими писателями и наблюдённый вдумчивыми иностранцами, — сам этот характер угнетался, омрачался и изламывался во весь советский период. Уходили, утекали из нашей души — наша открытость, прямодушие, повышенная простоватость, естественная непринуждённость, уживчивость, доверчивое смирение с судьбой, долготерпение, долговыносливость, непогоня за внешним успехом, готовность к самоосуждению, к раскаянию, скромность в совершении подвига, сострадательность и великодушие. Большевики издёргали, искрутили и изожгли наш характер — более всего выжигали сострадательность, готовность помогать другим, чувство братства, а в чём динамизировали — то в плохом и жестоком, однако не восполнив наш национальный жизненный порок: малую способность к самодеятельности и самоорганизации, вместо нас всё это направляли комиссары.

А рублёво-долларовый удар 90-х годов ещё по-новому сотряс наш характер: кто сохранял ещё прежние добрые черты — оказались самыми неподготовленными к новому виду жизни, беспомощными негодными неудачниками, не способными заработать на прокормление (страшно — когда родители перед своими же детьми!) — и только с растаращенными глазами и задыхаясь обкатывались новой породой и новым кликом: “нажива! нажива любой ценой! хоть обманом, хоть развратом, хоть растлением, хоть продажей материнского (родины) добра!” “Нажива” — стала новой (и какой же ничтожной) Идеологией. Разгромная, разрушительная переделка, ещё пока никакого добра и успеха не принесшая нашему народному хозяйству и не видно такого, — густо дохнула распадом в народный характер

1. Реферат Перспективы современной военной психофизиологии
2. Реферат Основи WEB дизайну
3. Курсовая на тему Засуха на территории республики Адыгея
4. Отчет по практике на тему Финансовое планирование в ОАО Белкард
5. Реферат Эффективность антикризисного управления предприятия
6. Курсовая Имитационное моделирование жизненного цикла товара на примере ООО Стимул
7. Реферат на тему The Strange Case Of Dr Jekyll Essay
8. Сочинение на тему Островский а. н. - Катерина и борис в драме а. н. островского гроза
9. Курсовая на тему Организация труда и заработная плата на предприятии
10. Реферат на тему Chapter Summary 2 Essay Research Paper Chapter