Гвоздецкий В. Л.

Генрих Осипович Графтио родился в семье железнодорожного техника. Благодаря усилиям родителей, своим упорству и способностям он получил два высших образования. Закончив в 1892 году физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе, а в 1896 году Петербургский институт инженеров путей сообщения, молодой специалист уезжает на стажировку за границу. Работая на крупнейших заводах Европы и США, он знакомится с новейшими образцами парогенераторов, турбин, электродвигателей, обретает практический опыт по эксплуатации и ремонту энергетического оборудования.

По возвращении в Россию Г. О. Графтио разворачивает активную деятельность, направленную на ускоренное развитие отечественной гидроэнергетики и электрификацию железных дорог. В качестве практических мер молодой специалист предпринимает ряд поездок по югу страны. В 1900 году он обследует водотоки восточного берега Черного моря – от Новороссийска до реки Кодори, а в 1904 году проводит изыскания в бассейне реки Бомбак-Чай. Целью экспедиций была проработка возможности возведения гидроплотин и использования полученной электроэнергии взамен паровой на железнодорожном транспорте. Одновременно под его руководством решаются вопросы строительства магистралей Гербы – Ченстохов, Бахчисарай – Ялта, Салхино – Караклис. Эти проекты получили поддержку научно-технической общественности и административных кругов России, но реализация их была отложена из-за чрезмерно больших капиталовложений.

В 1906 году Г. О. Графтио приступает к разработке вопросов строительства трамвайной сети в Петербурге. Под его руководством возводится центральная электростанция с тремя паровыми турбинами, прокладывается более 100 километров линий электрических контактных проводов, строится пять электроподстанций, возводится три вагонных парка и оборудуются более 100 моторных трамвайных вагонов.

В целях решения проблемы бесперебойного энергообеспечения промышленности и коммунально-транспортных служб Петербурга Графтио предпринимает несколько комплексных экспедиций по изучению рек Невы, Волхова, Свири, Малой Иматры, Вуоксы. В этой работе принимают участие сотрудники Военно-топографического управления Министерства путей сообщения, а также большой отряд студентов Петербургского электротехнического института. В результате были получены ценные топографические, геологические и гидрологические материалы. Они составили основу проектной документации по строительству гидроэнергетических объектов области, крупнейшим из которых была Волховская ГЭС. Практическая возможность возведения станции открылась только после прихода к власти большевиков и смены в стране политического режима.

В годы студенчества в отличие от многих сверстников Графтио не проявлял тяги к играм в революционную вольницу, не растрачивал попусту силы и время на уличное фрондерство и юношескую маяту о "народном счастье", сторонился каких бы то ни было сходок, сборищ, общественных выступлений, был далек от политики, законопослушен, занимался всегда исключительно своим любимым инженерным делом. Вместе с тем, тщетно пытаясь в течение ряда лет продвинуть вопросы гидростроительства на Волхове, Свири и других водных артериях Севера, он постоянно сталкивался с пассивностью и равнодушием властей. Это вызывало непонимание и огорчение.

Пришедшие в 1917 году к власти большевики словом и делом заявили о намерении электрифицировать Россию. Графтио был приятно удивлен. Настороженность в отношении нового руководства страны и неприятие практических методов его действий были потеснены в душе гидростроителя надеждой и ожиданием своей востребованности.

Сооружение Волховской ГЭС было одним из первых и главных пунктов ленинской программы электрификации. Уже в декабре 1917 года Ленин предпринимает ряд конкретных шагов по развертыванию строительства. Позже Графтио об этом вспоминал: "Примерно в декабре 1917 г. ко мне на квартиру приезжал Смидович с предложением доложить о возможности осуществления запроектированной мною Волховской гидростанции. Я сразу и охотно согласился. В январе 1918 г. по поручению Владимира Ильича я составил смету. 14 июля 1918 г. меня вызвали в Москву, в Совнарком, где рассматривался вопрос о Волховстрое. В 1919 г. мы построили на Волхове бараки для рабочих, материальные склады и другие самые необходимые сооружения".

Неверие и настороженность в отношении большевиков и их лидера – поначалу Графтио обращался к Ленину не иначе как сухо и официально: гражданин Ленин – уступили место чувствам уважения, согласия, а позже – и признательности. Объяснялось это прежде всего повседневной включенностью руководителя страны в "волховское дело" – без этого строительство ГЭС было бы просто невозможным. От материально-финансового и кадрового обеспечения работ до выделения подвод под перевозку теса и инвентаря – таков был круг постоянных забот Ленина о "деле архиважном и прописном для нужд красного Питера".

Ленин умел очаровывать собеседников и делать их союзниками. Его личное обаяние и одержимость электрификацией навсегда расположили к себе доверчивого и искреннего Графтио. Руководитель Волховстроя вспоминал: "Работа продвигалась медленно. Шла гражданская война, молодая Республика переживала тяжелые дни. На строительстве не было людей. Во время работы на Волховстрое мне приходилось лично встречаться с Владимиром Ильичем и несколько раз обращаться к нему с письмами и телеграммами по вопросам работы на стройке.

Первое личное вмешательство В. И. Ленина было по моей просьбе, когда нам препятствовали заказать турбины для Волховской ГЭС.

Другой раз я был у Владимира Ильича по вопросу об отпуске денег. Ленин был очень прост и обаятелен в обращении. Когда я пришел на заседание Совнаркома, Владимир Ильич пригласил меня сесть к нему ближе и рассказать о всех наших нуждах, и все наши просьбы были удовлетворены".

Сближению строителей новой жизни способствовало постоянно присутствовавшее у Графтио чувство некоторой неловкости за свою дореволюционную аполитичность. Он стремился зарекомендовать себя в глазах "главного толкача электрификации" лояльным попутчиком и доброжелателем власти рабочих и крестьян. Ленин же, в свою очередь, осознавая незаменимость и нужность "белых воротничков", то есть технократов старой выучки, оказывал Графтио покровительство и содействие во всех, в том числе и житейских, делах. А в этом "вполне наш спец" очень нуждался. Руководитель государства личным вмешательством пресек домогательства председателя комбеда дома, где проживал выдающийся энергетик, приостановил в отношении инженера происки Петрогубчека, установил ряд социальных льгот, которых Графтио был лишен в силу своего происхождения.

Участвуя в электрификации, руководитель страны одновременно формировал и государственно-правовые основы власти большевиков на перспективу. Так, в борьбе с волокитой в поставках оборудования на Волховстрой Ленин пунктирно обозначил свое видение основ пролетарской юриспруденции, которое впоследствии обернулось колоссальной трагедией для страны и народа. В письме к Наркому юстиции Д. И. Курскому он требовал: "…поставить дело волокитчиков на суд; добиться ошельмования виновных; …подобрать 4-6 случаев "поярче" и сделать из каждого суда политическое дело; найти 2-3 умных "экспертов" из коммунистов позлее и побойчее, чтобы научиться травить за волокиту". Волокиту в рамках Волховстроя победили и оборудование доставили. Графтио искренне благодарил Ленина, коммунистов, пролетарскую власть в целом.

В 1920 году по предложению Г. М. Кржижановского талантливого энергетика ввели в руководящий состав Комиссии ГОЭЛРО. Им были подготовлены два крупных раздела плана "Электрификация и транспорт" и "Электрификация Кавказского района". После завершения работы Комиссии Графтио возвратился к своему главному детищу – Волховской ГЭС.

Строительство гидроэлектростанции длилось с перерывами восемь лет, и было завершено в 1926 году. На Волховской ГЭС было установлено 8 турбоагрегатов суммарной мощностью 64 тыс. кВт. Четыре из них были изготовлены Ленинградским заводом "Электросила", что положило начало развитию отечественного гидроэнергомашиностроения. Возведение крупнейшей ГЭС решило проблему энергоснабжения Ленинграда и его области. Кроме того, благодаря созданному плотиной подъему уровня реки и постройки шлюза, было обеспечено безопасное сквозное судоходство по реке Волхов на всем ее протяжении.

Опыт по возведению Волховской станции был продолжен и развит Г. О. Графтио на строительстве Нижне-Свирской ГЭС. Возглавив Свирьстрой, талантливый инженер решил ряд сложных научно-технических проблем. Впервые в практике мирового гидростроительства был реализован опыт возведения плотины с большим напором на слабых грунтах – девонских глинах. Вопреки предложениям американских советников возводить плотину с глубоким заложением на кессонах для передачи упора на нижние слои грунта, Г. О. Графтио положил в основу строительства принцип распластанного основания, обеспечившего высокую эффективность и надежность сооружения.

За пять лет строительства (1928–1933) был сооружен сложнейший гидроузел, состоящий из бетонной водосливной плотины, гидростанции, судоходного шлюза и береговых земляных дамб, вынуто около 5 млн. кубометров грунта, уложено 600 тыс. кубометров бетона и железобетона, смонтировано более 4,5 тыс. тонн гидротехнических металлоконструкций. Все гидрогенераторы станции были изготовлены на Ленинградском заводе "Электросила". Впервые в стране была построена ЛЭП Нижне-Свирская ГЭС – Ленинград напряжением 220 киловольт.

Об опыте возведения Нижне-Свирской ГЭС Г. О. Графтио сделал полуторачасовой доклад на заседании Шведского общества инженеров. Выражая мнение собравшихся, известный ученый и инженер Даландер сказал: "Прежде мы были приучены к тому, чтобы обращать взоры к великой стране на западе, чтобы искать там наибольшее в мире. Впредь мы будем искать это наибольшее на востоке".

По завершении в начале 1930-х годов работ по реализации плана ГОЭЛРО перед И. В. Сталиным встал вопрос, как быть с ведущими электрификаторами, имена которых стали в сознании народных масс символами героики созидания, индустриализации, крупнейших хозяйственных объектов первого пятилетнего плана. Логика служебного роста и карьеры предполагала их дальнейшее продвижение на руководящие хозяйственные посты, теперь уже общегосударственного масштаба. Однако это входило в противоречие с кадровой политикой и авторитарной стратегией вождя. Пришло время его хозяйственной креатуры. На первый план выдвигаются А. А. Андреев, Л. М. Каганович, В. В. Куйбышев, В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе и другие.

Сталин находит оригинальное и по-своему неуязвимое решение. Он переводит в систему Академии наук (попросту говоря, ссылает в науку) главных творцов плана ГОЭЛРО. В 1932 году, минуя все промежуточные ступени, действительными членами АН стали И. Г. Александров, Б. Е. Веденеев, А. В. Винтер и Г. О. Графтио. Официальным аргументом для избрания были их заслуги в возведении флагманов гидроэнергетики, в том числе Волховской и Свирской ГЭС. Независимость, авторитет, масштабы личности, знания "полководцев народного хозяйства" (так их называл очутившийся чуть раньше в аналогичной ситуации Кржижановский) были в одночасье нейтрализованы. Стрелки их очевидного партийно-советского и хозяйственного роста были переведены в неторопливо-кабинетное русло академического бытия.

Выдающийся инженер, организатор производства, а с 1932 года и "промышленный академик" Графтио уделял большое внимание подготовке и формированию высших технических кадров. Начиная с 1907 года, и до конца жизни он преподавал в Петербургском электротехническом институте. В годы войны Г. О. Графтио отдавал все свои знания и опыт организации эвакуации в Среднюю Азию энергетического оборудования и ввода его в строй. После возвращения в Ленинград он, несмотря на преклонный возраст, активно включился в процесс восстановления энергетического потенциала столицы на Неве. За заслуги перед Родиной выдающийся энергетик был награжден многими орденами и медалями. Его имя присвоено Нижне-Свирской ГЭС и улице в Санкт-Петербурге, на которой расположено общежитие студентов Электротехнического института, где он проработал более четырех десятилетий.