Доклад Переселенческая политика
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ФГУ СПО Волгоградский технический колледж
Реферат
по истории на тему:
''Переселенческая политика''
Работу выполнил студент
1-го курса
группы З-2-10
Борисенко Виталий Владимирович
Работу проверила
Преподаватель Истории
Исмагулова Людмила Константиновна
Волгоград 2010г.
Оглавление
Введение ……………………………………………………………...............................3стр.
Переселенческое дело и цели правительство............................................................4-7стр.
Водворение переселенцев..............................................................................................8-10стр.
Подготовка участков для крестьян.............................................................................11-15стр.
Организация переселенческой политики..................................................................16-20стр.
Организация перевозки переселенцев в районы нового места жительства.......21-26стр.
Организация хозяйства на новых землях …..............................................................21-33стр.
Список использованной литературы и источников.................................................34стр.
Введение
Аграрный вопрос в России в период империализма являлся одним из основных вопросов социально-экономической и политической жизни страны. Сущность его состояла в необходимости буржуазной чистки “старого, средневекового землевладения, как помещичьего, так и надельного крестьянского… “, ввиду “крайней отсталости этого землевладения, крайнего несоответствия между ним и всей системой народного хозяйства, сделавшегося капиталистическим. “Уничтожение остатков крепостного права было возможно либо путем революции, либо сверху, путем реформы.
Выясняя сущность и значение второй помещичьей чистки земель для капитализма, В. И. Ленин писал: “Старая сословная община, прикрепление крестьян к земле, рутина полукрепостной деревни пришли в самое острое противоречие с новыми хозяйственными условиями. Крестьянство в России выступило во время революций с самыми разрушительными требованиями, вплоть до конфискации помещичьих земель и национализации земли… ”
Большое значение в проведении реформы правительство придавало переселению крестьян на окраины. Колонизация сверху шла в связи с общей экспансией царизма, с развитием капиталистических отношений вширь. Народные же массы стремились найти на новых местах облегчение своего экономического и политического положения.
Исследование хода переселенческой политики имеет большое значение, в виду того, что оно освещает характер правительственных мер и помогает более правильному пониманию таких проблем, как вся аграрная реформа в целом и освоение Западной и Восточной Сибири и Дальнего Востока русскими людьми. Такое исследование помогает правильному пониманию итогов переселения крестьян в Сибирь и некоторых особенностей экономического развития сибирской деревни, а также выясняет причины провала переселений на окраины страны. Провал же переселенческой политики царского правительства означал не только крах столыпинской аграрной реформы в целом, но и крушение буржуазных теорий переселения и колонизации.
Цели правительства в выборе мест переселения
До революции 1906 года царское правительство всячески препятствовало переселениям крестьян до той причине, что боялось, как бы помещики не стали испытывать нужду в рабочих руках, и как бы рабочие руки не вздорожали. Выдача разрешений на переселение обставлялась множеством формальностей. От переселенцев требовалась обеспеченность соответствующими средствами и т. д. Самовольные переселения также не допускались. С. М. Дубровский отмечал, что “Специальным циркуляром 1897 г. Министерство внутренних дел обязывало местные власти, под угрозой строгих взысканий, принимать меры против пытающихся переселиться ” самовольно”
Однако после революции 1905 – 1907 годов отношение правительства к переселенческим вопросам изменилось. Стало ясно, что переселение лишь в незначительной степени влияет на уменьшение рабочих рук в деревне. А главное – “Мощный подъем революционного движения крестьянства показал дворянам воочию, что нужно дать какой-то выход недовольству крестьян”.После того, как крестьянские “дешевые руки” вследствие того, что разорение и обнищание крестьян приняли очень значительные размеры, а волна революционной борьбы крестьянства, ярко проявившейся в революции 1905 – 1907 гг., создала реальную угрозу существующему порядку и благополучию помещиков, царское правительство попыталось широко развернуть переселение крестьяне. Некоторые губернаторы, выражая мнение помещиков, стали настойчиво просить правительство ” разрешить насильственно выселять малоземельных и безземельных”. Власти сделали попытку организовать переселение крестьян на окраины, стараясь таким образом несколько уменьшить земельную тесноту в деревне, а также дать кулакам возможность увеличить свои земли за счет переселившихся. “Переселение части крестьян из центральных губерний России главным образом в восточные районы, – писал С. М. Дубровский, – было непосредственно связано со ставкой царизма на постепенное переустройство деревни по прусскому пути капиталистического развития”.
Цели правительственного лагеря хорошо отражает помещенная в газете ”Русское знамя” от 27 марта 1908 года статья “К крестьянскому вопросу”: “Разрешение аграрного вопроса одно: это переселение. Путем переселения достигаются как экономические, так и политические цели. Если б Сибирь была заселена и русские люди эксплуатировали ее богатства, лежащие теперь втуне и служащие лишь приманкой для иностранцев, то едва японцы рискнули бы начать войну, а если б и начали, то местная армия свободно могла бы им дать отпор и задержать до прибытия подкреплений из России”.
Помещики также настаивали на активизации переселенческого движения, т. к. были очень обеспокоены крестьянскими волнениями. В. И. Ленин писал, что переселение “призвано было… если не разрешить радикально, то, по крайней мере, значительно притупить и обезвредить аграрный вопрос”.
Крестьян переселяли главным образом в Сибирь, в Степной край и на Дальний Восток. Объяснялось это наличием в тех местах больших пространств земельных угодий со сравнительно редким населением. Разумеется, многие из этих земель были пригодны для ведения там сельского хозяйства лишь на первый взгляд (на это указывает и А. И. Комаров), лишь по карте, на которой, к примеру, Сибирь казалась огромным краем с редкими населенными пунктами. О качестве же земли тогда не думали. Правительству важно было восполнить недостаток земли у крестьян, оградить от наиболее революционных элементов помещиков, удалить эти революционные элементы крестьянской массы подальше.… Как пишет С. М. Седельников, помещики “… усматривали в этих переселениях исключительно контрреволюционные цели. Поэтому необходимых мер для организованного, планомерного проведения переселения правительство не предпринимало”.
Необходимо отметить, что правительственная точка зрения на вопросы переселения не была однозначно свойственна всему русскому обществу. Так, III Государственная дума по своему составу была черносотенно-октябристской и одобряла проводимую правительством Переселенческую политику. “Она поощряла развитие переселения, требовала высылать как можно больше недовольных крестьян в Сибирь и усиливать русификаторскую деятельность на окраинах. Только депутаты-большевики использовали думскую трибуну для резкой критики Переселенческой политики”.
С политикой переселения крестьян на окраины были согласны далеко не все чиновники царского правительства. Так, например, управляющий земским отделом Министерства внутренних дел В. И. Гурко на заседании 22 января 1905 года заявил: “Что же касается увеличения количества земли, приходящейся на душу крестьянского населения, путем переселения части последнего в малолюдные окраины, то, помимо крайней трудности осуществления подобной меры – трудности, граничащей с невозможностью, – она и по существу не допустима. Действительно, если страна наша была бы единственною на земной планете, то мы могли бы прибегнуть к этому средству бегства от культуры. ибо оно иначе названо быть не может… ”. Но такие единичные выступления намерений правительства поколебать не могли.
Однако нельзя не отметить, что несмотря на консервативный характер целей правительства в вопросах переселения, в целом оно было прогрессивным в объективно-историческом смысле. “Оно вело к хозяйственному освоению новых земель, способствовало развитию капитализма вширь и росту производительных сил, давало толчок разложению крестьянства и на местах выхода, и на местах нового поселения. Но эта объективно-историческая задача была подчинена царизмом реакционной цели. ”. И главная заслуга в том, что переселенческая политика способствовала решению ряда прогрессивных задач в развитии Сибири, “принадлежала не правительству, а тем сотням тысяч русских крестьян, которые переселились в Сибирь и в исключительно трудных условиях, в борьбе с силами природы и с гнетом сибирской администрации совершили огромный исторический подвиг”.
Переселение с 1905 года по 1914 год
| Годы | Число переселенцев и ходоков | Число переселенцев | Вернувшиеся переселенцы | % вернувшихся переселенцев |
| 1905 | 44019 | 38750 | 3795 | 9,8 |
| 1906 | 218878 | 141294 | 6158 | 4,4 |
| 1907 | 572279 | 427339 | 27195 | 6,4 |
| 1908 | 758812 | 664777 | 37882 | 5,7 |
| 1909 | 707463 | 619320 | 82287 | 13,3 |
| 1910 | 352950 | 316163 | 114893 | 36,3 |
| 1911 | 226062 | 189791 | 117308 | 64,3 |
| 1912 | 259585 | 201027 | 57319 | 28,5 |
| 1913 | 327430 | 234877 | 42956 | 18,3 |
| 1914 | 336409 | 241874 | 27594 | 11,4 |
Куда водворялись переселенцы?
В “Основных положениях по аграрному вопросу”, установленных Съездом уполномоченных 29 дворянских обществ, предлагалось предоставить малоземельным крестьянам право выбора:
1) Получить в пределах Европейской России, на началах выкупа, участки земли в 5 – 6 десятин…
2) Или переселится за Урал на свободные и кабинетские земли на особо льготных по сравнению с прочими землевладельцами основаниях. ”
Важнейшей причиной переселения крестьян, особенно черноземных губерний, было малоземелье. Крестьянство разорялось под гнетом развивающегося капитализма и под бременем крепостнических пережитков. Все крестьянские ходатайства этого периода о переселении полны жалоб на возросшее малоземелье, причем эти крестьяне не имели возможности приобрести или увеличить земельный надел путем аренды, т. к. “после 1905 г. арендная плата сделала новый скачок вверх, составив 20 – 35 рублей за десятину… Крестьяне в своих прошениях в Переселенческое управление жаловались, что для них стало совсем невозможным арендовать землю даже на один посев, т. к. непомерно высокая арендная плата доступна только кулакам, спекулянтам, почетным гражданам. ”
Причиной переселения являлось и сокращение сельскохозяйственных заработков в пределах Европейской России. В пореформенные десятилетия широкое распространение приобрел уход крестьян на дальние заработки, ” в южные и юго-восточные районы, где преобладал капиталистический труд: Бессарабскую, Херсонскую, Таврическую” и т. д. В результате этого южные губернии, чему немало способствовала и столыпинская аграрная реформа, переполнились избыточной рабочей силой: что и вызвало рост переселенческого движения.
Основное поток переселенцев шел в Сибирь. “Русское знамя” в 1909 году писала о “переселенческой горячке”: “По сообщению эстонских газет, в Перновском уезде переселение принимает эпидемический характер. Переселяются преимущественно в Вологодскую губернию и в Сибирь… Крестьяне… надеются в течение лета утвердиться там настолько прочно, чтобы осенью приехать за своими семьями. ”
Большинство крестьян направлялись в Восточную Сибирь. Еще в 1906 году были созданы “… переселенческие районы: Тобольский, Верхотурский, Томский, Енисейско-Иркутский, Амурский, Приморский, Семипалатинский, Акмолинский, Тургайско-Уральский, Семиреченский и Сыр-Дарьинский… . С 1908 г. в Восточной Сибири был выделен Забайкальский район”. В 1910 – 1914 гг. “в Сибирь направилась 60,9% переселенцев. Остальные (примерно 39,1%) переселялись в Среднюю Азию и в очень небольшом количестве – за Кавказ – в Бакинско-Дагестанский район, прежде всего в Муганскую степь, в Батумско-Сухумский, Среднекавказский-Причерноморский и Кубано-Терский районы, Например, в 1914 г. в указанные районы было водворено 2876 переселенцев”. Крестьян переселяли также в Степную Украину, в Среднее Поволжье и в Заволжье, где феодалы-крепостники, стремящиеся воспроизвести те же феодально-крепостнические отношения, “… захватывали местные земли и заселяли их крестьянами, переводимыми из центра страны”.
В газетах, в частности, в газете “Русское знамя”, печатались статистические данные о числе переселенцев, решивших переселиться на зачисленные за ними участки. Из этих данных видно, из каких губерний, куда и каком количестве отправлялись на новые места крестьяне. Так, в 1908 году из 544 домохозяев Подольской губернии на Дальний Восток отправились 81, в Томскую губернию 198 и в Азиатскую Россию 265; из Херсонской губернии (465 домохозяев) 9 отправились на Дальний Восток, 205 – в Томскую область и 252 – в Азиатскую Россию. Из 325 домохозяев Тамбовской губернии на Дальний Восток отправились 5, в Томскую область – 272 и в Азиатскую Россию – 48; из 536 Курской губернии – 22 на Дальний Восток, 393 – в Томскую губернию и 116 – в Азиатскую Россию; из 793 Смоленской губернии на Дальний Восток отправились 3, в Томскую область – 580, в Азиатскую Россию – 210, из 1212 домохозяев Орловской губернии на Дальний Восток – 15, в Томскую область – 702, в Азиатскую Россию – 495 домохозяев. Причем газета отмечала, что “Томская губерния по-прежнему продолжает пользоваться наибольшим вниманием со стороны переселенцев. ”
Наиболее значительным был выход переселенцев из украинских: и центрально-черноземных губерний вследствие роста аграрного перенаселения. Первое место по выселению до 1911 г. принадлежало таким губерниям, как Полтавская, Екатеринославская, Воронежская, Подольская, Курская, Тамбовская, Херсонская, и др. Из нечерноземной полосы особенно выделялась Могилевская. Из-за голода 1911 года за Урал двинулись переселенцы и из восточных губерний.
В. И. Ленин, характеризуя переселение крестьян в конце XIX века, писал, что “… из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего достатка, а на родине остаются главным образом крайние группы крестьянства. ”.
Со временем картина начинает меняться. Число безземельных и малоземельных крестьян в среде переселяющихся начинает увеличиваться со второй половины 90-х годов XIX века. Оно “достигает значительных размеров в первые годы XX века и становится преобладающим в 1907 – 1911 гг. Именно в эти последние годы переселенческая статистика зафиксировала резкое снижение материального уровня переселенцев и наибольший рост сельскохозяйственного пролетариата в переселенческой массе”.
Наряду с низшими группами крестьян в переселении всегда участвовало небольшое число кулацких и крепких середняцких семей. Их переселение вызывалось эксплуататорскими устремлениями. “Переселявшийся кулак заводил на новом месте еще более крупное предпринимательское хозяйство и обогащался на эксплуатации старожильческой и переселенческой бедноты. ”
Подготовка участков для крестьян
Все исследователи, занимавшиеся этим вопросом, отмечают почти полную неподготовленность участков, отводимых переселенцам, вследствие либо халатности, либо профессиональной непригодности чиновников, занимавшихся этим делом. Участки зачастую отводились в местах непригодных для ведения хозяйства, К тому же, вследствие усилившегося притока переселенцев, этих участков не хватало, и переселенческое управление сочло необходимым урезать наделы старожилов.
Правительственные чиновники не позаботились заготовить в заселяемых районах соответствующее наплыву переселяющихся крестьян количество наделов, пригодных для ведения сельскохозяйственных работ. С. М. Сидельников указывает, что “… очень редко соблюдалась и норма земельного обеспечения переселенцев, им часто отводились худшие земли, до установленной нормы надел доводился в подавляющем большинстве за счет земель, непригодных для ведения сельского хозяйства. ” О неосведомленности переселенческого управления в сложившейся в Сибири ситуации говорит А. И. Комаров, приводя диалог главноуправляющего землеустройства и земледелия князя Васильчикова и заведующего переселенческим делом в Енисейской губернии Сергеева:
” – Сколько вы, г. Сергеев, рассчитываете дать нам текущим летом долей?
– Тысяч тридцать возможно рассчитывать, ваше сиятельство.
– Но нам нужно шестьдесят и ни доли меньше…
– Слушаю-с. ”
Уже в 1907 – 1908 гг. в Енисейской губернии степные и подтаежные местности были “израсходованы… полностью, а если встречаются годные немедленно же под заселение места, то это лишь те незначительные клочки, которые остаются после земельного устройства старожилов и, разумеется, далеко не везде”.
Газета “Россия” еще в начале 1907 года писала о состоянии колонизационного фонда: “Из заготовки прежних лет к 1 января 1907 г. имеется свободных долей (доля – 15 дес. удобной земли): в ближних таежных районах 48.655 дол., в ближневосточных районах 28.000 дол., в степном Семипалатинском районе – 5.699 дол… Однако, из этого количества может поступить под заселение с 1907 г. лишь 5.699 долей, имеющихся в Семипалатинском районе, так колонизационный фонд таежных районов должен быть немедленно списан с учета вследствие отсутствия дорог и отдаленности земель этого фонда от культурных групп старожильческих и переселенческих поселков. ” [Россия, № 336 от 1 января 1907 г., С. 3.]
А уже к 1909 году переселенческое управление вынуждено было сокращать переселение и устанавливать численность переселяющихся “согласно имеющимся для заселения участкам”, так как “в прошлом году переселенческое движение дошло до полумиллиона человек, и для многих участков не оказалось. ” В статье “Повторенная ошибка” газета “Русское знамя” критиковала сложившуюся систему отвода участков переселенцам: ” Гоняясь за землею для переселенцев, наше правительство готово заслать переселенца куда угодно. Для него оно избрало и Тюменьское направление. Но законопроект ныне далеко не так оптимистичен, как прошлогодний. Не садить переселенца на тюменьский “чернозем”, а говорить, что селить поселенцев нужно будет на таежных и болотистых пространствах… ”
В результате нехватки участков положение создавалось такое: “Волны переселения, взбудораженные в России на этот раз уже не злонамеренными людьми, а благонамеренными земскими начальниками, никак не хотели считаться с тем, что участки не готовы, что дороги к ним не проведены, что переселенческие пункты еще строятся и т. д. Начались самовольные заселения облюбованных переселенцами мест… ”
Правительство в связи с создавшимся положением начало предпринимать лихорадочные меры. Помимо свободных земель широко начинают использоваться кабинетские: “В виду невозможности удовлетворить надвигающееся колонизационное движение свободными землями Томского уезда. Кабинетом Его Величества по соглашению с главный управлением землеустройства и земледелия, предположено передать последнему для заселения переселенцами до 60 земельных участков, площадью в 648.000 десятин, в Барнаульском уезде”. Создавались и новые переселенческие районы, в частности в Иркутской губернии в 1907 году: “Работы производятся в бассейнах рек Они, Тагны, Унги и Залари… По предварительным обследованиям, произведенным в марте месяце, во вновь открытом районе представляется возможным отвести под переселение до 50.000 десятин. ”. Такой оптимистичный взгляд на проблему представляется преждевременным, поскольку в марте земля еще покрыта снегом, и обследование участков мало что могло показать для получения точного представления.
Переселенческое управление набрало целый штат съемочного дела. Однако, не было ни системы, ни планомерных работ в этой области. “И вот началось то, чего и нужно всегда ожидать, когда с малым… масштабом подходят к большому делу. Брали по кусочкам, то, что в первую голову попадало на глаза – лишь бы поместить, лишь бы отвязаться… ”.
А. И. Комаров отмечает, что делу это помогало мало: “… все же часть участков, в конце концов, пришлось отводить в тех местах, куда не особенно часто залетает с костями и ворон”.
Для поправки создавшегося положения управление снарядило экспедиции, целью которых было отыскание земель в колонизационный фонд. В Чуно-Ангарский район направили инженера Шера, который “обнаружил” 600.000 десятин. Правда, впоследствии оказалось, что он ограничился расспросами, а на месте сам не был, и начальству пришлось перейти к окончательному разгрому лесных дач.
Уже в 1908 году пришлось снова вернуться к Чуно-Ангарскому району, где по материалам Шера нарезали 4 тысячи долей, причем не было принято во внимание и то, что селения Чуно-Ангарского района были расположены по рекам, что промысловые собаки ценились там очень высоко, а это является верным признаком того, что охота и рыбная ловля были основным средством к существованию. Да и хлеб из-за климатических условий там не вызревал.
После инженера Шера было послано еще две экспедиции: агрономов Благовещенского и Шульги. Они начальство не порадовали: “Весь район, за исключением незначительных пространств, расчищенных под пашни и покосы жителями редких здесь селений, покрыт лесом”, – писал Благовещенский.
Картина в целом получалась неутешительная: “… пашен нет, ела-ней нет, почва более, чем ненадежная, сенокосы плохие, болот масса, речки промерзают до дна, климат для сельскохозяйственной культуры весьма и весьма сомнительный, путей сообщения не имеется, а над всем этим царит глухая мертвая тайга, где ни одна пядь земли не может быть отвоевана без выкорчевки”.
Однако экспедиции, все новые и новые, продолжали снаряжаться. В 1909 году газета “Россия” писала: “На полевой период текущего года Переселенческое управление посылает в различные местности Азиатской России, для практически научного обследования, 24 почвенно-ботанические экспедиции… ”. Экспедиции добирались в этом году и до Белого моря: “Для выяснения пригодности для колонизации Печорского края… туда выезжает особая экспедиция… Поднят также вопрос об исследовании… местностей, прилегающих… к Мурманскому побережью. ”
А. И. Комаров приводит множество примеров, показывающих, насколько непригодными для житья были участки, отводимые переселявшимся крестьянам. У одного участка большая половина заливалась весной водой, у другого почва была заболочена, причем “курьезнее же, или вернее, печальнее всего то, что на участках, несмотря на их заболоченность, воды-то все-таки нет” .
В. И. Ленин, анализируя подготовку участков для переселенцев, писал: “Разумеется, было бы в корне ошибочно считать эти земли в настоящее время и в настоящем их виде пригодными для удовлетворения земельной нужды русского крестьянства. ”.
Для развития переселения у местного старожильческого населения нередко отнималась часть земли, а то и сами они сгонялись на худшие земли.
В целях изъятия земель у местного населения и “водворения” переселенцев на эти земли правительство проводило в заселяемых районах свое землеустройство со своеобразным “огораживанием” старожильческих земель. Главноуправляющий приказал замежевать в переселенческие участки “Земельные излишки, оставшиеся от наделов местного населения; предвидимые излишки в районах, где к землеустройству еще не преступлено; излишки в землепользовании нерусского крестьянства” и т. д. Пункт второй циркуляра фактически снимал с местных чиновников всякую ответственность за нарушение земельных интересов старожилов, да и прямо толкал их на такое нарушение, т. к. подготовленной государственной земли не хватало. “Что же еще оставалось делать чиновникам переселенческого управления в этих почти непригодных к заселению местах, как не бессовестнейшим образом обирать старожилов, захватывая у них лучшие участки? Добрались даже до заимок, невзирая на все указы и циркуляры”, – пишет А. И. Комаров. Старожилов буквально заставляли угрозами подписывать документы, в которых они добровольно отказывались от части своих земель.
В многочисленных заявлениях, приговорах, прошениях в Министерство внутренних дел, переселенческое управление. Государственную думу коренное население жаловалось, что у них отобраны лучшие пастбищные и другие хозяйственные угодья. Наиболее частыми были просьбы об увеличении земельного надела до 20 – 25 десятин, о возвращении отнятого у старожилов леса.
А. И. Комаров считал, что все подобное происходит от состава партий, которые занимались землеустройством старожилов и в которых нередко не имелось людей со средним образованием: “… но совершенно отказываюсь понимать центральное переселенческое управление, умудрившееся в 1909 году прислать в глухую сибирскую тайгу в качестве топографа некоего Козелковского, окончившего где-то в Германии чуть ли не школу изящного садоводства”. Некомпетентность землеустроителей, конечно, существенная, но не главная причина безобразной подготовки участков, суть ее – в общей политике царизма, чего не мог понять Комаров в силу своей классовой ограниченности.
В. И. Ленин писал: “правительство и правящие классы при переселении крестьян в Сибирь,… преследуя политические цели, совершенно не считаются ни с интересами переселенцев, ни с правами старожилов”.
Таким образом, правительство, стремившееся сбыть наиболее революционно настроенные крестьянские элементы в Сибирь и на Дальний Восток, не сумело даже планомерно и в должном количестве подготовить участки для переселенцев, что отрицательно сказалось и на самом ходе проведения переселенческой политики.
Организация переселения в центре
Переселением крестьян на окраины России ведали Переселенческое управление Министерства земледелия и Переселенческое управление Главного управления землеустройства и земледелия. На местах выселения организацией переселенческого дела занимались землеустроительные комиссии и земские начальники.
Широкая пропаганда переселения начинается в 1906 году, в период подъема крестьянского движения. В 1907 году “… на эту тему среди крестьян распространялось более 6,5 млн. экземпляров различных брошюр и листков, в том числе около 130 тысяч справочных книжек и 400 тысяч “разъяснений” о порядке переселения и условиях водворения на государственных землях азиатской части России. ”.
Чтобы возвысить в глазах общественного мнения значимость переселения, газеты в частности, “Новое время”, сообщали о состоявшемся по случаю перехода переселенческого управления в главное здание Управления земледелия и землеустройства молебне, после которого начальник Переселенческого управления Г. В. Глинка и главноуправляющий А. В. Кривошеин произносили речи. Первый заявил: “… переселенческое дело, призванное облегчить крестьянскую нужду в земле и содействовать благополучию трудового крестьянства, достигло ныне небывалого роста, сильного единения с обществом и земскими учреждениями. Широкая гласность освещает все дело переселения, которому предоставлено сыграть серьезную и крупную роль и в истории русского крестьянства, и настанет тот счастливый момент, когда… переселение выбьется на твердую и правильную дорогу”. Кривошеин “в заключительном слове отметил, как счастливое предзнаменование для переселенческого дела, что сегодняшнее скромное торжество совпало со знаменательным днем 19 февраля”. По вопросам переселения издавались правительственные публикации, такие, как “Переселение и землеустройство за Уралом”, “Материалы по земельному вопросу в Азиатской России”, где публиковались обобщающие правительственные данные Переселенческого управление министерства земледелия. В этих публикациях имелось множество фотографий, которые должны были привлечь переселенцев на новые места. Показательно, что “одними из первых шли фотографии церквей для доказательства “заботы” правительства о “духовных нуждах” переселяющихся”.
Главную роль переселенческого управление отводило справочным книжкам, выход в свет которых широко рекламировался в газетах: “Переселенческим управлением издана справочная книжка для ходоков-переселенцев на 1909 год с путевой при ней картой Азиатской России. ”. На первый взгляд книжки эти казались объективными: в них было и хорошее, и плохое, наряду с описанием богатств Сибири перечислялись и трудности. Однако, перечисление трудностей помещалось в книжках главным образом для того, чтобы ограничить поток самовольных переселенцев. Этой же цели служили и заметки в газетах. Так в “России” была помещена заметка “Переселенческое дело”, в которой говорилось: “Взгляд правительства на переселенческий вопрос в настоящее время может быть сформулирован следующим образом: правительство никого не приглашает переселяться и открыто заявляет о трудности этого способа улучшения хозяйства, но считает своей обязанностью оказывать возможное содействие переселенцам и давать им самые подробные данные обо всех имеющихся свободных для переселенцев землях. ”. В “Русском знамении” наряду с перечислением трудностей выражался призыв к заселению трудных мест: “Бог в помощь вам русские люди, идущие в жгучую степь и выжимающие из ее недр своим потом струю богатства. Идите в нее скорее и заселяйте из конца в конец… По мере заселения и культивировки степи исчезнут комары и лихорадка. ” .
Для представления о том как рисовало себе правительство свои задачи в районах переселения, показательна “всеподданнейшая записка” (о которой, в частности, упоминает и А. И. Комаров в предисловии к своей книге) председателя Совета министров Столыпина и главноуправляющего землеустройством и земледелием Кривошеина о поездке в 1910 году в Сибирь и Поволжье, которая была приложена к “всеподданнейшему докладу”. В этой записке описывалось общее состояние Сибири, главным образом западной ее части, движение переселенцев, вопрос о запасах земель в Сибири, о переселенческих участках, водворении переселенцев и их хозяйствах. Признавалось, правда, что организация переселений во многом не совершенна, а “практические предложения сводились к следующему:
1) отводить наделы старожилам и переселенцам Сибири не в пользование, как теперь, а в собственность”;
2) Проводить “начало покровительства мелкой единоличной собственности на землю”;
3) В лучших сибирских районах своевременно перейти к продаже земель переселенцам. “Нельзя по всей Азиатской России отводить и лучшую, и худшую землю одинаково даром”…
6) “Создать и развить агрономическую помощь переселенцам”;
7) “Рядом с мелкими крестьянскими владениями надлежит обеспечить образование Уралом также частной собственности…” – такова в этой части была великодержавная установка”.
А. И. Комаров отмечает, что эта записка явилась следствием поездки, сходной с путешествием Екатерины Великой по Новороссии. Особенно поразила тогда А. И. Комарова речь Кривошеина с площадки министерского вагона на станции “Тайга”, суть которой сводилась к тому, “что он, управляющий, чрезвычайно рад, что чины переселенческой организации оказались на высоте своего положения и поставленных им задач…, все обстоит великолепно, а потому и благополучно…”.
После 1905 года царское правительство стало всячески содействовать переселению. В этом духе правительство давало на места свои указания в многочисленных письмах и циркулярах. Так, например, Столыпин циркуляром по Министерству внутренних дел 13 февраля 1908 года № 17 предлагал “губернаторам иметь в особенности внимательное наблюдение за организацией всего переселенческого дела, особенно “за выдачей необходимых для передвижения переселенцев путевых документов”.
Несмотря на эти указания, выдача данных документов сопровождалась всяческими формальностями. К тому же переселенческая политика проводилась очень неорганизованно, с большими осложнениями для переселявшихся крестьян. Так, Советом Министров “4 марта 1911 года было издано Положение, согласно которому “пользование содействием правительства при переселении предоставляется всем желающим без всяких ограничений” . Но значительное число крестьян продолжало переселяться без перечисленных документов, и дело здесь было не только в неосведомленности крестьян (как это объясняло Министерство внутренних дел), а в том, что небрежность оформления документов часто только затрудняла положение переселенцев.
К тому же, на железной дороге для переселенцев был установлен пониженный тариф, которым могли пользоваться лица, имеющие проходные и ходатайские свидетельства. Но чтобы получить проходное свидетельство на переселение, необходимо было предварительно послать ходока, и уже через него зачислить на себя участок. “Без удостоверения о зачислении участка в Сибири не выдавалось проходного свидетельства. Посылка же ходока дорого обходилась крестьянам. Для ходока в Восточную Сибирь крестьяне должны были собрать минимум 40 – 50 рублей. Поэтому многие переселенцы, несмотря на свободу переселения, ехали без проходного свидетельства, не пользуясь льготным тарифом, чтобы избежать посылки ходока”.
Другая часть переселенцев, также стремясь избегнуть длительного и дорогостоящего предварительного зачисления участка с помощью посылки ходока, получала ходаческие свидетельства, которые вплоть до 1908 года выдавалось свободно, и “ехала по ним под видом ходоков, так как по ходаческим свидетельствам билеты тоже продавались по пониженному тарифу”.
Но часто земские начальники выдавали проходные свидетельства на переселение и без предварительного зачисления за крестьянами земли, а так же без “справки” О принятии в среду старожильческих обществ”, в которые они переселялись, как это требовалось циркулярами Главного управления землеустройства и земледелия от 19 февраля 1907 года № 1 и 8 февраля 1908 года № 6″. В тарифных удостоверениях станции назначения сообщались неправильно, документы оформлялись небрежно. Иногда на них отсутствовали даже установленные подписи, печати и т. д. От этих документов крестьянам-переселенцам была не польза, а только вред.
Выдача разрешений на переселение была обставлена всяческими формальностями. Этим объясняется то, что многие крестьяне или не смогли получить необходимые им разрешения на переселение, или вовсе не брали проходных свидетельств, ехали за Урал за свой счет и старались сами устроиться на новых местах.
Так в 1908 – 1909 годах около половины переселившихся предпочитали не обращаться к царским властям и переселялись независимо от них. Вот что писала об этом газета “Новое время в статье” “Переселенческое дело в 1908 году”: “Минувший год дал небывалую волну переселенцев, до 760000 душ, иначе говоря, более чем половину всего числа переселявшихся за все прошлое десятилетие (1.387.532 вместе с ходоками). В том числе 47 процентов семейных переселенцев без ходаческих и тарифных свидетельств, отправившиеся на свой страх и риск вопреки предупреждению правительства”. В последующие годы “проценты переселявшихся колебались от 56,8 в 1912 году до 69,1 в 1914 году”.
И хотя “Россия” писала, что “… общее количество земель, зачисленных за ходоками из различных районов водворения, составляет в настоящее время свыше 200 тыс. душевых долей” и что “… в предстоящем 1909 году можно ожидать движение на Урал, не считая ходоков, 400 тыс. переселенцев обоего пола, уже обеспеченных землею”, большинство переселенцев, не указанных в правительственных сообщениях, переселялись без правительственного содействия.
Такое же печальное положение было и с кредитами, отпускавшимися на переселенческие нужды. И хотя та же “Россия” сообщала в 1907 году, что “переселенческим управлением разработано, для внедрения в Совет министров, представления об усилении кредита на выдачу ссуд переселенцам”, министр финансов категорически возражал против увеличения кредитов на 1907 год. Он утверждал, что в Европейской части России “… в ближайшем будущем нельзя ожидать переселения в очень больших размерах и предлагал сократить “намеченный на 1907 год кредит на переселение с 19,2 до 7,5 мил. Рублей ”.
Таким образом, в 1907 году размер выданных ссуд составлял 50 – 60 рублей на семью. В этом году было израсходовано на переселение 13,5 млн. рублей – 2,4 раза меньше, чем в 1906 году, хотя число переселенцев возросло сравнительно с минувшим годом.
Немало было противоречий и между Переселенческим управлением и чиновниками лесного ведомства в ходе проведения переселенческой политики. А. И. Комаров отмечает, что “уже в конце 1907 года появились признаки того, что в Сибири “с землицей не все обстоит благополучно”. С этого времени начались первые, в то время еще не особенно острые пререкания между переселенческими чинами – с одной стороны, и чинами лесного ведомства – с другой по вопросу о выделении участков из казенных лесных дач под переселение”.
Таким образом, организация переселений в центре не смогла обеспечить правильного и четкого взаимодействия различных частей переселенческого механизма. И в первую очередь страдали от этого не кто иной, как переселенцы-крестьяне, которым и должны были помочь предпринимаемые правительством меры. Однако, этого не произошло, а, напротив, работа, проводимая под влиянием великого множества приказов, инструкций, распоряжений и циркуляров, затрудняла переселение крестьян, о чем говорит большое число самовольных переселений. Чиновники, ведавшие переселением на местах выезда крестьян, оказались неспособными справиться с размахом переселенческого движения.
Организация перевозки переселенцев в районы нового места жительства.
Перевозка переселенцев занимала одно из главных мест среди мероприятий, которые пыталось осуществить царское правительство при организации переселения. Процесс доставки переселявшихся в районы переселения был организован безобразно, несмотря на то, что постоянно созывались всякого рода комиссии, призванные рассмотреть данный вопрос и улучшить создавшееся положение. Так, газета “Русское знамя” писала: “Междуведомственное совещание по вопросу об урегулировании перевозки переселенцев… признало полезным выделить из своего состава для предварительной разработки некоторых вопросов, 3 комиссии:
- комиссию по обсуждению мер к улучшению условий перевозки переселенцев по водным путям Сибири,
- комиссию по рассмотрению вопроса об упорядочении санитарного надзора за перевозкой переселенцев
- и комиссию по выработке общей инструкции для чинов железнодорожного и переселенческого ведомств по вопросам переселенческого движения. ”. Но все эти комиссии делу помогли мало. Железные дороги оказались неподготовленными к перевозке такого числа переселенцев, и десятки тысяч семей вынуждены были вместе с детьми подолгу ждать отправки, что отмечали даже правительственные газеты. В частности, “Россия” писала: “… некоторыми дорогами была прекращена в течение нескольких дней посадка переселенцев на станциях отправления. Для облегчения остроты создавшегося положения, кроме мероприятий по урегулированию движения, приняты
и меры для снабжения переселенцев, задержавшихся в пути пищей”. И хотя общий настрой статьи оптимистический: “… за принятыми мерами имеется основание полагать, что в течение 4 – 5 дней возникшие задержки в перевозке переселенцев по железным дорогам будут совершенно устранены”, в целом статья ярко характеризует организацию железнодорожных перевозок переселенцев. Переселенческое управление, пытаясь хоть как-то упорядочить перевозку, предлагало ввести очередность в переселениях и предостерегало против одновременного наплыва крестьян, вину сваливая опять же на них самих: “Между тем, сибирская дорога одна,… при условии одновременного наплыва переселенцев является неизбежным переполнение станций и поездов…. Кроме того, многие, не рассчитав точно времени пути, прибывают на конечные станции, с которых приходится ехать дальше водою или лошадьми, либо много раньше открытия реки, либо в половодье и бездорожье”. Число переселяющихся было очень высоким. Так, газета сообщала: “Главное управление землеустройства и земледелия уведомило управление железных дорог, что с 10 марта предстоит железным дорогам перевезти свыше 400 тысяч переселенцев”. В 1910 году, судя по сообщениям печати, положение с перевозкой крестьян-переселенцев не улучшилось: “… местные переселенческие организации признают необходимым сохранить в силе на предстоящий 1910 год постановления прошлогоднего совещания, относительно общего порядка железнодорожных перевозок переселенцев по заранее установленным очередям… .В отношении переселенческих поездов предполагается увеличить число постоянных поездов еще одним на линии Обь-Иркутск, увеличить скорость переселенческих поездов и принять ряд мероприятий для обеспечения правильного движения их…”.
Что касается причин, обуславливавших нереальность правительственных сроков перевозки, то тут необходимо отметить, что “часть зарегистрированных переселенцев задерживалась на местах выхода в связи с ликвидацией хозяйства и пропускала свою очередь. Их приходилось отправлять в другие сроки. Предварительные подсчеты земских начальников… оказались недействительными, очередность отправки не выдерживалась. ”
Везли людей в вагонах практически как скот. Обслуживание переселявшихся, в том числе их питание, было организовано из рук вон плохо. “Билеты были действительны только на специальные переселенческие поезда, составлявшиеся долгое время из товарных вагонов. Переселенческая организация должна была снабжать переселенцев горячей пищей на крупных станциях, обеспечивать медицинскую помощь в пути и предоставлять переселенцам места в бараках на время остановок перед отправкой их на участок” . На деле же множество переселенцев заболевало и умирало в пут или по прибытии на место вследствие различных эпидемий. По официальным данным, “с 1911 по 1915 годы в местах переселений ежегодно было от 1276386 до 1357376 амбулаторных посещений. Медицинское обслуживание было плохим”. Больше всех в пути страдали от тягот, лишений и различных болезней дети. “Они умирали от простудных и эпидемических заболеваний, от недоедания и полного истощения, умирали в вагонах, на станциях и пристанях, на баржах и пароходах… Если по подсчетам А. М. Беркенгейма, в 1896 г. детская смертность достигала 30%, то в 1910 г. она составила такой же процент, но от общего числа детей, почти в 3 раза превышавшего число их в 1986 году”. Со стороны переселенческого управления очень частыми были просьбы об увеличении медицинского оборудования и персонала. Так, “Россия” писала о совещании, которое “постановило ходатайствовать о заказе 34 санитарных вагонов новейшего типа и об ассигновании кредита на содержание дополнительного медицинского персонала”.
В. И. Ленин, критикуя организацию перевозки переселенцев, писал: “И эти “слабые” пасынки земельной политики, объявившей своим девизом “ставку на сильных”, целыми тучами сплавляются в Сибирь в неприспособленных скотских вагонах, битком набитых стариками, детьми, беременными женщинами. В этих же скотских вагонах (с знаменитой надписью 40 человек, 8 лошадей) переселенцы готовят пищу, стирают белье, здесь же лежат часто заразные больные, из боязни, что их высадят и они отстанут, таким образом от партии”. Вместо же квалифицированной медицинской помощи переселенцам предлагались подобного рода правила профилактики заболеваний а пути:
1) Переселенцы не должны загрязнять вагонов и стационарных помещений, так как поддержание чистоты способствует меньшей заболеваемости….
2) Должны чаще мыть руки и лицо брать пищу только вымытыми руками. Также следует обмывать и свою посуду, назначенную для пищи и питья, причем помои нельзя разливать по полу и лавкам вагона.
3)Не следует пить сырой воды, а пользоваться кипяченой, которую можно получить бесплатно на определенных станциях.
4)Не употреблять в пищу испорченными: мяса, хлеба, рыбы, не зрелых овощей и плодов и прочего. Детям давать только кипяченое молоко”. Много ли пользы принесли эти правила?
Что касается передвижений по водным путям, то здесь положение было еще хуже. Правительство могло еще как-то воздействовать на государственных служащих железных дорог, но передвижение по рекам Сибири полностью находилось а руках частных компаний. “Произвол, который они творили над переселенцами, нарушая договоры об условиях перевозок, не ограничивался никакими законами”.
Далеко не лучшим образом были организованы и оборудованы и переселенческие пункты, на которых крестьяне ожидали дальнейшей отправки – к выделенным им участкам. А. И. Комаров приводит в своей книге такие факты, которые как нельзя лучше показывают равнодушие к нуждам переселенцев со стороны чиновников. Заведующими переселенческими пунктами нередко назначали совершенно случайных людей: “… в одном пункте заведующий оказался… – псаломщик” . Еще в 1909 году дела с переселенческими пунктами обстояли неважно: “Крупной статьей сметных предположений будущего года является расход на улучшение пунктов для переселенцев, не оборудованных надлежаще службами и помещениями… Постройка особых зданий для потребностей переселенческого дела… представляется иногда совершенно неотложной… Отпущенные на эту потребность в 1908 и 1909 гг. средства оказывались далеко не достаточными. ”.
Сами переселенческие пункты часто строились в неподходящих для этого местах. Так, А. И. Комаров пишет, что при строительстве Красноярского переселенческого пункта было испрошено 50 тыс. руб. В 1908 году запросили дополнительный кредит. Однако, даже осенью 1908 года пункт не был готов. Была создана комиссия, которая выяснила, “что пункт построен как раз в том месте, где его ни в коем случае строить не следовало, так как Енисей здесь мелководен и пароходы с баржами подойти к пункту не могут; значит, посадка должна производиться с лодок, что при переселенческом скарбе и живом инвентаре в виде лошадей… представляется более, чем неудобным. ”. Он отмечает также, что на один лишь дом для заведующего переселенческим пунктом было потрачено 40 тыс. рублей. Таким образом, при постройке переселенческих пунктов процветало хищничество и разбазаривание казенных денег, а забота о переселенцах сводилась к минимуму: “В Красноярске весною и осенью 1909 года, как раз пред окнами квартиры г. Григорьева, дрожали от холода дождем, сутками ожидая парохода, сотни плохо одетых переселенческих семей с ревущими бабами и простуженными ребятишками, а местному переселенческому управлению даже в голову не приходило поставить, хотя бы временный, досчатый барак с парочкою железных печей.”
Немудрено, что, когда на конечных пунктах переселенцев высаживали “в лучшем случае, под специально построенные палатки, в худшем случае, прямо под открытое небо, под солнце и дождь” , то заболеваемость среди переселенцев, а так же их смертность, была чрезвычайно высокой. Она в 1910 г. “выросла по сравнению с 1909 годом более чем на 36% при уменьшении почти вдвое числа переселенцев. ”. И, как следствие подобного отношения к переселенцам, в газетах появились и такие статьи: “В переселенческую смету 1910 г. впервые вносится расход: на содержание приютов для малолетних детей-сирот переселенцев, оставшихся беспризорными после смерти родителей. ”.
Почти повсюду в Сибири царило бездорожье, причем строительство дорог не удовлетворяло нуждам переселенцев. “Размеры сметного ассигнования на развитие дорожного дела не дают возможности, по своей незначительности, предпринять сооружение дорог… в масштабе, отвечающем потребностям населения… Представляется… желательным привлечение к дорожному строительству местного населения”, – писала газета. Что касается самого строительства дорог, то здесь хищения приняли поистине грандиозные размеры, а дороги же почти никуда не годились. Так, в 1908 году комиссия, назначенная проверять постройку дорог, недосчиталась 300 000 рублей. А. И. Комаров пишет: “Допуская, что, в пылу служебного усердия, комиссия сгустила краски даже на 50%… сумму растраты нельзя счесть незначительной, тем более, что проведение дорог продолжалось всего лишь один год”, и добавляет к этому, что переселенческая организация в ее настоящем виде немыслима без хищений, “потому, что с самого момента усиленного движения в Сибирь переселенческой волны, дело это оказалось поставленным на шаткую почву не только полной со стороны центра неосведомленности о своих собственных технических силах…, но и полной неосведомленности о местных условиях сибирской жизни. ”
Характеризуя постановку вопроса о постройке дорог, поглощавшего внимание переселенческого управления в 1907 году А. И. Комаров приводит разговор двух чиновников, один из которых ругает дорогу, построенную другим, и выражает удивление, как получилось, что князь Васильчиков признал ее годной. Другой чиновник ответил ему так: ” – А уже это никто, как Бог. Сжалился, должно быть, Отец небесный, на наши слезы подрядческие, да и послал засуху, а мы перед этим каточком два раза проехали… Вот и вышло за первый сорт. Ну, а ежели б не жары, – так прямо сказать, была бы нам крышка… Через неделю, знаете ли, после князя то пошли дожди… И догадай меня нелегкая поехать туда по делу. Так что вы думаете? Бросил ведь на пятой версте тележку-то… Вот вам и дорога. Даром что восемьдесят тысяч рублей стоила, стало быть, по тысченке верста…”
Излишняя курьезность примеров, приводимых А. И. Комаровым, к которым можно отнести и такой: “Г. Григорьев… сдал дорогу подрядчику Михайловичу. Результат получился довольно нежелательный, так как, во-первых, рога вышла не туда, куда ей следовало бы выйти, во-вторых, трубы, проложенные для стока воды, очутились в сухом месте, и, в-третьих, – не были срыты косогоры, и дорога, не ожидая проезда даже переселенцев, начала размываться… Масса пней на полотне дороги была срезана вровень с поверхностью земли, или даже немного ниже, затем эти пни были засыпаны и сделана укатка. Когда весною 1909 года насыпь осела, то пни, разумеется, вылезли наружу и дорога сделалась непроезжею” , – очевидна. Это только лишний раз доказывает почти полную бесконтрольность чиновников, а так же попустительство с их стороны в отношении дорожного строительства.
В целом, причиной неорганизованности и перевозки переселенцев, всех недостатков, всех тягот и мытарств переселяющихся крестьян, с эти связанных, является то, что “масштабы движения оказались не по плечу переселенческому и всему административному аппарату. Количество поездов, переселенческих пунктов, отпущенных средств и медицинского персонала могло обеспечить передвижение лишь во много раз меньшей массы переселенцев. ”.
Организация хозяйств на новых землях
После многочисленных затруднений, препятствий и волокиты переселенцы добрались наконец до отведенных им участков. Но на этом их трудности и неприятности не заканчивались.
Газета “Русское знамя”, характеризуя в статье “Нужды переселенцев” положение дел переселенцев на Кавказе, писала: “Продав на родине… все, что можно продать, они приобрели огромное имение, полагая найти здесь счастье и избавление от российского горя. Не считаясь с местными климатическими условиями, они в количестве 2000 человек переселились сюда и, поместившись временно в тесных помещениях бывшей экономики, то есть в домах, амбарах, сараях, конюшнях и т. п. создали благополучную почву для распространения тифа, который унес в могилу немало жертв.
Затем… появилась лихорадка, которая оказалась еще более беспощадной…”.
Необходимо отметить, что сроки, в которые переселенцы могли обзавестись собственным постоянным жильем, пахотными угодьями, равно как и размеры их запашек, находились в соответствии с той суммой средств, которой располагал новосел по прибытии на новое место жительства. “Чем меньше было у переселенческой семьи денег, тем на более долгий срок растягивался период становления хозяйства. Зажиточные на родине семьи несравненно быстрее других переселенцев обзаводились… собственными домами и посевами. Беднота же зачастую вообще не могла завести в Сибири прочного хозяйства…” .
При устройстве переселенцев на новых местах правительство прежде всего заботилось о постройке церквей, молитвенных домов, сельских и волостных правлений и т. п. Особенно показательно, что в 1908 году было организовано даже “Особое совещание” по разрешению этих вопросов, на что тратились большие деньги. “На волостные и сельские правления царские власти тратили больше, чем на дороги, мосты, колодцы, арыки и другие необходимые мероприятия. Из школ строились главным образом церковно-приходские, и то в крайне ограниченном количестве. ” . Созывались различные совещания для выяснения наиболее нуждающихся в строительстве учебных заведений районов. Так, газета “Русское знамя” в разделе “Последние новости и слухи” писала: “Главным управлением землеустройства и земледелия, по соглашению с Министерством Народного просвещения, в целях развития школьного строительства в пределах водворения переселенцев, решено образовать на местах особые совещания из представителей переселенческого управления и Министерства Народного Просвещения для выяснения как районов, наиболее нуждающихся в открытии в них училищ, так и для привлечения соответствующего учительского персонала”. В общем, больше было различных совещаний и согласований, чем конкретных дел.
Школьное строительство развивалось очень медленно. Началось оно в 1908 году, но и тогда, и в последствии, школьные здания строились буквально а единичном количестве. Так, газета “Россия” в 1909 году сообщала, что “Министерство Народного просвещения ассигновало 10.000 рублей на постройку зданий для 4-х начальных училищ для детей переселенцев в Южно-Уссурийском округе Приморской области” .
Чаще всего здания для школ приходилось строить и уж обязательно – содержать – самим переселенцам (в отличии от зданий церквей, которые строились за государственный счет). Этим обстоятельством сильно тормозилось открытие школ. “В отчете по Тайшетскому подрайону за 1912 год записано, что дело открытия школ идет очень медленно, потому что при этом переселенцы должны дать обязательство предоставить удобное помещение для школы и квартиру для учителя, взять расходы на отопление, освещение, наем сторожа и на поддержание чистоты. Всего это составило бы не менее 100 рублей в год. Но у переселенцев не было денег. Они соглашались взять любые обязательства на оплату натурой, а не деньгами”. Это показывает, что переселенцы хорошо понимали необходимость образования и важность открытия школ, но их бедность не позволяла им содержать эти школы.
На агрономическую и ветеринарную помощь расходы также были ничтожны, хотя в газетах уверялось, что внимание к этому вопросу постоянно растет: “… деятельность переселенцев управления будет в особенности направлена: на оказание помощи при устройстве до 80 тыс. новых хозяйств, одновременно с поддержкою новоселов последнего трехлетия; на оборудование врачебной помощи в районах заселения;… проведение а тайге до 2000 верст грунтовых дорог и на обследование новых районов…”
Тяжесть положения переселенцев усугубилась еще и тем, что они были “обязаны возвратить, хотя и с рассрочкой, те ссуды, которые выдавались им на путевое довольствие и хозяйственное устройство” . Порядок выдачи таких ссуд был таков, что “основная масса переселенцев никогда не получала ее в полном размере. До 1912 года первоначальное пособие при водворении определялось по усмотрению крестьянских начальников, которые имели право прекратить дальнейшую выдачу ссуды до установленной нормы, если переселенец расходовал аванс не по назначению”.
С. М. Сидельников считает, что для организации хозяйства на новом месте переселившимся крестьянам требовалось (в зависимости от природных условий и местностей) от 400 до 800 рублей на семью. Большинство из них таких средств не имело, и бедственное положение переселенцев вынудило правительство несколько увеличить хозяйственную помощь новоселам. “Ссуда увеличилась до 165 рублей,… но… в таком размере денежная помощь переселенцам почти не выдавалась. В 1908 году она в среднем составила 73 рубля на семью” .
В. Г. Тюкавкин приводит данные по Восточной Сибири: “в среднем одна переселенческая семья имела сумму в 210 – 230 рублей, которой было явно не достаточно для хозяйственного устройства. Даже по официальным данным переселенческого управления для этой цели требовалось 310 рублей”.
Переселенец был обязан в течение определенного срока возместить выданные ему ссуды. Льготы в возвращении этих ссуд были очень незначительны: было, к примеру, предоставлено право “сельскому населению Акмолинской области… возвращать выданные ему правительством продовольственные и семенные ссуды, по усмотрению заемщиков, или деньгами, по заранее установленной цене, или натурой, по расчету одного пуда пяти фунтов хлеба за пуд полученного в ссуду зерна…”
“Россия о помощи переселенцам писала так: “Что касается до помощи переселенцам, то она в последнее время, при усилении нужд в России, является все более необходимой… В текущем году пришлось уже всех переселенцев отнести к силу таких, которые не могут обойтись без денежной помощи.
Но как эта помощь не нужна, она все же не должна быть настолько велика, чтобы убивать деятельность новоселов, которая должна составлять основу переселенческих хозяйств. В силу таких соображений решено было выдавать новоселам ссуды не выше… 100 рублей…”. Так оправдывалась недостаточность помощи переселенцам.
Большинство переселенцев нуждалось не только в финансовых средствах, но и в приобретении на льготных условиях сельскохозяйственных орудий, семян, транспортных средств и всего прочего, необходимого для ведения хозяйства. И здесь помощь государства новоселам была незначительной. Для снабжения крестьян такими товарами, как жатки, косилки, конные грабли были созданы сельскохозяйственные и лесные склады, товарно-продовольственные лавки переселенческого управления, которые на коммерческих условиях снабжали орудиями новоселов. “Продажей сельскохозяйственных орудий за Уралом занимались более 30 частных фирм, в подавляющем большинстве иностранных, получавших громадные прибыли”.
Медицинская помощь переселившимся также была недостаточной, особенно если учесть, что первое время они ютились “в не прикрытых, сколоченных на скорую руку постройках, а то и вовсе в землянках с их сырым… воздухом”.
Санитарное положение новоселов описывалось в официальных донесениях. Так, В. И. Ленин приводит выдержку из донесения одного чиновника, причем отмечает, что такие донесения встречались на каждом шагу: “После тифа… не меньшие размеры приняла здесь цинга; почти во всех поселках, во всех избах есть больные этой болезнью или кандидаты к ней” .
Местные власти предпринимали некоторые попытки для улучшения экономического положения и подъема сельского хозяйства переселенцев, но скудные правительственные ассигнования ограничивали развитие агрономического дела в Сибири. Помощь эта не всегда была эффективной, а иногда, из-за незнания местных условий, дело доходило до курьезов. Так, “в 1908 году по инициативе местного управляющего государственными имуществами И. К. Окулича было оказано воспособление скотоводству, или, вернее говоря, свиноводству. Из Англии было привезено шесть йоркширов, обошедшихся казне вместе с покупкою их, привозом, пропитанием и сопровождавшим их инструктором до 250 рублей за штуку”. Цифра немалая, особенно по сравнению со средствами, отпускавшимися на подъем хозяйства переселенцев… Для решения многих важнейших задач в области агрономического дела не хватало специалистов. “К 1 января 1913 года их насчитывалось в России всего лишь 6.554 человека, преимущественно средней и низшей квалификации” .
Что же касается выделенных переселенцам участков, то на многих из них хозяйство вести было чрезвычайно трудно, чтобы не сказать невозможно. На некоторых участках, например, дожди представляли собой поистине стихийное бедствие: “… не только во время половодья, но даже во время проливных дождей вода выступает из берегов настолько, что лицу отводившему этот участок, приходилось “на всякий случай” ставить двух сторожей, чтобы не быть застигнутым случайным валом, к которому так склонны все горные сибирские реки и речонки”. В других же случаях “переселенческое управление, устраивая на новых местах новоселов, нередко не находило нужным посчитаться даже с тем обстоятельством, есть ли на… участках вода, не высыхают ли летом или не промерзают до дна те ручьи и речонки, которые орошают тот или другой участок… Об исследовании качества воды, ее пригодности для питья не могло быть и речи”. Так, на одном из участков Минусинского уезда вода оказалась с примесью солей, и была непригодна для питья, так и для хозяйства.
Нередко участки отводились на безводных местах, где без оросительных систем нечего было и думать о ведении хозяйства. Так, в газетной заметке сообщалось: “Переселенческим управлением разработан проект устройства орошения на участке в 13.510 десятин, отведенном переселенцам вблизи селения Георгиевского в Пишпекском уезде, Семиреченской области, на правом берегу реки Чу. Стоимость проектного канала, посредством которого может быть устроено орошение на площади до 9.000 десятин, исчислена в 194.196 рублей”.
Многие участки были покрыты лесом сплошь, что разумеется, почти исключало возможность сельскохозяйственных работ. Крестьяне зачастую ездили пахать на гари, за 20 – 30 верст. “Первый год урожай получался прекрасный, второй год – хуже, третий – еще хуже, а на четвертый год сеять уже не рисковали и навсегда прекращали грустные сельскохозяйственные опыты”. Таким образом, было ясно, что мест, годных для ведения сельского хозяйства мало, и поэтому на многих участках замежеванными оказались не только части старожильческих земель, но и заимки, за сохранение которых так ратовало начальство.
“Русское знамя” отмечало, что в Закавказье положение было не лучше: “Русские поселяне на Мугани… привыкли к комарам, которых благодаря наличию больших заболоченных разливами Аракса пространств, действительно великое множество с мая до сентября. От обилия комаров происходит и лихорадочность местности – первое время переселенцы сильно страдали от лихорадки”.
Что же касается хуторского хозяйства в Сибири, то при правильной организации эти хозяйства принесли бы свои плоды. Но, как отмечает А. И. Комаров, “эти опыты относятся не к тем, кого так желают возложить на лоно хуторского хозяйства” Так, участок “Каменный” Канского уезда был заселен латышами, хозяйство у них было гораздо более культурным, фермерского типа. “В чем другом, а в этом несомненная заслуга никого другого, как немецких баронов, сумевших вложить правовые идеи своим бывшим вассалам”, – считает А. И. Комаров, указывая, что уклад фермерского хозяйства здесь создавался веками, а не мановению “Волшебной палочки”.
Из этого А. И. Комаров делает вывод, что “надежда на образование там хуторского хозяйства – дело из рук вон безнадежно… Чего же ожидает хуторян, заброшенных в чужую непривычную тайгу с их плохонькими лошаденками, при полном почти отсутствии проселочных дорог…”.
Что касается материальной стороны дела, то он утверждает, что “о том, что бы к расчистке под хутор приступил сам хуторянин, нечего и думать. Ему она не под силу, так как расчистка сплошная: не даром же переселенческое управление в так называемых участках “трудных” допускает 1 – 2 процента чистых полян (еланей)”.
Хуторские хозяйства было почти невозможно организовать и из-за преступности. “Грабежи и убийства не вызывают уже не малейшего внимания и только разве такой случай, как убийство всех обитателей в количестве десяти человек на одной из ферм… остановит на себе на минуту внимание ближайших к месту обывателей…
И при таких-то условиях, в лесную глушь, будет загнан не один десяток тысяч людей, привыкших к общинной совместной жизни, не приспособленных к суровому климату и суровым людям, и, конечно, трусливых в одиночку. Только слепой или не желающий видеть и понимать не сообразит, что делать это – значит сознательно посылать живые души на убой”.
На трудностях переселявшихся крестьян наживались предприниматели, которые за бесценок скупали, к примеру, строевой лес, из-за чего участки обесценивались, а толку было мало, так как бревна требовались определенных размеров. Так в силу разрешенной переселенцам продажи леса (вероятно, подразумевалась рубка леса для расчистки участка под пашню), на практике получалось нечто удивительное: купец Аким Жоголев скупал лес на шпалы, сначала 30 тысяч, затем 20 тысяч, а в 1908 году – 50 тысяч сосновых бревен. Но вырубка была выборочной, следовательно, о расширении площади посева не могло быть и речи. Да и земля из-под соснового бора для посева непригодна. “таким образом, выходило, что лес вырубался, участок обесценивался, а сельскохозяйственные культуры даже в зачаточном состоянии не было”.
Таким образом, организация хозяйства на новых землях была сопряжена с большими трудностями, которые заключались в суровых климатических условиях, в том, что многие участки отводились переселенцам в местах, не приспособленных для ведения хозяйства и сельскохозяйственных работ, в недостаточности материальной помощи новоселам, которые переселялись в Сибирь, часто не имея достаточных средств и инвентаря. Но говоря об организации переселенческого хозяйства в Сибири, нельзя ограничиться перечислением одних только негативных сторон, так как в результате переселений увеличилась сеть дорог, улучшились агрикультуры, больше стало медицинских и учебных заведений, что сыграло для Сибири положительную роль. Но в масштабах переселения сделано было недостаточно, и столыпинская переселенческая политика потерпела поражение. В. И. Ленин писал: “Новая аграрная политика, разоряя одну полосу России за другой, крестьян одного района за крестьянами другого, выясняет… перед всеми крестьянами, что не в этом лежит действительное спасение”.
Список использованной литературы и источников.
- Программы по истории для средней школы (5-11 кл.) часть 1, М., 1991.
- Программы для общеобразовательных учебных заведений. История (6-11 кл.), М., 1992.
- Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России ХХ век. Учебная книга для 9 классов общеобразовательных учреждений. М.,
- 1995.
- Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России ХХ век. Учебная книга для 9 классов общеобразовательных учреждений. М.2010г.
- Далуцкий И. И. Отечественная история ХХ век. Учебник для 10 классов средней школы. ч. 1, М., 1995.
- Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991.
- Аврех А. Я. Царизм и IV Дума 1912-1914 гг. М., Наука, 1981.
- Дубровский С. М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период империализма. М.: Наука, 1975.
- Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963.
- История Сибири. т. 3. М. -Л.: Наука, 1968.
- Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л., 1962.
- Теляк Д. В. Столыпинская аграрная реформа: историография (1906-1917 гг.). Самара, 1995.
- Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1974, т. 1.
