Степин В.С.

Современные стратегии образования определяются двумя уже очевидными процессами цивилизационных изменений - глобализацией и переходом к постиндустриальному, информационному обществу.

Существуют по меньшей мере две альтернативные трактовки этих процессов. Первая, наиболее распространенная, рассматривает их как изменения, которые происходят в рамках базисных ценностей современной цивилизации, сохраняя эти ценности. Вторая интерпретирует постиндустриальное общество как особый переходный этап к новому типу цивилизационного развития, связанному с трансформацией прежних базисных ценностей. Каждая из этих трактовок соответствует особому сценарию будущего. И каждый из этих сценариев предполагает особую стратегию развития науки и образования.

В этой связи я кратко остановлюсь на ключевой проблеме различения этих сценариев - проблеме базисных ценностей современной цивилизации и перспектив их возможного изменения.

До настоящего времени в истории человечества существовало два типа цивилизационного развития - традиционалистский и особый тип развития, который возник примерно в XIV веке в европейском регионе, и который часто называют расплывчатым словом "запад". Эту цивилизацию я называю техногенной, поскольку она основана на научно-техническом развитии, прогрессе технологий, вызывающих быстрое изменение второй природы - предметной среды, непосредственно окружающей человека, ускоренное изменение социальных связей, коммуникаций, способов общения, типов социальных общностей и т.д. Из выделенных и описанных известным историком Арнольдом Тойнби 21 цивилизации, большинство принадлежало к традиционалистскому типу. Традиционные общества не исчезли с возникновением техногенной цивилизации. Они сосуществовали с ней, взаимодействовали и изменялись под ее влиянием. Многие из них были просто-напросто ею поглощены, другие становились на путь модернизации и постепенно превращались в техногенные общества, сохраняя определенные черты самобытности (таков был путь Японии после реформ Мейдзи, России, Китая, Индии, Аргентины и Бразилии в XX веке).

Если сравнить базисные системы ценностей, характеризующие культуру техногенных и традиционалистских обществ, то обнаруживается их радикальное различие. Соответственно этим ценностям возникают различные способы социализации, воспитания и обучения. Когда мы говорим, например, что образование связано с усвоением знаний - это верно. Но что понимаем мы здесь под "знанием"? Знания бывают разные: обыденные, научные, философские, художественно-эстетические, религиозно-мифологические, аккумулирующие религиозный опыт регуляции человеческого поведения. Сегодня мы ориентируемся, в первую очередь, на научные знания, но такая ориентация была не всегда и не во всех культурах. Например, в европейском средневековье научное знание не было доминантой в культурной жизни. Оно было подчинено мировоззренческому знанию, представленному религиозной, прежде всего христианской, доктриной, и первая задача воспитания и образования состояла в том, чтобы подготовить человека к спасению души, а научные знания, если они и допускались, то допускались только в рамках этой доктрины и ею контролировались.

Приоритетная ценность научного знания и научной рациональности присуща только техногенной цивилизации. Она утверждалась в процессе становления этой цивилизации в эпохи Ренессанса, Реформации и Просвещения. В этот исторический период был осуществлен грандиозный синтез достижений Античности и европейского христианского Средневековья, которые были предпосылками и генетическими истоками техногенной культуры.

Базисные ценности этой культуры обеспечили возникновение естествознания и право науки на мировоззренческую функцию, на создание картины мира, развивающейся на основе достижений фундаментальных наук. Наука отстояла это право в длительной борьбе за свою эмансипацию от религии. И только после этого возникла революция в образовании, когда его главным звеном стало изучение фундаментальных наук.

Их особенность состоит в том, что они исследуют не только объекты, которые могут быть технологически освоены в практике сегодняшнего дня, но и преимущественно такие объекты, практическое освоение которых становится возможным лишь на будущих этапах развития цивилизации Поэтому многие фундаментальные научные открытия потенциально выступают как своего рода созвездия будущих технологий.

Приоритетный статус науки был органично связан с ценностью инноваций, творчества, с ценностью развития и прогресса. В техногенной культуре эти ценности прежде всего обращены к технологическому развитию и социальным переменам, к которым приводят новые технологии. Но в традиционных обществах инновации и перемены никогда не считались ценностью. Тем более самоценностью. Есть известное китайское изречение, которое, если перевести на современный язык, звучит примерно так: "худшая участь - жить в эпоху перемен". Ценилось в традиционных обществах не изменение жизни, а ее воспроизводство, не новации, а традиции, следование заповедям отцов и дедов, мифологическим героям, которые оставили образцы поведения и действия, и нужно было каждый раз воспроизводить жизнь в соответствии с этими образцами. Это выразилось и в понимании развития как циклического процесса, возвращающегося каждый раз к своим истокам, и в понимании времени, где прошлое всегда оценивалось как золотой век. В нашей же цивилизации, напротив, будущее представляется в соответствии с идеей прогресса в качестве более высокого уровня цивилизации. По крайней мере до второй половины XX века это представление доминировало в техногенной культуре, порождая различные утопические проекты светлого будущего.

Глубинным основанием всех этих мировоззренческих установок и ценностных ориентаций является особое понимание человека, окружающего его мира, целей и предназначения человеческой деятельности.

Это прежде всего представление о человеке как деятельностном существе, которое противостоит природе и предназначение которого состоит в преобразовании природы и подчинении ее своей власти.

С этим пониманием человека органично  связано понимание деятельности как процесса, направленного на преобразование объектов и их подчинение человеку. И опять-таки можно констатировать, что ценность преобразующей, креативной деятельности присуща только техногенной цивилизации, и ее не было в традиционных культурах. Им было присуще иное понимание, выраженное в знаменитом принципе древнекитайской культуры "у-вэй", который провозглашал идеал минимального действия, основанного на чувстве резонанса ритмов мира. Древнекитайская притча о "мудреце", который, пытаясь ускорить рост злаков, стал тянуть их за верхушки и вытянул их из земли, наглядно иллюстрировала, к чему может привести нарушение принципа "у-вэй". Традиционные культуры никогда не ставили своей целью преобразование мира, обеспечение власти человека над природой. В техногенных же культурах такое понимание доминирует. Оно распространяется затем не только на природные, но и на социальные объекты, которые становятся предметами социальных технологий.

Свойственное техногенным культурам понимание человека и его деятельности скоррелировано с пониманием природы как неорганического мира, который представляет закономерно упорядоченное поле объектов, выступающих материалами и ресурсами для человеческой деятельности. Противоположностью этим установкам было традиционалистское понимание природы как живого организма, малой частичкой которого является человек.

С идеалом преобразующей деятельности сопряжена ценность активной, суверенной личности. Если в традиционных обществах личность определена прежде всего через ее включенность в строго определенные (и часто от рождения заданные) семейно-клановые, кастовые и сословные отношения, то в техногенной цивилизации утверждается в качестве ценностного приоритета идеал свободной индивидуальности, автономной личности, которая может включаться в различные социальные общности, обладая равными правами с другими. С этим пониманием связаны приоритеты индивидуальных свобод и прав человека, которых не знали традиционные культуры.

Успех преобразующей деятельности, приводящей к позитивным для человека результатам и социальному прогрессу, органично увязывается с приоритетной ценностью науки, которая дает знание о законах преобразования объектов.

Из этой системы ценностей вырастают многие другие особенности техногенной культуры (понимание свободы, власти, справедливости, права и т.д.). Эти ценности выступают своеобразным геномом техногенной цивилизации, ее культурно-генетическим кодом, в соответствии с которым она воспроизводится и развивается.

В процессе воспитания, обучения и социализации базисные ценности усваиваются людьми, и для большинства становятся само собой разумеющимися истинами, презумпциями, ориентирующими человека в его жизнедеятельности.

Техногенная цивилизация дала человечеству множество достижений. Научно-технологический прогресс и экономический рост привели к новому качеству жизни, обеспечили возрастающий уровень потребления, медицинского обслуживания, увеличили среднюю продолжительность жизни. Большинство людей связывало с прогрессом этой цивилизации надежды на лучшее будущее. Еще полвека назад мало кто полагал, что именно техногенная цивилизация приведет человечество к глобальным кризисам, когда оно окажется буквально на пороге своего самоуничтожения. Экологический кризис, антропологический кризис, растущие процессы отчуждения, изобретение все новых средств массового уничтожения, грозящих гибелью всему человечеству, - все это побочные продукты техногенного развития. И поэтому сейчас стоит вопрос: можно ли выйти из этих кризисов, сохраняя систему базисных ценностей техногенной культуры?

Скорее всего, преодоление глобальных кризисов потребуют изменения целей человеческой деятельности и ее этических регулятивов, а значит и серьезных изменений в предшествующей системе ценностей.

В современных философских и социальных исследованиях уже не раз высказывалась мысль о необходимости изменить понимание природы как объектов и ресурсов для преобразующей деятельности, осознать нашу ответственность за природу и существование человечества, изменить наше отношение к окружающей человека сфере жизни на Земле. Эти идеи разрабатывались еще в исследованиях Римского клуба. Известны также разработки экологической этики, в рамках которой наиболее радикальные направления провозглашают отказ от идеала господства человека над природой.

С этой точки зрения постиндустриальное развитие не является простым продолжением техногенной цивилизации. Его, скорее, следует интерпретировать как начало нового, исторически третьего (по отношению к традиционному и техногенному) этапа цивилизационного развития.

Такой подход заложен уже в описании самых общих характеристик постиндустриального общества (не только технологических, но и социальных):

- оно призвано создать условия для решения экологической и иных глобальных проблем, которые породило предшествующее техногенное развитие;

- в нем наиболее активно должен использоваться человеческий фактор, информационные, творческие возможности человека (в этом смысле иногда говорят об антропоцентрической цивилизации в противовес техноцентрической);

- оно характеризуется как общество перехода к доминированию нематериальных ценностей, где происходит сдвиг от безудержного роста вещественно-энергетического потребления к увеличению информационного потребления.

Уже этих общих признаков достаточно, чтобы увидеть качественный прорыв к новым ценностям, отличным от ценностей техногенной культуры. Скорее всего, формирование постиндустриальной цивилизации будет связано не только с технологической революцией, но и духовной реформацией, критикой и пересмотром ряда прежних базисных ценностей техногенной культуры (ее отношения к природе, культу силы как основы преобразующей деятельности, идеалов потребительского общества, основанного на росте вещно-энергетического потребления и др.). Повидимому преемственность между новой и прежней системами ценностей будет осуществляться прежде всего через идеал свободы личности и идеал научной рациональности.

Сегодня существуют многочисленные антисциентистские движения, возлагающие на науку ответственность за негативные последствия научно-технического прогресса и предлагающие в качестве альтернативы идеалы образа жизни традиционных цивилизаций. Но простой возврат к этим идеалам невозможен, поскольку типы хозяйствования традиционных обществ и отказ от научно-технического развития приведет к катастрофическому падению жизненного уровня и не решит проблемы жизнеобеспечения растущего населения Земли.

Вхождение человечества в новый цикл цивилизационного развития и поиск путей решения глобальных проблем связаны не с отказом от науки и ее технологических применений, а с изменением типа научной рациональности и появлением новых функций и форм взаимодействия науки с другими сферами культуры.

Но тогда возникают проблемы новых стратегий образования. И в школьном, и в вузовском образовании обучение, основанное на усвоении специальных научных знаний должно быть дополнено, и существенно дополнено, гуманитарным образованием, ориентированным на мировоззренческое знание. Причем речь идет не только о социальных и гуманитарных науках, но и, более широко, о гуманитарном знании в целом, представленном философией, литературой, искусством и т.д.

О гуманитаризации образования сегодня говорится много. Но его особенности на сегодняшнем этапе состоят в том, чтобы сформировать в человеке рефлексивное отношение к себе и к миру. Важно укоренить представления о том, что существуют разные культуры, разные культурные традиции, и, коль скоро мы становимся людьми глобального мира, нужно с уважением относиться к этим традициям. А это очень не простое дело - сформировать уважительное отношение к другой культуре, потому что человек социализированный в своей культуре, часто воспринимает другие культуры как нечто чужое и даже враждебное. Выработка новых стратегий образования, учитывающих возможную перестройку системы ценностей современной цивилизации - это сегодня, пожалуй, наиболее сложная, но и наиболее важная проблема. Она не всегда осмысливается, и поэтому важна сама ее постановка, требующая критического анализа уже привычных и наработанных подходов. И это первый вывод, который вытекает из уточнения перспектив современного постиндустриального развития.

Вторая проблема, которая уже была затронута в выступлениях на нашей конференции, касается новых возможностей, которые открывает для образования современная информационная революция. Обычно подчеркивают позитивные аспекты информатизации для современного образования - применение компьютерных технологий, качественно новые возможности дистантного обучения через Интернет и т.п. Но информационные технологии, как и всякие технологии, могут иметь самые разные приложения и последствия. Не надо забывать, что современные процессы глобализации и информатизации объединяют мир во многом через внедрение массовой культуры. А эта культура ориентирует на развлечение, на поверхностное отношение к миру, на мелькание калейдоскопа восприятий. Она порождает особый тип мышления - так называемое клиповое сознание, где современный музыкальный клип становится своеобразной эталонной формой духовных процессов. Она формирует особый человеческий материал, и думать о том, что человек, овладевший компьютером и Интернетом, будет там, в Интернете, выискивать научные знания, овладевать химией, физикой - это просто наивно так думать! Он будет искать игры, развлечения, и это будет его формировать как субъекта массовой культуры. Возникает проблема, как формировать человека, который бы мог заняться наукой и систематически работать в ней. Люди, воспитанные массовой культурой с ее клиповым сознанием, достаточно тяжело усваивают науку. Сейчас приходит новое поколение людей; они личности, они знают права человека, но они изначально плохо приспособлены к тому, к чему было приучено предшествующее поколение - к строгому рациональному, ответственному рассуждению, ограничению и самоограничению, волевым усилиям, направленным на овладение знаниями. Массовая культура во многом размывает эталоны рационализма, и это нужно учитывать при разработке стратегий образования. Я напомню мысли знаменитого философа и социолога М.Вебера, который писал, что рациональность - это железная клетка, которая организует разум, поскольку она задает нормы-рамки сознанию, жесткие правила: - размышляй, рассуждай, доказывай, выводи. Не получается - начинай сначала. Нужны большие волевые усилия, чтобы овладевать научными знаниями и работать в науке. К.Д.Ушинский, известный педагог и психолог, писал, что фантазировать легко, а мыслить тяжело. Так вот сегодня образ железной клетки рациональности, который был условием достижения профессиональных успехов людей XIX и середины XX века, начал разрушаться. Современные философы и социологи, например, Эрнст Геллер, пишут, что железная клетка рациональности заменяется резиновой. Большая масса людей склонна искать такие профессиональные области, где меньше труда, больше развлечений, и где можно получить необходимые блага, не затрачивая лишних усилий. Современная западная цивилизация создает для этого много возможностей. Учитывая все это, перед нами встает проблема, как формировать людей, которые будут работать в науке. Я думаю, современная система образования должна формировать особые комплексы: школа - университет - Исследовательский академический институт, где будут целенаправленно отбирать людей, способных к научному творчеству. И эти комплексы должны специально поддерживаться наряду с обычной системой массового образования.

И, наконец, последняя проблема, на которой я хотел остановиться, касается роли научной рациональности в диалоге культур глобализующегося мира. Важно еще раз подчеркнуть, что наука не просто дает знания, которые имеют технологические приложения. Через систему образования наука формирует особые состояния человеческого сознания - мировоззренческие образцы, опирающиеся на ее достижения (научная картина мира), и логику рассуждения, ориентированную на доказательство и обоснование знаний. Я напомню известные результаты исследований А.Р.Лурия, которые показали, что люди, воспитанные в традиционалистских культурах, испытывают огромные трудности при решении задач, требующих формального рассуждения по схеме силлогизма. Но те из представителей традиционалистских групп, кто прошел курс школьного образования, основанного на изучении математики и других наук, решали эти задачи относительно легко. А.Р.Лурия проводил свои исследования в 30-х годах на материале традиционалистских групп Средней Азии. Позднее по этой же методике американский психолог М.Коул изучал мышление представителей традиционалистских групп в Либерии и получил аналогичные результаты.

При обсуждении проблемы идеалов и стратегий образования важно проследить, имеются ли возможности совмещения экологической этики и нового отношения к природе с тенденциями современного научно-технологического развития. Эти два подхода внешне предстают как несовместимые. Однако анализ современных процессов в сфере высоких технологий и переднего края научных исследований свидетельствует, что переход к освоению сложных, исторически развивающихся систем создает предпосылки для формирования новых мировоззренческих ориентиров, которые согласуются с идеалами ненасильственных стратегий деятельности и принципами экологической этики.

Исторически развивающиеся системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием, постепенно начинают определять и характер предметных областей основных фундаментальных наук. Эти системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. Последние выступают особым состоянием динамики исторического объекта, своеобразным срезом, устойчивой стадией его эволюции. Сама же историческая эволюция характеризуется переходом от одной относительно устойчивой системы к другой системе с новой уровневой организацией элементов и саморегуляцией. Исторически развивающаяся система формирует с течением времени все новые уровни своей организации, причем возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов. Формирование каждого такого уровня сопровождается прохождением системы через состояния неустойчивости (точки бифуркации), и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур.

Среди сложных саморазвивающихся систем особое место занимают человекоразмерные системы, включающие человека в качестве своего компонента. Образцами таких систем выступают: биосфера как глобальная экосистема, биогеоценозы, объекты современных биотехнологий, социальные объекты, системы современного технологического проектирования. Сегодня в социальных и производственных технологиях все чаще проектируются не просто техническое устройство и даже не система "техническое устройство-человек", а целостный комплекс, выступающий как сложная развивающаяся система: "техническое устройство - человек" плюс особенности природной среды, в которую будет внедряться соответствующая технология, плюс особенности социокультурной среды, принимающей данную технологию.

Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами неожиданным образом порождает перекличку между культурой западной цивилизации и древними восточными культурами. И это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития. Долгое время наука и технология в новоевропейской культурной традиции развивались так, что они согласовывались только с западной системой ценностей. Теперь выясняется, что современный тип научно-технологического развития можно согласовать и с альтернативными и, казалось бы, чуждыми западным ценностям мировоззренческими идеями восточных культур. Здесь я выделил бы три основных момента.

Во-первых, восточные культуры всегда исходили из того, что природный мир, в котором живет человек, это - живой организм, а не обезличенное неорганическое поле, которое можно перепахивать и переделывать. Долгое время новоевропейская наука относилась к этим идеям как к пережиткам мифа и мистики. Но после развития современных представлений о биосфере как глобальной экосистеме выяснилось, что непосредственно окружающая нас среда действительно представляет собой целостный организм, в который включен человек. Эти представления уже начинают в определенном смысле резонировать с организмическими образами природы, которые были присущи древним культурам.

Во-вторых, объекты, которые представляют собой развивающиеся человекоразмерные системы, требуют особых стратегий деятельности.

Этим системам присущи синергетические эффекты, и в них существенную роль начинают играть несиловые взаимодействия, основанные на кооперативных эффектах. В точках бифуркации незначительное воздействие может радикально изменить состояние системы, порождая новые возможные траектории ее развития. Установка на активное силовое преобразование объектов уже не является эффективной при действии с такими системами. При простом увеличении внешнего силового давления система может не порождать нового, а воспроизводить один и тот же набор структур. Но в состоянии неустойчивости, в точках бифуркации часто небольшое воздействие - укол в определенном пространственно-временном локусе способно порождать (в силу кооперативных эффектов) новые структуры и уровни организации Этот способ воздействия напоминает стратегии ненасилия, которые были развиты в индийской культурной традиции, а также действия в соответствии с принципом "у-вэй".

В-третьих, в стратегиях деятельности со сложными, человекоразмерными системами возникает новый тип интеграции истины и, нравственности, целерационального и ценностнорационального действия. Научное познание и технологическая деятельность с такими системами предполагает учет целого спектра возможных траекторий развития системы в точках бифуркации. Реальное воздействие на нее с целью познания или технологического изменения всегда сталкивается с проблемой выбора определенного сценария развития из множества возможных сценариев. И ориентирами в этом выборе служат не только знания, но и нравственные принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы экспериментирования с системой и ее преобразования.

Сегодня все чаще комплексные исследовательские программы и технологические проекты проходят социальную экспертизу, включающую этические компоненты. Эта практика соответствует новым идеалам рационального действия, видоизменяющим прежние представления о связи истины и нравственности.

В западной культурной традиции долгое время доминировал идеал истинного знания как самоценности, который не нуждался в дополнительных этических обоснованиях. Более того рациональное обоснование полагалось основой этики.

Когда Сократа спрашивали, как жить добродетельно, он отвечал, что сначала надо понять, что такое добродетель. Иначе говоря, истинное знание о добродетели задает ориентиры нравственного поведения.

Принципиально иной подход характерен для восточной культурной традиции. Там истина не отделялась от нравственности, и нравственное совершенствование полагалось условием и основанием для постижения истины. Один и тот же иероглиф "дао" обозначал в древнекитайской культуре закон, истину и нравственный жизненный путь. Когда ученики Конфуция спрашивали у него, как понимать "дао", то он каждому давал разные ответы, поскольку каждый из его учеников прошел разный путь нравственного совершенствования.

Новый тип рациональности, который сегодня утверждается в науке и технологической деятельности со сложными развивающимися, человекоразмерными системами, резонирует с древневосточными представлениями о связи истины и нравственности. Это, конечно, не значит, что тем самым принижается ценность рациональности, которая всегда имела приоритетный статус в западной культуре. Тип научной рациональности сегодня изменяется, но сама рациональность остается необходимой для понимания и диалога различных культур, который невозможен вне рефлексивного отношения к их базисным ценностям. Рациональное понимание делает возможной позицию равноправия всех "систем отсчета" (базовых ценностей), и открытости различных культурных миров для диалога. В этом смысле можно сказать, что развитые в лоне западной культурной традиции представления об особой ценности научной рациональности остаются важнейшей опорой в поиске новых мировоззренческих ориентиров, хотя сама рациональность обретает новые модификации в современном развитии.

Сегодня во многом теряет смысл ее жесткое противопоставление многим идеям традиционных культур. Новые точки роста создают иную, чем ранее, основу для диалога западной культуры с другими культурами. У человечества есть шанс найти выход из глобальных кризисов, но для этого придется пройти через эпоху духовной реформации и выработки новой системы ценностей.

Это, конечно, наиболее благоприятный, хотя, возможно, и наиболее трудный для реализации сценарий цивилизационного развития. Существуют и другие сценарии. Менее благоприятные и просто катастрофические. Вполне вероятно (и вероятность эта велика), что в ближайшее время процессы глобализации будут протекать не как равноправный диалог культур, а как активное одностороннее воздействие современных западных ценностей и идеалов потребительского общества на другие культуры.

Стремление стран-лидеров западного мира сохранить свое доминирующее положение в пространстве мирового рынка может стимулировать консервацию существующего положения дел и активную защиту ценностей западной (техногенной) цивилизации, ориентирующих на отношение к природе в основном как к системе ресурсов для деятельности.

В этих условиях тенденции формирования новых мировоззренческих ориентаций могут блокироваться противодействием экономических и политических, властных структур. Распространение же в планетарных масштабах идеологии потребительского общества и массовой культуры будет способствовать нарастанию экологического, антропологического и других глобальных кризисов.

При выработке новых стратегий образования научные знания об исторически развивающихся, человекоразмерных системах обретают особую значимость.

Здесь происходит соединение традиции - основывать образование на преподавании фундаментальных наук - с расширением поля мировоззренческих аппликаций науки. В свою очередь это создает предпосылки для выработки новых ценностей и переходу к новому типу цивилизационного развития.

В исследовании исторически развивающихся, человекоразмерных систем возникает интенсивный обмен методами между естественными и гуманитарными науками. Справедливое для науки 19 первой половины 20 века различие наук о природе и наук о духе, приведенное еще В.Дильтеем, при исследовании таких систем во многом утрачивает прежний смысл. Все это открывает новые возможности синтеза естественнонаучного и гуманитарного знания. Должен отметить, что пока эти обстоятельства почти не учитываются в наших учебных программах.

В свое время известный философ современности Юрген Хабермас высказал такое соображение, что если человек 19 и 20 века был человеком конфронтирующим, отстаивающим свои интересы с оружием в руках против другого человека, то человек 21 века должен стать человеком договаривающимся. И это не конформизм, это умение найти правильную позицию в диалоге культур. Система современного воспитания и обучения должна соответствовать всем этим тенденциям будущего цивилизационного развития.