Лесков Николай

(4 (16).02.1831 - 21.02(5.03).1895)

Внук священника, Лесков всегда подчеркивал свою родовую связь с сословием, изображение которого считал своей "специальностью" в литературе. Хотя отец Лескова "не пошел в попы", семинарское воспитание определило его духовный облик. Заседатель Орловской уголовной палаты, "превосходный следователь", получивший дворянство по выслуге и женившийся на девушке из дворянской семьи, в 1839 он вышел в отставку, купил хутор в Кромском уезде и уехал из Орла со всей семьей (из семерых его детей писатель был старшим). В деревне Лесков сошелся с крестьянскими детьми, до "мельчайших подробностей" узнал "простонародный быт". Детские воспоминания дали ему материал для рассказов "Несмертельный Голован" (1879), "Пугало" (1885), "Юдоль" (1892).

Первоначальное образование Лесков получил в доме богатых родственников. В 1841 он поступил в орловскую гимназию, но учился неровно и в 1846, не выдержав переводных экзаменов, начал службу писцом в Орловской палате уголовного суда. В те годы он много читал, вращался в кругу орловской интеллигенции. Внезапная смерть отца и "бедственное разорение" семьи изменили судьбу Лескова. Он переехал в Киев, под опеку дяди, профессора университета, и стал служить в Киевской казенной палате. Влияние университетской среды, знакомство с польской и украинской культурами, чтение А. И. Герцена, Л. Фейербаха, Л. Бюхнера, Г. Бабефа, дружба с иконописцами Киевско-Печерской лавры заложили фундамент разносторонним знаниям писателя.

В 1857 Лесков стал служить в частной компании дальнего родственника, англичанина А. Я. Шкотта. Коммерческая служба требовала беспрестанных разъездов, жизни "в самых глухих захолустьях", что давало "обилие впечатлений и запас бытовых сведений", нашедших отражение в ряде статей, фельетонов, заметок, с которыми писатель выступал в киевской газете "Современная медицина", в петербургских журналах "Отечественные записки" и "Указатель экономический" (здесь в 1860 состоялся его печатный дебют). Статьи Лескова касались практических вопросов и носили по преимуществу разоблачительный характер, что создавало ему немало врагов.

С переездом в Петербург в 1861 началась интенсивная работа Лескова в периодике. Он быстро стал заметным публицистом. Вскоре в печати появились и его первые беллетристические опыты жанровые картинки, путевые заметки, нравоописательные очерки. Лесков вошел в литературу как знаток духовной и бытовой жизни народа. Об общественной позиции писателя в те годы свидетельствует его полемика с "Современником", наиболее авторитетным журналом левой ориентации.

Хотя сам Лесков, видимо, прошел через увлечение социализмом и в его окружение входили литераторы-радикалы, в начале 1860-х гг. он выступал уже как последовательный противник революционных преобразований и этих взглядов придерживался до конца жизни. Оглушительный резонанс приобрела его статья по поводу петербургских пожаров 1862, сопровождавшихся слухами о поджигателях-революционерах. Писатель потребовал от правительства немедленного опровержения или доказательства этих слухов. Радикалы сочли его выступление за донос и открыли кампанию травли писателя, что навсегда оставило болезненный след в его памяти.

С января 1864 начал печататься роман Лескова "Некуда", окончательно подорвавший репутацию писателя в левых кругах. Современники восприняли роман как клевету на "молодое поколение", хотя, помимо "шальных шавок" нигилизма, писатель нарисовал и искренно преданных социализму молодых людей, поставив их в ряду лучших героев романа (в основном сторонников постепенного реформирования страны).

Главная мысль Лескова бесперспективность революции в России и опасность неоправданных социальных жертв провоцировала неприятие романа в 1860-е гг. Лесков был объявлен "шпионом", написавшим "Некуда" по заказу III Отделения. Столь бурная реакция объяснялась и откровенной памфлетностью романа: Лесков нарисовал узнаваемые карикатуры на известных литераторов и революционеров. Антинигилистические мотивы, звучавшие и в других его произведениях 1860-х гг., а также роман "На ножах" (1870), где показан внутренний крах революционной мечты и нарисованы "мошенники от нигилизма", усугубили неприязнь к Лескову в кругу радикальной интеллигенции. Его лучшие произведения тех лет рассказы "Леди Макбет Мценского уезда" (1865), "Воительница" (1866), хроники "Старые годы в селе Плодомасове" (1869) и "Захудалый род" (1874) прошли почти незамеченными.

Поворотным событием в судьбе Лескова стала хроника "Соборяне" (1872), продемонстрировавшая даже предубежденным читателям масштаб его художественного дарования. За внешне непритязательным рассказом о "житье-бытье обитателей старгородской поповки" проступает обобщенный образ национального бытия и самостоятельная концепция русской жизни. Борьба главного героя хроники священника Туберозова с "вредителями русского развития" (как нигилистами, так и равнодушными администраторами) внутренняя пружина и смысловой центр повествования.

Духовенство, вопреки инерции общественного мнения, трактуется в хронике и как сословие, хранящее традиционные ценности, и как социальная среда, откуда можно ожидать спасения для раздираемой противоречиями пореформенной России. Снискавшие широкий читательский успех рассказ "Запечатленный Ангел" (1872) и повесть "Очарованный странник" (1873) примыкают к "Соборянам" масштабом обобщения: на ограниченном сюжетном пространстве писатель создал художественную модель всей России. Оба произведения выдержаны в сказовой манере (см. Сказ): автор "прячется" за рассказчика, избегая однозначных оценок. В дальнейшем сказовая форма стала самой продуктивной у Лескова, давшей характерные образцы его стиля ("Левша", 1881; "Тупейный художник", 1883 и др.).

Начиная с 1860-х гг. и до последних дней Лесков много писал о религиозной жизни русского общества. Он входил в мир старообрядцев и сектантов, личностно принимая пафос поиска истинной веры. К 1880-м гг. в его взглядах обозначился интерес к протестантизму и разрыв с православием ("у нас византиизм, а не христианство"), что привело в итоге к проповеди внеконфессионального христианства и сближению с толстовством (см. Толстовцы). Эволюция писателя от рассказа "На краю света" (1875) художественной апологии национального православия, к очеркам "Мелочи архиерейской жизни" (1878), "Синодальные персоны" (1882), повести "Полунощники" (1891), где писатель выступал язвительным критиком официальной церковности, закономерно привела в 1880-е гг. к его "возвращению" в либеральную прессу и к постепенной реабилитации Лескова в общественном сознании.

Вскоре на материале сюжетов, извлеченных из "Пролога" (древнерусского сборника житий и сказаний), Лесков написал серию "легенд" из жизни первохристиан ("Повесть о богоугодном дровоколе", 1886; "Скоморох Памфалон", 1887; "Зенон-златокузнец", 1890), превратив их в художественную проповедь "хорошо прочитанного Евангелия". Эти произведения, наряду со множеством поздних повестей и рассказов, пронизанных неприятием "церковной набожности, узкой национальности и государственности", упрочили за Лесковым репутацию писателя широких гуманистических взглядов.

До конца дней Лесков оставался художником-экспериментатором. Жанровое новации новеллы-анекдоты, сказки, легенды, мемуарные повести, "рассказы кстати" предполагали и стилистическое разнообразие. Лесков был блестящим стилизатором, имитировавшим язык 18 в. (цикл рассказов "Заметки неизвестного",1884), владевшим эзоповской манерой ("Заячий ремиз", 1894), любившим красочный стиль (легенда "Прекрасная Аза", 1887), умевшим писать и изысканно просто (рассказ "Под Рождество обидели", 1890).

По достоинству Лескова-художника оценили только в 20 веке, когда появились статьи М. Горького о его новаторстве и драматичной творческой судьбе, работы Б. М. Эйхенбаума о сказовой манере Лескова, иллюстрации Б. М. Кустодиева, опера Д. Д. Шостаковича "Катерина Измайлова" (по "Леди Макбет Мценского уезда"), многочисленные спектакли и фильмы по его произведениям.