Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии

Родился в 1919 году. Отец - Герман Александр Данилович, был лесником. Мать - Анна Бакировна. Супруга - Майорова Р. М. (1919г.рожд.). Дочь - Чернышева Марина Данииловна (1945г.рожд.).

Родители работали в разных лесничествах Новгородчины и Псковщины. Отец был старше мамы на двадцать лет. У нее был хороший голос, все детство Даниила прошло под ее пение.

Были снежные зимы, стрельба, пожары, разливы рек - первые воспоминания мешаются со слышанными от матери рассказами о тех годах. В родных местах еще догорала Гражданская война, свирепствовали банды, вспыхивали мятежи. Детство раздвоилось: сначала оно было лесное, позже - городское. Обе эти струи, не смешиваясь, долго текли и так и остались в душе Д. Гранина раздельными. Детство лесное - это баня со снежным сугробом, куда прыгали распаренный отец с мужиками, зимние лесные дороги, широкие самодельные лыжи (а городские лыжи - узкие, на которых ходили по Неве до самого залива). Лучше всего помнятся горы пахучих желтых опилок вблизи пилорам, бревна, проходы лесобиржи, смолокурни, и сани, и волки, уют керосиновой лампы, вагонетки на лежневых дорогах.

Матери - горожанке, моднице, молодой, веселой - не сиделось в деревне. Поэтому она восприняла как благо переезд в Ленинград. Для мальчика потекло детство городское - учеба в школе, наезды отца с корзинами брусники, с лепешками, с деревенским топленым маслом. А все лето - у него в лесу, в леспромхозе. Как старшего ребенка, его, первенца, каждый тянул к себе. Это не была размолвка, а было разное понимание счастья. Потом все разрешилось драмой - отца сослали в Сибирь, куда-то под Бийск, семья осталась в Ленинграде. Мать работала портнихой. И дома прирабатывала тем же. Появлялись дамы - приходили выбирать фасон, примеривать. Мать любила и не любила эту работу - любила потому, что могла проявить свой вкус, свою художественную натуру, не любила оттого, что жили бедно, сама одеться она не могла, молодость ее уходила на чужие наряды.

Отец после ссылки стал "лишенцем", ему было запрещено жить в больших городах. Д. Гранина, как сына "лишенца", не принимали в комсомол. Учился он в школе на Моховой. Там оставалось еще несколько преподавателей находившегося здесь до революции Тенишевского училища - одной из лучших русских гимназий. В кабинете физики ученики пользовались приборами времен Сименса-Гальске на толстых эбонитовых панелях с массивными латунными контактами. Каждый урок был как представление. Преподавал профессор Знаменский, потом его ученица - Ксения Николаевна. Длинный преподавательский стол был как сцена, где разыгрывалась феерия с участием луча света, разложенного призмами, электростатических машин, разрядов, вакуумных насосов.

У учительницы литературы не было никаких аппаратов, ничего, кроме любви к литературе. Она организовала литературный кружок, и большая часть класса стала сочинять стихи. Один из лучших школьных поэтов стал известным геологом, другой - математиком, третий - специалистом по русскому языку. Поэтом никто не стал.

Несмотря на интерес Даниила к литературе и истории, на семейном совете было признано, что инженерная специальность более надежная. Гранин поступил на электротехнический факультет Политехнического института, который окончил в 1940 году. Энергетика, автоматика, строительство гидростанций были тогда профессиями, исполненными романтики, как позже атомная и ядерная физика. Многие преподаватели и профессора участвовали еще в создании плана ГОЭЛРО. О них ходили легенды. Они были зачинателями отечественной электротехники, были своенравны, чудаковаты, каждый позволял себе быть личностью, иметь свой язык, сообщать свои взгляды, они спорили друг с другом, спорили с принятыми теориями, с пятилетним планом.

Студенты ездили на практику на Кавказ, на Днепрогэс, работали на монтаже, ремонте, дежурили на пультах. На пятом курсе, в разгар дипломной работы, Гранин стал писать историческую повесть о Ярославе Домбровском. Писал не о том, что знал, чем занимался, а о том, чего не знал и не видел. Тут было и польское восстание 1863 года, и Парижская коммуна. Вместо технических книг он выписывал в Публичной библиотеке альбомы с видами Парижа. Об этом увлечении никто не знал. Писательства Гранин стыдился, а написанное казалось безобразным, жалким. Но остановиться он не мог.

После окончания учебы Даниила Гранина направили на Кировский завод, где он начал конструировать прибор для отыскания мест повреждения в кабелях.

С Кировского завода ушел в народное ополчение, на войну. Однако пустили не сразу. Пришлось добиваться, хлопотать, чтобы сняли бронь. Война прошла для Гранина, не отпуская ни на день. В 1942 году на фронте он вступил в партию. Воевал на Ленинградском фронте, потом на Прибалтийском, был пехотинцем, танкистом, а кончал войну командиром роты тяжелых танков в Восточной Пруссии. В дни войны Гранин встретил любовь. Как только успели зарегистрироваться, так объявили тревогу, и они просидели, уже мужем и женой, несколько часов в бомбоубежище. Так началась семейная жизнь. Этим и надолго прервалась, до конца войны.

Всю блокадную зиму просидел в окопах под Пушкино. Потом послали в танковое училище и оттуда уже офицером-танкистом на фронт. Была контузия, было окружение, танковая атака, было отступление - все печали войны, все ее радости и ее грязь, всего нахлебался.

Доставшуюся послевоенную жизнь Гранин считал подарком. Ему повезло: первыми его товарищами в Союзе писателей стали поэты-фронтовики Анатолий Чивилихин, Сергей Орлов, Михаил Дудин. Они приняли молодого писателя в свое громкое, веселое содружество. А кроме того, был Дмитрий Остров, интересный прозаик, с которым Гранин познакомился на фронте в августе 1941 года, когда по дороге из штаба полка они вместе ночевали на сеновале, а проснувшись, обнаружили, что кругом немцы...

Именно Дмитрию Острову Гранин и принес в 1948 году свою первую законченную повесть о Ярославе Домбровском. Остров, похоже, повесть так и не прочитал, но тем не менее убедительно доказал другу, что если уж хочется писать, то писать надо про инженерную свою работу, про то, что знаешь, чем живешь. Ныне Гранин советует это молодым, видимо, позабыв, какими унылыми ему самому тогда показались подобные нравоучения.

Первые послевоенные годы были прекрасными. Тогда Гранин еще не думал стать профессиональным писателем, литература была для него всего лишь удовольствием, отдыхом, радостью. Кроме нее была работа - в Ленэнерго, в кабельной сети, где надо было восстанавливать разрушенное в блокаду энергохозяйство города: ремонтировать кабели, прокладывать новые, приводить в порядок подстанции, трансформаторное хозяйство. То и дело происходили аварии, не хватало мощностей. Поднимали с постели ночью - авария! Надо было откуда-то перекидывать свет, добывать энергию погасшим больницам, водопроводу, школам. Переключать, ремонтировать... В те годы - 1945-1948 - кабельщики, энергетики, чувствовали себя самыми нужными и влиятельными людьми в городе. По мере того как энергохозяйство восстанавливалось, налаживалось, у Гранина таял интерес к эксплуатационной работе. Нормальный, безаварийный режим, которого добивались, вызывал удовлетворение и скуку. В это время в кабельной сети начались опыты по так называемым замкнутым сетям - проверялись расчеты новых типов электросетей. Даниил Гранин принял участие в эксперименте, и его давний интерес к электротехнике ожил.

В конце 1948 года Гранин вдруг написал рассказ про аспирантов. Назывался он "Вариант второй". Даниил Александрович принес его в журнал "Звезда", где его встретил Юрий Павлович Герман, который ведал в журнале прозой. Его приветливость, простота и пленительная легкость отношения к литературе чрезвычайно помогли молодому писателю. Легкость Ю. П. Германа была свойством особым, редким в отечественной литературной жизни. Заключалось оно в том, что литература понималась им как дело веселое, счастливое при самом чистом, даже святом отношении к нему. Гранину повезло. Потом уже ни у кого он не встречал такого празднично-озорного отношения, такого наслаждения, удовольствия от литературной работы. Рассказ был напечатан в 1949 году, почти без поправок. Был замечен критикой, расхвален, и автор решил, что отныне так и пойдет - что он будет писать, его сразу будут печатать, хвалить, славить и т.п.

К счастью, следующая повесть - "Спор через океан", напечатанная в той же "Звезде", была жестоко раскритикована. Не за художественное несовершенство, что было бы справедливо, а за "преклонение перед Западом", которого в ней как раз и не было. Несправедливость эта удивила, возмутила Гранина, но не обескуражила. Необходимо заметить, что инженерная работа создавала прекрасное чувство независимости. Кроме того, его поддерживала честная взыскательность старших писателей - Веры Казимировны Кетлинской, Михаила Леонидовича Слонимского, Леонида Николаевича Рахманова. В Ленинграде в те годы еще сохранилась замечательная литературная среда - были живы Евгений Львович Шварц, Борис Михайлович Эйхенбаум, Ольга Федоровна Берггольц, Анна Андреевна Ахматова, Вера Федоровна Панова, Сергей Львович Цимбал, Александр Ильич Гитович, - то разнообразие талантов и личностей, которое так необходимо в молодости. Но, может, более всего помогал Гранину участливый интерес ко всему, что он делал, Таи Григорьевны Лишиной, ее басовитая беспощадность и абсолютный вкус... Она работала в Бюро пропаганды Союза писателей. Многие писатели обязаны ей. У нее в комнатке постоянно читались новые стихи, обсуждались рассказы, книги, журналы...

Вскоре Даниил Гранин поступил в аспирантуру Политехнического института и одновременно приступил к роману "Искатели". К тому времени уже вышла многострадальная книга "Ярослав Домбровский". Параллельно Гранин занимался и электротехникой. Он напечатал несколько статей, перешел к проблемам электрической дуги. Однако эти таинственные, интересные занятия требовали времени и полной погруженности. По молодости, когда сил много, а времени еще больше, казалось, что можно совместить науку и литературу. И хотелось их совместить. Каждая из них тянула к себе все с большей силой и ревностью. Каждая была прекрасна. Пришел день, когда Гранин обнаружил в душе опасную трещину. Пришло время выбирать. Либо - либо. Вышел роман "Искатели", он имел успех. Появились деньги, можно было перестать держаться за свою аспирантскую стипендию. Но Гранин долго еще тянул, чего-то ждал, читал лекции, работая на полставки, никак не хотел отрываться от науки. Боялся, не верил в себя... В конце концов это произошло. Не уход в литературу, а уход из института. Впоследствии писатель иногда жалел, что сделал это слишком поздно, поздно стал писать всерьез, профессионально, но, бывало, жалел, что бросил науку. Лишь теперь Гранин начинает постигать смысл слов Александра Бенуа: "Величайшая роскошь, которую только может себе позволить человек, - всегда поступать так, как ему хочется".

Гранин писал об инженерах, научных работниках, ученых, о научном творчестве - все это было его темой, его окружением, его друзьями. Ему не надо было изучать материал, ездить в творческие командировки. Он любил этих людей - своих героев, хотя жизнь их была небогата событиями. Изобразить ее внутреннее напряжение было нелегко. Еще труднее было ввести читателя в курс их работы, чтобы он понял суть их страстей и чтобы не прикладывать к роману схемы и формулы.

Решающим рубежом был для Гранина ХХ съезд партии. Он заставил по-иному увидеть и войну, и себя, и прошлое. По-иному - это значило увидеть ошибки войны, оценить мужество народа, солдат, самого себя...

В 60-е годы Гранину казалось, что успехи науки, и прежде всего физики, преобразят мир, судьбы человечества. Ученые-физики казались ему главными героями того времени. К 70-м тот период кончился, и в знак прощания писатель создал повесть "Однофамилец", где как-то попробовал осмыслить свое новое отношение к прежним своим увлечениям. Это не разочарование. Это избавление от излишних надежд.

Пережил Гранин и другое увлечение - путешествиями. Вместе с К. Г. Паустовским, Л. Н. Рахмановым, Расулом Гамзатовым, Сергеем Орловым они поехали в 1956 году в круиз вокруг Европы на теплоходе "Россия". Для каждого из них это был первый выезд за границу. Да не в одну страну, а сразу в шесть - это было открытие Европы. С тех пор Гранин стал много ездить, ездил далеко, через океаны - в Австралию, Кубу, Японию, США. Для него это была жажда увидеть, понять, сравнить. Ему довелось спускался на барже по Миссисипи, бродить по австралийскому бушу, жить у сельского врача в Луизиане, сидеть в английских кабачках, жить на острове Кюрасао, посетить множество музеев, галерей, храмов, бывать в разных семьях - испанских, шведских, итальянских. Кое о чем писателю удалось написать в своих путевых записках.

Постепенно жизнь сосредоточивалась на литературной работе. Романы, повести, сценарии, рецензии, очерки. Писатель пытался освоить разные жанры вплоть до фантастики.

Говорят, что биография писателя - его книги. Среди написанных Д. А. Граниным - романы: "Блокадная книга" (в соавторстве с А. Адамовичем), "Зубр", "Эта странная жизнь". Писателю удалось сказать о ленинградской блокаде то, чего никто не говорил, рассказать о двух великих русских ученых, судьбу которых замалчивали. Среди других произведений - романы "Искатель", "Иду на грозу", "После свадьбы", "Картина", "Бегство в Россию", "Однофамилец", а также публицистические произведения, сценарии, путевые записки.

Д. А. Гранин - Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии, кавалер двух орденов Ленина, орденов Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, двух орденов Отечественной войны II степени, ордена "За заслуги перед Отечеством" III степени. Он - лауреат премии Генриха Гейне (ФРГ), член Немецкой академии искусств, почетный доктор Санкт-Петербургского гуманитарного университета, член Академии информатики, член Президентского Совета, президент Фонда Меншикова.

Д. Гранин создал первое в стране Общество милосердия и способствовал развитию этого движения в стране. Его неоднократно избирали в правление Союза писателей Ленинграда, потом России, он был депутатом Ленсовета, членом обкома, во времена Горбачева - народным депутатом. Писатель воочию убедился, что политическая деятельность не для него. Осталось лишь разочарование.

Увлекается спортом и путешествиями.