ПЛАН
1. Введение
2. Проблематика и особенности пьесы Э.Верхарна «Зори»
3. Образ Эреньена в драме
Заключение
Список литературы

Введение
Появление у поэта Верхарна драмы «Зори» естественно. Стараясь «вместить весь мир» в свою поэзию, которая всегда была для него откровением, исповедью, Верхарн воссоединял лирическое и эпическое в самом существе своего искусства. Стихи Верхарна очень часто сюжетны, в них есть зародыш драмы, нередко есть действие, персонажи, конфликт. Многие стихотворения напоминают баллады, иные — легенды. В поздних сборниках немало стихотворных «диалогов» — а это уже почти пьесы, с персонажами и драматургическим диалогом.
Стихи Верхарна драматичны и даже драматургичны, во многих из них наличествует сюжет, есть персонажи, есть конфликт. Верхарн написал четыре драмы, самая знаменитая из которых венчает социальную трилогию.

1. Проблематика и особенности пьесы Э.Верхарна «Зори»
Пьеса «Зори» написана и прозой, и стихами. Герои пьесы время от времени словно читают стихи из одного или другого стихотворного сборника, напоминая о том, что и сами они сошли с их страниц. Герои «Зорь» те же, что и в стихах социальной трилогии: здесь и трибун, и идущая на приступ толпа, и нищие на равнинах, и даже безумец. То же место действия—равнины и город. Соединив в одной картине, на одном полотне деревенские равнины — фламандские равнины, с промышленным городом — в XIX веке бывшим признаком скорее Валлонии, чем Фландрии, Верхарн нарисовал «всю Бельгию», ставшую плацдармом сражений всего человечества. Открывается занавес: горят деревни, «пылают равнины», как в «Призрачных деревнях». Но уже и не так: деревни подожгла война. «Зори» повторяют, напоминают ситуации первых частей трилогии, чтобы оттенить новую ступень развития.
«Зори» — пьеса о революции, о будущем. Это произведение синтезирует мотивы стихотворных книг от «Призрачных селений» и «Городов-спрутов» до «Ликов жизни». Оптимистическая перспектива утверждается уже в финале «Городов-спрутов», составляя разительный контраст к финалу первой части трилогии, завершенной образом могильного заступа. В городе находит поэт готовность к «поискам и бунтам», которой лишена деревня. Он поет славу труду, созиданию, научному поиску, предвещающим будущее Идеям. В условиях 90-х годов порыв Верхарна политизируется, его увлекает социалистическая, революционная идея.
Верхарн покидает примелькавшиеся камерные сценические площадки. Действие «Зорь» вынесено на поля и улицы города, преобладают массовые сцены, совершаются величайшие исторические события, определяющие накал страстей, острую конфликтность сюжета, патетичность и декларативность стиля. Вместе с темой будущего в искусство Верхарна вторгся романтизм; и стилистика, и проблематика, и герои «Зорь» возвращают к романтической драматургии Виктора Гюго. Пьеса действительно напоминает романтический театр Гюго, а еще более — народный театр Роллана. Это новаторское произведение не только на бледном фоне бельгийской драматургии, но и в масштабах мирового художественного опыта. Верхарн смело покидает примелькавшиеся камерные сценические площадки. Его влечет монументальная социальная драма; интересно, что переход к эпической форме совершился тогда, когда наблюдения Верхарна за реальной жизнью ознаменовались наиболее глубокими и перспективными выводами. Он пишет теперь о революции, о настоящем и будущем, о судьбе народа и всего человечества. Действие вынесено на поля и улицы, преобладают массовые сцены, совершаются события решающего для народа значения, определяющие острую конфликтность, напряженность сценического действия, накал страстей, столкновение идей.
2. Образ Эреньена в драме
В «Зорях» ярко представлена социалистическая борьба, народная масса и ее руководители, если она и вызывает ассоциации, то с «Кориоланом» Шекспира. Драма, в которой тесно связаны понятия «совесть», «долг», «усилие» породила волнующую Верхарна проблему массы и вождя, его долга, их взаимоотношений, в значительной мере зависящих от характера вождя.
С необычайной прямотой и определенностью обличает пьеса эту «старую власть... это гнилье; ее трусливых консулов, ее ублюдочные законы, ее позорные обычаи, ее наемников... ее жульнические банки... все ее противоречия». Противоречия до крайности обострены войной, Верхарн именно в войне увидел (в соответствии с исторической реальностью) ту стадию падения «старой власти», которую она уже не в состоянии пережить. Поэт «подводит черту» под целым обществом, под эпохою.
Анархистски-мятежную демократию, инстинктивно не доверяющую любому руководству, возглавляет народный трибун Эреньен, всегда готовый и способный овладеть народной стихией. Уверенный в себе, своем личном обаянии, он честолюбив, властен – «истинный вождь», «не знающий покоя, безудержный в гордости», как он сам говорит о себе. Но он очень предан народу и, повинуясь совести, страстно хочет добиться для него мира, свободы, лучших условий жизни. Эреньен эмоционален, он поэт восстания. Он верит в силу своих пылких слов, в их способность вызвать энтузиазм масс и хочет повести их к победе по небывалому пути. Суть патетики Эреньена в словах «Мы живем в дни великого ужаса, агоний и обновлений…Утопия покидает заоблачные сферы и спускается на землю».
Эреньен хочет, чтобы его сын увидел «смерть одного мира» («la mort d'un monde»). Заревом разрушительной войны начинается пьеса — революционными зорями она кончается, победой народа, символическими сценами: передачей эстафеты борьбы .сыну погибшего вождя революции Эреньена и низвержением статуи «старой власти». Коммунары Парижа тоже ломали статуи старым режимов — Верхарн имел в виду опыт Парижской коммуны, изображая в пьесе революцию. Сама ситуация пьесы — война, революция — повторяет действительную ситуацию Франции 1870—1871 гг.
Драма Верхарна «Зори» заканчивается смертью героя, жертвоприношением, которое совершено трибуном Жаком Эреньеном — «победителем», живущим в делах своих, а потому бессмертным. В этом акте высшее выражение духа мужественного, служащего народу героя. Победа не дается без потерь, победа нелегка; гибель героя выражает драматизм борьбы.
Есть и еще один оттенок в судьбе Эреньена. Эффектная, почти намеренная его смерть усугубляет то общее впечатление исключительности, которое вызывает этот герой. Верхарн не раз с любовью лепил черты «трибуна:», могучего властителя дум. Здесь, в пьесе, он принял; поистине титанические размеры: «...я исполин, весь мир склонился предо мной», — заключает сам Эреньен в последнем своем монологе. Конечно, в титанизме героя-титанизм революции, концентрированное выражение силы, красоты того гуманного дела, которому беззаветно отдан Эреньен. Еще до того, как Эреньен появляется, в словах рабочих обозначается его место и роль: он любим народом как человек, способный увидеть то светлое грядущее, которое ждет людей, хотя пока еще господствует хаос и преступления, а сельский ясновидец поет «отходную вселенной». Первое действие — это обстоятельная экспозиция, характеристика положения дел, которое требует и прозорливости и незаурядного мужества от борца. Этими качествами и обладает Эреньен. Он способен «ненавидеть ненавистью твердой, как алмаз», и он готов «раствориться в любви». По замыслу писателя, Эреньен широк и многогранен, это титан, который, однако, может стать подобным ребенку, он любящий сын и нежный муж. Но Верхарн наделил революционера противоречиями, которые позволяют нам видеть в этом титане типические черты «интеллигента в революции». Он говорит жене: «Только с тобой я становлюсь таким, каков я на самом деле». В Эреньене есть склонность и способность к раздвоению, поэтому его гибель воспринимается как совершенно неизбежное выявление жертвенности (хорошо знакомой по героям Ромена Роллана).
Величие революции хочет передать Верхарн в величии героя. Герой нечеловеческим усилием воли поднялся до такой высоты духа, что увидел зарю будущего. Но при этом Верхарн сильно преувеличивает возможную высоту своего героя; вопиющий оказывается недооценка исторической роли народа, его мудрости. Верхарн превращает Эреньена в единственного носителя истины, в ожидаемого с нетерпением спасителя, в божество (и смерть его — подобие приобщения к лику святых, у гроба его молятся), а народ — в необходимую для свершения революции, могучую, но слепую, поэтому изменчивую силу, славящую вождя в терминологии почти богослужебной. Революция, ее судьба, ее развитие в значительной мере сводятся поэтому к столкновению и спору двух типов революционеров, интеллигентов в революции. Трудно не разделять мнения Эно, который осуждает мечтательность и утопичность Эреньена. Но Верхарн лишь на минуту делает позицию Эно относительно более разумной. Эно рядом с Эреньеном—сама узость, примитивный расчет, фанатизм. Если Эреньену настоящее видится в тумане, то потому, что он способен видеть будущее, способен в человеке сегодняшнего дня рассмотреть возможности идеальной личности, способен подняться к тем высшим идеям, которые поэт воспел в финале «Городов-спрутов».
Мессианская сущность героя внешне выражается в эффективности, порой совершенно невыносимой, в самоуверенных речах и позерстве, не делающих чести революционеру. Но это результат потери меры и такта в поэтическом воссоздании сильной и яркой личности. Все краски ушли на Эреньена — герои оказался слишком ярким, а мир вокруг него бледноватым; нарушилось соотношение героя и народа, пострадала правда, пострадало искусство.
Драма «Зори» помогает ответить на вопрос о сущности метода революционного искусства Верхарна. Конкретно-исторического, реалистического изображения действительности Верхарн достиг в социальной трилогии, обратившись к тому жизненному материалу, который в XIX веке был главным объектом критического реализма — буржуазное общество с его погоней за наживой, лицемерием и т. п. Однако само по себе буржуазное общество предстало перед бельгийским поэтом, во-первых, в его конкретном варианте, который помог ссозцать трагизм современных социальных конфликтов; во-вторых, через сопоставление различных вариантов европейского развития, что позволило поэту выйти к обобщенному изображению судеб человечества. Кроме того, Верхарн с самого начала своего творчества стремился увидеть это общество с точки зрения народа, его судьбы, его бедствий — отсюда оригинальные художественные решения даже тем традиционных. Ему, писателю рубежа веков, удалось подняться до такого изображения общественных противоречий буржуазного строя_, которое предполагает их неизбежное революционное разрешение. Поэтическое воплощение этих непримиримых противоречий, их неизбежного революционного разрешения (особенно в «Кузнеце», «Бунте», «Зорях»), попытка художественного осмысления революций XX века как революций, открывающих путь к коммунизму,— все это свидетельствует о том, что Верхарн приближался к пониманию содержания, сущности XX столетия, века антибуржуазных революций.
«Мы живем в дни... обновлений» — эти слова Эреньена включают в себе то наблюдение Верхарна над реальностью, тот вывод, который прежде всего и сделал его (современным поэтом, поэтом XX века. Но практический и теоретический опыт Верхарна-революционера был скован опытом западноевропейской, бельгийской социал-демократии, отягщенной реформизмом, прудонизмом не смог вырваться к научному социализму, к марксизму. Вождь пролетарской революции Эреньен оказывается пророком весьма отвлеченного гуманизма, его «вгляды и действия во многом утопичны, похожи на «бесплодные мечтания», которые не без основания раздражают Эно.
Верхарн не смог подняться до реалистического, конкретно-исторического изображения действительности в ее закономерном развитии к будущему. Настоящее равнин Верхарн изображает с исключительной наглядностью и конкретностью. Взять хотя бы ужасы войны и нищеты в первой сцене первого действия — все «видимо», все в непосредственном переживании как реальный и тяжкий жизненный опыт. И диссонансом звучит монолог Рабочего об Эреньене, о «святом мудреце» и «вещем оке»: вместо изображения —возвышенная декламация, знаменующая вторжение иной темы, темы будущего, знаменующая появление мессии. Своего героя-революционера в драме «Зори» Верхарн в значительной степени «конструирует», домысливает его, исходя из своего представления о том, каким должен быть «титан». Иными словами, Верхарн прибегал к романтическому методу. Отсюда исключительность Эреньена — романтического героя. Метод Верхарна-революционера складывался в обычном для зарубежной революционной литературы тех лет совмещении реалистических и романтических принципов.
«Примысливая», «конструируя» своего героя, символизирующего будущее, Верхарн опирался на те же отвлеченно-утопические идеи, что в поэтических циклах 90-х годов. Какую конкретизацию образа можно было ожидать, если самым последним аргументом в дискуссии Эреньена и Эно, аргументом в пользу Эреньена, оказывается вывод Эно: «на стороне этого человека неизвестные силы жизни». И это не оговорка в споре двух революционеров. Когда Эреньен погиб, то соратники заключили: «его смерть связана с тайной великих и неодолимых сил».
Читая «Зори», ощущаешь, что перед взором Верхарна был все тот же усеянный звездами небосклон, на котором, величавые и чистые, светились вечные истины — истины красоты, добра, мира. Эреньен тоже смог различить свет этих истин. Нельзя считать образ Эреньена образом автобиографическим. Однако, например, старательно продемонстрированное в Эреньене сочетание политического деятеля с семьянином, нежным супругом напоминает нам о личности поэта, создававшего одновременно «Утренние часы» и социальную трилогию. Несомненно, что Эреньен — «голос» Верхарна. Тем внимательнее надо его выслушать. И тогда можно будет понять, почему Верхарн уже в конце прошлого столетия поднялся к изображению революционных зорь — и почему социальная трилогия 90-х годов оказалась высшей точкой творчества, хотя писал он еще почти 20 лет.
В своем последнем, итоговом монологе Эреньен говорит, что подвиг свой он совершил
...Ни расчетом, ни разумом своим,
А неведомой любовью, высшей и безумной
К миру всему, который я отождествил с собой.
Как «по-бельгийски» это сказано! И любовь, противопоставленная разуму в качестве более действенной и призванной осуществить обновление общества силы, и пантеистическое слияние с «миром всем» — все так знакомо по произведениям современников Верхарна, писателей Бельгии, крупных и мелких! Верхарн поднялся выше их всех, поднялся до обобщения не только бельгийского опыта, поднялся к зорям современных революций, но и на такой высоте он остался бельгийским поэтому разделившим со своими соотечественниками их надежды и их иллюзии. Если Лемоннье в романе «Клещи» изобразил первые попытки разжать клещи эксплуатации, то Верхарн пошел далеко вперед, к изображению победоносной революции. Однако и тот и другой возлагают особенные надежды на социальную, преобразующую роль любви — как многие бельгийские регионалисты, как Метерлинк. Вспомним, что и теоретик рабочей партии Бельгии Ж. Дестре ссылался на Верхарна, делая любовь основополагающим началом социалистической морали и искусства.
В Эреньене надо видеть романтического героя бельгийской мерки. Он превосходит Эно в глазах Верхарна прежде всего потому, что Эно ненавидит врага и зовет уничтожить его, а Эреньен верит в силу любви и самая дорогая для него идея — примирение неприятелей, всеобщий мир. Кроме всего прочего, Верхарн обратился к изображению войны, очевидно, и потому, что увидел в войне крайнюю противоположность идеи мира, а поэтому и возможность показать силу любви, способную покончить даже с войной.
Изображение нескольких поколений необходимо для того, чтобы герой обрисовывался в связях, в корнях, в отношениях, в своей непрерываемости. Смерть героя в «Зорях» - акт имеющий прямое отношение к пантеистическому отождествлению с природой: вначале умирает отец Эреньена, но жив сам Эреньен, в конце гибнет и он, но «воплощением» героя оказывается его сын. Таким образом, жизнь рода не прерывается, жизнь вечна и вечна природа. Социально-революционное обоснование символики отец-сын сплетается с патеистическим.

Заключение
Верхарн был создателем искусства грандиозного (поэт ценил Гюго за это же качество, за то, что тот был «в центре мира»), и по широте поэтического мышления, по вместимости и многозвучности его произведений, и по склонности к монументальному образу – образу явлений больших, характеризуемых к тому же всесторонне, во всей совокупности качеств и черт, посредством расширяющих и укрупняющих явление метафор и сравнений, посредством передающих мощь, грандиозность звуковых сочетаний и свободного, широкого ритма.
«Верхарн не знает деления сюжетов на «поэтические» и «непоэтические»,- писал Брюсов. Не применимо к поэзии Верхарна и обычное подразделение родов и жанров искусства.

Список литературы
1.                             Андреев Л.Г. Сто лет бельгийской литературы. – М.; 1967 – 461 с.
2.                             Верхарн Э. Избранное. – М. – 1955 – 549 с.
3.                             Зарубежная литература XX века: Учебное пособие для вузов/ Л.Г. Андреев; А.В.Карельский – М.: Высш.шк.; 2001 – 559 с.
4.                             Фрид Я.В. Эмиль Верхарн: Творческий путь поэта. – М.: Худож.лит., 1985. – 271 с.