Ориентируя субъектов политики на определенный порядок борьбы за власть, различ­ные избирательные системы непосредственно определяют тип партийных систем и избира­тельных кампаний. Законы также могут влиять на характер партийных систем, накладывая, например, ограничения на деятельность немногочисленных партий, препятствуя допуску к выборам оппозиционных партий  определенной направленности, разрешая насильственные действия по отношению к нелегальным партийным объединениям. Там, где действуют из­бирательные системы мажоритарного типа (определяя одного победителя по большин­ству полученных голосов), как правило, формируются двухпартийные системы или системы с одной доминирующей партией. Пропорциональные избирательные системы, напротив, давая шансы на представительство в органах власти большему числу поли­тических сил, инициируют создание многопартийных систем и партийных коалиций, облегчают возникновение новых партий.

1.5.4. Общественно – политические движения: понятие, сущность, функции.
Понятие и сущность: Общественно-политические движения — это до­бровольное, самоуправляемое формирование, со­зданное по инициативе людей, объединившихся на основе общности интересов для осуществления об­щих целей. Движения, как правило, структурно не оформлены. При общности интересов в нем мо­гут быть разномыслящие люди. Цели и задачи дви­жения подвижны, часто не конкретны, постоянно видоизменяются и расширяются. В движениях на­личествует широкий, массовый и подвижный состав участников.
Высшим руководящим органом общественного движения является съезд (конференция) или об­щее собрание. Им подчинен выборный коллеги­альный орган, который является постоянно дей­ствующим руководящим органом общественного  движения. Если общественное движение зарегистрировано в государственных органах, то оно приобретает права юридического лица.
Общественное движение является общественно – политическим, если в своей деятельности оно направляет усилия на интеграцию интересов своих членов в плане их обращения к институтам государственной власти, участия в выработке решений органов государственной власти и органов местного самоуправления, участия в митингах, демонстрациях, шествиях и других формах политического участия граждан, в избирательных кампаниях, выступлений с инициативами по вопросам политической жизни, внесения предложений в органы государственной власти. Политическая часть вопросов подобной деятельности может заключаться и в сфере их взаимоотношений с политическими партиями.
Общественно – политические движения выполняют функции сотрудничества, оппонирования и критики, оппозиции и борьбы по отношению к государственным институтам и политическим партиям.
1.5.5.Политические партии в   современной России.
В России партии действуют в неструктурированной со­циальной среде с разрушенными старыми и не сформировавшими­ся новыми связями, с крайне низким уровнем гражданского само­сознания и социального участия, потому выполнение функции агре­гирования интересов можно приписать им с очень большой долей условности. У многих членов общества нет четко выраженных и осознанных экономических интересов, поэтому структурирующую функцию частично берут на себя этническая, региональная, профес­сиональная и другие идентичности. Сами политические партии пред­ставляют собой, по преимуществу, узкие элитарные группы, действу­ющие в эпоху массовой политики и всеобщего избирательного пра­ва, потому они отчуждены от общества и вытеснены на периферию общественного сознания россиян.
В результате политические интересы массовых категорий граж­дан не находят политического выражения и представления. Если отдельные граждане и общественные группы не интегрированы в процесс принятия решений, если политика не имеет поддержки, ко­операции и солидарности с основными группами социума, то нельзя говорить, что данная система является по своей природе и структу­ре открытой и устойчивой к кризисам. Современная политическая наука давно сформулировала почти аксиоматическое положение: когда агенты политического пространства не имеют голоса в систе­ме и не могут удовлетворить свои насущные интересы, то они пред­почитают выход из системы (т.е. прибегают к антисистемным дей­ствиям). Это особенно хорошо известно специалистам по полити­ческим переходам — транзитологам. В частности, они подчеркивают важную роль партий в решении данной проблемы. В переходный период именно политические партии выдвигаются на ведущие роли, когда созыв и проведение выборов «высвечивают» их способность синтезировать предпочтения тех или иных политических акторов в различных территориальных округах. К сожалению, в России партии пока выполняют эту функцию не слишком эффективно.
Современная демократия — это представительная демократия. Требование создания многопартийной системы вытекает из стрем­ления привести партийную структуру в соответствие с плюралис­тической общественной структурой, поэтому без признания партий­ного плюрализма и оппозиции любая политическая система не мо­жет быть названа ни демократической, ни представительной.
Внешне в современной России с этим более чем благополучно, на  федеральном уровне зарегистрировано свыше ста политических партий. Значительная часть из них участвует в парламентских вы­борах, которые проводились на общефедеральном уровне уже четы­ре раза, четыре партии и политических движения представлены в нынешнем созыве Государственной Думы. Практически везде заре­гистрированы региональные отделения общефедеральных партий и движений, есть даже данные об их численности, лидерах, формах уча­стия в региональной политике и т.п. (правда, данные не слишком достоверны, что вызвано состоянием самого исследуемого объекта).
Однако более ста партий это слишком много даже для России, поскольку стабилизирующее воздействие на политическую систему в целом оказывают партийные системы с низким уровнем фраг­ментации. Российский же политический спектр «размыт», сориен­тироваться в таком политическом пространстве трудно даже специ­алисту (отсюда такое разнообразие типологий российских партий). В то же время обилие партий не свидетельствует о растущей соци­альной дифференциации общества, которое по-прежнему атомизировано и фрагментировано, — оно, прежде всего, отражает политичес­кую институализацию конкурирующих групп правящей элиты. Един­ственная партия России, которую можно было бы с определенной натяжкой назвать массовой и народной, — КПРФ. Однако и она не дотягивает до статуса партии оппозиционной, поскольку не стала реальной альтернативой организованным группам правящей элиты, конкурирующим между собой в процессе принятия значимых реше­ний.
Показательно, что из более чем 180 политических партий, заре­гистрированных Минюстом России до 1999 г., лишь три принимали участие в выборах почти во всех регионах России: КПРФ, «Яблоко» и ЛДПР. При этом коммунисты опережали конкурентов с большим отрывом.
Важнейшей характеристикой демократического процесса при­нято считать наличие альтернатив и возможности выбора между ними. Трансформируя требования и чувства социальной неудов­летворенности в позитивные политические цели, партии направля­ют стихийную энергию социального протеста в русло конституци­онной борьбы за их достижение через участие в государственном управлении. Сравнительные исследования показывают, что роль систем ценностей, каковыми и являются идеологии, возрастает, как правило, в условиях фрагментированной многопартийности, сочета­ющейся с интенсивными политическими конфликтами. В такой ситуации идеология становится средством, позволяющим упростить сложный политический выбор избирателя между правительством и оппозицией.
Считается также, что партийная система обладает консолидиру­ющим потенциалом в том случае, если идеологическая дистанция между влиятельными партиями левого и правого флангов не слиш­ком велика и если нет влиятельных антисистемных партий.
Стремление походить на классические демократические образ­цы приводит к тому, что российские партии осуществляют пока вполне безуспешные попытки придать себе какой-либо идеологи­ческий облик, сформировать структуры массовой политической орга­низации или хотя бы имитировать таковые.
Вместе с тем, в целом, партии сторонятся выполнения задачи формирования общенациональных ценностей и стратегии развития страны, этим занимаются администрация президента, коллективы ученых, отдельные деятели русской культуры, но не партии, за един­ственным исключением — КПРФ. Большая часть отечественных партий «функционирует как избирательные машины для лидеров, используя рыночные структуры и приемы в виде консалтинговых и рекламных фирм, политмаркетинга и менеджмента для проталкива­ния на политический рынок имиджей политиков».  Партийная идеология в этой ситуации пре­вращается во вспомогательную и не самую востребованную состав­ляющую избирательных технологий.
Кроме того, значительная часть российских партий может быть уверенно классифицирована в качестве экстремистских и антисис­темных (РНЕ, РКРП, «Трудовая Россия», НБП и др.). Невозмож­ность обрести устойчивые позиции в избирательном процессе под­талкивает эти партии к выражению недовольства в непарламент­ских и даже противоправных формах, побуждает искать нелегитимные способы борьбы против существующей власти, что делает их потен­циально опасными для системы.
Однако современные российские партии демонстрировали пол­ную идеологическую эклектику, указывающую на отсутствие в их программах изначально принятой и продуманной идейно-ценност­ной базы, определенного места в политическом спектре, которые могли бы помочь избирателю в его выборе.
Большинство российских избирателей хотело бы соединить не­соединимое: социалистические ценности в социально-экономиче­ской сфере (развитую систему социального обеспечения и бесплат­ные социальные услуги, государственную собственность на землю, банки, крупные промышленные предприятия, недопущение в страну иностранного капитала) с либерально-демократическими в сфере политики (свободные выборы, политический плюрализм, демократи­ческие свободы, свобода индивидуального выбора) и «рыночными» в сфере розничной торговли и обслуживания (частные магазины с наполненными прилавками, рестораны и т.п.). В массовом масшта­бе проявляется, таким образом, «синдром» гоголевской Агафьи Ти­хоновны: из прошлого и современного опыта избиратели отбирают наиболее привлекательные, а значит, по их представлениям, и опти­мальные институциональные элементы, не задумываясь при этом об их совместимости. Поэтому зачастую победу на выборах в Рос­сии обеспечивает не столько идеологическая идентичность партии, которая у большинства активных участников электорального про­цесса размыта, или отражение интересов определенных групп насе­ления, сколько административная поддержка, способная, по оценкам экспертов, принести кандидату до 25% голосов, личная известность лидера и избирательные технологии.
Политические партии и регулярные выборы — это тесно взаи­мосвязанные и взаимозависимые институты демократической сис­темы. Таким образом, политические партии это и «машины для го­лосования», более того, они основные участники избирательного процесса, и поскольку выборы считаются главным средством легитимации современных демократических режимов, постольку партии выполняют и данную функцию. Сменяемость власти в результате выборов (так называемая «двойная проверка» выборами С. Хантингтона) — минимальный критерий демократичности политического режима. Именно поэтому «учредительные выборы» (первый цикл свободных выборов, проходящих после отказа от авторитарного прав­ления) связываются с началом периода демократизации. Вместе с тем следует подчеркнуть, что партии, действовавшие в стране до «учредительных выборов», не образуют партийную систему, поскольку качества партийной системы не могут быть выявлены в отвлечении от исходов выборов. Отсюда часто употребляемое для их обозначе­ния понятие «протопартии». Из чего следует, что российская партий­ная система начала складываться в течение думской избиратель­ной кампании 1993 г. — первой в цикле «учредительных выборов» в России.
По мнению большинства исследователей, в России учредитель­ными (на федеральном уровне) были выборы декабря 1993 г., одна­ко смена политического режима у нас произошла до них, в резуль­тате силового противостояния Верховного Совета и Президента РФ, и поэтому избирательная кампания проходила по сценарию, продиктованному президентской стороной, хотя и принесла не вполне ожидаемый результат (победа по партийным спискам партии В.В. Жириновского). В связи с этим некоторые авторы пишут о том, что учредительные выборы растянулись у нас на два этапа: 1993 и 1995 г. плюс президентские выборы 1996 г. Предшествовавший выборам 1993 г. период может быть определен как процесс форми­рования организационных, идеологических и иных предпосылок к возникновению партий и партийной системы, причем в условиях России он был в целом неблагоприятен для становления партий.
Однако выборы не гарантируют демократического развития стра­ны. Конкурирующие группировки способны использовать голоса «как мягкое тесто, из которого они лепят, что захотят» (М. Дюверже). Выборы могут приводить к власти правителей, которые склон­ны управлять способами, далекими от норм демократии. Они могут и не стать способом демократического контроля за властью «сни­зу», а служить целям мимикрии «под демократию» во имя самосох­ранения режима.
Действительно, несомненным достижением прошедшего полити­ческого периода в России стала политическая адаптация элит к требованиям электоральной политики. Однако выборы в России, став формой борьбы за власть, пока ещё не стали механизмом смены и тем более контроля власти. Их исход определяется ресурсами финансово – промышленных кланов и политических клик, стоящих за кандидатами, административной поддержкой, профессионализмом их выборных команд и «телевизионным временем», которое они способны купить, а отнюдь не партийной принадлежностью. Нали­чие в нашей стране партий и регулярно проводимых избиратель­ных кампаний вовсе не гарантирует демократический характер политической практики, не обеспечивает демократической подот­четности федерального и региональных правительств и не снимает нового отчуждения общества от власти.
Отсюда отмечаемое исследователями доминирующее воздействие на функционирование формально-демократической системы авто­ритарного наследия (авторитарно-бюрократические практики прав­ления) и сохранение у власти ключевых группировок старого пра­вящего класса. Представители второго и третьего эшелонов совет­ской номенклатуры успешно заняли ключевые политические позиции и органично вписались в новую властно-собственническую систе­му. Структурные деформации партийной системы и второстепен­ная роль партий в российском политическом процессе во многом следствие специфических особенностей российского транзита. Сле­дует учесть, что и многие лидеры и активисты российских партий прошли политическую социализацию в структурах «партии-госу­дарства» и сохранили свои навыки и политические привычки.
Краткая и точная формула функционирования современного политического режима в нашей стране предложена Г.Г. Дилигенским: «Демократически избираемая и сменяемая авторитарная власть — в такую форму на сегодняшний день отлилось развитие посткоммунистического политического режима».
В терминологии западных транзитологов это разновидность «демокрадуры» — в условиях такого режима уже существуют демократические институты, но нет либерализации. При демокрадуре проводятся выборы, но таким образом, чтобы гарантировать победу правящей партии (например, путем исключения из участия в изби­рательном процессе определенных социально-политических групп или лишения их возможности осуществлять управление в случае электоральной победы), не соблюдаются также личные права граж­дан (Г. О'Доннелл, Ф. Шмиттер). Впрочем, для описания российско­го политического режима вполне применимы и характеристики «делегативной демократии» (Г. О'Доннелл), «авторитарной демокра­тии» (Р. Саква) и др.
Теоретически партии являются наиболее эффективным и леги­тимным инструментом борьбы за власть и участие в принятии значимых политических решений. Однако в России эта важней­шая функция партий в лучшем случае потенциальна.
Действительно, начиная с 1993 г. политические партии России активно участвуют в выборах на общефедеральном уровне, однако это скорее не их заслуга, а следствие закрепленной в законе форму­лы голосования, так называемой «смешанной несвязанной систе­мы». Избрание 225 депутатов Государственной Думы по партий­ным спискам подталкивает элитные группы к созданию партий, по­литических движений и блоков. В свою очередь избирателям предлагается делать выбор из длинного списка партий и блоков, при этом, не зная ни партийных программ, ни стоящих за красивы­ми названиями партий людей, т.е. предлагают вслепую делегиро­вать свои властные полномочия «темным лошадкам».
Сказывается также и то, что между публичной политикой и ре­альными механизмами принятия значимых решении в Российской Федерации сегодня дистанция огромного размера. Партии же, высту­пающие главным инструментом публичной политики, в наших усло­виях становятся лишь декорацией политики реальной.
Как правило, «партийный век» в России недолог. Где сегодня многие активные участники первой думской избирательной компа­нии: РДДР, ДПР, ПРЕС, ДВР, НДР и другие? Большинству же из пока существующих партий-«пигмеев» очень далеко до преодоле­ния вожделенного 5-процентного рубежа, поскольку они не пользу­ются сколько-нибудь заметной поддержкой избирателей. К тому же партии, представленные в Государственной Думе, не имеют ин­ституциональных конституционных возможностей контролировать власть, формировать и сменять правительство и потому в отноше­ниях с этой властью выступают, прежде всего, как защитники своих корпоративных интересов, а не интересов общества.
В то же время успехи партий по мажоритарным округам более чем скромны, вместе с тем в декабре 1999 г. в Думу прошли 132 «независимых» кандидата, независимых от сво­их избирателей, но «зависимых» от групп интересов, «спонсировав­ших» их избрание в регионах.
Если брать региональный уровень, то в представительных собра­ниях субъектов федерации уже безоговорочно доминируют «незави­симые» кандидаты. Правда, на региональных выборах 1996—1997 гг. число «партийных» кандидатов увеличилось по сравнению с выбо­рами 1994 г. на 32%, однако доля таких кандидатов, получивших мандаты, сократилась на 45%. На январь 1998 г. из 3481 депутата законодательных собраний 89 субъектов РФ лишь 635 (18,4%) были избраны от партий.
Еще хуже дело обстоит с выполнением партиями функции рекрутирования политической элиты. Ряд авторов даже полагает, что в условиях переходного периода политические партии в России не могут выполнять функции артикуляции и агрегации интересов и политического рекрутирования элиты. Исполнительная власть, до­минирующая и в центре, и в регионах, формируется без участия партий, появление в федеральном правительстве партийных пред­ставителей носит эпизодический характер и не делает «политиче­ской погоды». Ограниченность прав представительных органов власти, как на общефедеральном, так и на региональном уровне имеет своим следствием и то, что влиятельные группы интересов не счи­тают целесообразным добиваться представительства в парламенте. Формирующие его политические партии оказываются оторванны­ми от реального процесса структурирования интересов и остаются преимущественно идеологическими организациями. Между тем реальные группы интересов ищут теневые пути представления и реализации своих целей и находят их преимущественно в установ­лении прямых и небескорыстных контактов с чиновниками в струк­турах исполнительной власти.
В результате сформировавшиеся почти во всех регионах нефор­мальные «губернаторские партии власти», по иной терминологии — «политико-финансовые группировки», ведут борьбу за монопольное доминирование с подобного рода партиями, консолидированными либо вокруг мэра областного центра, либо (редко) вокруг главы регионального законодательного собрания. Реально вмешаться в эту борьбу могут не общефедеральные политические партии, а только московские финансовые кланы, имеющие экономические интересы в регионе, а также Правительство и Администрация Президента РФ, использующие финансовое давление и административные ре­сурсы для достижения своего интереса. В случае же победы парла­ментской партии на региональном уровне региональная исполни­тельная власть, как правило, тут же включает партийных лидеров в систему патрон-клиентельных отношений, что в свою очередь со­здает дополнительное препятствие развитию партий как институ­тов представительства интересов и формирования политической воли граждан. Таким образом, можно говорить о почти полной монополизации общественной жизни экономическими и администра­тивными элитами.
Одновременно во многих регионах губернаторы препятствовали и препятствуют становлению отделений общенациональных партий.
Петербургский исследователь Г. Голосов дает целый перечень при­чин незаинтересованности глав исполнительной власти субъектов федерации в развитии партий: «Губернаторам партии не нужны, поскольку принадлежность к ним не облегчает победу на губерна­торских выборах, не способствует консолидации региональных по­литических режимов, не играет роли полезного ресурса во взаимо­отношениях с центром, губительно сказывается на организацион­ном развитии партий».
Таким образом, в регионах партии не играют «первую скрипку», что обусловливает слабость системы организованного коллектив­ного действия. Не имея собственных финансовых и организационных ресурсов, немногочисленные партийные активи­сты либо примыкают перед выборами к более сильному общефеде­ральному избирательному блоку (партии), становясь его региональ­ной структурой (Региональная партия центра в Санкт-Петербурге, многие партии — члены НПСР), что позволяет вести на деньги спонсора более или менее активную избирательную кампанию, либо входят в «губернаторскую партию власти» на правах младшего парт­нера.
Роль и влияние партий на уровне региона как самостоятельных субъектов политического процесса устойчиво снижается в межвы­борный период. Как показывает практика, после губернских выбо­ров происходит вполне естественное смещение акцентов в сторону неполитических (т.е. непартийных) — корпоративных, отраслевых, групповых и иных — интересов. Это тем более очевидно, если учи­тывать, что в регионах корпоративный принцип общественной жиз­ни всегда доминировал над социально-политическим, партийным.
В свою очередь хроническая слабость российских партий под­рывает стимулы к партийному активизму, в результате граждан­ское общество оказывается не представленным на политическом уровне. Одновременно возникают благоприятные возможности для проникновения в парламент независимых «бюрократов» и «хозяй­ственников» и укрепления клиентелистских и корпоративистских связей между исполнительной и законодательной властями.
Значительная часть общефедеральных и региональных партий и избирательных блоков в действительности является клиентелами влиятельных или популярных в обществе (регионе) политиков, об­ладающих существенными политическими ресурсами. Отношения между лидером и «соратниками» строятся не столько на программ­ной общности, сколько на принципе «обмена услугами». Первый и отнюдь не единственный пример такого рода — ЛДПР В. Жири­новского.
Преодолеть названные недостатки формирующейся партийной системы и призван принятый в 2001 г. «Закон о политических партиях», который предусматривает:
·                  ограничения на минимальную численность партии (не менее 10 тыс. членов) и ее региональных отделений (наличие таковых не менее чем в половине субъектов РФ, численностью не менее 100 человек);
·                  требование фиксированного членства в партиях;
·                   признание статуса партии лишь за общероссийскими обще­ственно-политическими объединениями;
·                  запрет на создание политических партий по признакам про­фессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлеж­ности;
·                   введение государственного финансирования партий, и др.
Все эти ограничения призваны работать на концепцию закона — создание в России мощных общенациональных партий, которые бу­дут реально представлять в различных ветвях власти интересы сво­их избирателей. Предполагается, что в результате будет создана необходимая для развития российского гражданского общества со­ставляющая — эффективная обратная связь общества и власти.
Пока же российские партии плохо справляются и с функцией легитимации власти. Тем более что легитимность формально де­мократических режимов легко может быть поставлена под сомне­ние. Несмотря на то что демократический опыт России невелик по сравнению со странами Запада, безразличия и цинизма в отноше­нии демократической политики и политиков у нас, пожалуй, гораздо больше.
Выборы представительных органов власти считаются, как прави­ло, главным инструментом легитимации политической власти (но только не в рамках президентско-парламентских систем, вариантом которых является современный российский политический режим). Однако еще М. Вебер объяснял, почему минимизация уровня мас­сового участия в политике и отчуждение от партий как важнейших политических акторов демократического политического процесса практически неизбежны. По Веберу, легитимность представитель­ных политических режимов должна опираться на веру управля­емых в то, что демократия сама по себе соответствует их интересам, а также на их убежденность в том, что демократия способна обес­печить некоторые важные интересы масс в обмен на существенное ограничение политического участия. Не случайно и Р. Даль особо подчеркивает, что, наряду с верой в жизнеспособность демократии, уверенность в эффективности демократических институтов при решении насущных проблем и ограничение массового политиче­ского участия необходимы для создания жизнеспособного и ста­бильного демократического режима. Однако такого рода вера чрез­вычайно неустойчива.
Говорить же о наличии веры в эффективность российской де­мократии у массового избирателя и легитимность демократичес­ких институтов именно может сегодня только завзятый оптимист. Об этом, в частности, свидетельствуют некоторые итоги социологи­ческих опросов. Так, по данным ВЦИОМа, при оценке результатов, достигнутых в процессе перестройки, самое негативное отношение у респондентов вызывают многопартийные выборы. Среди полити­ческих институтов партии, несмотря на относительно высокий уро­вень партийной идентификации избирателей, устойчиво продолжа­ют относиться к числу пользующихся наименьшим доверием.
Западные транзитологи утверждают, для того чтобы партийная система выступала в качестве консолидирующего фактора, партии должны обладать более или менее устойчивым электоратом, т. е. доля избирателей, меняющих свои партийные свои партийные предпочтения от выборов к выборам, должна быть незначительной или хотя бы средней.
Однако на выборах 1995 г. только 21,6% избирателей проголо­совали за выбранную партию, так как, по их мнению, именно она отражает интересы таких людей, как они. Остальные так проголо­совали из симпатии к лидеру, потому, что так поступили знакомые, или потому, что про эту партию они по крайней мере что-то слыша­ли, тогда как про другие — ничего. Летом 1997 г. всего 1 % респон­дентов заявили о полном доверии партиям, в то время как 76% высказали недоверие. В 1998 г. респонденты ВЦИОМа, признавая «полезность» партий в принципе, тем не менее, весьма скептически отнеслись к действующим российским партиям: 38% «не видели никаких различий» между существующими партиями, 58% считали, что «партии служат только интересам своих лидеров». Наконец, в мае 2000 г., по данным общероссийского опроса, партиям и обще­ственным движениям не доверяли 54,4% респондентов. Это и по­нятно: российские партии совсем не решают одну из важнейших для демократических обществ проблему защиты прав и свобод граждан от вмешательства государства.
Из всего сказанного следует, что российские партии пока не являются тем универсальным «социальным посредником» между народом и государством, который помогает гражданскому обществу осуществлять свои интересы, каковыми являются их западные ана­логи. Отношение населения России к партиям — это проявление взаимного отчуждения общества и режимной системы.
Как отмечают многие российские аналитики, о существовании в сегодняшней России партийной системы можно говорить лишь с большой долей условности. Речь может идти по преимуществу о конгломерате протопартий, не обладающих сколько-нибудь значи­тельной социальной базой.
1.6. Маркетинг – ключевой фактор современной политической деятельности.
1.6.1. Определение понятия маркетинга.
На сегодняшний день не существует единственного, признаваемого всеми определения маркетинга – ни классического коммерческого, ни политического. Одни авторы видят в маркетинге не столько технологию, сколько философскую концепцию, мировоззренческую ориентацию, «умонастроение, подвигающее применить к политическому действию методы и способы, которые так хорошо удались применительно к действию коммерческому. Речь идёт не о том, чтобы модернизировать пропаганду, а о том, чтобы заниматься политикой, как бизнесом». П. Друкер считал, что маркетинг является не специфическим видом предпринимательской деятельности, а охватывает всю ее целиком: «Это и есть бизнес, увиденный с точки зрения конечного результата, т.е. с точки зрения потребителя»; «маркетинг есть отличительная и единственная функция бизнеса». Маркетинг, таким образом, представляет собой сложносоставной и многоаспектный феномен, объединяющий философию и практику бизнеса и оперирующий технологиями определения потребностей рынка, адаптации продукта к этим потребностям, а также оказания стимулирующего воздействия на поведение потребителя. Необходимо подчеркнуть, что какой бы интерпретационной доминантой – философской или технологической – не был отмечен труд того или иного маркетолога, все согласны с тем, что современная концепция маркетинга включает в качестве его функций не только получение прибыли фирмой и удовлетворение непосредственного потребителя, но и достижение общественного блага, т.е. содержит элемент социальной ответственности.
Что же называется политическим маркетингом? Один из наиболее известных в данной области специалистов Д. Линдон предлагает следующее определение: “Политический маркетинг – это совокупность теорий и методов, которыми могут пользоваться политические организации и публичная власть для определения своих целей и программ и для одновременного воздействия на поведение граждан... Другими словами, политический маркетинг – определенная концепция практической политики и управления, снабженная набором технологически отточенных знаний и умений в сфере изучения общественных потребностей, предложения отвечающих этим потребностям политических и управленческих решений, реализации принятого курса вплоть до получения желаемого результата.

1.6.2. Этапы развития маркетинга.
Западные специалисты выделяют четыре основных этапа развития маркетинга, находящих отражение в принципах постановки цели и решения задач. Все указанные ниже подходы использовались и используются в реальном бизнесе, но актуальность многих из них к настоящему времени значительно снизилась. Такие «устаревшие» принципы применяются лишь предприятиями, работающими на своеобразных рынках.
         Первый этап эволюции маркетинга получил название производственного - этап развития организации с ориентацией на производство. Цель существования предприятия, находящегося на данной стадии развития, заключается в постоянном увеличении объемов производства и снижении себестоимости изделия за счет экономии от масштабов. В данном случае мы опускаем утверждение, что основная цель любой коммерческой организации - прибыль. Так как она (цель) остается независимо от исповедуемого подхода к маркетингу. Приверженцы производственного подхода утверждают, что только за счет снижения цены можно увеличить объемы сбыта и удовлетворить потребителя. А так как цена очень сильно зависит от объемов производства, то, следовательно, объем производства и является основным фактором удовлетворенности рынка.                               
Второй подход к маркетингу гласит, что увеличения удовлетворенности, а, следовательно, и увеличения объема сбыта можно достичь лишь за счет улучшения качества производимой продукции. Такой подход получил название продуктовой или товарной концепции маркетинга. На данном этапе развития предприятие пытается улучшить качество выпускаемых товаров, вкладывая огромные средства в усовершенствование технологий и финансирование разработок новой, более качественной продукции. Естественно, чаще всего это происходит в ущерб цене.   
Третий этап становления маркетинга получил название сбытовой концепции. В данном случае организация ориентируется на активное продвижение производимых товаров, при этом упор делается на то, чтобы продать товар любой ценой, пусть даже и в ущерб будущему отношению с клиентами. Сторонники этого подхода утверждают, что потребитель никогда не приобретет товар, если его не заставить это сделать. В данном случае не имеет большого значения, что продавать, поэтому доминирующую роль в организации, так же как и в предыдущих двух, играют производственные подразделения. Этот этап связан с построением всевозможных сбытовых сетей, развитием агентской торговли (коммивояжерства), огромных вложений в рекламу. Почитатели данного подхода говорят - сбыт приносит деньги.                                                                                        
На выходе системы формируются политические решения на разных уровнях, применительно к конкретным условиям; организуется проведение принятых политических решений в жизнь. На выходе системы политическая и организационная деятельность как бы сливаются в единый вид  деятельности. Целью всей организационной деятельности является претворение в жизнь принятых политических решений. Не занимаясь организационной работой, невозможно направлять политику. Успех всей политики во многом зависит от организации дела.
Однако модель Д. Истона не раскрывает внутренней структуры и специфики функционирования отдельных элементов самой политической системы и её внутренней противоречивости. Истон сосредоточивает внимание на авторитарном распределении ценностей.
Пределы политической системы определяются границами, в рамках которых политические решения данной системы обязательно и реально исполняются. В период войны они значительно раздвигаются.
Политическая система – это система окультуривания масс; механизм переработки требований в решения.
Структура политической системы. Современным политическим системам присуща структурная дифференциация -  относительно высокая степень расслоения между структурами по функциональному признаку, т. е. имеются и законодательные собрания,  и административные и исполнительные органы, и судебные институты, и политические партии, и группы интересов, и органы информации, причём каждая структура должна выполнять  какую – то функцию. Сильная структурная дифференциация необходима политической системе, чтобы своевременно реагировать на новые требования, обращённые к ней извне или изнутри, а также, чтобы удовлетворять новые потребности.
Под структурой понимается строение и внутренняя организация системы, выступающая как единство устойчивых взаимосвязей между её элементами. Однако структура не является неизменным, инвариантным аспектом системы. При объединении элементов в целостную систему её свойства оказываются отличными от алгебраической суммы свойств её компонентов, т. е. свойства, например, политической системы неаддитивны (несводимы к свойствам частей). Вместе с тем структурные изменения в системе вызывают изменения свойств самих элементов, которые подчиняются общим законам развития системы как целого.
         П. Шаран элементами политической системы называет: власть, интересы, политику, политическую культуру (20,73). Некоторые авторы в качестве первого необходимого компонента политической системы выделяют относительно большое количество людей, граждан, вообще избирателей, стоящих на разных ступенях политической культуры. Вторым компонентом политической системы является категория должностных лиц, решения которых признаются членами политического сообщества как обязательные. Они – основа политической власти. Третий компонент – режим, т. е. конституционно – правовые принципы и структуры, политические процессы, институциональные нормы и основные ценности, регулирующие работу системы. Четвёртый компонент – территория. Однако политическая система не всегда равнозначна государству.
Существует мнение, что политическая система как целое включает в себя также неформальные (неофициальные) факторы: а) историческое наследие общества, его географические ресурсы, социальную и экономическую организацию, идеологию, системы ценностей, политический стиль; б) структуру партийного руководства и политических интересов данного общества. Всё это формирует рабочую среду политической жизни системы и, может, поэтому названо «основами политики».
Процесс взаимодействия между перечисленными фундаментальными аспектами политической системы и государственными органами этой системы обусловливает «динамику политики».
Вполне обоснованно выделяются  и такие элементы политической системы:
- окружающая среда (внутренняя и международная) – это совокупность политической культуры, социальных, экономических и географических условий, а так же режима власти в обществе.
- связь – коммуникация (инфраструктура) – это институты, структуры и процессы, которые соединяют общество с правительством и обеспечивают двухсторонние каналы общения. Это в большей степени политические партии, группы интересов; они отрабатывают поступающие из окружающей среды импульсы требований и поддержки и передают их в системы выработки решений. Эти структуры выступают и в качестве инструментов управления.
- система выработки решения состоит из структур и процессов, воспринимающих импульсы требований и поддержки, переданные через систему коммуникаций, и трансформирующих их в политический продукт.
- политический результат, т. е. какого рода политику вырабатывает система; характер политики в одной сфере может влиять на политику в других сферах.
В последние годы преобладающим подходом к изучению структуры политической системы стало выделение в её составе таких подсистем, как институциональная, состоящая из политических институтов, нормативная, функциональная и коммуникативная. Институциональная  подсистема – это государство, политические партии, общественно – политические движения, профсоюзы, организации предпринимателей, творческие объединения, лоббистские организации, церковные объединения, средства  массовой информации. Нормативная подсистема включает в себя нормы права, политические традиции, политическую мораль, политическую этику. Функциональная подсистема – это формы и направления политической деятельности, способы и методы осуществления  власти (политический режим). Коммуникативную подсистему представляют: политическая культура, политическое сознание (политическая идеология и  политическая психология), политические отношения.
Функции политической системы. Под  функциями понимается любое действие, которое способствует сохранению достигнутого состояния общества, власти, их эволюции во времени.
Функции – определённые типы деятельности, удовлетворяющие потребности системы в самосохранении и направленной организованности. Антиподами функций являются дисфункциональные процессы действия, разрушающие данное состояние, дестабилизирующие сложившиеся взаимосвязи.
Функции политической системы представляют собой особый уровень социальных функций. Они направлены на сохранение и развитие властоотношений и их среды – общества. В свою очередь функции политической системы могут анализироваться на макро -,  медиа -, микроуровнях.  На макроуровне выделяются наиболее общие требования, которым подчиняется функционирование политической системы в целом. На медиауровне выделяются наиболее характерные направления обеспечения легитимности, устойчивости и динамизма политической системы. На микроуровне анализируются характерные элементы политической технологии или политического процесса.
Функции макроуровня: определение и достижение общих коллективных целей, которые специализируются в регулировании, распределении и мобилизации ресурсов, адаптация, интеграция целей и различных элементов политических отношений, поддержание модели или сохранение системы.
Функции медиауровня: регулирование, распределение ценностей, мобилизация ресурсов, реагирование, политическая социализация.
Функции микроуровня: Артикуляция (выявление) и агрегация (интеграция) интересов, их конверсия (перевод в решения или ответ на вопрос, что делать), принятие решений, обеспечение поддержки.
В функциях политической системы действует следующая закономерность. На микроуровне      функции проявляются, как правило, ясно, т. е. цели и намерения не скрыты, действия соответствуют поставленным целям. Иное дело – функции медиауровня. Здесь между намерениями и реальными следствиями действий могут быть существенные различия. Например, акции, направленные на политическую социализацию, могут только частично вызывать ожидаемые последствия, частично играть дисфункциональную  роль. На макроуровне функции и дисфункции         могут иметь открытый и скрытый характер, функциональность и дисфункциональность не всегда и не сразу становятся очевидными.
Функция интеграции свойственна социальной системе в целом, действует не только в политике, но и в системе верований, праве, экономике. Особенность политической интеграции заключается в том, что политическая целостность достигается действием властных структур, прямым выделением задач консолидации, национального единства. Функция интеграции актуализируется в периоды сложных переходов, намечающегося или свершившегося раскола в обществе. Проявляется она как  в государственных, так и партийно-политических акциях.
Адаптивная функция. Адаптация – это приспособление к окружающей среде, её возможностям и частичное подчинение среды своим интересам, использование  и формирование условий эффективного функционирования. Адаптивная функция проявляется в политическом поведении конкретных лидеров, элиты, в актах, направленных на те или иные изменения и, наоборот, сохранение имеющегося. Проявлением адаптивности можно считать эволюцию Екатерины II от либерально настроенной до политика консервативных позиций, а также приход к власти большевиков и формирование советской системы. (4,154 – 155). Слабость адаптации – это признак закрытости системы, её окаменения, потери легитимности. Энергия разрушения системы может нарастать, если проводимая политика сводится к правилу: как бы сделать лучше, ничего не меняя,  - и правящая элита не видит развития противоречий между интересами, сложившимися в обществе, и политическими отношениями.
Функция самосохранения (поддержания модели): Жизненность  системы зависит от энергии воспроизводства самой себя и среды, в которой она существует. Такая энергия раскрывается в функции самосохранения, т. е. обеспечении соответствия политических акций и политического развития базовым принципам, в постоянном производстве нормативного поведения и образцов его мотивации. Минимальный уровень проявления  функции самосохранения сводится к пересечению и предотвращению насильственного изменения правления, строя, проводимой политики, а также настроений в пользу такого поведения. Оптимальный уровень достигается обеспечением устойчивой лояльности граждан по отношению к властям, их постоянной широкой поддержкой в виде законопослушности, уплаты налогов, уважения национальных политических институтов и государственной символики. Функция поддержания модели противостоит непредсказуемости, случайности поведения, как части элиты, так и электората, радикальным изменениям, революции, мятежу, бунту, анархизму, распаду политических отношений. Однако функция поддержания модели не тождественна обеспечению полной политической стабильности. Полная или абсолютная стабильность, если и возможна (при высоком уровне благосостояния, при нерезких проявлениях неравенства, огромной силе традиций, при жёсткой диктатуре), то рано или поздно она неизбежно сменяется переменами под давлением накапливаемых проблем и неудовлетворённостей. Полная стабильность – идеал статического бытия, идеология вечного покоя, обрекает народ на застой, историческую смерть.
Необходимость поддержания модели является основным критерием разграничения политических действий, которые носят системный характер, являются условием функционирования власти и действий, которые носят политический характер, но несистемны и даже антисистемны, т. е. объективно разрушают сложившуюся систему. Причём их антисистемность может быть скрытой. На продуктивность функции поддержания модели работают рост экономики и благосостояния, уменьшение социальных противоречий  в условиях жизни, убеждение в благополучности страны по сравнению с другими.
Функция социализации направлена на обеспечение принятия базовых принципов политического образа жизни каждым новым поколением. Неактивность или же эффективность функционирования в этом направлении означают слабую функциональность поддержания модели.
Рекрутирование сводится к постоянному воспроизводству массы, активно поддерживающей систему, задействованную в процессе функционирования. Наличие в стране требуемого количества бюрократов, полицейских, политиков, деятельность партий, активность избирателей на выборах – результат практики рекрутирования.
Регулирование обеспечивает контроль за теми или иными процессами воздействия на них. Политика огосударствления, система налогообложения, регулирование цен, контроль за нравственными здоровьем, управление большими конфликтами – таковы наиболее распространённые формы проявления регулирующей способности.
Мобилизационная (экстраакционная) функция – это собирание финансовых, материальных, людских ресурсов, обеспечение поддержки проводимой политики, организация отношений между структурами, людьми.
Распределительная (дистрибутивная) функция – это авторитарное распределение ресурсов на основе стратегических или тактических соображений.
Функция реагирования проявляется в умении отвечать на импульсы, идущие от отдельных групп, отвечать на многообразные требования, глушить противоречия, но вводить их развитие и разрешение в институциональные рамки.
В обществах тоталитарных режимов развиты по преимуществу экстраакционная  (мобилизационная), регулирующая  и дистрибутивная (распределительная) функции. Причём регулирование подчинено дистрибутивной и экстраакционной функциям. Функция реагирования наименее развита. В этом одна из причин того, что политическая система тоталитарного режима с трудом поддаётся изменениям, реформирование встречает упорное сопротивление внутри самой системы.
В обществе, построенном на принципе конституционализма, наиболее развита реагирующая способность. На её основе развиваются регулирующая, экстраакционная и дистрибутивная политика. Это значит, что соотношение названных направлений политики зависит от состояния общества в целом, политического сообщества в особенности. Всё дело в том, какие импульсы преобладают на входе. Наблюдаются периодические колебания в усилении и ослаблении некоторых функций.
Все функции взаимосвязаны и как бы дополняют друг друга. Так, функция поддержания модели, как и другие функции, относительно самостоятельна. То есть жизнеспособной политической системой воспроизводятся специальные акции по упрочнению системы и предотвращению процессов разрушения. Одновременно действенность данной функции зависит от режимов других функций,  ослабление продуктивности любой макрофункции означает сужение функции поддержания. В свою очередь функции адаптации и интеграции нуждаются в оптимальном определении целей. Но было бы упрощением видеть в функциях своеобразную «дружную семейку», где каждому отводится своё место.
В каждой функции есть свой потенциал агрессивности. При слабости других функций агрессивность одной  - двух из них может разрастаться, вести к деформациям и даже деградации других функций и системы в целом. Так, функция реагирования может разрастаться до ввода в систему всех требований, идущих от внутренней и внешней среды, что приводит к перегрузке системы. Путь ограничения реагирования может состоять в одних случаях в адаптировании системы, таких её изменениях, после которых многие конфликты по определению становятся частными, гражданскими, к которым власть нейтральна. Если новый тип адаптирования  сопровождается обновлением рекрутирования и политической социализации, перегрузки постепенно снимаются и политическая система начинает функционировать в новом режиме. Также каждая функция может быть ограничена другими. Это происходит тогда, когда в требовании адаптации и определения целей актуализируется необходимость реагирования и динамизма, а поддержание модели сводится к незыблемости устоявшегося. В таком случае инновации в зависимости от энергии адаптации самосохранения, в конечном счете, или сходят на нет, или разрушают систему, становятся преддверием становления новой системы. Идеалом можно считать нечто среднее, поэтапную эволюцию, постепенное изменение функций интеграции и поддержания модели под давлением требований реагирования, адаптации, эволюции целей, мобилизации.
1.1.2. Типология политических систем.
Основное различие между политическими системами заключается в том, как распределяется политическая власть в процессе управления.  Если политическая власть разделена и рассредоточена, то политическая система классифицируется как конституционная или демократическая. Если же власть сосредоточена в руках одного субъекта, система классифицируется как автократическая.
Аристотель в своей «Политике» предложил три критерия дифференциации политических систем: число граждан, участвующих в принятии решений; наличие или отсутствие правовых ограничений; преобладающая черта правящего класса. На этой основе он выделил «нормальную» и «коррумпированную» системы – монархию, аристократию и демократию в условиях правопорядка (государства); тиранию, олигархию и мажоритарную демократию (без ограничений).
Алмонд и Пауэлл предлагают классифицировать политические системы по трём группам, в зависимости от степени их культурной дифференциации и культурной секуляризованности. Это примитивные, традиционные и современные системы. Примитивные системы обладают минимумом структурной дифференциации, национальное целое для них остаётся без внимания; преобладает «приходская культура». Традиционные системы имеют развитую дифференцированную политическую структуру и в плане политических позиций характеризуются «культурой подчинения». Люди знают, что существуют политические институты, нормы, традиции и т. п. Но для них политическая система существует как бы рядом; они ждут от неё услуг, не мысля себе, что могут принять участие в её акциях. Традиционные структуры подразделяются на патримониальные (политические элиты, королевская семья), централизованные бюрократические (империя инков, Англии при Тюдорах, Эфиопия и др.) и феодальные политические системы.
Современные системы знаменуют собой дальнейший прогресс и в структурном, и в культурном плане. Они обладают и политическими структурами (развитыми) и политическими инфраструктурами (партии, движения, группы давления, средства массовой коммуникации). При такой системе функционирует уже не «культура подчинения», а «культура участия». Граждане из «подданных» становятся «участниками». Они уже могут влиять на политическую систему посредством выборов, демонстраций, митингов, и тем самым способны направлять и поправлять её действия. Современные системы подразделяются на секуляризованные города – государства (ограниченная дифференциация) и на мобилизационные  системы (высокая степень дифференциации и секуляризации). Сюда относятся:
1.                 демократические системы (где автономные подсистемы и «культура участия»);
2.                 авторитарные системы: управление подсистемами и культура «подчинения -  участия » (радикально – тоталитарная система, консервативно – тоталитарная система, консервативно – авторитарная, авторитарно – модернизующая система).
Большинство западных политологов выделяют следующие три типа политических систем: 1) Политические системы англоамериканского типа. Они характеризуются секуляризованной политической культурой, опирающейся на рациональный расчёт, терпимость и толерантность граждан и политической элиты. Системы этого типа стабильны, эффективны, способны к саморегулированию. Здесь оптимально реализуется принцип разделения власти на законодательную, исполнительную, судебную и чётко определены их функции. 2) Политические системы тоталитарного типа. Власть сосредоточена в руках немногочисленной политической номенклатуры (бюрократии). Средства массовой информации находятся под контролем государства. В обществе, как правило, разрешена деятельность только одной партии, которая контролирует деятельность только одной партии, которая контролирует деятельность всех элементов политической системы, включая и государство. Господствует идеология правящей партии. Чрезмерно расширены функции репрессивных органов. Политическая активность носит разрушительный характер и принудительный характер. 3) Континентально – европейские системы. Это политические системы, сложившиеся во Франции, Германии и Италии. Страны Скандинавии занимают промежуточный характер между европейско-континентальной и англоамериканской системами. Для них характерно взаимодействие элементов старых и новых  культур, политических традиций и форм политической деятельности, партии и общественно – политические объединения свободно функционируют в границах существующих конституционных норм, представительная и исполнительная ветви власти осуществляют свою деятельность на основе определённых законом регламентов и процедур.
Классификация политических систем необходима, т. к. политическая наука изучает не одну систему, а проводит сравнительный политический анализ нескольких систем, выявляет общее и особенное в их структуре, функциях и механизмах функционирования.
1.1.3. Политический режим: понятие и  форма.
 
Понятие политического режима: В государственно-правовой науке политический режим определяется как совокупность средств и методов в осуществлении государственной власти. В политической науке понятие политического режима очень тесно связано с категорией «политическая система» и рассматривается, как правило, только в связи с особенностями развития и функционирования политических систем. Дать универсальное определение политического режима достаточно сложно. В научной литературе распространённым является подход, согласно которому политический режим представляет собой функциональный компонент политической системы. При таком подходе политический режим включает в себя методы, способы, направление развития политических отношений. В современном обществе – это конституционно – правовые принципы и структуры, институциональные и политические нормы, - основные ценности, которые регулируют работу политической системы.  Политический режим – это упорядоченное взаимодействие структур политической системы, а также совокупность методов осуществления власти и достижения политических целей.
Понятие политического режима раскрывает динамический, функциональный характер политической системы. Качественными характеристиками политического режима являются: объём прав и свобод человека, методы осуществления государственной власти, характер взаимоотношений между государством и обществом, наличие или отсутствие возможностей общества влиять на принятие политических решений, способы формирования политических институтов, методы выработки политических решений.
Формы политического режима: Тоталитаризм - это политический режим, при котором государство стремится к то­тальному, всеохватывающему контролю за жизнью общества в целом и каждой личности в отдельности. Термин «тоталитаризма» был введен в политический лексикон в 1925 году ли­дером итальянских фашистов Б.Муссолини для характеристики созданного им режима. В 1929 г. газета «Таймс» употребила этот термин применительно к режиму, сложившемуся в Советском Союзе. После Второй мировой войны в западной политической науке стало об­щепринятым обозначать понятием  «тоталитаризм» режимы, существовавшие в фашистской Германии, Советском Союзе, странах «победившего социализма».
         Основные признаки тоталитарного режима сформулировали в 1956 г. американские политологи К. Фридрих и З. Бжезинский:
1.                Официальная идеология, полностью отрицающая предыдущий порядок и призванная сплотить граждан для построения нового общества. Она ориентирует общество на завершающий период истории, в котором должно воплотиться совершенное состояние. Все стороны жизни общества – мораль, экономическая эффективность, социальные отношения, политические нормы и т. д. – подчинены идеологии.
2.                Монополия на власть единой массовой партии, строящейся по олигархическому признаку и возглавляемой харизматическим лидером. Партия практически «поглощает» государство, выполняя его функции.
3.                Система террористического полицейского контроля, который осуществляется не только за «врагами народа», но и за всем обществом.
4.                Партийный контроль над средствами массовой информации. Жесткая цензура любой информации, контроль за всеми средствами массовой информации.
5.                Всеобъемлющий контроль над вооруженными силами.
6.                Централизованный контроль экономики и система бюрократического управления.
Авторитарный политический режим. Термин «авторитаризм» (с лат. - власть, влияние) применяется в политической науке для обозначения режима, характеризующегося монополией на власть какой-то одной партии, группировки, лица или института.
Основные отличия авторитарных режимов от тоталитарных:
1.      Авторитаризм не имеет единой и обязательной для всех идеологии, допускает ограниченный плюрализм, если он не наносит вреда системе; гражданин не подвергается репрессиям, если он не является активным противником режима: необязательно поддерживать ре­жим, достаточно его терпеть (ритуальное подтверждение лояльности и отсутствие прямого вызова).
2.  Неодинаковая степень регламентации различных аспектов общественной жизни: при тоталитаризме контролируются все сферы общественной жизни, для авторитаризма характерна намеренная деполитизация масс, их довольно слабая политическая информированность.
3.  При тоталитаризме центром власти является одна партия, при авторитаризме - государственные органы как средоточие властных функций.
4.  Авторитарные диктатуры предпочитают сохранять традиционные классовые, со­словные или племенные перегородки, которые чужды тоталитаризму (в период становления тоталитаризм разрушает прежнюю социальную структуру, разрывает традиционные социальные связи, «превращает классы в массы»).
5.  При тоталитаризме систематический террор проводится легально и организованно, при авторитаризме используется тактика избирательного террора.
6. Тоталитаризм полностью исключает политическую оппозицию, авторитаризм до­пускает частичный запрет на деятельность оппозиции;
Выделяют четыре основных вида авторитарных режимов; тирания, абсолютистские диктатуры, военные режимы и однопартийные режимы. Тирания - это режим личной власти, направленный на удовлетворение эгоистических желаний тирана. Она гибнет, как правило, вместе со смертью диктатора. Абсолютистские диктатуры (или династические ре­жимы) отличаются от тираний тем, что власть организована и осуществляется на основе строгих правил и процедур. Обычно власть разделяется между членами семьи монарха, пе­редается по наследству и является легитимной в силу традиций (Саудовская Аравия, Султа­нат Бруней, Объединенные Арабские Эмираты). Военные режимы возникают во время пере­воротов и сохраняются во многих молодых государствах Азии и Африки. Военные могут управлять государством как прямым путем, беря на себя все функции правительства, так и косвенным, осуществляя контроль за гражданским правительством. Авторитарные однопар­тийные режимы используют единственную политическую партию как средство для мобили­зации массовой поддержки правительству. Однако партия не превращается в самодовлеющую силу и конкурирует за влияние с другими центрами власти (армией, церковью, корпо­рациями).
Однопартийность в авторитарном режиме может принимать различные формы:
а) власть монополизирована одной партией, не допускающей появления и существования дру­гих партий (Того, Заир);
 б) режим «полуконкурентного» типа, где реальными шансами на победу на выборах президента или депутатов в парламент обладают лишь кандидаты, одобренные руководством доминантной партии (Кения, Замбия);
 в) формально многопартийные авторитарные режимы. Плюрализм здесь лишь прикрывает монополию на власть одной группировки (Нигерия в 70-8-е гг.). Оппозиция же настолько слаба и маловлиятельна, что ей позволено существовать.
Исходя из структуры правящего блока и целей проводимой политики, различают во­енные, олигархические, популистские и бюрократические режимы. Военные или «преторианские» режимы возникают чаще всего в результате государственных переворотов. Причи­нами захвата власти военными являются кризис политических структур, политическая не­стабильность, чреватая острыми социальными конфликтами. Социальной предпосылкой во­енных переворотов выступает «преторианское общество», специфические черты которого, сформулированные Д. Раппопортом, сводятся к следующему:
·                    отсутствие консенсуса среди наиболее влиятельных группировок относительно «правил игры»;
·                    острый конфликт по поводу перераспределения власти и ресурсов между основными политическими силами;
·                    низкий уровень легитимности и институционализации власти.
Установление военных диктатур, как правило, сопровождается отменой прежней конституции, роспуском парламента, полным запретом любых оппозиционных сил, концентра­цией законодательной и исполнительной власти в руках военного совета. Отличительной чертой военных диктатур является широкий размах террористической деятельности, которая осуществляется армией, полицией, спецслужбами. Как правило, военные режимы оказыва­ются не в состоянии обеспечить экономическую эффективность.
Олигархические режимы основываются на гегемонии блока бюрократии и компра­дорской буржуазии (Камерун, Тунис, Филиппины при Маркосе). Прикрываются иногда фа­садом представительных органов власти, функции которых достаточно формальны. Реальная власть в руках бюрократии. Экономическая эффективность таких режимов весьма ограниче­на. Ориентируясь на экспорт сырьевых ресурсов, буржуазия практически не проявляет инте­реса к развитию промышленного производства. Социальным результатом политики олигар­хического блока становится резкая поляризация населения. Глубокое недовольство широких слоев населения служит хорошей почвой для укрепления антисистемной оппозиции и массо­вых антиправительственных действий. Следствием нестабильности олигархических режимов являются военные перевороты или гражданские войны.
Популистские режимы отличаются вождизмом одного лица, горячо одобряемого и любимого народом. Для этого типа режима характерна идеологическая мобилизация масс, направленная на поддержание общенационального лидера. Одним из главных средств леги­тимизации власти для такого режима являются: манипулирование плебисцитом; приобщение народа к политике через массовые манифестации, демонстрации, митинги,  поддержки; возве­личивание «маленьких людей»; сплочение общества перед лицом «международного импе­риализма» и космополитического капитализма. Власть склонна искать поддержку в среднем классе, не испытывающим симпатии к олигархии.
При бюрократических режимах главную роль в принятии важных решений играет высшее государственное чиновничество. Процедуры избрания  главы  исполнительской практически не существует. Такие режимы чаще всего устанавливаются после переворотов, от военных режимов их отличает главенствующая роль бюрократии. Поскольку процедура избрания главы исполнительной власти отсутствует, постольку нет и механизма легитимиза­ции исполнительной власти. Поэтому бюрократия вынуждена опираться на армию, а также на сеть создаваемых ею корпораций.
Разновидностью бюрократического режима является бюрократический авторита­ризм. По мнению аргентинского политолога Г.О.Доннела власть при таком режиме осуще­ствляется бюрократией, национальной буржуазией и военными. Цель - «оздоровление» эко­номики с помощью «шокотерапии» - резкого сокращения государственных дотаций в убы­точных секторах экономики, массового банкротства нерентабельных предприятий, активной приватизацией государственной собственности, урезания социальных расходов; насильст­венное подавление любых форм социального протеста. Поэтому при бюрократическом авто­ритаризме исключительную роль играют армия и спецслужбы. Ярким примером бюрократи­ческого авторитаризма является пиночетовский режим в Чили.
Многие политологи в последнее время стали выделять в качестве отдельной разно­видности «авторитаризм развития». Главные черты этого режима - содействие и стимули­рование социальной и экономической модернизации. Степень авторитарности определяется потребностью в сохранении единства и целостности общества при росте конфликтов, обу­словленных модернизацией. Государство становится инициатором перемен в экономической и социальной жизни, происходящих под его контролем. Примером такого рода режима мо­жет быть современный Китай, Южная Корея 70-80-х гг., Таиланд и др.
Некоторые политологи выделяют переходные (гибридные) режимы, сочетающие в се­бе черты авторитаризма и демократии. К нему можно отнести режим делегативной демокра­тии, описанный Г.О.Доннеллом. В таком режиме электорату отводится роль делегирования исполнительной власти прав и полномочий, ограниченных лишь конституционным сроком ее полномочий и существующими отношениями власти. Лидер, добившийся победы на пре­зидентских выборах, получает власть для управления страной так, как он это считает нуж­ным. Всенародно избранный президент становится главным выразителем национальных ин­тересов в том виде, как он их понимает.
Демократический политический режим  - это способ властвования, основанный на принципах демократии, плюрализма, гуманизма, открытости и др. В его основе - соблюде­ние, защита и гарантия прав и свобод человека. Действует принцип разделения властей, ни один из субъектов не обладает правом на монополию государственной или иной политиче­ской власти, а закон является основным регулятором жизни, обязательным для всех и каждо­го. Государственный аппарат находится под контролем населения, развито местное негосу­дарственное самоуправление, прямая и представительная демократия.
В истории политики можно найти немало примеров демократических форм организа­ции общественной жизни (Афинская демократия в Древней Греции, республиканский Рим, городские демократии средних веков, в том числе Новгородская республика, парламентские формы демократии в Англии, демократия Североамериканских штатов и т.д.). Современная теория демократии включает множество подходов, классификаций, моделей демократиче­ских процессов, институтов, поведения и отношений. Демократические режимы также име­ют существенные различия в зависимости от особенностей социально-экономического и по­литического развития страны, национальных традиций, религиозных верований. Политологи признают, что современные формы демократии не являются идеальными. Не случайно кры­латой стала фраза, сказанная когда-то У.Черчиллем: «Демократия - очень плохая форма правления, но человечество, к сожалению, не придумало пока ничего лучшего».

1.1.4.  Политическая система современной России.
Результаты многочисленных исследований последних лет свидетельствуют, что для России конца XX века характерна специфическая, как бы "двухэтажная", двухуровневая политическая система.
Верхний уровень включает в себя как официальные партии и иные политические объединения, так и избирательные комиссии, законодательные собрания, в том числе Федеральное Собрание РФ и Межпарламентскую ассамблею стран СНГ, а также формирующиеся на представительской основе разного рода совещательные органы при Президенте или правительстве (Политический консультативный совет, Общественную палату, Палату по информационным спорам и т.п.) или согласительные структуры типа "Большой четверки" и президентского "Круглого стола", - т.е. институты, связанные с новым, демократическим "дискурсом".
Нижний уровень российской политической системы во многом теневой, нелегитимный, неформальный. На этом уровне осуществляются согласование реальных интересов основных субъектов политики и не только подготовка большинства государственных решений, но также их фактическое принятие. Речь в данном случае идет не столько об аппаратах властных структур (поскольку полномочия аппаратов так или иначе прописаны в соответствующих регламентах и должностных инструкциях, закрепляющих подчиненное положение аппаратов государственных органов по отношению к самим органам), сколько о совокупности специфических групп и объединений, а также специальных структур, либо не предусмотренных действующим законодательством, либо имеющих ограниченные полномочия на участие в принятии политических решений. Это, прежде всего различные "группы интересов" и их разновидности - "группы давления" и "группы влияния", имеющие подчас вполне определенные структуру и иерархию, но, тем не менее, в основном не формализованные посредством принятых в публичной политике стандартов: нет юридического статуса, государственной регистрации, формального членства и т.п. Помимо "групп интересов" к подобного рода структурам мы можем отнести также и разного рода лоббистские структуры, которые могут быть частично формализованы (бизнес-клубы, различные советы при Президенте РФ, правительстве, министерствах, губернаторах или мэрах), но даже в этом случае они формируются не на представительской, а, как правило, личностной, неформальной основе и с узкокорпоративными целями.
Сочетание формальных и неформальных, публичных и теневых, легитимных и кулуарных институтов, методов и механизмов принятия решений - нормальное состояние любой политической среды. Уникальность российской ситуации заключается в специфическом соотношении этих двух уровней политической системы.
С одной стороны, по своим формальным характеристикам российская политическая система является аналогом самых развитых европейских демократий: в России гарантированы свобода деятельности самых разных политических организаций, свободные и всеобщие выборы, многопартийность, высокая степень свободы прессы. С другой стороны, общество, политические институты и государственные органы в массе своей по-прежнему живут по правилам административной системы, авторитарного государства и распределительной экономики, предполагающих приоритеты непубличных, закулисных, антидемократических методов и механизмов управления.
Противоречие между двумя уровнями российской политической системы настолько серьезно, что именно оно, а не некие "принципиально" различные взгляды или идеологии, является основной причиной текущей политической борьбы, воспроизводясь на всех уровнях в виде конфликтов интересов - между исполнительной и законодательной властями, между "демократами" и "левопатриотической" оппозицией, "компрадорами" и сторонниками "национально ориентированной" экономики, административными и рыночными методами управления экономикой, между нарождающимся "гражданским обществом" и "олигархами"...
Двухуровневая политическая система - наследие преимущественно советского времени, с тем лишь отличием, что в СССР верхний этаж советской политической системы ≈ институт советов народных депутатов, профсоюзов и общественных организаций - был не просто формальной, но абсолютно формальной частью политической системы; основным полем продвижения групповых интересов и субъектом-объектом давления со стороны различных группировок были в то время органы КПСС и отраслевые министерства, тогда как в настоящее время - в основном структуры исполнительной власти.
Процесс модернизации постсоветской политической системы предполагает снятие, минимизацию названного выше противоречия посредством постепенного размывания нижнего, теневого ее уровня и укрепления верхнего этажа - собственно партийно-профсоюзной системы и институтов представительной власти.
Основные критерии и ожидаемые направления изменения баланса названных двух уровней российской политсистемы в пользу верхнего этажа достаточно очевидны:
а) возрастание роли партий в организации избирательного процесса на местах: например, реальная борьба партий, а не административных, коммерческих или криминальных группировок, и не только на уровне центрального телевидения, но и в избирательных округах - даже если парламентские выборы будут проходить исключительно по мажоритарной системе;
б) формирование органов исполнительной власти федеральным парламентом и законодательными собраниями субъектов Федерации - в результате межпартийных и межфракционных  соглашений;
в) перенос, таким образом, конкуренции и борьбы различных "групп интересов" из коридоров исполнительной власти в публично-правовое пространство: прежде всего - в политические партии и парламент, поскольку решающим условием влияния на процесс принятия решений должны стать не приватизация правительственных ведомств, а количество получаемых в ходе выборов голосов избирателей;
г) возрастание роли общественных организаций, а также независимых от ведущих "групп интересов" средств массовой информации.
Важным условием размывания нижнего и укрепления верхнего уровней российской политической системы является хотя бы частичный перевод деятельности "групп интересов" в правовое русло, в рамки законов и стандартов политической системы президентско-парламентского типа. В свою очередь одним из условий решения данной задачи является детальное изучение и концептуализация деятельности "групп интересов".
1.2. Понятие власти, её функции и проблемы.
1.2.1. Политическая власть: понятие, происхождение, структура.
Понятие власти. Основное содержание политики — это борьба за завоева­ние и осуществление государственной власти. Понятие «власть»  дают  ключ к пониманию политических институтов, по­литических движений и самой политики. Оно употребляет­ся в самых различных смыслах. Философы говорят о вла­сти объективных законов, экономисты — о власти эконо­мической, политологи — о власти политической, психоло­ги— о власти  человека над самим собой, богословы— о  власти  Бога. Некоторые зарубежные политологи много пишут о том, что понятие «власть» смутно.  Власть есть волевое отношение между людьми. Она при­суща организации общества и необходима для поддержа­ния его целостности и единства, для организации обще­ственного производства. Власть—это способность, воз­можность оказывать определенное воздействие на деятель­ность, поведение людей с помощью каких-либо средств: воли, авторитета, права, насилия.
Призна­ком власти является доминирование властной воли. Власть опирается на установившиеся порядок и организованные действия и воплощается в них, а право действовать с ис­пользованием этого порядка и организации и означает об­ладание властью. При этом право представляет собой спо­собность лица (субъекта) действовать или давать указания, после чего происходят изменения в существующем поряд­ке вещей (явлений).
Некоторые ученые полагают, что власть означает реаль­ную способность одного из элементов существующей сис­темы реализовать собственные интересы в ее рамках, и в этом смысле власть есть осуществление влияния на про­цессы, происходящие внутри системы. Другие считают властью продукт некоторого целенаправленного влияния. Третьи утверждают, что власть представляет собой такие взаимоотношения между людьми (группами людей), сущ­ность которых заключается во влиянии, воздействии, что власть—  это стремление к достижению равновесия.
В политической науке можно вычленить следующие оп­ределения власти: 1) бихевиористическое. В соответствии с ним власть — особый тип поведения субъектов (людей, их групп), основанный на возможности изменения их поведе­ния другими субъектами; 2) телеологическое, согласно ко­торому власть — это достижение определенных целей, свя­занных с мифами о власти; 3) инструменталистское, трак­тующее власть как возможность использования определен­ных средств, в частности насилия; 4) структуралистское, представляющее власть как особого рода отношения между управляющим и управляемым. С точки зрения структура­листов, власть соответствует ситуации, когда «А» (индиви­дуум, группа) может заставить «Б» (индивидуума, группу) делать то, что «Б» не мог или не намеревался делать; 5) оп­ределение власти как влияния, оказываемого на других. При этом влияние понимается, как способность субъекта заста­вить кого-либо поступать нужным ему образом. Обладание такой способностью и есть власть. Г.Лассуэлл отмечает, что суть влияния заключается в воздействии на других. Иметь влияние— значит властвовать или обладать такой возможностью над важнейшими общественными ценно­стями. Влияние осуществляется в процессе воздействия на межличностные отношения тех, кто активно участвует в формировании ценностей и активно пользуется ими; 6) функционалистское (Т. Парсонс). Оно исходит из положе­ния, что власть— это способность мобилизовать ресурсы общества для достижения целей, признанных обществом; 7) конфликтное. Оно сводит власть к возможности приня­тая субъектом решений, регулирующих распределение благ в конфликтных ситуациях.
 В. И. Даль в «Толковом словаре» так объясняет власть: «Власть — право, сила и воля над чем-то, свобода действий и распоряжений; на­чальствование, управление... Властвовать—управлять властно, господст­вовать, повелевать, распоряжаться... Властолюбие— любоначалие, страсть к господству, к властвованию. Властолюбивый — страстный до власти, добивающийся самовластия». Властолюбивый — человек, безмерно любящий власть, властвовать, начальствовать, никому не желающий под­чиняться».
Определение власти должно вклю­чать следующие элементы:
— субъекты власти (не менее двух), которыми могут вы­ступать отдельные лица, а также «коллективно действующее лицо» (партия, организация, комитет, совет и т. д.). Власть может ассоциироваться и с каким-то учреждением (политическим, административным, хозяйственным и др.);
— приказ осуществляющего власть, т. е. выражение им воли по отношению к тому, над кем он осуществляет власть. Приказ сопровождается угрозой применения санк­ций в случае неповиновения выраженной с его помощью воле;
— подчинение того, над кем осуществляется власть, то­му, кто ее осуществляет, т.е. подчинение выраженной в приказе воле осуществляющего власть. Наличие этих элементов необходимо для возникнове­ния общественного отношения власти.
Власть иногда отождествляют с ее орудиями — государ­ством, политической организацией общества, со средства­ми — управлением, с методами — принуждением, убежде­нием, насилием. Некоторые проводят знак равенства между властью и авторитетом, имеющими много общего, но и отличающимися принципиально.
Оснований для подобных отождествлений нет. Скажем, власть и управление. Они взаимосвязаны, но не тождественны. Конечно, без управления невозможно осуществлять власть, а без власти невозможно управлять. Сама власть выступает в виде управления, управление— в виде власти. Но управление не есть функционирование власти. Оно шире власти. Власть — элемент управления, момент его возникновения, источник силы управления. Процесс управле­ния — это процесс реализации властной воли для достиже­ния цели властителя. Управление — это средство, при по­мощи которого целенаправленное воздействие власти из возможности превращается в действительность. Нет оснований и отождествлять власть с ее методами — принуждением и убеждением. Принуждать и убеждать мо­жет не только властитель, но и подвластный. Например, оп­позиция, не входящая в правительство, может принудить его пойти на уступки, но от этого она не становится власт­вующей.
Вряд ли оправдано отождествление власти с авторитетом. Авторитет — это качество, которым субъект власти мо­жет и не обладать и которое связано с признанием власти без прямого принуждения. В то же время авторитет означа­ет власть, опирающуюся на согласие. Авторитет не приемлет принуждения, являющегося важным элементом власти. Он может быть традиционным, законным, конституцион­ным, опираться на силу общественного мнения, религию и происхождение.
Природа власти. Если исходить из того, что власть-способность индивидуума или групп влиять на поведение других в соответствии со своими желаниями, то можно вы­делить следующие ее аспекты:
— власть — это отношение между людьми, которое не является их характерной чертой или свойством;
—власть предметно обусловлена, отношения власти не поддавались бы оценке, будь они неделимы. Каждая грань отношений имеет свой предел власти, т. е. «X» имеет власть над «Y» в вопросе «А», но не в вопросе «В»;
— власть относительна: «X» имеет над «Y» больше вла­сти, чем «Z»;
— власть «ситуационна», т. е. она зависит от условий, в которых осуществляется;
— власть отчасти опирается на одобрение наиболее авто­ритетной части людей (влиятельной партии);
—власть кончается там, где начинается насилие, хотя она и предполагает угрозу применения силы или насилия, но неспособность субъекта власти обеспечивать согласие людей без использования физического насилия означает, что власть не существует, а есть попытка оказывать дав­ление.
         Происхождение: Власть появилась много позже силы и авторитета — только на стадии вождеств, а затем государства. И случилось это 40—30 тыс. лет назад, когда появились первые вождества, а закрепилось 6— 5 тыс. лет назад, когда возникли первые государства. С этого мо­мента надо говорить о новой форме власти, новом ее качестве — институционализации. На стадии государств власть распростра­няется на сотни тысяч и миллионы людей, разделяется на испол­нительную, законодательную и судебную, превращается в разветвленный аппарат (бюрократию), опирается на традицию, законодательство и конституцию,  используя для своего существования армию, систему политических партий, пропаганду, полицию, налогообложение и т. д. 
         Структура: Структура власти представлена разделением властей по горизонтали (законодательная, исполнительная и судебная) и по вертикали  (центральная, региональная и местная власть). Законодательная власть (парламент, Верховный Совет, Великое собрание и т. д.) оформляется в орган, выполняющий следующие функции: принятие, изменение и отмена законов, утверждение бюджета, контроль над деятельностью исполнительной власти, формирование и упразднение государственных органов. Исполнительная власть решает вопросы текущего функционирования государственных организаций, обеспечивает исполнение основных функций государства. Основным органом исполнительной власти является правительство, т.е. группа лиц, осуществляющая руководство политическим функционированием и состоящая главным образом  из руководителей министерств и аналогичных организаций.  Судебная власть осуществляет правосудие. Специальные органы определяют соответствие действий людей установленным законом нормам и предписания и применяют принудительные меры для прекращения незаконной деятельности.  К судебным органам относятся суды различных инстанций, прокурорский надзор. Органы местной власти призваны самостоятельно управлять муниципальной собственностью, формируют, утверждают и исполняют местный бюджет, устанавливают местные налоги и сборы, осуществляют охрану общественного порядка.
1.2.2. Функции политической власти.
 Политическая власть выполняет функции господства; руководства; управления; контроля; руководства; организации  и т. д; а также пддержание общественного порядка и стабильности; выявление, ограничение и разрешение конфликтов; достижение общественного согласия, консенсуса; принуждение во имя социально значимых целей и сохранения стабильности; управление делами общества.
1.2.3. Легальность и легитимность политической власти.
Легальность:  Легальная власть основывается на признании юридических норм, конституции, которые регулируют отношения управления и подчинения. Эти нормы открыты для изменений с помощью установленных законом процедур. Легальная власть – это политическая власть, носящая правовой характер. Она называется еще разумно узаконенной, поскольку господство связано с верой в правильность юридических норм и необходимость их выполнения. Подчиненные следуют  обезличенным нормам, принципам и правилам, поэтому они подчиняются лишь тем, кто наделен соответствующими полномочиями. Один руководитель может проявлять себя как выдающаяся личность, быть даже харизматическим, но подчиняться будут другому — серому, не выдающемуся, но поставленному сверху. Часто бывает и так, что подчиненные моментально перенастраиваются, когда начальником отдела назначают нового руководителя, хотя со старым они проработали 20 лет и он вроде бы является для них традиционным лидером. Уволенному и любимому начальнику они выразят сочувствие и горячую поддержку, но его приказы уже никто выполнять не будет. Это признак того, что в данном общее верховодит всем не традиция или харизма, а закон, приказ, постановление.                        
В демократическом государстве подчиняются не личности  руководителя, а законам, в рамках которых избираются и действуют  представители власти. Легитимность здесь основана на доверии граждан к устройству государства, а не к отдельной личности. При легальном типе власти каждый служащий получает фиксированное жалованье.
         Легитимность: Важное значение для политической стабильности и поддержки лидеров имеет концепция легитимности (законно­сти) власти. Законность власти можно определить как степень естественного признания населением страны систе­мы, к которой она принадлежит. Государство может быть легитимным, если граждане чувствуют, что оно оправдыва­ет их надежды.      
Власть обретает законность тремя способами:
1) благодаря традиции, иначе говоря, благодаря тому, что она всегда обладала законностью. Правооснование власти в монархи­ческом обществе принадлежит к этому типу, в силу призна­ния правомерности системы законов, в условиях которой субъекты пришли к власти и отправляют свои обязанности;
2) на базе харизмы, веры в руководителя, которому приписы­вают выдающиеся личные достоинства (возможен элемент обожествления). Такая вера может возникнуть в результате появления лидеров, имеющих исключительный талант.
3) на принципе рациональности, с помощью которого устанавливается политическая власть.
Для поддержки властей и режима очень важно утвердить в обществе сознание законности власти, ее носителей. Именно вера в законность режима обеспечивает стабиль­ность политической системы, всех властных отношений. Объектами легитимности выступают: политические элиты, административный персонал, нормы и структуры режима. Источниками легитимности являются: основополагающие идеологические принципы, приверженность структуре и нормам режима, преданность конкретным авторитетам. Показателями легитимности являются: уровень принужде­ния, применяемый для проведения политики в жизнь; на­личие попыток свержения правительства или лидера; сила проявления гражданского неповиновения, а также резуль­таты выборов, референдумов, массовость демонстраций в поддержку власти (оппозиции).
Политические отношения на определенных этапах раз­вития могут привести к кризису легитимности, корни ко­торого следует искать в характере изменений в обществе. Кризис легитимности чаще всего возникает тогда, когда статусу основных социальных институтов грозит опас­ность, когда прогрессивные требования основных групп об­щества не воспринимаются политической системой. Кри­зис может возникнуть и в обновленной общественной структуре, если системе в течение длительного времени не удается оправдать надежды широких общественных слоев.
Для поддержания законности власти используются раз­личные средства и методы: изменение законодательства и государственного управления; создание такой политиче­ской системы, законность которой основана на традициях;
харизматические лидеры; успешное осуществление госу­дарственной политики и программ; поддержание законно­сти и правопорядка в стране.
Функционирование политических систем свидетельст­вует о том, что все они сталкиваются с проблемами закон­ности, успешное решение которых укрепляет жизнеспособ­ность политических институтов, обеспечивает стабиль­ность и эффективность их функционирования. Очевидно, некоторые государства исчезли с политической карты мира потому, что им не удалось справиться с проблемами леги­тимности.
1.2.4. Проблемы осуществления политической власти в России.
Проблема разделения властей. Сегодня, по-прежнему, остается сложной социально-политической проблемой взаимодействие раз­деленных властей. Формально разделение вла­стей конституцией предусматривается, но власть президента, как главы государства, или вбирает в себя ряд важнейших функций других ветвей власти, или позволяет осуществлять нейтрализацию нежелательных для себя тен­денций в структурах законодательной, исполнительной и судебной властей.
Крайне важной проблемой остается и разделение власти внутри самих автономных ветвей власти. Речь идет, например, о распре­делении функций и компетенции внутри пра­вительства, разделение парламентов на палаты, представляющие либо разные интересы (на­циональные и общенародные), а также партий­ные и социальные ориентации, либо разделен­ные по уровню компетенции, функциям, пред­ставительству и т. д. Краеугольную роль в сис­теме разделения власти имеет выделение в сфере судебной власти внешнего контрольного органа - конституционного суда, играющего роль арбитра в отношениях между ветвями власти.
Это - один аспект проблемы. Другой же, может быть, еще более важный и харак­терный для России особенно периода нынеш­них преобразований, состоит в том, что разде­ление власти происходит не только на офици­альном уровне. Власть разделяется также меж­ду легальными и открытыми структурами и скрытыми, хотя и легальными. Это деление обычно происходит двояким образом: на скры­тые действия легальных организаций (неглас­ные распоряжения, приказания, решения ми­нистров, мэров и губернаторов, скрытые, но весьма конкретные акции парламентских фракций и/или групп депутатов, закулисная борьба в парламентах и т. д.); на длительно существующие официальные, но, по существу, законспирированные организации (органы безопасности, разведки, контроля и др.), под­линная роль которых в политике скрыта ино­гда и от ее формальных субъектов (влиятель­ные лица в парламентах, министерствах, так называемые "тайные правящие силы" и т. д.).
Любая ветвь власти или ее представи­тели фактически могут делиться влиянием, полномочиями и функциями со сферой неле­гальных, теневых и даже противоправных структур. Речь идет, например, о сращивании теневой экономики, коррумпированных судей, парламентариев, министров и т. д., то есть о создании мафиозных групп. В периоды обще­ственных и политических кризисов все формы скрытого влияния и перераспределения власт­ных полномочий официальных государствен­ных и нелегальных структур могут стать не только весьма распространенными, но и край­не социально опасными. Перераспределение законодательной, исполнительной и судебной власти со скрытыми структурами создает ус­ловия для криминализации политики, репрес­сивных акций, давления на гражданское обще­ство, а в самых крайних проявлениях - для дес­табилизации политической ситуации, верху­шечных заговоров и даже переворотов.
Коррупция в органах власти. Уровень коррупции составляет фактически второй бюджет страны, т.е. в стране существует "вто­рое - теневое - налоговое министерство". Биз­нес живет, по сути, не по законам, а по воле чиновников. Законы, принимаемые на феде­ральном уровне, по большому счету не рабо­тают. Их многообразие, бессистемность, про­тиворечивость, декларативность, нечеткость, обилие отсылочных норм не способствуют подъему экономики, развитию политического процесса.
Криминальный подход к определению сущности российского государства имеет не­сколько разновидностей: государство коррум­пированное, государство мафиозное, государ­ство организованно-преступное. Вывод о кор­румпированной сущности государства обосно­вывается высоким уровнем взяточничества, злоупотребления служебным положением, хи­щениями и т. п. Действительно, по рейтингу коррумпированности чиновников и политиков Россия сегодня находится в десятке самых не­благополучных стран мира, соседствуя с таки­ми государствами, как Венесуэла, Камерун, Индия и Индонезия.
Действительно, влияние на властные структуры государства основных финансовых групп очень сильно. Оно осуществляется не­сколькими путями: вхождение олигархов во власть (В. Потанин, Б. Березовский и др.), де­легирование на министерские посты предста­вителей олигархии, все большая зависимость правительства от финансовых ресурсов, кон­тролируемых олигархией, и т.п. Олигархи на­стояли на создании так называемого Совета экономического взаимодействия. В него долж­ны были войти десять представителей деловых кругов и столько же представителей прави­тельства. Совет должен был выработать реко­мендации правительству по вопросам эконо­мической политики. Смена правительства не позволила им учредить этот орган.
Проблема российского федерализма. Верно утверждение, что реформы в России пойдут только тогда, когда реально заработает полноценное местное самоуправление.
В России трехуровневая федерация - Центр, органы государственной власти субъек­тов Федерации, местное самоуправление. Ме­стная власть законодательно задумывается двухуровневой: на первом - сельские и город­ские поселения, на верхнем - муниципальный район или городской округ, состоящие из не­скольких поселений. Но в целом реформа ме­стного самоуправления может быть реализована либо в интересах людей (как подлинное са­моуправление - самоуправление граждан на территории проживания), либо в интересах государства (как обеспечение контроля за дей­ствиями поселений).
В последние годы постоянно снижается доля регионов в консолидированном бюджете, т. е. происходит обескровливание бюджетов субъектов Федерации, муниципальных образо­ваний. Высказывается мнение, что необходимо не вести речи о выравнивании условий жизни населения разных регионов посредством бюд­жетных вливаний и перераспределения средств через федеральный бюджет, а вырабатывать механизмы, способствующие преодолению их отсталости, повышению уровня финансовой обеспеченности, уменьшению бюджетной за­висимости на базе динамичного развития эко­номики регионов. И это - именно одна из глав­ных задач государства. В то же время, необхо­дима выработка и общегосударственных ми­нимальных социальных стандартов, финанси­рование которых из федерального бюджета с учетом особенностей субъектов Федерации должно составлять основу муниципальных бюджетов. Иначе постоянное и растущее "от­сасывание" денег из регионов и местных орга­нов власти может привести - да местами уже и приводит - к социальному протесту.
Если рассматривать организацию мест­ного самоуправления как фактор формирова­ния гражданского общества, то нужно, прежде всего, иметь в виду, что примерно на 70 % тер­ритории страны сегодня оно попросту отсутст­вует. И у властей это особых проблем, каза­лось бы, не вызывает. Более того, в самом ре­формировании-то многие из власть предержа­щих не ахти, как и заинтересованы. Прежнее, хотя и ущербное, самоуправление в виде Сове­тов распалось, а нового так и не было создано за все годы преобразований. Нынешние губер­наторы, в большинстве своем, естественно, против развития самоуправления мест, ибо са­ми уже привыкли все держать в собственных руках и ни о каком перераспределении власти не хотят и слышать. В некоторых регионах, например, областная власть вообще стремится отобрать у органов местного самоуправления реальные права распоряжаться существенной частью имущества и управление финансами.
Правительство Российской Федерации, настроенное решать лишь тактические задачи, также не видит необходимости развивать ме­стное самоуправление, ибо становление по­следнего потребует каких-то шагов в поддерж­ку, т. е. создания механизмов, в чем-то заме­няющих его собственные действия. Относи­тельно же стратегии развития страны прави­тельство само еще никак не может определить­ся, а не то, чтобы растолковать это обществу.
Проблема политической активности населения. Общим местом является тезис, со­гласно которому демократические преобразо­вания в стране не могут быть реализованы без самой активной поддержки населения. В об­ществе все более растет понимание того, что выход, рывок, видимо, невозможны без значи­тельной активизации масс, пробуждения насе­ления от спячки, в которой оно пребывает. А ведь это означает совсем иную политику. Это означает прямое обращение власти к нации, объяснение народу, в каком положении страна, что к этому привело, предложение обсудить ситуацию, совместно найти оптимальные пути выхода. Только тогда возможно рассчитывать на активную поддержку людей. А иначе все попытки осуществления преобразования пре­вращаются в "насильственное осчастливливание народа", что мы уже проходили.
Принадлежит ли власть народу, много ли народовластия в России? Едва ли не все принципы, права и свободы, составляющие неотъемлемые черты современ­ной демократии, признаны и зафиксированы Конституцией и другими правовыми актами Российской Федерации. Это и суверенитет на­рода, и признание человека высшей ценно­стью, верховенство закона, равенство всех граждан перед судом, плюрализм интересов и взглядов. Однако фактов этому мало. Кризисные ситуа­ции в различных сферах (экономической, по­литической,    идеологической,    судебно-правовой и т. п.) тому подтверждение.
Государственная власть принадлежит государству, его органам. Ее реальные рычаги находятся в руках узкой группы людей, пре­имущественно из окружения главы государст­ва. Между кланами и должностными лицами, принадлежащими к той или иной группировке, ведется борьба. Властные полномочия исполь­зуются произвольно. Это влечет за собой от­чуждение общества от власти. Оно возникает вследствие одностороннего подчинения граж­дан правилам и предписаниям, регламенти­рующим их повседневную жизнь. Фактически власть не гарантирует индивидам неприкосно­венность их гражданских прав.
Мы находимся в парадоксальной си­туации, когда, с одной стороны, существует сильное отчуждение народа от власти, а с дру­гой - массы людей возлагают надежды не на себя, а исключительно на государство. Причем не только больные, пенсионеры, но, к примеру,  и те, кто добывают нефть, золото и алмазы.
 
1.3. Понятие государства и гражданского общества.
1.3.1. Происхождение и признаки государства.
Происхождение: Государство появилось на исторической сцене 5—6 тыс. лет назад и с тех пор постоянно эволюционировало. Почему же раньше, причем очень долго, люди могли обходиться без раздутого госаппа­рата, полиции и армий? Причин тому много. Одна из них очевид­на — небольшая плотность населения. В первобытное время неболь­шие группы людей по 40—60 человек разбредались по огромным тер­риториям в поисках провианта. Они встречались лишь тогда, когда надо было осуществить торговый обмен, кого-то женить на представителе другой группы или оттеснить со своей территории.
За 10—15 тыс. лет численность людей выросла в тысячу раз, людям труднее стало жить в переполненном пространстве, и они придумали государство.
Государство — это организация суверенной по­литической власти, действующая на территории страны, использующая право и специальный ап­парат принуждения для обеспечения безопаснос­ти населения и прав граждан, для управления страной. Его признаки:
1) отделение публичной власти от общества, ее несовпадение с организацией всего населения, появление слоя профессионалов -  управленцев;
2) территория, очерчивающая границы государства. Законы и  полномочия государства распространяются на людей, проживающих на определенной территории;
3) суверенитет, т. е. верховная власть на определенной территории. В обществе много видов власти, но высшей должно обладать государство, решения которого обязательны для всех граждан. Лишь ему принадлежит право на издание законов;
4) монополия на легальное применение силы или физическое принуждение, для чего у государства имеются специальные средства и органы — армия, полиция, службы безопасности, суд, прокуратура;
5) право на взимание налогов, которые идут на содержание многочисленной рати служащих и финансирование государственной политики: оборонной, экономической, социальной;
6) обязательность членства в государстве — гражданство. В отличие от партии или профсоюза, где пребывание добровольное, гражданство человек получает с момента рождения;
7) представительство от имени общества в международных организациях и событиях.
         Государство выступает субъектом международных отношений. В международном праве выделяются три минимальных признака государства:                     
* территория;
* объединенный правовым союзом народ (граждане, гражданство);
* суверенная власть, распространяющаяся на всю или большую часть территории страны.
Государство считается существующим, если у него есть:
* особая система органов и учреждений, выполняющих функ­ции государственной власти;
* право, закрепляющее определенную систему норм, санкцио­нированных государством;
* определенная территория, на которую распространяется юрисдикция данного государства. 
1.3.2. Исторические формы и функции государства.  
Исторические формы государства: Существует много классификаций выделения исторических форм государства. Но самой лучшей признана типология Аристотеля. Он выделял три основные формы: монархию, аристократию, демократию и три извращённые, означающие упадок или искажение первых – тиранию (неограниченная монархия, превращающаяся в автократию), олигархию (неограниченная аристократия), охлократию (неограниченная демократия, анархия).
Демократия обозначает такое устройство, при котором все граждане управляют своим собственным распорядком жизни, определяют и влияют на общественную жизнь. При демократии народ суверенен, т. е. независим от властей в выборе способа жизни. Суверенитет означает, что законным источником власти выступает именно он, народ.
Демократия основана на признании народа в качестве источника власти. Главные принципы демократии -  власть большинства, равноправие граждан, защищённость их прав и свобод, верховенство закона, разделение властей, выборность главы государства, представительных органов.
При демократии правительство – это совокупность выбранных народом высших руководителей, которые для лучшего отправления государственных дел нанимают штат чиновников. Таким образом, народ не только выбирает, но и оплачивает руководство. Стало быть, демократия означает свободу не только в выборе политического режима, но и в определении размеров налога, который берётся с граждан.  Через налоги граждане оплачивают услуги аппарата управления, поэтому только они вправе определять, справляется со своей задачей этот аппарат или нет.
Три правильные (основные) формы правления – монархию, аристократию, демократию – можно объединить в одну и назвать её республикой.  
Под республикой понимается форма правления, при которой глава государства (например, президент) избирается населением или специальной избирательной коллегией. Законодательная власть принадлежит выборному представительному органу (парламенту). В республике сочетаются элементы демократии, аристократии и монархии. В самом деле, страной правит один человек (монархическое начало), но его власть ограничивается законодательным органом, парламентом, представляющим собой группу лучших и благородных граждан, которых выбирает всё или большинство народа  (демократия). В республиках источником власти выступает народное большинство, а высшие органы государства избираются гражданами. Классическим примером республиканского устройства государства является Древний Рим. Именно он послужил образцом для последующих форм правления подобного типа в Европе.
Коротко охарактеризуем извращенные формы правления. Автократия – форма государственного устройства, при котором глава государства соединяет в себе законодательную и исполнительную власть, то есть полновластием. Олигархия – режим, при котором политическая власть принадлежит узкой группе лиц (богачей, военных и т. п.). Охлократия – в древнегреческих учениях о государстве – господство «толпы». Это вид демократии, при которой государственное управление основано не на законах, а исключительно на меняющихся прихотях толпы, постоянно попадающей под влиянием демагогов.
Функции государства: Основные функции современного государства принято разделять на внутренние и внешние.
 К внутренним функциям относятся:
А) защита сущёствующего способа производства, экономической и социальной систем;
Б) подавление классовых противников (в об­ществах, разделенных на классы с противоположными интереса­ми);
В) управление экономикой (в странах социализма) либо регули­рование хозяйственной деятельности (в капиталистических стра­нах);
Г) охрана общественного порядка и поддержание дисциплины;
Д) регулирование социальных отношений;
Е) культурно-воспитатель­ная, идеологическая деятельность и т. п.
Внешние функции со­ставляют:
- защита интересов данного государства в его взаимо­отношениях с другими государствами на международной арене;
- обеспечение обороны страны либо военной и политической экс­пансии в отношении других государств;
- развитие нормальных от­ношений с другими государствами;
- развитие взаимовыгодного сотрудничества на основе принципов мирного сосуществования.
 1.3.3. Гражданское общество: понятие, сущность и история развития.
Понятие: Гражданское общество – это совокупность социальных образований (групп, коллективов), объединённых специфическими интересами (экономическими, этническими, культурными и т. д.), реализуемыми вне сферы деятельности государства.        
В теоретических исследованиях гражданского общества его сущность интерпретируется по – разному. Одни авторы используют понятие «гражданское общество» в качестве характеристики определённого состояния социума. При такой трактовке гражданское общество идентифицируется с государством особого типа, в котором юридически обеспечены и политически защищены основные права и свободы личности. Другое толкование гражданского общества связано с представлением о нём как об определённой сфере социума – сфере внегосударственных отношений и институтов. Государство создаёт те или иные, благоприятные или неблагоприятные, условия для функционирования автономной частной сферы и таким образом влияет на её жизнь.
История развития: Термин «гражданское общество» можно найти и у античных авторов, и в литературе европейского средневековья, и в трактатах Нового времени. Исходные категории в осмыслении гражданского общества заимствованы из обихода Древней Греции и Древнего Рима. Однако самого этого явления в античном мире не было, и быть не могло – «полития» по определению представляла собой нерасчленимо слитное существование общества и государства, гражданина и политика. В недрах средневекового общества уже вызревали субъекты будущего гражданского общества: монашеские ордены, ремесленные корпорации, купеческие гильдии и т. д. Первые гильдии появляются в Европе  около 1100 г. Основными принципами, их скреплявшими, были солидарность, взаимопомощь, чувство профессиональной и групповой чести, общее понимание справедливости.
В рамках западного ареала происходило уникальное взаимодействие, взаимоналожение нескольких  исторических тенденций и культурных традиций античности и христианства (55, 52). В результате гражданское общество на Западе сложилось как «система независимых от государства общественных институтов и отношений, которые призваны обеспечить условия для самореализации отдельных индивидов и коллективов, реализации частных интересов и потребностей».
При применении понятия гражданского общества к неевропейским социумам распространены два подхода. В соответствии с первым процесс формирования гражданского общества в незападных  странах целиком приписывается западному влиянию, рассматривается как часть процесса вестернизации. Согласно второму подходу, вообще не имеет смысла говорить о гражданском обществе вне западного мира, поскольку оно является уникальным продуктом западной цивилизации.  Хотя на Западе и Востоке происходили  сходные процессы, только имели они разную степень интенсивности и различающиеся формы. Семья, община, конфессиональные объединения, профессиональные группы, неформальные коллективы и т. п. существовали в традиционных обществах Востока точно так же, как в средневековой Европе. Они стремились защищать свои групповые или корпоративные интересы в принципе теми же способами, что и европейские города, гильдии или коммуны.
Для периода европейского средневековья было характерно сравнительно «мягкое» государство, что объяснялось кризисом римской имперской традиции и римского универсалистского наследия. Попытки создать «второй Рим» (Карл Великий, Гогенцоллерны) не увенчались успехом. Отсюда  - специфика европейского феодализма, определённая фрагментарность европейских обществ, борьба пап с императорами, возможность автономии городов и т. п. Неевропейские общества не отличались столь широким плюрализмом. Государство играло в них гораздо более значительную роль, стесняя самодеятельность общества. Империи на Востоке в позднем средневековье и новом времени существовали не только в «идее», но и в реальности.  Тем не менее, процессы, параллельные вызреванию гражданского общества в Европе, в незападных регионах всё же происходили – Япония, Китай, Индия (55, 56). По характеру доминирующей роли государства Россия  ближе к восточному типу обществ, но в России эта роль в силу ряда исторических, природно-географических и геополитических причин была выражена ещё рельефнее, чем в других странах (55, 57 -59).
1.3.4. Взаимодействие государства и гражданского общества.
Существуют две основные дистинкции о взаимодействии государства и гражданского общества.
Ø    Гражданское общество как сфера, отличная от государства. Это разграничение сопровождается различными оценками. Скажем, у Гегеля гражданское общество находится где – то «посередине между семьёй и государством». Государство представляет собой более высокую ступень, нежели институты гражданского общества. Примерно такой же подход у И. Бентама, Ж. Сисмонди, Л. фон Штейна.
Ø     Но существует и другая тенденция – возвышение гражданского общества над государством (Т. Спенс, Т. Ходжскин, Т. Пейн). Она особенно ярко выражена у Томаса Пейна, для которого государство есть просто необходимое зло, и чем меньше будет сфера его воздействия, тем лучше. В умеренной форме эта позиция характерна также для А. Токвиля и Дж. С. Милля.
Но в реальной жизни государство и гражданское общество как были, так и остаются достаточно тесно связанными.      Гражданское общество достигает расцвета только в условиях демократии, а последняя формируется, развивается и сохраняется лишь на прочной основе гражданского общества. Чем более развито гражданское общество, тем больше оснований для установления демократических форм государства. И наоборот, чем менее развито гражданское общество, тем более вероятно существование авторитарных и тоталитарных режимов государственной власти. Также гражданское общество осуществляет действенный контроль над государством, но и государство умеряет частные или корпоративные интересы гражданского общества.  Гражданское общество предполагает сбалансированный взаимоконтроль, взаимоограничение государственных и негосударственных органов и движений, чтобы деятельность государственных органов всегда была в поле зрения негосударственных, а последние, в свою очередь, сообразовали свою деятельность с законом и учитывали объективные потребности государства.
1.3.5. Государство и гражданское общество в России.
Россия – демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления. Ценностный смысл идеи правового государства состоит в утверждении суверенности народа как источника власти, гарантированности  его свободы, подчинении государства обществу. Как раз эти положения и закреплены в конституции Российской Федерации во второй и третьей статьях.
Основополагающими принципами правового государства являются:
§     верховенство правового закона, господство закона во всех сферах общественной жизни. Закон, принятый верховным органом власти при строгом соблюдении всех конституционных процедур, не может быть изменён, отменён или приостановлен ни ведомственными актами, ни правительственными распоряжениями, ни решениями партийных органов, сколь бы высоки и авторитетны они ни были. Вся общественная деятельность осуществляется в строгом соответствии с законами, закреплёнными конституцией правового государства.
§     Реальность прав и свобод граждан. Этот принцип состоит в признании, утверждении и надлежащем гарантировании прав и свобод человека и гражданина. Причём предполагается, что права и свободы человека не являются неким «даром» властей, а принадлежат ему от рождения.
§     Взаимная ответственность государства и личности. Этот принцип выражает нравственные начала в отношениях между государством как носителем политической власти и гражданином как участником её осуществления. Государство путём издания законов берёт на себя конкретные обязательства перед гражданами, общественными организациями, другими государствами и всем международном сообществом. Не менее важна и ответственность перед обществом и государством.
§     Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Данный принцип имеет целью исключить монополизацию власти в руках одного лица, органа или социального слоя и обеспечить соответствие всей системы публичной власти требованиям права и их последовательного соблюдения.
§     Наличие эффективных форм контроля и надзора за осуществлением законов. К ним относятся суд, прокурорский надзор, арбитраж.
Важно подчеркнуть, что правовое государство не только провозглашает права и свободы, но и создаёт разветвлённый механизм социально – правовой защищённости человека. В целом механизм обеспечения прав и свобод человека – это система взаимосвязанных форм и средств (нормативных, конституциональных и процессуальных), обеспечивающих надлежащую защиту и реализацию определённых прав и соответствующих обязанностей. Сущность правового государства заключается в обеспечении всеобщего блага и блага отдельного человека. Это обусловливает общие принципы устройства и деятельности такого государства: открытость государственной власти, её демократизм и либерализм, приверженность гражданскому миру и социальному согласию, социальной справедливости и солидаризму, предоставление всем равных возможностей, широкая социальная защита населения.
Для создания крепкого правового государства Россия должна преодолеть тяжелое наследие тоталитарной системы. В России гражданское общество лишь начинает формироваться, моральная деградация людей, неизбежная в посттоталитарном обществе, порождает глухоту по отношению к обездоленным и не способствует решению острых социальных проблем. Разрушение тоталитарного общества и переход к рыночным отношениям привели не только к развалу старых экономических структур, но и потере привычных духовных ориентиров – справедливости, равенства, нравственности. Всё это привело к тому, что в настоящее время у нас отсутствует представление о контурах общества, которое мы хотим создать. В частности, нет ясности относительно позиции государства по отношению к гражданину в условиях перехода к рынку. Серьёзные ошибки, допущенные в процессе реформирования российского общества, привели к снижению экономического потенциала страны, к крайней поляризации общества, ухудшению жизненных условий большинства населения. И хотя по конституции Россия является правовым государством – это только программная установка, для осуществления которой потребуется длительная и напряжённая работа.
Гражданское общество ещё до конца не сформировалось в России. Многие его элементы предстоит создавать во многом заново. Можно выделить наиболее принципиальные направления становления гражданского общества в современной России:  
v    Формирование и развитие новых экономических отношений, включающих плюрализм форм собственности и рынок, а также обусловленной ими открытой социальной структуры общества;
v    Появление адекватной этой структуре системы реальных интересов, объединяющих индивидов, социальные группы и слои в единую общность;
v    Возникновение разнообразных форм трудовых ассоциаций, социальных и культурных объединений, общественно – политических движений, составляющих главные институты гражданского общества;
v    Обновление взаимоотношений между социальными группами и общностями (национальными, профессиональными, региональными, половозрастными и др.);
v    Создание экономических, социальных и духовных предпосылок для творческой самореализации личности;
v    Формирование и развёртывание механизмов социальной саморегуляции и самоуправления на всех уровнях общественного организма.
В отличие от стран Запада современное российское государство имеет дело не со структурированным обществом, а, с одной стороны, с быстро формирующимися элитарными группами, с другой – с аморфным, атомизированным  обществом, в котором преобладают индивидуальные потребительские интересы. Сегодня в России гражданское общество не развито, многие его элементы вытеснены или «заблокированы», хотя за годы реформирования произошли существенные изменения в направлении его формирования.
Современное российское общество является квазигражданским, его структуры и институты обладают многими формальными признаками образований гражданского общества. В стране насчитывается до 50 тыс. добровольных объединений – потребительских ассоциаций, профессиональных союзов, экологических групп, политических клубов и т. п. Однако многие из них, пережив на рубеже 80 – 90 – х гг. короткий период бурного подъёма, в последние годы бюрократизировались, ослабели, утратили активность. Рядовой россиянин недооценивает групповую самоорганизацию, а наиболее распространённым социальным типом стал индивид, замкнутый в своих устремлениях на себя и свою семью. В преодолении такого состояния, обусловленного процессом трансформации, и состоит специфика современного этапа развития.
1.4. Демократия как форма общественной власти.
1.4.1. Понятие демократии. Исторические формы демократии.
Понятие: Слово «демократия» происходит от двух греческих слов: «демос» - «народ» и «кратос» - сила, правление. Демократия обозначает такое устройство, при котором все граждане управляют своим собственным распорядком жизни, определяют и влияют на общественную жизнь. Говорят ещё о том, что при демократии народ суверенен, т. е. независим от властей в выборе своего способа жизнедеятельности. Суверенитет также означает, что законным источником власти выступает именно народ. Термин «демократия» употребляется также применительно к организациям и деятельности политических и социальных институтов (например, партийная демократия, производственная демократия). Лоренс Питер даёт такое определение демократии: « Демократия – это процесс, в ходе которого люди свободно выбирают козла отпущения». А Генри Луис Менкен считает, что «Демократия – это теория, согласно которой простые люди знают, чего хотят, и должны получить это без всякого снисхождения».
Исторические формы демократии: Несомненно, первым историческим типом демократии является первобытная. Она возникла раньше всего и сохранилась до  сих пор в небольших племенах, заброшенных где-то далеко в джунглях Амазонки или в труднодоступных районах Новой Гвинеи. Их описание и анализ донесли до нас антропологи. Чаще всего их именуют потестарными системами власти и вождествами. Вторым историческим типом демократии являлась античная, прежде всего древнегреческая. Если первобытная являлась демократией для всех, то античная — для избранных. Политические выгоды она сулила лишь так называемым свободным гражданам. Третьим историческим типом демократии является американская — самая развитая из всех когда-либо существовавших. Её  недостатки, которые, в частности, обнаружились на президентских выборах 2001 г., чуть не приведшие к политическому кризису, свидетельствуют о том, что это постоянно развивающаяся, быстро  меняющаяся, а значит, живая политическая система. Она тиражирована во многих странах мира, прежде всего в англосаксонском мире. Хотя западноевропейские или азиатские варианты демократии в чем-то отличаются от американского оригинала, именовать их самостоятельным историческим типом нельзя на том основании, что сходства между ними больше, чем различий. Четвертым историческим типом демократии надо считать российскую. Она отличается от всех предыдущих большим вкраплением авторитарных элементов, централизацией власти и некоторыми другими важными чертами. Ее называют несовершенной, нецивилизованной, варварской демократией. Но все это оценочные критерии, которые никак не могут прояснить существа дела. А суть дела заключается в том, что мы имеем дело именно с демократией, но только особым, четвертым типом.
Специалист в области сравнительной политологии Д. Каган, сравнивая исторические типы демократии, анализируя характер демократии в человеческой истории, утверждает, что Афины и Соединенные Штаты являются единственными демократиями,  которые просуществовали более двухсот лет каждая (18,226 – 227). Хотя греки и придумали термин «демократия» и разработали основы теории демократии, но  реальная демократия появилась только в XX в., т. е. спустя 2500 лет после них. Демократия неустойчива, т. к. очень чувствительна к любым экономическим невзгодам. Стоит ухудшиться материальному положению простого народа, как он тут же ищет сильного лидера, который сулит золотые горы. Расплатой за иллюзии становится тирания.
 
1.4.2. Современные формы демократии: либеральная, плюралистическая, коллективистская демократия.
Либеральная демократия - система демократии, основанная на многопартийной системе в сочетании с рыночной системой в сфере экономического производства.
Идейно-политический либерализм предшествовал либеральной демократии. Его основоположники Дж. Локк и Ш. Л. Монтескье сформулировали такие основополагающие принципы политического либерализма, как приоритет индивидуальной свободы, базирующийся на принципах естественного права, отделение государства от гражданского общества, разделение властей. На основе этих принципов идеи демократии (как народовластия) наполнялись либеральным содержанием. Стержневыми идеями в теориях либерализма являются политическое равенство и представительное правление.
Идея о прирожденных, неотчуждаемых правах человека на жизнь, свободу и частную собственность выступает центральной в либеральных концепциях. Частная собственность рассматривается как основа индивидуальной свободы, а свобода – как необходимое условие самореализации личности. Отсюда вытекает апология демократического индивидуализма и трактовка общества, как совокупности равноценных и независимых личностей. Так возникает идея государства как «ночного сторожа», основная функция которого сводится к защите частной собственности, свободы и неприкосновенности личности.
Либеральная демократия обладает следующими свойствами:
(1) Реальная власть принадлежит — как фактически, так и в соответствии с конституционной теорией — выборным чиновникам и назначаемым ими лицам.
(2) Исполнительная власть ограничена конституционно, а ее подотчетность обеспечивается другими правительственными институтами (независимой судебной властью, парламентом, омбудсменами, генеральными аудиторами).
(3) В либеральной демократии не только не предопределены заранее результаты выборов, не только при проведении последних велика доля оппозиционного голосования и существует реальная возможность периодического чередования партий власти, но и ни одной придерживающейся конституционных принципов группе не отказано в праве создавать свою партию и принимать участие в избирательном процессе (даже если «заградительные барьеры» и другие электоральные правила не позволяют малым партиям добиваться представительства в парламенте).
(4) Культурным, этническим, конфессиональным и другим  меньшинствам, равно как и традиционно дискриминируемым группам большинства не запрещено (законом или на практике) выражать собственные интересы в политическом процессе и использовать свои язык и культуру.
(5) Помимо партий и периодических выборов, имеется множество других постоянных каналов выражения и представительства интересов и ценностей граждан. Такими каналами являются, в частности, разнообразные автономные ассоциации, движения и группы, которые граждане свободны создавать и к которым вправе присоединяться.
(6) В дополнение к свободе ассоциации и плюрализму, существуют альтернативные источники информации, в том числе независимые средства массовой информации, к которым граждане имеют неограниченный (политически) доступ.
(7) Индивиды обладают основными свободами, включая свободу убеждений, мнений, обсуждения, слова, публикации, собраний, демонстраций и подачи петиций.
(8) Все граждане политически равны (хотя они неизбежно различаются по объему находящихся в их распоряжении политических ресурсов), а упомянутые выше личные и групповые свободы эффективно защищены независимой, внепартийной судебной властью, чьи решения признаются и проводятся в жизнь другими центрами власти.
(9) Власть закона ограждает граждан от произвольного ареста, изгнания, террора, пыток и неоправданного вмешательства в их личную жизнь со стороны не только государства, но и организованных антигосударственных сил.
Теория плюралистической демократии – это буржуазно-реформистская концепция, согласно которой политическая власть в современном буржуазном государстве превратилась в «коллективную власть» множества организаций, объединений (ассоциаций предпринимателей, церкви, профессиональных союзов, политических партий, фермерских объединений и т. д.). В результате этого происходит якобы утверждение всеобщей «плюральной» демократии, как разновидности и конкретизации «чистой демократии». В целом эта теория характеризуется эклектизмом, является попыткой критики монистической концепции государства и политической власти, принятой историческим материализмом.
 Общей посылкой в концепциях плюралистической демократии выступает положение о том, что государство является демократическим лишь при наличии множества организаций либо автономных групп, участвующих в осуществлении власти. Возникновение идей политического плюрализма было связано с усложнением социальной структуры зрелого капиталистического общества, формированием многопартийных систем в промышленно развитых странах.
 Начало плюралистическим воззрениям на политику положили идеологи реформистского социализма. Многообразие социальных объединений рассматривалось ими как средство, призванное выражать и защищать интересы непривилегированных слоев общества, и, прежде всего рабочих, которые в условиях парламентской демократии лишены возможности реально воздействовать на политику высших органов государства, и добиваются защиты своих интересов с помощью альтернативных (негосударственных) организаций – профсоюзов, гильдий, потребительских кооперативов.
Плюралистические концепции демократии в вопросе о главном представителе народовластия занимают как бы промежуточное положение между индивидуалистскими (личность) и коллективистскими (народ) теориями демократии. Эта группа теорий исходит из того, что ни личность, ни народ не являются главными движущими силами политики в демократическом государстве. Именно в группе, а также в межгрупповых отношениях формируются интересы, ценностные ориентации и мотивы политической деятельности индивидов. С помощью группы личность получает возможность политического выражения и защиты своих интересов. Что же касается народа, то и он не может выступать главным субъектом политики, поскольку представляет собой сложное, внутренне противоречивое образование, состоящее из разнообразных, конкурирующих в борьбе за власть групп. Назначение демократии состоит в предоставлении всем гражданам возможности открыто выражать свои интересы, находить с помощью взаимных компромиссов их баланс, равновесие, в предотвращении с помощью создания многочисленных независимых центров политического влияния, социальных противовесов узурпации власти наиболее могущественными общественными группами и даже политическим большинством. Наиболее видными представителями плюралистической демократии (теории групп) являются следующие ученые: А.Бентли, Г.Уоллес, Дж. Мэдисон, Г.Ласки и др.
Общие черты теории плюралистической демократии следующие:
1) признание заинтересованной группы центральным элементом демократической политической системы, гарантирующим реализацию интересов, прав и свобод личности. Сама личность при этом оттесняется на второй план, хотя и не отрицается ее статус как первичного субъекта власти;
 2) рассмотрение соперничества и баланса групповых интересов как социальной основы демократической власти, ее динамики;
3) развитие идеи сдержек и противовесов, ее распространение с институциональной сферы (либерализм) на социальные отношения;
 4) узаконение разумного эгоизма, личного и группового интереса как генератора политики;
5) значительное расширение сферы деятельности государства, рассмотрение его как арбитра, сохраняющего равновесие соперничающих интересов и обеспечивающего саморегулирование всего общества;
 6) утверждение о диффузии, распыление власти и правящей элиты в современном демократическом государстве;
 7) трактовка множественных, плюралистических элит как главного проводника влияния масс на политику;
 8) забота о формировании демократической культуры, которая рассматривается как условие цивилизованного характера борьбы интересов и относительно безболезненное разрешение функциональных конфликтов;
9) поддержка государством социально ущемленных групп и индивидов с целью повышения их жизненных шансов и укрепления социальной справедливости.
С плюралистическими концепциями демократии вполне совместимы теория и практика социального правового государства.
Плюралистические концепции демократии сохраняют почти все ценности либеральной демократии, но дают им специфическую интерпретацию и обогащают целым рядом новых идей. Результатом плюралистического видения демократии является ее трактовка как формы правления, обеспечивающей баланс сил между конфликтующими экономическими, профессиональными, этническими, религиозными, демографическими, региональными и другими группами, как усредненного равновесия влияний, исключающего монополию одной из групп на принятие решений и действие власти в интересах лишь какого-нибудь слоя.
Однако концепции плюралистической демократии имеют и недостатки. Среди них нужно выделить следующие:
ü          идеализация действительности, преувеличение роли групповой идентификации населения, участия граждан в групповых интересах;
ü          игнорирование или недостаточный учет влияния многочисленных социальных групп на власть (бизнеса, ВПК, профсоюзов);
ü          трактовку государства как нейтрального арбитра;
ü          углубление противоречия между равенством и свободой.
Теория коллективистской демократии. В своей исторически первой, античной, форме демократия явно тяготела к коллективистской модели. Она основана на общей заинтересованности свободных граждан в сохранении рабовладения, которое было преимущественно совместным, общинным, а также целого ряда социальных привилегий. Для античной демократии были характерны фактическое отождествление народа с большинством населения, а также неограниченная власть большинства над меньшинством и беззащитность личности по отношению к государству. Убедительные примеры - присуждение к смерти величайшего мыслителя того времени Сократа, изгнание философа Анаксагора. Эта демократия тяготела к вырождению в охлократию - власть толпы, черни, а затем - в деспотию. Примером коллективистской демократии являлась демократия города-государства Афины в V веке до новой эры.
Коллективистские взгляды на демократию присутствовали и в более поздние по сравнению с античностью времена. Они достаточно ярко выражены в коммунистических утопиях Т. Мора, Э. Кабе и других коммунистов-утопистов. Однако детальную теоретическую разработку и концептуальное выражение они получили у Ж. Ж. Руссо, которого называют создателем теории тоталитарной демократии.
Теория демократии Ж. Ж. Руссо исходит из принадлежности всей власти народу. Образование народа означает полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины. С этого момента личность утрачивает свои права. Они становятся ей не нужны, т.к. целое государство, подобно любому другому живому организму, заботится о своих членах, а граждане, в свою очередь, обязаны думать о благе целого - государства.
Именно народ обладает общей волей, неделимым и неотчуждаемым суверенитетом, который понимается как осуществление всеобщей воли. Идеи Ж. Ж. Руссо (принцип народного суверенитета, прямого голосования и др.) нашли свое выражение в конституции Франции 1789 г. В то же время они послужили и оправданием якобинского террора. Не случайно Робеспьер назвал Ж. Ж. Руссо провозвестником революции. Тоталитарная направленность теории демократии Ж. Ж. Руссо получила дальнейшее развитие и практическое завершение в ленинской теории демократии, а также в различных моделях социалистической демократии.
1.4.3. Предпосылки демократии.
Выделяют экономические, социальные, политические и внешнеполитические предпосылки демократии. Экономические предпосылки демокра­тии предполагают высокий уровень развития экономики в целом. К социальным предпосыл­кам демократии относится относительно высо­кий уровень благосостояния граждан, который способствует сглаживанию социального нера­венства, так как поляризация общества на бо­гатых и бедных порождает неразрешимые политические конфликты, несовместимые с де­мократией. Важнейшей предпосылкой демо­кратии является грамотность населения, его высокий образовательный уровень.
Экономические и социальные предпо­сылки только тогда результативны, когда их связывает  соответствующая  политическая культура. Демократии более всего соответст­вует гражданская культура, основанная на ак­тивном политическом участии и общественном плюрализме и высоко ценящая права человека, его свободу и ответственность, способность к самоограничению и компромиссам.
Безусловно, что для становления и раз­вития демократии важны в первую очередь внутренние предпосылки. Однако в современ­ном мире растущее влияние оказывают и внешнеполитические факторы: политический, экономический, информационный, не исклю­чен и военный.
1.4.4. Общие модели демократизации.
Модель конкурентной элитистской демократии. Основа­телями данной модели демократии можно считать Макса Вебера и Йозефа Шумпетера. Конечно, на формирование модели конкурент­ной элитистской демократии оказали влияние и другие исследова­тели (Джон Дьюи, Гаэтано Моска, Вильфредо Парето, Моисей Острогорский), но именно к концепциям плебисцитарной демокра­тии, легитимности и государства Вебера и конкурентной демокра­тии Шумпетера наиболее часто обращались и обращаются иссле­дователи демократии.
Говоря о плебисцитарной демократии, Вебер в своей работе «Политика как призвание и профессия» подчеркивал ее отличия от парламентарной демократии: «Такому идиллическому состоянию господства кругов уважаемых людей и, прежде всего, парламента­риев, противостоят ныне сильно от него отличающиеся самые со­временные формы партийной организации. Это детища демократии, избирательного права для масс, необходимости массовой вер­бовки сторонников и массовой организации, развития полнейшего единства руководства и строжайшей дисциплины. Господству уважаемых людей и управлению посредством парламентариев прихо­дит конец. Предприятие берут в свои руки политики «по основной профессии», находящиеся вне парламентов. Либо это «предприниматели»— например, американский босс и английский «election agent» были, по существу, предпринимателями, — либо чиновник с постоянным окладом. Формально имеет место широкая демократизация... Вождем становится лишь тот, в том числе и через голову парламента, кому подчиняется эта машина. Иными словами, созда­ние таких машин означает наступление плебисцитарной демо­кратии».
         Шумпетер дал классическую формулировку демократии как кон­куренции между двумя или более группами элит за власть на более или менее регулярных и открытых выборах. Она стала одной из ос­новных при выборе переменных в сравнительном исследовании де­мократических систем.
Шумпетер проводил различие между классической доктриной демократии, основанной на общем благе и воле народа, при которой избиратель наделен властью принимать политические решения, и теорией демократии, где решение проблем избирателями является вторичным по отношению к избранию тех, кто будет принимать ре­шения. Классическая доктрина демократии, считал он, находится в кризисе, и с ней нельзя сегодня согласиться. На первый план выхо­дит концепция демократии, при которой роль народа состоит в со­здании правительства или посреднического органа, который в свою очередь формирует исполнительный национальный орган или пра­вительство. Вот как Шумпетер определял новую концепцию демо­кратии: «Демократический метод — это такое институциональное устройство для принятия политических решений, в котором инди­виды приобретают власть принимать решения путем конкурентной борьбы за голоса избирателей».
Обосновывая данную концепцию, он видел ее преимущества в том, что она касается легко проверяемых эмпирически вещей — наличия или отсутствия демократической процедуры. Классичес­кая теория демократии, не содержала такого критерия, так как воле и благу народа могли служить и недемократические режимы и пра­вительства. Например, при парламентарной демократии (типа анг­лийской) критерий демократии выполняется, а «конституционная» монархия не является демократической, поскольку электорат и пар­ламент обладают всеми правами, которые у них есть при парламентской демократии, но с одним решающим исключением: у них нет власти назначать правительство.
Далее, новая теория уделяет значительное внимание такому фе­номену, как лидерство. Классическая теория, считал Шумпетер, этого не делает. Именно понятие лидерства позволяет объяснить, как и откуда возникает общая воля, как она подменяется или фаль­сифицируется. В этом смысле лидерство является доминирующим механизмом почти любого коллективного действия, а новая концеп­ция демократии — более реалистичной, чем классическая. Новая концепция не отрицает существования воли группы, но рассматри­вает ее как скрытую до определенного времени, пока какой-ни­будь политический лидер не вызовет ее к жизни и не превратит ее в фактор политической жизни. «Взаимодействия между групповы­ми интересами и общественным мнением и способом, которым они создают то, что, мы называем политической ситуацией, под таким углом зрения видны в новом, более ясном свете», — пишет Шум­петер.
Как важное качество новой концепции следует отметить также включение проблемы политической конкуренции в виде борьбы за лидерство. Демократия в этой связи использует всегда некий при­знанный метод ведения конкурентной борьбы, а система выбо­ров — практически единственно возможный способ борьбы за ли­дерство для общества любого размера.
Новая концепция демократии анализирует отношение между де­мократией и индивидуальной свободой. Важно отметить, что Шумпетер не считал демократию режимом, гарантирующим боль­ший по сравнению с другими режимами объем индивидуальной сво­боды, но утверждал, что если каждый волен бороться за политичес­кое лидерство, выставляя свою кандидатуру перед избирателями, то в большинстве случаев, хотя и не всегда, это означает значительную долю свободы дискуссий для всех.
Существенной характеристикой демократического метода явля­ется не только функция избирателя формировать правительство (прямо или через посреднический орган), но и функция роспуска правительства. При этом контроль над правительством со сторо­ны избирателя ограничен именно этой функцией: возможностью от­казаться переизбирать правительство или парламентское боль­шинство, его поддерживающее.
Наконец, в противовес классической концепции демократии с акцентом на воле народа, новая концепция делает акцент на воле большинства. «Принцип демократии в таком случае, — писал Шумпетер, — означает просто, что бразды правления должны быть переданы тем, кто имеет поддержку большую, чем другие кон­курирующие индивиды или группы».
Эмпиричность и реалистичность новой концепции демократии обеспечила ей в дальнейшем широкую поддержку исследователей, которые использовали ее при создании гипотез, индексов и индика­торов демократии.
Обобщенная характеристика конкурентной элитистской кон­цепции демократии была дана Д. Хелдом в его книге «Модели де­мократии». Хелд специально выделяет эту модель демократии, объ­единяя центральные элементы концепций Вебера и Шумпетера. Данная модель демократии выражает особенности политической системы индустриального общества с фрагментированной структу­рой социального и политического конфликта, недостаточной ин­формированностью электората, толерантностью политической культуры и развитой стратой технически натренированных экспер­тов и менеджеров. Ключевыми признаками данной модели высту­пают:
o        парламентарное управление с сильной исполнительной влас­тью,
o        конкуренция между жизнеспособными политическими элита­ми и партиями,
o        преобладание парламента над партийной политикой (хотя это и противоречит веберовской концепции «плебисцитарной демократии»),
o        главенство политического лидерства,
o        наличие бюро­кратии — независимой и хорошо натренированной администрации,
o         конституционные и практические ограничения на сферу принятия политических решений…
         Модель демократии Липсета-Лернера. Основанием для дан­ной модели послужили исследования различных социально-эконо­мических условий демократии, проведенные во второй половине 50-х гг. Д. Лернером и С. Липсетом. Эту модель демократии иногда определяют как «политико-модернизационную теорию».
Демократия в этой модели выступает, прежде всего, результа­том развития ряда социальных и экономических условий (урбаниза­ции, индустриализации, образования, коммуникаций), которые приводят к формированию определенной дифференциации общест­ва и активности различных групп интересов и представляющих их элит в сфере борьбы за государственную власть. Если Лернер делал акцент на деятельности различных элитных групп, на наличии развитых средств массовой коммуникации, то Липсет — на конкурен­ции элит, поддержке населением существующих правил политичес­кой игры (легитимация) и эффективности действия демократий как условия стабильности и поддержки режима.
Собственно концептуализация демократии в данной модели от­ражает следующие ее основные характеристики: политика - куль­турные (система верований в демократические нормы поведения и в эффективность режимов), политико-структурные (наличие властвующих и оппозиционных элитных групп, отношения конку­ренции между ними), политико-институциональные (избира­тельная система, нормы смены политических элит), политико-партисипаторские (участие население в выборах).
Так, Липсет определяет демократию (в сложном обществе) как политическую систему, которая имеет постоянные конституцион­ные возможности для замены правящих лиц. Ученый выделяет не­обходимые условия, которые не только определяют демократич­ность политической системы, но и ее стабильность или нестабиль­ность:
1) система верований, легитимизирующих демократическую систему и отдельные ее институты, которые принимаются в качест­ве своих всеми;
2) некоторый набор политических лидеров, осу­ществляющих управление; 3) одна или больше групп лидеров вне правительства, которые действуют как легитимная оппозиция, пы­таясь завоевать правительственные посты.
В этом смысле политическая система демократии считается ста­бильной, если в ней существует ценностная система верований, по­зволяющих мирно осуществлять «игру» власти: правящая группа признает права оппозиции, оппозиционная группа подчиняется ре­шениям правящей; если результатом политической игры выступает смена группировок, осуществляющих управление государством; если есть условия для эффективной оппозиции и для народного вли­яния на политику, и при этом власть чиновников не является мак­симальной.
Модель «полиархической демократии» Роберта Даля. Эта модель следует общей направленности либеральной демократичес­кой теории, но в ней более подробно анализируется набор условий, определяющих действительную, а не формальную демократию.
Термин «полиархия» первоначально был предложен Далем и Линдбломом в их книге «Политика, экономика и благосостояние» (1953), но наиболее полно представлен в работе Даля «Полиархия: Участие и оппозиция» (1971). Что касается термина «полиархическая демократия», то он разработан Далем в работе «Введение в теорию демократии» (1956).
Для более строгой концептуализации Даль избирает два основ­ных измерения политических систем: степень оппозиционности или конкурентности политических элит в системе и уровень политичес­кого участия населения в выборе элит. Публичная конкуренция по­литических элит и включенность населения в политический процесс делают понятие полиархии близким к понятию демократии. Но полиархия у Даля не тождественна демократии.
Во-первых, если демократия является идеальным типом полити­ческих систем, то полиархия характеризует реальный тип, т.е. пред­ставляет собой отражение некоторого уровня реализации идеаль­ного типа.
Во-вторых, полиархия является подобно демократии качествен­ным признаком политических систем и вместе с тем (в отличие от демократии) их измерением, т.е. можно говорить о степени полиархичности системы: полная полиархия или гегемония.
В-третьих, поскольку полиархия не совпадает с демократией (т.е. идеалом), то ее характеристика как демократического режима ограничивается лишь наиболее общими институциональными тре­бованиями демократии (или гарантиями, по Далю).
В-четвертых, полиархия как термин применяется для характе­ристики всей национальной системы, а не отдельных ее уровней.
Полиархическая политическая система должна характеризо­ваться высокой степенью управленческой отзывчивости к полити­ческим предпочтениям граждан, которые являются равноправны­ми. Для того чтобы система характеризовалась высоким и достаточ­но устойчивым уровнем отзывчивости, в ней должны быть обеспе­чены следующие неотъемлемые права граждан:
1) формулировать свои предпочтения,
2) передавать свои предпочтения согражданам и правительству посредством индивидуальных или коллективных действий,
 3) влиять своими предпочтениями на выработку управ­ленческих решений.
Гарантиями действенности процедуры форму­лирования, передачи и влияния предпочтений выступают:
свобода формировать организации и объединяться в них;
свобода выражения предпочтений;
право голоса;
относительно неограниченное право на работу в государствен­ных органах;
право политических лидеров соревноваться за поддержку и го­лоса избирателей;
альтернативные источники информации;
свободные и справедливые выборы;
институты выработки государственной политики, которые зави­сят от избирателей и других форм выражения предпочтений.
Первые пять гарантий обеспечивают функцию формулирования предпочтений, семь — относятся к передаче предпочтений и ком­муникации, а все восемь обеспечивают весомость предпочтений для выработки государственных решений.
В книге «Введение в теорию демократии» Даль подробно анали­зирует условия принятия политических решений, необходимые для обеспечения демократического выражения предпочтений. При этом он ведет поиск механизма демократии, обеспечивающего га­рантии того, что высказанные на выборах предпочтения действи­тельно являются реальными и соблюдается демократическое ра­венство избирателей. Именно этот механизм и является полиархической процедурой выражения предпочтений.
Следует заметить, что речь идет не о нормативной теории демо­кратии, а о теории, построенной на основе анализа национальных государств и социальных организаций, относимых политологами к демократическим. На основании характеристики, присутствующей уже в популистской модели демократии (народный суверенитет и политическое равенство) Даль формулирует правило, гласящее, что из существующих вариантов политических курсов выбирают тот, которому отдано предпочтение большинства членов общества. Полиархическая процедура принятия решения,  основанная на дан­ном правиле, регламентируется следующими условиями:
1) каждый член данной организации совершает действие, кото­рое расценивается как выражение предпочтения по отношению к имеющимся альтернативам, т.е. голосует;
2) при подведении итогов волеизъявления (подсчете голосов) сделанный каждым выбор имеет одинаковый вес;
3) победившим объявляется вариант, получивший наибольшее число голосов;
4) каждый участник голосования, имеющий перед собой некий набор вариантов, из которых, по крайней мере, один он считает предпочтительным по сравнению с любым другим из имеющихся на данный момент, может включать предпочитаемый им вариант (ва­рианты) в число выносимых на голосование;
5) каждый участник голосования располагает идентичной ин­формацией об имеющихся вариантах;
6) варианты (лидеры или политические курсы), получившие большее количество голосов, заменяют любые варианты (лидеров или политические курсы), получившие меньшее количество голо­сов;
7) распоряжения выборных официальных лиц выполняются;
8.1) либо все принимаемые в период между выборами решения исходили бы из решений, принятых на стадии выборов (т.е. выбо­рам придается определенная контролирующая функция);
8.2) либо новые решения, принятые в период между выборами, определялись бы предшествующими семью условиями, которые действовали бы в значительной степени в иной институциональной среде;
8.3) либо соблюдалось бы и то, и другое.
Данные условия определяют выбор решения перед выборами, в процессе выборов и в период между выборами. К тому же, логика условий строится таким образом, чтобы последующие условия вы­полняли функцию коррекции недостаточности ограничивающих признаков предыдущих условий. В приложении к данному разделу работы Даль дает разъяснения относительно измерения предло­женных условий и возможную классификацию полиархий.
В дальнейшем Даль конкретизирует необходимый процедурный минимум уже для таких качеств полиархических систем, как оппо­зиционность и плюралистичность.
Экономическая модель демократии Энтони Даунса. Данная модель демократии сформировалась в политической науке и актив­но используется сегодня в сравнительной политологии. Она яви­лась результатом экспансии экономического метода (теория раци­онального выбора) на различные отрасли социального исследова­ния в 50-е гг.
Э. Даунс вошел в историю политической науки и сравнительной политологии в качестве пионера использования теории рационального выбора при концептуализации демократии. Его книга «Эконо­мическая теория демократии», опубликованная в конце 50-х гг., до сих пор является одной из самых популярных. Политологи стали ак­тивно использовать переменные его теоретической модели: электо­ральное поведение, партийное поведение, максимизация результа­та политического действия, обмен в политике, информация о выгод­ности действия, распределение общественного мнения в системе и др. В своей модели демократии он акцентировал внимание на деятельности правительства (или победившей партии) в связи с элек­торальным поведением и общественным мнением.
Цель, которую Даунс поставил перед собой, состояла в том, чтобы «дать правило поведения в демократической системе управ­ления и обнаружить его смысл». Пытаясь сконструировать модель рационального политического поведения, учитывающего цену или выгодность тех или иных альтернативных возможностей, Даунс и строит свою экономическую теорию демократии.
Прежде всего, отметим, что экономическая модель демократии базируется на идее рациональности политического поведения: каж­дое действующее лицо (избиратель, партийный функционер, член правительства и даже организация в целом) стремится максимизи­ровать результат своей деятельности в экономическом смысле, т.е. получить больший результат при меньших затратах. Рациональное поведение является предсказуемым, включает упорядочение имею­щихся предпочтений и их взвешивание в процессе политического обмена. При таком подходе политика рассматривается в виде рынка, где происходит конкурентная борьба и взаимный обмен с целью получения наиболее выгодного результата. Две основные по­сылки экономической теории демократии в этой связи являются важными: 1) «каждое правительство пытается максимизировать политическую поддержку», 2) «каждый гражданин пытается раци­онально максимизировать полезность результата своего действия».
Эти посылки определяют понимание особенностей демократи­ческой системы, в которой и те, кто правит, и те, кем правят, дей­ствуют, руководствуясь не идеалами, а реальными собственными интересами. Попытки любого правительства (соответственно, любой политической силы в виде партии) максимизировать под­держку преследуют прагматическую цель: сохранить свое господство или завоевать господствующие позиции. Идеологии, социаль­ное благосостояние, предпочтения населения не являются непосредственными и основными мотивами поведения. Хотя эти факто­ры и включены в процесс поведения, но косвенным образом. Если партии и правительства считают идеологию или программу важнее электорального успеха, они действуют не столько рационально, сколько иррационально. Аксиома собственной заинтересованности предполагает, что этические проблемы в политике выступают «просто как фактуальные параметры, а не нормативные».
Это относится к поведению избирателя на выборах. Он руковод­ствуется ожиданиями, что избранные им политики удовлетворят его интересы лучше, чем другие, т.е. правительство будет эффектив­ным. По мнению Даунса, полезность, которой руководствуется гражданин, не является эгоистической в узком смысле слова. В этом отношении гражданин может действовать альтруистически, задача состоит лишь в том, чтобы понять, в чем индивидуальная вы­года альтруистического поведения. Даунс пишет: «... Самоограни­чивающаяся благотворительность является часто великим источником собственной выгоды. Таким образом, наша модель допускает альтруизм, несмотря на базисную установку личной заинтересован­ности». Необходимо также сказать, что так или иначе избиратель ориентируется на то, как будут голосовать другие.
Рациональный выбор осуществляется на основе информирован­ности действующего лица относительно стратегий и предпочтений других людей. В этой связи Даунс говорит о двух возможных моде­лях политического поведения: основанной на определенной и пол­ной информации и основанной на неточной, неполной информации. Правительство руководствуется в своей деятельности информа­цией относительно стратегии оппозиции, ожидаемого поведения избирателей (соотношение решения и пользы его для избирателей), числа поддерживающих голосов. Избиратель ориентируется на ин­формацию о возможной индивидуальной полезности и о стратегии других избирателей. Модель поведения меняется в зависимости от ясности и полноты информации.
Итак, демократический процесс управления предполагает:
1) периодические выборы;
 2) соперничество между двумя или более партиями (электоральными коалициями);
3) борьбу партий за голоса избирателей;
4) что победившая на выборах партия управляет правительством без посредства парламента до следующих выборов;
 5) невмешательство в право оппозиции выражать себя и организовывать кампании и запрет на изменение периодичности выборов.
Работа Даунса оказала большое влияние на развитие сравни­тельной политологии. Исследователи находят в ней противоречия, но никто не отрицет ее пионерский характер, связанный с примене­нием теории рационального выбора в политической науке.
Демократическая модель «прав человека». Начиная с 70-х гг. так называемые электоральные модели демократии подвер­гаются все большей критике за электоральный редукционизм, за акцент на институциональных условиях демократии, за минимализм в отношении идеи прав человека. Возникает значительный интерес к правам человека как основной переменной сравнительного изуче­ния демократий и в целом политических систем. Вначале речь идет о необходимости привлечения внимания к теме и выборе демокра­тических концептов, отражающих место прав человека в современ­ных демократиях. Постепенно формируется самостоятельная от­расль сравнительной политологии с базовой концепцией демокра­тии, основанной на идее прав человека. Наиболее полно эта кон­цептуальная установка выражена у Л. Дайамонда в его работах «Политическая культура и демократия в развивающихся странах» (1993) и «Экономическое развитие и пересмотр демократической теории»(1992).
Дайамонд настаивает на том, что недоучет прав человека не только обедняет концепцию демократии, но и позволяет неточно интерпретировать результаты сравнительного анализа политичес­ких систем, когда фактически в ряде случаев следует говорить (если использовать критерий прав человека) о псевдодемократиях, а не о настоящих демократических политиях.
Модель либеральной демократии, основанная на правах челове­ка, обогащает демократическую мысль и практику. Во-первых, в дополнение к регулярной, свободной и честной электоральной кон­куренции и всеобщему избирательному праву данная модель требу­ет предусмотреть отсутствие у военных и иных социальных и поли­тических сил, которые прямо не ответственны перед электоратом, права изменять политический режим и заменять конституционную власть. Во-вторых, помимо «вертикальной» ответственности пра­вителей перед управляемыми должна быть «горизонтальную» от­ветственность держателей власти друг перед другом; ограничителя­ми исполнительной власти здесь служат конституционализм, прав­ление закона и процесс обсуждения решений. В-третьих, либераль­ная модель требует обеспечения политического и гражданского плюрализма, равно как индивидуальных и групповых свобод.
Согласно демократической модели «прав человека»:
— реальная власть принадлежит — фактически и по конститу­ции — избранным должностным лицам и лицам, ими назначенным, а не неответственным силам внутри страны (т.е. военным) или за­рубежным силам;
— исполнительная власть конституционно ограничена и ответ­ственна перед другими государственными институтами (такими, как независимый суд, парламент, институт уполномоченного по правам человека — омбудсмен, главный ревизор);
— результаты выборов не предопределены, значительная оппо­зиция со временем может сформировать правительство, любая группа, приверженная конституционным принципам, имеет право создать партию и конкурировать на выборах (даже если электо­ральный порог и правила не допускают маленькие партии к пред­ставительству в парламенте);
— культурные, этнические, религиозные и иные меньшинства, равно как и традиционно находящееся в невыгодном положении большинство, не ограничены (легально или практически) в выра­жении своих интересов в политическом процессе и в использовании своего языка и культуры;
— граждане имеют множество постоянных каналов и средств выражения и представления своих интересов и ценностей, включая разнообразные автономные ассоциации, движения и группы, кото­рые они могут создавать;
— граждане имеют свободный доступ к альтернативным источ­никам информации, в том числе и независимым средствам массовой информации;
— индивиды обладают основными свободами: веры, мнения, дискуссии, речи, публикаций, собраний, демонстраций и петиций;
— граждане политически равны перед законом (даже если они очевидно не равны по политическим ресурсам), индивидуальные и групповые свободы эффективно защищены независимой и справед­ливой судебной системой, чьи решения поддерживаются и уважа­ются другими центрами власти;
— правление закона защищает граждан от несправедливых ареста, ссылки, террора, пыток и чрезмерного вмешательства в их личную жизнь не только со стороны государства, но и организован­ной негосударственной силы.
Представленная модель демократии широко используется ис­следователями для анализа уровня развития прав человека, свобо­ды и демократии.
Следует заметить, что концепция прав человека сегодня приоб­рела универсальное значение. Ее связь с рационализированной ли­беральной культурой Запада хотя и признается, но не ограничива­ется только этой культурой. Демократия как «глобальный проект» включает и понимание прав человека, сформулированное в иных культурных средах, в частности мусульманской и буддистской.
Так, буддистское и индуистское понимание прав человека говорит о следующем: 1) человеческие права не являются только индивиду­альными человеческими правами. Индивид является абстракцией, который не может быть основным субъектом прав. Индивид являет­ся узлом структуры отношений, которые формируют Реальное. Именно положение в этой структуре и определяет права, которые имеет индивид; 2) человеческие права не являются только челове­ческими. Они равно касаются всего космического образа универса, из которого даже боги не исключаются. Все чувствующие существа и предположительно неодушевленные создания также вовлечены во взаимодействие, касающееся человеческих прав; 3) человеческие права являются не только правами. Они также являются обязаннос­тями; права и обязанности взаимозависимы. Человечество имеет право продолжать существовать только потому, что оно выполняет долг сохранения мира; 4) человеческие права связаны не только со всем космосом и всеми соответствующими обязанностями; они со­здают внутри себя гармоническое целое; 5) человеческие права не являются абсолютными. Им присуща относительность.
Всеобщая исламская декларация прав, сформулированная груп­пой исламских ученых в 1981 г., включает следующие права: на
жизнь, на свободу, на равенство и запрещение дискриминации, на справедливость, на честный суд, на защиту против злоупотреблений власти, на защиту против пыток.
Институциональная модель «интегративной демокра­тии». Отмеченный ранее интерес к роли институтов в политичес­ком процессе выразился не только в переосмыслении места инсти­туционального фактора, но и самого понятия института. Несмотря на то, что зачастую институциональный подход к исследованию де­мократии базируется на прежних легалистских или структурно-функциональных моделях, а также на теории рационального выбо­ра, в политической науке и в административных исследованиях ряд ученых подчеркивают значение такой институциональной модели демократии, которая близка к коммунитарным, а не к либеральным ее интерпретациям. Коммунитарная модель представлена в так на­зываемом социально-историческом институционализме.  Институциональ­ная модель «интегративной демократии» опирается на идею разли­чия между агрегативным и интегративным политическими про­цессами.
В традиции теории агрегации, как пишут Д. Марч и Й. Олсен, «народ» определяется как собрание индивидов, называемых граж­данами; в традиции теории интеграции «народ» определяется как группа, имеющая свою историю и будущее.
В агрегативном процессе воля народа раскрывается через поли­тические кампании и «торговую сделку» между рациональными гражданами, каждый из которых преследует собственный интерес. «Сделка» совершается в рамках управленческих правил при прав­лении большинства. В интегративном процессе воля народа рас­крывается посредством дискуссии между рациональными гражда­нами и правителями. Цель дискуссии — поиск общего блага в кон­тексте разделяемых социальных ценностей.
Агрегативные теории в целом предполагают порядок, основан­ный на рациональности и обмене. Интегративные теории в целом предполагают порядок, основанный на истории, долге и разуме.
«Интегративная демократия» включает две основные концепту­альные части: концепцию прав и идею дискуссии в поисках об­щего блага.
Концепция прав здесь отличается от инструментального понима­ния прав человека, когда права являются лишь рационально при­нятыми дополнительными условиями заключения выгодной поли­тической сделки. Сами права здесь теряют свою ценность и рас­сматриваются как инструмент для достижения чего-то другого: они не выступают условием оценки политических институтов. При «ин­тегративной демократии» права человека являются самоценностью и служат оценке политических институтов. Они являются ключевы­ми элементами системы социально-политических верований и убеждений, выражением человеческого единства, общего достоин­ства и гуманизма.
Марч и Олсен подчеркивают, что права человека в «интегратив­ной демократии»: во-первых, безусловно, гарантированы,- во-вто­рых, неотчуждаемы, т.е. однажды установленные, они не могут быть ликвидированы; в-третьих, не пересматриваются законом, т.е. яв­ляются частью фундаментального права.
Идея института как воплощения и инструмента сообщества, или демократического порядка как конституционной системы, является важным аспектом институциональной мысли. Если политические институты укрепляют общие ценности сообще­ства, они должны быть приняты. В этом отношении важными во­просами являются компетентность участников политического про­цесса и их интегрированность в сообщество. Компетентность вклю­чает не только знания, но и мудрость, обусловленную глубоким по­ниманием нужд и возможностей сообщества. Интегрированность означает, что граждане и гражданские служащие действуют в соот­ветствии с общим благом, которое не может быть подорвано лич­ными амбициями и устремлениями. Деятельность институтов в «интегрированной демократии» связана с гражданским образова­нием и организацией гражданского участия.
Все названные и проанализированные модели демократии со­ставляют основание для концептуализации ее характеристик при эмпирическом сравнении политических систем.