Блаженнейший митрополит Владимир встал у кормила Православной Церкви в Украине на стыке двух эпох в жизни общества и государства — тоталитаризма и свободы. Этим прежде всего и обусловлена та роль и миссия, которую исполняет 121-й митрополит Киевский в тысячелетней истории нашей Церкви. Ему предстояло не только освободить Церковь от пут, которыми за десятилетия своего господства связал ее атеистический режим, восстановить ее структуры, но и заложить основы функционирования.
     Православной Церкви в свободном, независимом государстве. Мне представляется, что сквозь призму решения этих задач и ныне, и в будущем будут судить о Православии в Украине конца столетия. А оно связано прежде всего с именем Блаженнейшего Владимира.
     Впервые я услышал о митрополите Владимире в конце восьмидесятых, и при довольно любопытных обстоятельствах. Меня от газеты отправили в командировку в Винницкую область, как тогда говорили, “по тревожному письму”, разбираться с проблемами местных “афганцев”. С транспортом уже тогда начались сложности, и добираться до райцентров приходилось “автостопом”. На дороге меня подобрал старенький “Москвич”, водителем которого оказался священник. Разговорились. Я поинтересовался, как ныне, при демократизации, живется Церкви. К моему удивлению, священник был настроен весьма пессимистично. Он рассказал, что Церковь “разлагается с головы”, что в ней царят террор и супруга экзарха, и при таких обстоятельствах на возрождение православия рассчитывать не приходиться. Особенно смутил его страх: он боялся, что залетный журналист донесет о беседе в Киев, на Пушкинскую, и священнику не миновать репрессий.
     Признаться, во все это верилось с трудом, и я просто решил, что волна диссидентства и всеобщего недовольства начальством докатилась и до церковной жизни: руководителей ругают и разоблачают, поскольку жаждут обновления и перемен, и Церковь — не исключение. Тогда же священник упомянул имя митрополита Владимира, сказав о том, что уже ходатаи ездили в Ростов просить его вернуться в Украину. Для светского человека все это выглядело необычно.
     В Киеве журналистов хоть что-то понимающих в церковной проблематике и сегодня немного, а в то время их можно было пересчитать по пальцам. Одним из них был Владимир Чопенко, с которым мы познакомились еще в студенческие годы. Замечательный журналист, он не только благоговел перед православной культурой и историей, но и умел глубоко и умно писать об этом. Встретив его в издательстве, я рассказал ему о странном священнике из Винницкой глубинки. Его эта история ничуть не удивила, напротив, он стал с жаром растолковывать мне, что для Православия в Украине, иного выхода, кроме как пригласить ростовского митрополита, не существует. Филарет уже дискредитировал себя в глазах православных, теперь дискредитирует Церковь в глазах народа, везде царят разброд и шатание. Нужен человек, пользующейся авторитетом среди всех православных Украины, который объединил бы Церковь и вывел ее из кризиса. Таким, по мнению Чопенко, являлся митрополит Владимир. Это было еще до разоблачений и публичных скандалов вокруг семьи Филарета. Так что Блаженнейший был “ожидаемым” Предстоятелем Православной Церкви в Украине. Это важнейшее обстоятельство не учли организаторы раскола в 1992 году, полагавшие, что с “товарищем Филаретом” православные будут и дальше шагать в будущее.

* * *
     В начале 90-х религиозная жизнь в Украине напоминала пороховую бочку. В межконфессиональные конфликты между греко-католиками, УАПЦ и УПЦ были вовлечены и государственные и политические структуры. Разбои, шельмование и преследование православных, прежде всего, в Западной Украине, достигли своего апогея. Аналитики заговорили об “югославском варианте”. Коммунистическая же власть агонизировала и занималась главным образом дележом экономического наследства умирающей империи, подготовкой “запасных аэродромов”, вывозом за рубеж “награбленного” и учреждением многочисленных коммерческих структур, ставших основой их экономического могущества уже в независимой Украине. “Друг режима” Филарет не был исключением, он даже вполне легально под именем Михаила Денисенко стал соучредителем крупного коммерческого банка, руководить которым, как водится, поставили бывшего крупного функционера ЦК КПУ. Церковь, как флюгер светской власти. Такая роль была уготована Ей, и Блаженнейшему Владимиру предстояло положить край этим планам. В начале 1992 года был принят Закон Украины о Свободе совести и религиозных организациях, который не только закреплял отделения Церкви от государства, но и запрещал любые вмешательства во внутренние дела друг друга. Однако инерция произвола по отношению к Церкви была слишком велика. Стоило православным украинским епископам на Харьковском архиерейском соборе в мае 1992 года отклонить настойчивое требование Л.Кравчука “не трогать Филарета”, как весь репрессивный аппарат государства был обрушен на православную Церковь.

* * *
     Пожалуй, самым тяжелым временем для Православия в Украине было начало 90-х. Церковь определяла свое будущее. Поворотным этапом был Харьковский Архиерейский собор, значение которого трудно переоценить. Впервые, я уже не знаю за сколько столетий, Собор Церкви прошел не только без согласований со светской властью, но и вопреки ее воле. После десятилетий репрессий, преследований и унижений Церковь восстанавливала свое достоинство. Для этого необходимо было мужество, и православные украинские епископы его проявили в полной мере, не поддавшись ни уговорам, ни шантажу. “Если вы снимете Филарета, правительство не будет вас поддерживать”, — так по телефону помощник Крачука “увещевал” Харьковского митрополита Никодима. Иллюзий в отношении кравчуковского правительства никто не питал. Чашу этой “поддержки” вскоре до дна испили клюнувшие на нее епископы УАПЦ, создавшие “проправительственную” УПЦ—КП. Уже в следующем году они во главе с “основателем” УПЦ—КП Антонием (Масендичем) в страхе бежали из “госцеркви”, и время пребывание в ней считали самыми жуткими днями в своей жизни. Они рассказывали журналистам: “Шантаж был обычным делом. Особенно он усилился перед избранием патриарха УПЦ—КП осенью 1993 года. Накануне мы заехали к Антонию. Он сидел в своем кабинете, бледный, как мел. Перед нами у него был советник Президента Богдан Тернопильский и прямо ему заявил: “Если сорвешь собор, мы тебя убьем”. На самом соборе Зинченко (Председатель Совета по делам религии, до этого — нардеп, прошедший в парламент из Виннницы по “демплатформе КПСС”), Червоний и Поровский (нардепы, бывшие комсомольские функционеры с Волыни) угрожали нам, что, если мы будем голосовать против Филарета, нас сотрут в порошок. По регламенту каждый делегат мог выступать лишь один раз, но Поровский и Червоний не отходили от микрофонов, последний выступил 22 раза. Когда же выступал кто-нибудь из епископов, они устраивали ему обструкцию, прерывали, обзывали мерзкими словами, угрожали компроматом... Мы заявили, что покинем собрание, тогда позвонил вице-премьер Жулинский, и сказал, чтобы всех оставили на своих местах: Романюка - патриархом, Филарета - замом, Масендича - управделами. Тогда они решили расправиться с Масендичем, но заступился Романюк, пригрозив отдать нардепам свой патриарший куколь, пусть носят его сами.” Вот что имелось ввиду под “правительственной поддержкой” и скрывалось за фасадом скалачиваемой “истинно украинской”, национальной и государственнической “церкви”, где отлученный от Православия может править бал, нардепы-комсомольцы, не отличающие крест от полумесяца, “расставлять кадры”, а правительственный сановник-атеист телефонным звонком назначать высшую иерархию! Недаром бежавшие “капешные” епископы заявили, что “лучше быть пономарем в канонической православной церкви, чем архиепископом в филаретовской”. И вот, православные епископы в Харькове заявили о праве Церкви на свободу. Избрав новым Предстоятелем Блаженнейшего Владимира, они не сомневались, что именно он это право реализует. Собственно говоря, выбора у него и не было. Церковь сказала свое слово, и вернуть Ее в недавнее прошлое было бы предательством. 20 июня 1992 года новый Киевский митрополит прибыл в столицу. Встречали его вдохновенно, некоторые СМИ даже сообщили, что встречающих было около двухсот тысяч человек. Казалось, это был триумф справедливости и долгожданная свобода. Мало кто предполагал, что на самом деле для Киевского митрополита наступило тяжкое время унижений и испытаний.

* * *
     Запрещение в священнослужении Филарета и избрание нового Предстоятеля вызвало настоящий переполох в рядах бывшей партноменклатуры. Чужак возглавил в Украине Церковь! Этим объясняется та истерика, организованная в правительственной прессе, противозаконные заявления и действия Кравчука, Плюща и присных. Православные епископы страны были объявлены “шпионами”, “заговорщиками”, “предателями” Родины, а Блаженнейший, естественно, стал “врагом народа”. Блаженнейшему Владимиру противостояла отнюдь не какая-то идеология или конфессия /первая же его встреча с руководителем УАПЦ Мстиславом открыла путь для диалога и примирения конфессий: “Мне гораздо приятней общаться с митрополитом Владимиром, чем убеждать Филарета в конце концов отправиться на покой,”- говорил журналистам Мстислав/, а самая настоящая партийно-государственная мафия, которая во имя сохранения своего контроля над награбленным и спрятанным за рубежом, готова была развязать даже гражданскую войну. Сегодня в нашей православной прессе выходит немало статей, анализирующих суть филаретовского раскола. Нередко авторы попадают в сети филаретовской мифологии и ищут его некие исторические или догматические истоки. Одни называют его полупротестантской сектой, другие — екклезиологической ересью. Однако никаких церковных основ и причин этот раскол не имел. Вся “богословская” его сторона, по словам митрополита УАПЦ Антония, заключалась в следующем: “Я сдался на просьбы и поехал на Пушкинскую. Филарет был взволнован. Я посочувствовал: дескать, жалко расставаться с деньгами, зданием экзархата, Владимирским собором. А он сразу к делу: “Если перечислю на ваши счета деньги УПЦ (4 млрд. крб.), где гарантия, что вы их у меня не заберете?” Вот эта гарантия, “что вы у меня их не заберете” и была главным и единственным “догматом” кравчуковско-филаретовской “церкви”, равно как и “воплощением многовековой мечты украинского народа о национальной церкви”. Организация церковного раскола в 1992 году являлась ничем иным, как “приватизацией” Филаретом и политиками его “свиты” всех средств Украинской Православной Церкви.

* * *
     Кроме крайней враждебности правящей номенклатуры, планы которой разрушило избрание нового Предстоятеля, митрополита Владимира ожидало не менее враждебное отношение бюрократии. Митрополит приехал объединить разобщенные православные общины, снять религиозные проблемы, но это совершенно не совпадало с интересами чиновничества. Ведомства-реликты тоталитарного государства, репрессивные и паразитирующие органы госуправления в новых условиях должны были продемонстрировать свою “нужность”, оправдывать свое содержание. Совет по делам религий. Его функции в демократическом государстве временные: разработать демократическое законодательство, помочь возвратить Церкви экспроприированное атеистическим режимом имущество — и самоликвидироваться. Иных задач у него нет, однако их можно придумать и даже сделать животрепещущими. Чиновникам не только не нужно бесконфликтная ситуация в православии, но она для них смерти подобна. Какие “прорывы” в этих двух основных направлениях работы “религиозного ведомства” мы видим? Проталкивание через парламент по инициативе раскола и униатов и вопреки протестам православных поправок к закону, предусматривающих “поочередное пользование” православными храмами различными конфессиями. Узаконение раскола (протест Генеральной прокуратуры Украины, приостановливающий деятельность УПЦ-КП, как незаконносозданной организации, отклонен при Кравчуке, а при Кучме к нему почему-то, вопреки воле нового Президента “забыли” вернуться). По второму направлению — передача расколу правительством П. Лазоренко Выдубецкого монастыря, а столичной властью — бюджетных новостроек (церкви Богородицы Пирогощи и Михайловского Златоверхого), чтобы Филарет не остался “без крыши”. Распространение раскола из Киева в города и веси Украины стало основой выживания этого ведомства. Скажем, в Сумах, православный епископ мог десять лет и безуспешно просить власти возвратить епархии собор в центре города. Но вот он выгнал одного проштрафившегося священника, тот, естественно, бежит в раскол, где Филарет его объявляет “архиепископом”. Тут же Советом регистрируется новая епархия раскола, городские власти, по настоянию местного религиозного управления передают ей собор. Частный конфликт, таким образом, перерастает в областной, и начальник по религии областной администрации может спокойно вздохнуть: с работы его не выгонят — до пенсии теперь он будет “гармонизировать” межправославный конфликт в Сумах, сей кусок хлеба оставит и приемникам. Таким же образом столичным и местным чиновничеством были зарегистрированы сотни, “параллельных” православным, “бумажных” общин и десятки епархий УПЦ-КП; изгнанные из православия горе-священники “приосанились”, надели епископские облачения, напялили клобуки и куколи. Для чиновников новая “госзадача” — усаживать канонический православный епископат за стол каких-нибудь переговоров с этим маскарадом. Непростая эта работа: епископы артачатся, проявляют “имперскую спесь” и неуважение к “национальной церкви” — хоть убей, не хотят видеть во вчерашнем беглом забулдыге православного митрополита! Несколько лет назад я с одним высоким правительственным чиновником был в Крыму. Встретились с начальником отдела по вопросам религии местной администрации. Я в шутку спросил, почему у него еще не зарегистрировано ни одной филаретовской общины? Он шутки не понял и стал объяснять, как долго он присматривает людей для такой общины, но пока все попадаются очень “дохленькие”. Так что “задел” конфликтов для своего будущего существования чиновники сделали на сто лет вперед. Чиновники не уставали “радовать” православие новыми “прозрениями” и “инициативами”. Председатель Госкомрелигии как-то заявил, что “межправославный конфликт с епархиального уровня переместился на уровень парафиальный”. Многие решили, что он принимает желаемое за действительное. Конечно, его ведомство уже укрепило раскол в областных центрах, зарегистрировав раскольничьи “епархии”, а вот многие райцентры и села все еще им не охвачены. Для исправления этого недостатка Госкомрелигии регистрирует некую “Фундацію Єднання”, организованную филаретовцем, бывшим членом ЦК КПУ Кравцом. Каким-то образом у этой фундации оказались юридические адреса тысяч православных общин, коими располагает только структуры Госкомитета — и пошла писать губерния. Общины стали получать не только клеветнические прокламации Филарета, призывы уходить в раскол, но и заготовленные бланки для юридического оформления этого перехода. Вмешалась Генеральная прокуратура, и мечта Госкомитета через фундацию организовать межприходскую войну временно были оставлены. Однако стратегическая цель “религиозного” чиновничества заключается в том, чтобы неустанно подбрасывать дровишки в пожар православия, и в тоже время выступать в роли миротворцев. Еще одна проблема, на которой вот уже 12 лет паразитирует отечественное чиновничество — возвращение Церкви экспроприированного атеистами церковного имущества. Казалось бы, что может быть проще: определить эти объекты и вернуть законным владельцам. Таковых не так уж и много. Однако сколько коррумпированные чиновники всех рангов умудряются вымотать нервов, сколько крови попить, пока полуразрушенный храм вернется в руки церкви. Не гнушаются и святотатством, передавая в нарушение всех законов святыни православия всяким раскольничьим модернистским сектам, типа УПЦ—КП. Ну, не может организация, созданная в 1992 году при наличии законной правопреемницы претендовать на собор, отнятый у последней 70 лет назад. Об этом прекрасно осведомлены чиновники — ведь все с высшим образованием, некоторые — с юридическим. Но уровень коррумпированности чиновничества столь велик, что намного превышает уровень законопослушания. Недаром во всем мире нас именуют самой коррумпированной державой, в которой нет ни законов, ни права, ни совести. Церковное имущество, (прежде всего храмы, от которых Церковь просто не может отказаться, поскольку заброшенная или оскверненная святыня — это живой укор всей Церкви), давно уже стало предметом политического шантажа, а то и просто вымогательств, как со стороны власти, так и политических структур. Этот рычаг давления на Православие никто не собирается выпускать из своих рук. Если власть решит отдать Церкви Лаврскую колокольню, то, несомненно, будет передавать ее целое столетие, по ступеньке в год, — в обмен на лояльность и политическую поддержку, и при непременном ритуале прошений и унижений. Так она у нас устроена, и будет таковой до тех пор, пока к власти не придут, по словам Блаженнейшего Владимира, люди, которые “если не православные, то хотя бы склонны к Православию”.

* * *
     В этих заметках я столь подробно остановился на ситуации, в которой оказалась наша Церковь в последние десятилетие уходящего века, поскольку без ее учета невозможно оценить ту, действительно, уникальную роль, которую играл и играет в жизни церкви, общества и государства митрополит Владимир. Украинская Православная Церковь — Церковь бедствующего, обворованного, униженного и убывающего, как горящая свеча, народа. Мне всегда представлялся символичным тот факт, что Она разделила судьбу своего народа — была также ограблена, притесняема, брошена на грань выживания, причем, одними и теми же людьми. В Киеве митрополиту правящая камарилья организовала “теплый прием”: хамство столичного градоначальника И.Салия, беснующееся УНСО, травля и шельмование во всех державных СМИ. Он принял удар на себя, с достоинством и спокойствием, которое всегда меня поражало в нем. Ни единого слова ненависти не слетело с его уст. Многие ожидали, что в день приезда при огромной поддержке народа, он не только вернет Церкви захваченные боевиками Владимирский кафедральный собор и резиденцию Киевского митрополита на Пушкинской, изгонит расстриженного Филарета из столицы, но и праведным гневом православных напугает власти на долгие годы вперед. С политической точки зрения, глупо не использовать силу, когда она у тебя имеется. Более того — последующие события в Украине, и прежде всего “черный вторник” 1995 года, перепугавший чиновников, показали что власть только силу и уважает, и готова даже заискивать перед экстремистами и провокаторами. Однако митрополит не благословил насильственные действия против захватчиков, заявив, что “Бог не в силе, а в правде”, и что Киевский митрополит не допустит кровопролития между “единоверными и единокровными братьями”. В то время Украина находилась как никогда близко к “югославскому варианту”: всеобщие недовольство массовым обнищанием, гиперинфляцией, протестный бум, могли разорвать гражданский мир в клочья — брось только спичку. “Галицкий опыт”, где насилие с 1989 года стало нормой жизни и легко “заводимые” толпы до сих пор устраивают погромы по любому поводу, мог распространиться на всю Украину. Православные массы, оскорбленные произволом против их Церкви, тоже рвались в бой. Крупнейшая конфессия страны, объединяющая тысячи приходов и миллионы верующих, ждала слова своего Предстоятеля. Он же призвал верных чад Православной Церкви быть и оставаться христианами, не смотря на все испытания, несправедливости и гонения. Я полагаю, что сохранением в Украине гражданского и межконфессионального мира, мы в первую очередь обязаны этой твердой позиции Блаженнейшего. Вскоре боевики при поддержке властей устроили массовые погромы и захваты храмов на Ровенщине и Волыни — но нигде православные не отвечали насилием на насилие. Один из организаторов погромов нардеп Николай Поровский уверял меня, что к 1994 году в его избирательном округе все православные храмы будут переведены в филаретовство. Не получилось. Хотя козачки и боевики зверствовали немилосердно. В одном селе общину выгнали из храма и гнали, как скот, по “направлению к Москве”. Другое село пригрозило Президенту Кравчуку, что всем миром будет просить политического убежища в США. Поведение православных потрясло даже иноверцев: в одном городе местная еврейская община попросила администрацию передать заброшенную синагогу православным, у которых боевики захватили храм, ибо уже не было сил смотреть на эти неправедные притеснения. Как в древние времена оплотом веры своего народа стали монастыри — не один из них не перешел в раскол. Кравчуковско-филаретовские погромы, хоть и привели к увеличению на пару сотен раскольничьих общин, не достигли своего результата: вместо одной захваченной и “офилареченной” общины появлялись две новые. За годы правления Блаженнейшего митрополита Владимира количество православных приходов в стране увеличилось почти в три раза: УПЦ имеет 130 монастырей, почти 9 тысяч приходов. Пример стойкости подавал сам митрополит. Пожалуй никто не подвергался такому шантажу, давлению, унижениям и угрозам со стороны правящей камарильи, как Блаженнейший. Не будешь делать по-нашему — организуем погромы, недовольство паствы (что это за митрополит, который не может нас защитить?) заберем храмы, смешаем с грязью в прессе. После всякой такой “беседы” он выглядел, как после пытки. Они предлагали даже стать “патриархом”, лишь бы поклонился Мамоне, и принял их условия. После каждого отказа начиналась новая волна притеснений и шельмования. Однажды, в году 1993, после очередных безуспешных “переговоров”, взбешенные кравчуковцы готовили новую крупномасштабную провокацию против Церкви, УНСО вывело на площадь Независимости свои отряды под плакатами “Геть Московского попа!”. Я помчался к митрополиту и стал говорить ему, что готовится какая-то акция, пострадают, как всегда, невинные люди, и что, видимо, надо идти на какие-то компромиссы с властями, иначе боевики разнесут Церковь в щепки. “Что вы говорите, - неожиданно оборвал он меня, - Православную Церковь в щепки? Во-первых, Бог не позволит, во-вторых — народ Божий”. После аргументов такого масштаба оставалось лишь устыдиться своих страхов. В лице Митрополита Владимира наша Церковь обрела не столько “церковного деятеля” или “руководителя”, а истинного архипастыря. Однажды он признался, что “так легко”, как во время шельмования, притеснений и информационной блокады, ему еще никогда не молилось: “Христос предупреждал учеников, что они будут гонимы. Мы гонимы несправедливо и неправедно. А потому уверены, что делаем Божье дело”. Конечно, митрополит оказался в унизительном положение, но выдержал. Однако, благодаря этому, не была унижена Церковь. Думается, было бы гораздо хуже, если бы власти носили митрополита на руках, но Церковью помыкали бы, как при коммунистическом режиме.

* * *
     Нашей державе есть чему поучиться и у митрополита Владимира, и у его Церкви. Прежде всего — “региональной политике”. УПЦ без всякого насилия объединяет в себе все регионы Украины. В ней нет сепаратизма, и желания быть от центральной власти на безопасном расстоянии. Почему одинаково преданы своей Церкви и своему митрополиту и 600 общин Закарпатья, 700 общин Винничины, и 300 общин Крыма? Почему люди из разных регионов в УПЦ относятся друг к другу, как братья, а в державе — как волки? Почему Православная Церковь может объединить народ, а держава не в силах? Вопросы не столь абсурдные, как может показаться на первый взгляд. Да и ответы лежат на поверхности: если мы действительно жаждем найти национальную объединительную идею, то ее следует искать в Православии, и в опыте Православной Церкви. Мне всегда казалось, что Блаженнейший Владимир знает сокрытый от светских людей внутренний смыл существования Церкви. Я до сих пор удивляюсь, как можно руководить такой гигантской структурой, как УПЦ, которая ныне только одних храмов строит более тысячи, и иметь при этом крошечную канцелярию, которая умещается в двух комнатушках. Весь штат, включая управление Киевской епархией — человек десять, половина из которых трудится “на общественных началах”. Оказывается, можно создать “вертикаль власти” — а власть митрополита непререкаема — не на основе страха и жесткого контроля, а на основе совести и долга, при мизерных затратах на содержание управленческого аппарата. Учиться у митрополита Владимира нужно и опыту украинизации православного люда. Для этого он сделал куда больше, чем брызжущие слюной нардепы-радикалы. Выдающийся проповедник, он показал, что украинский язык является не только языком ненависти и нетерпимости (к чему уже приучили нас бывшие коммунистические псалмопевцы, типа Мовчана, Павлычко и Драча), но и языком высокой проповеди, богопознания и спасения. Вообще о богословских трудах Блаженнейшего, в частности, о его проповедях должен быть разговор особый. Он — мастер этого древнейшего жанра церковной словесности. Проповеди, составившие первые два тома шеститомного собрания его сочинений, — это устные творения, записанные учениками. Митрополит всегда говорит “без бумажек”, много цитирует из Священного писания, подкрепляя примерами и афоризмами логически выверенный ход своих размышлений. Это требует колоссальной концентрации воли, чувства и мысли. С университетской скамьи, из курса цицеронова красноречия всякий помнит, что хорошо можно говорить лишь о предмете, который ты хорошо знаешь, блестяще (что является большой редкостью) — если ты постоянно о нем думаешь, он поглощает все твои мысли. Я несколько раз наблюдал за митрополитом перед выступлением. Он всегда окружен целым роем людей, которые докучают разными злободневными вопросами, просьбами, проблемами. Митрополит заинтересованно слушает и отвечает — у него удивительная память даже на детали всякого заштатного разговора. Но вот ему предоставляют слово. Я не знаю, как это происходит, но аудитория застывает в напряжении. Он говорит, словно снимает с окружающих чешую временного и мелкого, оставляя их один на один с высоким — размышлениями о Боге, Церкви, Человеке. Удивительный дар!

* * *
     Вместе с тем, Блаженнейший Владимир — человек не публичный. Я, как светский журналист, не раз испытывал чувство досады от сокрытия им “выигрышных страниц” своей биографии, что для публичного руководителя, политика просто не мыслимо. Фразу типа “как-то раз американский президент спросил у меня...” от него невозможно услышать, он даже не посчитает нужным сказать о встрече с ним. То, что Блаженнейший был знаком со святителем Лукой, архиепископом Симферопольским, мы узнали лишь в 1998 году на открытии памятника святителю. То, что его наставником был святой преподобный Лаврентий Черниговский, а в монашеском постриге его принимал святой преподобный Кукша Одесский — мы вообще узнали лишь в прошлом году. Во время визита Константинопольского патриарха в Одессу, журналистам бросилась в глаза его теплая, непротокольная беседа с Блаженнейшим. Оказалось, что они знакомы еще с тех пор, когда митрополит Владимир был настоятелем православного храма в Женеве, а будущий Вселенский патриарх учился в этом городе и часто навещал настоятеля. Предстоятели вспоминали “прекрасную Женеву”. Однажды информагентства сообщили о встрече митрополита Владимира с королевой Голландии Биатрикс. Оказалось, что их связывают давние дружеские отношения, королева почитает Блаженнейшего, и двери монаршего дворца для него, единственного из украинцев, открыты в любое время суток. Таких страниц в биографии митрополита можно привести немало, для нынешних “пиаровских” технологий — это просто золотое дно для “раскрутки” имиджа и давления на общественное мнение, власть, конкурентов. Постриженника святого Православной Церкви вряд ли кто посмеет назвать “врагом украинского православия”, а хамить, скажем, другу королевы поостережется, пожалуй, даже чиновник “среднего звена”. Однако Блаженнейший всегда категорически отвергал “тщеславие мира сего”, о своих наградах (а он награжден высшими наградами едва ли не всех Поместных Церквей), ученых званиях (он академик и почетный доктор престижных международных институтов), почетных должностях в международных церковных организациях, никогда не распространяется. Он — просто Предстоятель Православной Церкви Украины, олицетворение ее достоинства и совести. Этим митрополит разительно, как небо и земля, отличается, например, от лидера украинского раскола богоотступного Филарета, который “раскручивает” себя не хуже иной поп-звезды, и сам себя в собственных посланиях называет “данным Богом украинскому православию”!

* * *
     Пишущему человеку легко общаться с Блаженнейшим митрополитом. Он не только автор глубоких богословский исследований, но и журналист, редактор многочисленных церковных изданий. В 70-е годы в течении трех лет был ответственным редактором единственного в Украине православного журнала - “Православний віснник”. Он знает что такое журналисткий труд. Я написал (сам удивляюсь!) несколько сот статей по религиозной проблематике, допускал много ошибок и даже нелепостей. Одни — потому что писал на скорую руку, “в номер”, другие — просто по незнанию, основываясь лишь на своем, скромном, “разумении неофита”. Не единожды, и совершенно заслуженно, мог быть подвергнут осмеянию. Но никогда за все эти годы (кроме единого случая, когда в материале, почивший Александрийский патриарх, был назван действующим — что, действительно, было уже “слишком”) Блаженнейший не указывал на промахи, напротив, ненавязчиво и терпеливо растолковывал, почему нельзя употреблять ту или иную формулировку. Мне кажется, что он даже не без любопытства наблюдал, как журналист, пытается освоить новую для него тематику. Вместе с тем, к пишущей братии митрополит относился с редким доверием. Мне никто не может поверить, что даже интервью с ним не давались Блаженнейшему на вычитку, а с диктофонной пленки шли сразу на газетную полосу. В то время, как любой наш священник оборвет все телефоны, требуя неопровержимых доказательств, что ты правильно воспроизводишь в своей статье какую-нибудь его банальную фразу. Однажды Блаженнейший раздал журналистам свежий выпуск церковного календаря и спросил их мнение об этом издании. Кто-то сказал, что в календаре, на снимке митрополита, глаза у него какие-то слишком прищуренные, хитрые. Блаженнейший рассмеялся. “Вот видите, — со вздохом произнес присутствовавший при этом епископ, — только журналистам позволяется говорить - страшно подумать! - самому Киевскому первосвятителю, что у него на снимке глаза хитрые!” Блаженнейший с симпатией относится к людям творческим еще и потому, что сам не только знаток культуры и поэзии, но и поэт. Я несколько раз присутствовал при исполнении песен на стихи митрополита. По мелодике, по образности, они очень близки к народным песням, без которых душа украинца, действительно, обойтись не может. В 1998 году на международном православном форуме в Запорожье произошел любопытный случай. Конференция проходила в рождественские дни, и однажды, после заседаний, когда наши архиереи во главе с Блаженнейшим выходили из зала в холл, их ожидал местный профессиональный народный хор, который приветствовал епископов колядкой. Митрополит подал знак архиереям, и они ответили исполнением рождественской песни. Хористы приняли “вызов”, и под восторженные аплодисменты делегатов, началось импровизированное “соревнование”, настоящий песенный народный рождественский вернисаж, причем, по моему мнению, наши владыки даже превосходили запорожских профессионалов. Рассказывали еще и такой случай. Однажды, на День Ангела, 28 июля, правительственные чиновники, выпускники Киевского университета, который раньше носил имя св. Владимира, пришли поздравить Блаженнейшего. В качестве подарка, с разрешения митрополита, они исполнили знаменитый университетский гимн 60-х, (своей молодости) “Через тумбу-тумбу раз”. Это озорная школярская песенка о бедном несчастном студенте, который попадает в разные сложные ситуации на экзамене, свидании, пирушке, в полиции, однако неизменно пользуется симпатией и сочувствием небесного покровителя альма-матер равноапостольного князя Владимира, который даже готов разделить с ним его “беды”. Престарелые студенты сообщили, что Блаженнейший не осудил их вольность, но даже признал действия святого в песенке “совершенно оправданными”. Митрополит Владимир обладает еще одним поразительным качеством: для него нет больших или малых дел. Если Блаженнейший решил, что дело важно для Церкви — сам берется за любое. В прошлом году по его благословению мы с Всеукраинским объединением христиан решили осуществить достаточно объемное издание, посвященное истории нашей Церкви в целом, и каждой из ее епархий в отдельности. Собрали около двухсот материалов, причем некоторые в двух вариантах — русском и украинском, полторы сотни снимков для оформления. Все это скомпоновали и подготовили к печати светские журналисты, а потому возникла необходимость, чтобы материалы вычитали “академики” — преподаватели Киевской духовной академии и семинарии. Работа эта, надо сказать, кропотливая, неблагодарная и даже “опасная”: если издание окажется удачным — все лавры организаторам проекта; если, не дай Бог, пройдут серьезные ошибки, оно будет “провальным”, и спонсорские деньги уйдут в песок — все шишки посыпятся на головы “академиков” — вот так они “вычитывали”! Поэтому, ссылаясь на свою бесконечную занятость, преподаватели делали все, что бы отбиться от трудов сих. Время, как всегда поджимало, и у меня созрел “хитроумный” план: пробиться к Блаженнейшему, взять у него санкцию, а с ней уже неделю-другую постоять “над душой” академиков, пока они все не вычитают. Я привез митрополиту 50 папок текстовых распечаток со сканированными снимками, рассказал о крайнем дефиците времени, и умолял поручить вычитку самому ответственному и энергичному человеку. Через две недели он вернул мне вычитанные материалы. “Самым ответственным человеком” оказался ... сам Блаженнейший. Он не только сделал некоторые концептуальные изменения, произвел необходимые сокращения, но и внес в каждый материал своим бисерным почерком литредакторские и корректорские правки, хотя вся эта работа вообще не его “уровня”! Чтобы уложиться в сроки, он брал материалы с собой в поездки. Это, кстати, коренным образом отличает Блаженнейшего от наших владык, которые твердо блюдут многовековую традицию “перепоручительства” от “высшего к низшим”, в результате чего всякое, даже пустяшное, дело растягивается до бесконечности. Будто они живут не в сжатом и динамичном мире, а отшельниками в пустыни, где земные сроки и времена, собственно говоря, никакого значения не имеют!

* * *
     Древний поэт писал когда-то, что “времена смыкаются, как створки мидий”. Восемь лет, со дня избрания Блаженнейшего Предстоятелем Церкви, пролетели, как один день. И все они были сложными, напряженными, тревожными. Он говорил, что раскол — это рана, которая постоянно кровоточит и мучит Церковь, Тело Христово. Целый рой кровососов кормится возле нее, не давая зарубцеваться. Не думаю, что все сложности для Православной Церкви Украины уже позади. Держава, как слепой, ходит кругами, наступая на одни и те же грабли. Снова у власти оказались, вроде бы уже канувшие пять лет назад в Лету, организаторы и идеологи раскола, вновь испытывается терпение Господне. А потому стоит ли удивляться, что все в державе идет через пень колоду, тонет во лжи и воровстве? Но жива Церковь, которую не одолеют врата ада и лжи, а значит жива и надежда. Блаженнейший Владимир провел Церковь через все испытания, и что бы век грядущий нам не готовил, она входит в него свободной. В этом, мне кажется, и состоит главная заслуга митрополита Владимира перед Православием, украинским народом и независимым украинским государством.

Список литературы
     Василий Анисимов. "Предстоятель свободной Церкви"