Советская военная промышленность и НКВД в 30-е годы

Органы внутренних дел СССР (ОГПУ - НКВД) - второй по значению после Военного ведомства заказчик и потребитель продукции военной промышленности. Например, в 1936 г. общая стоимость заказа НКВД на вооружение и боевую технику составила 158,9 млн руб. в ценах 1926/27 г.; на 1937 г. стоимость заказа планировалась в размере 120,7 млн руб.

В номенклатуру заказа 1936 г. входили: 8 сторожевых кораблей, 95 морских катеров, 46 сторожевых катеров, 30 бронемашин, 10 танков БТ-7, 4650 авиационных бомб, 13 полевых орудий, 30 зенитных орудий, 50 тыс. снайперских, автоматических и мелкокалиберных винтовок, а также пистолеты, гранаты, легковые и грузовые автомобили, тракторы и автобусы, оптические приборы и прожекторы, наконец, 1550 тонн колючей проволоки.

Взаимоотношения НКВД с военной промышленностью не ограничивались отношениями заказчика и подрядчика. На всех военно-промышленных предприятиях и в конструкторских бюро специальные части НКВД несли наружную охрану, а подчиненные территориальным управлениям НКВД первые отделы выполняли разнообразные режимные функции, связанные с охраной государственной тайны.

По состоянию на 5 ноября 1936 г. общая численность охраны НКВД на промышленных предприятиях оборонного значения была установлена в количестве 40857 чел. Обеспечение частей НКВД казармами, караульными и другими помещениями вменялось в обязанности соответствующих наркоматов и директоров предприятий. Согласно «Положению об охране и режиме пропусков на охраняемых частями НКВД СССР предприятий», командиру части НКВД, охраняющей предприятие, подчинялись по вопросам несения службы охраны и боевой подготовки все другие виды охраны предприятия (военизированная пожарная охрана, вольнонаемная охрана), а также бюро пропусков. «Положение» обязывало дирекцию предприятия к тому, что «производственная территория должна быть обнесена заборами высотой 2,5 - 3 метра, усиленными по верху несколькими нитями колючей проволоки»; чтобы «приказом директора предприятия устанавливался строго ограниченный круг лиц, имеющих право посещения всех цехов предприятия».

После упразднения в 1934 г. ЦКК-НК РКИ функции контроля за работой военной промышленности сосредоточились в двух органах: Комиссии Советского Контроля СНК СССР и Экономическом управлении (ЭКУ) НКВД, причем, функции последнего являлись как бы одновременно ревизионными и следственными. Работники территориальных управлений ЭКУ НКВД осуществляли систематическую проверку финансовой и хозяйственной деятельности заводов, имеющих оборонный заказ, а также состояние оборудования, инструмента, качество полуфабрикатов, осуществление процесса технического контроля и т.д.

По фактам нарушений технологического процесса и другим недостаткам работы военно-промышленных предприятий ЭКУ НКВД составлял для СТО и Комиссии Обороны СНК СССР «специальные сообщения». Например, в 1935_-1936 гг. в Комиссию Обороны поступили следующие спецсообщения: «О неудовлетворительной работе артиллерийских заводов» от 21 ноября 1935 г., «Об угрожающем положении на отдельных химических заводах, в связи с скоплением готовой взрывоопасной продукции» от 14 января 1936 г., «О неудовлетворительной постановке учета, охраны деталей и готовой военной продукции на Тульском оружейном заводе» от 28 декабря 1935 г., «О конструктивных дефектах самолета ИП-1 (конструкции Григоровича), выпускаемых заводом № 135» от 28 октября 1935 г.

Оперативно-чекистское управление ОГПУ-НКВД периодически осуществляло «мероприятия по очистке заводов военной и авиационной промышленности от контрреволюционных и антисоциальных элементов». Например, только за март, апрель и май 1933 г. ими было «вычищено» 11934 чел., из которых 74% являлись рабочими, 7,4% инженерами и техниками. Их этого количества 10854 чел. были уволены с работы, а 1080 чел. приговорены к различным срокам лишения свободы. Поскольку текучесть рабочей силы в военной промышленности, особенно на военно-химических заводах, была очень высокой, оперативно-чекистскому управлению работы «по очистке заводов», по-видимому, хватало.

Подготовка к массовым репрессиям в отношении руководящих кадров военной промышленности начинается, по имеющимся у автора документам, за несколько месяцев до февральско-мартовского 1937 г. Пленума ЦК ВКП(б). 14 октября 1936 г. руководитель группы по военным и морским делам КПК при ЦК ВКП(б) Н.В.Куйбышев (родной брат В.В.Куйбышева) направляет в ЦК ВКП(б) записку «О неблагополучном состоянии мобилизационной работы в аппарате Наркомтяжпрома». В записке говорилось следующее:

«Мобилизационная работа аппарата НКТП является чрезвычайно важной и секретной. От ее правильной организации зависит обеспечение потребностей Красной Армии в условиях мобилизации и в период войны.

В мобилизационном отделе НКТП сосредоточены все секретные материалы по вопросам обеспечения армии, знание которых открывает военную тайну подготовки страны к войне.

Между тем, эта секретная и важнейшая работа находится в руках людей, явно не соответствующих и вызывающих серьезное сомнение, поскольку во главе Моботдела стоял ПЯТАКОВ, ныне разоблаченный как троцкист, контрреволюционер и вредитель.

Моботдел НКТП насчитывает 49 работников. Из них членами ВКП(б) являются 14 человек, что явно недостаточно для такого учреждения. Кроме того, 8 работников являются бывшими офицерами царской армии. 11 работников имеют за границей родственников. 6 человек происходит из чуждой социальной Среды. Быть может, каждый из них в отдельности является честным и хорошим работником. Но зачем нужен такой "букет" в мобилизационном органе советской промышленности?»

В январе 1937 г. на показательном судебном процессе обвиняемых по делу «запасного (параллельного) террористического центра» Г.Л.Пятаков подтвердил выбитые у него до этого под пыткой показания о том, что он - «троцкист, контрреволюционер и вредитель», - после чего моботдел Наркомтяжпрома был полностью «очищен». 18 февраля 1937 г. Сталин избавился от Г. К. Орджоникидзе (по одной версии он покончил жизнь самоубийством, по другой - застрелен чекистом в кабинете кремлевской квартиры), который до последней возможности отстаивал своего заместителя Г. Л.Пятакова. Можно высказать предположение, что Серго, догадываясь о зловещих планах Сталина и Ежова, пытался спасти от разгрома кадры военпрома, наиболее тесно связанные с ненавистными Сталину и его окружению советскими военноначальниками из группы Якира-Тухачевского.

После февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) органы партийного и советского контроля совместнос НКВД приступили к проверке финансово-хозяйственной деятельности и личного состава Главных управлений Наркомата Оборонной промышленности СССР. Наркому оборонной промышленности М.С.Рухимовичу было указано подготовить к 5 апреля 1937 г. план мероприятий «по разоблачению и предупреждению вредительства и шпионажа».

М.С. Рухимович указаний главкам на предмет разоблачения «вредительства» и «шпионажа» давать не стал, но назначил проверку исполнения мобилизационного плана, на основании которой представил 17 мая в СНК СССР и ЦК обширный доклад на тему: «О мерах ликвидации и предупреждения вредительства в оборонной промышленности». В докладе, в резкой форме, критиковались наркомтяжпромовские методы руководства военной промышленностью, которые, по словам Рухимовича, привели «к серьезному ослаблению обороноспособности страны».

«Оборонная промышленность, - говорилось в докладе, - не имела единого плана и единого планового центра. Наркомтяжпром охватывал планированием лишь часть оборонных главков. Производственные задания заводам, как правило, все время менялись и обычно к концу года задания не были похожи на те плановые задания, которые завод имел в начале года. Плановые задания запаздывали и, таким образом, не организовывали работу заводов. Договора с НКО на сдачу ему продукции не совпадали ни с годовым, ни с квартальным планами производства ни по количеству, ни по срокам исполнения. Это путало работу заводов и осложняло контроль за выполнением плана».

Выдвигая это, соответствующее действительному положению дел, обвинение, Рухимович не мог не знать о том, что часть предприятий бывшего Наркомтяжпрома, имевших оборонный заказ, входило в состав гражданских промышленных объединений, что производственные задания заводам непрерывно менялись, по мере уточнения Наркоматом обороны заявок и технических условий на военную продукцию, что часть продукции передавалась заказчику в виде задолженности по планам сдачи предыдущего года.

Далее, в докладе Рухимовича обращалось внимание на многочисленные факты бюрократизма и безответственности в работе аппарата Наркомтяжпрома, которые, например, на заводах по производству порохов и взрывчатых веществ приводили «к бесконечным затяжкам ремонта, к пуску агрегатов с серьезными недоделками, к бесконтрольной смене ответственных частей агрегатов, отсутствию чертежей и инструкций» и т.п.

Бюрократизма и безответственности в работе аппарата Наркомтяжпрома, действительно, было предостаточно, но, очевидно, не больше, чем в любом другом наркомате. Даже Политбюро ЦК ВКП(б) не было избавлено от этого порока, в том числе по отношению к собственным заказам, например, в конце 1930 г. Политбюро обязало Всесоюзное электротехническое объединение Наркомтяжпрома изготовить несколько экземпляров зашифровывающей аппаратуры. В ответ на это распоряжение объединение послало в ЦК ВКП(б) следующий запрос: «Доводим до Вашего сведения, что никакого заказа выполнить не можем; мы даже не можем приступить к выполнению, так как не знаем, что именно нужно. Просьба обязать соответствующие организации дать нам немедленно образцы приборов, которые мы можем считать для себя эталонами».

Разоблачительный пафос документа не спас его автора от расстрела. Практически весь руководящий состав главных управлений, многие директора и специалисты (техники, инженеры, конструкторы), начальники цехов и отделов предприятий Наркомата Оборонной промышленности оказались либо арестованными, либо осужденными (кто под расстрел, кто - к различным срокам заключения). «За последние месяцы, _- омечается в записке заместителя председателя Комиссии Советского Контроля от 10 июля 1937 г., - в Наркомате Оборонной промышленности произведено много новых назначений директоров заводов. Абсолютное большинство этих назначений состоялось вследствие неблагополучного состояния заводов, причем часть старых директоров были арестованы как враги народа (Сырцов, Северный, Козиницкий и т. д.)».

Для обвинений в актах «вредительства», как правило, использовались ошибки в планировании, брак в работе, поломки оборудования, несчастные случаи и т.д. Затем к проверке приступали следственные бригады 1-го Управления НКВД, которые, словно соревнуясь между собой, выдвигали чудовищные по своей нелепости обвинения в отношении подозреваемых, вплоть до «измены Родине». Нагнетавшаяся атмосфера подозрительности и шпиономании настраивала людей на разоблачения все новых и новых «врагов народа». Например, только на авиационном заводе № 24 во второй половине 1937 г., по официальному отчету Московского областного Управления НКВД, было «вскрыто и ликвидировано 5 шпионских террористических и диверсионно-вредительских групп с общим количеством 50 человек, из них:

1. Антисоветская право-троцкистская группа в составе бывшего директора завода Марьямова и технического директора Колосова.

1. Шпионско-диверсионная группа японской разведки в составе 9 человек.

2. Шпионско-диверсионная группа германской разведки в составе 13 человек.

3. Шпионско-диверсионная группа французской разведки в составе 4 человек.

4. Террористическая и шпионско-диверсионная группа латвийской разведки в составе 15 человек во главе с бывшим заместителем директора завода Гельманом».

В том же отчете, подписанном майором госбезопасности Рейхманом, сообщается о разоблачении «антисоветской террористической подрывной организации» на авиамоторном заводе № 19, которую возглавляли технический директор Швецов, главный диспетчер Басин, главный металлург Шумин и главный инженер Брискин. Проходит несколько месяцев, и, вот, уже новое руководство завода № 19 подвергается репрессиям по обвинению в участии в «подрывной, контрреволюционной организации».

Данные о чистках в системе Наркомтяжпрома и Наркомоборонпрома в 1937_-1939 гг. в историографии пока не разработаны, в отличие от данных о количестве репрессированных офицеров Красной Армии. О том, что чистка кадров военной промышленности имела те же масштабы, что и в РККА, свидетельствуют следующие слова благодарности наркома обороны СССР К.Е.Ворошилова, высказанные в его речи на XVIII съезде ВКП(б) 13 марта 1939 г. в адрес «рабочих, инженеров, техников и служащих, и особенно партийных и комсомольских организаций наших социалистических заводов, которые, очистившись от предателей, врагов народа, много поработали для оснащения Красной Армии и Военно-Морского Флота боевой современной техникой, для усиления оборонной мощи нашей страны».

Антибюрократическая, популистская кампания, проведенная в 1937_-1938 гг. под руководством Н.И.Ежова и по прямому указанию И.В.Сталина, нагнала на партийные, советские и военные кадры немало страха, подтянула дисциплину и ответственность, но, разумеется, не настолько, чтобы разом покончить с бесхозяйственностью и разгильдяйством. Например, в записке начальника 1 отдела ЭКУ НКВД новому наркому оборонной промышленности М.М.Кагановичу от 6 ноября 1938 г. сообщалась следующая информация по заводу № 12, дислоцировавшемуся в одном из районов г. Москвы: «Территория завода загромождена готовыми снарядами в количестве до 160 вагонов. Часть снарядов, в количестве до 20 вагонов забракованы, но до сих пор с завода не вывезены. Часть снарядов лежит на заводе несколько лет. На одной из площадок хранится около 35 тонн бракованной пикриновой кислоты (одно из самых опасных взрывчатых веществ. _- Н.С.). Здесь же в неприспособленных складах хранится около 100 тонн вещества "Р-12", которое в случае взрыва угрожает не только населению Нагатинского района, но и всей Москве».

На производственные показатели военной промышленности «чистки» 1937_-1938 гг., как это видно из приводимых ниже данных, не оказали существенного влияния: ни в сторону резкого снижения процента выполнения текущего плана заказов Военного ведомства, ни в сторону значительного его повышения. Выполнение плана текущих военных заказов по основной номенклатуре вооружения и боевой техники осталось на столь же невысоком уровне, что и в 1935-1936 гг.:

Эти данные не следует, конечно, трактовать в том смысле, что никакого экономического ущерба военная промышленность от «ежовщины» не понесла. Вследствие разгрома ведущих научно-исследовательских и опытно-конструкторских организаций Наркомоборонпрома задержалось освоение в производстве многих эффективных образцов вооружения и боевой техники. В этой связи достаточно отметить, что ведущие авиаконструкторы страны А.Н.Туполев, Н.Н.Поликарпов, Д.П.Григорович, Р.Бартини были репрессированы. Так,

1. Н. Туполева арестовали 21 октября 1937 г. прямо в рабочем кабинете, обвинили в принадлежности к «русской фашистской партии», во вредительстве при подготовке рекордных полетов Громова, внедрении порочной американской технологии, в шпионаже в пользу Франции и еще многом другом. Туполев во всем сознался и сидел в следственном изоляторе Бутырской тюрьмы в ожидании суда и вынесения смертного приговора до апреля 1938 г.

2. М. Петлякова арестовали 28 октября 1937 г. по аналогичному по своей вздорности обвинению, судили и приговорили в мае 1940 г. к 10 годам лагерей. В конце 1937 г. были арестованы ведущие конструкторы реактивной и ракетной техники И.Т.Клейменов, Г.Э. Лангемак, В.П. Глушко и С.П. Королев, которых обвинили в создании в Реактивном научно-исследовательском институте (НИИ-3) «контрреволюционной организации».

В начале декабря 1938 г. Сталин отстраняет Ежова от поста наркома НКВД. С января по июль 1938 г., в несколько этапов, Сталиным проводится лицемерная кампания по устранению перегибов в работе органов внутренних дел: кого-то освобождают из-под ареста, кого-то восстанавливают в рядах ВКП(б), а кого-то наказывают «за грубейшие нарушения социалистической законности». Под руководством нового наркома Л.П.Берия НКВД превращается в еще более мощную многофункциональную организацию, чем она была при его предшественниках. Не сокращая масштабы репрессивной деятельности (с 1937 по 1939 г. расходы на содержание тюремного управления возрастают с 56,6 млн руб. до 563 млн руб., расходы оперативно чекистского управления с 708,4 млн руб. до 1395 млн руб.). НКВД непрерывно увеличивает свою долю участия в укреплении обороноспособности страны по линии строительства стратегических шоссейных дорог (ГУШОСДОР), комплексного производственного освоения отдаленных и необжитых территорий с богатейшими месторождениями полезных ископаемых (Дальстрой) и т.д. 13 января 1940 г. постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) за № 60-30 оо в ведение НКВД передаются медно-никелевый комбинат «Североникель», трест «Кольстрой», строительство Кандалакшского алюминиевого завода «в целях, - как сказано в постановлении, - значительного увеличения выплавки никеля и связанного с этим форсированного строительства пусковых объектов 1940-1941 гг.».

Берия убеждает Сталина в целесообразности использования арестованных и осужденных специалистов военной промышленности по их профессиональному назначению в специальных конструкторских бюро и научно-исследовательских институтах. Берия ничего нового не предлагал. Известно, что еще в 1929 г. в Бутырской тюрьме существовало КБ ВТ -Конструкторское Бюро «Внутренняя тюрьма» - во главе с Поликарповым и Григоровичем, затем переведенное на территорию Ходынского аэродрома и названное ЦКБ-39-ОГПУ.

В 1938_-1939 гг., в специальный концентрационный лагерь в подмосковном дачном поселке Болшево, по приказу Л.П. Берия, свозились зеки-оборонщики со всех тюрем и лагерей СССР. Среди них: конструктор тяжелой артиллерии русского флота, бывший полковник царской армии Е.А. Беркалов _- автор «формулы Беркалова», по которой во всем мире рассчитывались орудия; летчик и авиаконструктор, член Итальянской компартии Роберт Бартини; ведущий специалист по авиационному вооружению А.В. Надашкевич; ведущий технолог авиапрома А.С.Иванов, конструктор подводных лодок Кассациер; бывший заместитель начальника ЦАГИ член-корр. АН СССР А.И. Некрасов; будущие конструкторы космических ракет С.П. Королев и В.П. Глушко и др.

Из Болшева зеков-оборонщиков направляли в обустраивающиеся (в соответствии с требованиями режима конвоя и стражи) конструкторские и исследовательские организации НКВД. Среди них неоднократно описанная в литературе «шарага Туполева», официальное название которой - ЦКБ-29-НКВД. В «шараге Туполева», понятно, создавались новые конструкции самолетов (в том числе одни из лучших в мире фронтовые бомбардировщики Ту-2 и Пе-2).

В ОТБ НКВД (будущее НИИ-6-НКВД) создавались новые образцы боеприпасов и передовые технологии военно-химического производства. 3 марта 1940 г. Л.П.Берия обратился в Экономсовет СНК СССР с предложением об освоении в промышленном производстве разработанных ОТБ НКВД средств вооружения. В записке сообщалось: «Группа арестованных под руководством арестованного С.И.Лукашова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработала 45 мм бронебойно-зажигательный снаряд и два образца зажигательных авиационных бомб.

Группа арестованного Рябова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработала конструкцию зарядов, позволяющую получить беспламенный и бездымный артиллерийский выстрел. Ими также разработан специальный пороховой заряд для бронебойной пули Б-30.

Группа под руководством з/к Фишмана (бывший начальник Химуправления НКО) разработала новый образец противогаза, защитная мощность которого в два раза превышает мощность принятого на вооружение противогаза МТ-4.

Группа заключенных под руководством Ступникова (бывший главный инженер НКОП) разработала новую технологию производства серной кислоты, позволяющую повысить производительность действующих сернокислотных заводов в три раза».

Зеки-оборонщики, многие из которых оказались под арестом из-за ложных доносов или выбитых под пыткой свидетельских показаний, не могли не задумываться над вопросом о целесообразности выполнения своих профессиональных обязанностей на свободе. По этому поводу между Туполевым и Берией, однажды, состоялся следующий, из разряда «черного юмора», диалог: "Берия: Давайте договоримся, Андрей Николаевич, самолет в воздух, а вы все по домам! Туполев: А не думаете ли вы, что и находясь дома, можно делать самолеты?"