Эрвин Ласло

Эрвин Ласло, профессор, доктор философии, почетный доктор ряда университетов, руководитель программы в Институте ООН по обучению и исследованиям, ректор Венской академии футурологии, основатель Международной академии системных исследований, родился в 1933 г. в Будапеште.

Страстный любитель музыки, он профессионально владеет искусством игры на фортепьяно, выпустил серию дисков с записью классических произведений в своем исполнении.

Основные научные интересы: философия, эстетика, системный анализ, экология.

По этим направлениям знания он написал 66 книг, которые изданы на 18 языках, и около 400 статей. Назовем его работы только последних лет: «Креативный космос» (1993), «Взаимосвязанная Вселенная» (1995), «Шепчущий пруд» (1996), «Эволюция: общая теория» (1997), «Системный взгляд на мир» (1997). На русском языке была опубликована книга Э.Ласло «Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира» (1991) в философском журнале «Путь» (1995, № 7).

Последнее детище профессора Ласло — объединение выдающихся ученых, артистов, писателей, общественных и религиозных деятелей в Будапештский клуб, неформальную, неправительственную ассоциацию тех, кто озабочен сохранением окружающей среды, судьбами мира и грядущих поколений. Экологический девиз клуба — разумное, бережное и ответственное отношение к Природе.

Ниже мы публикуем отрывок из доклада Эрвина Ласло "Пути, ведущие в грядущее тысячелетие", прочитанного им на церемонии открытия Будапештского клуба в декабре 1996 г.

Культура - мощный фактор человеческой деятельности: она присутствует во всем, что мы видим и чувствуем. "Непорочного восприятия" не существует - все, что мы видим и воспринимаем, доходит до нас окрашенным ожиданиями и предрасположениями. В основе их лежит наша культура: мы видим мир через очки, окрашенные нашей культурой. Огромное большинство людей пользуется этими очками, даже не подозревая об их существовании. Навеваемые невидимыми очками предрасположения действуют тем более сильно, что "культурные очки" остаются невидимыми. То, что люди делают, напрямую зависит от того, во что они верят, а их убеждения, в свою очередь, зависят от культурно окрашенного видения себя и окружающего мира.

Несмотря на то, что существующие ныне живые культуры подвергаются мощному давлению, стремящемуся их нивелировать и унифицировать, они отличаются друг от друга ценностями, воззрениями и представлениями о человеке и космосе. Разнообразие культур заслуживает того, чтобы познакомиться с ним поближе, ибо оно формирует установки и поведение людей, принадлежащих к каждой отдельной культуре. Более того, влияя на все остальные культуры, каждая культура формирует также отношения во всем многокультурном мире.

В ходе исторического развития возникали и создавали свое видение мира великие культуры человечества. На заре истории мир виделся атавистическим: души имели не только люди, но и животные, и растения - все в природе было живым. Родник в саванне внушал благоговейный страх перед духами и силами природы, а также перед душами умерших; олень, очутившийся посреди человеческого поселения, отождествлялся с духом предка, пришедшего навестить родных; гром считался знаком, подаваемым прародительницей-Матерью или всемогущим Отцом. На протяжении всей письменной истории традиционные культуры были перегружены рассказами о чувственном восприятии невидимых существ, располагавшихся в символической иерархии.

Классические культуры Древней Греции заменили взгляд на мир, основанный на мифе, концепциями, основанными на рассуждениях, хотя последние редко подвергались проверке с помощью экспериментов и наблюдений. С библейских времен на Западе и на протяжении нескольких тысячелетий на Востоке во взглядах людей доминировали предписания и образы религии (или иных принятых систем верований). Это влияние значительно ослабло в XVI и XVII вв., когда в Европе возникла экспериментальная наука. За последние три столетия научно-технологическая культура стала доминировать над мифологическими и религиозными воззрениями Средневековья, хотя и не полностью вытеснила их.

В XX в. научно-технологическая культура Запада распространилась по всему земному шару. Незападные культуры теперь стоят перед дилеммой: раскрыться ли перед западной культурой или замкнуться и продолжать следовать традиционными путями, сохраняя привычный образ жизни, занятия и культы.

Западная культура индивидуалистична и персоноцентрирована. Она считает священными личностные ценности, свободу и стремление к счастью. Природа и все остальные существа приуготовлены главным образом на благо человеку. К тому же западная культура прагматична: она отметает значительную часть из того, что нельзя видеть или схватить, — т.е. то, что не может быть «предъявлено» руке или глазу. Исключением является иудео-христианская система верований с ее трансцендентным Богом, сонмом святых и других потусторонних существ и верой в бессмертную душу. Что касается духов, равно как других бесплотных и невидимых сущностей, перед которыми благоговейно трепещут традиционные культуры, то сторонник западной культуры с научным складом ума их просто отметает как предрассудки, хотя широкие массы населения нередко придерживаются противоположных взглядов (например, по данным сообщения, опубликованного в декабре 1995 г. в журнале «Life», 69% американцев верят в существование ангелов). Но даже западная культура населяет Вселенную невидимыми и отчасти потусторонними реалиями: гравитационным и электромагнитным полями и взаимодействиями, силами ядерного взаимодействия и другими структурными единицами современных естественных наук. Большинство западных и вестернизованных людей уверены в том, что эти поля и взаимодействия существуют так же, как существуют люди, камни и стулья.

В последние годы, несмотря на «кока-колонизацию» и «макдональдизм», ценности и понятия западной культуры начали наталкиваться на сопротивление. В Южной Америке возникла новая разновидность культурного национализма. Латиноамериканцев возмущает их зависимость от Северной Америки, они выражают недовольство своей ролью получателей, а не создателей культурных течений, формирующих современный мир. Доминирование иностранной культуры переживает агонию и в умонастроениях образованных арабов, воспринимающих западную традицию как элемент гегемонии Запада над их странами. Арабы сознают себя пассивной стороной интеркультурного диалога, связывающего их почти исключительно с Западной Европой и Северной Америкой.

Индия и страны Южной Азии, хотя и продолжают контакты с британской культурой, ассимилируя многие ее отличительные особенности, стали активно отстаивать свое собственное культурное наследие. В России накоплен обширный исторический опыт амбивалентного отношения к западной культуре; такое отношение сохраняется и поныне. Его главные особенности — восхищение достижениями Запада как в области технологии, так и в области высокой культуры, но одновременно — опасение, что эти достижения могут подавить русское культурное наследие и тем самым лишить русский народ его самобытности.

Восхищение вперемежку с опасением характерно также для молодых африканских наций суб-Сахары, которые, будучи жадными потребителями индустриальной культуры, вместе с тем прилагают большие усилия для защиты своего культурного наследия. Африканские интеллектуалы заняты поисками корней своей расовой самобытности, а их лидеры стремятся укрепить национальное самосознание своих народов.

Контрасты с западными подходами видения мира и себя вполне реальны, хотя и не всегда осознаются. Например, латиноамериканцы обладают более высоко развитой одухотворенностью, чем жители США и Канады. Это имеет свои исторические корни: трансценденталистские элементы латинской культуры восходят к XV в. Для всей Южной Америки католическая схоластика европейского Средневековья означала нечто большее, чем монастырскую философию: схоластика играла роль когнитивной системы, внутренне присущей государству и обществу, и управляла всеми аспектами жизни. Латиноамериканцев учили, что счастье ниспосылается свыше как милость Божья, которая, в свою очередь, является исключительной прерогативой католической церкви. Неудивительно, что повиновение авторитету церкви, равно как верноподданность королю и смирение перед Богом, стали аксиомой в повседневной морали. Даже когда колониальная эпоха подошла к своему концу, аккомодация между схоластическим наследием и современной научной мыслью не наступила. Англосаксонский прагматизм, основанный на применении понятий и методов естественных наук к материальной сфере жизни, не смог утвердиться в Латинской Америке.

Трансцендентализм — хотя и в различных формах — является отличительной чертой индуистской и буддийской культур на индийском субконтиненте; в мусульманской культуре к этому примешиваются монотеизм и мистицизм. Коренным культурам Черной Африки всегда были присущи спиритуализм и анимизм; эти элементы не были вытравлены ни фанатизмом христианских миссионеров, ни маркетинговой пропагандой транснациональных корпораций.

Восточное мышление сохраняет многие черты своих традиционных верований. Широкий круг культур, которые вышли из Китая на протяжении последнего тысячелетия, сформировался под влиянием натурализма Лаоцзы, социальной дисциплины Конфуция и неусыпной заботы Будды о личном просвещении. В XX в. эти культурные источники разделились на многочислиные течения, породив ортодоксальную культуру маоистского янаня, прагматическую культуру гонконгского конг-дао, а также смесь натурализма, конфуцианства и буддизма, характерную для культуры современной Японии. Поскольку конг-даосистское и японское ответвления китайской культурной традиции сохранили пристрастие ко всему конкретному и практическому, неудивительно, что общества, в которых эти традиции получили широкое распространение, не испытывают никаких трудностей в принятии и даже усовершенствовании западной технологии. Названные нами культуры «модернизировались», но не подверглись вестернизации. Их собственная разновидность модернизма сохраняет культурную специфику — именно по этой причине восточные трудовые навыки и групповые пристрастия не могут быть легко и просто пересажены в Европу и Америку.

Каким образом все эти столь различные культуры могут сосуществовать на нашей небольшой планете, где все взаимосвязано, — большая загадка. Ясно, что каждой культуре нужно самостоятельно развиваться, уважая свои корни и традиции, но в то же время эволюционируя к ценностям и взглядам, которые позволяют ее приверженцам жить в гармонии с другими культурами и природой. Таково основное требование. Столкновение между культурами чревато для мира в глобальном сообществе более серьезной угрозой, чем вооруженный конфликт между какими-нибудь нациями-государствами.

Хотя детальные условия эффективных и привлекательных для большинства людей кодексов нам еще только предстоит выработать, уже в настоящее время удалось достичь значительного консенсуса относительно общей природы этих условий. По общему мнению, любые такие условия должны удовлетворять параметрам устойчивого развития.