Нибур Карстен (1723 1815) исследователь Аравии. Создал первую карту восточной части Красного моря, первую карту и первое описание Йемена. В Месопотамии первым из европейцев посетил щнитские священные города Эн-Неджеф и Кербелу. Его труд Описание Аравии остается непревзойденным и по сей день. Карстен Нибур математик по образованию, в 1760 году переехал на жительство в Данию и в 1761 году возглавил датскую научную экспедицию на Ближний. Восток. 29 октября 1762 года члены научной экспедиции, посланной в Аравию королем Дании, высадились в маленьком порту Эль-Кунфида, на восточном берегу Красного моря. Их было пятеро: профессор Фредерик Кристиан фон Хавен, специалист по восточным языкам; профессор Петер Форскал, швед по происхождению, ученик великого ботаника Линнея, ему были поручены наблюдения, касающиеся естественной истории; врач Кристиан Карл Крамер, он должен был заниматься наблюдениями в области зоологии; Георг Гийом Бауренфейд, художник, ему было поручено зарисовывать образцы, собранные натуралистами, пейзажи, костюмы; и наконец, Карстен Нибур, инженер, который должен был заниматься всякого рода.географическими измерениями. С ними был слуга, швед по происхождению. Из этих шести человек, покинувших корабль в октябрьский день 1762 года, в живых остался толькоодин -Нибур. По мнению Нибура, его спутники погибли от страшного истощения сил, вызванного слишком большим их нетерпением увидеть страну. Даже жара не останавливала их, и они подвергали себя страшным перегрузкам. Кроме того, они сохраняли европейские привычки: ели слишком много мяса, подолгу наслаждались вечерней прохладой, не остерегаясь воздействия колоссальной разницы в температурах дня и ночи, не обращали внимания на утреннюю росу, от которой берегутся арабы, накрываясь во время сна. Нибур же, оставшись один, стал вести образ жизни людей Востока. Это позволило ему сохранить здоровье, а кроме того, облегчило ему общение с аборигенами. У Нибура совершенно отсутствовало чувство собственного превосходства или презрения к окружающим. Например, он оказывал правителю Йемена такую почтительность, которой удостоил бы и собственного монарха. Нибур нс встретил на своем пути никакой враждебности в отношении к европейцам. Жители Йемена, пишет он, вежливы с иностранцами, и путешествовать там, по крайней мере в империи имама, можно с такой же свободой и безопасностью, как и в Европе . Но со своей стороны европейцы должны остерегаться обидеть туземца. Путешественник упоминает и о замечательном обычае, которого не найдешь, конечно, ни у какого европейского народа: помогать чужестранцу, стремящемуся говорить на их языке, и никогда не смеяться над ним, если даже объясняется он плохо .

Сначала все пятеро ученых усердно занялись сбором информации. Из Эль-Кунфиды они отправились в Лохейю, пытаясь себя уверить, что движутся в направлении к Индии, хотя еще долго бродили по окрестным местам. Прежде всего они посетили большую кофейную ярмарку в Бейт-эль-Факихе. Затем, видя, что их путешествие проходит без всяких трудностей, рискнули разделиться и пошли каждый в свою сторону. Форскал в поисках растений направился к горным отрогам; Нибур решил обследовать прибрежный район низменную и знойную Тихаму. Другие продвинулись в горы вплоть до Таизза и Забида. С наступлением жаркого сезона они вновь встретились в Бейт-эль-Факихе, а затем вернулись в Моху. Там у них возникли серьезные осложнения с таможней. Роясь в их вещах, таможенники нашли сосуды с заспиртованными змеями и назвали путешественников отравителями людей. Пришедший в ярость наместник поклялся тотчас же изгнать их из страны. Багаж был задержан в таможне; те вещи, которые находились у них на квартире, книги и бумаги, были выброшены на улицу. В конце концов их приютил какой-то горожанин, а один английский купец предложил свою помощь. Наместник сменил гнев на милость, когда доктор Крамер вылечил ему ногу. Здоровье же самих участников экспедиции было подорвано тяжелым климатом низинных районов. Первым умер фон Хавен. Тогда остальные решили отправиться из Мохи в Таизз, где был более здоровый, горный климат. Однако в этих районах местные жители встретили иностранцев настороженно, и путешественники намеревались вернуться в Моху, когда получили приглашение имама посетить его столицу, и двинулись по направлению к Сане. Едва пройдя половину пути, они вынуждены были остановиться в Яриме, так как очень плохо почувствовал себя Форскал. Несколько дней спустя ботаник умер. Маленький отряд продолжал путь через Дамар и Хадафу до самой Саны, куда он прибыл 16 июля. Имам принял их так же сердечно, как его предшественник принимал французов. Они могли осмотреть все, что хотели, и особенно интересовались многочисленной еврейской колонией в этом городе. Но, чувствуя себя совершенно изнуренными, они через десять дней двинулись в обратный путь в Моху. минуя Бейт-эль-Факих и Забид. Некий английский купец согласился взять их на свое судно, идущее в Индию. Во время путешествия умер Бауренфейд и слуга, а вскоре после прибытия и Крамер. Нибур остался один. Чтобы выполнить до конца свою миссию, он решил вернуться в Аравию, но на этот раз в Оман. Он высадился в Маскате в январе 1765 года. В этой провинции Нибур не задержался и, следуя советам, полученным от короля, возвратился через Иран, Месопотамию, Кипр и Малую Азию.

Описание его путешествий впервые было опубликовано в 1772 году. Заметки Форскала о флоре и фауне были изданы Нибуром отдельно в 1775 году. Нибур находился в Аравии вместо предусмотренных двух-трех лет только двенадцать месяцев. Сам он осмотрел очень незначительную часть полуострова, более того, ту самую часть, которая лучше всего была известна европейцам, то есть Аравию Кофейную от Мохи до Саны. Тем не менее это путешествие значительно расширило знания об Аравии. Нибур путешествовал на осле, одетый на турецкий манер в тюрбане, в тунике без рукавов поверх льняной рубахи, в туфлях без задников, и ничем не отличался от сотен других таких же всадников. Кусок ковра служил ему седлом, а в случае необходимости столом и кроватью. Плащ, которым он укрывался ночью, дорожная фляга с водой, измерительные инструменты: компас, часы, квадрант, сделанный для него одним гёттингенским профессором, и подзорная труба для наблюдений за звездами вот и все его имущество, не считая нескольких книг и документов. Он привык обходиться без всякого комфорта и употреблять в пищу плохой хлеб. Нибур не искал встреч с именитыми людьми. Он установил, что люди эти либо не очень много знают, либо не желают делиться своими знаниями с иностранцем. Нибур неплохо изъяснялся по-арабски, так как начал изучать этот язык еще до путешествия, а приехав, договорился с одним маронитом, знавшим итальянский язык, чтобы тот учил его разговорной речи. Он пытался завести знакомство с купцами и учеными и вообще с людьми самыми разнообразными, будь то еврей, бедуин, вероотступник-европеец неважно кто, лишь бы он был в состоянии отвечать на вопросы. Раввина он расспрашивал о древнееврейских словах, арабского ученого о мусульманском законодательстве и традиционной астрономии, любого встречного о местности, обычаях и обо всем на свете. Он сумел извлечь огромную пользу даже из знаний, полученных от одного отступника из Голландии, который увлекался историей царствовавших в то время государей и целые годы посвятил ее восстановлению. Чтение Описания Аравии дает массу знаний об арабах, их социальных классах, родословных и знати; о религии, оттенках верований, разделяющих мусульман на секты (ортодоксов суннитов, шиитов и зейдитов); о мести, карающейся законом, и о легальном существовании кровной мести причинах стольких войн между племенами; о пище, жилье, обычае принимать и приветствовать друг друга, есть и одеваться; о свадьбе, кастрации, обрезании; о поэтах и ораторах, так почитаемых арабами, о мусульманских школах и университетах; о принятой хронологии, об астрономии и оккультных науках; о необычайных религиозных обрядах дервишей; о медицине и болезнях.

Используя заметки своих спутников, Нибур говорит о продуктах и хозяйстве Аравии: металлах, драгоценных камнях; о деревьях и растениях; о сельском хозяйстве и животных. Так как ему показывали множество арабских рукописей, он позаботился о том, чтобы рассказать о различных стилях каллиграфии, и даже составил сравнительную таблицу начертаний. Он заметил и тщательно воспроизвел факсимиле всех виденных им куфических надписей на камнях, а также всех надписей на монетах. Однако в центре его внимания оставалась география. Конечно, Нибур не мог дать карту всей Аравии, потому что он прошел со своими измерительными инструментами лишь весьма незначительную ее часть. Но для каждого из пройденных им районов он составил отдельные карты, существенно дополнявшие прежние. В тех случаях, когда Нибур не мог нанести на карту какие-то районы полуострова, он не упускал возможности приобрести хоть какие-нибудь знания об их характере и первым представил европейским читателям описание этих районов. Лучше всего он был знаком с Йеменом. Нибур описывает как богатые, так и бедные его области, его города, ярмарки, крепости и деревушки. Четыре города дают нам представление о цивилизации Йемена. Это Сана, воспетая поэтами как город ; Таизз, фигурирующий в стихах как сад вследствие соседства с горой Сабер, склоны которой на высоте 2-3 тысячи метров покрыты самой пышной растительностью во всей Аравии; Забид, называемый обычно школой , так как там находился мусульманский университет, и, наконец, Дамар, получивший название конь , ибо там разводили самых лучших йеменских лошадей знаменитой арабской породы. Нибур впервые дал представление о политической карте Йемена, являвшего собой в то время настоящую мозаику из независимых княжеств. Собственными землями обладал, конечно, и имам, резиденция которого находилась в Сане, но его владения не превышали 48 лье в длину и 20 в ширину. Кроме столицы в них входили порты Красного моря и часть прибрежного района Тихамы В Омане он видел только Маскат, но ему известно, что склоны гор там изобилуют всеми видами фруктов, что оттуда экспортируют большое количество фиников, что рыбы там в море видимо-невидимо. Нибур рассказывает историю правящих имамов, говорит о превратностях судьбы этой страны, которую завоевали персы, воспользовавшись междоусобицами соперничавших князей, а потом освободил мужественный и бесстрашный герой. В Персидском заливе Нибур встретился с голландцами. Он сообщает историю их водворения на острове Харк, дерзко соседствующем с персидским берегом, и историю их борьбы против Ирана, решившего изгнать голландцев с этого острова.

Вдоль всею арабского берега живут одни независимые племена, и нет среди них ни одного, которое жило бы в мире с другими . Остров Бахрейн, в котором, как полагали, насчитывалось 365 городов и деревень, на самом деле имел лишь один укрепленный город и 40-50 деревень. Известность ему приносила добыча жемчуга (известно, что сегодня он знаменит своим черным золотом нефтью). Оттуда Нибур отправляется, наконец, в Хиджаз, прибрежную область Красного моря и область священных городов Мекки и Медины. Центральная Аравия страна кочующих бедуинов. Там не протекает ни одна река, и воду можно найти только в колодцах. Лучшую часть этой территории занимает Неджд, где есть горы, города и деревни и где правят местные шейхи. В 1745 году сын Абд аль-Ваххаба, основателя ваххабизма, пообещал сыну Сауда завоевать Аравию в обмен на обещание последнего всю свою власть и оружие поставить на службу ваххабитам. Когда Нибур проезжал по Месопотамии, 20 лет уже минуло с тех пор, как пророк и шейх воевали с целью привести соседние города и бедуинские племена к повиновению Ибн Сауду и сделать их сторонниками религиозной реформы Ибн Абд аль-Ваххаба. Нибур показал плачевное состояние священных городов, вызвавшее негодование Мухаммеда Ибн Абд аль-Ваххаба и побудившее его к проведению реформы. ШерифМекки, говорит Нибур, не что иное теперь, как временный владыка: мусульмане едва ли видят в нем правоверного суннита. Он извлекает из паломничества значительные доходы. Для законных претендентов на управление городом, число которых достигало трех сотен, власть была предметом бесконечных распрей. Эти враждующие князья не опасались больше вопреки предписаниям Корана разжигать войну даже в пределах священных мест. Одна из заслуг Нибура в том, что еще при зарождении ваххабизма он предвидел всю серьезность последствий, которые может вызвать это религиозное движение, и дал об этом Европе реальное представление. Через Сирию, Палестину и Кипр он в 1767 году вернулся в Данию. В свое время, когда Французская академия получит от отправляющегося в Египет Наполеона поручение организовать и послать вместе с ним экспедицию ученых, труд Нибура послужит эталоном для выполнения этого поручения. Но эталоном станет не только книга Нибура. Ему самому удалось занять такую позицию во взаимоотношениях с арабами, избрать такую линию поведения, которые и поныне могут научить многому. В Аравии и Иране, на южное побережье которого он прибыл в январе 1765 года, он особенное внимание уделил развалинам древних городов, В ТОМ числе Персеполя, где точно скопировал ряд клинописных надписей.

Их изучил в начале XIX века Георг Гротефенд немецкий ученый, положивший начало дешифровке древнеперсидской клинописи. Нибур первым сделал точные астрономические определения многих пунктов Аравийского полуострова и Южного Ирана, составил планы посещенных им крупных городов и карты приморских областей, в частности первые точные карты Красноморского побережья Аравии и всего Йемена. Он дал географическое описание Йемена, которым в Европе пользовались до конца XIX века как наиболее содержательным и полным.