В карело-финской "Калевале" (которую мы рассмотрим в изложении Э.Ленирота для удобства ссылок) поэтическая речь, пение является, пожалуй, основной формой действия: действие без слова – ничто, зато словом можно успешно заменить действие.

Одним из самых ярких примеров этого может служить охота Лемминкяйнена на лося Хийси: герой безуспешно пытается поймать лося силой (XIII, 127-270), но, осознав тщетность охоты без магии, долго взывает к Укко и богам леса (XIV, 11-230), благодаря чему легко ловит чудище. Поимку же коня Хийси Лемминкяйнен начинает прямо с обращения к Укко и затем подчиняет коня словами, а не действиями (XIV, 304-343). Так же и собирание матерью Лемминкяйнена разрубленного тела сына сопровождается обращением к богине жил, Укко и другим (XV, 315-376), и именно благодаря этим словам тело срастается, поскольку о вмешательстве богов в данном случае нет речи. По дороге в Похъелу Лемминкяйнен прибегает к заклинанию хозяев вод, чтобы благополучно миновать пороги реки (XL, 23-82), и опять именно слова как таковые оказывают желаемое воздействие. Подобные примеры можно умножать.

Мы видим не обычные моления, а замену действия словом. То, что герои обращаются к богам и хозяевам, - здесь не важно, поскольку об ответе богов на мольбу говорится не всегда, однако желаемый результат непременно достигается. Иными словами, мы имеем дело с абсолютизацией молитвы, аналогичной, вероятно, поздневедической ситуации, когда само произнесение гимнов Ригведы способствовало, по мнению жрецов, достижению цели, когда божественная речь была персонифицирована в образе богини Вач, воспринимающейся едва ли не выше основных богов ведического пантеона.

Героев "Калевалы" слово вообще иногда избавляет от необходимости делать что-либо руками: так, Вяйнемейнен словом управляет лодкой (XLII, 193-215), он дважды творит лодку заклинанием (XVI,101-114, L,485), пением творит для лодки гребцов (XXXIX, 275-290). Лемминкяйнен, дабы очаровать женщин, создает пением различные чудесные вещи (XXIX, 135-222). Отметим, что Вяйнемейнен заменяет магией физически выполнимые действия, а Лемминкяйнен создает вещи сверхъестественные.

Вершиной представлений о силе слова является рассказ Вяйнемейнена о способности верховного бога творить (точнее, видоизменять) мир словом; причем сам Вяйнемейнен, хотя и отрицает у себя такие способности, тем не менее, тут же произносит заклинание, которое должно превратить обычную жизнь в сверхъестественно изобильную (XXI, 389-439).

На этом фоне совершенно неудивительно, что подавляющее большинство поединков в "Калевале" – это битвы словесные, т.е. состязания в пении, мудрости и магии. Так, Лемминкяйнен и хозяин Похъелы прежде личного единоборства (тоже магического) творят различных животных, чтобы те убили друг друга (XXVII, 219-256). Вяйнемейнен похищает Сампо сначала усыпив пением похъеланцев, а затем разбив пением скалу, где скрыто Сампо XXXXII, 65-106). Однако основная форма магического поединка в "Калевале" – иная.

На Лемминкяйнена нападает Мороз, и герой, чтобы сломить магическую мощь врага, прибегает к рассказу о его происхождении (XXX, 213-254), принуждая тем самым Мороза сдаться. По дороге в Похъелу Лемминкяйнену преграждает путь исполинская змея, он проговаривает историю происхождения змей, и этого оказывается достаточно, чтобы змея освободила путь (XXVI, 683-774). Здесь же нельзя не отметить, что впервые рассказ о происхождении змеи звучит при воскрешении Лемминкяйнена его матушкой, когда он был убит стрелой-змеей, причем этот рассказ, кажется, знаменует окончательное исцеление героя (XV, 591-608).

Вяйнемейнен отправляется за "тремя словечками" для постройки лодки к исполину Випунену, который его проглатывает, и герой терзает великана изнутри; тогда Випунен, думая, что это болезнь, пытается (естественно, безуспешно) прогнать его рассказом о происхождении болезней (XVII, 189-245), потом Вяйнемейнен принуждает его "петь вещей происхожденье" (XXII, 541-558), что освобождает исполина от нежелательного общества героя. Наконец, поединок Вяйнемейнена с Еукахайненом – это поединок знаний и магии: Еукахайнен пытается петь о происхождении мира, однако он лжет и проигрывает (III, 148-254), Вяйнемейнен пением повергает его.

Итак, основной магической силой, позволяющей побеждать врагов, является знание о происхождении вещей (особенно лично врага); рассказ о первотворении оказывается в "Калевале" самым могучим оружием. И не только оружием.

Вяйнемейнен порезался и перевязка не может унять кровь (VIII, 187-204). Только рассказ о происхождении железа помогает герою (IX, 27-265), а заклятия полностью останавливают кровь (IX, 269-416). Примечательно, что эти рассказ и заклятья полностью занимают девятую руну, практически лишенную сюжета, - знания о мире оказываются важнее рассказа о подвигах героя. Третья, девятая, семнадцатая руны ставятся в один ряд с такими эддическими песнями, как "Речи Вафтруднира" и "Речи Альвиса" (поединок мудрости), "Речи Высокого" и "Речи Гримнира" (знания о мире).

Другим примером функционирования рассказа о первотворении может послужить эпизод приготовления пива на свадьбу – без рассказа о том, как пиво было сварено впервые, оно не может быть сварено теперь (XX, 131-424); а также рассказ Вяйнемейнена о происхождении медведя во время "медвежьего праздника" – чтобы убитый зверь не рассердился (XLVI, 355-460).

Как видим, все рассказы о первотворении чрезвычайно велики по объему, что красноречиво говорит о роли, которую придавали сказители и слушатель эпоса этим повествованиям.

Наш обзор функций слова в "Калевале" был бы неполным без рассмотрения проблемы правды и лжи. В магическом поединке ложь губит (Вяйнемейнен и Еукахайнен), однако в ритуале она допустима – убивший медведя Вяйнемейнен говорит, что зверь погиб сам (XLVI, 489-496). Тройное вопрошание принуждает ответить правду ( напр.: XLII, 415-445), правда является своеобразным ключом к вратам иного мира: стремящийся в Маналу Вяйнемейнен не может переправиться через руку, пока (кстати, с третьего раза) не скажет о подлинной цели пути (XVI, 159-286). Кстати, мотив лжи как силы, препятствующей такой переправе, видим в эддической "Песни о Харбарде", где обманывает перевозчик.

Подведем итог. Воздействие слова представляется в "Калевале" доминирующим по отношению к действию, которое в большинстве случаев без слова бессильно. При обращении к богам акцент делается не на ответной помощи богов, а на магической силе самого взывания, т.е. называние желаемого в будущем действия превращается в совершение этого в настоящем. Из всех возможных видов заклятий наиболее мощным является рассказ о первотворении мира и отдельных его частей, это знание делает героя практически непобедимым. Величайшим оказывается не самый воинственный, а самый мудрый.