Карпов А. Ю.

Церковь празднует память святых и благоверных князей Федора, Давыда и Константина 19 сентября (2 октября).

Судьба князя Федора Ростиславича, прозванного современниками Черным, кажется поразительной. Если знакомиться с его биографией по отрывочным свидетельствам русских летописей (а иного памятника о той далекой эпохе у нас нет), то перед нами возникает не слишком привлекательный образ князя-властолюбца и разбойника, постоянно ссорящегося с другими князьями, охотно участвующего в татарских набегах на Русь и не останавливающегося перед разорением русских городов. (Таков был не только князь Федор, но и многие другие русские князья того времени.) Но, наверное, это лишь внешний, поверхностный взгляд. Было что-то еще в этом князе, ибо — как оказалось уже через много лет после его кончины — Бог приблизил его к себе и прославил великим даром чудотворения.

Биография князя Федора Черного необычна еще и внешними обстоятельствами. Он был сыном смоленского князя Ростислава Мстиславича. После смерти отца старшие братья Федора, князья Глеб и Михаил, дали ему в княжение небольшой и очень незначительный в то время городок Можайск и тем, по словам летописи, обидели его. Вскоре, однако, Федору удалось поправить свои дела. Как полагают, около 1460 года вдова умершего в 1249 году ярославского князя Василия Всеволодовича Ксения избрала его мужем для своей дочери Марии. Так Федор стал князем Ярославским. В скором времени у него родился сын, названный Михаилом.

В 1277 году Федору пришлось в первый (но далеко не в последний) раз отправиться в Орду. Хан Менгу-Темир потребовал от русских князей принять участие в его походе против ясов (нынешних осетин), отказавшихся платить ему дань. Помимо Федора, в этом походе участвовали и другие русские князья: сын Александра Невского Андрей Городецкий и Глеб Василькович Ростовский со своим сыном и племянником. Совместная татарско-русская рать разбила ясов, захватила их город Дедяков и взяла богатую добычу и множество пленных. Хан остался весьма доволен действиями русских. Не успел Федор, возвратившись в Ярославль, отпраздновать свадьбу своей дочери (в июле 1278 года она была отдана за князя Михаила Глебовича, сына Глеба Васильковича Ростовского), как снова вынужден был ехать в Орду. В том же году он, вместе со своим зятем, воевал вместе с татарами против восставших против них волжских болгар. Житие святого рассказывает, что хан очень благоволил к нему и повелевал ему всегда быть при нем и принимать чашу из рук его. По воле хана князь три года провел в Орде.

Когда он вернулся на родину, то узнал, что жена его скончалась, а теща, княгиня Ксения, вместе с боярами провозгласила ярославским князем его сына Михаила. Федор хотел было войти в город, но его не пустили туда. Князь вновь отправился в Орду. между тем, один за другим (в 1277 и 1279 годах) умерли старшие братья Федора — княжившие в Смоленске Глеб и Михаил. В 1280 году Федор получил Смоленское княжество. Впрочем, он правил им с помощью своих наместников, сам же продолжал жить в Орде. Здесь он и женился во второй раз — на дочери хана. Предварительно было испрошено благословение на этот брак константинопольского патриарха. Патриарх дал свое благословение — конечно, лишь при условии крещения невесты (послание патриарха привез сарайский епископ Феогност). Ханская дочь приняла крещение, получив и новое имя — Анна. В знак особого благоволения к зятю, пишет составитель Жития, хан приказал всем подвластным ему князьям и вельможам принести почетные дары новобрачным и назначил на их содержание тридцать шесть городов (надо понимать, дани, собираемые с этих городов), а также подарил богатые подарки. Был выстроен и особый дом для князя Федора и его жены. Брак этот оказался счастливым: Федор прижил в нем двух сыновей — Давыда и Константина, будущих русских святых.

Житие рассказывает также, что, живя в Орде, князь Федор оставался истинным христианином: всегда исполнял заповеди Божии и выстроил несколько храмов, снабдив их на свой счет всем необходимым.

Новое появление Федора в русских пределах связано с трагическими событиями, непосредственным участником которых он стал. В 1281 году в Орду отправился князь Андрей Городецкий. Он спешил выразить почтение новому хану — Туда-Менгу, а заодно стал просить себе ярлык на великое княжение, который был в руках у его старшего брата Дмитрия Александровича. Туда-Менгу охотно поддержал Андрея и направил на Русь большое татарское войско. К Андрею присоединились и русские князья, бывшие в Орде, в их числе и князь Федор Черный. Татарско-русское войско разорило многие волости Северо-Восточной Руси — Муром, Переяславль, окрестности Владимира, Суздаля, Твери и других городов. "И был великий страх и трепет на христианском роде", пишет летописец. По-видимому, приблизительно в это же время Федор Черный возвращает себе Ярославль. Житие рассказывает, что, узнав о смерти своего сына Михаила, князь пришел в Ярославль вместе со своей супругой, сыновьями от второго брака и большим войском, состоявшим из русских и из татар. Ярославцы опять не хотели впускать его в город, однако Федор силой принудил их к покорности. Житие добавляет, что князь заботился о процветании обоих своих княжеств — и Смоленского, и Ярославского. Он раздавал щедрую милостыню, строил храмы, покровительствовал монастырям. Его супруга, княгиня Анна, по преданию, также отличалась благочестием и устроила в Ярославле храм во имя святого Архистратига Михаила.

Новый виток вражды между русскими князьями пришелся на 1293 год. И вновь князья втягивают в свои распри татар. И вновь князь Федор — активный участник междоусобицы. Вражда между сыновьями Александра Невского продолжалась. Князю Дмитрию удалось возвратить себе великокняжеский ярлык (также с помощью татар), но Андрей не хотел примириться с этим. В 1293 году он отправляется в Орду с жалобами на своего брата. Дмитрия сопровождают многие русские князья, в том числе и Федор Ярославский. И опять хан (на этот раз уже хан Токту) готов помочь ему. На Русь отправляется громадное войско во главе с братом хана Туданом (Дюденем). "Дюденева рать", как называли ее на Руси, стала одним из самых страшных татарских нашествий XIII века. Современники сравнивали ее с Батыевом разорением Руси.

"И пришла в смятение вся земля Суздальская, — пишет летописец. — Татарская же рать с князем Андреем Александровичем Городецким и с князем Федором Ростиславичем Ярославским, придя, взяла Владимир, и церковь Владимирскую разграбили… и Суздаль, и Юрьев, и Переяславль, Дмитров, Москву, Коломну, Можайск, Волок, Углече поле — всех городов взяли 14, и всю землю опустошили". Дмитрий бежал. В благодарность за помощь, Андрей, сделавшийся теперь великим князем, дал Федору город Переяславль (нынешний Переславль-Залесский), принадлежавший прежде Дмитрию. Впрочем, уже в следующем году Андрей примирился со своим братом. Дмитрий признал Андрея великим князем, а за это получил обратно отобранный у него Переяславль. (Вскоре Дмитрий умер, и Переяславль был передан его сыну Ивану.) Покидая Переяславль по повелению великого князя, Федор не сдержал своих чувств и сжег город до основания.

Распри продолжались и после смерти Дмитрия. В 1295 году Андрей Александрович вновь отправился к хану Токте. На следующий год он вернулся хотя и без татарской рати, но с полномочным ханским послом. В городе Владимире в 1296 году собрался съезд всех русских князей, на котором дело вновь едва не дошло до кровопролития. "И встали друг против друга: с одной стороны — великий князь Андрей, князь Федор Ростиславич Черный Ярославский, князь Константин Ростовский; а с другой стороны против них встали князь Данило Александрович Московский (младший сын Александра Невского), его брат (двоюродный) Михаил Тверской (оба они впоследствии были причтены Церковью к лику святых), а с ними все переяславцы до одного. И за малым уберег Бог от кровопролития, едва бою не было", рассказывает летописец. Князей удержало только вмешательство церковных иерархов — владимирского епископа Симеона и сарайского Измаила.

Последнюю войну Федора Черного летописи датируют 1298 годом. За год до этого его племянник, князь Александр Глебович, "лестью" (то есть обманом) отнял у него Смоленск. Князь Федор Ростиславич, "собрав рать многую, пошел к Смоленску на братанчиа своего, князя Александра, и бился крепко у Смоленска, и отошел опять восвояси, в Ярославль, а города не взял".

Таков был этот князь, и таково было время, в которое он жил. В сентябре 1299 года князь занемог. Перед смертью он пожелал принять иноческий постриг. Так делали многие князья того времени. Но большинство, наверное, поступало не до конца искренне, желая пострижением в монахи лишь замолить свои прежние грехи. Федор же, надо думать, вполне раскаялся в совершенных им грехах и преступлениях — иначе Бог бы не прославил его. Перед пострижением, рассказывает Житие, князь призвал к себе супругу и сыновей, Давыда и Константина, и завещал им пребывать в любви, мире и согласии. Князь принял пострижение, а затем и схиму в Спасо-Преображенском Ярославском монастыре, любимом им и при жизни. Кончина князя-инока последовала 19 (по другим данным, 18) сентября 1299 года. "В то же лето скончался князь Федор в Ярославле в чернецах и в схиме", — свидетельствует летописец.

Ярославское княжение перешло к старшему сыну Федора Давыду. Он княжил двадцать два года и скончался в 1321 году, оставив после себя сыновей — Василия и Михаила. Его младший брат Константин, по прозвищу Улемец, умер бездетным.

Так и остался бы князь Федор Черный в истории лихим искателем приключений, подобно многим другим русским князьям страшного XIII столетия, но Провидению угодно было распорядиться иначе. Во второй половине XV века, на самом исходе существования независимого Ярославского княжества, произошло явление чудотворных мощей святого князя и благоверных чад его. Случилось это так.

Мощи князей покоились в одном гробе поверх земли в Спасо-Преображенском монастыре, под церковью Входа Господня в Иерусалим (престольным храмом Спасо-Преображенского собора). В 1463 году игумен монастыря Христофор с братией решили положить их в землю в самой церкви. Князь Александр Федорович (последний князь Ярославский) не только поддержал это начинание, но даже захотел устроить над могилой каменную гробницу. В присутствии самого князя, при большом скоплении народа 5 марта 1463 года мощи святых князей были открыты. Во время пения панихиды молитвами святых получили исцеления священник и его сын. От окропления водою, освященною при святых мощах, прозрели две святые женщины. Тогда зазвонили во все колокола, рассказывает Сказание об открытии мощей, сошлось множество народа; все плакали от радости и благодарили Бога за то, что Он явил Ярославлю угодников Своих. Мощи решили не опускать на землю, а положили открыто в Спасо-Преображенской церкви. После этого чудеса умножились.

Не все сразу уверовали в святость мощей. Но сомневающиеся (а в их числе оказался даже епископ Ростовский Трифон) были посрамлены новыми чудесами святых князей. Слава о новых чудотворцах распространилась далеко за пределы Ярославля, и множество людей из других городов приходили поклониться святым мощам угодников Божиих. Сначала было установлено местное празднование святым князьям, а в середине XVI века — и общецерковное.