Юрий Карпенко

Еще совсем недавно единственным способом соотнесения религий и науки, как знамени государственной идеологии на 1/6 суши Земли, был конфликт, унесший в свое время огромное количество человеческих жизней. В 90-е годы ситуация существенно изменилась и сейчас на уровне науки и религий как социальных институтов отчетливо прослеживается тенденция к диалогу. Она, например, выражается в проведении в рамках ежегодных Рождественских чтений регулярных учебных конференций по теме "Христианство и наука" в МГУ (Москва). Кроме этого написаны учебники по этой теме для высших учебных заведений, не пропагандирующие конфликт между наукой и религиями, по которым читаются учебные курсы для студентов некоторых вузов, в том числе и в МГУ.

Другим знаковым событием в этой области является поддержка РАН и РПЦ выдающихся ее исследователей. Так, одному из патриархов исследования взаимоотношений науки и религий И.Барбуру (США) в 1999 г. была вручена международная премия Темплтона за выдающийся вклад в эту область. На церемонии вручения, проходившей в Крестовом зале Патриарших палат Московского Кремля, его приветствовали президент РАН Ю.Осипов и митрополит Солнечногорский Сергий.

Религии и наука: способы соотнесения.

В своей фундаментальной монографии "Религия и наука: история и современность" И.Барбур предлагает следующую классификацию способов соотнесения науки и религий: а) конфликт; б) независимость; в) диалог и г) интеграция (И.Барбур). Если мы перейдем от взаимоотношений науки и религий как социальных институтов и как мировоззрений, на котором мы видели организационные тенденции к диалогу, на уровень отдельного ученого и спросим его, как исследователя, что он думает по этому поводу, то наряду с возможной конфликтной позицией мы можем также услышать то, о чем писал доктор философии З.Райдак, отмечая распространенность в развитых странах следующего убеждения: "Хотя я и верующий, но веру свою не сопрягаю с моим научным познанием и исследованиями. Это две независимые позиции"(З.Рейдак, с.7).

В классификации И.Барбура это убеждение соответствует независимости: не отрицая существования Бога, ученый, как специалист, подобно Лапласу, не нуждается в Нем в своих исследованиях. Как отмечает в этой связи Барбур успех рожденной в лоне христианской цивилизации науки является достаточным для нее оправданием и в настоящее время, как исследовательская дисциплина, "для всех своих практических нужд" она уже не нуждается в теологических обоснованиях и реминисценциях.

Приведенная позиция независимости иногда оценивается резко негативно. В частности, цитированный Рейдак называет ее "тихой шизофренией". Однако нельзя не заметить, что это убеждение о независимости укоренено в более чем трехсотлетней традиции доминантности технико-технологического развития цивилизации, а также в том разделении сфер влияния, благодаря которому наука сформировалась как социальный институт в Европе XVII-XVIII веков. В основе этого разделения лежала теория о двух истинах: истине о мире горнем и истине о мире дольнем. Первая осталась в сфере влияния религий, вторая стала исключительной прерогативой науки. И наука не смогла бы стать тем, чем она является в настоящее время без самоподтверждаемой веры в познавательную мощь автономного человеческого разума, своими силами познающего дольний мир. Своими силами читающего и комментирующего великую Книгу Природы. Размышляя о позиции независимости очень трудно также не согласиться с тем, что современная наука, политическая демократия, религиозный плюрализм и сексуальная эмансипация составляют единый комплекс, который часто называется свободой.

Самодостаточность науки на поприще чтения и комментирования Книги Природы была ясна очень давно. Так, выдающийся российский религиозный мыслитель и философ С.Франк в 20-е годы прошлого века писал о том, что наука, исследующая вторичные причины мира и взаимосвязи между ними, в этой своей деятельности самодостаточна. Тем не менее внутри нее самой, в сфере ее собственных интересов есть области и проблемы, подход к которым с религиозной точки зрения еще совсем недавно мог трактоваться не иначе как спекуляции вокруг фундаментальных проблем науки. Однако времена изменились и на постсоветское пространство пришла эпоха плюрализма и демократии. В этом контексте становится возможной не только позиции конфликта и независимости, но и диалога.

Здесь я хочу прервать описание различных способов соотнесения науки и религий по Барбуру и расширить сферу нашего внимания, напомнив о таких явлениях нашей жизни как миф, магия и т.д.

Религии, наука, миф и магия

Редактор одного из сборников, представляющих результаты российско-немецкого проекта "Анализ научных и вненаучных форм мышления" (1994 - 1999), в котором приняли участие известные философы и социологи с наивысшим научным статусом, отмечает, что "миф и магия по-прежнему живы не только как исторические, но и как социально-культурные феномены, выполняющие определенные функции в современном обществе и образующие так же, как и традиционные и нетрадиционные религии, фундаментальные измерения человеческого бытия. Более того, факты их воспроизводства в секуляризованном виде позволяют отойти от ... альтернативы "религия-наука" и искать основания для боле богатой типологии форм человеческого сознания и бытия" (Касавин И.Т., с.8). Под мифом и магией понимается, во-первых, существенность мифических представлений в различных сферах современной жизни на уровне больших, первичных жизненных форм. Так, например, К.Хюбнер, один из участников этого проекта, сопоставляя рациональность древнегреческих мифов с рациональностью науки, находит не только возможным это делать, но и обнаруживает проявления мифического сознания как в искусстве ХХ века, так и в политике, в частности, в Конституции своей родины, Германии (К.Хюбнер).

Однако, во-вторых, наряду с большими формами и стилями человеческой деятельности испокон веков существовали, существуют и будут продолжать существовать, так называемые, малые жизненные формы, т.е. весь тот спектр явлений и практик, который обычно обозначается как современная магия, целительство, эзотерика, экстрасенсорика, оккультизм, астрология и др. То есть все то, что некоторые наблюдатели склонны оценивать как современную "волну иррационализма". Однако, нельзя не заметить, что "генетический код" современной науки в XVII-XVIII веках формировался и под воздействием импульсов, шедших от магико-герметической традиции знания и веры. Так, например, одним из организационных мотивов образования старейшего сообщества ученых, Лондонского королевского общества, было желание не только мировоззренчески и концептуально, но и организационно отделиться от магов и герметистов. И вот уже более чем три века бок о бок существуют большая познавательная форма науки и малая жизненная и познавательная форма, с которой большая в свое время размежевалась, но так и не смогла ни адаптировать ее в свои мировоззренческие и теоретико-концептуальные структуры, ни полностью проигнорировать. Одной из причин этому является все тот же "генетический код" естествознания, состоящий в том, что субъект познания систематически исключался из познавательного процесса. Первый прорыв к субъекту произошел в квантовой механике в связи с проблемой квантового измерения. Однако если бы этот прорыв был не только декларацией, но и реальностью, то с объяснением аномального не было бы никаких проблем.

Теперь в нашем сюжете есть три обобщенных персонажа: две большие жизненные формы науки и религий и одна малая. Дальше, исходя из фундаментальной классификации И.Барбура, естественно попытаться узнать: к какому именно из способов соотнесения науки и религий патриарх и энциклопедист в этой области относит нашего меньшего персонажа. При невнимательном чтении этой фундаментальной монографии, которая рассматривается в качестве учебника по этой теме в некоторых высших учебных заведениях, мы даже его не заметим. Точнее говоря, если мы будем различать исследования и практики, то последним, в их традиционно религиозной, институциализированной форме и нетрадиционной обобщенной форме дивжения "New age" уделено довольно много внимания в моделях диалога. Но только специальный интерес поможет нам найти буквально несколько предложений по поводу научных исследований соответствующих явлений, с последующей оговоркой о том, что автор в основном занимается традиционной религиозностью. Но в то же самое время в этой репрезентативной и одной из лучших в мире панорам способов соотношения науки и религий мы не найдем даже при специальном интересе и очень внимательном чтении такой темы во взаимоотношениях науки и религий ... как тема смерти.

Оставляя этот пробел в спектре тем диалога науки и религий без комментариев: стоя на плечах гигантов, их очень легко критиковать, - попробуем понять разницу между позицией независимости и тенденцией к диалогу.

Когда люди вступают друг с другом в диалог, когда они что-то вместе обсуждают? Очевидно, что первой предпосылкой является взаимоуважение. Второй, как мне кажется, явное или неявное признание своей несамодостаточности. Зачем мне с кем-то обсуждать свои проблемы, если я и сам могу с ними справиться?

О "генетическом коде" естествознания: асимметрия субъект-объектных отношений.

Попробуем непредвзято присмотреться к такой особенности "генетического кода" естествознания, как асимметрия познавательных субъект-объектных отношений. В случае неживой природы она совершенно очевидна и состоит просто в требовании воспроизводимости экспериментальных данных. Этой основе основ научного метода. Но что означает воспроизводимость экспериментальных данных? Разве не предположение о том, что субъект познания может свободно экспериментировать со своим объектом, контролировать его свойства, манипулировать им, проверять на нем те или иные свои гипотезы. Как писали еще отцы-основатели, познавая Природу, человек примеривает ей "испанский сапог" (Г.Галилей) и "дыбу" (Ф.Бэкон) эксперимента.

Воспроизводимость экспериментальных данных в том случае, когда испытуемым является человек, со всеми оговорками этического характера и оговорками о необходимости психофизиологической безопасности и обратимости экспериментальных влияний, все же сохраняет "генетический код" естествознания, состоящий в асимметрии властно-познавательных субъект-объектных отношений. От объекта, от испытуемого экспериментатор и теоретик ничего не ждут, ведь они самодостаточны, а испытуемый, вообще говоря, не может "сметь свое суждение иметь".

Понятно, что все здесь очень не просто, но тем не менее я предлагаю подумать, можно ли надеяться на то, что, не осознав эту асимметрию, не осознав "генетический код" естествознания и не соотнеся его с другими "кодами", можно запросто объяснить все на свете с помощью той или иной модели или теории. С кем ее проверять? Ведь ценность знания как такового в различных традициях веры и знания различна. В науке знание - самоценность, а в религиозных традициях высшие ценности несколько иные и в них очень естественно возникает вопрос о цели проведения тех или иных исследований и о соотнесении их возможных результатов и последствий с ценностями этих традиций.

К межконфессиональной междисциплинарности

Закончить эту статью я хочу, вновь обратившись к нашим трем персонажам. В продолжающей еще выходить серии книг академика Академии технических наук России, д.т.н Ф.Ханцеверова под общим названием "Эниология", результате его двадцатилетних исследований, представлен проект междисциплинарного синтеза естественных и гуманитарных наук, который, по его мнению, необходим для познания аномальных явлений (в том числе и НЛО). Предисловие к этой серии называется "На пол пути". Его автор, президент Международной ассоциации по исследованию вопросов психотроники З.Рейдак полагает, что синтез наук на почве эниологии, предлагаемый Ханцеверовым, должен быть дополнен ... душой и стать гуманистической эниологией, т.е. иметь не только междисциплинарное, но и межконфессинальное измерение. Междисциплинарности недостаточно, необходима межконфессиональностьность, внесение междисциплинарного синтеза в контекст взаимоотношений больших жизненных форм, науки и религий. О том, насколько это непросто сделать, я написал выше. Тем не менее, как это сделать?

Список литературы

И.Барбур. Религия и наука: наука и современность. Москва, Серия "Богословие и наука", ББИ, издание 2-е, 2001.

И.Т.Касавин. Введение. Религия, миф, магия: современные философские исследования. Москва, ИФ РАН, 1997.

З.Райдак. Преддверие манускрипта: na pul cesty - на полпути. // Ф.Ханцеверов. Эниология. Кн. 1. От интуитивных догадок - к современной науке. Международная академия информационных наук. Москва, 1996.

К.Хюбнер. Истина мифа. Москва, 1997.