Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики

Факультет Мировая экономика и мировая политика

Кафедра Мировой политики

Реферат

по курсу «Международное право»

ГУМАНИТАРНАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ

Выполнил

студент 4 курса

Безруков Алексей Эдуардович

Проверил

Энтин Владимир Львович

Москва 2011г.



Развитие событий в современной структуре международных отношений на протяжении последних двадцати лет, то есть периода непосредственное испытавшего на себе существеннейшее влияние распада СССР, заставляет задуматься над вопросом легитимности и правомерности такого акта как гуманитарная интервенция. Наблюдается рост числа этнических и религиозных конфликтов внутреннего характера, что зачастую выливается в кровопролитные гражданские войны. Таким образом, происходят массовые нарушения основных прав человека. Естественно, что мировое сообщество будет искать эффективные инструменты, направленные на устранение и противодействие данным событиям. Миротворческие и гуманитарные интервенции являются своего рода средством вмешательства во внутренние дела определённого государства с целью недопущения массового нарушения основных прав и свобод человека. Поэтому проблема роли и места миротворчества, в том числе, конечно, и гуманитарной интервенции в современной структуре системы международных отношений требует пристального изучения и анализа.

Сама по себе «гуманитарная интервенция» не имеет чёткого юридического закрепления в международном праве. Существует идея, что, так как такого рода интервенция выходит за рамки Устава ООН, то она априорно является неправомерным вмешательством во внутренние дела другого государства. Противники данного взгляда утверждают, что неимение прямого запрета на такого рода интервенцию является предпосылкой для её правого обоснования в действующем международном праве.

Исторические же корни доктрины «гуманитарной интервенции» восходят ещё к работам Гуго Гроция 17-ого века. Он утверждал, что война позволительна только в том случае, если угнетаемое население не в состоянии защитить себя от преследований своего правительства и просит помощи у иностранной державы. Таким образом, возникают определённые правовые основания для проведения военных действий. Примечателен тот 

факт, что Гроцием допускалась возможность различного рода злоупотреблений вторгающимся государством в ходе интервенции. При этом предполагалось, что изначально гуманитарные цели военной операции могут скрывать истинные политические и экономические мотивы интервенции, что абсолютно не отменяло того факта, что данное вторжение обладает своей легитимностью.

Впоследствии данные идеи Гуго Гроция были отражены в работах большинства исследователей международного права вплоть до конца 19-ого века. Это объяснялось тем, что те или иные формы применения силы в качестве инструмента разрешения международных конфликтов не были запрещены. В данный период истории государства достаточно часто использовали «гуманитарные» причины ради обоснования собственных вторжений. Главным же образом это объяснялось необходимостью предоставить защиту религиозным меньшинствам. В частности это касалось христиан на территории Османской империи. В качестве же наглядных примеров можно привести коллективную интервенцию Великобритании, Франции и России в Грецию в целях прекращения угнетения греческого населения (1827 – 1830); интервенция Франции под надзором европейских держав в Ливан (в 1860 - 1861 гг), вмешательство Австрии, Франции, Италии, Пруссии и России на Крите против турецкой администрации, преследующей христиан (1866 - 1868); коллективная интервенция европейских держав и России на Балканы в поддержку преследуемых турками христиан Боснии, Герцеговины и Болгарии (1875 - 1878). Примечателен тот факт, что ни в одном из данных случаев суверенитет Османской империи абсолютно не являлся препятствием для проведения войной операции.

Очевидно, что данная практика отличалась крайней степенью своей неоднозначности. Сомнительность истинности гуманитарных целей такого вторжения и отсутствие чётко определённых правил проведения данного 

рода интервенций в международном праве наталкивал на сомнения в аспекте правомерности традиции «гуманитарной интервенции». Были попытки в рамках Лиги Наций предложить адекватную альтернативу одностороннему характеру интервенции в форме региональных или международных операций¹. При этом предполагалось создать особые институциональные рамки и инструменты, ограничивающие возможные злоупотребления государств, предпринимающих гуманитарную интервенцию.

Но только появление Устава ООН, по-другому определявшего механизм применения силы в международных отношениях, и распад СССР ознаменовали собой начало видоизменения данной ситуации. До этого же гуманитарные интервенции зачастую рассматривались в качестве потенциально дестабилизирующего фактора на международной арене, особенно в условиях Холодной войны. Более того, во второй половине 20-ого века новообразованные государства рассматривали любые попытки международного сообщества среагировать на процессы, происходящие внутри их границ, как непосредственное покушение на их государственный суверенитет.

Таким образом, в процессе развития концепции «гуманитарной интервенции» в послевоенный период можно выделить выделять два отрезка:
с момента образования ООН и до крушения социалистического лагеря и
с момента окончания холодной войны и до настоящего времени. ²Но в основе данного разделения, правда, лежат скорее политические, а не правовые причины. Конфронтация двух блоков сильно искажало правовую характеристику того или иного события. Поэтому государства, в принципе, 

не стремились к тому, чтобы использовать военную силу для разрешения гуманитарных проблем, так как это могло вызвать острую и жёсткую реакцию со стороны представителя противостоящего блока. Геополитические же изменения начала 90-ых годов олицетворяли собой зарождение нового этапа в развитии концепции «гуманитарной интервенции».

На данный же момент под понятием гуманитарной интервенции понимается вмешательство государства или коалиции государств во внутренние дела иной страны, имевшее своей целью прекращение геноцида, религиозных или этнических чисток, а также предотвращение ситуаций, развитие которых считалось чреватым преступлениями против человечности или масштабными нарушениями прав человека³. Такое определение выглядит вполне правомерно, если учесть насколько удручающе сейчас выглядит ситуация, связанная с широким распространением режимов не просто нарушающих на постоянной основе права человека, но и не в состоянии обеспечить какой-либо вообще соответствующий общим принципам гуманности правовой порядок. Наиболее же яркими примерами гуманитарных интервенций в 90-ых годах могут служить операция США в Сомали и НАТО в Косово.

Но существует некоторое количество нюансов, которые затрудняют с достаточно высокой степенью уверенности говорить о правомерности такой акции в международных отношениях, как гуманитарная интервенция. Например, в случае вооружённой агрессии одного государства против другого срабатывают определённые чётко сформулированные международные правовые нормы. А вот условия принятия мер со стороны международного сообщества по предотвращению или прекращению 

нарушений государством прав человека собственных граждан в международном праве являются в недостаточной мере конкретными.

Сама суть проблема, связанной с осуществлением гуманитарной интервенции, во многом вытекает из противоречий, сопутствующих фундаментальным документам, формирующим международный правовой порядок, - Устав ООН и Всеобщая декларация прав человека. Принятый в 1945 году Устав ООН закрепляет за международным сообществом право на проведение военных операций, если налицо «существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии» (статья 39). В данном случае Совет Безопасности ООН имеет право дать разрешение на проведение международной военной операции, возглавлять которую должен Военно-штабной комитет СБ ООН.

Очевидно, что главное препятствие здесь – это государственный суверенитет. Согласно Хартии ООН национальный суверенитет государств-членов находиться в приоритете по отношению к принципу защиты прав человека. Но ещё в 1999 году Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций сделал заявление, в котором допустил возможность попустительства государственным суверенитетом в случае массового нарушения прав человека.

По его мнению, Хартия – документ, отличающейся достаточно гибкостью для такого рода толкований. Например, параграф 4 статтьи 2-ой Хартии гласит, что «Все государства-участники будут воздерживаться… от угрозы или использования силы против территориальной целостности или политической независимости любого государства, или любым иным образом, несовместимым с целями Объединенных Наций». ⁴Самая главная и явная 

цель Организации Объединённых Наций есть поддержание международного мира и безопасности, достижение международного сотрудничества «в распространении и поощрении уважения к правам человека и фундаментальным свободам для всех без различий по расовому, половому, языковому или религиозному признаку».

Всемирная же декларация прав человека 1948 года заявляет, что признание неотъемлемого достоинства и равных и неотчуждаемых прав человека становится основой для достижения свободы, справедливости и мира во всём мире. Таким образом, прослеживается некоторая логическая цепочка, оправдывающая проведение гуманитарной интервенции. Если ООН, в частности Совет Безопасности, не способен заниматься своей прямой обязанность по продвижению мира, распространению и поощрению основополагающих прав и свобод человека, то возникает идея, что гуманитарная операция без санкции СБ ООН есть инструмент способный создать необходимые условия для гарантирования прав человека, которые, как сказано выше, служат базисом для мира и справедливости на планете. Тем самым появляется новая трактовка, обходящая стороной Устав ООН.

Поэтому неудивительно, что сторонники гуманитарных интервенций предпочитают апеллировать не к Уставу ООН, а, в частности, к Всеобщей декларации прав человека. Но проблема заключается в том, Декларация не содержит в себе правоприменительных норм касательно, определяющих механизм её претворения в жизнь. Таким образом, наблюдается прямое несоответствие между правилами, заложенными в Хартии и правами, выраженными во Всеобщей декларации прав человека. Если Хартия запрещает применение силы, которое нарушает суверенитет государства, то Всеобщая декларация гарантирует права человеку, хотя ни в Декларации, ни в резолюциях, привязывающих ее к реальности, не определен механизм принудительного воздействия на нарушителей прав.



Тем не менее, несмотря на данные противоречия, концепция «гуманитарной интервенции» имеет право на существование. И в доказательство этого могут быть приведены аргументы, смысловая суть которых может быть использована в качестве основы для создания полноценного правого базиса выработки формулировок, закрепляющих гуманитарную интервенцию как удовлетворяющую необходимым требованиям часть международной правовой практики.

Известно, что концепция государственного суверенитета провозглашает принцип невмешательства во внутренние дела суверенного государства, и данное вмешательство расценивается как прямой акт агрессии. Но суверенитет обладает внешней и внутренней составляющей, и его ценность в каждом конкретном случае может являться не очевидным фактом. Например, в случае, если суверенитет, который априорно есть некое инструментальное благо, не служит достижению фундаментальных целей, в данном контексте защите и гарантированию основополагающих прав и свобод человека, то есть происходит масштабное нарушение прав и свобод человека, сама концепция суверенитета теряет ценность и достоинство. В связи с этим возникает необходимость оказать помощь народу, если его правительство не в состоянии или того само не желает выполнять свои прямы обязанности. Следовательно, если подходить к проблеме с таких позиций, оказывается, что масштабные нарушения прав человека означают не больше и не меньше, как делигитимизацию государственного суверенитета — как внутреннего, так и внешнего. ⁵Данная идея укладывается в общие рамки либеральных идей и воззрений, ставших основой для формирования современных западных конституционных демократий и правовых систем.



В связи с этим напрашиваются некоторые изменения в международно-правовой системе с той целью, чтобы превратить концепцию «гуманитарного права» в эффективный механизм, способствующий укреплению основных принципов защиты основополагающих свобод и прав человека, что, как показывает мировая практика, есть одна из наиболее приоритетных и главных проблем упрочения мира, безопасности и стабильности в международных отношениях.

Сперва необходимо чётко определить и закрепить цель гуманитарной интервенции, которая должна сводиться к обеспечению основных прав и свобод человека, прежде всего права на жизнь, на равный доступ к общественным благам, свободу передвижения и вероисповедания, исключение дискриминации по признакам пола, расы, национальности, языка и религии. В данном контексте речь идёт о том, чтобы исключить признавать целями гуманитарных интервенций смену правящего режима и переход к демократии, чтобы изначально задать чёткие правовые рамки проведение операции и изъять возможность манипулировать данным инструментом в решении эгоистичных геополитических проблем.

Также необходимо в международных правовых нормах очертить достаточные причины для гуманитарной интервенции, тем самым изначально устранить присущую современным толкованиям нарушений прав человека абстрактность. Во главе угла должно стоять широкомасштабное насилие, осуществляющееся по национальным, этническим, религиозным или идеологическим принципам, что ведёт за собой массовые жертвы и лишение элементарных условий жизни.

При этом следует разграничить гуманитарные интервенции и миротворческие операции, так как задача последних заключается в локализации и преодолении гражданских конфликтов и мирное разрешение территориальных споров. Как следствие, миротворцы здесь выступают в роли посредников между участниками конфликта. Характер же 

гуманитарной интервенции иной. В данном случае речь не идёт о посредничестве. Смысл состоит в том, что субъект интервенции принимает на себя всю полноту суверенитета, а не участвует в его разграничении путём деятельность по примирению двух спорящих или враждующих сторон. Ведь главная задача – осуществление некоторого контроля, способствующего формированию государственных институтов, которые обеспечивали бы условия консолидации общества в рамках взаимного уважения прав, свобод и исторических традиций.

Вместе с тем есть необходимость разработать своего рода кодекс поведения стран, предпринявших проведение гуманитарной интервенции, на территории государств, ставших объектом этой самой интервенции. Важно заметить, что этот кодекс должен включать в себя обязательство субъектов интервенции не внедрять вверенному им обществу своих экономических, социальных и политических стандартов. Однако наиболее существенным элементом данного свода правил должны стать в достаточной степени чётко сформулированные условия, при достижении которых вся полнота суверенитета будет возвращена народу страны, подвергшейся гуманитарной интервенции.

К тому же нужно институционально оформить новые правила и нормы в отношении проведения гуманитарной интервенции. Поэтому создание новой независимой международной инстанции – неотъемлемый атрибут процесса претворения в жизнь этих норм. Задача же такого судебного органа должна заключаться оценке действий государственной власти, что позволяло бы квалифицировать их как массовое нарушение основополагающих прав и свобод, тем самым предоставляя правовые основания вмешаться в ситуацию и осуществить гуманитарную интервенцию.

Таким образом, были выделены и освещены некоторые фундаментальные положения и принципы, которые могут стать новыми нормами международного права, регулирующими осуществление 

гуманитарных интервенций, что должно воссоздать некоторый порядок в том хаосе, который можно наблюдать среди того количества правовых несоответствий и противоречий, которые своим существованием дискредитируют существование концепции «гуманитарной интервенции».

Однако в процессе её развития всё равно будет сложно исключить сложности, возникающие на том основании, что воссоздать единообразную для всех государств практику осуществления гуманитарной интервенции крайне затруднительно. В каждом конкретном случае, когда есть видимость необходимости использования военной силы под предлогом такого инструмента, как гуманитарная интервенция, можно наблюдать бесконечное множество факторов, так или иначе влияющих на развитие ситуации, что априорно делает невозможным разработку каких-то общих всеобъемлющих правовых моделей. К тому же адекватное восприятие в международном праве гуманитарных интервенций в значительной мере было подорвано разлого рода спекуляциями по данному поводу ради оправдания военного вмешательства. Это является серьёзным препятствием для налаживания международного сотрудничества в области международного права для создания общих правовых норм, регулирующих применение гуманитарной интервенции.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Александр Горбатов «Гуманитарные интервенции: краткий анализ», www.regnum.ru/news/1401424.html, 2011г.

Елена Ананьева «Проблемы гуманитарной интервенции и защиты граждан за рубежом», Москва, Международная жизнь, № 7, Июль  2009, C. 16-33.

Томас Николс «Гуманитарная интервенция, суверенитет и политика упреждающих мер», Москва, Неприкосновенный запас,  № 5, 2010, C. 170-189.

Иноземцев В.Л. «Перспективы гуманизма. Гуманитарные интервенции: некоторые поводы для размышления», Москва, Человек, №2, 2005, С.39-40

Пётр Искендеров, «Гуманитарные интервенции Запада. От Боснии до Ливии», http://www.perspektivy.info/oykumena/europe/gumanitarnyje_intervencii_zapada_ot_bosnii_do_livii_2011-04-21.html, 2011г.

Иноземцев В.Л. «Гуманитарные интервенции. Понятия, задачи, методы осуществления», Москва, Космополис, №1(11), 2005г.

Грохотова В.В. «Становление и развитие концепции «Гуманитарной интервенции», http://justicemaker.ru/view-article.php?id=11&art=392, 2010г.

Николай Модин, «Гуманитарная интервенция как метод регулирования международных конфликтов», Москва, Власть, №3, 2007г.