Концепция потребностей в античной философии
Содержание

Введение

Издревле человек ставил перед собой вопросы: каков окружающий его мир, и в чем сущность человеческого бытия – от этого зависело и мировоззрение, и отношение к тем или иным потребностям. Это тем более актуально для античной философии, что ориентация античных мыслителей на человека и его разум тесно связана с фундаментальной установкой всей греческой культуры - с призывом к самопознанию. Изречение ”Познай самого себя”, высеченное на колонне при входе в храм Аполлона в Дельфах, явилось одной из ведущих идей на поворотных пунктах истории.

В отличие от славянского язычества (основными мировоззренческими доминантами которого были антропоморфизация природы и натурализация человека), основой эллинского типа культуры мерой всех вещей являлся героизированный человек, благодаря чему человек получал перспективу духовного развития, его сознание становится динамично направленным к нравственному совершенствованию. Совесть, нравственная чистота, стремление творить добро, совершать духовные подвиги становится стержнем личностного самосознания. Хотя на стадии упадка римско-эллинистической культуры появлялись и другие учения, отношение которых к человеку было противоположным – примером такого учения является философия киников.

Краткий очерк этого периода и своеобразие рассмотрения проблемы мира, человека и человеческого сознания, и взаимосвязанной с ними проблемы потребностей стали основной темой данной работы.

1. Эпикур и эпикурейцы

Первой из эллинистических школ была школа Эпикура, возникшая в Афинах в конце VI в. до н.э. Перевод школы из Афин был настоящим вызовом Академии и перипатетикам и означал начало духовной революции. Не форум как символ классической Греции, а постройка в саду, в предместье Афин. Основные идеи "Сада", можно суммировать в нескольких положениях:

1) реальность доступна для разума и поддается осмыслению – и познание ее является умственной потребностью человека;

2) в пространстве реального есть место для счастья; которое мыслится как вытеснение страдания и беспокойства;

3) для достижения счастья и покоя человек не нуждается ни в чем, кроме себя самого; для этого излишни государства, знатность, богатство, и даже боги; человек автархичен (самодостаточен).

В рамках этого все люди считались равными, ибо все одинаково жаждут духовного мира и покоя, но и все имеют на то право. Соответственно эпикурейский "Сад" открыл двери всем: знатным и бедным, свободным и несвободным, мужчинам и женщинам.

Эпикур принимал деление философии на три части; логику, физику и этику. Первая изучает каноны, согласно которым мы познаем истину, вторая — строение реальности, третья — цель человека, счастье и способы его достижения. Первая и вторая реализуются только в функции третьей.

Аргументы Эпикура таковы:

1) Ощущения суть аффекты, значит, они производны от того, что они адекватно отражают – то есть, ощущениям нужно верить.

2) Ощущения объективны и истинны, что гарантировано той же атомистической структурой бытия – и потому объективны жизненные потребности.

3) Третий критерий истины Эпикур находит в чувствах "наслаждения" и "страдания". Они объективны по тем же соображениям, что и ощущения. Однако, они еще и образуют критерий, по которому возможно опознание блага и отделение его от зла.

Материальное, по Эпикуру — сущность человека, материальное есть также его специфическое благо, которое делает человека счастливым. Истинное удовольствие, по Эпикуру, это "отсутствие телесного страдания" (апония), или невозмутимость души (атараксия). Для уверенности в достижении их Эпикур считает важным различать:

1) естественные и необходимые удовольст
вия, они приносят истинную пользу, избавляя от страдания, как, например, сытость в ответ на голод. Они имеют естественный предел: если устранено страдание, желание затухает

2) естественные, но не необходимые (все, что сверх естественных потребностей: изысканные пища и напитки, элегантная одежда и т.п.), не имеют естественного предела, ибо не связаны с телесным страданием.

3) удовольствия не естественные и не необходимые - все формы человеческого тщеславия, суетные желания - роскоши, власти, славы. Никак не связанные с телесными потребностями, они подвергают душу волнениям.

Достижимыми и несущими удовлетворение считаются удовольствия первого типа, вторые необходимо ограничивать, третьих всячески избегать. Эпикур прописывает людям четырехэлементный лечебник:

1. 
   против страха перед Богами и потусторонним – во имя жизни;
   
2. 
   против абсурдного страха перед смертью, которая есть только ничто;
   
3. 
   против зла, которое переносимо, что в итоге должно привести к верному пониманию счастья,
   
4. 
   в пользу счастья против суетных потребностей и зависти.
   

Человек, освоивший применение этого, приходит к душевному покою и счастью, которые невозможно поколебать. Для этого эпикуреец предпочитает жить обособленной, естественной жизнью и бежит от толпы. На основе таких предпосылок ясно, что интерпретация Эпикуром понятия потребности противоположна классической, прежде всего тезисам Платона и Аристотеля.

2. Философия стоиков

В конце IV в. до н.э., уже после основания "Сада", в "Афинах родилась другая школа, ее основателем был Зенон. Как и Эпикур, он понимал философию в значении искусства жить, отрицал метафизику и любую форму трансценденции, но отверг две его концептуальные идеи - "Сада": сведение мира и человека к набору атомов и отождествление блага человека с удовольствием. В отличие от эпикурейского "Сада" у Зенона было принято обсуждение всех догм, включая теорию основателя школы, и если философия Эпикура на практике лишь повторялась, то философия Зенона подвергалась постоянным новациям и поэтому эволюционировала.

Зенон принимает академическое трехчастное строение философии. Цель логики стоики, как и эпикурейцы, видели в отработке критерия истины; в ощущениях они также находили основу познания, однако истинное представление для стоика — это не только чувствование, но и со-чувствование, т.е.согласие, одобрение со стороны логоса тому, что есть уже в душе.

Физика стоиков — это первая форма пантеистического материализма. В нем выделяемы два свойства

1. 
   Бытие есть только то, что способно действовать и страдать, а таково лишь тело, и потому телесны добродетели, пороки, благо, истина – а соответственно, существуют и потребности, которых нельзя отвергать.
   
2. 
   Человек состоит не только из тела, но и из души, которая является фрагментом космической души. Соответственно, в мировой структуре человек занимает доминирующую позицию, ибо он, как никто другой, участвует в божественном Логосе, и с ним должен соразмерять свое поведение.
   

Как и для эпикурейцев, для стоиков счастье состоит в том, чтобы следовать природе. А поскольку первым и врожденным инстинктом является инстинкт самосохранения, то с точки зрения поступков и потребностей, благо – всё, что сохраняет и способствует росту бытия, зло — всё, что ему вредит и его умаляет.

Но у стоиков присутствуют две различных валентности в оценках: то, что способствует сохранению жизни как таковой (животной витальности), и то, что работает на сохранение и возрастание разума и Логоса. По отношению к вещам стоики не применяют характеристики "добра" и "зла", ибо «всё зависит, как, когда и на что же человек их употребит?». Но потому и всё, что относится к телесному, морально индифферентно, в том числе жизнь, здоровье, красота, так и смерть, болезни, уродство, бедность, рабство и прочее.

При помощи столь радикального разрыва стоики мыслили возможным врачевание тяжких недугов своей эпохи. Они прекрасно понимали, что источник зла — крушение античного полиса. Поэтому все опасности, превратности, неустойчивость, рождавшиеся из социальных и политических потрясений, были объявлены не злом, но безразличными. Это была поистине мужественная попытка дать человеку новую веру в себя, возможность свыкнуться с мыслью о том, что благо и зло имеют всегда и только внутреннюю природу, никогда не приходят извне, но зависят от моего отношения к вещам и событиям самим по себе нейтральным; что счастье абсолютно не зависит от внешних событий, и одолеваемый болезнями и страданиями человек тоже способен быть счастливым.

Стоики считали, что большинство людей в реализации своих потребностей не способно к морально совершенному поведению (ибо совершенствование возможно только через освоение философии); однако действовать с пониманием и убеждением, исполняя долг, доступно всем. На основе этой концепции стоики сумели сокрушить античные мифы о благородстве крови и превосходстве расы, на чем держались институты рабства: все люди способны достичь добродетели: человек по определению свободен; никто не раб от природы. Более поздние последователи "Медиостоицизма", Панэций и Посидоний трактовали, что добродетели далеко не достаточно для счастья, мыслящегося как удовлетворение потребностей: необходимы крепкое здоровье, экономический фундамент и сила.

Значимость Панэция состоит в особом акценте на долженствовании, где уже нет места апатии. По его мнению, исполнение долга есть нравственная потребность «вне того, перед кем и чем долг: семьей, другом, государством».

Посидоний, сохраняя верность стоической концепции, открыл путь влияниям Платона и Аристотеля, потрясал современников своими необъятными научными познаниями. О нем говорят как о самом универсальном уме Греции после Аристотеля. Но он же был прежде всего эскулапом (то есть, врачом) и потому вместе с медицинскими вмешательствами считал нужным беседовать с больными, чтобы мобилизовать их здравый смысл для дальнейшей разумной жизни: что им полезно, чего следует избегать, как вести себя чтобы выздороветь – а соответственно, что должно стать потребностью, и какие привычные потребности ограничить или перенацелить (изменение характера питания, труда, движения и т.д.). Заметим, что это время было периодом войн, и многие его пациенты были раненными и искалеченными именно на войне, так что такая беседа была и медицинским советом, и дальнейшей программой действий по реабилитации. Примечательно, что Посидонию приписывают и изобретение слова «ортопедия» - дословно «научить снова движению» - причем «движение» мыслилось не только как способность физически двигаться и передвигаться – но вообще как жизненное развитие, изменение. Другими словами, ортопедия по Посидонию была не только комплексом мер по восстановлению движений, а и новым развитием, новым образом жизни с новыми потребностями, удовлетворение которых позволяло достичь «доступного предела счастья» даже больному или инвалиду. И не случайно некоторые аспекты теории стоиков стали основой для предложенной уже в наше время теории реабилитации инвалидов, Э.Ильенкова

3. Скептики

Еще до Эпикура и Зенона, начиная с 323 г. до н.э. Пиррон в своем городе Элиде основал движение скептиков. Новизна, отличающая его от предшественников и современников, состояла именно в том убеждении, что можно жить полноценно и вполне счастливо, даже в отсутствии истины и ценностей, по крайней мере таких как в прошлом. Кто хочет быть счастливым, должен сообразовать потребности, иметь в виду три вопроса:

1) каковы вещи по природе (в чем их польза, вред, иные нужные или не нужные, или опасные качества),

2) каково должно быть наше отношение к ним,

3) каковы они будут и как надо себя вести.

Пиррон полагает, что: все вещи одинаковы, неразличимы и непостоянны, значит, нельзя питать к ним ни малейшего доверия, но нужно жить без мнений, ни склоняясь к чему-то, ни отвращаясь ни от чего, при таком положении дел уместны лишь апатия (как минимум потребностей), а еще непоколебимость.

Затем в Платоновской Академии при Аркесилае (315—240 гг. до н.э.) наступила новая фаза в развитии школы. Иронический метод Сократа и Платона был использован в новом скептическом духе, для массированной и неуступчивой атаки на стоиков, особенно, на Зенона. Смысл их критики был таков: давая согласие или выбирая действие, мы всегда рискуем согласиться с тем, что ложно. А значит, либо мудрец должен согласиться, что владеет лишь мнениями, либо, если лишь мудрец знает истину, он должен быть "акаталептиком" (то есть несогласным), и значит, скептиком. Аркесилаю приписывают "эзотерический догматизм" рядом с "экзотерическим скептицизмом", т.е. скептиком он был для публики, но догматиком — для учеников и доверенных лиц, в стенах Академии.

Новый импульс к развитию скептицизма в Академии сообщил Карнеад. Что касается критерия истины, то, возражая сразу всем, он говорил, что абсолютного критерия вообще нет: ни в мышлении, ни в ощущении, ни в представлении, ни в чем-либо еще: все вещи обманывают, исчезает сама возможность найти какую бы то ни было истину, но не исчезает необходимость действовать. Отсюда известная доктрина "возможного".

1. 
   Представление относительно объекта, есть или истинно, или ложно, а поскольку объективная истина скрывается от человека, остается довольствоваться "похожим на истинное", т.е. вероятным - и соответственно планировать все потребности исходя из того, к чему это наиболее вероятно может привести, не повредит ли, поможет ли, даст ли радость.
   
2. 
   Поскольку представления всегда между собой связаны, то большей степенью вероятности обладают те из них, которые связаны непротиворечивым образом – то есть, и свои потребности необходимо реализовать, не мешая другим людям, не ущемляя их прав и не оскорбляя их чувств.
   
3. 
   Наконец, еще большим уровнем вероятности обладает представление непротиворечивое и апробированное во всех своих частях – то есть, вести себя нужно так «как все это делают».
   

Начиная со II в. до н.э. начала набирать силу эклектическая тенденция (от греческого ek-legein,— разобрать и соединить снова). Цицерон так поясняет такую позицию: стоический критерий истины не выдерживает критики, а значит, объективно вещи неуловимы, для нас они не понятны. Потому нет необходимости тотально отвергать истину, достаточно допустить отличимость истинного от ложного. Нет критерия, который приведет нас к истине (то есть, к безупречному поведению в любых ситуациях), но есть видимость, дающая вероятность, а, значит, возможно наше приближение к истине на основе вероятной очевидности – другими словами вести себя (в действии, или в бездействии) надо в соответствии с тем, какие наиболее вероятные последствия от этого наступят.

4. Киники

Философия киников интересна, многогранна, но, к сожалению, еще мало изучена в отечественной философии и литературе, несколько работ, посвященных непосредственно кинизму, в основном, принадлежат двум Л.Ф. Лосеву и И.М. Нахову. Нет единой точки зрения и на сущность кинизма: одни исследователи считают, что это не философия, а образ жизни (Гегель), другие – в частности, Чанышев A.M. [4, с. 92-121] – видят во взглядах киников презрение к людям вообще, третьи (Нахов И.М.) считают кинизм «крайне левым воинствующим плебейско-демократическим и материалистическим крылом в античной философии».

При всем внешнем примитивизме и кажущейся наивности киники поставили немало теоретических и практических вопросов: свобода мнимая и истинная, внутренняя и внешняя; моральная автономия и ответственность перед обществом; личность в отчужденном мире; антиномия культуры и природы, «имманентная разумность природы»; социальная роль науки; пределы самоограничения, разумные и безудержные потребности; подчинение долгу; роль революционного отрицания; критика и переоценка ценностей, внешних благ; нравственный идеал и жизнь как деяние и пр.

Сам термин «киники» историческая традиция связывает с названием гимназия для детей неполноправных в пригороде Афин – Киносарге («Зоркий пес»), в котором учился, а затем преподавал Антисфен – основатель кинизма. Впоследствии он и сам получил прозвище «обычной собаки», которым очень гордился.

Кинизм, возникший на рубеже V и IV веков до н.э., впитал в себя и отразил противоречия полисной морали, девальвацию традиционных ценностей, кризис афинской демократии. Это было время общего кризиса Афинского государства и сопредельных полисов. Кризис охватил не только экономику и политику, но и духовную жизнь: дух коллективизма уступил место индивидуализму, что пробудило интерес к человеку как таковому, а не как к члену общества. В связи с этим изменились приоритеты в истории, философии, литературе. Время восхваления мифических и реальных героев прошло, античная наука как бы повернулась к человеку. Натурфилософия сменилась антропологией, физика – этикой. Философия теперь стремилась ответить на главные вопросы человеческого бытия: как жить, в чем счастье и добродетель? Философы давали на эти вопросы разные ответы, исходя из опыта своего класса и своего личного опыта.

Наиболее яркими представителями философской школы киников являлись Антисфен, Диоген Синопский, Кратет. Главная цель кинического учения — не выработка глубоких философских теорий, а философское обоснование особого образа жизни — вне связи с обществом (нищенство, одиночество, бродяжничество и т. д.) — и проверка данного образа жизни на себе.

Характерными чертами философии и образа жизни киников являлись:

1) возведение в абсолют асоциальной свободы (то есть свободы вне общества). Свобода объявлялась «первейшей потребностью; истоком, критерием и основой всех иных потребностей». Реализовать свободу киники предполагали следующим образом:

- критика и отвержение иных философских учений, особенно идеалистических, непризнание авторитетов;

- воинственность и агрессивность в отстаивании своих взглядов и образа жизни;

- отсутствие патриотизма, готовность жить в любом обществе не по его, а по собственным законам;

- концентрация внимания на пороках общества, худших человеческих чертах как объяснение своего нежелания следовать «за большинством».

2) добровольная отверженность, разрыв социальных связей, одиночество – как отсутствие потребности в общении, в занятии положения в обществе;

3) отсутствие постоянного места жительства, скитания как отсутствие потребности в жилье и связанных с ним занятиях;

4) паразитический образ жизни, попрошайничество – как путь удовлетворения потребности в пище и питье;

5) предпочтение, отдаваемое наихудшим условиям жизни, старой, изношенной одежде, пренебрежение к гигиене – как минимум телеснывх потребностей;

6) восхваление физической и духовной бедности, крайний аскетизм – как отсутствие потребности в роскоши и материальных благах;

7) радикализм, парадоксальность, скандальность как свобода мнений.

Киническая философия возникла в период кризиса античного полиса и завоевала симпатии людей, не нашедших своего места в официальной системе общественных отношений. Большинство киников были или выходцами из социально угнетенных слоев (Антисфен – сын свободного афинянина и фракийской рабыни, Диоген – хотя и был полноправным гражданином, но изгнан из Афин за подделку денег, Моним – раб коринфского банкира, Бион – сын вольноотпущенника), или людьми, порвавшими со своим классом и ставшими на сторону бедняков (Кратет, Гиппархил, Метрокл). С позиций своей социальной среды киники и создавали свой этический и эстетический идеал. Идеал кинической философии и самих киников не был жестким, он менялся на протяжении почта тысячелетней (V в. до н.э. – V в. н.э.) истории кинизма в зависимости от тенденций времени и социальных привязанностей философов. Это позволяет говорить нам об их противоречивости и непоследователъности: проповедь изоляционизма («Диоген в бочке»), с одной стороны, и действенный филантропизм («добрые демоны» Кратет и Демокрит) – с другой; крайний аскетический ригоризм Диогена и «гедонизирующий» кинизм Биона и Телета; отрицание любой формы государства (на ранних стадиях кинизма) и допустимость просвещенной монархии. Но в целом это учение основано на нигилизме, на отрицании. Киники критиковали государство за его рабовладельческую сущность, его законы, правителей, политику – а соответственно и связанные со всем этим общественные потребности. В основе их критики лежала софистская антитеза «природа-закон». Природа – это естественное, истинно человеческое (и только минимум этих потребностей допустим), закон – нечто искусственное, навязанное людям, навязаны и потребности с ним связанные. В понятие «закон» включали не только государственные законы, но и человеческие мнения, традиции, обычаи, т.е. все поведение людей. Киники считали, что именно «закон» исказил природу людей, разрушил их естественное счастье, внес зло и несправедливость, хорошие люди в законах не нуждаются, а плохие от законов лучше не становятся.

Вообще, понятия «счастье» и «добродетель» – основные понятия этики киников. Добродетель киники видели в счастье довольствоваться малым и избегать зла. Но научить добродетели должны не столько звания, сколько сила воля, которая выражается в поступках, а поступки направлены на ограничение потребностей. Конечно, их «аскесис» далек от христианского аскетизма, но его суть в максимальном опрощении. В этом смысле их идеалом здорового образа жизни были первобытные люди. Начало «развращения» человечества киники видели в огне Прометея, поэтому осуждали этого мифологического героя, но прославляли героя-труженика Геракла – то есть, труд они признавали, но не как ценность или источник удовлетворения потребностей – а как своего рода умерщвление плоти и здоровую жизнь.

Объектом критики киников был и человек существующего общества. В упадке общества они видели причину нравственного упадка человека и своей философией, и своим образом жизни пытались с этим бороться.

Основным методом их борьбы со злом было воспитание через беседы и литературу. Именно киникам принадлежит открытие двух жанров античной литературы: диатриб и менниповых сатир (меннипей). Но это не означает, что для достижения своих целей они не используют старые жанры: пародию, басни. Основа нравственных исканий киников выражена в словах Диогена: «Человека ищу». Но какого человека? Далеко не всякого. Среди людей Эллады киники не видят «добродетельных мужей», а других они презирают. Для киников значим внутренний мир человека, они хотят его переделать, сделать человека более нравственным. Хороший человек у них тот, кто «презирает богатство, славу, удовольствия, жизнь и почитает противоположное – бедность, бесславие, труд, смерть» (Стобей). Вообще проблема богатства, вернее, отказ от него, одна из центральных проблем кинизма. Только бедность – путь к свободе и справедливости. Для доказательства аморальности богатства киники используют тезисы-сентенции типа: «богатство не относится к числу необходимых вещей», «ни в богатом доме, ни в богатом государстве не может жить добродетель», «стяжатель не может быть хорошим человеком», «все становятся тиранами только из-за богатства» [1, с. 140-141].

Ценна для киников и дружба. Пожалуй, это единственная «неприродная» потребность, доступная им. «Бедность нуждается в руке друга» – провозглашал Антисфен. «Помогать, приносить пользу», – требовал Юлиан. Действенное начало, филантропия («любовь к людям») – основа кинической дружбы. За действенную помощь современники любили Диогена, Кратета, Гиппархию и прощали им многие странности. Кинические авторы активно пропагандировали дружбу в своих произведениях. Но дружба киников – это дружба к «товарищам по оружию», к своим, то есть, это не совсем полноценная дружба в классическом понимании этого слова, а особое эмоционально-психологическое чувство коллективизма.

Но идея дружбы и братства для всех, для своих и чужих, была выражена через идею космополитизма. Сам термин и сущность данного понятия принадлежат Диогену. Для киников космополитизм – это проявление внутренней свободы. Той самой «свободы от...», за которую они подвергаются критике уже две тысячи лет. От чего же они свободны? От государства и его законов, от стыда, от правил приличия, от семьи, от любви, от богатства, от славы, от уважения современников. А чем интересны для нас? Бунтарским духом, культом природы, любовью к добродетели и справедливости, литературным творчеством. Но главное – малоизученностью и противоречивостью.

Заключение

Среди всех вещей, которыми гордится человек, непревзойденное значение занимает его ум. Именно он позволяет ему знать природу вещей и событий и размышлять о их значении – а соответственно и разумно строить свои потребности. Животные не могут делать этого; они не осознают и не предвидят, они не спорят о концепциях своего существования и своем назначении на земле – они лишь удовлетворяют первичные, жизненные потребности. Лишь люди могут спорить об этом, что они и делают. Вывод из такого спора чаще всего заключается в том, что эта жизнь есть всё, и человек – высшая ценность, на этом должны строиться и потребности, и так должны определяться методы и способы их удовлетворения. Эта истина освобождает нас и от унизительного страха, и от легковерного оптимизма, от лести самим себе и от самообмана, и от саообвинения. Благодаря этому, люди могут подняться выше, к гораздо более благородным мыслям и действиям, чем те, которые сосредоточиваются вокруг вечного самосохранения.

Мечта людей о справедливом устройстве мира родилась в глубине веков. Она имела и религиозно-пессимистические (когда справедливыми считались только боги), и оптимистические формы. Но время шло, и человек все чаще отрекался от богов, и вот уже являются сонмы не верующих ни в богов, ни в посмертное вечное блаженство. Они жаждут земных радостей, и считают, что борьба за земное счастье человека, за долгую и счастливую жизнь составляет основную цель развития человечества. Но философское осмысление человека и человечества делает аспект личного существования и потребностей в каком-то смысле менее важным, оно освобождает энергию для осуществления и расширения счастливых, творческих возможностей на этой земле. Это знание приносит человеку силу, глубину и зрелость, оно делает возможной простую, понятную и вдохновляющую философию жизни, к которой собственно и стремились философы – от античных философов до наших современников типа Ильенкова.

Список использованной литературы

1. 
   Антология мировой философии: В 4-х т. /АН СССР: Ин-т философии; Редкол. В.В.Соколов, Е.Ф.Асмус, В.В.Болотов и др. – М.: Mысль, 1970.
   
2. 
   Канке В.А. Философия. – М.: Логос. – 2003
   
3. 
   Краткий очерк истории философии / Под ред. М.Т.Иовчука, Т.И.Ойзермана, И.Я.Щипанова. – 4-е изд. – М.: Мысль, 1981.
   
4. 
   Лосев А.Ф. История философи. – Издание Московского универститета. – 1990.
   
5. 
   Нахов И.М. Философия киников. М.: Мысль. - 1982.
   
6. 
   Реале Д., Антиссери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – Книга 1 – М.:Мир. - 1996
   
7. 
   Спиркин А.Г. Философия. – М.: Гардарики. – 1999.
   
8. 
   Философия. Учебник для студентов вузов//под ред. д.ф.н. Кохановского В.П. Ростов-на-Дону. : Феникс. – 1998.