Реферат на тему Расширение функций делового языка в XVI веке Связь с киевскими традиц
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2013-11-26Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
Расширение функций делового языка в XVI веке. Связь с киевскими традициями и тенденции к созданию новых общерусских традиций.
Реферат
Выполнила:
студентка IV курса ФФ ОЗО
Лыгина Олеся Васильевна
Бийск, 2006
Содержание.
Введение. стр. 3
1. Развитие делового языка в Московском государстве. стр. 5
Заключение. стр. 11
Список литературы.
Введение.
Конец XV — первая половина XVI в. ознаменовались крупными изменениями в жизни русских земель. Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные процессы привели к образованию единого Российского государства. Образование государства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных процессов.
После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объединение русских земель, Российское государство представляло собой большую, но относительно компактную территорию с историческим центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования русской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей — потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русскими, другие надолго сохранили свой язык, особенности материальной и духовной культуры. Во всяком случае многонациональный характер нового государства был отчетливо виден с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы.
В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в., — отмечал М. Н. Тихомиров, — рядом с ними, как почти однозначащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое значение названий «Россия» и «российский» окончательно устанавливается с начала XVII в.
...Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в., заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия»[1].
Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфические черты государственной централизации в России по сравнению с некоторыми централизованными государствами Европы, возникавшими примерно в то же время — в XV в. Феодальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостничества, что наложило сильнейший отпечаток на социальную структуру и экономический строй нового государства.
1. Развитие делового языка в Московском государстве.
В процессе формирования русской (великорусской) народности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расширению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI столетии отстоялись и выработались многие явления русской культуры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время.
Произошли важные изменения в языке. Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первоначально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерусское распространение. Среди них — «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня», «кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в русском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов — тульский, рязанский, курско-орловский, смоленский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою очередь, на многие местные говоры. Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал московский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицинские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями, приобретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа.
Уже в XIV веке в Древней Руси стали использовать тип письма — скоропись. Скоропись — сложная и своеобразная графико-орфографическая системы. При скорописи буквы и другие знаки пишутся без отрыва пера, с обилием петель и росчерков, для скорописи типичны многочисленные сокращения и выносные буквы. Появление скорописи было вызвано стремлением к быстрому письму, и примечательно, что она употреблялась первоначально в деловой письменности, в текстах, служивших практическим целям. С конца XV века известны литературные и богослужебные памятники, написанные скорописью. Однако до XVIII века литературные произведения несравненно чаще переписывались полууставом, а церковные — почти все.
Скоропись была противопоставлена уставу и полууставу в функциональном плане. Устав и полуустав ассоциировались с традиционным книжным языком и письмом. Между тем скоропись соотносилась с русской речевой стихией, канцелярскими документами и вообще всем мирским. Знание устава и полуустава не обеспечивало активного владения скорописью, как и наоборот. Каждому типу письма приходилось учиться отдельно. Причем при изучении скорописи главное внимание уделялось умению писать. Скоропись — профессионально-корпоративный признак. Ею пользовались писцы, подьячие, приказные и судебные чиновники, но далеко не все представители традиционной книжной культуры (даже духовные, а не только светские лица) владели скорописью.
В 1540 году в витебском суде слушалось дело о денежном долге умершего дьяка Клинца. В ходе разбирательства возникло подозрение в том, что расписка должника, якобы выданная им более 10 лет назад, в действительности представляет собой подлог. В качестве свидетеля в суд был вызван священник, учивший Клинца грамоте и хорошо знавший его почерк. Священник заявил, что его ученик писал уставом, но не скорописью, потому что «я и сам скорописного писма писати не умем». Воспитанные на церковнославянской культуре, учитель и его ученик не умели писать скорописью. Она, как и деловая письменность вообще, находилась за пределами традиционной книжной культуры.
Приведенный пример вовсе не уникален, как может показаться на первый взгляд. Почти через 150 лет, в 1685 году, в Ливенском уезде вместо священника Фомы, в церковнославянской образованности которого сомневаться не приходится, «по ево веленью, что он скорописи не вмеет, руку приложил» дьячок Гордюшка.
В этой связи примечательны языковые установки князя Андрея Курбского, знаменитого политического противника Ивана Грозного. В послании Марку Сарыхозину Курбский признался, что не обучен «словенску языку в конец». Причина раскрыта в предисловии к «Новому Маргариту», сборнику переведенных в начале 1570-х годов в кружке Курбского творений Иоанна Златоуста. «Аз же бояхся, — делился он своими опасениями с читателями, — ижь от младости не до конца навыкох книжнаго словенъскаго языка, понеже безпрестанне обращахъся и лета изнурях за повелением царевым в чину стратилацкове, потом в синглицком, исправлях дела овогда судебные, овогда советнические, многожды же и частократ с воинством ополчахся против врагов креста Христова».(«Я же боялся того, что в молодости не овладел в совершенстве книжным славянским языком, так как постоянно находился на службе и годы проводил по царскому повелению в чину полководца, потом — сановника, исполнял то судебные дела, то советнические, многократно и очень часто сражался с воинством против врагов креста Христова».)
Перечисленные сферы общения: военную, государственно-административную, судебную — обслуживал деловой язык. Курбский исключал его из области подлинной книжной культуры. Это был письменный, но нелитературный язык. Его знание не способствовало развитию писательского мастерства. Деловая проза не входила в средневековую систему литературных жанров.
Впрочем, такое положение постепенно менялось уже во времена Курбского. Как и в домонгольский период, в Московской Руси деловой язык первоначально слабо взаимодействовал с книжным языком. Но со временем некогда четкие границы между книжным и деловым языками стали понемногу разрушаться. Литература и деловая письменность постепенно сближались. Это проявилось в целом ряде памятников XVI века. Появляется целый ряд произведений, которые, являясь по форме деловыми документами, по содержанию и языковым особенностям находятся на границе деловой письменности и литературы.
Вот лишь некоторые яркие примеры: представленный Ивану Грозному политический трактат в виде большой челобитной Ивана Пересветова, послания Ивана Грозного (например, его переписка с опричником Василием Грязным), «Домострой» — сборник практических наставлений и советов о повседневной и хозяйственной жизни человека, статейные списки русских послов (посольство Ивана Новосильцева в Турцию в 1570 году, посольство Федора Писемского в Англию в 1582-1583 годах) и др.
Расширение изобразительных функций деловой письменности, нарушение жанровых границ были одним из ярких признаков приближавшейся «смуты» в русской литературе и языке XVII века.
В этом «переходном» столетии от средневековой культуры к новой взаимодействие между деловым и книжным языками еще более усилилось. Яркими памятниками этого сближения являются «Урядник сокольничьего пути» — свод правил, устав соколиной охоты, созданный при живейшем участии большого любителя этой «потехи» царя Алексея Михайловича; сочинение о Московском государстве в середине XVII столетия Григория Котошихина, подьячего Посольского приказа, изменившего и бежавшего в Швецию, в Стокгольм, где он написал свою книгу в 1666-1667 годах, а вскоре после этого был казнен за убийство в пьяной драке хозяина квартиры; статейные списки посольств Федота Елчина в Грузию в 1639-1640 годах, Федора Байкова в Китай в 1654-1657 годах, Петра Потемкина в Испанию и Францию в 1667-1669 годах и др.
В это же время получают распространение памятники народной смеховой культуры, использующие форму деловых документов и пародирующие делопроизводство. К числу таких произведений относятся «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Калязинская челобитная». «Калязинская челобитная» представляет собой жалобу пьяниц-монахов на строгого архимандрита Гавриила:
«Да он же, архимарит [так!], приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить. А как он, архимарит [так!], старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем, ис келей вон выбегаем».
Скоморошина пронизвает весь текст. Она звучит и в рифмовке, и в синтаксическом параллелизме, и в повторениях глаголов, и в характере глагольных форм (инфинитив или настоящее время). Действие происходит в монастыре, и пародийное переосмысление традиционных формул — важное средство создания комического эффекта, целиком основанного на языке.
В петровское время, в конце XVII — первых десятилетиях XVIII века, сферы распространения делового и собственно литературного языков еще более соприкасаются и взаимопроникают. Во многом это было вызвано расширением функций делового языка, ростом значения деловой письменности в эпоху петровских преобразований. Деловой язык все более и более вовлекается в систему нового литературного языка как одна из его функциональных разновидностей. При этом некоторые типичные для старого «приказного» языка слова и обороты (бить челом, учинити, сложные предложения с союзами понеже, поелику, а буде и т. п.), которые свободно употреблялись еще в книжном языке XVII века, постепенно выходят из литературного употребления и начинают восприниматься как специфические канцеляризмы.
Таким образом, можно сделать вывод: если в донациональную эпоху деловой язык был близок разговорной речи, то в начале национальной эпохи он постепенно стабилизировался в своих устаревших формах, и уже в середине XVIII века писатель А. П. Сумароков выступал резко против канцеляризмов и злоупотреблений «подьяческим слогом».
В истории русской культуры XVI в. были и трудные времена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее развития. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчества, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «предмостьем», с которого начиналось в XVII в. развитие новой русской культуры.
Заключение.
Русский язык эпохи Московского государства имел сложную историю. Центром Русского государства становится Москва. Продолжают формироваться диалектные особенности. Оформились основные диалектные зоны – северновеликорусское наречие и южновеликоруссское наречие.
Говор Москвы как столицы Русского государства постепенно воспринимался в сознании всех русских как образцовый и лёг в основу русского национального литературного языка.
В литературном языке Московского государства продолжают развиваться книжно-письменные традиции Киевской Руси. В то же время в русском разговорном языке возрастают структурные изменения, отделяющие его от книжно-письменного. Между русским разговорным языком и книжно-славянским языком образуются значительные расхождения.
В книжно-славянском типе литературного языка получают распространение архаизированные написания, основанные на южнославянской орфографической норме, возникает особая риторическая манера выражения, цветистая, пышная, насыщенная метафорами, получившая название «извитие словес» («плетение словес»). Она широко используется в литературе для всемерного повышения авторитета московской великокняжеской и церковной власти. Этот сложный комплекс явлении в истории русской культуры, литературы и литературного языка получил наименование «второго южнославянского влияния».
Народно-литературный тип языка не подвергся «второму южнославянскому влиянию». В этот период функции «делового языка» расширяются, возникают новые жанры деловой письменности (судебники, статейные списки русских послов, «Стоглав», «Домострой» и др.). «Деловой язык» обслуживал нужды усложняющейся государственной переписки и государственного управления. Его орфографическая практика и словоупотребление оказали влияние на формирование норм литературного языка.
С XVII в. формируются язык русской науки и национальный литературный язык. Усиливается тенденция к внутреннему единству, к сближению литературного языка с разговорным. Во 2-й пол. XVI в. в Московском государстве началось книгопечатание, имевшее огромное значение для судеб русского литературного языка, литературы, культуры и образования. Рукописная культура сменилась культурой письменной. Первыми печатными книгами стали церковные книги для богослужения, грамматики, словари, буквари, необходимые для образования и просвещения. Первыми печатными учебными книгами были «Букварь» (1574), изданной во Львове Иваном Фёдоровым, «Грамматика словеньска» Лаврентия Зизания (1596), «Словенская грамматика» Мелетия Смотрицкого (1618), переизданная с дополнениями в 1648, «Лексикон славяноросский» Памвы Берынды (1627).
Развитие и взаимодействие книжно-славянского и народного литературно обработанного языков приводит к образованию трёх стилей с единым структурно-грамматическим и словарным ядром, с широким кругом синонимических и иных соответствий между ними – фонетических морфологических, синтаксических и лексико-фразеологических.
Начиная со 2-й пол. XVI в. постепенно сужается сфера употребления церковно-славянского языка. Церковно-славянские элементы, особенно лексические, вошли в состав русского национального литературного языка, но церковно-славянское наследие было использовано далеко не в полном объёме: даже в книжных жанрах не использовались устаревшие и малоупотребительные элементы языка. Зато закрепились народно-разговорные элементы. Несмотря на то что новые произведения и новые списки на церковно-славянском языке появлялись в течение XVII, XVIII вв. и даже в начале XIX в., его употребление всё более ограничивается. Он превращается в собственно церковный язык (язык религиозного культа). Этому способствовало «обмирщение» общественной жизни и культуры в эпоху Петра 1. Реформы петровского времени открыли путь для вхождения в русский литературный язык западно-европейских слов и русских народно-разговорных элементов.
В процессе синтеза различных элементов (народно-разговорная основа, черты делового языка, западно-европейские заимствования, славянизмы) вырабатываются нормы русского национального литературного языка.
Список литературы.
1. Балакина Т. И. История отечественной культуры. Ч. 1. культура русского средневековья. – М.: Новая школа, 1994.
2. Ефимов А. И. История русского литературного языка. – М.: Высшая школа, 1971.
3. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. – М.: Просвещение, 1992.
4. Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX – XVII вв. – М.: Просвещение, 1984.
5. Русский язык. Энциклопедия/ Гл. ред. Ю.Н. Караулов. – М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа. 1997.
6. Соболевский А. И. История русского литературного языка. – Л.: Наука, 1980.
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Бийский педагогический государственный университет имени В.М.Шукшина»
Кафедра русского языка
Расширение функций делового языка в XVI веке. Связь с киевскими традициями и тенденции к созданию новых общерусских традиций.
Реферат
Выполнила:
студентка IV курса ФФ ОЗО
Лыгина Олеся Васильевна
Научный руководитель:
Белогородцева Е. В.Бийск, 2006
Содержание.
Введение. стр. 3
1. Развитие делового языка в Московском государстве. стр. 5
Заключение. стр. 11
Список литературы.
Введение.
Конец XV — первая половина XVI в. ознаменовались крупными изменениями в жизни русских земель. Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные процессы привели к образованию единого Российского государства. Образование государства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных процессов.
После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объединение русских земель, Российское государство представляло собой большую, но относительно компактную территорию с историческим центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования русской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей — потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русскими, другие надолго сохранили свой язык, особенности материальной и духовной культуры. Во всяком случае многонациональный характер нового государства был отчетливо виден с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы.
В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в., — отмечал М. Н. Тихомиров, — рядом с ними, как почти однозначащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое значение названий «Россия» и «российский» окончательно устанавливается с начала XVII в.
...Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в., заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия»[1].
Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфические черты государственной централизации в России по сравнению с некоторыми централизованными государствами Европы, возникавшими примерно в то же время — в XV в. Феодальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостничества, что наложило сильнейший отпечаток на социальную структуру и экономический строй нового государства.
1. Развитие делового языка в Московском государстве.
В процессе формирования русской (великорусской) народности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расширению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI столетии отстоялись и выработались многие явления русской культуры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время.
Произошли важные изменения в языке. Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первоначально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерусское распространение. Среди них — «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня», «кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в русском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов — тульский, рязанский, курско-орловский, смоленский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою очередь, на многие местные говоры. Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал московский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицинские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями, приобретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа.
Уже в XIV веке в Древней Руси стали использовать тип письма — скоропись. Скоропись — сложная и своеобразная графико-орфографическая системы. При скорописи буквы и другие знаки пишутся без отрыва пера, с обилием петель и росчерков, для скорописи типичны многочисленные сокращения и выносные буквы. Появление скорописи было вызвано стремлением к быстрому письму, и примечательно, что она употреблялась первоначально в деловой письменности, в текстах, служивших практическим целям. С конца XV века известны литературные и богослужебные памятники, написанные скорописью. Однако до XVIII века литературные произведения несравненно чаще переписывались полууставом, а церковные — почти все.
Скоропись была противопоставлена уставу и полууставу в функциональном плане. Устав и полуустав ассоциировались с традиционным книжным языком и письмом. Между тем скоропись соотносилась с русской речевой стихией, канцелярскими документами и вообще всем мирским. Знание устава и полуустава не обеспечивало активного владения скорописью, как и наоборот. Каждому типу письма приходилось учиться отдельно. Причем при изучении скорописи главное внимание уделялось умению писать. Скоропись — профессионально-корпоративный признак. Ею пользовались писцы, подьячие, приказные и судебные чиновники, но далеко не все представители традиционной книжной культуры (даже духовные, а не только светские лица) владели скорописью.
В 1540 году в витебском суде слушалось дело о денежном долге умершего дьяка Клинца. В ходе разбирательства возникло подозрение в том, что расписка должника, якобы выданная им более 10 лет назад, в действительности представляет собой подлог. В качестве свидетеля в суд был вызван священник, учивший Клинца грамоте и хорошо знавший его почерк. Священник заявил, что его ученик писал уставом, но не скорописью, потому что «я и сам скорописного писма писати не умем». Воспитанные на церковнославянской культуре, учитель и его ученик не умели писать скорописью. Она, как и деловая письменность вообще, находилась за пределами традиционной книжной культуры.
Приведенный пример вовсе не уникален, как может показаться на первый взгляд. Почти через 150 лет, в 1685 году, в Ливенском уезде вместо священника Фомы, в церковнославянской образованности которого сомневаться не приходится, «по ево веленью, что он скорописи не вмеет, руку приложил» дьячок Гордюшка.
В этой связи примечательны языковые установки князя Андрея Курбского, знаменитого политического противника Ивана Грозного. В послании Марку Сарыхозину Курбский признался, что не обучен «словенску языку в конец». Причина раскрыта в предисловии к «Новому Маргариту», сборнику переведенных в начале 1570-х годов в кружке Курбского творений Иоанна Златоуста. «Аз же бояхся, — делился он своими опасениями с читателями, — ижь от младости не до конца навыкох книжнаго словенъскаго языка, понеже безпрестанне обращахъся и лета изнурях за повелением царевым в чину стратилацкове, потом в синглицком, исправлях дела овогда судебные, овогда советнические, многожды же и частократ с воинством ополчахся против врагов креста Христова».(«Я же боялся того, что в молодости не овладел в совершенстве книжным славянским языком, так как постоянно находился на службе и годы проводил по царскому повелению в чину полководца, потом — сановника, исполнял то судебные дела, то советнические, многократно и очень часто сражался с воинством против врагов креста Христова».)
Перечисленные сферы общения: военную, государственно-административную, судебную — обслуживал деловой язык. Курбский исключал его из области подлинной книжной культуры. Это был письменный, но нелитературный язык. Его знание не способствовало развитию писательского мастерства. Деловая проза не входила в средневековую систему литературных жанров.
Впрочем, такое положение постепенно менялось уже во времена Курбского. Как и в домонгольский период, в Московской Руси деловой язык первоначально слабо взаимодействовал с книжным языком. Но со временем некогда четкие границы между книжным и деловым языками стали понемногу разрушаться. Литература и деловая письменность постепенно сближались. Это проявилось в целом ряде памятников XVI века. Появляется целый ряд произведений, которые, являясь по форме деловыми документами, по содержанию и языковым особенностям находятся на границе деловой письменности и литературы.
Вот лишь некоторые яркие примеры: представленный Ивану Грозному политический трактат в виде большой челобитной Ивана Пересветова, послания Ивана Грозного (например, его переписка с опричником Василием Грязным), «Домострой» — сборник практических наставлений и советов о повседневной и хозяйственной жизни человека, статейные списки русских послов (посольство Ивана Новосильцева в Турцию в 1570 году, посольство Федора Писемского в Англию в 1582-1583 годах) и др.
Расширение изобразительных функций деловой письменности, нарушение жанровых границ были одним из ярких признаков приближавшейся «смуты» в русской литературе и языке XVII века.
В этом «переходном» столетии от средневековой культуры к новой взаимодействие между деловым и книжным языками еще более усилилось. Яркими памятниками этого сближения являются «Урядник сокольничьего пути» — свод правил, устав соколиной охоты, созданный при живейшем участии большого любителя этой «потехи» царя Алексея Михайловича; сочинение о Московском государстве в середине XVII столетия Григория Котошихина, подьячего Посольского приказа, изменившего и бежавшего в Швецию, в Стокгольм, где он написал свою книгу в 1666-1667 годах, а вскоре после этого был казнен за убийство в пьяной драке хозяина квартиры; статейные списки посольств Федота Елчина в Грузию в 1639-1640 годах, Федора Байкова в Китай в 1654-1657 годах, Петра Потемкина в Испанию и Францию в 1667-1669 годах и др.
В это же время получают распространение памятники народной смеховой культуры, использующие форму деловых документов и пародирующие делопроизводство. К числу таких произведений относятся «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Калязинская челобитная». «Калязинская челобитная» представляет собой жалобу пьяниц-монахов на строгого архимандрита Гавриила:
«Да он же, архимарит [так!], приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить. А как он, архимарит [так!], старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем, ис келей вон выбегаем».
Скоморошина пронизвает весь текст. Она звучит и в рифмовке, и в синтаксическом параллелизме, и в повторениях глаголов, и в характере глагольных форм (инфинитив или настоящее время). Действие происходит в монастыре, и пародийное переосмысление традиционных формул — важное средство создания комического эффекта, целиком основанного на языке.
В петровское время, в конце XVII — первых десятилетиях XVIII века, сферы распространения делового и собственно литературного языков еще более соприкасаются и взаимопроникают. Во многом это было вызвано расширением функций делового языка, ростом значения деловой письменности в эпоху петровских преобразований. Деловой язык все более и более вовлекается в систему нового литературного языка как одна из его функциональных разновидностей. При этом некоторые типичные для старого «приказного» языка слова и обороты (бить челом, учинити, сложные предложения с союзами понеже, поелику, а буде и т. п.), которые свободно употреблялись еще в книжном языке XVII века, постепенно выходят из литературного употребления и начинают восприниматься как специфические канцеляризмы.
Таким образом, можно сделать вывод: если в донациональную эпоху деловой язык был близок разговорной речи, то в начале национальной эпохи он постепенно стабилизировался в своих устаревших формах, и уже в середине XVIII века писатель А. П. Сумароков выступал резко против канцеляризмов и злоупотреблений «подьяческим слогом».
В истории русской культуры XVI в. были и трудные времена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее развития. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчества, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «предмостьем», с которого начиналось в XVII в. развитие новой русской культуры.
Заключение.
Русский язык эпохи Московского государства имел сложную историю. Центром Русского государства становится Москва. Продолжают формироваться диалектные особенности. Оформились основные диалектные зоны – северновеликорусское наречие и южновеликоруссское наречие.
Говор Москвы как столицы Русского государства постепенно воспринимался в сознании всех русских как образцовый и лёг в основу русского национального литературного языка.
В литературном языке Московского государства продолжают развиваться книжно-письменные традиции Киевской Руси. В то же время в русском разговорном языке возрастают структурные изменения, отделяющие его от книжно-письменного. Между русским разговорным языком и книжно-славянским языком образуются значительные расхождения.
В книжно-славянском типе литературного языка получают распространение архаизированные написания, основанные на южнославянской орфографической норме, возникает особая риторическая манера выражения, цветистая, пышная, насыщенная метафорами, получившая название «извитие словес» («плетение словес»). Она широко используется в литературе для всемерного повышения авторитета московской великокняжеской и церковной власти. Этот сложный комплекс явлении в истории русской культуры, литературы и литературного языка получил наименование «второго южнославянского влияния».
Народно-литературный тип языка не подвергся «второму южнославянскому влиянию». В этот период функции «делового языка» расширяются, возникают новые жанры деловой письменности (судебники, статейные списки русских послов, «Стоглав», «Домострой» и др.). «Деловой язык» обслуживал нужды усложняющейся государственной переписки и государственного управления. Его орфографическая практика и словоупотребление оказали влияние на формирование норм литературного языка.
С XVII в. формируются язык русской науки и национальный литературный язык. Усиливается тенденция к внутреннему единству, к сближению литературного языка с разговорным. Во 2-й пол. XVI в. в Московском государстве началось книгопечатание, имевшее огромное значение для судеб русского литературного языка, литературы, культуры и образования. Рукописная культура сменилась культурой письменной. Первыми печатными книгами стали церковные книги для богослужения, грамматики, словари, буквари, необходимые для образования и просвещения. Первыми печатными учебными книгами были «Букварь» (1574), изданной во Львове Иваном Фёдоровым, «Грамматика словеньска» Лаврентия Зизания (1596), «Словенская грамматика» Мелетия Смотрицкого (1618), переизданная с дополнениями в 1648, «Лексикон славяноросский» Памвы Берынды (1627).
Развитие и взаимодействие книжно-славянского и народного литературно обработанного языков приводит к образованию трёх стилей с единым структурно-грамматическим и словарным ядром, с широким кругом синонимических и иных соответствий между ними – фонетических морфологических, синтаксических и лексико-фразеологических.
Начиная со 2-й пол. XVI в. постепенно сужается сфера употребления церковно-славянского языка. Церковно-славянские элементы, особенно лексические, вошли в состав русского национального литературного языка, но церковно-славянское наследие было использовано далеко не в полном объёме: даже в книжных жанрах не использовались устаревшие и малоупотребительные элементы языка. Зато закрепились народно-разговорные элементы. Несмотря на то что новые произведения и новые списки на церковно-славянском языке появлялись в течение XVII, XVIII вв. и даже в начале XIX в., его употребление всё более ограничивается. Он превращается в собственно церковный язык (язык религиозного культа). Этому способствовало «обмирщение» общественной жизни и культуры в эпоху Петра 1. Реформы петровского времени открыли путь для вхождения в русский литературный язык западно-европейских слов и русских народно-разговорных элементов.
В процессе синтеза различных элементов (народно-разговорная основа, черты делового языка, западно-европейские заимствования, славянизмы) вырабатываются нормы русского национального литературного языка.
Список литературы.
1. Балакина Т. И. История отечественной культуры. Ч. 1. культура русского средневековья. – М.: Новая школа, 1994.
2. Ефимов А. И. История русского литературного языка. – М.: Высшая школа, 1971.
3. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. – М.: Просвещение, 1992.
4. Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX – XVII вв. – М.: Просвещение, 1984.
5. Русский язык. Энциклопедия/ Гл. ред. Ю.Н. Караулов. – М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа. 1997.
6. Соболевский А. И. История русского литературного языка. – Л.: Наука, 1980.
[1] Тихомиров М. Н. Российское государство XV—XVII веков. М., 1973.
