Диплом Ценностное содержание туризма в представлениях российской студенческой молодежи
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-24Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Оглавление
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения туризма как социокультурного явления
1.1 Ценностное содержание туризма
1.2 Социокультурные функции туризма в современном обществе
1.3 Социокультурный аспект институционализации туризма
Глава 2. Роль туризма в жизни студенческой молодежи
2.1 Ценностные предпочтения молодёжи в сфере туризма
2.2 Туристские потребности и экспектации молодёжи
Выводы и рекомендации
Библиографический список
Введение
Обращение к теме исследования обусловлено проблемами формирования ценностной системы современной молодёжи, на протяжении последних десятилетий находящейся в состоянии перманентной трансформации. В сложившихся условиях особую актуальность приобретает проблема использования для формирования ценностей молодого поколения всех доступных средств. На мой взгляд, в качестве одного из средств формирования у молодёжи ценностей адекватных современному обществу может выступить туризм, который является многомерным и важным явлением современного мира, быстро развивающимся и влияющим на все стороны жизнедеятельности человека. В Гаагской декларации написано, что «соответствующий досуг является общественной необходимостью, однако он может стать и обузой, если не будет правильно использоваться; из многих возможностей проведения свободного времени ни одна (единственным возможным исключением является телевидение) не приобрела такого значения, как туризм», «туризм «представляет собой вид деятельности, имеющий важнейшее значение для жизни людей и современных обществ, превратившись в важную форму использования свободного времени отдельных лиц и основное средство межличностных связей и политических, экономических и культурных контактов, ставших необходимыми в результате интернационализации всех секторов жизни наций» [54, с. 205, 229].
В современной России явление туризма рассматривается в основном как экономическая категория. Большинство федеральных программ направлено в русло стимулирования экономической составляющей туризма.
Такой подход существенно отличается от понимания функций туризма в Советском Союзе. В работе А.Х.Абукова «Туризм сегодня и завтра: туристско-экскурсионная работа профсоюзов» (1978 г.) пишет, что «в нашем представлении туризм не только активная форма отдыха, но и эффективное средство познания, повышения идейно-политического, культурного уровня трудящихся». Он отмечает важность этого обстоятельства, способствующего выдвижению туризма на первое место из наиболее массовых и эффективных методов организации отдыха, влияющих на физическое и духовное развитие человека. «Новые знания, богатые впечатления, которые дают туризм и экскурсии, существенно влияют на формирование взглядов, образа мышления, характера, интересов людей» [1, с. 8]. Как мы видим, в советский период развития туризма на первом плане было использование его социокультурных качеств. Эта особенность утрачена в современной России, что обусловливает необходимость восстановления данных характеристик туристской сферы.
Кроме отмеченных выше факторов, актуальным социологическое исследование ценностного содержания туризма делает и то, что в настоящее время при формировании туристского продукта уделяется внимание проведению исключительно маркетинговых исследований, в основном направленных на выявления сегментов туристского рынка. Однако для использования социокультурного потенциала туризма необходимо выявление ценностных предпочтений, экспектаций и потребностей общества.
Особую актуальность проблема ценностного содержания туризма приобретает в среде студенческой молодёжи, которая является наиболее активной, мобильной, открытой инновациям категорий общества.
Для проведения исследования нам необходимо определиться, какое содержание мы вкладываем в понятие «туризм». Понятие «туризм» происходит от лат. tornus – движение по кругу; вертеть вращать.
Я считаю целесообразым для целей своего исследования использовать определение понятия «туризм», данное в Манильской декларации по мировому туризму. Согласно этому документу туризм – это деятельность, имеющая важное значение в жизни народов, вследствие того, что она непосредственно воздействует на социальную, культурную, образовательную и экономическую область жизни государств и на их международные отношения [54, с. 187].
В словаре-справочнике «Туризм, гостеприимство, сервис» указывается, что базовым считается определение туризма, принятое Статистической комиссией ООН в 1993 г., согласно которому туризмом считается деятельность лиц, которые путешествуют и осуществляют пребывание в местах, находящихся за пределами их обычной среды в течение периода, не превышающего одного года подряд, с целью отдыха, деловыми и прочими целями [54, с. 187].
В Российской Федерации определение туризма дано в федеральном законе «Об основах туристской деятельности» от 24 ноября 1996 г. В данном случае туризм – это «временные выезды граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства с постоянного места жительства в оздоровительных, познавательных, профессионально-деловых, спортивных, религиозных и иных целях без занятия оплачиваемой деятельностью в стране (месте) временного пребывания» [83].
Понятие «туризм» появилось ещё в XІX в., но предметом научного исследования туризм становится во второй половине XX в. В 70-е гг. XX в. отмечается наивысший интерес к туризму как к предмету научного познания. Вместе с этим наибольшей конкретизации проблемы туризма достигают в работах западных исследователей последних десятилетий. Исследования Ф. Котлера, Дж. Боуэна, Дж. Мейкенза посвящены в основном предпринимательству в туризме [39].
В исследованиях Дж. Уокера поднимались проблемы социального и культурного влияния туризма, а также проблемы культуры обслуживания и корпоративной культуры.
Среди западных исследователей выделяется группа учёных, которые анализировали взаимосвязь туризма и культуры, отмечая положительные и отрицательные стороны такого взаимодействия. Это взаимодействие в своих работах рассматривали Р. Мэлкин, Д. Урри, М. Робинсон, Э. Отчёт, С. Гуттман, Г. Маршан [23, 24, 52, с. 20-21; 60, с. 14-15; 64, с. 43; 68, с. 12-13;].
В связи со значительным развитием туризма в настоящий момент в российской историографии активизируются исследования этой области. В этих исследованиях наиболее глубоко изучался экономический аспект. Социально-культурной проблематике уделялось недостаточно внимания.
В работах известных российских учёных – А. Арнольдова, М. Ариарского, Т. Киселёвой, Э. Соколова, Ю. Стрельцова, А. Якимовича [4, с. 9–18; 3, 37, с. 19-20; 73, 77, с. 76–86;] представлены теоретические подходы к изучению туризма как социально-культурного явления.
Сфера туризма подвергается анализу в диссертационных исследованиях самых разных направлений. Согласно исследованию П.Н. Мирошниченко «Основные направления диссертационных исследований сферы туризма», наиболее часто сфера туризма подвергается изучению в экономическом (59,7 %) и педагогическом направлении (24,2 %). Остальные аспекты туризма представлены в меньшей степени. Согласно исследованию П.Н. Мирошниченко, социологический аспект для анализа сферы туризма представлен в диссертационных исследованиях явно недостаточно – всего 2,6% от общего количества диссертаций по исследованию сферы туриз- ма [62, С. 124].
Можно выделить пять аспектов изучения туризма через призму социологической науки.
Так, в диссертационных исследованиях следует отметить изучение сферы туризма через социально-экономический аспект (Н.И. Гуденко, Р.К. Яфаров, И.Н. Филатова, А.М. Кивал [21, 36, 86, 95]). В данном аспекте были изучены проблемы туризма как социально-экономического фактора становления рыночной экономики современной России, развития туризма на основе личностного фактора и его экономического обеспечения, эффективного использования туризмом возможностей региона.
Социальной (институциональной) роли сферы туризма уделялось внимание в работах А.М. Ахмешина, К.А. Евдокимова, О.В Лешковой, М.С. Отнюкова. При изучении институциональной роли туризма рассматривались проблемы: институционализации туризма и его влияния на социальные процессы в обществе (К.А. Евдокимов); разработки новых средств социальной реабилитации, ориентированных на расширение жизненного пространства лиц с ограниченными жизненными возможностями (А.М. Ахмешин); исследования туристской деятельности в качестве индикатора изменения стратификационной структуры общества (О.В. Лешкова); механизмов и способов социального конструирования туристских достопримечательностей (М.С. Отнюкова) [7, 27, 48, 63].
Наряду с социально-экономической направленностью работ можно отметить наличие исследований в русле социально-философского и культурологического аспектов. В этих исследованиях поднимаются проблемы осмысления феномена туризма, места и роли туризма во взаимодействие культур, философской социокультурной проблематике.
Социально-философский аспект туризма представлен изучением социально-философского осмысления феномена туризма (А.С. Гализдра) и философской социокультурной проблематики туризма (Г.И. Афонин) [6, 19].
В культурологическом аспекте туризма уделялось внимание проблемам: места и роли туризма во взаимодействии культур (Е.М. Кузьмина) [44], культурного туризма, как элемента социокультурной сферы (А.А. Карамашева) [32], туризма как формы досуга, анализа роли организационных мер по развитию культурного туризма (С.А. Красная) [42].
При исследовании проблемы экологического туризма как фактора приобщения людей к ценностям природного и культурного наследия в контексте культурологического музееведения (З.Б. Чимитов) была определена сущность концепта экологии культуры как детерминанты и базового основания экологического туризма [30].
Далее следует отметить, что исследователи уделяют внимание также социокультурному аспекту изучению сферы туризма.
Проблемы туризма как социального явления и рассмотрение в комплексе всех составляющих туристской системы в их взаимосвязи представлены в исследованиях А.Ю. Александровой [2].
Проблемам социальных аспектов развития туризма, становления и развития социального и культурного туризма, экономических и социальных прогнозов развития туризма уделено внимание в исследованиях В.Г. Гуляева и М.Б. Биржакова [12, 22].
Особенности путешествий, традиций гостеприимства в разных культурах и на разных этапах развития человеческой цивилизации рассматривались в исследованиях Л.П. Воронковой, О.В. Ерёмкиной [16, 18, с. 55–62].
Формирование различных видов международного туризма в их взаимосвязях с культурными традициями тех или иных слоёв общества, с религией, модой, политикой рассмотрено А.А. Крючковой [43].
Проблема маркетинга, как социального процесса, направленного на удовлетворение потребностей и желаний людей и организованного путём обеспечения свободного конкурентного обмена товарами и услугами, представляющими ценность для покупателя, поднята в исследовании В.С. Янкевича и Н.А. Безруковой [35, 94].
Отдельные проблемы туризма в социокультурном аспекте рассматривались в работах Е.Н. Сущенко, В.И. Рогачёвой, В.К. Зверева [29, 69].
В работах А.В. Мозгового, В.И. Чабана социальные практики путешествий и туризма рассмотрены как составляющая сферы досуга, которая становится важнейшей сферой личностной самореализации человека в модернизирующемся обществе [58, 69].
Проблема туризма как многомерного интегративного явления в социокультурном пространственно-временном континууме рассмотрена в работе С.Н. Сычаниной [19].
На основании проведённого анализа можно сделать следующие выводы: исторически сложилось исследование туризма в рамках экономического аспекта, эта же динамика прослеживается в диссертационных исследованиях последних лет; не уделяется должного внимания изучению социокультурного содержания туризма. Имеющиеся работы хоть и затрагивают данную проблематику, но в основном посвящены проблемам общества, а не проблемам ценностного содержания туризма в представлениях молодёжи.
В данной работе исследовано социокультурное содержание процесса институционализации туризма; выделено ценностное содержание туризма в обществах различных типов; выявлены социокультурные функции туризма в современном российском обществе; проведён анализ представлений молодёжи о туризме как социокультурном явлении.
Эмпирическую базу исследования составили прикладные социологические исследования, проведённые методами:
1) опроса в форме анкетирования студентов вуза. Опросы проводились автором в 2008 г. по темам: «Место и роль туризма в жизненных ориентациях молодёжи», «Соответствие современной российской молодёжи характеристикам постиндустриального общества» среди студентов Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса;
2) контент-анализа сочинений на тему «Путешествие моей мечты», выполненных студентами Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса.
туризм молодежь общество
Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения туризма как социокультурного явления
1.1 Ценностное содержание туризма
Каждый из этапов становления социального института туризма базировался на ценностях, которые отражали состояние развития общества, были основополагающими для целей путешествий, совершаемых в этих обществах, а также способствовали решению задач, которые ставились властными структурами и правящей элитой в сфере путешествий и туризма. Таким образом, для целей нашего исследования необходимо обратиться к становлению теории ценностей в социологической мысли.
Само понятие «ценность» было привнесено в социологию из философии. У.Томас и Ф.Знанецкий были первыми социологами, использовавшими данное понятие. Они определили ценность как «любой факт, имеющий доступный членам некой социальной группы эмпирическое содержание и значение, исходя из которых он есть или может стать объектом деятельности» [80, с. 343]. Данное определение является классическим для социологической науки, оно основано на позитивистском понимании цен-ности.
Представитель классической социологии Э.Дюркгейм рассматривал ценность с позиции того, что «всякая ценность предполагает оценку, осуществляемую субъектом в тесной связи с определённым состоянием чувств» [26]. Несмотря на тесную взаимосвязь ценности с чувственным отношением к ней Э.Дюркгейм отметил, что для ценностей характерна та же объективность, что и вещам. Таким образом, мы видим, что Э. Дюркгейм выделил двойственную природу ценности.
В соответствие с идеей П.Сорокина, «когда данная норма поведения становится обязательной и священной, она превращается в трансцендентальную ценность, возвышающуюся над соображениями пользы и удовольствия» [75, с. 145].
Т.Парсонс в русле структурного функционализма анализировал ценность как одну из четырёх независимых переменных в структуре социальных систем. При этом согласно его мнению, ценности занимают в этой структуре ведущее место по исполнению функции по сохранению и воспроизводству образца. «Ценности, – пишет Т.Парсонс, – это представления о желаемом типе социальной системы, которые регулируют процессы принятия субъектами действия определённых обязательств» [66, с. 18].
Другой подход к определению понятия «ценность» мы находим в работе Д.Пантича. В его представлении «ценности – это относительно стабильные, общие и иерархически организованные характеристики индивида (предрасположенности) и группы (элементы общественного сознания), сформировавшиеся во взаимодействие исторических, актуально-социаль-ных и индивидуальных факторов, которые из-за таким образом объясненной желательности направляют поведение своих носителей к определённым целям» [65]. По нашему мнению, данное определение понятия «ценность» наиболее отвечает целям нашего исследования, рассматривающего общие ценности туризма с зарождения цивилизации и до ценностей современной студенческой молодёжи в сфере туризма.
Таким образом, нами были представлены подходы к определению понятия «ценность» в западной социологической мысли. Далее, мы считаем целесообразным, рассмотреть понимание термина «ценность» в российской социологической мысли.
Первоначально мы обратимся к пониманию ценности в социологии советского периода развития нашей страны, когда с позиций исторического материализма А.Г.Здравомыслов рассматривал ценность как «обособившиеся в ходе развития самой истории благодаря разделению труда в сфере духовного производства интересы. Но объектами этих обособившихся интересов, предметами стремлений человека в данном случае выступает некое духовное содержание, состоящее в особой концентрации чувств и мыслей, воплотившееся в образцах прекрасного, истинного, доброго, благородного» [30, с. 116].
Иное толкование понятия «ценность» мы находим у Н.И.Лапина. «Ценности – это обобщённые цели и средства их достижения, выполняющие роль фундаментальных норм. Они обеспечивают интеграцию общества, помогая индивидам осуществлять социально одобряемый выбор своего поведения в жизненно значимых ситуациях». Они олицетворяют исторический опыт и сосредоточивают выражение смысла культуры отдельного этноса и всего человечества. «Каждая ценность и системы ценностей имеют двуединое основание: в индивиде как самоценном субъекте и в обществе как социокультурной системе» [46, с. 5].
А теперь, на наш взгляд, целесообразно рассмотреть, какие типологии и системы ценности выделяются учёными в рамках теории ценностей.
Примером одной из типологий ценностей может служить выделенная Э.Дюркгеймом классификация ценностей, в соответствии с которой можно выделить экономические, нравственные, религиозные, эстетические и метафизические. При этом Э.Дюркгейм отмечает, что «Существуют различные типы ценностей, но это разновидности одного и того же рода. Все они соответствуют оценке вещей, хотя она может осуществляться в тех или иных случаях с различных точек зрения» [26, с. 297].
П.Сорокин в этой связи высказывал несколько иную мысль. Он выдвигал на первый план высшие ценности общества. «Они состоят из основных нравственно-юридических, религиозных, научных, экономических, политических и эстетических понятий» [75, с. 140].
Представитель структурного-функционализма Т.Парсонс конкретизирует ценности и поэтому выделяет составляющие ценностного содержимого культурной системы. Так, в неё входят моральные, эстетические, познавательные и религиозные ценности [66, с. 29].
Таким образом, в типологиях ценностей, представленных в западной социологической мысли, мы не наблюдаем особого расхождения в составе ценностного содержания.
Далее нас интересуют подходы к систематизации и типологии ценностей в российской социологической мысли. На наш взгляд, интерес представляют типологии, предложенные И.И.Кравченко и Н.И. Лапиным.
И.И.Кравченко отмечает, что «структура ценностей включает не только нормативное начало, но и материальное, поскольку существует класс ценностей естественной и второй, искусственной природы мира вещей, процессов и событий, объективность которых не вызывает сомнений». Он выделяет базисные ценности – «концептуальную основу системы ценностей, необходимое условие её формирования и функционирования». Данные базисные ценности состоят из природных и предметных ценностей и собственно социальной ценности.
По мнению И.И.Кравченко, всю полноту социальных базисных ценностей составляют такие ценности, как:
- социально-политические и гражданские;
- моральные;
- этические;
- политические;
- познавательные;
- общественные;
- цивилизации;
- отдельных эпох;
- быта культуры;
- многие другие [40, с. 3, 6-7].
Как мы видим, И.И.Кравченко в совокупность социальных базисных ценностей включил большое количество различных категорий разнообразнейших ценностей, что даёт нам возможность, используя данный принцип выделения категорий ценностей, в целях нашего исследования предположить существование категории ценностей туристского отдыха.
Совсем иную типологию ценностей предлагает Н.И.Лапин. Согласно его теории первым и простейшим признаком для типологии ценностей является предметное содержание. При делении в соответствии с этим признаком выделяются социальные, культурные, экономические, политические, духовные и прочие ценности. Такого плана ценностей можно определить десятки и сотни. По этому же признаку можно установить наиболее общие, базовые ценности. Данные ценности составляют базу ценностного сознания людей и подспудно влияют на их поступки в различных областях жизни. Этих ценностей малое количество, особенно, если их соотносить с потребностями людей.
Следующим фундаментальным, по мнению Н.И.Лапина, критерием для типологии ценностей с точки зрения социокультурного смысла служит различение ценностей на терминальные и инструментальные. «Терминальные или целевые ценности обобщённо выражают важнейшие цели, идеалы, самоценные смыслы жизни людей. … Их в свою очередь подразделяют на личностные и социальные. В инструментальных ценностях запечатлены одобряемые в данном обществе или иной общности средства достижения целей. … Это нравственные нормы поведения и качества, способности людей». Автор подчёркивает, что целевые ценности устойчивее и имеют более высокий статус по сравнению с терминальными ценностями.
Ещё одна предлагаемая Н.И.Лапиным типология ценностей, на наш взгляд, является наиболее интересной. Данная типология основывается на отнесении ценностей к соответствующим потребностям индивидов:
- витальным – простейшим или первичным потребностям, значимым для сохранения и продолжения жизни;
- интеракционистским – более сложным потребностям в общении, взаимодействии с другими людьми;
- социализационным – ещё более сложным потребностям в усвоении ценностей, норм, образцов поведения, одобряемых в данном этносе, обществе, культуре;
- смысложизненным – высшим по сложности и функциям потребностям в наполнении своей деятельности общим смыслом, значимым для всей жизни [46, с. 6].
Представленная выше типология, по нашему мнению, наиболее соответствует целям данного исследования, следовательно, мы считаем целесообразным использовать её в дальнейшем при анализе ценностных ориентаций молодёжи в сфере туризма.
Кроме этой типологии Н.И.Лапин выделяет ценности на важном социокультурном основании, состоящим в соотнесении ценности с тем или иным типом цивилизации. На этом основании можно различать традиционные и современные ценности, а также общечеловеческие.
Следующим основанием для типологии ценностей может служить роль ценностей для функционирования и развития общества как целостной системы. Такое основание можно обозначить как функциональное. Согласно ему ценности делятся на интегрирующие и дифференцирующие. Кроме этого на данном основании можно выделить одобряемые и отрицаемые ценности.
Наряду со всем вышесказанным Н.И.Лапин подчёркивает, что «для прикладных целей особое значение приобретает типология ценностей по их месту в статусно-иерархической структуре ценностного сознания членов общества» [46, с. 7]. По такому принципу выделяются четыре группы ценностей:
1) ценности высшего статуса, «ядро» ценностной структуры;
2) ценности среднего статуса, которые могут перемещаться в составе ядра или на периферию, поэтому их можно представить как «структурный резерв»;
3) ценности ниже среднего, но не самого низкого статуса, или «пе-риферию» – они также подвижны и могут перемещаться и в «резерв» или «хвост»;
4) ценности низшего статуса, или «хвост» ценностной структуры, состав которого малоподвижен.
Изучение институционализации туризма ставит вопрос: на каких социокультурных ценностях базируется данный социальный институт?
Т.Парсонс в работе «Система современных обществ» пишет, что «ценности занимают ведущее место в том, что касается исполнения социальными системами функций по сохранению и воспроизводству образца, так как они суть не что иное, как представление о желаемом типе социальной системы, которые регулируют процессы принятия субъектами действия определённых обязательств» [66, с. 18].
Отличительной особенностью ценностей в традиционном обществе было то, что они базировались на религиозном фундаменте. Периоды развития цивилизации, связанные с ранним христианством и наследием Рима связаны с наличием чётких и резких границ между христианской церковью и мирским обществом, которое в свою очередь было подвержено влиянию церкви. В концепции Августина допускалась мысль о моральном совершенствовании мирского общества «под христианским влиянием». Средние века связаны со стремлением церкви к «утверждению сугубо христианского свода знаний, который мог бы служить путеводителем на пути создания Христианского общества» [66, с. 52–59]. В сфере туризма и путешествий этот период связан с тем, что люди в своих поездках преследовали в основном паломнические и религиозные цели, что соответствует основным ценностям данных эпох.
«Ренессанс положил начало высокоразвитой секулярной культуре, выделившейся из общей религиозной матрицы». Следует отметить, что развитие секулятивной культуры происходило внутри религиозных рамок. В эпоху Ренессанса в сфере культурной деятельности произошло как разделение, так и интеграция религиозного и светского. «Это был решающий поворот в начавшемся ещё на ранних стадиях христианства процессе освящения вещей «от мира сего» религиозными ценностями и устроения «града человеческого» по образу Божьему» [66, с. 66–70]. Туризм и путешествия в этот период продолжают носить паломнический характер, но благодаря проникновению в общество светских ценностей туризм приобретает черты торгового, образовательного и лечебного. Высшие сословия населения способствуют развитию элитарных путешествий.
Все эти события приводят к появлению ценностей индустриального общества. На следующей ступени развития обществ – в обществах индустриального типа ценности становятся преимущественно светскими, происходит утрата влияния религии на жизнь общества. Происходит общее развитие светской культуры, подчёркивающей познавательную рациональность в философии и науке. Т.Парсонс пишет, что «на уровне культуры в качестве соответствующего аспекта ценностей выступает то, что принято называть моралью. Мораль предполагает оценку объектов опыта в контексте социальных отношений». В европейских обществах происходит процесс генерализации ценностей. В этом процессе можно выделить две стороны. «Во-первых, основой ценностного согласия должна была стать «мораль» как нечто более общее, чем любая из вероисповедальных позиций. …Во-вторых, возникла общая приверженность ценности рациональности постижения мира» [66, с. 29, 93-94]. В обществе утверждается активистская система ценностей. Таким образом, путешествия начинают своё развитие потому, что они являются средством постижения мира.
На основе утвердившейся в обществе системы ценностей получают свое развитие путешествия связанные с общей потребностью людей в отдыхе. В формирующейся индустрии туризма наибольшим спросом у потребителей начинают пользоваться экскурсии и познавательные туры. Ценностные устои общества приводят к появлению массового туризма.
Процесс зарождения, формирования и действия ценностей индустриального общества пришёлся на период с XVII по первую половину XX вв. «В следующие сто с лишним лет, – пишет Т.Парсонс, – будет продолжаться процесс оформления того типа общества, который мы назвали «современным» [66, с. 189]. В дальнейшем учёные определили этот тип общества как «общество постиндустриальное». Данное общество, с его ценностями и потребностями, представляет наибольший интерес для нашего исследования, так как многие исследователи полагают, что Россия идёт по пути формирования постиндустриального общества.
По мнению В.Иноземцева, становление нового общества пришлось на период с начала 70-х до конца 80-х гг., хотя отдельные тенденции (например, динамика занятости, обеспечивавшая доминирование сферы услуг над материальным производством) стали формироваться сразу после Второй мировой войны.
Само понятие «постиндустриальное общество» было впервые употреблено в 1959 г. ДаниэломБеллом на международном социологическом семинаре в австрийском Зальцбурге, в широко признанном теперь значении – для обозначения социума, в котором индустриальный сектор теряет ведущую роль вследствие возрастающей технологизации, а основной производительной силой становится наука.
Этому же учёному принадлежит и одно из наиболее развёрнутых определений постиндустриального общества. Согласно его определению, постиндустриальное общество – это общество, в экономике которого приоритет перешёл от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во всё большей степени зависит от достижений теоретического знания [31].
МануэльКастельс в исследовании «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» выделяет три утверждения и предсказания классической теории постиндустриализма:
1. Источник производительности и роста находится в знании, распространяемом на все области экономической деятельности, через обработку информации.
2. Экономическая деятельность смещается от производства товаров к предоставлению услуг. За сокращением сельскохозяйственной занятости следует необратимое сокращение рабочих мест в промышленном производстве в пользу рабочих мест в сфере услуг, которые, в конечном счёте, должны сформировать подавляющую долю занятости. Чем более развитой является экономика, тем больше занятость и производство должны быть сосредоточены в сфере услуг.
3. В новой экономике будет расти значение профессий, связанных с высокой насыщенностью их представителей информацией и знаниями. Занятость в менеджменте, потребность в профессионалах и техниках будет расти быстрее, чем в любых других занятиях, и составит ядро новой социальной структуры.
Наибольший интерес для данного исследования представляет второе утверждение, что в постиндустриальном обществе экономическая деятельность сдвигается в сторону сферы услуг. Для нас это особенно интересно вследствие того, что туристская деятельность является ярким проявлением данной сферы, совокупностью различных услуг (транспортных, размещения, питания, экскурсионных).
Одной из важнейших, для данного исследования, чертой постиндустриального общества является высвобождение свободного времени. Данная тенденция информационного общества, коим является общество пост-индустриальное, описана в уже упомянутом ранее труде М.Кастельса. В четвёртой главе труда «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» он прослеживает трансформацию занятости населения на примере стран «большой семёрки». Данная работа М.Кастельсом была написана в 1995 г., когда Российская Федерация не входила в состав на настоящее время «большой восьмёрки», но, по нашему мнению, последующее принятие России в эту организацию свидетельствует о возможности приложения идей М.Кастельса к современному российскому обществу.
М.Кастельс отмечает факт того, что процесс труда располагается в сердцевине социальной структуры. «Технологическая и управленческая трансформация труда и производственных отношений в возникающем сетевом предприятии и вокруг него есть главный рычаг, посредством которого информациональная парадигма и процесс глобализации воздействуют на общество в целом».
Далее он выделяет применение теории постиндустриализма и информационализма в качестве важнейшего практического доказательства трансформации исторического развития и появления на свет новой социальной структуры. Характеристики этой структуры проявляются в сдвиге от товаров к услугам, увеличении рабочих мест для менеджеров и профессионалов, сокращении рабочих мест в сельском хозяйстве и промышленном производстве и растущим информационным содержанием труда в наиболее развитых экономиках.
Особо в исследовании М.Кастельса выделяется положение о том, что «в целом, традиционная форма работы, основанная на занятости в течение полного рабочего дня, чётко очерченных профессиональных позиций и модели продвижения по ступеням карьеры на протяжении жизненного цикла медленно, но верно размывается» [34].
Продолжение размышлений об изменение трудовой деятельности и свободного времени мы находит в седьмой главе книги М.Кастельса. В пятом пункте данной главы он исследует сжатие и искривление рабочего времени. М. Кастельс говорит о том, что работа ещё долго будет находиться ядром человеческой жизни. По его мнению, в современных обществах оплачиваемое рабочее время структурирует социальное время. Ссылаясь на исследование Мэдисона автор показывает, что за последние 100 лет рабочее время подверглось сокращению. Это произошло в количестве часов, отработанных человеком за год.
Далее М.Кастельс выделяет факт того, что «количество рабочих часов и их распределение на протяжении жизни человека, а также в годовых, месячных и недельных циклах жизни людей служат главным признаком того, как они себя чувствуют, наслаждаются или страдают.
Но произошло это в виде различных комбинаций растущего количества работы в течение неполного рабочего дня, сокращающей число и оговоренных в соглашении, и действительно отработанных часов в неделе, месяце, году и на протяжении всей жизни. Однако, анализируя этот основной тренд, нетрудно увидеть несколько явных тенденций увеличения числа отработанных часов, по крайней мере, в некоторых странах и для некоторых групп рабочих в различных странах. Эти тенденции могут свидетельствовать о возрастающей дифференциации продолжительности рабочего времени между странами и внутри них, происходящей после долгого периода стандартизации и гармонизации рабочего времени» [34].
В отношении более короткого рабочего времени и нетипичных графиков, М.Кастельс отмечает то, что «они связаны с неполным рабочим днём и временной работой и являются уделом в основном женщин и молодёжи. Так, в этих новых условиях рабочее время может потерять своё традиционное центральное место в жизненном цикле» [34].
Вместе с М.Кастельсом утверждая, что в современном мире жизненный цикл базируется не на основании биологических посылок, а на основе социальных категорий. Рабочее время было одной из центральных среди категорий. Но в то же время у М.Кастельса есть высказывание, согласно которому «лучшее время – моё время». М.Кастельс в заключение своего размышления делает следующий вывод: «Таким образом, реальный вызов, брошенный нам новым взаимоотношением между работой и технологией, имеет отношение не к массовой безработице, что я попытался доказать в главе четыре, а к совокупному сокращению рабочего времени жизни значительной части населения». И следствие того, что сейчас происходит сокращение рабочего времени, большинство людей имеют возможность иметь «своё время». Эту категорию своего времени они с наибольшей вероятностью будут использовать для своих потребностей. Чаще всего в настоящее время люди проявляют склонность к отдыху. Соответственно, своё время люди могут посвятить туризму. Кроме того, сокращение рабочего времени освобождает место в жизненном цикле. Естественно предположить, что это место в жизненном цикле будет чем-то занято. По нашему мнению, туристская деятельность может явиться той социальной категорией, которая заменит категорию рабочего времени.
«Это происходит, с одной стороны, из-за того, что возраст вступления в ряды рабочей силы становится всё выше и выше, так как всё большая часть населения учится в университетах: тенденция, являющаяся результатом культурных ожиданий, сужения рынков труда, требований о предоставлении свидетельства о высшем образовании, всё чаще предъявляемых рабочей силе нанимателями» [34].
В русле теории М.Кастельса понимание времени представлено в работе ЭлвинаТоффлера «Шок будущего». В данной работе написано, что «у каждого общества существует собственная специфическая установка по отношению к прошлому, настоящему и будущему, препятствующая адекватному восприятию времени, – своего рода предрассудок. Эта субъективная парадигма времени, сформировавшаяся как реакция на скорость происходящих перемен, и является одним из наименее заметных, но наиболее мощных решающих факторов социального поведения, что чётко отражается в способе подготовки обществом своей молодёжи к взрослой жизни». Э.Тоффлер выводит из своего рассмотрения времени следующее утверждение: «Развивающаяся промышленность потребовала от человека нового чувства времени» [81, с. 432].
Следовательно, на основании всего вышесказанного, по нашему мнению, можно говорить о том, что сокращение рабочего времени жизни значительной части населения ведёт к тому, что освободившееся свободное время человечеству будет необходимо чем-то занимать. Одним из способов реализации свободного времени населения может выступить туризм, как средство совокупности из организации времени и отдыха.
В.Иноземцев пишет, что современного человека отличает «новый характер мотивов и стимулов, определяющих его каждодневную деятельность: во всё большей мере они трансформируются из внешних, задаваемых стремлением к росту материального благосостояния, во внутренние, порождаемые жаждой самореализации и личностного роста. По мере того как основным источником прогресса западных обществ становится развитие составляющих их личностей, лучшим видом инвестиций оказывается потребление» [31].
Герберт Маркузе в работе «Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества» пишет, что именно технический базис «сделал возможным удовлетворение потребностей и сокращение тяжёлого труда – и остаётся базисом ни больше ни меньше как всех форм человеческой свободы. В его реконструкции – т.е. в его развитии с точки зрения различных целей – и состоит, по-видимому, качественное изменение.
Автор подчеркнул, что это не означает возрождения духовных или иных «ценностей», которые должны дополнять научную и технологическую трансформацию человека и природы. Напротив, историческое достижение науки и техники сделало возможным перевод ценностей в технические задачи – материализацию ценностей. Следовательно, на карту поставлено переопределение ценностей в технических терминах как элементов технологического процесса [51, с. 490-491].
Развивая идею Г. Маркузе о переопределении ценностей, по нашему мнению, целесообразно привести далее цитаты из работы Алена Турена «Возвращение человека действующего». В части второй данной книги в главе «Восемь способов избавиться от социологии действия» в пункте пятом «Говорить о ценностях» А.Турен пишет, что «социология общественного порядка утверждает, что ценности представляют собой общие культурные ориентации общества и что они управляют коллективной жизнью, превращаясь в социальные нормы, которые в свою очередь преобразуются в организационные формы и роли».
Далее он отмечает, что «когда функционалистская социология упоминает о ценностях как принципах социальной интеграции, она справедливо подвергается политической критике, упрекающей её в единении с точкой зрения руководителей».
Позднее на основании этих двух определений автор делает следующий вывод: «понятие ценности выполняет функцию маскировки разрыва между культурными ставками и общественными интересами, маскировки классовых конфликтов». Продолжение этой мысли мы находим в утверждении, что «всякое общество замкнуто между культурными ориентациями и ценностями, между инструментами производства обществом самого себя и идеологическими инструментами воспроизводства неравенств и привилегий» [82, с. 72, 73]. По факту последнего утверждения А.Турена следует сказать следующее: туризм служит одним из средств для ознакомления человечества с культурным наследием цивилизации посредством познавательного туризма. Но культурное наследие цивилизации расположено по всему земному шару, а туризм пока что не является самой общедоступной практикой потребления, и соответственно не является доступным для всех слоёв населения Земли. Отсюда и следует, что общество даже при помощи туризма способно воспроизводить неравенство и привилегии.
Проблему ценностей в современном постиндустриальном обществе не обошел своим вниманием и Э.Тоффлер. У этого автора проблема ценностей описана в русле представленных выше работ Г. Маркузе и А. Турена. В первую очередь следует отметить важный факт выделяемый Э. Тоффлером: «Развивающаяся промышленность ускорила переворот в системе ценностей» [81, с. 432]. Данное высказывание полностью соответствует мыслям Г. Маркузе в отношении ценностей. В работе Э. Тоффлера «Шок будущего» написано, что «во всех технологически развитых обществах царит путаница при определении ценностей. Крах ценностей прошлого вряд ли прошёл незамеченным. Но большинство дискуссий об изменении ценностей бесплодны, так как в них отсутствуют два основных пункта. Первый из них – это ускорение.
«Оборот» ценностей сейчас происходит быстрее, чем когда-либо в истории. В прежние времена человек, выросший в каком-либо обществе, мог ожидать, что общественная система ценностей останется в основном неизменной в течение его жизни; гарантировать такое утверждение сейчас нельзя, разве что в самых изолированных дотехнологических сообществах.
Это подразумевает временный характер структуры как общих, так и личностных ценностных систем. Каково бы ни было содержание ценностей, которые возникают взамен ценностей индустриальной эры, они будут менее долговечны, чем ценности прошлых времён. Нет никаких доказательств того, что ценностные системы высокоразвитых технологических обществ могут вернуться к «устойчивому» состоянию. Если говорить о предвидимом будущем, следует предполагать ещё более быструю смену ценностей.
В этом контексте, однако, раскрывается другое мощное направление. Ведь фрагментация общества приносит с собой многообразие ценностей. Мы становимся свидетелями раскола консенсуса.
Большинство предшествующих обществ имело обширный основной набор общепринятых ценностей. Теперь этот набор сократился, и мало оснований предполагать, что формирование нового широкого консенсуса случится в грядущие десятилетия. Здесь действуют центробежные силы, а не центростремительные силы, направленные к многообразию, а не к единству» [81, с. 329–331]. В подтверждение своих слов Э. Тоффлер приводит ряд исследований, который говорит о том, что сейчас рекламируются различные наборы ценностей в зависимости от того, кто их пропагандирует; нет в обществах стандартов поведения, языка или манер; появлением «карманного набора» ценностей.
По нашему мнению, большое значение для данного исследования имеет следующий аспект проблемы ценностей в современном мире, представленный Э. Тоффлером. Он пишет: «По мере углубления проблемы сверхвыбора человек, у которого отсутствует чёткое представление о собственных ценностях (не имеет значения, какими они могут быть), постепенно впадает в угнетённое состояние. Преподаватели супериндустриальной эпохи не должны даже и пытаться навязывать учащемуся жёсткий ценностный комплекс, однако они обязаны систематически проводить официальные и неофициальные мероприятия, чтобы помочь учащимся определить, развить и проверить свои ценностные ориентации, каковы бы они ни были» [81, с. 451–454]. Мы выделили данный аспект проблемы ценностей вследствие того, что нам представляется возможным использовать туризм в качестве средства, способствующего определению, развитию и проверке ценностных ориентаций личности. Данные ориентации личности проходят своё становление и проверку в процессе социализации, одним из инструментов которой и является туризм.
Следует выделить факт того, что «люди станут “потреблять” стили жизни примерно так, как люди прошлого, менее богатого выбором, потребляли обыкновенные продукты» [81, с. 321–331].
По мнению Г. Маркузе, в отношении потребностей индивидов можно отметить, что «интенсивность, способ удовлетворения и даже характер небиологических человеческих потребностей всегда были результатом преформирования (в оригинале используется понятие preconditioning или being preconditioned, что в английском языке имеет техническое значение – «предварительная обработка». Автор, употребляя свой термин, имеет в виду то, что индустриальное общество формирует индивидуальные влечения, потребности и устремления в предварительно заданном, нужном ему направлении). Возможность делать или не делать, наслаждаться или разрушать, иметь или отбросить становится или не становится потребностью в зависимости от того, является ли она желательной и необходимой для господствующих общественных институтов и интересов или нет. В этом смысле человеческие потребности историчны, и в той степени, в какой общество обусловливает репрессивное развитие индивида, потребности и притязания последнего на их удовлетворение подпадают под действие доминирующих критических норм» [51, с. 266-267].
Подтверждение мыслей Г. Маркузе мы находим в работе Э. Тоффлера «Шок будущего». В данной работе он пишет, что «с появлением изобилия человеческие потребности перестают быть непосредственно связанными с биологическим выживанием и всё более индивидуализируются. Кроме того, в обществе, переживающем сложные, быстрые перемены, потребности человека, возникающие от его взаимодействия с окружающей средой, также преобразуются относительно быстро. Чем скорее в обществе осуществляются перемены, тем более временными становятся потребности. При всеобщем изобилии в новом обществе оно может обеспечить удовлетворение большинства этих краткосрочных потребностей. Часто, даже не имея чёткого представления о том, какие потребности он хотел бы удовлетворить, потребитель испытывает смутное желание перемен» [81, с. 80-81]. Именно эта тенденция временности потребностей представляет определённый интерес для нашего исследования по двум причинам. Первой причиной является то, что временность потребностей подтверждает теорию Г. Маркузе о ложных потребностях, которая будет рассмотрена нами далее. Вторая причина – это то, что временные потребности способствуют путешествиям человека, т.е. туризму. Это можно объяснить тем, что туристский продукт в большинстве случаев человеком выбирается на уровне внутренних желаний и внешних впечатлений.
Среди всей массы потребностей Г. Маркузе выделяет истинные и ложные потребности. По его мнению, «ложными» потребностями являются те, которые навязываются индивиду особыми социальными интересами в процессе его подавления: это потребности, закрепляющие тягостный труд, агрессивность, нищету и несправедливость. Утоляя их, индивид может чувствовать значительное удовлетворение, но это не то счастье, которое следует оберегать и защищать, поскольку оно (и у данного, и у других индивидов) сковывает развитие способности распознавать недуг целого и находить пути к его излечению. Результат – эйфория в условиях несчастья. Большинство преобладающих потребностей (расслабляться, развлекаться, потреблять и вести себя в соответствии с рекламными образцами, любить и ненавидеть то, что любят и ненавидят другие) принадлежат именно к этой категории ложных потребностей.
Такие потребности имеют общественное содержание и функции и определяются внешними силами, контроль над которыми индивиду недоступен; при этом развитие и способы удовлетворения этих потребностей гетерономны. Независимо от того, насколько воспроизводство и усиление таких потребностей условиями существования индивида способствуют их присвоению последним, независимо от того, насколько он отождествляет себя с ними и находит себя в их удовлетворении, они остаются тем, чем были с самого начала, – продуктами общества, господствующие интересы которого требуют репрессии.
Преобладание репрессивных потребностей – свершившийся факт, принятый в неведении и отчаянии; но это факт, с которым нельзя мириться как в интересах довольного своим положением индивида, так и всех тех, чья нищета является платой за его довольство. Безоговорочное право на удовлетворение имеют только первостепенные потребности: питание, одежда, жильё в соответствии с достигнутым уровнем культуры. Их удовлетворение является предпосылкой удовлетворения всех потребностей, как несублимированных, так и сублимированных.
Оценка потребностей и способов их удовлетворения при данных условиях, – по мнению Г. Маркузе, – предполагает нормы приоритетности – нормы, подразумевающие оптимальное развитие индивида, т.е. всех индивидов при оптимальном использовании материальных и интеллектуальных ресурсов, которыми располагает человек. Ресурсы вполне поддаются исчислению. «Истинность» и «ложность» потребностей же обозначают объективные условия в той мере, в которой универсальное удовлетворение первостепенных потребностей и, сверх того, прогрессирующее облегчение тяжёлого труда и бедности являются всеобще значимыми нормами [51, с. 267-268].
Подводя итог выделения истинных и ложных потребностей, Г. Маркузе пишет, что «право на окончательный ответ в вопросе, какие потребности истинны и какие ложны, принадлежит самим индивидам – но только на окончательный, т.е. в том случае и тогда, когда они свободны настолько, чтобы дать собственный ответ».
Г. Маркузе отмечает, что «перевод ценностей в потребности есть двоякий процесс: (1) материального удовлетворения (материализации свободы) и (2) свободного развития потребностей на основе удовлетворения (нерепрессивной сублимации). В этом процессе отношение между материальными и интеллектуальными потребностями претерпевает фундаментальное изменение. Свободная игра мысли и воображения предполагает рациональную и направляющую функцию в реализации умиротворённой жизни человека и природы. И тогда идеи справедливости, свободы и человечности обретают свою истинность и становятся совместимыми с чистой совестью на единственной почве, где это когда-либо было для них возможно, – в удовлетворении материальных потребностей человека и рациональной организации царства необходимости» [51, с. 493].
Далее автор выделяет факт того, что в сверхразвитых странах всё большая часть населения превращается в одну огромную толпу пленников, пленённых не тоталитарным режимом, а вольностями гражданского общества, чьи средства развлечения и создания душевного подъёма принуждают другого разделять их звуки, внешний вид и запахи.
Таким образом, была представлена проблема потребностей и ценностей человека в индустриальном обществе, представленная в труде Г. Мар-кузе, написанном в 1964 г.
В современном постиндустриальном обществе представленные подходы не сколько изменились. По нашему мнению, отражением современных подходов к вопросу потребностей может служить концепция постмодернити, уходящая терминами к культурологии. Согласно В.Иноземцеву, постмодернизм заявил о себе в 30-е гг. в первую очередь в сфере искусства (работами Л. Фидлера, И. Хассана и Ч. Дженкса), в 60-е гг. – в области философии и культурологии (на примере работ французских интеллектуалов, чьё мировоззрение формировалось под воздействием событий 1968 г.), а в 70-е и 80-е гг. – и в социологии (в этом случае следует отметить труды Т.Адорно и представителей так называемой франкфуртской школы, а также работы Ж.-Ф. Лиотара и Ж. Бодрийяра). Далее автор пишет, что пост-модернити определяется как эпоха, характеризующаяся ростом культурного и социального многообразия и отходом как от ранее господствовавшей унифицированности, так в ряде случаев и от принципов чистой экономической целесообразности.
В соответствие с исследованием В.Иноземцева, особого внимания заслуживают выводы теоретиков постмодернизма о снижении возможностей прогнозировать развитие как отдельных личностей, так и социума в целом, о неопределённости направлений общественного прогресса, о разделённости социума и активного субъекта. Вместе с тем постмодернисты считают, что в эпоху постмодернити преодолевается феномен отчуждения, трансформируются мотивы и стимулы деятельности человека, возникают новые ценностные ориентиры и нормы поведения.
Констатируя возросшую комплексность социального организма и связывая её с резко повысившейся ролью индивидуального сознания и поведения, постмодернисты переносят акцент с понятия «мы», определяющего черты индустриального общества (при всём присущем ему индивидуализме), на понятие «я». Как следствие, теория постмодернизма убеди-тельно обосновывает расширение рамок общественного производства и неизбежное в будущем устранение границ между производством и потреблением. В рамках этого подхода предлагаются всё более широкие трактовки как производства, в которое включаются все стороны жизни человека, так и потребления. При этом анализируются не столько сами факты потребления материальных благ и услуг, сколько статусные аспекты и культурные формы этого процесса.
С позиций постмодернизма переосмысливаются роль и значение потребительной стоимости и полезности, времени и пространства как культурных форм и в то же время факторов производства. Деятельность, объ-единяющая в себе черты как производства, так и потребления и создающая вещные и нематериальные блага лишь в той мере, в какой они обеспечивают самосовершенствование личности, не создаёт, с точки зрения постмодернизма, продукты как такие потребительные стоимости (use-values), другой стороной которых неизбежно выступает меновая стоимость (exchange-value). С переходом к эпохе постмодернити подлинное содержание полезности заключается не столько в универсальной потребительной стоимости продукта, сколько в его высокоиндивидуализированной знаковой ценности (sign-value). Изменяется и сам характер потребления, которое Ж.Бодрийяр называет consumation в отличие от традиционного consummation.
Исследуя хозяйственные процессы с точки зрения их субъекта, пост-модернисты обнаружили феномен симулированных потребностей, разграничили понятия потребностей (needs) и предпочтений (wants). Первые означают потребности, уже прошедшие социализацию; они заставляют рассматривать потребительское поведение как общественное явление; вторые основаны на субъективных устремлениях личности к самовыражению в потреблении. Называя инициированные подобным образом сущности символическими ценностями, постмодернисты отмечают их относительную несравнимость друг с другом, невозможность исчисления стоимости подобных объектов в квантифицируемых единицах цены или общей полезности.
Будучи изначально ориентированной не только и не столько на исследование объективных характеристик современного общества, сколько на изучение места и роли человека в нём, а в последнее время – также на изменения отношения личности к институтам и формам этого общества, теория постмодернизма глубже, чем иные направления социологии, проникла в суть явлений, происходящих на социопсихологическом уровне [31].
Несмотря на верность всех представленных выше положений, следует отметить, что теория постмодернити в настоящее время находится в очевидном кризисе. Этот кризис явился следствием крайне неудачного решения в рамках данной теории вопроса о терминологическом обозначении современной реальности. Но, несмотря на то, что доктрина постмодернити очень аморфна и не является в настоящее время серьёзной социологической теорией, тезисы, выдвинутые в её рамках, вполне могут быть использованы в постиндустриальной теории, так как они ей не противоречат.
Значение для нашего исследования также представляет работе Жана Бодрийяра «Система вещей». В данном труде автор в заключении приходит к определению понятия «потребление». Это понятие имеет для нас значение вследствие того, что туристская деятельность индивидов всегда связана с процессом потребления.
Ж. Бодрийяр пишет, что «потребление – это не пассивное состояние поглощения и присвоения, которое противопоставляют активному состоянию производства, чтобы уравновесить, таким образом, две наивных схемы человеческого поведения (и отчуждения). Следует с самого начала заявить, что потребление есть активный модус отношения – не только к вещам, но и к коллективу и ко всему миру, – что в нём осуществляется систематическая деятельность и универсальный отклик на внешние воздействия, что на нём зиждется вся система нашей культуры.
Следует недвусмысленно заявить, что объект потребления составляют не вещи, не материальные товары; они образуют лишь объект потребностей и их удовлетворения. Ни объём материальных благ, ни удовлетворяемость потребностей сами по себе ещё не достаточны для того, чтобы определить понятие потребления; они образуют лишь его предварительное условие.
Потребление – это не материальная практика и не феноменология «изобилия», оно не определяется ни пищей, которую человек ест, ни одеждой, которую носит, ни машиной, в которой ездит, ни речевым или визуальным содержанием образов или сообщений, но лишь тем, как всё это организуется в знаковую субстанцию: это виртуальная целостность всех вещей и сообщении, составляющих отныне более или менее связный дискурс. Потребление, в той мере, в какой это слово вообще имеет смысл, есть деятельность систематического манипулирования знаками» [13, с. 212-213]. Туризм является подтверждением потребления, как деятельности систематического манипулирования знаками, так так туризм – это нематериальная и неосязаемая туристская услуга.
Далее автор переходит к описанию объекта потребления. Для этого он делает следующее замечание: «Чтобы стать объектом потребления, вещь должна сделаться знаком, т.е. чем-то внеположным тому отношению, которое она отныне лишь обозначает, – а стало быть, произвольным, не образующим связной системы с данным конкретным отношением, но обретающим связность, т.е. смысл, в своей абстрактно-систематической соотнесённости со всеми другими вещами-знаками. Именно тогда она на-чинает «персонализироваться», включаться в серию и т.д. – т.е. потреб-ляться – не в материальности своей, а в своём отличии.
Из такого преображения вещи, получающей систематический статус знака, вытекает и одновременное изменение человеческих отношений, которые оказываются отношениями потребления, т.е. имеют тенденцию «потребляться» (в обоих смыслах глагола se consommer — «осуществляться» и «уничтожаться») в вещах и через вещи; последние становятся их обязательным опосредованием, а очень скоро и заменяющим их знаком – алиби.
Как мы видим, потребляются не сами вещи, а именно отношения – обозначаемые и отсутствующие, включённые и исключённые одновременно; потребляется идея отношения через серию вещей, которая её проявляет». В отношении приведённой выше цитаты хотелось бы отметить следующее: туризм очень хорошо подходит под определение вещи-знака. Этот вид деятельности наиболее ярко представляется нам в виде персонализированной вещи. В случае туризма даже стандартный туристский продукт не будет являться массовым вследствие того, что у каждого потребителя этого продукта есть возможность варьировать окончательный состав продукта посредством приобретения либо только стандартного набора экскурсий, входимых в туристский продукт, либо приобретением ещё и дополнительных. При этом это потребитель может сделать как в туристской фирме, так и уже в месте прибытия.
Следующий вывод Ж. Бодрийяра следует отметить особо. Он пишет, что «Перед нами – мир потребления». Вслед за Ж. Бодрийяром и мы можем говорить, что мы сейчас живём в мире потребления. Сам автор является представителем концепции постмодернити и рассматриваемая книга была написана в 1968 г. т.е. в период становления постиндустриального общества, в котором мы сейчас проживаем. Позднее автор отмечает, что у потребления нет пределов. «Потребление именно потому столь неистребимо, что это тотально идеалистическая практика, которая за известным порогом уже не имеет более ничего общего с удовлетворением потребностей или же с принципом реальности» [13, с. 214–218]. Опять же соотнося туризм с последней цитатой Ж. Бодрийяра можно отметить верность данного утверждения вследствие того, что туризм является практикой потребления, но потребность в туризме не является основополагающей в жизни человека. Однако весь мир интересуется туристскими услугами и активно их потребляет.
В конце своей работы Ж. Бодрийяр выделяет факт того, что «Собственно говоря, потребление неистребимо именно потому, что основывается на некотором дефиците» [13, с. 218]. В отношении последнего факта мы можем сказать следующее: потребление туризма ярко отражает дефицитность потребления. В условиях современного российского общества туристская услуга пока что доступна не всем слоям населения. Но рассмотрим туристскую услугу под несколько иным ракурсом. Если туристская услуга в реальной действительности России является дефицитной, т.е. доступной не всем слоям населения, то почему бы в век высоких технологий не обратиться к новому виду туризма – виртуальному туризму. На территории страны с каждым годом увеличивается число пользователей компьютера, а вместе с этим и посетителей Интернета. Этот вид туризма нам представля-ется весьма перспективной формой для формирования личности современ-ных молодых людей. Кроме того, основу этой идеи мы находим у Э. Тоффлера в работе «Шок будущего». В разделе индустрия развлечений он пишет, что в перспективе возможно развитие новой индустрии. В этой индустрии продукцией будут не товары и обслуживание, а запрограммированные «ощущения». Эта индустрия станет основой грядущего супериндустриализма.
Тоффлер пишет, что «по мере того как рост благосостояния и ускорение темпа жизни безжалостно подрубают древнее стремление к собственности, потребители начинают столь же сознательно и страстно собирать ощущения, как некогда собирали материальные предметы. …В будущем, однако, всё больше и больше ощущений станет продаваться в собственном своём качестве, точно так же, как вещи. ….Именно такой процесс начинается уже сегодня. Он становится всё более заметным в некоторых областях индустрии, которые всегда – хотя бы отчасти – занимались производством ощущений». В данном случае Э. Тоффлер говорит о том, что индустрия ощущений распространяется на отдых и массовые развлечения. Потребителей данной индустрии притягивают именно переживания.
Ещё одна особенность индустрии ощущений состоит в том, что «важной разновидностью продукции ощущений будут имитированные «мирки», где потребитель без риска для жизни или репутации ощутит вкус приключений, опасности» [81, с. 250-251].
Как мы видим, из всего вышесказанного следует, что виртуальный туризм уже сейчас можно отнести к индустрии ощущений.
Таким образом, на стадии постиндустриального общества происходит сдвиг экономической деятельности к сфере услуг, высвобождается свободное время. У людей появляется категория «своего времени», которую они могут использовать для удовлетворения своей потребности в отдыхе, через форму туристских путешествий. В обществе появляется новое чувство времени. Материализация ценностей даёт возможность туризму проявляться в качестве средства, способствующего определённому развитию и проверке ценностных ориентаций личности.
Временность потребления в постиндустриальных обществах зарождает категорию человека путешествующего, кроме того, потребление в данном типе общества это, прежде всего деятельность системы манипулирования знаками, где туризм – это нематериальная и неосязаемая услуга. Что в ещё большей степени способствует популяризации в обществах виртуального туризма как новой категории в жизни обществ – «индустрии ощущений».
1.2 Социокультурные функции туризма в современном обществе
Для выявления социокультурных функций социального института туризма необходимо изучить теоретические подходы к понятию «функция». В современном обществознании понятие «функция» неоднозначно. В настоящее время каждая из наук вкладывает свой смысл в данный термин. Поэтому, следует уточнить содержание, которое мы вкладываем в термин «функция».
Согласно Э.Дюркгейму «функция» социального института – это его соответствие потребностям социального организма.
Дальнейшее развитие исследование социальных функций получило в начале XX в. в труде Альберта Реджинальда Рэдклиффа-Брауна «Структура и функция в примитивном обществе». Сначала автор упоминает о разнообразных значениях термина «функция» в различных контекстах. Первое значение А.Р. Рэдклифф-Браун даёт из математической науки.
В главе девятой данной книги А.Р.Рэдклифф-Браун исследует понятие «функция» в социальных науках. Используя аналогию между социальной жизнью и жизнью органической, он считает возможным употреблять понятие «функция» применительно к человеческим обществам. Далее автор приводит определение «функция», данное ЭДюркгеймом, и говорит о необходимости усовершенствования этого определения. И в результате проделанной работы А.Р.Рэдклифф-Браун даёт следующее определение функции.
«Функция всякой повторяющейся деятельности, такой, как наказания за преступления, например, или погребальные церемонии, – есть та роль, которую эта деятельность играет в социальной жизни в целом, и также вклад, который она вносит в поддержание непрерывности структуры».
Впоследствии автор даёт пояснение, что «функция – это вклад, вносимый деятельностью отдельной части в общую деятельность некоего целого, в которое эта часть включена. Функция конкретной социальной практики – это её вклад в общую социальную жизнь, т.е. в функционирование социальной системы в целом» [71, с. 210-211]. Данная идея будет в дальнейшем развита применительно к туризму как социальной практике в социальной системе.
Американский социолог Бронислав Малиновский в работе «Функциональный анализ» даёт определение понятия «функция», характерное для функционализма с его склонностью к не конкретным определениям, представляя функцию как «вклад, вносимый отдельным видом деятельности в ту совокупную деятельность, частью которой он является». Далее автор отмечает, что желательно давать определение с большей конкретикой отсылки к совершаемому в действительности и возможным для наблюдения. Б.Малиновский приходит к такому определению через воспроизведение институтов и видов деятельности, протекающих в них, связанных с потребностями. Следовательно, по мнению автора, «под функцией всегда подразумевается удовлетворение потребности, идёт ли речь о простейшем акте употребления пищи или о священнодействии, участие в котором связано со всей системой верований, предопределённой культурной потребностью слиться воедино с живым Богом» [49, с. 689].
Впоследствии Б.Малиновский пишет, что такое определение можно подвергнуть критике, так как оно нуждается в логическом круге, для которого определение «функция» как удовлетворение потребности, где данная потребность, сама нуждающаяся в удовлетворении, появляется для того, чтобы удовлетворить потребность в удовлетворении функции.
Следующее замечание Б.Малиновского необходимо отметить особенно, так как оно имеет значение для данного исследования туризма, который возможно отнести к одному из социальных феноменов. «Я склонен предполагать, что понятие функции, определяемое здесь как вклад, вносимый в упрочение социальной текстуры, в более широкое и организованное распределение благ и услуг, а также идей и верований, могло бы использоваться в качестве ориентира, направляющего исследование на жизненную ценность и культурную полезность определённых социальных феноменов» [49, с. 697].
Следующим автором, обратившимся к проблеме функций в социологии, был Роберт Кинг Мертон, который в своём исследовании «Явные и латентные функции» (1968) писал о том, что социология уже не первая наука, где применяется термин «функция». Следствием этого явилось то, что истинное значение данного термина иногда становится неясным. Потому он предлагает рассмотреть только пять значений, приписываемых данному термину, хотя в соответствии с этим и обращает внимание на факт того, что такой подход способствует игнорированию большого количества других толкований.
В первом случае Р.К.Мертон рассматривает употребление обиходного понятия «функция». По его мнению, оно употребляется для обозначения публичных собраний или праздничных мероприятий, содержащих какие-то церемониальные моменты. Данное употребление термина очень редко попадает в научную литературу.
Второй случай употребления термина «функция», описываемый Р.К.Мертоном, связан со значением термина соответствующего термину «профессия». Третий случай использования термина «функция» является частным случаем второго, его применение широко распространено в повседневном языке и политической науке. В данном случае понятие «функция» имеет значение деятельности, входящей в круг обязанностей человека, занимающего определённое социальное положение. «Хотя функция в этом смысле частично совпадает с более широким значением, которое приписывается данному термину в социологии и антропологии, всё же лучше исключить и это понимание функции, так как оно отвлекает наше понимание от того обстоятельства, что функции осуществляются не только лицами, занимающими определенные положения, но и широким кругом стандартизированных деятельностей, социальных процессов, культурных стандартов и систем верований, обнаруживаемых в некотором обществе (курсив – ЕМ)».
Также Р.К.Мертон обращает внимание на факт существования математического значения понятия «функция» – наиболее точного из всех значений данного термина. В этом случае термин «функция» обозначает «переменную, рассматриваемую в отношении к одной или большему числу других переменных, через которые она может быть выражена и от значения которых зависит её собственное значение» [57, с. 208]. Таким образом, он обозначает четвёртое значение термина «функция». Р.К.Мертон отмечает, что исследователи в области общественных наук часто разрываются между математическим и другим, связанным, хотя и отличным от него, значением. Это другое понятие также содержит в себе понятия взаимозависимости, взаимного отношения или же взаимосвязанных изменений.
Р.К.Мертон подчёркивает пятое значение термина «функция», которое используется в социологии и социальной антропологии. В этих науках используется значение этого термина, появившееся под влиянием математического осмысления термина. Он в большей степени связывает его возникновение с биологическими науками. В биологии под «функцией» понимаются жизненные или органические процессы, анализируемые с позиции вклада, вносимого ими в сохранение организма. Р.К.Мертон замечает, что с необходимыми изменениями термина относительно исследованиям человеческого общества, оно становится соответствующим основному понятию функции.
Для данного исследования, на наш взгляд, имеет значение третье определение термина, используемое Р.К.Мертоном. В этом случае функция является широким кругом стандартизированных деятельностей, социальных процессов, культурных стандартов и систем верований, обнаруживаемых в некотором обществе.
Мы предполагаем для целей данного исследования использовать понятие «функция» именно в этом аспекте.
В последней четверти XX в. содержание социальной категории «функция» продолжала оставаться предметом анализа европейских учёных.
Так, Анри Мендра, французский учёный, рассматривая значение слова «функция»в различных науках, приходит к выводу, что в социологии термин «функция» (от лат. functio – исполнение, свершение) – это роль, выполняемая определённым объектом социальной системы в её организации как целого, зависимость между социальными процессами и характеристики, свойственные объекту, входящему в ансамбль, части которого взаимосвязаны [55, с. 326].
Финский социолог Эркки Калеви Асп утверждает, что в социологии под функцией понимается исполнение, совершение, воздействие или известное следствие социального действия в структуре, когда это действие совершается для достижения или изменения определённого положения социальной системы. Иначе говоря, в социологии понятие функции означает те воздействия, которые части социальной системы оказывают на неё с точки зрения сохранения или желаемого изменения системы. Под функцией подразумевается, таким образом, действие, имеющее какую-то цель или назначение [5, с. 95].
Посмотрим теперь, как трактуется термин «функция» в отечественной социологии.
Энциклопедические словари начала XXІ в. определяют понятие «функция» как: (от лат. functio – исполнение, свершение) – 1) устойчивый способ активного взаимоотношения вещей, при котором изменения одних объектов приводят к изменениям других; 2) в социологии – а) роль, выполняемая определённым субъектом социальной системы в её организации как целого, в осуществлении целей и интересов социальных групп и классов; б) зависимость между различными социальными процессами, выражаемая в функциональной зависимости переменных; в) стандартизированное, социальное действие, регулируемое определёнными нормами и контролируемое социальными институтами [70, с. 603].
А.И. Кравченко определяет понятие «функция» как «назначение или роль, которую выполняет определённый социальный институт или процесс по отношению к целому» [40, с. 102].
По мнению В.И. Добренькова, «функция» – это предназначение, значение, выполняемая роль [25, с. 872].
Ю.Г. Волков под «функцией» понимает следствие социального события для социальной системы, где событие является необходимым для содействия работе и поддержания этой системы [15, с. 283].
Е.М. Бабосов, в соответствии с концепцией Р.К.Мертона даёт определение явным и латентным функциям. В его понимании «явные функции социального института относятся к тем объективным и преднамеренным последствиям социального действия, которые способствуют приспособлению или адаптации данной социальной системы к условиям её существования (внутренним и внешним), а латентные его функции относятся к непреднамеренным и неосознанным последствиям того же действия» [8, с. 252].
С.С. Фролов определяет «функцию» как «вклад некоторой структурной единицы в деятельность социальной системы для достижения целей этой системы» [89, с. 378].
А.А. Горелов описывает «функцию» как роль, которую выполняет система в более общем целом [20, с. 489].
Н.И. Лапин даёт определение социетальной функции – совокупности вкладов в самодостаточность социума, обеспечивающих его самосохранение (включая безопасность) и саморазвитие как целого в ответ на его внутренние потребности и внешние вызовы [47, с. 39].
В результате проведённого анализа понятия «функции», применяемого в социологии, можно сделать вывод, что данное понятие за годы своего существования не претерпело существенных изменений. Под данным понятием в настоящее время большинство российских учёных понимают роль, вклад, который осуществлён на благо социальной системы.
Представители различных направлений в социологии при изучении функций социальных институтов стремились как-то классифицировать их, представить в виде определённой упорядоченной системы.
Представитель функционализма Т. Парсонс выделяет четыре первичные функции, присущие любым системам действия – это функции воспроизводства образца, интеграции, целедостижения и адаптации [66, с. 15]. Наиболее полную и интересную классификацию представила так называемая «институциональная школа». Представители институциональной школы в социологии (С. Липсет, Д. Ландберг и др.) выделили четыре основные функции социальных институтов: воспроизводство членов общества, социализация, производство и распределение, функции управления и контроля [67, с. 98-99].
Современные представители социологии также предпринимают попытки выделения основополагающих функций социальных институтов.
С.С.Фролов определяет список универсальных функций социальных институтов: удовлетворение важнейших жизненных потребностей общества, закрепление и воспроизводство общественных отношений, регулятивная, интегративная, транслирующая, коммуникативная [87, с. 130–132].
Наиболее общие функции социальных институтов рассматривает В.А.Бачинин, выделяя четыре функции: воспроизводство социальных отношений определённого типа, организация экономической, политической, социокультурной жизни граждан, нормативная регуляция индивидуального и группового поведения социальных субъектов, обеспечение коммуникации, интеграции, укрепление социальных связей, накопление, сохранение и передача социального опыта от поколения к поколению [9, с. 193].
К числу важнейших функций, выполняемых социальными институтами в обществе, В.П.Сальников относит: регулирование деятельности членов общества в рамках социальных отношений; создание возможностей для удовлетворения потребностей членов общества; обеспечение социальной интеграции, устойчивости общественной жизни; социализация индивидов [72, с. 73].
О выполнении всеми институтами четырёх обязательных функций пишет Д.С.Клементьев. Это следующие функции: трансляции социального опыта; регуляции социального взаимодействия; интеграции (дезинтеграции) социальных общностей; дифференциации общества, селекции [38, с. 265].
Е.М.Бабосов среди явных функций социальных институтов основные из них сводит к нижеследующим: закрепления и воспроизводства общественных отношений; адаптационной; интегративной; коммуникативной; социализирующей; регулирующей [8, с. 252–255].
Функции социальных институтов И.П.Яковлевым определяются следующим образом: воспроизводственная; регулятивная; интегративная; социализация; коммуникативная; автоматизация [93, с. 78].
По мнению А.А.Горелова, социологи выделяют четыре основные функции социальных институтов: воспроизводство членов общества; социализация; производство и распределение жизненно важных ресурсов; контроль за поведением населения [20, с. 309].
Таким образом, на основании мнений представленных авторов можно обозначить выделяемые функции социальных институтов в виде таблицы 1.1.
