Иосиф Александрович Бродский

Среди

тех

частоколов

лжи
,
что

отгородили

нас

от

мира

и

от

самих

себя

есть

и

такой

миф
:
мы
—
самая

читающая

страна

в

мире
(
по

тиражам

книг

и

толстых

журналов
,
по

числу

переводов
).
Все

коварство

лжи
(
или

скорее

даже

самообмана
,
как

самоутешения
)
состоит

в

том
,
что

она

имеет

свой

резон

на

поверхности
:
в

самом

деле
,
Пикуль

выходит

миллионными

тиражами
,
классиков

переиздаем

такими

же
,
а

уж

о

разнообразии

палитры

книжного

развала

и

говорить

нечего
.


Вопрос
,
однако
,
в

том
,
что

из

этого

следует
?

Следует

ли
,
что

в

прямо

пропорциональной

зависимости

соответственно

возрастают

сотни

тысяч

новообращенных

читателей
-
интеллигентов
?

А

вот

этого

нет
,
и

сие

однозначно
—
достаточно

посмотреть

на

полу

спившееся

и

потому

быстро

вымирающее
«
потерянное

поколение
»
шестидесятников

и

на

то
,
которое

вступает

в

жизнь

дикого

рынка
,
в

основном

стремясь

друг

друга

облапошить

и

на

том

обрести

иномарки

машин

и

штанов
,
остальные

просто

деградируют
—
страшно

выйти

на

улицу

после
22—23
часов
(
впрочем
,
уголовщины

хватает

и

в

дневное

время
).
Деградация

нации

очевидна
.
Обретенная

свобода

оказалась

не

по

зубам

этому

народу
,
она

ему

принесла

не

чаемое

счастье
,
а
,

наоборот
,
худшее

несчастье
—
за

малым

вычетом

тех

жалких

остатков

интеллигенции
,
которые

могут

удовлетвориться

кислородом

гласности
.

Роль

высокого

чтения

в

процессе

духовного

роста

человека

трудно

переоценить
.
Однако

такое

чтение

в

отличие

от

просмотра

легкой
,

развлекательной

литературы

требует

усилия
.
Великая

культура
,
как

и

высочайшие

горные

вершины
,
не

даются

с

ходу

любому

пешеходу
—
следует

солидно

готовится

к

их

взятию
.
Конечно
,
всему

свое

время

и

место
:
в

определенной

ситуации

и
«
Клен

ты

мой

опавший
»
падает

в

душу
,
но

вся

загвоздка

в

том
,
что

сие

не

требует

от

участника

процесса

никаких

особых

усилий
—
одно

эстетическое

удовольствие
!
Так

ведь

в

процессе

овладения

духовной

культурой

одними

только

эстетическими

радостями

не

обойтись
;

настоящее
,
т
.
е
.
понимающее
,
чтение
—
это
«
труд

и

творчество
» (
В
.
Асмус
),

«
душа

обязана

трудится
!» (
Н
.
Заболотский
), «
и

ни

каких

гвоздей
» (
В
.
Маяковский
).

Для

читателя
,
который

не

смотря

ни

на

что

возжелает

вершин

высокого

чтения

творчество

И
.
Бродского

это

восхождение

на

Фудзияму

современной

поэзии
.



Русский

поэт

И
.
Бродский
(
интересно

заметить
,
что

всемирная

энциклопедия

называет

его

американским
)
самый

молодой

литераторов
,

удостоившихся

Нобелевской

премии

по

литературе
.

В
1987
году
,
когда

это

произошло
,
ему

было
47
лет
.
Иосиф

Александрович

Бродский

и

другой

нобелевский

лауреат

Александр

Исаевич

Солженицын

символизируют

современную

русскую

литературу

в

представлении

всего

культурного

мира
.

В
1972
году

идеологические

надзиратели

из

партийного

аппарата

и

КГБ

вынудили

поэта

покинуть

Россию
.
С

тех

пор

стихи

И
.
Бродского

попали

в

разряд

контрабандных

импортных

диковинок
,
недоступных

простому

отечественному

читателю
.

Некоторые

сведения

из

жизни

поэта

помогут

в

определении

места

и

времени

тех

или

иных

событий
,
которые

переведены

И
.
Бродским

из

действительности

в

особое

состояние
,
именуемое

поэзией
,
где

как

он

утверждает
,
стихи

пишут

сами

себя
: «
Кроме

того

я

думаю
,
что

не

человек

пишет

стихотворение
,
а

каждое

предыдущее

стихотворение

пишет

следующее
» (
И
.
Бродский
).

До
15
лет

Иосиф

Бродский

учился

в

школе
,
бросил

ее
,
пошел

работать

и

сменил

несколько

профессий
.
Писать

стихи

начал

в
16
лет
.

Он

быстро

миновал

неизбежный

для

всякого

начинающего

стихотворца

период

подражания
.
В

его

стихах

быстро

возобладала

совершено

оригинальная

инстанция
,
отчасти

выражавшаяся

и

в

особой

манере

поэта

читать

свои

стихи

на

публике
.
В

короткое

время

он

овладел

тем

запасом

профессиональных

приемов
,
который

позволил

ему

превзойти

тогдашний

общий

уровень

официальной

подцензурной

поэзии
.
При

этом

он

писал

именно

то
,
что

хотел
,
а

не

то
,
что

дозволялось
.

К
1960
году

И
.
Бродский

уже

был

хорошо

известен

и

ценим

среди

литературной

молодежи
,
составляющей

новую

неофициальную

литературу
,
и

среди

честных

литературных

профессионалов

старшего

поколения
.
Литературные

функционеры
,
разумеется
,
его

не

признавали
.
Сам

поэт

в

силу

врожденного

чувства

собственного

достоинства

и

в

силу

заслуженно

приобретенного

уважения

к

собственному

труду
,
не

унижался

до

того
,
чтобы

обивать

пороги

издательств
.
Друзья

пытались

помочь

ему
,
устраивая

заработки

от

стихотворных

переводов
.
И
.
Бродскому

не

понадобилось

много

времени
,
чтобы

проявить

себя

талантливым

переводчиком

стихов
.
Но

его

переводы

тоже

оказались

слишком

талантливыми

для

установленного

сверху

уровня

талантливости

в

разрешенной

литературе
.
Заказы

появлялись

редко

и



вряд

ли

окупали

затраты

на

кофе
,
довольно

дешевый
,
кстати

в

те

времена
,
выпиваемый

Иосифом

во

время

работы

над

переводами
.

В

другой

стране

и

в

другие

времена

стремительно

растущая

известность

принесла

бы

поэту

через

несколько

лет

достаток

и

возможность

спокойно

работать
.
Однако

в

Совдепии

эпохи

так

называемой

хрущевской

оттепели

эта

известность

не

только

лишала

последних

шансов

опубликовать

в

печати

свои

стихи
,
но

и

привлекала

внимание

органов

идеологического

надзора

и

подавления
.
С

их

точки

зрения
,
поэт
,
углубленный

в

собственный

мир
,

поглощенный

собственными

взаимоотношениями

с

бытием
,
временем
,
вечностью
,

посягал

чуть

ли

не

на

основы

имперской

системы
.

В
1964
году

И
.
Бродский

был

арестован
,
посажен

в

тюрьму

и

приговорен

к

5
годам

ссылки

с

привлечением

к

тяжелой

работе

по

указу

ПВС

СССР
«
Об

ответственности

за

тунеядство
».
Тунеядством

именовалась

литературная

работа
,
которую

судившая

поэта

торжествующая

серость

расценивала

как

правонарушение
,
особенно

серьезное

в

молодом

возрасте
.
Правление

ленинградского

отделения

Союза

Советских

писателей
,
собранной

из

отборных

экземпляров

этой

торжествующей

серости
,
рьяно

способствовала

тому
,
чтобы

организованный

КГБ

гнусный

суд

завершился

соответствующим

приговором
.

Но

благодаря

заступничеству

А
.
А
.
Ахматовой
,
С
.
Я
.
Маршака
,
Д
.
Д
.

Шостаковича
,
многих

других

порядочных

людей

и

широкой

кампании

возмущения
,

нашедшей

отклик

и

за

границей
,
И
.
Бродский

был

досрочно

освобожден

в
1965

году
.

В

последующие

годы

он

достигает

новых

высот

в

поэзии
,
но

за

исключением

нескольких

стихотворений

и

стихотворных

переводов

ему

ничего

не

удается

опубликовать

в

советской

печати
.

Тем

временем

на

Западе

начинают

с
1965
года

выходить

книги

И
.

Бродского
: «
Стихотворения

и

поэмы
»,
за

тем
«
Остановка

в

пустыне
».
И
.

Бродский

становится

первой

поэтической

фигурой

в

неофициальной

литературе
.

Каждое

его

новое

произведение

воспринимается

как

литературное

событие
,

немедленно

распространяется

в

устной

передаче
,
самиздатовской

перепечатке
,

передается

в

русские

зарубежные

издания
.
Помимо

связанных

с

ним

судьбой

и

сходной

литературной

позицией

друзей
,
к

его

авторитетной

личности

тянется

вся

независимая

молодая

литература

и

искусство
.

Эта

вполне

зрелая

и

производительная

творческая

пора

поэта

совпадает

с

очередным

этапом

остервенелого

гонения

правящей

бездарности

на

русскую

культуру
.
После

серии

запретов
,
судов

над

писателями

и

диссидентами
,



разгромов

выставок
,
арестов

и

высылок

в
1972
году

высылают

Иосифа

Бродского
.

В

США
,
где

поэт

поселился
,
все
,
что

выходит

из
-
под

его

пера
,
тут

же

попадает

в

печать
,
однако

число

его

читателей

теперь

падает

до

не

многих

сотен

иммигрировавших

и

изгнанных

любителей

поэзии

и

западных

литературных

специалистов
.
Это

достаточно

мучительная

для

литератора

коллизия

осложняется

еще

и

тем
,
что

Иосиф

вывез

с

собой

из

России

совершенно

расшатанное

здоровье
.
Его

постигает

два

инфаркта
.
Но
,
благодаря

Богу

и

американским

врачам
,
он

выбрался

из

опасного

состояния
.
При

всех

не

благоприятных

обстоятельствах

отрадно
,
что

И
.
Бродский

нашел

в

Америке

уважение

культурного

общества
,
доброжелательную

обстановку

для

работы
,

широкое

признание
.
Он

пишет

на

русском

и

английском

языках
,
преподает

литературу

в

университетах

и

колледжах
.

Несмотря

на

все

эти

резкие

перемены
,
никакого

творческого

зигзага

в

поэзии

И
.
Бродского
,
вызванного

изгнанием
,
проследить

не

возможно
.

Наоборот
,
поражает

крайняя

последовательность

в

развитии

его

творческих

принципов

и

внутренняя

оправданность

эволюции
.
Хотя

сам

поэт

сколько

ни

будь

значительную

эволюцию

в

своей

поэзии

в

эти

годы

отрицает
.
Возможно
,

эволюция

состоит

в

том
,
что

с

какого
-
то

момента

каждое

новое

стихотворение

поэта

превосходит

предыдущее
.

Присуждение

И
.
Бродскому

Нобелевской

премии

не

явилось

неожиданностью
.

Он
,
безусловно
,
по

праву

стал

пятым

русским

литератором

получившим

ее
.

Его

мать

и

отец
,
к

сожалению
,
не

дожили

до

этого

события
.
Не

добившись

от

советских

властей

разрешения

увидеться

с

сыном
,
он

умерли

в
1984
и
1985

году
.
С

мировым

признанием

в

жизни

Иосифа

мало

что

изменилось
,
разве

что

стала

меньше

времени

для

спокойной

работы
.
Знаменитость

постоянно

отвлекали

вытекающие

из

ее

нынешнего

положения

ритуально
-
общественные

обязанности
.
Он

хозяйничает

по
-
прежнему

в

тесной
,
заваленной

книгами

нью
-
йоркской

квартире
.

Хотя

эта

квартира

раз

в

десять

больше

того

пятиметрового

угла
,
который

он

себе

отгородил
,
живя

в

питерских

коммунальных

полутора

комнатах
,
остается

впечатление
,
что

он

живет

нисколько

не

просторнее

и

не

богаче
,
чем

в

молодости
.

Если

не

говорить

о

неизбежных

следах
,
оставляемых

на

человеке

временем

и

больницами

И
.
Бродский
,
до

конца

жизни
,
в

сущности

не

изменился
.
Очевидно



он

наконец

добился

той

возможности

быть

самим

собой
,
которую

так

отстаивал

в

молодые

годы
,
хотя

его

всегда

не

устраивала

перспектива

превращения

в

некую

общественную

фигуру
.

С

первых

слов

Нобелевской

лекции

он

настоятельно

рекомендует

себя

человеком

частным

и

частность

эту

всю

жизнь

какой
-
либо

общественной

роли

предпочитающим
.

Однако
,
частный

человек
—
это

тоже

общественная

роль

и
,
при

всей

своей

скромности
,
одна

из

самых

высоких
,
если

не

самая

высокая

в

обществе
.
И

вдобавок

самая

труднодоступная
.

Государство
,
политика
,
предрассудки
,
деньги

стремятся

вклиниться

в

частную

жизнь
.
Мечта

каждого

настоящего

поэта
,
идеал

каждого

настоящего

интеллигента

остаться

в

любых

условиях

независимыми

свободным
.
Иногда

это

им

удается

только

ценою

собственной

жизни
.

По

счастью
,
И
.
Бродскому

не

пришлось

отстаивать

свое

право

быть

только

тем
,
кем

ему

велит

его

понимание

Божьего

Промысла
,
такой

ценой
.
Он

без

видимого

усилия

миновал

так

же

и

все

соблазны

хоть

раз

покривить

душой

во

имя

пайкового

благополучия
.
А

на

этих

соблазнах

утратили

душу

многие
,

желавшие

именоваться

поэтами
,
и

сделались

просто

орудиями

рифмованной

конъюнктуры
,
меняясь

с

переменами

моды

и

политических

ветров
.

И
.
Бродский
,
достигнув

безусловного

признания

как

поэт
,
провозгласил

себя

всего

лишь

орудием

русского

языка
.
Он

утверждает
,
что

всего

лишь

исполняет

свой

долг

по

отношению

к

родному

языку
.
Если

вспомнить
,
что

сначала

было

Слово
,
и

Слово

было

Бог
,
то

в

таком

же

смысле

все

настоящие

поэты

всего

лишь

орудие

своего

родного

языка
.

Примем

эти

постулаты

Бродского

и

попробуем

бегло

проследить

как

именно

поэт

сумел

добиться

высокого

положения

истинно

частного

человека
,
оставаясь

при

этом

неизменно

всего

лишь

орудием

языка
.

Первые

получившие

известность

стихи

И
.
Бродского

конца

пятидесятых

и

начала

шестидесятых

годов

написаны

как

бы

нарочно

против

всех

принципов

хозяйничавшего

безраздельно

совдеповской

литературе

соцреализма
.
Однако

это

была

не

нарочитость

поэта
,
а

просто

естественная

человеческая

литературная

позиция
.
Он

готов

был

разделить

нежданно

открытый

им

в

себе

дар

с

любым

числом

благожелательных

читателей
,
или

точнее

сказать
:
слушателей
.
Ибо

стихи
,
случайно

или

в

силу

безнадежности

их

напечатать
,
оказались

легко

воспринимаемыми

на

слух
.
И

многие

из

стихов

Иосифа

Бродского

того

времени
:

«
Не

страны
,
ни

погоста
...», «
Плывет

в

тоске

необъяснимой
...» —
быстро

и



надолго

заучиваются

наизусть
.
Их

исполняют

под

гитару

и

прочие

инструменты
.

Исполнение

их

автором

само

было

достаточно

музыкальным

действом
.

Множество

эпигонов
,
загоревшись

страстью

стать

вторым

Бродским
,
более

или

менее

успешно

мимикрируют

под

этого
,
якобы

не

очень

замысловатого

раннего

Бродского

и

наводняют

самиздат
,
тамиздат

вторичными

опусами
.
Если

бы

у

Иосифа

Бродского

была

цель

наплодить

себе

подражателей
,
он

мог

бы

почить

на

лаврах
,
уже

написав
«
Петербургский

роман
»
и
«
Пилигримов
».
Но

такой

цели

у

него

не

было

и
,
может

быть
,
вообще

не

было

ни

какой

осознанной

цели
.

Он

просто

лихорадочно

читал

все
,
что

попадалось

под

руку

и

что

можно

было

достать

из

настоящей
,
не

социалистической

литературы
.
С

вызывающей

бесшабашностью
,
бессистемно

учил

английский

или

польский

прямо

по

подвернувшимся

английским

или

польским

стихам

и

прозе
.
В

каком

порядке

он

познакомился

с

поэзией

Пастернака
,
Цветаевой
,
Элиота
,
Мандельштама
,
Джона

Донна
,
Заболоцкого
,
Фроста
,
Хлебникова
,
Ахматовой
,
Одена
,
Иейтса
,

Галчинского
—
сейчас

уже

вряд

ли

можно

установить

по

его

стихам
,
да

это

и

не

важно
.

Ни

один

из

вышеперечисленных

ни

другой

из

любимых

Бродским

поэтов

не

вызвал

в

его

поэзии

перелома
.
Он

оказался

рано

сложившимся

но

готовым

к

любым

совершенствованиям

поэтом
.
Поэтическая

система

Бродского
,
говоря

языком

современного

анализа
,
это

открытая

система
,
все

влияния

направляющая

только

себе

на

пользу
.
Читателю

предстоит

совсем

не

безмятежное

погружение

в

мир

поэта
,
а

достаточно

трудное

испытание
.
С

годами

Иосиф

все

охотнее

включает

в

свой

поэтический

обиход

явления
,
выводы

и

приемы

из

соседних

областей

человеческого

мышления
,
привлекает

метафизическую

философию
,

теологию
,
различные

искусства

и

науки
,
не

пренебрегает

такими

привычными

в

поэзии

объектами

иронии
,
как

секс

и

политика
.
Трагедийная

модель

мироздания
,
предпочтенная

И
.
Бродским

комедийной
,
тоже

не

облегчит

читателю

восприятие

его

поэзии
.
Он
,
действительно
,
максимально

исчерпывает

язык
.
Или

язык

исчерпывает

поэта
?
Это

обстоятельство

требует

от

читателей

еще

и

основательной

лексической

подготовки
.

«
Все

мои

стихи
,
более

менее
,
об

одной

и

той

же

вещи
:
о

времени
», —

сказал

в

одном

из

интервью

Иосиф

Бродский
.
То

есть
,
тема

его

поэзии
—
Время

с

большой

буквы
.
А

сюжет
,
если

можно

так

выразиться
,
его

поэзии
—
жизнь

самого

поэта
.



Я

входил

вместо

дикого

зверя

в

клетку
,


Выжигал

свой

срок

и

кликуху

гвоздем

в

бараке
,

Жил

у

моря
,
играл

в

рулетку
,


Обедал

черт

знает

с

кем

во

фраке
,


С

высоты

ледника

я

озирал

полмира
,


Трижды

тонул
,
дважды

бывал

распорот
.


Бросил

страну
,
что

меня

вскормила
.


Из

забывших

меня

можно

составить

город
.


Я

слонялся

в

степях
,
помнящих

вопли

гунна
,


Надевал

на

себя
,
что

сызнова

входит

в

моду
,


Сеял

рожь
,
покрывал

черной

толью

гумна
,


И

не

пил

только

сухую

воду
.


Я

впустил

в

свои

сны

вороненый

зрачок

конвоя
,


Жрал

хлеб

изгнанья
,
не

оставляя

корок
.


Позволял

своим

связкам

все

звуки
,
помимо

воя
;


Перешел

на

шепот
.
Теперь

мне

сорок
.


Что

сказать

мне

о

жизни
?
Что

оказалась

длинной
.


Только

с

горем

я

чувствую

солидарность
.


Но

пока

мне

рот

не

забили

глиной
,


Из

него

будет

раздаваться

лишь

благодарность
.