До второй  половины  80-х  годов  отечественные историки занимали единую позицию  по  принципиальным вопросам советской внешней политики предвоенного периода.  Суть ее сводится к следующему: в 30-е годы СССР проводил политику, направленную на создание системы коллективной безопасность с целью обуздания агрессоров - прежде всего фашистской Германии,  однако  не  получил поддержки со стороны правящих кругов Англии, Франции и США.  Правительства этих стран стремились  за  счет  уступок "умиротворить" агрессоров, отвести от себя опасность войны и направить агрессоров на Восток. Вершиной этой политики стало Мюнхенское соглашение.  Англо-франко-советские переговоры 1939 года закончились провалом по вине английской и французской сторон,  и Советскому Союзу в сложившейся  тогда международной обстановке ничего не оставалось,  как пойти на заключение пакта о ненападении с Германией, который 22 июня 1941 г. был вероломно нарушен Гитлером, развязавшим войну против СССР.

     С началом  перемен в нашей стране единомыслие советских историков в оценке внешнеполитических шагов руководства  СССР  накануне  Великой Отечественной  войны ушло в прошлое.  Первоначально пересмотр коснулся вопроса о наличии секретного протокола к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года,  существование которого в течение десятилетий отрицалось советской официальной наукой.  Опубликованные в  Прибалтике  секретные  протоколы  и  другие  документы этого периода позволили историкам приступить к обсуждению связанных с ними проблем на  страницах газет и журналов.  Большинство историков не считало возможным ставить точку в этом вопросе до тех пор,  пока не найдены подлинники этих протоколов в отечественных архивах,  и выражали сомнение в подлинности опубликованных документов.  В частности,  Ф.Н.Ковалев и О.А.Ржешевский  писали:  "В советских архивах такие документы не обнаружены. Их оригиналов нет и в западных архивах, нет вообще нигде". Лишь некоторые историки не сомневались в наличии секретных протоколов  и  их  подлинности: Ю.Н.Афанасьев, например, выступая 23 августа 1988 г. на организованной "Народным фронтом" Эстонии "встрече идеологического  актива", назвал споры по поводу аутентичности опубликованных текстов "ненаучными".  "Современное источниковедение вполне способно отличить подлинник от фальшивки," - заявил он.

     Начавший работу  в 1989 году Съезд народных депутатов СССР сделал проблему секретных  протоколов  предметом  специального  рассмотрения, создав комиссию под руководством А.Н.Яковлева по политической и правовой оценке советско-германского договора.  Работа комиссии завершилась в декабре 1989 г.,  после чего наступил определенный перелом в оценках предшествовавших Великой Отечественной войне событий. Были опубликованы  в  центральной печати неизвестные ранее документы кануна войны,  в том числе и обнаруженные в архиве ЦК КПСС подлинники секретных  протоколов.

     Часть советских ученых и после этого продолжала отстаивать идею о необходимости заключения пакта 1939 г.  и вынужденности этого шага для советской стороны.  Так,  Ф.М.Ковалев и О.А.Ржешевский настаивали, что "пакт о ненападении" от 23 августа 1939 года не  может  не  рассматриваться  как  вынужденная,  продиктованная  Советскому  Союзу  конкретно-исторической обстановкой тех дней мера, единственно оставшаяся возможность  избежать  немедленного  вовлечения  в войну - на западе и на востоке, причем, как знать, снова против объединенного фронта всех империалистических держав" (13).  В то же время целый ряд исследователей коренным образом изменили свои прежние оценки  и  выводы  относительно советско-германского пакта 1939 года,  причин, приведших к возникновению Второй мировой и Великой Отечественной войн,  присоединения к СССР Прибалтики,  Бессарабии,  войны с Финляндией и другим вопросам.      Традиционно пакт оценивался следующим образом: признавалось, что, при всех издержках,  заключение пакта позволило Советскому Союзу избежать  войны в 1939 г.  и выиграть время для лучшей подготовке к войне, сорвать планы создания антисоветской коалиции,  существенно  расширить свою территорию. Эти плюсы перевешивали все издержки морального плана, и в целом заключение пакта рассматривалось как успех советской  дипломатии.

     Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной войны  началось  с  изменения отношения к пакту:  теперь сближение СССР с Германией в 1939 г.  расценивается историками как роковая ошибка, "гибельный просчет" советского руководства.  Доктора  исторических наук М.И.Семиряга, А.Н. и Л.А.Мерцаловы указывают на следующие обстоятельства:  1) в основе решения И.В.Сталина пойти на подписание пакта с Гитлером  лежало ошибочное представление об Англии и Франции как столь же враждебных государствах для нашей страны, как и Германия; 2) он недооценил остроту противоречий между ними и переоценил возможность создания антисоветской коалиции;  3) в результате соглашения с  Германией СССР оказался в изоляции,  испортил отношения с Англией и Францией. 4) Советское  руководство  не  сумело  воспользоваться   предоставившейся отсрочкой,  что  показала катастрофа 22 июня 1941г.   В этой связи особое неприятие критиков решения И.В.Сталина вызывали секретные  протоколы к пакту и договору от 28 сентября: пойдя на подписание этих документов, считали они, Сталин отступил от принципов "ленинской внешней политики"; пренебрег нормами международного права; попрал "общечеловеческие ценности". Протоколы свидетельствовали о возврате к тайной дипломатии, означали соглашение, решавшее судьбу других стран в нарушение их суверенитета.

     В это же время заявила о себе позиция, в основе которой лежит пересмотр главного положения советской историографии - утверждения о вынужденности  принятого советским руководством решения пойти на сближение с Германией.  "Коллективная безопасность", считают некоторые историки, никогда не была истинной целью советского руководства. Под прикрытием этой пропагандистской установки И.В.Сталин с  начала  30-х  гг. добивался агрессивного  союза  с Германией.  Например,  доктор исторических наук В.И.Дашичев утверждает, что с И.В.Сталин "в обход Литвинова"  повел  тайные переговоры с Гитлером с 1933 года.  Более того,  он считает,  что И.В.Сталин сознательно способствовал приходу нацистов  к власти, мечтая столкнуть Германию с Англией и Францией. В статье "Пакт Гитлера - Сталина:  мифы и  реальность",  опубликованной  в  1988  г., В.И.Дашичев  утверждает,  что  переговоры с Англией и Францией служили для И.В.Сталина лишь "прикрытием подлинных намерений и средством  давления  на Гитлера.  /.../ Как только оба диктатора сторговались,  англо-франко-советские переговоры были  прерваны.  Прерваны  по  указанию Сталина, хотя для этого не было никаких видимых оснований. При желании их можно было бы довести до благополучного исхода" .

     Тем не менее, эта позиция не получила всеобщего признания. Доктор исторических  наук М.И.Фролов,  обозревая появившуюся с конца 80-х гг. литературу,  отмечает,  что критикам традиционной концепции не удалось поставить под сомнение тот факт, что Англия и Франция, ведя летом 1939 г. переговоры с СССР, не стремились к заключению действительно равноправного эффективного соглашения. Сторонникам такого подхода, указывает он, не удалось привести сколько-нибудь убедительных аргументов и документальных свидетельств в свою пользу.  Их доводы ограничивались переосмыслением уже известного науке материала, которому придавалось соответствующее истолкование.  К сожалению, указывает М.И.Фролов, историки не имеют пока достаточного количества источников, чтобы достоверно судить о той или иной ориентации руководства СССР летом 1939 г.  Не исключено, что советским руководством рассматривались различные  варианты действий в  поисках  выхода  из  международной изоляции.  Однако можно вполне уверенно заключить,  что односторонней ориентации на Германию у советских руководителей не было.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru