Связь современных концепций  с предшествующими взглядами и разработками
Некоторые экономисты считают излишним обращаться к теориям и взглядам прошлого. Они считают, что эти теории и взгляды «оброс­ли ракушками», потеряли свою значимость, поэтому на знакомство с ними не следует тратить время.
Тех, кто придерживается подобного, сугубо негативного мнения, сравнительно немного. Абсолютное большинство специалистов его не разделяют.
Почему же экономисту полезно, a подчас просто необходимо зна­комиться с историей возникновения и развития экономической мысли, с теоретическими разработками и концепциями, создававши­мися и имевшими хождение еще сто, двести и более лет тому назад?
Во-первых, история экономических учений представляет собой как бы ступени познания экономической науки. Знакомство с ней по­могает понять внутреннюю логику, взаимосвязь экономических кате­горий, законов, концепций.
Изучение истории экономической науки помогает проникнуть в лабораторию экономического мышления. Это своего рода стартовая площадка, вводный курс экономической теории.
Во-вторых, знакомство с различными школами и направлениями в экономической науке позволяет полнее уяснить взаимосвязь теорети­ческих взглядов и концепций с условиями и причинами их возникно­вения, потребностями экономической практики, интересами различ­ных социальных групп, стран, народов. Важно уловить последователь­ность, понять причины эволюции 'научных положений, идей, уяснить их связи с происходящими изменениями в экономической практике.
В-третьих, обращение к истории экономической мысли способст­вует умению объективно оценивать теории, рекомендации, выводы. Важно понять и осмыслить относительность экономических знаний, необходимость их постоянного уточнения, углубления, совершенство­вания.
Как считают многие авторитеты, основы наших сегодняшних представлений «сидят в прошлом». И эти представления и идеи про­шлого не принадлежат исключительно истории; они несут элементы наших сегодняшних и нередко завтрашних, будущих взглядов.
Мы обращаемся к концепциям, положениям, заключениям, если, угодно, к ошибкам и заблуждениям экономистов и политиков про­шлого уже потому, что хотим глубже понять и осмыслить наши сегод­няшние проблемы, освободиться от устаревшего и наносного, сохра­нить и использовать все полезное. Для этого недостаточно знакомства с какой-либо одной концепцией или системой взглядов, как бы попу­лярны они ни были.
Экономические школы и теории, так или иначе, отражают слож­ность и противоречивость хозяйственной практики. Они, эти школы и теории, развиваются, переживают периоды популярности, эволюции, трансформации. Вместе с тем экономические учения сами «выходят» из прошлого, органично сохраняя связь с патриархами экономической науки, порой весьма прочно и в то же  время противоречиво.
 Под влиянием каких факторов трансформируются взгляды и концепции экономистов?
Отвечая на этот и подобные вопросы, важно избежать двух край­ностей.
С одной стороны, нельзя признать правомерным проведение пря­мой и непосредственной связи между изменением социально-эконо­мических условий и отражением этих условий и соответствующих ин­тересов в экономических теориях и концепциях. Эта связь существу­ет, но она не носит прямого, «жесткого» характера.
С другой стороны, при рассмотрении объективных основ появле­ния той или иной концепции не следует абсолютизировать значение какого-либо одного фактора. Взаимосвязь экономической реальности с теоретическими обобщениями весьма многогранна, противоречива, изменчива. Да и сами теории, в том числе взгляды теоретиков, при­надлежащих к одной школе, далеко не однозначны.
Попытаемся выделить лишь наиболее существенные факторы, под воздействием которых формируются и эволюционируют экономичес­кие взгляды и концепции.
Вполне очевидно, что появление тех или иных идей и положений так или иначе связано с объективными условиями, потребностями и интересами живой экономической практики. К примеру, своей попу­лярностью, возникшей во второй половине 70-х гг., монетаризм обя­зан обострившейся инфляции, проблему которой стремились разре­шить представители этой школы. Не следует лишь упрощать и абсо­лютизировать потребности и нужды практики.
На формирование и развитие экономических теорий воздействуют также:
— труды и взгляды представителей более ранних концепций, их подходы, терминология, проблематика;
— взаимовлияние национальных школ;
— развитие смежных разделов экономической науки — статистики, математики, демографии, социологии и др.;
— совершенствование методов научного исследования;
— расширение (изменение) тематики и взглядов на предмет эконо­мической науки;
— взаимосвязь и согласование отдельных разделов экономической теории, наличие или, напротив, отсутствие внутренней логичности, сопряженности экономических законов и категорий.
На развитие и содержание экономической науки воздействуют многие тесно взаимосвязанные факторы. Эволюция экономических взглядов и концепций протекает под влиянием практических нужд и потребностей, в процессе сопоставления и уточнения различных под­ходов, позиций, методов, при известной консервативности и несо­мненной преемственности знаний и выводов.
В древности экономической науки как таковой еще не было. В тру­дах мыслителей, записках, трактатах содержатся практические реко­мендации, советы по организации, методам ведения хозяйства. Лите­ратурные источники, созданные за несколько сот лет до нашей эры, представляют конгломерат различных знаний о хозяйстве и обществе; своего рода преддверие обобщений, понятий, категорий, сложившихся намного позже. Что касается самого термина «экономика» («домовод­ство»), то он пришел к нам из древнегреческого (oikos — дом, хозяйст­во; nomos— закон, правило).
В широком смысле истоки современной цивилизации мы находим в идеях и трудах мыслителей далекого прошлого — Древнего Востока, Древнего Рима, Древней Греции. И потому их взгляды, наблюдения, мнения представляют интерес и сегодня.
Выразителем интересов крупного хозяйства, основанного на труде рабов, был Катон Марк Порций (234—149 до н. э.), автор трактата «О земледелии». Катон — военачальник, квестор, консул в Испании. Талантливый оратор и наблюдательный историк, он досконально знал сельское хозяйство. Из земледельцев, как утверждал Катон, «выходят самые верные люди и самые стойкие солдаты. И доход этот самый чистый, самый верный и вовсе не вызывает зависти».
Трактат содержит 162 главы. Главы напоминают страницы запис­ной книги, которую вел хозяин рабовладельческого имения. Из нее мы узнаем, как приобретать имение («не бросайся на покупку — не жалей своего труда на осмотр и не считай, что достаточно один раз обойти его кругом»), как вести хозяйство, «подвести счет деньгам, хлебу, тому, что приготовлено на корм скотине, вину, маслу; подсчи­тать, что он продал, что взыскано, что остается, что есть на продажу» («хозяину любо продавать, а не покупать»). Катон пишет об обязан­ностях вилика (управителя), об организации труда рабов, об уходе за посевами и скотом, о постройках и сельскохозяйственных орудиях.
Знакомясь с трактатом, можно получить представление и о хозяй­ственной жизни страны, о «шкалах земельной доходности», о значе­нии земледелия и торговли, о даче денежных ссуд и сбережении иму­щества («смотри, чтобы тебе не просчитаться на имении»).
О характере экономического строя Древней Греции узнаем из тру­дов Ксенофонта Афинского (444—356 до н. э.). Своеобразны названия его трудов: «Домострой», «Экономиксе». Трактат Ксенофонта «О зем­леделии» — настоящая сельскохозяйственная энциклопедия, в ней 12 томов. И у греков сельское хозяйство — наиболее ценимая сфера деятельности. Ремеслом занимаются рабы и иностранцы (плотники, кузнецы, сапожники, сукновалы). Интенсивно развита в Древних Афинах торговля. Источники государственных средств — налоги, пошлины, дань с колоний, доходы от внешней торговли. Денежное богатство Афин — основа их военного могущества.
 К. Маркс об обнищании рабочего класса.
На основании многообразных проявлений закона тенденции нормы прибыли к понижению К. Маркс выдвигает теорию цикличности экономического развития при капитализме, т.е. явлений, характеризуемых им как “экономические кризисы”. Центральная идея этой теории, направленной на выявление особенностей воспроиз­водственного процесса в условиях экономики свободной конкурен­ции, состоит в том, что достижению макроэкономического равно­весия и последовательному экономическому росту препятствуют внутренне присущие антагонистическому капиталистическому об­ществу противоречия – увеличение производства безотносительно к наличию эффективного спроса.  Как пишет В. Леонтьев, “выступая против рассуждений Жана Батиста Сэя о сведе­нии в конечном счете валового продукта общества к доходам, Маркс... создал основополагающую схему, описывающую взаимо­связь между отраслями, выпускающими средства производства и предметы потребления”. Однако значение его схемы, в которой экономика делится на два подразделения, сводится далеко не толь­ко к отображению различий между простым и расширенным типа­ми воспроизводства, но и к попытке окончательно убедить чита­теля в фатальном характере “основного противоречия капита­лизма” — производить не для потребления, а ради прибыли.
С этим Маркс и связывал экономические кризисы капиталистического общества.
Творческое наследие К. Маркса имеет много общего с достиже­ниями его предшественников по “классической школе” экономи­ческой мысли, особенно А. Смита и Д. Рикардо. Однако их теоре­тико-методологические позиции, как полагал автор “Капитала”, стали лишь вершиной основ “буржуазной” экономической теории, и после их трудов “классическая политическая экономия” якобы себя исчерпала. Уже в главе 1 тома 1 “Капитала” К. Маркс заявляет, что “вульгарный экономист” отошел от принципов Смита—Рикардо, иг­норирует “реальные” и “определяющие факторы”, скользит по по­верхности экономических явлений и имеет дело с субъективным отношением к денежным издержкам экономических агентов. При этом “вульгарный экономист”, по Марксу, является выразителем буржуазной (классовой) идеологии и по данной причине (даже не имея намерений быть неправдивым) лишен  возможности толковать реальность объективно.
В свою очередь, можно сказать, что теория Маркса также явилась лишь классовой идеологией – только другого класса (пролетариев). Как едко заметил один из современных авторов : “Теория Маркса неверна потому что бессильна”. Указанные выше противоречия в построении теории, неоспоримые признаки тенденциозного подхода и запрограммированности конечных результатов, намеренное усложнение и введение абстрактных эмпирически не подтвержденных понятий, явное несоответствие реальности – вот неполный перечень того в чем обвиняют Маркса. Ученый может допускать ошибки но не имеет право на недобросовестность и тенденциозность.  Как бы то ни было, его экономические, политические, философские воззрения оказали столь значительное воздействие на умы людей как прошлого так и настоящего века, что отказать Марксу в значительности его трудов невозможно. В ответ на ретроспективные доказательства неправоты Маркса, заметим, что Марксов постулат о пролетарской революции в наиболее развитых странах был отвергнут в России – революция произошла в самой отсталой и непролетаризированной стране Европы. Как журналисту Марксу невозможно отказать в убедительной силе фактического материала приведенного в его работах – картины обнищания и деградации пролетариата и т.п. Очевидно, что лишь недостаточным развитием производственных сил, как утверждает М.Блауг, данные примеры объяснены быть не могут – дело в действительно хищническом и бесчеловечном характере производства современного Марксу капитализма. Тем не менее, переиначив известный афоризм Черчилля о демократии, возразим, что капитализм – самое худшее общественное устройство, но другие – еще хуже.

 Вклад В.Парето в изучении проблемы ценности.
До сих пор в центре нашего внимания были вопросы поведения эконо­мических субъектов (потребителей и фирм), исследование условий оп­тимизации их поведения, которое сводится к максимизации полезнос­ти. Это предопределило наш интерес к проблемам формирования цен на факторы производства, которые одновременно являются доходами собственников этих факторов, и цен на продукцию фирм. Однако ос­тался открытым вопрос, означает ли оптимизация поведения отдель­ных лиц максимизацию общественного благосостояния в целом? Ответ на данный вопрос, среди прочего, поможет определить, препятствует ли существование монополий достижению этого состояния.
И. Бентам провозгласил в качестве единственной цели любого пра­вительства «обеспечение наибольшего счастья наибольшему числу людей». Но каким образом? Принципиально различный ответ на этот вопрос дают авторы двух наиболее известных теорий экономического благосостояния — итальянский экономист В. Парето и английский экономист А. Пигу.
По своим экономическим взглядам В. Парето (1848—1923) можно отнести к представителям Лозаннской экономической школы.
Как и Л.. Вальрас, В. Парето считал политическую экономию свое­образной механикой, раскрывающей процессы экономических взаимодёйствий на основе теории равновесия. По его мнению, данная наука должна исследовать механизм, устанавливающий равновесие между потребностями людей и ограниченными средствами их удовле­творения.
Существенный вклад внес В. Парето в разработку теории потреби­тельского поведения, введя вместо количественного понятия субъек­тивной полезности — порядковые, что означало переход от кардиналистской к ординалистской версии теории предельной полезности. Далее, вместо сопоставления порядковой полезности отдельных благ Парето предложил сопоставление их наборов, где равно предпочти­тельные наборы описывались кривыми безразличия. По мнению Па­рето, всегда существует такая комбинация ценностей, при которой по­требителю безразлично, в какой пропорции он их получит, лишь бы сумма этих ценностей не подвергалась изменениям и приносила мак­симум удовлетворения. Эти положения В. Парето легли в основу совре­менной теории потребительского поведения.
Но наиболее известен Парето своим принципом оптимальности, получившим название «оптимум по Парето», который лег в основу так называемой новой экономики благосостояния.
Оптимум по Парето гласит, что благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы. В ситуации, оптимальной по Парето, нельзя улучшить положение любого участника экономичес­кого процесса, одновременно не снижая благосостояния как минимум одного из остальных. Такое состояние рынка называется Парето-оптимальным состоянием.
Согласно критерию Парето (критерию роста общественного благо­состояния), движение в сторону оптимума возможно лишь при таком распределении ресурсов, которое увеличивает благосостояние по край­ней мере одного человека, ни нанося ущерба никому другому.
 Воззрения В. Парето состояли в том, что порядковый показатель, который спо­собен правильно указать на степень индивидуального предпочтения данного варианта потребления в сравнении с альтернативными вариантами, вполне достаточен для эко­номической теории, причем абсолютная величина показателя не имеет ни малейшего значения. Так было положено начало ординалистской теории полезности, в рамках которой полезность предстает в виде порядкового индекса предпочтений и только. При этом в предельных условиях рыночного равновесия (модель рыночного равновесия Вальраса) никаких изменений не произошло, так как предельные полезности всегда могут быть представлены как соотношения, не зависящие от абсолютного размера предельных величин.
Исходной посылкой теоремы Парето стали положения И. Бентама и других ранних представителей утилитаризма из числа экономистов о том, что счастье (рассматриваемое как удовольствие или полезность) разных людей сравнимы и аддитивны, т.е. могут суммироваться в некое общее счастье всех. И, по Парето, критерием оптимальности является не общая максимизация полезности, а ее максимизация для каждого отдельного индивида в. пределах обладания определенным исходным запасом благ.
Исходя из посылки о рациональном поведении индивида, мы пред­полагаем, что фирма при производстве продукции использует такой набор производственных возможностей, который обеспечит ей макси­мальное расхождение между валовой выручкой и издержками. Потре­битель, в свою очередь, приобретает такой набор товаров, который обеспечит ему максимизацию полезности. Равновесное состояние сис­темы предполагает оптимизацию целевых функций (у потребителя — максимизация полезности, у предпринимателя — максимизация при­были). Это и есть Парето-оптимальное состояние рынка. Оно означает, что, когда все участники рынка, стремясь, каждый к своей выгоде, до­стигают взаимного равновесия интересов и выгод, суммарное удовле­творение (общая функция полезности) достигает своего максимума.

2)     полезность и возможность присвоения (свойство блага делающего возможным установления собственности на него) необходимые предпосылки определения богатства
3)     основные положения:
-          хозяйственная система покоится на частной собственности и индивидуальной свободе
-          стоимость проистекает из полезности
-          участие государства ограничивается принуждением отдельных участников к соблюдению условий игры
-          капитал и труд состоит из мобильных единиц, легко перемещающихся
-          несмотря на все отклонения в действительности, заработная плата и процент на протяжении длительного периода должны устанавливаться в соответствии с естественным (статическим) уровнем
4)     факторы, поддерживающие общество в динамическом состоянии и возвещающие о своем наличии воздействием на социальную структуру:
-          рост народонаселения
-          новая техника производства
-          изменение организационных форм предприятия
-          накопление капитала
-          изменение вкусов потребителей
5)     в системе распределения опирается на законы, которые проявлялись в ценах; рынок – средство позволяющее товарам получить общественную оценку и обуславливает распределение общественного продукта; в основе лежит индивидуальная предельная полезность
6)     принимает принцип приоритетности микроэкономического анализа
7)     главная заслуга – закон предельной производительности (распределение доходов на основе принципов предельного анализа цен факторов производства; цена фактора производства обусловлена ее относительной дефицитностью)
-          основная идея – предельная отдача каждого основного фактора производства для достижения наиболее эффективного производственного процесса
-          факторы подчинены принципу предельной оценки
-          труд и капитал, – подвижные фонды
-          доходы определяются производительностью последних затрат факторов производства
-          справедливая зарплата соответствует предельной производительности труда
Сущность: фактор производства увеличивается, пока стоимость продукта производимого с его помощью не будет равна цене фактора
         10. Кейнсианство.
Дж. Кейнс
Основная идея – система рыночных и экономических отношений не является совершенной и саморегулируемой и максимально возможную занятость, и экономический рост может обеспечить только активное вмешательство государства в экономические процессы.
Новое:
-          макроэкономика как самостоятельный раздел экономической теории
-          с ростом доходов склонность к потреблению понижается, а склонность к сбережению возрастает
-          присущая человеку склонность сберегать определенную часть дохода сдерживает увеличение дохода из-за сокращения объема инвестиций
-          поставил проблему спроса в центр исследований (экономическая теория спроса)
-          вынужденная безработица (заработная плата зависит от спроса на труд, а он ограничен – уровень занятости)
-          обеспечение нормального размера инвестиций упирается в проблему перевода всех сбережений в реальные капиталовложения (инвестиции = сбережениям)
-          реальный размер инвестиций зависит от:
1.     ожидаемого дохода капиталовложений или их предельной эффективности
2.     нормы процента
-          мультипликатор – увеличение инвестиций в одной отрасли вызывает увеличение потребления и дохода, как в данной отрасли, так и в сопряженных отраслях
-          чем ниже норма ссудного процента, тем выше стимулы к инвестициям, что в свою очередь расширяет границы занятости
 
 Роль трансакционных издержек в теоретических взглядах Р. Коуза.
Основоположник неоинституционализма Р. Коуз в лекции, по­священной присуждению ему Нобелевской премии по экономике, бросает традиционной теории упрек в оторванности от жизни. «То, что изучается, - отметил он, - является системой, которая живет в умах экономистов, а не в действительности. Я назвал этот результат "экономической теорией классной доски"». Свою же заслугу Коуз видит в «доказательстве важности для работы экономической систе­мы того, что может быть названо институциональной структурой про­изводства». Изучение институциональной структуры производства стало возможно благодаря освоению экономической наукой таких по­нятий, как трансакционные издержки, права собственности, контрактные отношения.
 Ключевое значение для работы экономической системы трансакционных издержек было осознано благодаря упоминавшейся выше статье Р. Коуза «Природа фирмы».. Ортодоксальная неоклассическая теория рассматривала рынок как совершенный механизм, где нет (необходимости учитывать издержки по обслуживанию сделок. Однако на деле, как показал Р. Коуз, такие издержки существуют. И при каждой сделке «необходимо проводить переговоры, осуществлять взаимосвязи, устранять разногласия». Трансакционные издержки определялись им как издержки пользования рыночным механизмом. Однако позднее это понятие приобрело более широкий смысл. К трансакционным издержкам стали относить любые виды издержек, сопровождающих взаимодействие экономических агентов, где бы оно ни протекало: на рынке или внутри организаций. Ведь деловое со­трудничество в пределах иерархических организаций (таких, как фир­мы) также сопровождается трениями и потерями. Согласно неоин­ституциональному подходу, независимо от того, являются трансак­ции «рыночными» или «иерархическими», их обслуживание - дело весьма дорогостоящее.
Развивая анализ Коуза, современные экономисты предложили несколько различных классификаций трансакционных издержек. В соответствии с одной из них выделяются:
1) издержки поиска информации - затраты времени и ресурсов на получение и обработку информации о ценах, об интересующих товарах и услугах, об имеющихся поставщиках и потребителях;
2) издержки ведения переговоров;
3) издержки измерения количества и качества вступающих в об­мен товаров и услуг — затраты на промеры, измерительную технику, потери от остающихся ошибок и неточностей;
4) издержки по спецификации и защите прав собственности — рас­ходы на содержание судов, арбитража, органов государственного уп­равления, а также затраты времени и ресурсов, необходимые для вос­становления нарушенных прав;
5) издержки оппортунистического поведения.
Различают две основные формы:
«отлынивание» (shirking): оно возникает при асимметрии инфор­мации, когда агент точно знает, сколько им затрачено усилий, а прин­ципал имеет об этом лишь приблизительное представление (так на­зываемая ситуация «скрытого действия»). В таком случае возникает и стимул, и возможность работать не с полной отдачей. Особенно остро встает эта проблема, когда люди работают сообща («командой») и личный вклад каждого определить очень трудно;
«вымогательство» (holging): оно наблюдается в тех случаях, когда какой-либо агент обладает ресурсом, специально приспособ­ленным для использования в данной «команде» и не имеющим высо­кой ценности вне нее. Такой ресурс называется «специфическим». У остальных участников появляется тогда возможность претендовать на часть дохода (квазиренту) от этого ресурса, угрожая его владельцу разрывом отношений, если тот откажется с ними поделиться. Угроза «вымогательства» подрывает стимулы к инвестированию в специфи­ческие активы.
В 1986 г. профессорами Д. Уоллисом и Д. Нортом была впервые измерена общая доля трансакционных издержек в валовом нацио­нальном продукте США. Согласно полученным оценкам, доля в ВВП США трансакционных услуг, оказываемых частным сектором, уве­личилась с 23% в 1870 г. до 41 % в 1970 г., оказываемых государством - с 3,6% в 1870 г. до 13,9% в 1970 г., что в итоге составило рост с 26,6 до 54,9%.
Расширение трансакционного сектора экономики авторы назва­ли «структурным сдвигом первостепенной важности». Здесь, по их мнению, лежит ключ к объяснению контраста между развитыми и развивающимися странами.
Экономическая теория прав собственности ассоциируется в пер­вую очередь с именами А. Алчиана и Г. Демсеца. Экономическое зна­чение отношений собственности — факт достаточно очевидный, од­нако именно эти ученые положили начало систематическому анали­зу данной проблемы.
Под системой прав собственности в новой институциональной теории понимается все множество норм, регулирующих доступ к ред­ким ресурсам. Такие нормы могут устанавливаться и защищаться не только государством, но и другими социальными механизмами — обы­чаями, моральными установками, религиозными заповедями. Соглас­но имеющимся определениям, права собственности охватывают как физические объекты, так и объекты бестелесные (скажем, результа­ты интеллектуальной деятельности).
С точки зрения общества права собственности выступают как «правила игры», которые упорядочивают отношения между отдель­ными агентами. С точки зрения индивидуальных агентов они пред­стают как «пучки правомочий» на принятие решений по поводу того или иного ресурса. Каждый такой «пучок» может расщепляться, так что одна часть правомочий начинает принадлежать одному человеку, другая — другому и т.д. Права собственности имеют поведенческое значение: одни способы действий они поощряют, другие подавляют (через запреты либо повышение издержек) и таким образом влияют на выбор индивидов.
 Уравнения экономической динамики Р.Харрода и типы экономического роста.
В современной экономической теории под теорией экономичес­кого роста имеется в виду формальная теория роста, возникшая как результат распространения кейнсианства на долгосрочный (по Мар­шаллу) период. Начало этой теории положили модели английского экономиста Роя Харрода и американца Евсея Домара.
Рой Харрод (1900— 1978) получил образование в Оксфордском уни­верситете (в числе его учителей был Эджуорт), где впоследствии пре­подавал большую часть своей жизни. Большое влияние оказало на него знакомство с Дж.М. Кейнсом, переросшее в крепкую дружбу. После смерти Кейнса Харрод написал наиболее полную и содержа­тельную его биографии. В своих ранних микроэкономических про­изведениях Харрод «воскресил» концепцию предельной выручки Курно и представил долгосрочную кривую средних издержек как оги­бающую краткосрочных кривых⁸. Но затем область интересов Хар­рода сдвигается в область макроэкономики и международной эконо­мики. В работе «Теория международной экономики» Харрод излагает концепцию мультипликатора внешней торговли. В книге «Экономи­ческий цикл»  он дает экономическому циклу кейнсианское объяс­нение, усматривая его причину во взаимодействии мультипликатора и акселератора, но без построения соответствующей модели. Даль­нейшее исследование этого взаимодействия как раз и привело Хар­рода к изысканиям в области экономического роста, впервые изло­женным в статье 1939 г. «Очерк теории динамики», а впоследствии развитым в изданной в 1948 г. книге «К теории экономической дина­мики».
Харрод всегда стремился к применению экономической теории на практике, во время второй мировой войны работал в администра­ции премьер-министра У. Черчилля, был экономическим советни­ком правительства, а после войны активно участвовал в разработке нового мирового экономического порядка. За заслуги перед отечест­вом в 1959 г. ему был присвоен дворянский титул.
Идеи, лежавшие в основе модели экономического роста Харрода, как это часто бывает в истории экономической мысли, высказы­вались другими авторами раньше опубликования его работ, но полу­чили широкую известность только после выхода в свет книги «К тео­рии экономической динамики».
Шведский экономист Густав Кассель в работе «Теория обществен­ного хозяйства впервые ввел в экономический анализ понятие сба­лансированного роста, при котором структура экономики не меня­ется, поскольку все ее компоненты растут одинаковым темпом, рав­ным темпу роста населения. (Грубо говоря, сбалансированный рост в динамической экономической теории эквивалентен точке равнове­сия в статической.) Другой шведский экономист Эрик Лундберг в кни­ге «Исследования по теории экономической экспансии»" дал понятию сбалансированного роста точную математическую формулировку, показав, что единый темп роста должен равняться отношению между нормой сбережений и показателем капиталоемкости экономики. Этим он практически описал основное содержание будущей модели Харрода-Домара. Однако Харрод не был знаком с работами своих шведских коллег.
Существует несколько вариантов записи модели Харрода, при­надлежащих и ему самому, и последующим экономистам. Но во всех случаях модель состоит из трех частей.
1. Фундаментальное уравнение роста. Прежде всего из дефиниций основных экономических агрегатов и тождественных преобразова­ний выводится фундаментальное уравнение Харрода:
         aY              aK/Y          S/Y             s
G = --------- = -----------  = ----------- = --------        ;
         Y                aK/aY         I/aY            a
где  — G темп прироста дохода или выпуска продукции, У- доход или выпуск продукции, К— капитал, S— сбережения, I— инвестиции, по определению равные приросту капитала АК, по условию равные сбе­режениям; - s -доля сбережений в доходе; а - коэффициент приростной капиталоемкости (количество капитала, необходимое для увели­чения выпуска на единицу).
В этой форме фундаментальное уравнение представляет собой до­статочно тривиальный вывод: темп роста прямо пропорционален доле сбережений и обратно пропорционален капиталоемкости. Однако ему можно придать и более содержательную интерпретацию с точки зре­ния исследуемой проблемы стабильности экономического роста.
2.Гарантированный рост. Инвестиции в каждый период времени T  зависят от ожидаемого для данного периода прироста выпуска:
         I  = LaY
где I, — инвестиции в период T, У* — ожидаемый доход, L — коэффи­циент приростной капиталоемкости (количество капитала, необхо­димое для увеличения выпуска на единицу). Данное равенство фак­тически представляет собой механизм акселератора.
В то же время сбережения для того же периода по определению равны:
S = sY
где У₁ - доход или выпуск продукции в период T, S, - сумма сбереже­ний в этот же период, s - доля сбережений в доходе;
 По условию  s = I, т.е.
sУ = аLУ*.
Теперь нас интересует ситуация, которая является необходимым условием сбалансированного роста. Это ситуация, когда ожидания предпринимателей выполняются и у них, следовательно, нет никако­го стимула расширять или сокращать свои производственные мощно­сти. (Предполагается, что при исполнении желаний мощности загру­жены полностью.) В этом случае ожидаемый прирост дохода должен быть равен фактическому: LУ* = АУ₁, т.е. предприниматели не сталки­ваются ни с какими приятными или неприятными сюрпризами.
Тогда из уравнения (2) следует, что
aY              s
---------- = ---------
Y                a
Левая часть уравнения (3) - это тоже темп прироста дохода (или продукта), но не любой, а такой, при котором планы предпринима­телей в точности реализуются. Харрод назвал такой рост гарантиро­ванным, хотя логичнее, вероятно, было бы назвать его «равновесным».
Величина а в правой части уравнения (3) тоже представляет со­бой не любой коэффициент приростной капиталоемкости, а только тот, который требуется для гарантированного роста. Ее поэто­му можно записать как а_г (индекс r обозначает требуемый уровень данного показателя). «Это новый  капитал, требуемый для сохранения такого выпуска продукции, который должен удовлетворить потребительский спрос, возникающий из предельного добавочного дохода потре­бителей». В каждый данный момент Харрод рассматривает величину а_г как фиксированную. Это означает, что замещение труда капиталом или, наоборот, в процессе производ­ства он считает невозможным. Данную предпосылку, которая, как мы увидим ниже, играет в его модели решающую роль, Харрод вы­водит не из постоянства технологий, как можно было бы предпо­ложить, а из предполагаемой жесткости цен труда и капитала — ставки заработной платы и нормы прибыли. Гибкость первой ог­раничена закрепленной в обществе минимальной ставкой зарпла­ты, а гибкость второй — минимально приемлемым уровнем про­цента.
Таким образом, стабильный гарантированный рост равен:
         s
Сп = — ,
         a
и для каждого момента его величина определена однозначно. Факти­ческий рост вовсе не обязательно должен быть равен гарантирован­ному, хотя, конечно, всякий предприниматель стремится к тому, что­бы его планы были максимально точными.
Расхождение же этих величин в модели Харрода имеет тенден­цию не сглаживаться, а, напротив, нарастать, что ведет к неустойчи­вости системы. Так, если О > См, т.е. рост оказался больше ожидаемо­го, то капиталоемкость а будет меньше требуемой а_г. Это приведет в действие эффект акселератора — возрастут заказы на инвестицион­ные товары. В свою очередь инвестиционный мультипликатор при­ведет к дальнейшему росту производства.
Если же фактический рост окажется меньше гарантированного (ожидания производителей окажутся недовыполненными), то мощности окажутся недогруженными, что запустит механизм акселера­тора-мультипликатора в сторону понижения.
Возрастающее отклонение фактического роста от гарантирован­ного можно было бы предотвратить, если бы норма сбережения S из­менилась во столько же раз, что и фактический темп роста G, но в противоположном направлении. Однако, как справедливо отмечает Харрод, нельзя представить себе, что доля сбережений в доходе долж­на увеличиться в 4 раза вследствие того, что темп роста дохода изме­нился с 1 до4%.
Таким образом, ситуация сбалансированного роста, когда фак­тический рост равен гарантированному, оказывается, говоря слова­ми Харрода, «равновесием на лезвии ножа».
Действием этих центробежных сил, заставляющих систему откло­няться все дальше от равновесного роста, Харрод объяснял феномен экономического цикла.
3. Естественный рост. Если гарантированный рост гарантировал полную загрузку производственных мощностей, то далее Харрод вводит в свой анализ предпосылку полной занятости другого фак­тора производства — трудовых ресурсов. Темп экономического рос­та при полной занятости труда Харрод назвал естественным — Сп, хотя, может быть, правильнее было бы назвать его «максимальным». Он опре­деляется темпом роста предложения труда и темпом роста его про­изводительности. При предпосылке экспоненциального роста пред­ложения и производительности труда естественный темп роста ра­вен сумме темпов роста этих величин:
Сп = п + g
где n - темп роста предложения труда, а g - темп роста производи­тельности труда. Сп представляет собой максимально возможный уровень среднего значения G за долгосрочный период.
 Взгляды Ф. Хайека на виды денег и государственную монополию на их выпуск
Функционирование рынка неотделимо от процесса формирова­ния, распространения и использования знания. Большая часть зна­ния, необходимого хозяйствующим субъектам, воплощена в ценах, которые являются главными информационными сигналами в слож­ной системе — экономике. Система цен у Хайека — это информаци­онно-коммуникационная
сеть. Цены несут оперативную, обширную и компактную информацию, они являются сигналами, на которые реагируют индивиды, часто не вникая в сущность происходящего. Цены — это не справедливое вознаграждение за прошлые усилия, а свидетельство полезности блага с точки зрения разных людей, а не каких-либо внешних критериев.
Как уже отмечалось выше, в теории Хайека признается важность фактора времени, что означает наличие временного измерения у планов экономических субъектов и, прежде всего производителей, а также временной протяженности процесса производства. Одно­временно признается, что используемый в экономике капитал не является однородным, а представляет собой сложную структуру от­личающихся по целому ряду характеристик капитальных активов. Межвременная координация, в той части, в какой она имеет отно­шение к области производства, имеет несколько аспектов: во-пер­вых, производитель формирует производственный план с учетом будущего спроса и имеющихся ресурсов; во-вторых, он определяет структуру капитальных активов и объем используемого сырья, не­обходимых для реализации плана; в-третьих, все эти планы посред­ством рыночного механизма согласовываются между собой и с на­личными ресурсами, причем это происходит и в начальном перио­де, и по мере реализации производственных планов. Степень коор­динации межвременной структуры капитала проявляется по мере реализации производственных планов. Возможно, что в какой-то момент количество и качество наличного сырья не будут соответст­вовать сложившейся структуре капитала. Это проявится в измене­нии цен на сырье и приведет к необходимости пересмотреть произ­водственные планы, что сопряжено с трудностями вследствие осо­бых характеристик капитальных активов и взаимосвязанности между ними. Среди этих особенностей, или характеристик, Хайек выделял специализацию, воспроизводимость, длительность, замещаемость и дополняемость.
Все эти особенности в их конкретном воплощении определяют характеристики производства в целом, в частности так называемую степень его «окольности», или длительности, т.е. времени, в течение которого ресурсы оказываются связанными в процессе производства данного товара. Если достигается согласованность в экономике в це­лом, степень «окольности» соответствует ставке процента. Если рас­сматривать процент как показатель степени предпочтения настоящих товаров будущим, можно в этом случае утверждать, что рынок при­водит структуру производственного процесса в соответствие с меж­временными предпочтениями людей. Как это происходит, зависит от того, каковы характеристики капитала.
В работе «Цены и производство» и «Денежная теория и торговый цикл» и в ряде других работ 30-х годов Хайек показал, что межвре­менная координация, т.е. выравнивание спроса и предложения ре­сурсов, используемых на различных стадиях процесса производства, взятого в целом, осуществляется, если цены как информационные сигналы адекватно отражают предпочтения людей, в том числе по­требления в будущем по сравнению с настоящим. Координация, о которой идет речь, и есть равновесие, понимаемое как процесс, а не как состояние. Этот процесс сопряжен с отклонениями, вызванны­ми изменениями предпочтений и приобретающими циклический характер в силу того, что процесс адаптации структуры производства и капитала требует времени и сопряжен с рядом ограничений. Одна­ко существуют и другие источники возмущений. Деньги и банков­ский процент находятся под контролем регулирующих органов, спо­собных деформировать систему цен и тем самым вызвать неадекват­ные изменения структуры производства. Здесь мы переходим к другим составляющим концепции Хайека — денежной теории и теории цикла. Напомним, что свои представления о циклических процессах в экономике Хайек впервые изложил в начале 30-х годов в ходе его полемики с Кзйнсом .
«Кратко теорию денег Хайека можно определить как интеграцию идеи денег как средства обмена и представления о системе цен как о коммуникационной сети». В полном соответствии с методологиче­скими установками австрийской школы, прежде всего принципом методологического индивидуализма, Хайек отказался от рассмотре­ния проблемы денег через призму соотношения между массой денег в обращении и объемом осуществляемых с их помощью сделок. Тем самым он пересмотрел и задачу теории денег, которая в духе количе­ственной теории часто определяется как исследование механизма воз­действия массы денег на общий уровень цен, или определение фак­торов, влияющих на покупательную способность денег. Хайека же волновало то, каким образом деньги могут влиять на процесс коор­динации экономической деятельности. И здесь его внимание обра­щено не на изменение общего уровня цен в результате, например, уве­личения денежной массы по отношению к агрегированному показа­телю объема производства, а на механизм проникновения денег в эко­номику, который затрагивает систему цен.
Хайек не прибегает к хрестоматийной схеме, предполагающей, что однажды в карманах экономических субъектов оказывается до­полнительное количество денег, причем у всех в одинаковой про­порции, а затем в процессе их расходования изменяется общей уро­вень цен, доходов и, возможно, в некоторых случаях производства, и в то же время пропорции, в том числе и ценовые, остаются неиз­менными. Он исследует так называемый эффект инъекции, или впрыскивания, денег, суть которого состоит в том, что дополнитель­ные деньги поступают в экономику таким образом, что у одних аген­тов и на одних рынках они оказываются скорее, чем на других. Ре­зультатом подобной неравномерности является изменение относи­тельных цен, т.е. тех сигналов, которыми руководствуются произ­водители при формировании производственных планов, а следова­тельно, изменения в аллокации ресурсов. Именно в этом воздейст­вии денег Хайек видел смысл выражения того, что деньги не явля­ются нейтральными.
Важно подчеркнуть, что отрицательное воздействие роста денеж­ной массы на экономику возможно даже в том случае, если общий уровень цен остается неизменным. Поэтому, сточки зрения Хайека, инфляция представляет собой процесс искажения структуры цен и как следствие этого - увеличения их общего уровня. Неизбежность искажения определена институциональной структурой экономики (следствием которой является недостаточная гибкость некоторых цен), а также тем воздействием, которое на цены оказывают процес­сы, инициированные изменением процентной ставки. Последнее обусловлено тем, что спрос и предложение ресурсов, используемых в производствах, занимающих различные места во временной струк­туре производства, по-разному реагируют на изменение процентной ставки. Так, ее снижение стимулирует перераспределение ресурсов в сторону добывающих отраслей, т.е. на более низкие стадии в струк­туре производственного процесса.
Если изменение процентной ставки отражает сдвиги во межвре­менных предпочтениях людей, тогда процесс координации получает новый импульс, и, хотя процесс адаптации к новым предпочтениям может быть сопряжен с кризисными явлениями, в конечном счете, структура производства придет в соответствие с этими предпочтени­ями. Однако поскольку процентная ставка находится под воздейст­вием органов регулирования и последние могут устанавливать ее, исходя из политических соображений, например, стремясь повысить инвестиционный спрос, процентная ставка может стать ложным сиг­налом о межвременных предпочтениях экономических агентов. В ре­зультате структура цен, прежде всего соотношение цен между капи­тальными активами и предметами потребления, деформируется, а вслед за нею и структура производства. Например, когда ставка сни­жена, цены капитальных активов оказываются завышенными отно­сительно цен на предметы потребления, слишком много инвестиций будет направлено в отрасли, дальше всего «отстоящие» от производ­ства предметов потребления. Это и есть, с точки зрения Хайека, ис­кусственно созданный бум, характеризующийся неравномерным рос­том цен и производства и, таким образом, создающий предпосылки для кризиса.
При такой трактовке кризис — это результат не недостаточного спроса, прежде всего инвестиционного, а избыточного инвестици­онного спроса по сравнению с потребительским, возникшего вслед­ствие кредитных вливаний и ведущего к структуре производства, ко­торая противоречит истинным предпочтениям людей относительно соотношения их текущего и будущего потребления. Подобно струк­туре производства, деформированной оказывается и структура заня­тости — в пользу производств, далеких от производства предметов по­требления. В условиях кризиса безработица затрагивает их в наибольшей степени.
ЛИТЕРАТУРА
Бартенев С. А. Экономические теории и школы (история и современность):
Курс лекций. — М: БЕК, 1996. — Предисловие; гл. 1.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. 4-е изд. - М.: Дело Лтд,
1994. — Введение.
Майбурд Е. М. Введение в историю экономической  мысли. От пророков до
профессоров. — М.: Дело, Вита-Пресс, 1996. — Предисловие.
Негиши Т. История экономической теории: Учебник. — М.: АО «Аспект
Пресс», 1995. — Предисловие; гл. 1.
РихА. Хозяйственная этика. - М.: Посей, 1996. - Т. 2, Предисловие.
Селшмен Б. Основные течения современной экономической мысли. — М.:
Прогресс, 1968. — Заключение.
Барр Р. Политическая экономия. В 2 т. — М.: Международные отношения, 1994.-Т. 1,темы1-Ш.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. 4-е изд. — М.: Дело Лтд, 1994. — Введение; гл. 17.
Брагинский С. В., Певзнер Я. А. Политическая экономия: дискуссионные во­просы, пути обновления. — М.: Мысль, 1991.
КейнсДж. М. Общая теория занятости, процента и денег// Избранные произ­ведения. — М.: Экономик!, 1993. — Гл. 24. Самуэльсон П. Экономика. В 2 т. — М.: Алгон, 1992. — Т. 2, гл. 40, 41.