Рябиков Александр Николаевич

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Армавир 2007

Работа выполнена на кафедре регионоведения и специальных исторических дисциплин Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Армавирский государственный педагогический университет

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы. В настоящий момент, после распада СССР, происходит борьба за сферы влияния на Кавказе между теми странами, которые еще в XIX веке соперничали в регионе. Таким образом, история повторяется и та ситуация, наблюдавшаяся в начале XIX века, имеет место и сейчас, в иных сложившихся геополитических реалиях, с участием главной военно-политической силы современного однополярного мира – США и НАТО.

Кавказ всегда являлся стратегически важным регионом, к военно-политическому и экономическому присутствию в котором стремились мировые державы. Первая треть XIX века явилась одной из важных вех этой борьбы, которая велась не только на дипломатическом уровне, но выливалась в жесткое военное противостояние.

Европейские события: войны, дипломатическая борьба – находили свое отражение в важнейших принципах политики России, Персии и Османской Порты, которыми эти государства руководствовались при выборе для себя вариантов решения кавказской проблемы. Более того крупнейшие европейские страны, такие как Великобритания и Франция, не только оказывали военно-дипломатическую помощь османским и персидским официальным властям, но и планировали при благоприятном стечении обстоятельств превратить Кавказ в свою колонию.

Поэтому сегодня, как никогда, важно показать реалии вхождения в состав России территорий и народов региона, найти примеры военно-политического и социально-экономического сотрудничества и дружбы между народами Кавказа и России, не сводя проблему к псевдонаучным рассуждениям о геноциде горских народов.

Вышеуказанные обстоятельства обуславливают необходимость исследования военно-дипломатической деятельности Российской империи на Кавказе в контексте международной политики в первой трети XIX века.

Объектом исследования являются военно-политические и дипломатические события и процессы, имевшие место на Кавказе и вокруг него в 1801-1829 гг.

Предметом исследования является специфика военно-дипломатических мероприятий России на Северном Кавказе и в Закавказье в контексте международной политики.

Хронологические рамки исследования – 1801-1829 гг. Данная хронология определяется масштабными «рубежными» событиями региональной истории: присоединением Восточной Грузии, положившим начало широкому проникновению России в Закавказье и Адрианопольским трактатом, декларировавшим на международном уровне суверенитет России над землями западных адыгов, включая юго-восточную часть Черноморского побережья.

Территориальные рамки диссертации охватывают как Северный, так и Южный Кавказ. Однако специфика темы предполагает также анализ событий и процессов, происходивших в странах, заинтересованных в своем преобладании в регионе и соответственно боровшихся за это. Следовательно, в зоне внимания находится рассмотрение действий европейской дипломатии, а также аспектов политики Турции и Персии, непосредственно касавшихся соперничества за Кавказ.

Степень изученности темы. Отдельные аспекты исследуемой проблемы нашли отражение в отечественной и зарубежной историографии.

Этнографические работы П.П. Свиньина и С.Д. Нечаева дают богатый материал по изучению традиций и обычаев горцев, которые, несомненно, отразились на процессах становления российского управления в регионе[1] .

Рассматривая дореволюционную историографию, необходимо остановится на исследованиях российского военного писателя, геополитика Р.А. Фадеева. В трудах «Шестьдесят лет Кавказской войны» и «Письма с Кавказа» и др.[2] он определял нижнюю границу начала Кавказской войны временем присоединения Грузии[3] и обосновывал жизненную для России необходимость присутствия на Кавказе, при этом отмечая невозможность применения одних лишь военных методов для достижения этой цели.

Ценными работами по истории кубанского казачества и его взаимоотношений с горцами Северо-Восточного Кавказа стали исследования П.П. Короленко[4] . Автор также подробно останавливается на предыстории российского присутствия на указанной территории. Одним из первых трудов, относящихся к той же тематике, являются «Кубанское казачье войско» Е.Д. Фелицына и Ф.А. Щербины, и если первый остановился в большей степени на биографиях кошевых, войсковых и наказных атаманов, то Ф.А. Щербина сосредоточился на вопросах заселения Прикубанья и военных действий в Закубанье[5] .

Во второй половине XIX века появляются фундаментальные для того времени исследования о «Кавказской войне» Н.Ф. Дубровина и В.А. Потто[6] , которые ввели в научный оборот большое число архивных материалов. Их труды содержат огромный фактический материал, полезный при рассмотрении российско-османских и российско-персидских отношений первой трети XIX века. Исследования Н.Ф. Дубровина и В.А. Потто имели недостатки, адекватные уровню развития исторической науки в России.

Мощным идеологическим обоснованием оправданности продвижения России в Средней Азии и на Кавказе стала статья Исмаила бея Гаспринского «Русское мусульманство. Мысли, заметки, наблюдения мусульманина» (1896 год)[7] . Отдельные моменты российской политики на Кавказе в контексте Восточного вопроса рассматривает С. Жигарев[8] . Впервые наблюдается попытка рассмотреть Кавказ в контексте перипетий международной политики того времени.

Попытку военно-политического и этнографического анализа территорий «турецкого Кавказа» предпринял П.И. Аверьянов[9] . Автор пытался в динамике раскрыть процессы изменения государственных границ Турции и России в ходе и по итогам османо-российских войн, в том числе первой трети XIX века.

Традицию дворянской историографии продолжила книга С. Эсадзе, в которой рассматривалась политика российских властей в ходе присоединения Западного Кавказа[10] .

Проблему дипломатического торга великих держав относительно Турции и Персии в начале XIX века рассматривал французский биограф Наполеона А. Вандаль[11] .

Революция и гражданская война нанесли серьезный удар по российской исторической науке. Смена идеологии и некритическое восприятие наследия марксизма-ленинизма, а именно ненаучной формулы о России, как о «тюрьме народов», привели к появлению концепции «абсолютного зла» – автор М.Н. Покровский – в оценке присоединения к России нерусских народов. При подобном подходе, сформированном под сильным влиянием партийных оценок, все усилия направлялись на разработку методических приемов для изучения классовой борьбы на Кавказе, народно-освободительного движения горцев и, что самое главное, обоснования характера политики России как колониального, проводившегося царизмом военно-феодальными методами[12] .

Иностранное присутствие в регионе первыми советскими историками часто не выделялось как проблема, а если и указывалось, то только в разрезе борьбы за колониальный раздел мира, соперничество между колониальными империями.

В данном контексте стала важной публикация труда французского исследователя А.М.-Ф. Руир[13] , в котором автор затрагивает вопросы военно-дипломатической борьбы России, Англии, Франции за геополитические позиции на Кавказе в первой трети XIX века.

Далее последовал пересмотр взглядов на политику России по отношению к иноязычным окраинам, который выразился в концепции «наименьшего зла» по сравнению с вариантами включения того же Кавказа в состав Ирана и Турции или создания зависимого от Англии колониального псевдогосударственного образования[14] . Оценки методов присоединения Кавказа царской Россией, оценки ее политики на указанной территории стали в формулировках историков менее категоричными. Вскоре, несмотря на сохранение части критических оценок, в отечественной историографии начинают все более обосновываться положительные последствия присоединения Кавказа к России. Исторические исследования проводятся в нескольких направлениях: написание работ по истории отдельных наций и народностей[15] .

Следующим направлением исторических исследований стали труды, раскрывающие политику российской администрации на территории Кавказа. Так в 1958 году появляются масштабные работы Н.А. Смирнова, во второй половине 50-х – начале 60-х годов – М.В. Покровского, А.В. Фадеева и др.[16] , в которых анализируются различные аспекты деятельности России на Кавказе, в том числе и во внешнеполитическом контексте. Большинство советских авторов конца 50-х – начала 60-х годов XX века отмечают новшество в царской политике, появившееся в начале XIX века: стремление сделать ставку на развитие экономических взаимосвязей империи с ее южными окраинами.

Третьим направлением стали труды, рассматривающие внешнеполитическую составляющую мероприятий российских чиновников и военных, поскольку проблема Кавказа с начала XIX века становится уже не региональной, а мировой.

В работах С.К. Бушуева, А.Р. Ионисян, А.В. Фадеева, Н.С. Киняпиной на основе публикации актов Кавказской археографической комиссии и архивных материалов предпринята попытка, кроме всего прочего, осветить политику наполеоновской Франции и Англии в Закавказье, их взаимные противоречия. Указанные исследователи стремились показать влияние наполеоновских войн на международную обстановку в Закавказье, раскрыть агрессивные планы Ирана и

Турции в отношении Грузии[17] .

В работах Л.С. Семенова, М.А. Игамбердыева, Б.П. Балаяна, Х.-М. Ибрагимбейли, исследуется политика Ирана на Кавказе, выясняются причины и ход персидско-российских войн 1804-1813 и 1826-1828 годов, дается подробный анализ русской дипломатии и договоров России с Ираном[18] .

Другим важным событием стало появление работ, касающихся историографии проблемы, причем анализу подвергаются не только отечественная – советская и дореволюционная историография[19] , но и зарубежная[20] .

Временной отрезок 70-80 годов XX века стал периодом расцвета советского востоковедения и кавказоведения, в которых находила место и изучаемая нами проблема.

Получили развитие иранистика и направление, изучающее историю Турции[21] . Появляются также значительные работы по истории развития отдельных областей Кавказа периода персидско-российских и османо-российских войн, в которых изучается влияние указанных вооруженных конфликтов и местных условий на процессы включения новых территорий в состав России[22] . Особо здесь следует выделить работу Г.А. Джахиева[23] .

В первой трети XIX Османская империя при поддержке ряда европейских стран сохраняла еще значительные позиции на Кавказе. История применения политико-религиозных и экономических методов борьбы с российским присутствием в регионе затрагивается в ряде работ[24] . В некоторых трудах историков нашли отражение военно-дипломатические приемы англичан на Кавказе и вокруг него[25] .

Социально-экономические и политические процессы, протекавшие на Северном Кавказе и Предкавказье, являлись определяющими при рассмотрении процесса включения региона в сферу влияния, а в последующем и в состав России[26] .

Признаком того, что исследования о политике России на Кавказе вышли на качественно новый уровень явилась коллективная монография Н.С. Киняпиной, М.М. Блиева, В.В. Дегоева «Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России»[27] . В работе уделяется большое внимание истории политических и дипломатических связей России с народами Кавказа в период со второй половины XVIII по 80-е годы XIX века.

Итоговым систематизирующим исследованием отечественного кавказоведения конца 1980-х годов является фундаментальный труд «История народов Северного Кавказа» [28] .

Изменения российской государственности в конце 80-х – начале 90-х годов XX века породили разнообразные подходы к проблеме исследования. Отчасти это выявилось в стремлении показать политику России на Кавказе завоевательной, колонизаторской и, как следствие, геноцидом кавказских народов[29] .

Одностороннее изучение политики России в регионе, направленное на поиски негативных последствий присутствия, несмотря на большую корректность и умеренность в оценках просматривается и в настоящее время.[30]

Знаковым моментом в развитии отечественного кавказоведения стало появление монографии М.М. Блиева и В.В. Дегоева «Кавказская война»[31] , в которой подводится итог многолетним изысканиям авторов. На основании исторических документов и свидетельств они приходят к важным выводам относительно влияния «набеговой экономики» горцев на степень военно-политической активности России в регионе.

В первой трети XIX века международные соглашения и договоры были важнейшими регламентаторами взаимоотношений между странами. Общепризнанные или частично признанные акты межгосударственного права были документами, определяющими политику государств. Большая работа по анализу и сопоставлению договоров и соглашений, одним из предметов которых был Кавказ, проводилась Е.П. Кудрявцевой, А.Н. Шапкиной, В.П. Грачевым, В.В. Дегоевым, Б.В. Виноградовым[32] .

Военно-дипломатическая деятельность России на Кавказе продолжает быть объектом анализа ряда историков на современном этапе развития кавказоведения[33] .

Важные сведения касательно деятельности российского МИДа и его отношений с внешнеполитическими ведомствами Турции, Ирана, Англии, Франции, Австрии по вопросам, связанным с Кавказом, представлены в ряде трудов В.Л. Израэляна, О.М. Тупицына, Ю. Максюковой, И. Чумаковой, В. Ярхо.[34]

Анализируя работы по исследуемой проблематике, можно выделить значительный объем исследований, посвященных правителям, политикам, военным дипломатам первой трети XIX века. Несмотря на отрывочность сведений, содержащихся в этих работах, последние представляют интерес в качестве дополнительной информации о планах различных государственных деятелей в отношении Кавказского региона. К таким работам относятся труды А.С. Мережковского, Е.В. Тарле, А. Лашук, А. Валлоттона, А. Манфреда, П.А. Жилина, Ю.В. Борисова, Г.Л. Кессельбренера, Н.А. Троицкого, В.В. Дегоева.[35]

В конце XX – начале XXI века формируется новое направление российской историографии, раскрывающее глубинные причины внутриполитических, экономических, социальных процессов, протекавших на Кавказе и связанных с успешной политикой России на Кавказе. Так, В.Б. Виноградовым введено новое понятие, поддержанное другими ведущими специалистами – «российскость», содержание которого оценивается как парадигма северокавказского историко-культурного единства в составе России.[36]

Хронологически процесс «формирования имперской идентичности», по В.В. Дегоеву, включает исследуемый нами период.[37]

Историки рассматривают российскую политику на Кавказе и включение региона в состав Российской империи сквозь призму текущих и грядущих внешнеполитических задач.

Роль исламского фактора, в процессах, проходивших на Кавказе, затрагивает

ся М. Вагабовым, А. Рагимовым, С.Р. Жане, С.-Х. Х. Мусхаджиевым[38] .

Политика России на Кавказе раскрывается в широком спектре научных работ, среди которых наиболее значимыми, касающихся нашей проблематики стоит считать специализированные работы по проблемам деятельности российских властей в Закубанье А.Х. Бижева, З.Б. Кипкеевой, К.В. Скибы.[39]

Вопросы геополитики неизбежно возникают при изучении внешнеполитических процессов. Анализ внешнеполитической составляющей в политике России на Кавказе мы находим в исследованиях А.Х. Касумова,[40] А.Х. Бижева[41] , Т.П. Коржихиной[42] , Б.М. Джимова[43] , В.И. Шеремета[44] , В.В. Черноуса[45] , Л.Н. Нежинского[46] , В.М. Безотосного[47] , В.В. Дегоева[48] .

В.В. Дегоев в одной из своих последних работ проанализировал и методологию изучения дипломатической истории кавказских событий первой трети XIX века,[49] что открывает новые горизонты для объективного и разностороннего исследования российско-кавказских взаимоотношений.

Отдельные аспекты политики Российской империи в регионе освещены в ряде диссертационных исследований.[50]

Проблема военно-политической деятельности Российской империи в контексте международной политики первой трети XIX века нашла свое отражение в исследовании зарубежных авторов, большинство из которых носят общий характер.[51] За их неоправданными обвинениями России в колониальной экспансии стоит стремление прикрыть явный колониализм своих держав в тот же период времени.

Целью исследования является изучение военно-дипломатического аспекта политики Российской империи на Кавказе на международном фоне в первой трети XIX в.

Для достижения поставленной цели автор считает необходимым решить следующие задачи:

1. Исследовать мероприятия российских властей, направленные на присоединение и закрепление Северного Кавказа и Закавказья с учетом внешнеполитической деятельности.

2. Проанализировать степень влияния на обстановку Турции и Ирана как основных соперников Российской империи на Кавказе.

3. Раскрыть специфику взаимоотношений российского командования с горцами.

4. Определить степень влияния европейской дипломатии на державы региона (Турцию, Иран, Россию).

Методологическая основа работы. В основу диссертационного исследования положен методологический принцип историзма, ориентированный на познание вещей и явлений в их становлении, развитии и органической взаимосвязи с порождающими их условиями. Исходя из этого, исторические события, процессы и ситуации функционально взаимосвязаны между собой и различаются по степени своей значимости, а также вкладу в историческое развитие. Это требует рассмотрения всех событий в хронологической последовательности. Кроме того, в исследовании применялся принцип объективности, позволяющий оценивать явления прошлого без личных пристрастий. При исследовании специфики интеграции нерусских народов в состав России научной школой В.Б. Виноградова был введен термин «российскость», сущность которого понимается нами как целенаправленное стремление к мирному сосуществованию народов в составе России, к политическому, социально-экономическому и культурному сближению.

Эмпирическую базу диссертационного исследования составляют факты, полученные на основании критического анализа достоверных, разноплановых исторических и этнографических источников, объективность оценки которых обеспечена применением историко-сравнительного, синхронного и специально-научных методов. Вместе с тем, принципиально значимым для данной работы стал метод разнообразия и достоверности исторических фактов.[52]

Источниковую базу диссертации составляют материалы из фондов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК).

Документы данных фондов позволяют анализировать как внешнеполитические перепетии исследуемого периода, так и внутриполитические события и процессы, имевшие место на Кавказе в 1801-1829 годах.

В Российском государственном военно-историческом архиве использованы материалы фонда 410 – Материалы о Российской империи 1488-1916 гг., 431 – Великобритания 1686-1918 гг., 440 – Франция 1633-1917 гг., 446 – Персия 1726-1916 гг., 450 – Турция 1658-1917 гг., 470 – Война с Турцией 1806-1812 гг., 475 – Военные действия против Персии в Закавказье в 1803-1813 гг., 476 – Персидская война 1826-1827 гг., 477 – Турецкая война 1828-1829 гг., 482 – Кавказские войны, 846 –Коллекция военно-ученого архива, 13454 – Штаб войск Кавказской Линии и в Черномории расположенных.

В Архиве внешней политики Российской империи, нами использовались фонды: 77 – Сношения России с Персией, 137 – Отчеты МИД. В их документах последнего 2250, 6963, 6968 отражены нюансы обстановки в Дагестане и обстоятельства хода османо-российских и персидско-российских войн и влияния Турции на Закубанье в первой трети XIX века. Ценный материал о деятельности российских властей на Северном Кавказе в начале XIX века, о ее оценке на высочайшем уровне содержится в фонде 161 – Санкт-Петербургский Главный архив.

В Российском государственном архиве древних актов в фонде 23 – Кавказские дела выделим документы 38, 39, раскрывающие особенности политики России в Закавказье в области развития образования и медицины.

В Государственном архиве Краснодарского края в материалах фонда 249 –Канцелярия наказного атамана Черноморского казачьего войска (дела 775а, 975, 1065), фонда 261 – Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии (дело 79)– повествуется о взаимоотношениях с закубанцами, влиянии на них османских чиновников, о мерах по защите российских территорий от набегов, прослеживается динамика обстановки на Черноморской укрепленной линии и специфика отношений казаков и черкесов.

Среди опубликованных источников особое значение для нас имеет издание Актов Кавказской археографической комиссии, в котором содержатся данные о военно-политической обстановке в регионе, о противодействиях российским властям со стороны османо-персидской агентуры, действующей в Закавказье и на Северном Кавказе, а так же о некоторых аспектах социально-экономического развития горских народов. В исследовании использовались тома 2, 3, 4, 5, 6, 7.[53]

Большое значение имеет многотомная публикация документов Российского министерства иностранных дел «Внешняя политика России XIX начала XX века». Привлекались материалы, содержащиеся в 1, 3, 5, 10, 11, 14[54] томах. Они позволяют понять цели и методы политики России в отношении других держав, в частности Османской империи и шахского Ирана.

Законодательные акты представлены в нашей работе документами Полного собрания законов Российской империи. Тома второго собрания № 32, 40 и вторая часть 43 тома несут в себе информацию по рассматриваемой проблеме.[55]

Немалое значение имеют «Записки о Большой и малой Кабарде» И.П. Дельпоццо.[56]

Архивные документы продолжили публиковать и в советское время. Материалы, касающиеся политики Российской империи в Дагестане содержатся в сборнике документов «Русско-дагестанские отношения в XVIII начале XIX века».[57]

Значительную долю опубликованных источников составляет мемуарная литература. Из обозначенного раздела можно отметить мемуары российских военных Ф.Ф. Торнау,[58] И.В. Гудовича,[59] Хуан Ван-Галена,[60] А.П. Ермолова,[61] П.А. Зубова,[62] Н.Н. Раевского[63] и другие. Среди работ представителей дворянской историографии по информационной, в том числе документальной значимости к источникам можно приравнять изыскания С.М. Броневского и И.Л. Дебу[64] .

В сборнике «Трудные годы: Декабристы на Кавказе» вышли воспоминания декабристов А.А. Бестужева-Марлинского, А.И. Одоевского, А.Е. Розена, Н.И. Лорера и других.[65]

Отдельно выделим мемуары иностранных авторов. Общей чертой последних является ярко выраженная антироссийская направленность, и в этом проявляется их слабая объективность как источников.[66]

Научная новизна настоящей работы состоит в следующем

1. Впервые проанализированы военно-политические особенности продвижения России на Кавказе в совокупности внешнеполитических факторов и внутренних причин.

2. Исследованы позиции различных сторон участников процесса закрепления России на Кавказе в общей характеристике их политической деятельности в регионе.

3. В ходе работы раскрыты основные черты политики Российской империи в контексте ее взаимодействия как с горскими народами, так и с региональными державами: Турцией и Ираном.

4. Анализ военного фактора (как внешние войны, так и внутренние конфликты на Кавказе), традиционно рассматриваемого отдельно от политики в целом, в данной работе органично включен в содержание исследования.

5. Деятельность российской администрации представлена не как череда достижений и ошибок, а как позитивный поступательный процесс.

6. Реалии вхождения в состав России территорий и народов региона показаны на примерах военно-политического и социально-экономического сотрудничества и дружбы между народами Кавказа и России, данная проблематика не сводится к околонаучным рассуждениям о геноциде горских народов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Военно-дипломатическая деятельность Российской империи на Кавказе имела причинно-следственные основания, заключавшиеся в необходимости обороны и укрепления своих южных границ и, как следствие, противодействие проникновению в регион как непосредственно заинтересованных в этом стран: Турции и Ирана, нежелающих усиления России на Ближнем и Среднем Востоке европейских держав.

2. Позиция региональных империй Порты и Персии на Кавказе диктовалась стремлением не допустить закрепление России в регионе, внешняя политика правительств шаха и султана следовала в фарватере западно-европейских стран.

3. Четкое и неизменное антироссийское направление политики европейских держав: Англии, Франции, Австрии – объясняется стратегически важными для них политическими и экономическими причинами: стремлением не допустить Россию в зоны традиционного влияния на Востоке и на Кавказе.

4. Отношение народов Северного Кавказа и Закавказья к деятельности России на их территории было неоднозначным и варьировалось от добрососедских отношений добровольного принятия подданства до вооруженного выступления. Последнее возникало часто вследствие объективно обусловленного недостаточного понимания и одобрения со стороны российской администрации специфики традиционного уклада кавказских народов, а также отсутствия у горских народов опыта государственности. Разрешение этих проблем часто зависело не только от политики, проводимой Россией в регионе, но и от личностей, проводящих эту политику.

5. Англия и Франция поочередно оказывали не только военно-дипломатическую помощь османским и персидским властям, но и играли значительную роль в развязывании персидско-российских и османо-российских столкновений в первой трети XIX века. Сами Турция и Иран пытались играть на противоречиях (в том числе и конфессиональных), возникавших между российскими властями и народами Кавказа.

6. Деятельность России на Кавказе имела целенаправленный характер и несмотря на ряд осложняющих внешне- и внутриполитических факторов, была достаточно успешной.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов, положений и выводов при написании работ по истории Кавказа, исследований, посвященных российской политике в регионе, при разработке специальных курсов в вузах, в вузовском и школьном преподавании истории России. Анализ опыта деятельности российских гражданских властей и военных в первой трети XIX века может оказаться полезным представителям нынешних региональных и федеральных властей для выработки оптимальных методов создания стабильности и безопасности в регионе.

Апробация исследования. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры регионоведения и специальных исторических дисциплин Армавирского государственного педагогического университета. Основные положения работы излагались на всероссийских, региональных и краевых конференциях в Славянске-на-Кубани (2001, 2002, 2003 гг.), Армавире (2002, 2003, 2004 гг.), Краснодаре (2002, 2003, 2004 гг.), Майкопе (2004 г.). По теме диссертации опубликовано 5 статей и 8 тезисов сообщений, общим объемом 3,8 печатных листов, в том числе в журнале «Известия высших учебных заведений. Северо - Кавказский регион», включенном в списки ВАКа. Материалы диссертации использовались в лекциях в рамках курса истории России, которые читались в 2003-2005 гг. на факультете истории и юриспруденции Славянского-на-Кубани государственного педагогического института.

Структура работы обусловлена целью и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновываются актуальность темы, ее научная новизна, формулируются предмет, объект, цели и задачи исследования, характеризируются территориальные и хронологические рамки, основные положения, выносимые на защиту, рассматривается историография вопроса, источниковая и методологическая база исследования, определяются практическая значимость и апробация работы.

Первая глава «Специфика политики Российской империи на Кавказе в контексте международных отношений периода «наполеоновских войн» (1801-1815 гг.)» состоит из 3 параграфов. В первом параграфе дается анализ деятельности России в регионе, выявляется влияние на нее внешнеполитических факторов, рассматривается вопрос присоединения Восточной, а затем и Западной Грузии и Абхазии, анализируются особенности внешнеполитического «расклада сил» на Кавказе. Рассматривается политика России на Кавказе, особенности взаимоотношений российских властей с закавказскими национальными элитами, попытки создания пророссийской «федерации» кавказских владетелей. Отмечаются механизмы включения территорий Северного Кавказа и Закавказья в состав Российской империи, а так же привлечения местных правителей на сторону российских властей. Описаны методы военно-административного регулирования в регионе. Выявляются причины «набеговой» активности горцев и влияние на эти процессы персидско-российской (1804-1813 гг.), османо-российской (1806-1812 гг.) и коалиционных войн. Указываются экономические основы укрепления российского влияния на данной территории: меновые дворы, организованные за счет российской казны, поставки товаров, попытки экономического давления путем установления высокой цены на соль или полный запрет на стратегически важные материалы – порох и железо. Изучаются многократные, нередко ситуационно обусловленные присяги горцев на верность России и причины их неисполнения горцами.

Аргументируется, что в начале XX века Россия находилась в состоянии поиска путей и методов установления контроля над обстановкой на Кавказе, что осложнялось наличием фактора соперничества с Турцией, Ираном и стоявшими за ними европейскими державами. Российская империя в рассматриваемый промежуток времени была преимущественно занята европейской политикой. Между тем, внутренние социально-экономические процессы в крае, а также сложная международная обстановка заставляли российское правительство искать эффективные средства закрепления на Кавказе.

Подводятся итоги территориальным приобретениям России на Южном и Северном Кавказе в данный период. Во втором параграфе рассматриваются взаимоотношения России с Османской империей и шахской Персией в 1801-1815 годах. Делается вывод о том, что Турция и Иран, несмотря на наметившийся упадок в их экономике и социально-политической сфере, продолжали играть в регионе важную роль при поддержке европейских держав. Рассматривается агентурная и агитационная работа агентов шаха и султана. На Черноморском побережье Северного Кавказа Турция владела рядом крепостей, но фактически территория Кубанского левобережья продолжала оставаться неподконтрольной османским властям. Последним приходилось порой ощущать на себе особенности набеговой системы горцев. Россия, связанная с Портой союзническими обязательствами, до 1806 года старалась не поддаваться на провокации и без лишней необходимости не преследовать горцев на территории, формально принадлежащей Турции. В это время действия османских и персидских агентов ухудшали отношения России с Кавказскими народами, но не могли решительно переломить ситуацию в пользу региональных империй. Российским властям на Кавказе приходилось противостоять не только подрывной деятельности Тегерана и Стамбула, но и произвольному трактованию подданства и присяги местными правителями и «вольными обществами». В параграфе рассматривается попытка России наладить морские коммуникации по линии Крым – Грузия. В персидско-российской войне 1804-1813 годов иранские войска потерпели существенные поражения, несмотря на военно-дипломатическую поддержку Англии и Франции. В течение войн 1806-1812 годов Российская империя предпринимает попытки закрепиться в Абхазии и Аджарии, это было стратегически важным актом в вопросе присоединения Черноморского побережья Кавказа. Показательно, что создать союз Турции и Ирана, несмотря на старания европейских дипломатов, не удалось. Следствием войн России с Персией и Турцией в начале XIX века стало еще большее усиление влияния Российской империи на Кавказе. В третьем параграфе заявляется о том, что Кавказ являлся для Англии и Франции точкой политического давления на Российскую империю. Дипломатическая и военно-консультативная деятельность указанных стран в регионе позволяла частично отвлечь Петербург от европейских проблем. Дипломатические игры Первой империи и Великобритании зависели от европейских событий. Франция и Англия поддерживали у Персии и Порты претензии на территорию Кавказа. По сути Франция и Англия подталкивали региональные державы к столкновению с Россией, что выражалось в попытках создания антироссийских союзов, снабжении оружием, боеприпасами, помощи военных специалистов армиям султана и шаха. Отмечаются попытки закрепления британских и французских коммерсантов и военных на Черном и Каспийском морях. Российская дипломатия стремилась ограничить всеобъемлющее влияние европейских дипломатов на турецкое и персидское правительство. Реально переломить ситуацию в свою пользу Россия смогла лишь после военных побед над Турцией и Ираном и разгрома наполеоновской Франции. В параграфе анализируются методы и приемы деятельности Великобритании и Франции. Особо отмечены экономические методы воздействия: такие как заключение неравноправных договоров с Турцией и Ираном. Рассматривается роль Лондона и Парижа в развязывании военных конфликтов между Россией с одной стороны и Персией и Турцией с другой. Отметим все еще достаточно высокую самостоятельность иранских и османских властей в области внешней политики, хотя определенное влияние европейских дипломатов и политиков сохранялось.

Политика Франции в регионе в 1801-1812 годах имела незначительные последствия для России. Кавказ в политике Наполеона был лишь средством для дипломатических манипуляций и угроз английским колониям. После завершения наполеоновских войн Париж практически уходит с территории Кавказа и ее присутствие оставалось лишь на уровне дипломатических представительств и консульств. Дипломатия Великобритании была направлена на дестабилизацию обстановки на Кавказе. Вне зависимости от состояния взаимоотношений Лондона и Петербурга ее деятельность была направлена против упрочения позиции России на указанной территории.

В целом политику Англии и Франции в период с 1801 по 1815 года характеризовало соперничество друг с другом и практически неизменная ориентированность против российского присутствия на Кавказе.

Вторая глава «Военно-дипломатическая деятельность России и международная политика в Кавказском регионе в 1816-1826 гг.» делится на 3 параграфа. В первом параграфе обосновывается положение, что на деятельность А.П. Ермолова в регионе оказало влияние окончание «наполеоновских» войн и пауза в военном противостоянии Персии и Порты с Россией. В параграфе рассматриваются особенности российского военно-политического присутствия на Кавказе, причины ставки российского командования на преимущественно силовые способы решения задач по приведению и удержанию в покорности горских народов. Меновая торговля с кавказскими народами была признана мало эффективной, хотя полностью не исключалась. Изучается динамика взглядов отечественных исследователей на деятельность «проконсула Кавказа». Мероприятия по включению в состав Российской империи территорий и народов Северного Кавказа приобрели целенаправленный, систематический характер постепенного продвижения в глубь региона. Освещаются действия А.П. Ермолова, направленные на увеличение численности военного контингента путем включения в состав подчиненных ему войск новых подразделений из центральной России, «туземной милиции» и все более подчиненных государству казачьих формирований. Впоследствии данное мероприятие способствовало успешному отражению персидского и турецкого вторжения во время персидско-российской (1826-1828 гг.) и османо-российской (1828-1829 гг.) войн. В параграфе дается картина вооруженного противостояния с горскими народами. Выясняются причины осложнения внутренней обстановки на Северном Кавказе и в Закавказье в 1816-1826 годах. Следует констатировать факт, что в межвоенный период тылы кавказского корпуса были в общем защищены. В 1823-1824 годах удалось провести военные операции в Абхазии против повстанцев во главе с Аслан-беем, а также против кабардинцев и к весне 1826 года – против Бей-Булата Таймиева в Чечне.

Важнейшей особенностью российского военно-политического присутствия на Кавказе было то, что присоединение южной его части происходило в более сжатые сроки, чем северной части, а подчинение Северо-Западного Кавказа вообще лишь планировалось в зависимости от внешнеполитических обстоятельств.

Причинами такого явления было то, что народы Закавказья уже находились на государственном уровне развитии, что облегчало их взаимоотношения с российскими властями, а северокавказские горцы не имели опыта государственности.

Второй параграф посвящен раскрытию замыслов Ирана и Османской Порты по возвращению своих утраченных позиций на Кавказе.

Тегеран и Стамбул в 1816-1826 годах придерживались уже привычной линии поведения, при которой заключение договора с Россией для них вовсе не означало прекращения деятельности, направленной на возвращение своих кавказских владений.

Рассматриваются причины оттягивания выполнения Россией Бухарестского и Гюлистанского договоров, а также консультации высших дипломатических чиновников по поводу возвращения Турции Анапы, Поти, Ахалкалаки и разграничения границ между Российской империей и Ираном. Анализируется степень участия российских политиков и военных в развязывании персидско-османской войны 1821-1823 годов. Отмечается, что для России данный конфликт имел в целом положительное значение, уменьшив активность деятельности османской и персидской агентуры в российских владениях на Кавказе.

Хотя Иран и воевал против Турции, но та умеренность шаха в отношении отторгаемых территорий Порты, согласно Эрзерумскому договору 1823 года свидетельствует о том, что основной целью в своей внешней политике он видел борьбу с Россией за Кавказ.

В середине 20-х годов XIX века отмечается активизация антироссийских сил в Абхазии и в Закубанье, этому способствовала деятельность турецкой администрации в опорных пунктах Османской империи на Черноморском побережье. Оценивается бесперспективность проектов передачи османам Абхазии с целью улучшения отношений между Стамбулом и Петербургом. Рассматриваются усилия российской администрации, направленные на сохранение существующего положения. Военные успехи Ирана в кампании 1821 – 1823 годов, а также подстрекательство западной дипломатии подталкивали Тегеран к новому столкновению с Российской империей. В параграфе рассматриваются шаги Российского МИДа по недопущению конфликта на Кавказе между Россией и Персией и предотвращению создания коалиции Персии и Порты. Реваншистские настроения шахского правительства по возвращению «кавказских владений» и предпринимаемые в связи с этим антироссийские действия иранцев – агитация и подкупы горцев, – привели к дестабилизации обстановки в регионе. В третьем параграфе отмечается, что направление политики европейских держав в 1816 – 1826 годах не претерпело существенных изменений в сравнении с предшествующим периодом. В начале исследуемого периода активность французских дипломатов существенно снизилась, что было вызвано поражением в «наполеоновских войнах».

Европейским державам предоставлялся уникальный шанс: помимо собственного утверждения на Ближнем и Среднем Востоке предстать перед европейским общественным мнением защитниками «обиженных» Россией «азиатских держав». Последнее представляется показательным примером уже тогда привычной для Запада политики «двойных стандартов» – ведь и Британия, и Франция сами активно проводили захватническую колониальную политику на Востоке. Другой стороной политики западных держав было все то же известное нам переплетение политических и экономических интересов, выливавшееся в поддержку заведомо более слабых, но зависимых от них «игроков» на Кавказе: Ирана и Турции.

Уделяется внимание мероприятиям, проводимым в Персии Ост-Индской компанией, являвшейся главным инструментов британской политики в регионе. На этом же этапе Российский МИД делал ошибочные выводы о незаинтересованности англичан в дестабилизации обстановки на Кавказе, но реально Форин-оффис являлся одним из основных инициаторов нового персидско-российского столкновения. Формальным основанием для натравливания Ирана на Россию Великобритания выбрала безопасность Индии и защиту торговых путей на Ближнем и Среднем Востоке. Франция пыталась восстановить свои позиции с целью возобновления транзитной торговли. Политика Парижа в регионе не вступала в серьезные противоречия с российской, что и объясняет поддержку Россией устремлений французов открывать торговые представительства в Тифлисе, Тебризе и Реште. В параграфе анализируются причины преимущественно иранского направления антироссийской деятельности Англии. Подобное стало возможным ввиду сложной внутренней ситуации в Турции. Поддержка Персии Англией заключалась в поставке вооружения, военных специалистов, формально от имени Ост-Индской компании, но фактически от британского правительства. Подчеркивается, что главным в политике Англии продолжало оставаться соблюдение своих корыстных интересов. В этом отношении позиция России сводилась к противодействию Англии. Однако, несмотря на все усилия России, предотвратить новые войны в 20-х годах XIX века с Ираном и Турцией не удалось.

Третья глава «Кавказ в международной политике периода османо-российской и персидско-российской войн второй половины 20-х годов XIX в.» состоит из 3 параграфов. В первом параграфе говорится об основных мероприятиях России в регионе, направленных на предотвращение конфликта с Тегераном. Рассматриваются причины войны и основной повод к ее началу. Анализируется роль миссии А.С. Меньшикова, чрезвычайного посланника Николая I по урегулированию пограничных столкновений и разграничению спорных территорий Персии и Российской империи, а также внутренняя обстановка на Кавказе, в том числе вооруженные восстания чеченцев, кумыков, кабардинцев в преддверии войны с Персией 1826 – 1828 годов. Выясняются причины неподготовленности российских гарнизонов в Закавказье к отражению вторжения: слабое снабжение боеприпасами, продовольствием и обмундированием. Параграф содержит обзор боевых действий, включающий маневры, сражения российской и персидской армий. Отмечается попытка российского командования компенсировать недостаток войск широким использованием ополчения: прежде всего армян, грузин, азербайджанцев. Изучается антироссийская деятельность иранской агентуры, часть которой составляли изгнанные российскими властями ханы Северного Азербайджана, Дагестана, представители бывшей правящей грузинской династии. Несмотря на все происки персидских агентов, население Северного Кавказа и Закавказья в большинстве своем поддерживало Российскую империю. Исследуется специфика переговоров о мире с Персией, условия его заключения, в том числе территориальные претензии и размеры контрибуции, а также гарантии по исполнению условий мирного договора. Последнее по замыслу российского командования должно было обеспечиваться временной оккупацией Южного Азербайджана. Особо подчеркивается роль А.С. Грибоедова в своевременном заключении Туркманчайского договора 10 февраля 1828 года.

Персидско-российская война 20-х годов XIX века лишний раз подтвердила слабость шахской армии и отсутствие повсеместной поддержки кавказскими народами политики Тегерана. Авторитет Ирана на Кавказе был подорван. Отторгнутые у него армянские и азербайджанские территории, а также контрибуция стали для Российской империи достойным завершением российско-персидского противостояния.

Во втором параграфе дается оценка противоборства России и Турции во второй половине 20-х годов XIX века. Анализируются враждебные действия Ахалцыхского и Анапского пашей, причины тесных связей феодалов Закубанья с османской администрацией. Изучены планы османов по широкому использованию черкесов в предстоящей войне с Российской империей и основные методы противодействия данным проектам, предусмотренным Петербургом. Султанская агентура действовала не только в Закубанье, но и в Дагестане и Чечне, однако попытки развязать «партизанскую» войну в тылах российской армии на Кавказе не имели успеха. Начало военных действий 2 апреля 1828 года характеризовалось блокированием турецких гарнизонов в крепостях восточного берега Черного моря, а также поражением войск султана. Основная часть народов Кавказа осталась равнодушной к турецким призывам, при этом турки потеряли основные опорные пункты для реализации своих планов в отношении Кавказа. В параграфе освещаются планы российского и османского командования по использованию Тегерана в качестве союзника. Констатируется факт, что антироссийская пропаганда турок на Кавказе не имела тех значительных последствий, на которые рассчитывал Стамбул. Адрианопольский мир 1829 года ознаменовал собой завершение юридического закрепления пребывания всего Кавказа в составе Российской империи и, хотя Порта полностью не отказалась от своих попыток влиять на кавказские племена, она, тем не менее, была вынуждена формально дистанцироваться от происходивших здесь событий. Тем самым влияние Российской империи в регионе резко возросло.

Несмотря на то, что кавказский театр боевых действий в войне России с Турцией 1828-1829 гг. был второстепенным, все территории, приобретенные в ходе столкновений с турками, находились только на Кавказе. И собственно сами территориальные претензии, существовавшие у России к Турции, касались именно отдельных частей Северного и Южного Кавказа.

На международном уровне владение Кавказом признается за Россией. В третьем параграфе подвергаются анализу основные действия Англии, Франции и Австрии, направленные на распространение своего влияния в регионе, имеющем важное геополитическое значение. Отмечается несомненное лидерство Англии в вопросе внешнеполитического противостояния на Кавказе во второй половине 20-х гг. XIX века. Отчасти усилиями именно британских дипломатов были спровоцированы персидско-российская (1826 – 1828 гг.) и османо-российская (1828 – 1829 гг.) войны. Российская деятельность на Кавказе болезненно воспринималась в Лондоне, именно с этим связана серьезная материальная помощь региональным империям. Действуя против России, Великобритания предпринимает очередные попытки создания коалиции Персии и Порты, одновременно претендуя на роль арбитра в решении российско-персидских и османо-российских споров; МИД России успешно противостоит этому. Рассматривается роль и степень участия английских дипломатических представителей в разгроме российской дипломатической миссии и убийстве посла А.С. Грибоедова в Тегеране в 1829 году. Российской империи приходилось считаться с европейской дипломатией, но все же успокоительные заявления, адресованные прежде всего Англии, Франции и Австрии, о нежелании территориальных приобретений за счет Турции не относились к Кавказу. На Кавказе российское правительство предпочитало действовать без оглядки на Запад. Антироссийская позиция Франции не была столь же последовательной как английская. Оказывая поддержку туркам во время войны с Россией, Париж одновременно подрывал позиции Стамбула в Северной Африке. Рассматривая дипломатические баталии российских и европейских дипломатов, мы делаем выводы о том, что успешные военные кампании России в регионе укрепили позиции Петербурга, хотя переменные проблемы неполностью подконтрольных территорий Северного Кавказа способствовали новым антироссийским действиям.

Заключение. Проведенное исследование дает основание сделать следующие выводы: в начале XIX века Россия продолжает активно проникать на Кавказ. Цели, которые она преследовала, носили преимущественно политический характер. Первой из них следует назвать потребность обретения новых, обусловленных геополитической ситуацией границ страны, необходимых для обеспечения стратегической безопасности южных районов Империи, второй являлось стремление по-возможности усилить свое влияние на Ближнем и Среднем Востоке посредством Кавказа.

В этих условиях у России, на первый взгляд, оставалось одно основное средство воздействия на ситуацию – военные действия. Однако, учитывая пророссийскую ориентацию немалой части кавказских народов, нельзя утверждать, что этот метод был единственным. К тому же в практике всех европейских держав были хорошо зарекомендовавшие себя способы контроля местной элиты: планомерное втягивание в совместные проекты, подкуп, заложничество, устрашение и так далее, вместе с тем приобщение к образованию и культурным ценностям. На данном этапе Российская империя смогла достичь значительных результатов, заключавшихся в присоединении больших территорий Закавказья, связанных с южнорусскими владениями России сухопутными и морскими коммуникациями. В состав России вошли Восточная Грузия, Абхазия, Мегрелия, Имеретия, Гурия, значительная часть ханства Северного Азербайджана. Однако, не все проблемы, стоявшие перед Петербургом, на Кавказе были решены: в отличие от народов Закавказья, горские народы Северного Кавказа практически не находились под российским управлением, что создавало постоянную угрозу тылам и коммуникационным линиям российских войск в Закавказье. До Адрианопольского трактата 1829 года под контролем Турции оставались Черноморское побережье Кавказа и Закубанье, что создавало для России ряд сложностей и на Северном, и на Южном Кавказе.

Стратегическими противниками России выступали помимо региональных держав – Турции и Ирана, имевших на Кавказе территориальные владения, и европейские державы. Устремления последних на Кавказ были вызваны и политическими расчетами, и экономическими интересами, связанными с расширением рынка сбыта европейских товаров в Порте и Персии, в том числе в их кавказских владениях, и источниками сырья, которые предоставляли восточные державы для набирающей силу европейской промышленности.

Некогда доминировавшие на Кавказе Турция и Иран, не имея теперь сил победить Россию в войне, проводили среди кавказцев агитацию, направленную на дестабилизацию обстановки в регионе. Действовать совместно против Российской империи они не могли: на пути их сотрудничества лежали конфессиональные разногласия и взаимные территориальные претензии, лишним доказательством которых стала ирано-турецкая война 1821 – 1823 годов.

В результате войн с Турцией и Ираном к 1830-му году во владение Российской империи формально переходит весь Северный Кавказ, а присоединение Ахалкалаки и Ахалцихе еще больше изолирует от османского влияния Чечню, Дагестан, Кабарду. Кроме того, присоединение закавказских пашалыков Порты позволяет Петербургу создать полосу безопасности между Грузией и Портой.

В период с 1816 по 1826 год российская военно-политическая практика на Кавказе связана с деятельностью А.П. Ермолова. Перед ним стояли две задачи – усмирение горцев Северного Кавказа и упрочение позиций России в Закавказье. Выполнение первой задачи осложнялось спецификой традиционного уклада горских народов (включавшего в себя набеговую систему) и нюансами конфессиональной обстановки в регионе. При Ермолове продвижение России на Северном Кавказе приобретало характер системы, выражавшейся в строительстве укрепленных линий, крепостей, рубке просек, военно-экономической блокады и так далее. Данные стратегически необходимые меры приводили в ряде случаев к антироссийским выступлениям. Однако нельзя сводить ермоловский «арсенал» умиротворения горцев к одним лишь военным мерам.

Агитационная деятельность Турции и Ирана на Северном Кавказе и Закавказье не нашла широкого отклика у горцев. Большинство антироссийских выступлений чеченцев, кабардинцев, дагестанцев в рассматриваемый период были вызваны объективными противоречиями между горским традиционным укладом и политикой российской администрации и военных. Набеги же закубанцев необходимо рассматривать в контексте уже упомянутой набеговой системы, и степень влияния на них османских чиновников не стоит преувеличивать.

Несмотря на успешные войны с Турцией и Ираном, закрепившие ведущее положение Российской империи на Кавказе, специфичность положения горских народов Северного Кавказа в составе России и возрастающее недовольство европейских держав создавали условия для дальнейшего противостояния на Кавказе.

Европейские державы в начале XIX века активизируют кавказское направление своей внешнеполитической деятельности. Это было вызвано «наполеоновскими войнами», вылившимися в попытку проникновения Франции через Турцию и Иран в сферу английского влияния на Среднем Востоке и Индии. Участие России в антинаполеоновских коалициях начала XIX века затрудняло ей увеличение своего вооруженного присутствия на Кавказе. В связи с этим крупномасштабные территориальные присоединения, хронологически ограниченные началом царствования Александра I и Венским конгрессом, можно считать чрезвычайно успешной реализацией задач внешней политики империи в Кавказском регионе. Интересы Франции в регионе диктовались стремлением создать ложные и реальные угрозы восточным владениям Британии. Политика Англии до 1814 года была построена на основе недопущения на территорию Турции и Ирана, а также их кавказских владений других европейских держав, в первую очередь Франции и России. Противостояние великих держав на Кавказе вступило в новую фазу.

Франция, оправившись от последствий поражения в наполеоновских войнах взяла курс на восстановление своего влияния на Среднем и Ближнем Востоке, в частности на Кавказе. Причем огромную роль в этом процессе должны были играть торговые консульства.

Англия в это же время стремилась наладить торговые пути из османских черноморских портов через Закавказье до Персидского залива. Стремление защитить свои позиции на Востоке и приобрести новые зоны влияния на Кавказе, в том числе экономические, подталкивали Форин-оффис к натравливанию на Российскую империю Порты и Персии. Желание последних добиться ревизии на Северном Кавказе и в Закавказье способствовали разрастанию новых конфликтов в регионе. Примером этому служат персидско-российская война 1826 – 1828 годов и османо-российская война 1828 – 1829 годов.

Деятельность других крупных европейских держав, таких как Франция и Австрия, в 1820-е годы являлась незначительной, это можно объяснить тем, что они с одной стороны, безуспешно противодействовали Британии, а с другой – не имели достаточных экономических интересов и военных возможностей для наращивания своего влияния в регионе.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Рябиков, А.Н. Некоторые аспекты внешнеполитической деятельности России на Кавказе в 1801 – 1815 гг./ А.Н. Рябиков // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказкий регион. Общественные науки. Приложение.– Ростов н/Д., 2006. – №10. – С.64 – 74. (1 п. л.).

2. Рябиков, А.Н. Цели и последствия экспедиции ген. С.А. Булгакова в Чечню (1807 г.) во внутри- и внешнеполитическом контексте/ А.Н. Рябиков, Б.В. Виноградов //Вопросы южнороссийской истории: сборник научных статей.– М.; Армавир, 2006. – Вып. 12. – С. 58–66 (0,5 п. л.). В соавторстве с Б.В. Виноградовым.

3. Рябиков, А.Н. Новое слово в российском кавказоведении / А.Н. Рябиков //Вопросы южнороссийской истории: сборник научных статей.– М.; Армавир, 2006. – Вып. 12. – С. 18–19 (0,1 п. л.).

4. Рябиков, А.Н. 1820 год: абхазский вопрос в контексте российско-турецких отношений и перспектив укрепления российских позиций на Западном Кавказе / А.Н. Рябиков // Археология, этнография и краеведение Кубани: материалы двенадцатой всероссийской межвузовской конференции. – Краснодар, 2004. – С. 43-44 (0,1 п. л.).

5. Рябиков, А.Н. Восточная политика Великобритании в контексте соперничества великих держав на Кавказе в начале XIX века / А.Н. Рябиков // Вопросы северокавказской истории: сборник научных статей. – Армавир, 2004. – Вып. 9. – С. 40–44 (0,3 п. л.).

6. Рябиков, А.Н. А.Н. Михайловский-Данилевский о роли Франции в османо-российской войне 1806-1812 гг.: кавказский аспект / А.Н. Рябиков // Историческое регионоведение Северного Кавказа – вузу и школе: материалы восьмой всероссийской научно-практической конференции. – Славянск-на-Кубани, 2003. – Ч. 2. – С. 143-146 (0,2 п. л.).

7. Рябиков, А.Н. Внешнеполитическая ситуация на Кавказе и вокруг него в контексте российско-французских отношений начала XIX века / А.Н. Рябиков // Сборник материалов научно-практической конференции преподавателей и студентов. – Славянск-на-Кубани, 2003. – С. 139-143 (0,2 п. л.).

8. Рябиков, А.Н. О внутренних факторах осложнения российско-северокавказских отношений в конце XVIII– начале XIX в. / А.Н. Рябиков, Б.В. Виноградов // Археология, этнография и краеведение Кубани: материалы одиннадцатой краевой межвузовской аспирантско-студенческой конференции. Краснодар, 2003. – С. 31-33 (0,1 п. л.). В соавторстве с Б.В. Виноградовым.

9. Рябиков, А.Н. Некоторые аспекты военно-дипломатических отношений Российской и Османской империй в начале XIX века и их влияние на кавказскую обстановку / А.Н. Рябиков // Сборник материалов научно-практической конференции преподавателей и студентов. – Славянск-на-Кубани, 2002. – С. 91-97 (0,5 п. л.).

10. Рябиков, А.Н. Динамика деятельности на Северном Кавказе генерала П.Д. Цицианова и внешнеполитическая составляющая политики России в регионе в начале XIX в. / А.Н. Рябиков, Б.В. Виноградов // Археология, этнография и краеведение Кубани: материалы десятой краевой межвузовской аспирантско-студенческой конференции. – Армавир; Краснодар, 2002. – С. 36-38 (0,2 п. л.). В соавторстве с Б.В. Виноградовым.

11. Рябиков, А.Н. «Луна плывет над Араратом…» / А.Н. Рябиков // Археология, этнография и краеведение Кубани: материалы десятой краевой межвузовской аспирантско-студенческой конференции. – Армавир; Краснодар, 2002. – С. 44-45 (0,1 п. л.).

12. Рябиков, А.Н. Россия и Кавказ: вариант Якова Гордина / А.Н. Рябиков, Б.В. Виноградов // Вопросы северокавказской истории: сборник научных статей. – Армавир, 2001. – Вып. 6. – Ч. 1. С. 71-75 (0,4 п. л.). В соавторстве с Б.В. Виноградовым.

13. Рябиков, А.Н. Политика России на Кавказе (конец XVIII– начало XIX вв.) в контексте европейской политики / А.Н. Рябиков // Историческое регионоведение Северного Кавказа – вузу и школе: материалы седьмой региональной научно-практической конференции. – Славянск-на-Кубани, 2001. – Ч. 2. – С. 13-14. (0,1 п. л.).