Землевольцы считали, что невозможно искусственно насадить революционные настроения: "Революция – дело народных масс. Подготовляет их история. Революционеры ничего поправить не в силах. Они могут быть только орудиями истории, выразителями народных стремлений. Роль их заключается только в том, чтобы, организуя народ во имя его стремлений и требований и поднимая его на борьбу с цепью их осуществления, содействовать ускорению того революционного процесса, который по непреложным законам истории совершается в данный период".[5]
В основе своей программа "Земли и воли" была "бакунистской": конечной целью движения провозглашались коллективизм и анархия. И хотя землевольцы   утверждали, что политика для них не столь важна, жизнь заставляла их поступать иначе – в декабре 187б г. они стили участниками первой в России политической демонстрации у Казанского собора в Петербурге. Тогда народникам удалось увлечь за собой множество петербургских рабочих, впервые над толпой было поднято красное знамя с надписью: “Земля и воля” позже они участвовали в различных демонстрациях, в стачках петербургских рабочих.
Землевольцы попытались заменить эпизодическую "летучую" пропаганду в деревне организацией поселений интеллигентов, которые работали учителями, фельдшерами, писарями и т. п., одновременно занимаясь революционной агитацией. Однако даже двухлетнее "сидение" в деревне не дало утешительных результатов: в лучшем случае наблюдалось некоторое сближение поселенцев с крестьянами. Трудно было горожанам жить вдалеке от политической жизни, переносить материальные лишения. Усиливался и террор со стороны полиции. Осенью 1878 г. был разгромлен петербургский кружок "Земли и воли". Пришлось сворачивать работу в деревне. К концу 1878 г. там осталось всего два поселения.[6]
Народническая деятельность теперь сосредоточилась в городах и стала приобретать выраженный политический характер. Все чаще совершались террористические акты против представителей власти, участились случаи вооруженных выступлений. И раньше землевольцы не исключали террор из средств освободительной борьбы, но рассматривали его как крайнюю меру, к которой можно прибегнуть в целях самозащиты или возмездия за злодеяния чинов администрации. В короткой истории существования "Земли и воли" были громкие политические дела. 24 января 1878 г. Вера Засулич тяжело ранила петербургского градоначальника Трепова за избиение розгами арестованного студента Емельянова. В феврале того же года Валериан Осинский совершил в Киеве покушение на товарища прокурора (заместителя прокурора. – Прим. ред.) окружного суда Котляревского, известного своей жестокостью, а в мае Григорий Попко убил в Киеве жандармского полковника Гейкинга – инициатора высылки революционно настроенных студентов. 4 августа Сергей Кравчинский заколол кинжалом среди бела дня в Петербурге шефа жандармов Мезенцова. Это была месть за казнь революционера Ивана Ковальского, оказавшего при аресте вооруженное сопротивление полиции.
В программе "Земли и воли" появилось положение о " систематическом истреблении наиболее вредных или выдающихся ниц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или другой ненавистный... порядок". Первые террористические акты землевольцев привлекли внимание общества к положению политических заключенных, которых подвергали в тюрьмах унижениям и издевательствам. И, кроме того, они заметно напугали правительство. У радикальной части землевольцев возникла уверенность в том, что с помощью террора можно "дезорганизовать" государственную власть.
В организации зрел раскол, поскольку "деревенщики" не одобряли террористический путь борьбы, так как он отвлекал силы от главного – работы среди крестьянства. Они также были убеждены, что "убийство никогда не служит делу свободы".
К весне 1879 г. разногласия между сторонниками работы в деревне и приверженцами решительной политической борьбы настолько обострились, что на съезде в Воронеже они не смогли договориться о продолжении    совместной   деятельности.  Летом "Земля  и воля"  распалась. Воз никли  две  новые  организации:  "Народная воля" и "Черный передел". Виднейшими  представителями народничества были П. Лавров (1823-1900 год) и Н. Михайловский (1842-1904 год). Они придерживались так называемого субъективного метода, который получил всестороннюю разработку в их многочисленных трудах. Суть этого метода П. Лавров раскрывает так: “Волей или неволей приходится прилагать к процессу истории субъективную оценку, т.е. усвоив тот или иной нравственный идеал, расположить все факты истории в перспективе, по которой они содействовали или противодействовали этому идеалу, и на на первый план истории выставить по важности те факты, в которых это содействие или противодействие выразилось с наибольшей яркостью”. В развитии нравственного идеала “единственный смысл истории” и “единственный закон исторической группировки событий”. Оба этих мыслителя, выдающиеся представители русского революционного народничества, оказали значительное влияние на развитие социологической мысли в России. Они “завершили течение Русской мысли, идущее от Герцена и Белинского”, и стали “властителями дум эпохи вхождения в народ и кающегося дворянства”.
Конец XIX столетия был временем бурного роста полити­ческих настроений в различных слоях российского общества. Характерные черты капиталистической эволюции в Рос­сии оказали мощное влияние на процесс формирования поли­тических партии и движений. Помимо общих черт с аналогич­ными процессами на Западе, они имели весьма существенное .своеобразие. Во-первых, это более позднее, чем в Западной Европе, со­здание политических партий. Во-вторых, иной была и последовательность их  образования. Складывание политической структуры западноевропейского общества начиналось с создания 6уржуазных партий. Это было связано в первую оче­редь с ростом, политической активности буржуазии, ее завое­ваниями на политической арене, особенно с введением  всеоб­щего избирательного права. Заканчивалось оформление политических структур западных обществ образованием партий пролетариата. В России же первой оформилась пролетарская партия, а уже затем —мелкобуржуазные и буржуазные пар­тии. Основными политическими течениями этого периода, в нед­рах которых начинался процесс зарождения политических партий, являлись правительственно-помещичий консерватизм, буржуазно-помещичий либерализм и народнический револю­ционизм. Каждое из них  по-своему решало вопрос о выборе путей развития страны, отражая интересы определенных клас­сов и социальных групп, представители которых составляли то или иное течение.
Рабочее движение в РОССИИ в 70-е - 80-е г.г. XIX в.


Место и роль революционного народничества в российском освободительном движении трудно переоценить. Народники 60-70 гг. дали России первые образцы революционных организаций, ставивших -своей задачей революционную борьбу за свержение само­державия. Хотя они и делали ставку исключительно на кре­стьянство и его революционные возможности, можно -с пол­ной определенностью утверждать, что революционные народ­ники сыграли значительную роль в подготовке пролетарского этапа освободительного движения. Это проявилось в двух моментах. Во-первых, пропаганда революционных идей среди крестьянства не могла не затронуть и часть рабочих, которые в России очень тесно связаны с крестьянской массой н объ­ективно были значительно более восприимчивы к революци­онным идеям. В середине 70-х гг: XIX в. впервые пролетар­ские организации “Южно-российский союз рабочих” и “Се­верный союз русских рабочих” находились под сильным идей­ным влиянием теории народничества. Программные требования ” “Северного союза русских рабочих” в своей основе не расхо­дились с программами революционных народников. Вот неу которые их них: ниспровержение существующего политиче­ского и экономического строя как крайне несправедливого:
учреждение свободной федерации общин, обладающие поли­тической равноправностью и полным внутренним самоуправ­лением; уничтожение поземельной собственности и замена ее общинным владением; правильная ассоциация организации труда, при которой в руки рабочих должны перейти продук­ты и орудия производства. В оценке соотношения классовых сил в России, движущих сил русской революции, в анализе перехода к социализму первые рабочие-революционеры следовали народническим теориям. Во-вторых, революционное народничество представляло собой движение революционно-демократической интеллигенции, связавшей себя с борьбой трудящихся масс, и именно представители народничества пер­выми обратились к марксизму.
Революционное народничество не достигло своей цели — пробуждения народной революции — ни путем непосредствен­ного подъема на нее народной массы, ни путем примера “ге­роев”, ни путем заговора. После убийства Александра II, в  условиях наступившей реакции начинается распад революци­онного народничества. Он шел в трех направлениях. Наиболее многочисленная группа народников, ориентируясь на гегемо­нию буржуазии в революции  перешла на позиции либера­лизма. Часть народников осталась на позициях радикальной и мелкой буржуазии и в 90-х гг. XIX в. образовала ряд неле­гальных групп и кружков, объявивших себя преемниками “Народной воли”. И,  наконец, третья группа (в первую оче­редь ряд членов “Черного передела”) начала склоняться к марксизму и ориентировалась на пролетариат как движущую силу социалистической революции.. Таким образом, с развитием российского капитализма, которое становится все более  очевидным, все более выявляет классовые интересы, револю­ционное народничество, разочаровавшись в своих прежних воззрениях, эволюционирует в рамках общедемократического движения, сливаясь частью с буржуазным либерализмом, ча­стью — с мелкобуржуазной революционностью (преемники “.Народной воли”), частью — с разрастающимся пролетарским движением (“Черный передел”).
Программа либерального народничества включала и демократические про­грессивные требования. Либеральные народники выступали за необходимость общедемократических мероприятий, на­правленных против остатков средневековья, за “уравнение” в землепользовании за счет помещичьих земель. Они ратовали за самоуправление, свободный и широкий доступ народа к знаниям, дешевые кредиты, улучшение техники, упорядочение сбыта товарной продукции. Все это в свою очередь должно было ускорить экономическое развитие страны, расчистить путь капитализму. Поэтому в целом программа либерального народничества носила противоречивый характер, в одной ча­сти она  была направлена против поступательного капитали­стического развития, а с другой — ускоряла его. Правда, сле­дует подчеркнуть. что либеральные народники не осознавали буржуазного характера предлагаемых мероприятий, и демо­кратизм их был не всегда последователен.
Исходным в концепции либеральных народников было представление о том, что хотя капитализм и развивается в России, он представляет собой “тепличное растение”, искус­ственно насаждаемое правительством и не имеющее корней в русской почве. Следуя за теорией “героя и толпы”, либераль­ные народники утверждали, что процесс развития общества определяется волей людей, “выдающихся личностей”, поэтому его можно по их желанию направить по тому или иному пути. На этих положениях либеральные народники и основыва­ли программу действий. Суть ее состояла в том, что, поскольку капитализм несет с собой  величайшие бедствия для “трудящегося класса”, надо увести страну на путь некапиталистического развития. Это вполне возможно,  достаточно только, чтобы “выдающиеся личности” осознали необходимость перемен и определили другой, целесообразный, путь развития. Во имя его надо пойти на реформы, которые под давлением общественности осуществит само правительство. Это уже был не революционный, а реформистский путь, все более сбли­жавший либеральное народничество с либерализмом. Либе­ральное народничество не создало самостоятельной политиче­ской партии, а слилось с либералами в буржуазную партию.
Анархизм в России (теоретиками которого были М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин) в 70-е гг. XIX в. проявлялся в среде революционного народничества, в его бунтарских тенденциях, не выделившихся в самостоятельное идейное направление об­щественной мысли.

Первые социал - демократические организации

В  80-е-первой половине 90-х гг. в Петербурге, Москве, Тве­ри, Харькове, городах Поволжья существовали организации революционеров-народников, правда, малочисленные, изоли­рованные друг от друга, а деятельность их была малозамет­ной и не оказывала большого влияния на развитие революци­онного движения.  С середины 90-х гг. члены этих организа­ций, как правило, принимают наименование социалисты-рево­люционеры, указывая на свое родство с “Народной волей”, так как народовольцы называли себя социалистами и рево­люционерами. Объективно эсеры выражали интересы мелкой буржуазии в первую очередь крестьянства Наличие в Рос­сии огромных мелкобуржуазных масс давало эсерам широ­кую социальную базу, а общественный подъем второй половины 90-х гг. способствовал оживлению; революционного на­родничества.
На рубеже веков в России существовали три .наиболее крупных эсеровских организации.
1. “Союз социалистов-рево­люционеров”, центральная группа которого начала склады­ваться в 1894 г. в Саратове во главе с А., А. Аргуновым. В 1896 г. она в основном оформилась, выработала программный документ “Основные положения союза социалистов-револю­ционеров”. В 1897 г. наиболее активные члены организации переехали.. в Москву и создали там самую крупную группу “Союза”, состоявшую из 26 человек, все они принадлежали, к интеллигенции. Кроме того, организации существовали в Пе­тербурге, Казани, Орле, Екатеринбурге и других городах. Ос­новное внимание в деятельности, “Союза” уделялось созданию регулярного печатного органа, который, по замыслу руководителей, должен был сплотить вокруг себя все эсеровские орга­низации, разработать общие принципы, теории, подготовив этим создание партии. Таким органом стала газета “Рево­люционная Россия”, первый и второй  номера ее вышли в  1901 г. “Союз социалистов-революционеров”, известный так­же под названием “Северный союз”, настойчиво подчеркивал ' свое идейное родство с “Народной волей”, выступал с пропагандой индивидуального террора и приближался скорее к ор­ганизациям старого конспиративного образца.
. 2. “Партия социалистов-революционеров” или, как ее еще называли, “Южная партия”. Начало ей положила созданная в 1894 г. в Киеве организация во главе с И. А. Дьяконовым,. Н. Н. Соколовым, И. П. Дирдовским. В 1896 г. группа И. А. Дьяконова выделилась из организации и начала самостоя­тельную деятельность. Свое кредо она объявила в брошюре “Некоторые основные пункты программы группы социалистов-революционеров”. Группа численно возросла за счет студен­ческой молодежи, она вела устную пропаганду среди студен­тов и рабочих, организуя с этой целью кружки. Действовали эсеровские организации, кроме Киева, и в других южных городах: Воронеже, Харькове, Полтаве.
3. “Рабочая партия политического освобождения России”  (РППОР). Она возникла осенью 1899 г. в Минске на основе кружков, рабочих, группировавшихся вокруг бывшего народовольца Е. Гальперина. Вскоре самой заметной фигурой в РППОР стал Г. А. Гершуни, Во многом благодаря его, энер­гии, организация значительно окрепла и расширилась. Только в Минске в ее кружки входило до 60 рабочих. Идеологи РППОР в программной брошюре “Свобода” уклонились от ана­лиза социально-экономического положения России, разорвали связь между борьбой за политическую свободу, на первооче­редной необходимости которой они настаивали, и борьбой за экономические преобразования, за социализм. Главным сред­ством достижения политической свободы признавался террор.
Консолидировались эсеровские организации и . в России, Осенью 1901 г. после длительных переговоров они приняли решение о слиянии и создании единого Центрального Коми­тета — Северный союз и Южная партия. Затем к ним присое­динились эмигрантские “Союз русских социалистов-револю­ционеров”, “Аграрно-социалистическая лига” и некоторые другие организации.
В январе 1902 г. за границей вышел третий номер “Рево­люционной России”, поместивший краткое извещение за под­писью “Партия социалистов-революционеров”, объявившее о создании партии. Теоретики эсеровской партии безотлагательно приступили к выработке программы. Хотя практически все организации эсеров, объединившиеся в партию, уже создали? свои програм­мные документы, для подготовки проекта программы ПСР потребовалось довольно длительное время. Он был опублико­ван 5 мая 1904 г. № 46 “Революционной России”. Главной це­лью эсеров провозглашалась “экспроприация капиталисти­ческой .собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах”, что пред­полагало “полную победу рабочего класса, организованного в социально-революционную партию, и, в случае надобности, установление его временной революционной диктатуры”. Надвигающуюся революцию проект программы характеризо­вал как революцию особого типа — не буржуазную, не со­циалистическую, а “социальную”.
Теоретики ПСР поделили проект на две части: минималь­ную и максимальную. Минимальная пасть включала общеде­мократические требования, отчасти совпадавшие с Программой РСДРП, что лишний раз доказывало глубокую зрелость необходимости .демократических преобразовании в стране, сознававшуюся всеми противниками существующего режима, независимо от их политического кредо. Кроме того, такое совпадение создало в дальнейшем уже в ходе революции ба­зу для образования “левого блока”.
И   Основное внимание в деятельности партии было сосредо­точено на работе среди пролетариата, который в начальный период существования партии признавался главной революци­онной силой. Хотя уже в первые месяцы в составе ПСР и был создан так называемый “Крестьянский союз партии со­циалистов-революционеров”, его деятельность ограничивалась выпуском нескольких брошюр и прокламаций. В предреволюционный период ПСР не нашла форм  и методов работы с крестьянской массой и не оказывала заметного влияния на крестьянское движение.
В целом следует подчеркнуть, что в преддверии первой российской революции партия эсеров, хотя и существовала. всего 3 года, успела сложиться в значительную силy, заняла довольно видное место в революционно-демократическом движении.
Наибольшим авторитетом и признанием в     среде   российских   социал-демократов   пользовалось   т.н.     ортодоксальное  направление,  ведущее  свою  родословную  от     группы  "Освобождение  труда"   и  получившее  в  дальнейшее     развитие  в   Петербургском  "Союзе  борьбы  за  освобождение     рабочего класса" и в однородных с ним организациях.

Русский марксизм

Социал-демократия зарождалась, развивалась и формировалась в партию не в вакууме, а в общем потоке вызревания  предпосылок для складывания политических партий, испыты­вая на себе влияние как революционных традиций российско­го освободительного движения, так и .опыта международной социал-демократии.             .  - .
Появление социал-демократии, вначале как идейного течения, связано с распространением в России марксизма. Пере­нос учения К. Маркса с европейской почвы на российскую не мог быть автоматическим, он предполагал необходимость оп­ределенной корректировки западноевропейских схем исторического процесса. В этой связи необходимо остановиться на 1 взглядах самих создателей марксизма на освободительное движение в России, ибо различные направления российского освободительного движения пытались их осмыслить, следовали им или боролись с ними. К. Маркс и Ф. Энгельс пристально следили за развитием революционного процесса в России, особенно с момента назревания первой революционной ситуа­ции (1859—1861 гг.). Ими неоднократно анализировалось со­циально-экономическое и политическое состояние страны: степень развития капиталистических отношений, действительный характер остатков общинной собственности, размах револю­ционной борьбы против существующего строя.
В конце 50-х годов, работая над “Капиталом”, Маркс пре­одолел однозначность выводов “Манифеста Коммунистиче­ской партии” о том, что капитализм, исчерпав резервы разви­тия, клонится к закату. И в 1858 г. он, имея в виду именно Россию, говорит о восходящем движении буржуазного обще­ства и о судьбах социалистической революции: “Трудный вопрос заключается для нас в следующем: на континенте рево­люция близка и примет сразу же социалистический характер. Но не будет ли она неизбежно подавлена в этом маленьком уголке, поскольку на неизмеримо большем пространстве бур­жуазное общество проделывает еще восходящее движение?” .
Под тем же углом рассматривается К. Марксом и так за­интересовавшая его проблема русской сельской общины. Маркс знал, что вера в поземельную общину как базис пере­устройства общества па социалистических началах лежала в основе мировоззрения и политической программы народниче­ства. С основоположником экономической теории народничества Н. Ф. Даниэльсоном  К. Маркс и Ф. Энгельс состояли в активной переписке. Создатели марксизма не сбрасывали со счетов коллективистские начала сельской общины, подчерки­вая, что предварительным условием для реализации ее воз­можностей должно быть свержение самодержавия, поддер­живающих его классовых сил и пролетарская революция в странах развитого капитализма. Только в этом случае община может явиться предпосылкой возможности миновать капита­листический путь развития. Основываясь на анализе соци­ально-экономической структуры, разборке конкретно-истори­ческих данных об интересах и положении различных классов, Маркс отмечал, что в России неизбежна грандиознейшая со­циальная революция “в тех начальных формах, которые со­ответствовали уровню ее развития”.
К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали современное им ос­вободительное движение в России как движение крестьянское, демократическое, антифеодальное, т. е. буржуазное по свое­му объективному содержанию. Его главное действующее ли­цо — крестьянство, но мыслители ясно видели, что оно само по себе неспособно на организованную революционную борь­бу. Пролетариат же находился в  начальной стадии формирования в класс, что давало Энгельсу основание утверждать в 1891 г., что пролетариат в России “еще слишком слаб для революции”. В то же время только победоносное восстание в городских центрах может придать местным крестьянским восстаниям недостающую спайку и окажет им поддержку. В таком случае крестьянство может выполнить роль движущей силы революции, придав ей обще­народный, демократический характер.
Быстрое развитие капитализма в России заставило Ф. Эн­гельса в 90-х гг. пересмотреть вопрос о возможности миновать капиталистическую стадию развития. Он увидел обреченность общины в условиях развивающего капитализма, беспочвен­ность народнических надежд. В марте 1892 г. в письме Н. Ф. Даниэльсону Ф. Энгельс отмечал: “Боюсь, что нам придется рассматривать вашу общину как мечту о невозвратном прош­лом и считаться в будущем с капиталистической Россией”'.
Новый момент внес Ф. Энгельс в 90-е гг. и во  взгляды на освободительное движение в России. Это идея о решающей роли русских рабочих в свержении самодержавия. Социали­стическое будущее страны он связывал с упрочением в ней капитализма, развитие которого создает материальные пред­посылки социализма и формирует в лице пролетариата обще­ственную силу, способную осуществить революционный пере­ход к социализму.
I . Первый шаг в направлении применения идей марксизма к осмыслению российской действительности был предпринят вы­дающимся деятелем освободительного движения России Г. В. Плехановым и созданной им в 1883 г. группой “Освобождение труда”. Возникновение марксистского направления общест­венной мысли в России было продолжением поисков револю­ционной теории, шедших в российском освободительном дви­жении примерно с середины XIX в. В. И. Засулич, соратница Г. В. Плеханова по группе “Освобождение труда”, вспомина­ла: “Припоминая всю историю этих поисков за практической программой борьбы за народное освобождение, приходишь к заключению, что недоставало нам главным образом понима­ния ее фактических,, исторических условий. Мы знали, что справедливо, что революционно, но не что возможно и целе­сообразно. Нам недоставало для этого руководящей нити в лабиринте исторически сложившихся условий нашей. Родины и не могли нам дать такой нити ни бакунизм, ни все осталь­ные, ходившие среди нас сбивчивые отрывки социалистиче­ских теорий. Полное всестороннее понимание экономических, исторических и философских воззрений научного социализма могло бы помочь нам найти наше место среди факторов рус­ской жизни и прочную сферу для нашей деятельности”. Ито­гом было восприятие учения К. Маркса и Ф. Энгельса и со­здание на его базе теоретического и программно-тактического комплекса, определяемого понятием “русский марксизм”. Рус­ский марксизм — это “второе рождение” его в России, а раз­витие теории К. Маркса в контексте специфики социально-экономической, политической и духовной жизни страны. Со­здание теории русского марксизма означало скачок от “кре­стьянского и заговорщического” социализма к социализму пролетарскому, в развитии русской социалистической мысли.  Теоретической его базой служило учение, созданное К. Марк­сом и Ф. Энгельсом. Но путь к целостному восприятию этого учения лежал только через восприятие теоретического и прак­тического опыта всего российского, освободительного движе­ния, идейную преемственность между домарксистской обще­ственной мыслью и русским марксизмом.
Особую роль в распространении марксизма в России играла интеллигенция, так как поворот к нему начался в условиях неразвитого рабочего движения. Решение задачи приложения марксизма к российской действительности при преобладании в марксистском направлении интеллигенции вызвало появле­ние различных вариантов интерпретации марксизма. Можно говорить о его  интерпретации “легальными марксистами”, “экономистами”, Г. В. Плехановым, В. И. Лениным, Ю. О. Мартовым, но, безусловно, особенно ярко данный процесс проявился в идеологическом оформлении основных течений внутри социал-демократии России: большевистского и мень­шевистского.                          •
Критически осмысливая “крестьянский” социализм народ Г. В. Плеханов доказал наличие в России в лице про­летариата силы, способной с помощью политической борьбы - свергнуть самодержавие. Уже в первой своей широко извест­ной работе “Социализм и политическая борьба” он писал:
“...Единственною нефантастической целью русских социали­стов может быть теперь только завоевание свободных полити­ческих учреждений, с одной стороны, и выработка элементов для образования будущей рабочей социалистической партии России — с другой”. Русские социалисты, по мнению Г. В. Плеханова, должны в .этой" борьбе выставить требование де­мократической конституции, которая вместе с правами чело­века обеспечила бы рабочим права гражданина, а путем вве­дения всеобщего избирательного права дала бы им возмож­ность активного участия в политической жизни страны. “Не пугая никого далеким “красным призраком”, — писал Г. В. Плеханов, — такая политическая программа вызывала бы к пашей революционной партии сочувствие всех, не принадлежащих к систематическим противникам демократии... агитация  в пользу названной программы была бы делом всего русского общества, в котором она усиливала бы сознательное стремле­ние к политическому освобождению”.
Ближайшей политической задачей Г. В. Плеханов считал свержение абсолютизма. Полемизируя с народниками, он при­шел к выводу, что в России нет основы для социализма, ибо объективные общественные условия социализма не созрели еще для социалистической организации. В соответствии с  этим формулировались и задачи партии рабочего класса к его будущей самостоятельной и наступательной роли.
Русский марксизм опирался на общую концепцию общест­венного развития, согласно которой возникновение, рост и по­беда пролетарского движения, а следовательно, и социализм  находятся в непосредственной связи с развитием капитализма. Именно в работах Г. В. Плеханова и других деятелей группы “Освобождение труда” было неопровержимо доказано капиталистическое развитие России. Однако Г. В. Плеханов не видел своеобразия российской капиталистической эволюции, для него она была в целом -тождественна западной. Отсюда следовали и взгляды на характер российского освободительного движения,, как сходного во всех существенных чертах с западным,  вывод об удаленности во времени демократической революции от социалистической, представления о типе проле­тарской партии, тождественном партиям западноевропейской социал-демократии.[7]
Г. В. Плеханов первым из русских марксистов выступил за необходимость создания самостоятельной политической пар­тии пролетариата. Впервые эта идея была выдвинута в пер­вой программе группы “Освобождения труда”. Задача со­здания партии была четко изложена во втором проекте про­граммы русских социал-демократов как первейшая обязан­ность социал-демократов. Но выполнение этой задачи, по мысли Г. В. Плеханова, рассчитано на достаточно длитель­ную перспективу, поэтому он не задумывался в тот период над проблемой организационного строения партии.
В борьбе за свержение самодержавия социал-демократия  должна выступить в едином демократическом потоке, стать желательным и сильным союзником  других революционных партий. Стать таковою она может только в той мере, в какой сумеет распространить социал-демократические идеи в среде российского пролетариата.
Таким образом к началу 90-х гг. были разработаны основы “русского” марксизма: проблема экономического развития страны и в соответствии с ним поставлена проблема ее поли­тического освобождения. Социализм и политическая борьба, пролетариат как движущая сила революции и социалистическая интеллигенция, приобретающая значение лишь постоль­ку, поскольку она связывает себя с движением пролетариата, взаимоотношения либерализма и социал-демократии .в про­цессе политического освобождения страны, крестьянский во­прос — были поставлены и решены в той или иной степени в трудах Г. В. Плеханова и его соратников по группе “Осво­бождение труда”.
Несколько иначе решил проблему характера освободительного движения в России, типа создаваемой пролетарской пар­тии В. И. Ленин.
В первые годы XX в. В. И. Ленин в более или менее законченном виде сформулировал свою концепцию пролетар­ской партии в России. В книге “Что делать?” (1902 т.) им на­иболее концентрировано изложены теоретический аспект, (ре­волюционная партия рабочего класса — руководящая сила в борьбе за осуществление ближайших и конечных целей, руко­водствующаяся марксистской теорией, соединяющая социализм с рабочим движением), политический или тактический (партия — политический вождь рабочего класса, формирует его классовое сознание, воспитывает пролетариат передовым борцом за демократию) и организационный (партия — выс­шая форма классовой организации пролетариата, построенная на основах централизма, железной партийной дисциплины и строгой конспирации, воплощение связи с массами трудя­щихся).
Идейную сторону возникновения русского марксизма необ­ходимо рассматривать в тесной связи с процессом организа­ционного формирования партии, ибо возникновение марксиз­ма в России в качестве идейного течения было одновременно и началом процесса создания партии. Образование в круп­нейших городах России “Союзов борьбы за освобождение ра­бочего класса”, их руководство крупнейшими стачками в Пе­тербурге и Москве впервые выдвинули социал-демократиче­ские группы на роль важного фактора общественной жизни. “Союзы борьбы” представляли собой сравнительно многочис­ленные группы, состоявшие главным образом из интеллиген­тов, участие в них рабочих первоначально не было массовым. Но “Союзы борьбы” вели пропаганду в кружках более активных рабочих, распространяли через них неле­гальную и легальную литературу, посвященную вопросам ра­бочего движения и социализма, и постепенно “обрастали” связями с рабочими.
Группа “Освобождение труда” за границей, “Союзы борь­бы” в самой России стояли у истоков пролетарской партии, вели работу по соединению теории научного социализма с рабочим движением, готовили организационное основание пар­тии, завершившееся в 1898 г. ее I съездом.
Таким образом к появлению первой общероссийской политической партии, партии пролетариата, в конце XIX века привело к вызреванию социально-экономических предпосылок (раз­витие капитализма в России, формирование классовой струк­туры, капиталистического общества выступление пролетариа­та на арену классовой борьбы) и идеологических (возникновение и распространение русского марксизма). В то же время особенности российской капиталистической эволюции, а имен­но уже отмечавшееся ранее напластование новейших форм капитализма на сохраняемые самодержавием анархические общественно-экономические формы, вызывавшие задержку формирования классовых интересов буржуазии, неоднород­ность состава пролетариата, накладывали отпечаток и на процесс развития социал-демократии. Это связано, прежде всего, с такими явлениями в ее среде, как “легальный марк­сизм” и “экономизм”.[8]

Легальный марксизм

Появление “легального марксизма” зачастую трактовалось в исторической литературе, как маскировка под марк­сизм, а “легальные марксисты” объявлялись врагами рабоче­го движения, рядящимися в одежды его друзей с целью выхолостить революционную сущность марксизма. Дело же заключается как раз в особенностях формирования классовой структуры капиталистического общества в России, которые вследствие особенностей российской капиталистической эво­люции вызвали формирование пролетариата в “класс для се­бя” и его вступление на арену политической борьбы ранее буржуазии. Борьба пролетариата с самодержавными порядка­ми вызвала горячую симпатию к нему со стороны всех демо­кратически настроенных людей. Именно и пролетариате ви­дела теперь интеллигенция силу, способную взять на себя разрешение задачи политического освобождения России.
Задавленная тисками политических форм докапиталисти­ческого строя, демократическая интеллигенция искала в на­родных массах рычаг, который помог бы ей добиться полити­ческих преобразований. За период увлечения крестьянством, после того как оно не оправдало ожиданий, последовал пе­риод сосредоточения надежд на промышленном пролетариате. Первые успехи рабочего движения приковали к себе внимание всех демократических элементов общества. Усиленная теоретическая пропаганда русских марксистов, своей критикой освобождавшая умы интеллигенции от наследства народ­нических традиций, также способствовала тому, что основная  масса демократической интеллигенции в 90-х гг. формирова­лась в активно оппозиционную старому порядку силу под флагом марксизма.
Когда же под влиянием классовой борьбы пролетариата на политическую арену стали -выдвигаться другие — не про­летарские — общественные силы, их политическое самоопре­деление начиналось с “вытравления” из сознания революционно настроенных элементов сложившейся ранее идейной традиции пролетарского социализма. В результате получилось единственное в своем роде сочетание революционно-пролетар­ского и буржуазно-демократического влияний, характерное для творчества одного из лидеров “легального марксизма” П. Б. Струве. С одной стороны, это популяризация идей “эко­номического марксизма”, с другой — критицизм в философии,  заявление о том, что автор, “примыкая” к марксизму, “не за­ражен ортодоксией”. П. Б. Струве подчеркивал, что он стоял у истоков критического поворота в марксизме. Этот критиче­ский поворот, по его мнению, состоял в попытке сочетать марксизм с критической философией, исходящей от Канта. В книге “Критические заметки по вопросу об экономическом развитии России”, как подчеркивал П. Б. Струве, им “была сделана попытка привлечь к развитию и обоснованию марк­сизма критическую философию...”. В статье “Против орто­доксальной нетерпимости” он отмечал, что “русское .критическое движение в марксизме отличается от западноевропейско­го гораздо большей смелостью, решительно и без всяких при­мирительных оговорок и недомолвок порывая с теми положе­ниями марксизма, которые оказываются в глазах представи­телей этого движения несостоятельными”.
Развитие этого критического направления привело в начале XX века “легальных марксистов” к разрыву с социал-де­мократией, переходу на позиции буржуазного либерализма. Вот таким образом возникновение в России непролетарских политических группировок, подобных “легальным марксис­там”, начиналось в ряде случаев с отпадения от революцион­ной социал-демократии как течения общественной мысли. Средние городские слои, непосредственно соприкасаясь с про­летариатом, раньше других демократических сил поднялись на борьбу. Соответственно первыми откололись от социал-демо­кратии “легальные марксисты”.

 

Экономизм

В среде той части интеллигенции, которая непосредственно соприкасалась с рабочим движением, родилась теория “экономизма”. Следует подчеркнуть, что кроме чисто внутренних причин на его появление оказала влияние и обстановка в международной социал-демократии. Внутри нее в тот пе­риод сложились два основных течения, по-разному решавшие проблему освобождения пролетариата: сторонники К. Каут­ского видели путь к нему в политической экспроприации, сто­ронники Э. Бернштейна — в экономической организации. Та­кое разделение европейской социал-демократии в 90-е годы прошлого столетия в значительной мере связано с именем Э. Бернштейна, хрестоматийно известного у нас как отец международного ревизионизма и выразитель социально-поли­тических интересов рабочей аристократии, заменившего рево­люционный марксизм реформизмом, пытавшегося подчинить рабочее движение буржуазной идеологии, развратить созна­ние пролетариата. Уделить внимание Э. Бернштейну следует, по меньшей мере, по трем причинам: во-первых, из-за необхо­димости знать правду истории социал-демократии, включаю­щую в себя объективный анализ всех ее направлений; во-вторых, постоянно меняющаяся ситуация в стране, образование новых политических партий, в том числе и социал-демократи­ческой, требуют, обращения к ее историческому опыту; в-тре­тьих, за последние десять с лишним лет в, западной социал-демократической литературе произошла резкая вспышка “бернштейномании”, смысл которой в том, что реформизм, дескать, может обеспечить прорыв к новой, некапиталистиче­ской реальности. Последнее объясняется успехами западных социалистов и социал-демократов, занимающих устойчивые позиции в обществе и рабочем движении, пользующихся до­верием значительных слоев населения, — это факт, неизбеж­но требующий объяснения и выяснения исторических корней явления, к каковым относится и концепция Э. Бернштейна. Не ставя задачу ее подробного изложения, обратим внимание на ряд моментов, оказавших влияние на формирование взгля­дов определенной части российской социал-демократии и на активизацию в ней идейно-теоретической борьбы.
Э. Бернштейн предпринял попытку покушения на марк­сизм сформулировав следующее положение: “...дальнейшее развитие марксистского учения должно начаться с критики,
его. Нынче обстоит дело так, что на основании Маркса и Энгельса можно доказывать все. Это весьма удобно для аполо­гетов и литературных казуистов. Но тот, кто сохранил хоть немного теоретического смысла, для которого научность со­циализма не есть “только вещь для показа в торжественных случаях, которую вынимают из серебряной шкатулки, а в остальное время забывают”, тот, раз осознав эти противоречия, почувствует вместе с тем и потребность устранить их. В этом, а “не в вечном повторении слов учителей, заключается задача их учеников”. Лозунг “свободы критики”, довольно быстро сойдя в моду, означал тогда, по словам Ленина, отказ от ре­волюционного содержания марксизма и превращение социал-демократии из партии социальной революции в партию со­циальных реформ. Существо ревизионизма Бернштейна состояло в анализе значительно изменившиеся реалии современного ему капиталисти­ческого общества по сравнению с тем, каким оно было во время создания “Коммунистического Манифеста”. Другим стал  рабочий класс, утратив социальную однородность конца 40-х годов, которая безоговорочно определяла единство его интере­сов и консолидацию действий в выступлениях против буржуа­зии, — в то же время это не отрицало возможности осозна­ния им общности классовых целей. Учитывая происшедшие в обществе сдвиги, его все большую усложненность и рост диф­ференциации его элементов, Э. Бернштейн пришел к выводу, что и “классовая борьба не может оставаться заключенной в рамках первоначальных форм, не может обостряться в виде таких именно контрастов, как это соответствовало бы классовой теории Маркса и Энгельса”. На основании сказанного  Э. Бернштейн отходит от идеологии революционного марксизма, считая существом деятельности социал-демократии обеспечение перехода современного общественного строя в высший без конвульсивных потрясений и разъясняет раскри­тикованную революционными марксистами и Лениным фор­мулу о соотношении движения и конечной цели.
Теперь, когда в значительной степени преодолена культура революционности, эта идея приобрела второе дыхание. Так, известный советский ученый-юрист, председатель Комитета Конституционного надзора Верховного Совета СССР С. С. Алексеев в статье “О концепции программы нашей партии” писал: “...сама логика развития современного мира приводит к выводу: нет, не нужно специально, в качестве некоего особого пути развития человечества “строить социализм”, какими бы он замечательными чертами не обрисовывался. Необходимо, возвращаясь на современный уровень общецивилизованного развития человечества, целенаправленно идти к правовому гражданскому обществу, к обретению его достижений, вбирая и реализуя при этом в меру реальных общественных потреб­ностей все то ценное, оправдывающееся на практике, что. со­держит социалистическая идея в ее демократическом гуман­ном понимании”. Сопредседатель Социал-демократической партии России народный депутат СССР А. Оболенский, ком­ментируя стратегию РСДРП, отмечал: “Слова “социализм” в документах нашего съезда вы не найдете. Социал-демокра­тию мы понимает не традиционно, а как социальную де­мократию... Повои, четкой трактовки термина “социализм” никто не дал. Западная социал-демократия чаще всего пони­жает социализм не как состояние общества, а как процесс общественных изменений. И в этом смысле, пожалуй, можно сказать, что мы ближе к западной социал-демократии”.
Если идеи Э. Бернштейна так популярны в последнее время не только на Западе, но и у нас, то почему же тогда, на рубеже XIX—XX вв. они встретили такое неприятие со сто­роны В. И. Ленина и Г. В. Плеханова? Ведь нынешнее второе дыхание концепции означает ее жизненность, адекватность оп­ределенным социально-экономическим и политическим усло­виям. Причина расхождений лидеров и теоретиков двух наци­ональных отрядов международной социал-демократии в том, что эти отряды, казалось бы, выражая одни и те же классо­вые интересы, действовали в различной обстановке, находясь на разных уровнях развития капитализма. Э. Бернштейн смог проанализировать капитализм и более зрелый, и более пере­довой, открыв те принципиальные изменения, о которых уже говорилось, а Г. В. Плеханов и В. И. Ленин оценивали идеи своего противника сквозь призму российской действительно­сти с предельно обостренными классовыми  противоречиями, где процесс структурирования пролетариата еще только начи­нался, а удельный вес рабочей аристократии был весьма не­значителен. Каждый из них по-своему оценивал и уровень развития пролетариата, и состояние рабочего движения в России.
Известна в целом высокая оценка В. И. Лениным уровня развития пролетариата и рабочего движения в России как важнейшего фактора перемещения в нашу страну центра ми­рового революционного процесса, а вот Э. Бернштейн считал, что “Россия далека еще от типа современной промышленной страны” и “ее промышленные рабочие стоят еще на довольно низком уровне развития. Но каким образом можно было объяснить успехи выступлений против царизма и особую ре­зультативность движения 1905 г.? Вопрос этот решен доволь­но просто: борьба шла против ненавистной всем системы уп­равления, к ниспровержению которой стремились все клас­сы и слои населения, в результате чего движение в общест­венном сознании казалось поднятым на такую высоту, дальше которой политическое движение вообще не может поднимать­ся. Общественное сознание в данном случае Э. Бернштейн раздваивает: во-первых, мнение общества о небывало высо­ком уровне рабочего движения и, во-вторых, сознание самих пролетариев, которое не соответствует достигнутому уровню движения по причине их .недостаточного развития. Такое од­ностороннее представление довольно упрощало характеристи­ку освободительного движения России и его гегемона и, по су­ти дела, объясняло процесс лишь стихийно сформировавшим­ся фактором. Несмотря на это необходимо сказать, что и рус­ские, и западноевропейские социал-демократы ставили ана­логичные проблемы, поскольку принципиально выражали од­ни и те же классовые интересы, косвенно формулируя опреде­ленные культурные и политические запросы пролетариата.
Таким образом, социал-демократия, возникнув как явление общеевропейской рабочей культуры, впоследствии, по мере развития капитализма и рабочего класса, стала представлять собой все более разнородное движение. В форме “экономиз­ма” демократическая интеллигенция впервые совершила раз­рыв связи, которая в ее представлении соединяла пролетариат с задачей политического освобождения России. Этот разрыв в значительной мере был совершен под впечатлением от сти­хийности и малой сознательности первых шагов рабочего ста­чечного движения. Практический .вывод, который подсказы­вался первичной реакцией на политическую отсталость рабочего движения, для интеллигенции, уже связавшей себя с ним, означал отказ от фактического участия в решении поли­тических задач во имя повседневной борьбы за частичное улучшение экономического и юридического положения проле­тариата в рамках существующего политического строя. “Эко­номизм” как бы направлял рабочее движение по линии наи­меньшего сопротивления.
Перейдя от пропаганды в кружках к агитации В массах, социал-демократы брали за исходный пункт своей деятельно­сти экономические конфликты с предпринимателями. При этом данное направление рассматривалось ими лишь как не­обходимый и преходящий этап, который должен поставить рабочий класс перед задачей радикального преобразования политического строя. Небывалый промышленный подъем се­редины 90-х гг. вовлекал в стихийное экономическое движе­ние все новые слои пролетариата, оно одерживало немало ча­стичных побед, которые при отсутствии массовых рабочих ор­ганизаций ставили перед необходимостью напряжения всех сил для защиты уже завоеванных позиций. Слабые численно и материально “Союзы борьбы” не успевали откликаться на все эти потребности массового движения  и стихийно следовать за его развитием. Агитационная деятельность “Союзов” во время стачек создавала им широкую популярность, а вот не прекращавшаяся политическая агитация, хотя и слабо раз­витая, не встречала отклика в массах, увлеченных возможно­стью непосредственных материальных улучшений. В таких ус­ловиях к концу 90-х гг. социал-демократы стали все более сосредоточивать внимание на самом процессе повседневной экономической борьбы рабочих с хозяевами, упуская из виду всю социально-политическую обстановку, в которой эта борьба происходила. Это направление внутри социал-демократии- и получило название “экономизма”.       ..
Причины его возникновения во многом сходны с причина­ми появления “легального марксизма”. Часть демократиче­ской интеллигенции, вовлеченная в сферу марксистских идей, видевшая в пролетариате главную освободительную силу, тем не менее не могла целиком перейти на позиции рабочего класса. “Экономисты” считали, что сами успехи экономиче­ской борьбы будут почти автоматически улучшать и правовое положение рабочего класса. Они исключали возможность обращения к нему в ближайшее время с прямым призывом к политической борьбе, так как считали культурный и политиче­ский уровень масс слишком низким. “Экономисты” искали и теоретическое обоснование своей позиции, а поскольку идея политической борьбы пролетариата является одной из важ­нейших в марксизме, эти поиски привели их к отходу от марк­сизма, осознанию несоответствия его идей собственным пред­ставлениям и целям. Особенно отчетливо эта позиция была выражена в знаменитом “credo”. По мнению его авторов, теоретический и практический марксизм вырос на Западе на почве возможности ведения политической борьбы, обеспечен­ной буржуазными свободами, и возможности планомерной ор­ганизации этой борьбы с помощью воспитанных и организо­ванных мануфактурным периодом развития производства ра­бочих. В России фабричный пролетариат, не прошедший ма­нуфактурной школы, плохо и медленно поддается организа­ции, поэтому для русских социал-демократов речь должна ид­ти о коренном изменении практической деятельности. Она должна повернуться в сторону более энергичного ведения эко­номической борьбы, упрочения экономических организаций. Это в спою очередь должно повлечь за собой изменение отно­шения партии к другим оппозиционным силам на базе отхода от “ортодоксальности”. В “credo” говорилось, что “марксизм нетерпимый, марксизм отрицающий, марксизм примитивный” (пользующийся слишком схематичным представлением клас­сового деления общества) уступит место марксизму демокра­тическому, и общественное положение партии в недрах совре­менного общества должно резко измениться. Партия признает общество; ее узко корпоративные, в большинстве случаев, сектантские, задачи, расширяются до задач общественных, и ее стремление к захвату власти преобразуется в стремление к изменению, к реформированию современного общества в де­мократическом направлении приспособительно к современно­му положению вещей, с целью наиболее удачной, наиболее полной защиты прав (всяческих) трудящихся классов”. Развитие рабочего движения всегда идет по линии наименьшего сопротивления. На западе она направлена в сторону полити­ческой деятельности, в России же она в эту сторону никогда направлена не будет. Поэтому все “разговоры о самостоятель­ной рабочей политической партии суть не что иное, как про­дукт переноса чужих задач, чужих результатов на нашу почву” . Как утверждало “credo”, “целый ряд исторических условий мешает нам быть марксистами Запада и требует от нас  иного марксизма, уместного и нужного в русских условиях”. Практическая деятельность русских марксистов должна сво­диться к помощи экономической борьбы пролетариата и участию в либерально-оппозиционной деятельности.