Обширность территории и природное разнообразие Скандинавии, обуславливали различия в средствах добычи пропитания, а также многих других условий. Вследствие этого развитие каждого из регионов шло своим особым путём. И всё же Скандинавия, несмотря на многие различия, в значительной степени являлась обособленным культурным регионом, что можно объяснить, главным образом, её географическим положением и природными богатствами. Она была и является самым северным регионом Западной Европы. Отсюда было одинаково далеко до политических и культурных центров, находившихся на юге. В целом же Скандинавия обладает почти всеми наиболее важными природными ресурсами, что способствовало сближению её с другими народами. Языки в Скандинавии обладали большим сходством, и это давало возможность её народам понять религию, обряды, архитектуру друг друга, хотя, конечно, у каждого региона были свои особенности. Для народов Европейского континента различия между скандинавами были неощутимы, и вплоть до второй половины 10 века, а то и позднее, они воспринимались как единое целое. Естественная среда, в которой жили скандинавы, определяла не только формы их хозяйственной деятельности, но и характер поселений. В гористых, сильно пересечённых местностях Норвегии и Швеции преобладали хуторские поселения, состоявшие из отдельной усадьбы или нескольких усадеб. Зачастую хутора были разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Лишь постепенно, с ростом населения, из хуторов возникали небольшие деревни. Обширные районы в гористой части Скандинавии оставались незаселёнными и использовались только для охоты. В Норвегии, и в наше время, самая низкая плотность населения в Европе, помимо ещё одной северной страны – Исландии. В равнинных же территориях средней Швеции и Дании население гуще. Здесь быстрее наступал материальный прогресс, развивалась культура, закладывались предпосылки для возникновения государств.
Скандинавы, за множество поколений привыкли к скудости земли и щедрости океана. Они с детства обучались управляться с вёслами и парусом, делать любую работу на корабле. Достигло совершенства и строительство кораблей – удивительно красивых, вместительных и быстроходных, не боявшихся никакого шторма. Скандинавы не боялись моря и зачастую доверяли ему больше, чем твёрдой земле. Уловы рыбы, китов, тюленей и вообще всего, что давало море, называли “морским урожаем”. Случалось, в голодные годы коров и свиней подкармливали тресковыми головами, и только так скот дотягивал до новой травы. Сами же люди ели рыбу практически каждый день - варёную, копчёную, жареную, солёную, вяленую, даже квашеную, - с ячменным хлебом, с овсяной кашей, просто так. Между прочим, учёные считают, что именно из-за “рыбной диеты”, продолжавшейся много столетий, среди скандинавов так много светловолосых. Море и верный корабль были для скандинава родным домом. И вот, если несколько лет подряд был неурожай на ячмень и овёс, если родное селение губил лесной пожар, накрывал оползень, поглощал движущийся ледник или захватывали враги, - люди нередко снаряжали корабль и уходили на нём искать себе лучшей доли. Конечно, не все люди, а только самые деятельные, смелые и такие, кому нечего было терять.
Иногда они присоединялись к могущественному вождю - конунгу или ярлу. Иногда сами выбирали себе вождя – “хёвдинга”, (от слова “хуфуд” - “голова”) и начинали жить жизнью морских кочевников, добывать себе еду и припасы, нападая сначала на соседей, потом и на жителей других стран.
Напуганным до смерти жителям Западной Европы в первую очередь, конечно, запомнились нападения и грабежи, но сказать, что бродячие мореходы только и делали, что дрались, было бы величайшей несправедливостью. Большей частью они мирно торговали (хотя всегда готовы были за себя постоять), а временами отправлялись исследовать неведомые моря, открывать новые земли.
При всём том, что было сказано выше о природных условиях, казалось бы, побуждавших население к морским путешествиям и поискам лучшей доли у чужих берегов, далеко не каждый срывался с насиженного места и отваживался начать жизнь морского разбойника.

2. РЕЛИГИЯ ДРЕВНИХ СКАНДИНАВОВ

На протяжении большей части эпохи викингов скандинавы отличались от народностей более южных регионов Европы тем, что у них была иная, нехристианская религия. Христиане называли их уничижительным словом «язычники». Так называли всех иноверцев. За исключением мусульман в Испании и в других регионах Средиземноморья, вся Западная и Южная Европа исповедовали христианство. Христианство – религия, характеризующаяся миссионерством, и ближайшие соседи скандинавов с южной стороны были окрещены, приблизительно, в начале эпохи викингов. Это произошло с фризами в начале 8 века. Тогда же были окрещены и саксы. Оба региона входили в королевство франков. Затем в последующие годы миссионеры устремились на север и восток, и около 965 года Дания официально приняла христианство. Вслед за этим христианство приняла Норвегия. Это произошло в начале 1000-х годов. А Швеция была обращена в христианскую веру постепенно, в том же столетии. Введение христианства повсюду ознаменовало собой новый рубеж в развитии культуры. Христианство привносило в жизнь не только новые ритуалы и новые верования, но и приводило к изменению норм морали и к постепенному крушению укоренившихся традиций прежней культуры. Христианство означало европеизацию многих, наиболее существенных сторон жизни.
Так, к концу X столетия нашей эры христианство стало господствующей религией во всех странах Европейского континента. Добралось оно и до последнего оплота язычества – Скандинавии. Нетерпимая ко всему, что хотя бы в какой-то степени противоречило ее догмам, католическая церковь повсеместно безжалостно стирала с лица земли даже малейшее упоминание о прежних религиях и верованиях народов. Наряду с этим уничтожались и многочисленные памятники старины, лучшие образцы эпического народного творчества. На кострах, сложенных духовенством, сгорели почти все рукописи, относящиеся к мифологии германских племен. Такая же участь постигла в Дании, Швеции и Норвегии мифологию народов Скандинавии.
Был, однако, неподалеку от Европы уголок, куда церковь хотя и проникла, но где она в течение нескольких столетий была вынуждена мирно уживаться бок о бок с язычеством, где священнослужители не сжигали ни грешников, ни их книги, где, таким образом, сохранилась какая-то относительная свобода совести. Этим светлым в мрачные времена средневековья уголком была Исландия.
Когда около 870 года первые переселенцы из Норвегии высадились на этом пустынном скалистом острове, они нашли на нем несколько монахов, ирландцев по происхождению, прибывших сюда спасаться от мирской суеты и соблазна. Норвежцы были еще язычниками, ирландцы уже приняли христианскую веру. Но язычники всегда относились более или менее терпимо ко всем религиям. Христиане же были слишком малочисленны, чтобы силой навязывать свою веру воинственным богатырям-скандинавам. Между обеими партиями установился своеобразный статус терпимости, который продолжал существовать и тогда, когда в 1000 году христианская религия была официально признана на всей территории Исландии. Прежние языческие жрецы(годы) приняли сан священников, и только. Что же касается простого населения, то тут еще долгое время каждый верил во что хотел, не подвергаясь за это преследованию. В то время как в Европе все, что не соответствовало церковным канонам, объявлялось ересью и сжигалось, в Исландии создавались чудесные саги, донесшие до нас во всей своей первоначальной чистоте и свежести оригинальный язык, быт и нравы Древней Скандинавии.
Именно здесь в 1222 или 1223 году знаменитый исландский историк, поэт и политический деятель Снорри Стурлусон (1178-1241) и написал свою знаменитую «Эдду» – трактат о поэтике скальдов, без которого было бы невозможным создание настоящей книги.
Мифологические песни «Старшей Эдды» представляют исключительный интерес как памятники древнего мира, еще доскальдового жанра народного эпоса и дидактики, но все они, кроме «Волюспы» («Пророчество Вельвы»), раскрывающей картины сотворения и конца мира, не дают столь ясного представления о содержании скандинавской мифологии, как это делает «Эдда» Снорри (после открытия «Старшей Эдды» ее стали называть «Младшей»). Значительно богаче по содержанию героические песни «Старшей Эдды», повествующие о богатырях из рода Вельсунгов, о замечательном кузнеце Велунде и о многих других героях Древней Скандинавии.
Помимо этого, данные о языческих традициях и обычаях можно почерпнуть из древних законодательных актов и содержащихся там запретов. С помощью археологии мы можем узнать об обрядах захоронения, о языческих памятниках, о символах богов и жертвоприношениях. Представление о церемониях и ритуалах времён язычества дают рисунки и изображения, которые, однако, лишь в редких случаях поддаются точному истолкованию, хотя и подтверждают некоторые истории о богах. Географические названия могут рассказать нам о популярности тех или иных богов в разных местах Скандинавии. Таким образом, картина дохристианских верований и форма их выражения в значительной мере складывается из сведений, почерпнутых из разных источников и сообщаемых людьми совершенно иной религиозной ориентации. Вероятно, именно этим объясняется тот факт, что получаемые нами знания являются несколько противоречивыми, расплывчатыми и примитивными.
Как и многие другие народы древности, первобытные скандинавы обожествляли окружающий их мир, усматривая в каждом природном явлении вмешательство каких-то необыкновенных, могущественных существ, злых и добрых, в зависимости от того, вред или пользу приносило им это явление. Сама борьба между отдельными стихиями воспринималась ими как столкновение этих существ, из которых одни выступали как защитники людей, а другие – как их враги. В мифологии Скандинавии носителями злого начала являются великаны – хримтурсы, символизирующие две наиболее грозные стихии – мороз и огонь. Им противопоставлены боги – асы, олицетворение тепла и света, создатели солнца и других небесных светил.
Между богами и великанами идет непрерывная жестокая война за власть над землей, война, которая должна закончиться гибелью как тех так и других. Эпизодам этой войны и ее главному герою, богу грома рыжебородому богатырю Тору, и посвящено большинство мифологических легенд Скандинавии. Под именем турша (великаны – это слово часто встречается в скандинавском сборнике песен о богах и героях «Старшая Эдда», одна из скандинавских рун называлась thurs) скрывались тиррены, или тирсены, жившие в то время в причерноморских степях, позднее переселившиеся в Малую Азию и воспринявшие там кое-что из эгейской культуры. Ещё позднее они перебрались в Италию, где римляне стали называть их этрусками.

2.1 Младшая Эдда

Согласно «Младшей Эдде», в начале была Мировая Бездна – Гинунгагап (Ginungagap). Внутри ее на севере лежала студеная, туманная, пустынная страна под названием Нифльхейм (Niflheimr, «темный мир»); на юге – жаркая страна Муспелльсхейм (Muspellsheimr, «огненная страна»), где властвовал огненный великан Сурт (Surtr, «черный»), вооруженный пламенным мечом. Посредине Нифльхейма бил великий источник всех рек Хвергельмир (Hvergelmir, «кипящий котел»). Самая северная часть Нифльхейма, скованная страшной стужей, представляла собой ледяные поля и горы, возникшие из вод Эливагара (livgar, «бурные волны») ») – реки, что протекала там с незапамятных времен. Воды Эливагара были ядовиты, и, когда они застыли, яд инеем выступил на поверхность. Там, где дымный жар Муспелльсхейма встречался с ядовитой стужей Нифльхейма, иней подтаял, и возник великан, обликом схожий с человеком. Звали его Имир (Ymir) или Аургельмир (Aurgelmir). Имир начал потеть, и под левой его рукой выросли мужчина и женщина; одна нога зачала с другою сына: так появилось племя инеистых великанов. Имира вскормила молоком первозданная корова Аудумла ( «кормилица»), тоже возникшая из инея. Корова лизала ледяные глыбы, на вкус соленые: к исходу первого дня изо льда в том месте, которое она лизала, выросли человеческие волосы; на второй день – голова; на третий день возник человек. Это был Бури (Bri, «родитель»), красивый собою, высокий, могучий. Сыном его был Бор (Воrr, «рожденный»), который взял в жены великаншу Бестлу (Bestla), дочь Бёльторна (Bltorn). Сыновьями Бора и Бестлы были Один, Вили и Be. Сыновья Бора поссорились с древним великаном Имиром, и трое сынов Бора убили его. Из раны хлынул такой поток крови, что в нем утонули все остальные инеистые великаны, кроме Бергельмира (Bergelmir, «ревущий как медведь») и его жены. Один, Вили и Be бросили тело Имира в самую глубь Гинунгагап и сделали из него землю: из крови великана – море и все воды; из плоти – саму землю, из костей и зубов – горы, валуны и камни. Точно черви, выползли из земляной плоти карлики-цверги, похожие на маленьких людей. Из черепа Имира сыны Бора сделали небосвод, углы которого поддерживали четыре карлика, - стороны света. Земля была округлая, заключенная в кольцо океана. По берегам океана сыны Бора отвели земли великанам (Ётунхейм, «страна великанов»), а весь мир в глубине суши оградили стеною из век Имира и нарекли эту крепость Мидгард («средиземье»).

2.1.1 Сотворение рода людей

В Младшей Эдде сказано: «Шли сыновья Бора (Один, Вили и Be) берегом моря и увидели два дерева. Взяли они те деревья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу; второй – разум и движенье; третий – облик и речь, слух и зрение. Дали они им одежду и имена: мужчину нарекли Ясенем (Askr), а женщину – Ивой (Embla). И от них-то пошел род людской, поселенный богами в стенах Мидгарда». Мир представлялся скандинавам, как ясень Иггдрасиль (Yggdrasill). Ветви ясеня Иггдрасиля простерты над всеми мирами и поднимаются выше неба. Из трех его корней один – в мире богов, второй – в мире инеистых великанов, третий – в Нифльхейме. Под последним корнем находится исток всех рек, Хвергельмир, а дракон Нидхёгг подгрызает этот корень снизу. Под корнем, который змеится к инеистым великанам, журчит источник Мимира, названный так по его стражу, сверхъестественному существу Мимиру – архетипу мудрости. Под тем корнем ясеня, что заканчивается в небесах, есть еще один источник, самый священный – Урд (Urr). Подле него обитают три сестры-норны, богини судьбы. Белка по имени Рататоск (Ratatoskr, «грызозуб») снует вверх-вниз по стволу, перенося бранные слова от орла, живущего на верхушке, к дракону Нидхёггу. Четыре оленя – Даин (Dinn), Двалин (Dvalinn), Дунейр (Duneyrr) и Дуратрор (Dratrr) – бегают по сучьям ясеня, объедая листья и кору. Раны, которые наносят Иггдрасилю олени, дракон Нидхёгг и прочие змеи, залечивают норны: черпают из источника Урд воду, смешанную с грязью, и поливают ясень, чтобы ветви его и корни не засохли и не зачахли. Важное упоминание можно найти в эддической песне «Прорицание Вёльвы»: «...И девять знаю земель – все девять от древа предела корня земные...» «Девять земель» – это миры асов, ванов, светлых альвов, темных альвов, людей, великанов, сынов Муспелля, мертвых и, вероятно, карликов-цвергов. Иггдрасиль следует рассматривать как структурную основу материи Вселенной. Когда Иггдрасиль содрогнется – грянет светопреставление, Рагнарёк (Ragnark). По мифу, Иггдрасиль есть опора девяти миров, аналог различных столпов и колонн, фигурирующих в мифах многих неродственных народов – от древних египтян до южноамериканских индейцев. Если верить Снорри Стурлусону, порядок творения был таков: после убийства Имира сыновья Бора создали землю, моря, небо, страну великанов, Мидгард, тучи, людей и, наконец, Асгард, жилище богов. Это высокая цитадель в середине Мидгарда, стены и башни которой достигают туч, цитадель, защищенная от великанов высокими бастионами и отвесными скалами, но корни ее все же в земле. Все боги (кроме Тора, бога-громовика) по радужному мосту Биврёст (Bifrst), который иногда называют Мостом Асов, ежедневно съезжаются к источнику Урд, где вершат суд.

2.1.2 Модель мира

В Асгарде множество дивных палат, но самый знаменитый чертог зовется Вальхалла (Valholl), т.е. «чертог убитых» – мужей, что героически погибли на поле брани. Доступ в Вальхаллу преграждают ревущая река Тунд и запертые ворота Вальгринд (Valginr). Сам чертог огромен, в нем 540 дверей, в каждую из которых плечом к плечу могут пройти 800 героев. Убитые воины без труда узнают эти палаты, ибо стропила их – копья, крыша – из шлемов и щитов, а скамьи покрыты кольчугами. Люди, населявшие северо-запад Европы в эпоху переселения народов, обозначали подземный мир, царство мертвых, словом halja, которое изначально толковалось как «место тайного убежища», т.е. предположительно «могила». В древненорвежском это слово стало звучать как hel, и норвежцы представляли себе Хель как обитель тумана и холода. Согласно преданиям эпохи викингов, те, кто не избран для Вальхаллы, уходят в Хель, где влачат жалкое существование до самого Рагнарёка; в этот день легионы мертвых выйдут из Хеля и под водительством Локи (Loki) выступят против богов. Описания Хеля довольно скудны. Вход в Хель – мрачная пещера среди скал и пропастей. По некоторым преданиям, стережет эту пещеру чудовищный пес по имени Гарм (Garmr), до наступления Рагнарёка, сидящий на цепи. Далее по дороге в Хель течет река Гьёлль (Gjll, «ужасная»). Мост через Гьёлль охраняет дева Модгуд.
За мостом – врата Хеля; хозяйка тамошних палат – отродье Локи – тоже зовется Хель. Ётунхейм (Jtunheimr), страну великанов, разные источники помещают в разные места, хотя в эпоху викингов доминируют два варианта: либо «на востоке», либо на берегах окружающего землю океана. Не случайно Ётунхейм называется еще Утгард (Utgarr, «внешний предел»), т.е. земли по берегам океана, отведенные великанам сынами Бора. Ётунхейм считался страной высоких лесов, могучих рек, огромных пещер, исполинских гор и гигантских расстояний – иными словами, все было как в Скандинавии, только много больше. Мидгард (Migarr) – это мир людей, расположенный между Асгардом и Хелем, среди океана, в котором обитает Мировой Змей. Путь из Мидгарда в Асгард лежит через радужный мост Биврёст. В эпоху переселения народов древние северяне называли своих богов асами (слово «ас» –ss – и означает «бог»). В Прологе к Младшей Эдде Снорри Стурлусон пытается возвести слово «асы» к «Азии», возможно, основываясь на традиции, согласно которой культ некоторых богов пришел в Скандинавию с юга, точнее – из Малой Азии. Весьма вероятно, что боги действительно пришли из тех краев, только не асы, а другое божественное племя, в обеих Эддах именуемое «ванами». Пришествие новых богов описано в мифологии как война асов и ванов, в которой не было победителя. В итоге кое-кто из асов (Мимир, Хёнир) отступает в безвестность, тогда как божества-ваны (Ньёрд, Фрейр и Фрейя) входят в скандинавский пантеон наравне с асами.

2.1.3 Один

Один – глава богов и отец асов. «Один, – пишет Снорри, – знатнее и старше всех асов... Одина называют Всеотцом...» («Старшая Эдда», древнеисландские песни о богах и героях. – Перевод А. Корсуна, под ред. Стеблин-Каменского. М.1963.) Как патрон викингов, Один носил золотой шлем. Как судья в сражениях, он был вооружен копьем Гунгнир (Gungnir), которое никогда не пролетало мимо цели. Вторым из чудесных сокровищ Одина было золотое кольцо Драупнир (Draupnir), тоже выкованное карликами – Брокком (Brokkr) и Синдри (Sindri). Каждую девятую ночь оно рождало восемь новых колец. Один положил Драупнир на грудь своему сыну Бальдру, когда этот светлый бог лежал на погребальной ладье Хрингхорни (Hringhorni). Один - Всеотец, владыка девяти миров, восседал в сторожевой башне Хлидскьяльв (Hliskjalf), где от его взора ничто не могло укрыться. На плечах Одина сидели два ворона: Хугин (Huginn, «мысль») и Мунин (Muninn, «память»), нашептывая ему на ухо все новости, которые слышали, облетая мир. Пищу свою Один делит с двумя волками – Гери (Geri, «жадный») и Фреки (Freki, «прожорливый»).

2.1.4 Тор

Второй по значимости после Одина «стоит Тор, который зовется также Аса-Тор или Эку-Тор («Тор с колесницей») – старший сын Одина. Тор – одно из древнейших и в то же время наиболее красочных созданий народной фантазии. Любовь к Тору в Скандинавии была столь велика, что переселенцы из Швеции и Норвегии, отправляясь в другие страны, брали с собой его изображение, чтобы водрузить его на месте своего нового жилища, а в Норвегии и по сей день бытует поговорка: «Если бы не было Тора – тролли уничтожали бы весь мир».
Он сильнейший из богов и людей. Трудвангар («поля силы») зовутся его владения, а чертог его называется Бильскирнир («неразрушимый» или «освещаемый только на мгновение»)... У Тора есть два козла – Скрежещущий Зубами (Tanngnjostr) и Скрипящий Зубами (Tanngrisnir) – и колесница, на которой он ездит; козлы же везут эту колесницу... Есть у него и еще три сокровища. Одно из них молот Мьёлльнир («молния»). Инеистые великаны и горные исполины чуют молот, лишь только он занесен... И другим бесценным сокровищем владеет Тор – Поясом Силы. Лишь только он им опояшется, вдвое прибудет божественной силы. Третье его сокровище – это железные рукавицы. Не обойтись ему без них, когда хватается он за молот!» Тор – бог грома. Молот его – гроза, вспышка молнии, удар грома; молния и гром – искры и грохот его колесницы, влекомой по небу козлами. Брошенный молот всегда возвращается в руки Тора. Главная задача Тора – защищать Асгард и Мидгард от великанов. Впоследствии облик этого бога порой приобретает комические черты, и он сам становится похож на простоватого, упрямого, рыжебородого великана. В Рагнарёк он гибнет, сражаясь, бок о бок с Одином, – убивает Мирового Змея, и сам погибает от его яда.
«Второй сын Одина – это Бальдр, – говорит Снорри. – О нем можно сказать только доброе. Он лучше всех, и все его прославляют. Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние. Он самый мудрый из асов, самый сладкоречивый и благостный. Он живет в месте, что зовется Брейдаблик (Breiablik, «широкий блеск»), на небесах. В этом месте не может быть никакого порока». Бальдр (что означает «господин») – один из наиболее привлекательных богов скандинавского пантеона. Викинги высоко ставили любящего, прекрасного бога Бальдра. Он «кровоточащий бог», «господин», связанный с плодородием и хлебопашеством. Пантеон скандинавских богов был велик. Были и другие боги: Тюр, Фрей, Хеймдалль, ваны Ньёрд, Фрейр и Фрейя, а также Идунн, Хёд, Видар, Улль, Хёнир, Лодур, Мимир.

2.1.5 Локи

Отрицательный персонаж скандинавской мифологии – бог Локи. Отец Локи – великан Фарбаути (Fаrbauti, «грозный напастник»), а мать – Лаувейя (Laufey, «лиственный остров», т.е. дерево), что наводит на мысль о том, что изначально Локи был олицетворением грозного пожара, возникающего от удара молнии в лесное дерево. Он «пригож и красив собою, но злобен нравом и очень переменчив. Он превзошел всех людей тою мудростью, что зовется коварством, и хитер он на всякие уловки». Локи вхож в Асгард, но среди асов и ванов держится особняком, он им не друг, его единственная цель – погубить богов и все мироздание. И вот ведь парадокс: боги прекрасно знают, что среди них находится зло, и что они не справятся с ним, но поделать ничего не могут. Жену Локи зовут Сигюн (Sigyn), а сыновей его – Нари (Nari), или Нарви (Narfi), и Вали (Vli). Когда козни Локи привели к гибели Бальдра, боги схватили Локи, связали кишками Нари, разорванного братом Вали в образе волка, и заточили в Хель, где на лицо ему капает змеиный яд. Верная Сигюн, стремясь облегчить муки супруга, собирает змеиный яд в чашу. Когда чаша наполняется и Сигюн нужно опорожнить ее, яд попадает на лицо Локи, и он бьется в судорогах, вызывая землетрясения. Такое заточение вполне подстать злому духу огня. Было у Локи и другое потомство – чудовищные дети великанши Ангрбоды (Angrboa, «сулящая горе»), зачатые диковинным способом. Локи съел сердце Ангрбоды, которое оплодотворило его, и родил трех хтонических чудовищ: Фенрира Волка, Мирового Змея Ёрмунганда и Хель. Андрогинная натура Локи проявляется в мифах не единожды, ведь Локи, обернувшийся кобылой, родил и коня Одина – восьминогого Слейпнира. Есть целый ряд мифических существ, которых трудно причислить к богам, однако же они нечто большее, чем персонажи светского фольклора.

2.1.6 Великаны

Великаны северных мифов не одинаковы: это инеистые великаны хримтурсы (hrimturs) и более поздние ётуны, которых можно назвать существами хтоническими, и великаны огненные, воплощающие разрушительную силу огня. Видом великаны похожи на людей-исполинов. По их милости происходят все природные явления и катаклизмы: камнепады, оползни, лавины, лесные пожары, северное сияние, морозы и т.д. Норны (nornir) – древние, могущественные богини судьбы, имена их Урд («судьба»), Верданди («становление») и Скульд («долг»). Они пряли нити человеческих судеб и в урочный час обрывали их. Еще их называли хранительницами материи всего творения, ведь они орошали Мировое Древо Иггдрасиль водою источника Урд, смешав ее с грязью, чтобы ясень не гнил. Даже Один подвластен был норнам; эти божества древнее Одина, а возможно, древнее и самого индоевропейского Небесного Отца. По мнению ряда ученых, происхождение норн связано с фазами Луны. На исходе каждого дня тьма поглощала Небесного Отца, отдавая мир во власть одной из трех ипостасей Луны – растущего месяца (Урд), полнолуния (Верданди) или месяца убывающего (Скульд).

2.1.7 Валькирии

Древнеисландское слово «валькирия» (valkyrja) означает «выбирающая мертвых, убитых», и в эпоху викингов валькирий изображали как дев-воительниц: сверкая оружием, они мчались на летучих конях над полем брани, верша судьбы войны и унося в Вальхаллу павших смертью храбрых, а затем прислуживая им на пирах в этом чертоге. Иногда валькирий называют девами Одина. Эйнхерии (einherjar), или избранные мертвые воины, живут в Вальхалле. Преодолев реку Тунд и войдя во врата Вальгринд, «люди, убитые оружием», вступают в Вальхаллу, где повар Андхримнир (Andhrmnir) варит неиссякающее мясо вепря Сэхримнира (Shrmnir) в котле Эльдхримнир (Eldhrmnir). Пьют воины неиссякающее медовое молоко козы Хейдрун (Heidrn), которая щиплет иглы с ветвей дерева Лерад (Lerar), растущего подле чертога. Эйнхерии или пируют, или бьются друг с другом в бесконечном сражении, причем в конце дня все раненые чудесным образом исцеляются, а мертвые оживают, готовые утром продолжить лихую битву. Так будет продолжаться до Рагнарёка, когда, поднятые криком петуха Гуллинкамби, эйнхерии выступят на помощь богам в их битве с силами зла.
[«Старшая Эдда». Древнеисландские песни о богах и героях. М. – Л., 1963; «Младшая Эдда». Л., 1970.]

3. НАСЛЕДИЕ ВИКИНГОВ

Скандинавские народы заявили о себе на европейской арене в период между 800 и 1050 годами. Их неожиданные боевые рейды сеяли страх в благополучных странах, которые, в общем-то, были привычны к войнам. Контакты между северными странами и остальной Европой уходят корнями в далекое прошлое, что доказывают археологические раскопки. Торговля и культурный обмен начались много тысячелетий до нашей эры. Тем не менее, Скандинавия оставалась отдаленным уголком Европы, не имевшим большого политического и экономического значения. Северная Европа и в дальнейшем продолжала отличаться от передовых стран средневековья и несколько отставать от них в своём развитии, но тем не менее отныне, это развитие было частью общеевропейской эволюции.
Общеизвестно, что в представлении общества образ викинга, сугубо негативен. Но возник он, по воле современников викингов, священнослужителей-хронистов, которые были переполнены страхом из-за частых набегов «северных воинов». Но не следует забывать, что викингам не чужда была и созидательная деятельность. Из их рядов вышли короли, участвовавшие в большой политике, строители мостов и крепостей, а также купцы, которые вели торговлю далеко за пределами Родины, на огромных пространствах от Северной Норвегии до Хедебю, торгового центра на южной оконечности Дании, от Руси до торгового города Бирки близ Стокгольма, от Исландии до Ирландии, где при активном участии викингов возникли самые крупные города. Среди викингов были первопроходцы, заселявшие пустынные территории Северной Атлантики, Фарерские острова, Исландию и Гренландию. Известно, что викинги были первыми европейцами, достигшими берегов Америки около 1000 года. В некоторых местах викинги оседали на завоёванных территориях, возделывали землю, налаживали контакты с местными жителями. Так было, например, в Англии и в Дублине, где викинги основали торговые колонии.
Эпоха викингов, хотя и не определяла полностью исторические судьбы Европы, внесла всё же заметный вклад в жизнь различных регионов мира, в том числе и самой Скандинавии.

ГЛАВА 4
Мифы разных народов (не только европейских) часто схожи; это неудивительно, если вспомнить, что народы эти вышли из одной колыбели, наблюдали из одинаковых пещер одни и те же картины, широко общались между собой и пребывали на близких уровнях развития. Говорить о единой мифологической системе палеолита было бы, вероятно, опрометчиво, но то, что разноязычные мифы подчас дополняют и уточняют друг друга, – бесспорно. Таким путём можно даже попытаться воссоздать некую общую картину мира первобытного человека, не слишком погрешив против истины.
Наиболее полную память о «начале мира» сохранил германо-скандинавский эпос – быть может, потому, что зима для этих народов не прекращалась никогда, она лишь перестала быть вечной. «За многие века до создания Земли уже был сделан Нифльхейм (мир мрака)», – повествует «Младшая Эдда». Ядовитая вода рек превратилась в лед и иней, а южнее царили дожди и ветры. Черная и сумрачная Ночь, дочь великана, и ее муж Нагльфари повелевали планетой. Имя «Нагльфари» носил и самый большой в мире корабль, сделанный из ногтей мертвецов и неустанно перевозивший их в загробный мир – Нифльхель. Правил кораблем мрачный великан Хрюм. Ледяное дыхание жестоко­сердного и злобного Виндлони (или Виндсваля) наполняло парус этого плавучего гроба, а сын (или дочь) Виндлони – Зима –заботился о том, чтобы никогда не иссяк груз «Нагльфари». Сколько же надо было пережить, чтобы создать такую картину! И не только создать, а пронести сквозь тысячелетия, пока ее не зафиксировали летописцы. Подобную погребальную ладью – «Навь» – знали и славяне, каждый последний четверг великого поста поминавшие своих умерших.
Владычицей преисподней у скандинавов считалась великанша Хель, в будущем – сестра Мирового Волка Фенрира и Мирового Змея – Ермунганда. Возможно, эта Хель - то же, что злющая славянская богиня Хела, по­читавшаяся в виде тощей женщины великаньего роста, раздирающей пасть льву. Венды полагали, что эта дама способна уберечь от дурных советов. Ее имя, по-видимому, произошло от хаттского kel – госпожа. Возможными родственницами Хелы выглядят «травяная» Зела, или Желя, тоже связанные с погребальными обрядами и персонифицировавшее скорбь по умершим (отсюда слово «жалеть»).
У богемцев и большинства других славянских племен вместо Зелы или наряду с ней почиталась богиня смерти Марона, Морена или Морана, подобно скандинавским валькириям напевавшая скорбные, но вместе с тем нежные и мужественные мелодии тренодий – погребальных песен – у изголовья усопшего. Душа покойника при этом воплощалась в птицу Дио, одиноко сидевшую на ближайшем дереве и внимательно слушавшую собственный реквием. Иногда в этой птице видели саму Морану, если птица была певчей. В виде птицы с человеческой головой, напоминающей Феникса, мыслили душу и древние египтяне. Возможно, так же изображалась и Морана. Эта богиня, олицетворявшая собою зиму и смерть, всегда вызывала ассоциации с чем-то недобрым. Мора – это ведьма в старославянском, домовой в сербском, кошмар в польском; мара – домовой в древнескандинавском, то же, что в нижненемецком мар; морас – по-чешски – угрюмый. Но мара – это еще и смерть– по-санскритски (божество смерти носило имя Мритью), а мар означало у скифов – убивать. С Мореной связан славянский бог смерти Маровит. Он изображался с львиной головой (не ему ли раздирала пасть Хела?), короткими когтистыми лапами и телом, наполовину покрытым чешуей, наполовину перьями. Быть может, Маровит и Морана – это мужская и женская пара божеств, символы перехода в загробный мир, сохранившие свое значение в русских словах «мор», «смерть», «мертвый» и в названии «месяца смерти зимы» – марта. С этим месяцем связаны греческий Арес и римский Марс - боги войны и смерти. Славянским Марсом был и Маровит. Морана дала имя Моравии и положила начало мно­гим народным обрядам и праздникам, сохранившимся до нашего времени. Былинники воплотили эту тему как борьбу Добребога, или Добры (так они переосмыслили имя Добрыни); с колдуньей Мариной (Мораной). Ранней весной в городах и селениях изготавливали ее соломенные чучела – мары – и бросали их в реку или сжигали с шуточными проклятиями. Это, несомненно, воспоминание о прежних человеческих жертвах.
То же проделывали и руссы с соломенными куклами Купалы и Ярилы, Костромы и Кострубонько (по-видимому, Кострома и Ярила – одно и то же). Кострома, как и Кострубонько («неряха»), или Ярила и Купала, была воплощением весны и плодородия. В культовых сценариях Кострома выступала в виде юной прекрасной девуш­ки с дубовой веткой в руке и в белой одежде водительницы хоровода.

1. Образ Мирового Дерева

Почти у всех народов, не только европейских – это мощный, раскидистый, одиноко стоящий дуб, подпирающий небо, особенно вечнозеленый, скальный. Но наряду с дубом повсеместно почитались виноград, ольха, рябина, вяз, тис - в зависимости от ареала их произрастания.
Усеверных кафиров таким деревом был орех с восемнадцатью ветвями. Греки почитали дуб наряду с оливой, и священным. ясенем «мелия», известным и римлянам императорской эпохи. А в Месопотамии, где дуб почти не растет, его место заступил кедр. Скандинавы восхищались своим Иггдрасилем - Мировым Деревом: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни». И под одним из этих корней таился источник великана-мудреца Мимира, источник знания и мудрости.
Черты мифологического сознания
Основными чертами мифологического сознания являются синкретизм, символизм, генетизм и этиологизм. Синкретизм (в переводе – «соединение») характеризует мифологию как знание, нерасчлененное по причине его неразвитости. Современное знание делится на множество отраслей, по-разному осмысливающих различные фрагменты действительности. Мифы же пытались объяснить все: почему идет дождь, как возник мир, откуда появились люди, почему они болеют и умирают. Миф включал в себя зачатки религии, различных форм искусства, рациональных знаний и передавался из поколения в поколение как знание-технология. Уже на ранних стадиях развития человечества мифы тесно связывались с религиозными верованиями и ритуалами. Мифы утверждали и передавали принятую в древнем обществе систему ценностей и норм поведения. Содержание мифа для представителя этого общества было вполне реальным, так как воплощало коллективный опыт ряда поколений и служило предметом веры, а не критического переосмысления.
Нерасчлененность мышления древнего человека проявилась в неотчетливом разделении в мифологическом сознании сущности и явления, вещи и слова, именуемого и имени. Мифологическое мышление имеет дело с конкретным, объекты сближаются по внешним чувственным качествам (например, молния со стрелой). Миф не углубляется в поиски сущности, поэтому внешнесходное в нем предстает как тождественное. В этом состоит второе важное свойство мифологии – символизм. Конкретные предметы и явления, не теряя своей конкретности, становятся знаками других предметов и явлений, т. е. символически заменяют их.
В мифах очень часто происхождение предмета выдается за его сущность. Это свойство называется генетизмом (от греч. genesis – «рождение, происхождение»). Для мифа объяснить вещь или явление означает рассказать об их возникновении. С генетизмом связан и этиологизм мифа (от греч aitta – «причина, основание»). Миф объясняет, почему окружающие предметы, явления, живые существа таковы. Во всех мифах представления об устройстве мира выглядят как рассказы о происхождении его элементов. Однако существует немало и собственно этиологических мифов – коротких повествований, объясняющих особенности какого-нибудь предмета или явления. Говоря о генетизме и этиологизме мифа, важно отметить следующую деталь: время, к которому относится момент возникновения вещи (мифологическое время), резко отличается и далеко отстоит от времени повествования, настоящего времени. В мифологическом времени все не так, как теперь. Но все то, что произошло в мифологическом времени, является образцом для повторения в реальном времени… Мифологическое время носит сакральный (свя­щенный) характер.
Итак, мифы – это не просто забавные истории, сказки или предания, а наследие древнейших знаний. Мифология – это древнейший способ постижения окружающей действительности, причем такой способ, который не только объяснял существующий порядок вещей, но и задавал человеку определенный характер действий в этом мире.
Мифы народов мира очень разнообразны. Однако при внимательном их изучении можно заметить некоторые сходные черты, темы, мотивы. Все это позволяет объединить мифы в определенные группы, классифицировать их. Самую многочисленную группу составляют мифы о животных. Это древнейшие мифы. Часто в них речь идет о тотемных животных, т.е. тех животных, которых первобытные люди считали своими предками. Но есть и мифы, в которых рассказывается не о том, как животные порождали людей, а наоборот, как люди превращались в животных: например, древнегреческий миф об искусной ткачихе Арахне, превра­щенной Афиной в паука, или восточнославянский миф о князе-оборотне Волхе Всеславьевиче.
В особую группу входят мифы о небесных светилах – астральные мифы. Иногда астральными называют только мифы о звездах и планетах, выделяя в отдельные группы мифы о Солнце (солярные) и Луне лунарные). Центральную группу в развитых мифологических системах составляют мифы о происхождении космоса – космогонии. Иногда в космогонические мифы вплетаются рассказы о возникновении богов (теогонии), из чего получаются сложные мифологические комплексы – теокосмогонии. Выделяются также мифы о происхождении человека – антропогонии, которые чаще входят в состав космогонии, хотя встречаются и как самостоятельные повествования. Тесно связаны с космогониями, но по содержанию прямо им противоположны эсхатологические мифы – рассказы о конце света: о том, когда, как и почему наш мир прекратит свое существование.
Важное место в жизни народов занимали мифы о происхождении культурных благ. Эти блага (предметы и навыки) людям передает культурный герой, который изначально обладает ими. У славян бог Сварог научил людей кузнечному делу, сбросив им с неба клещи. Культуру древних аграрных народов характеризуют календарные мифы, отражающие цикличность природных процессов. Постоянная повторяемость чередующихся времен года. воплощалась в мифах об умирающем и воскресающем боге (Осирисе в Египте, Адонисе в Финикии, Дионисе во Фракии, Яриле у славян).
Кроме того, существуют мифы о чудесном рождении, близнечные мифы, мифы о судьбе, о происхождении смерти, загробном мире. Как и везде, классификация здесь носит весьма условный характер. Тем не менее выделение мифов в определенные группы позволяет лучше ориентироваться в бесконечных лабиринтах мифологии.
Мифы тесно связаны с религиозными верованиями. И те и другие сопряжены с ритуальными действиями и обращаются к сфере сверхъестественного: духам, богам, чудесным явлениям. Но главное отличие мифов от религиозных верований состоит в том, что в мифах (особенно ранних) сверхъестественные силы играют второстепенную роль: обращение к ним происходит для объяснения естественных процессов. В религиозных же верованиях сверхъестественное занимает центральное место, где естественные процессы не только объясняются обращением к сфере сверхъестественного, но и ставятся в прямую зависимость от сверхъестес­твенных сил. На определенном этапе развития человечества религиозное сознание становится доминирующим и мифы делаются частью религиозных систем. Многие мифы славян как раз таки и были вплетены в религиозную систему славянского язычества.

3. ВЫСШАЯ МИФОЛОГИЯ СЛАВЯН

Мифологию разделяют на высшую и низшую. Под высшей мифологией понимают обычно мифы о богах и героях, под низшей – мифологические представления о различных духах природы, мифо­логических существах, не имеющих статуса божественности. Это деление носит условный характер, прежде всего потому что существуют различные точки зрения на определение сущности божественного.
В качестве признаков различия высшей и низшей мифологии иногда выделяют сознательное мифотворчество в высшей мифологии (жрецы, если и не создают особых мифов, то систематизируют мифологическое наследие для целей официальной религии) и стихийное – в низшей. Следовательно, в отличие от низшей мифологии сюжеты, темы, образы высшей мифологии стройнее, единообразнее, определеннее.
Высшая мифология возникает гораздо позже низшей, в эпоху перехода к обществам, основанным на социальном неравенстве, и служит идеологией правящего сословия. Отнесение мифологических персонажей к высшей или низшей мифологии позволяет определить их социальную роль и значимость. Однако при исследовании языческой мифологии славян, в силу малочисленности, а иногда и противоречивости источников, мы сталкиваемся с тем, что трудно определить, являлся ли данный персонаж божеством или нет. Например, Коляда – это божество или просто персонаж зимних праздничных обрядов? Поэтому мы к разряду высшей мифологии относим только те божества, которые большинство летописцев включает в языческий пантеон славян. Божества, связанные с праздничной обрядностью, определены в особую группу. К низшей мифологии традиционно относятся различные духи: домовые, лесные, водяные, полевые и другие.
К мужским божествам славян относятся Перун, Сварог и Сварожичи, божества плодородия Род, Велес, Ярило. Особое место среди них занимает Перун. Космическое божество, бог грома и молнии.

3.1 ПЕРУН

Славянский бог Перун тождествен по смыслу литовскому Перкунасу и латышскому Перконсу. Сопоставления эти идут еще дальше: одно из названий бога Индры, повелителя дождя, громов и молний из древнеиндийского эпоса «Ригведы» – Парджанья.
Истоки культа Перуна относятся к общеиндоевропейской эпохе.
Указания на то, что Перун был богом грозы, грома видят в том, что в западнославянских глос­сах «Mater verborum» слово Perun истолковано как Юпитер; кроме того в древнеславянском переводе сочинения об Александре Македонском имя Зевса переведено как Перун. Можно сказать, что Перун как бог грозы, молнии и грома почитался под сходными именами у значительной части индоевропейских племен древности, но везде ли и всегда ли он расценивался как верховное божество, трудно решить.
Культ Перуна в Киевской Руси. Н.М. Карамзин писал: «В России до введения христианской веры первую степень между идолами занимал Перун, бог молнии, которому славяне еще в VI веке поклонялись, обожая в нем верховного Мироправителя». И далее, используя записи летописи за 980 г.: «Владимир... изъявил отменное усердие к богам языческим: соорудил новый истукан Перуна с серебряною головою, и поставил его близ теремного двора, на священном холме, вместе с иными кумирами. Там, говорит летописец, «стекался народ ослепленный и земля осквернялась кровию жертв... Добрыня, посланный от своего племянника управлять Новым городом, также поставил на берегу Волхова богатый кумир Перунов».
Но после принятия христианства Владимир оказал Перуну особую честь: идола Перуна не изруби­ли и не сожгли, как других идолов, а совлекли с Киевской горы и с эскортом из 12 дружинников проводили по Днепру до самых порогов. Миновав пороги, Перун оказался на острове (очевидно, на Хортице), «отътоле прослу Перуня Рень (мель), якоже и до сего дьне словеть».
Святилище Перуна, сооруженное нашими предками на одном из холмов, было обнаружено архе­ологами недалеко от Новгорода. Характерной чертой ритуалов, связанных с Перуном, является их соотнесение с дубами и дубовыми рощами и возвышенностями, на которых ставили в древности идолы Перуна и его святилища.
Перун и его аналоги
Финский Тоор (Туур), скандинавский Тор, германский Донар, кельтский Таранис, ирландский Торман – всё это вариации одного и того же бога. Кроме того, имена всех этих громовержцев восходят к санскритскому trita, вавилонскому tar, хаттскому taru и обозначают одно и тоже – молнию или гром. Да и ранний эпитет Перуна – Дундер явно перекликается с именем громовержца Донара. Их днём был Четверг (Donnerstag). Атрибут Донара (Тора) был молот Мьёльнир (Молния). Всё, что убивалось ударом молнии, считалось священным. Это была самая почётная и желанная смерть, вводившая в общество бога.
Миф о Перуне. Позднейшие транформации мифа. Миф о Перуне частично восстанавливается по его следам в белорусской и некоторых других славянских традициях. Перун, первоначально в виде всадника на коне или на колеснице, поражает своим оружием змеевидного врага (сказочный Змиулан, Змей Горьгаыч и т. п.), последовательно прячущегося от него в дереве, камне, в человеке, в животных, в воде. После победы Перуна над врагом освобождаются воды, несущие живительную влагу полям (в архаических трансформациях мифа освобождается скот, женщина, похищенная противником Перуна, – ее имена были Додола, Марена, Мокошь). Этот миф может быть истол­кован как этиологический миф о происхождении грома, грозы.
Бог грозы уже в индоевропейской традиции связывался с военной функцией и соответственно считался покровителем военной дружины и ее предводителя.
Главным оружием Перуна были камни, стрелы, топоры.
И другая ипостась Перуна связана с его карающей функцией. Насылая град, бури и ливни, Перун карал смертных неурожаем, голодом и повальными болезнями (поветрием).
Перун, по преданию, сохранившемуся в XIX в. у белорусов, в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук; пущенная им стрела поражает противника и производит пожары.
Итак, Перун – верховный бог восточных славян – повелевал грозами, громами, молнией.

3.2 Культ Белеса (Волоса) у восточных славян

В летописи Волос характеризуется как «скотий бог», что дает нам возможность понять важнейшую сторону культа этого бога – покровителя скотоводства, плодовитости и богатства. В этой связи возможно сравнение с развитием значения латинского слова «pecus»: первоначально оно значило «скот», а затем «деньги». Предполагают, что культ Велеса зародился тогда, когда праславяне научились приучать диких животных и когда главнейшим богатством племени был именно скот, т. е. в бронзовый век.
Вместе с тем функции Велеса-Волоса как скотьего бога соответствует общеиндоевропейское представ­ление о загробном мире как о пастбище, где один из богов пасет души мертвых. С этим связано ритуальное принесение в жертву скота как при погребении, так и во время поминальных празднеств у славян. На то, что имя Велес имеет семантический оттенок, связанный с культом мертвых, указал еще А.Н. Веселовский, приводя ряд балтийских параллелей (welis – покойник, weici – души умерших). Обратившись к мифологии балтийских народов, мы узнаем, что в древности они почитали бога Велса или Виелону, который пасет души умерших. У литовцев существовал особый праздничный ритуал, посвященный богу Виелоне. Он заключался в том, что для праздничного пира закалывали свинью и приглашали Виелону вместе с мертвыми принять участие в этом пире. У литов­цев в день поминовения усопших («время Велса») был обычай сжигать кости животных. Все это свидетельствует о том, что балтийский Велс, как и славянский Велес, сочетал в себе функции охранителя скота и главы загробного мира.
Следует отметить, что в различных древнерусских письменных памятниках упоминаются два имени: Волос и Велес, основываясь на лингвистическом анализе, а также на том, что в текстах встречается постоянно объединение Велеса и Перуна, Волоса и Перуна, исследователи учёные приходят к выводу о тождестве Велеса-Волоса.
Имеются данные, которые свидетельствуют о связи культа Волоса и медведя. С Волосом связано созвездие Плеяд-Волосынь; сияние Волосынь предвещает удачную охоту на медведя. Это позволяет некоторым исследователям даже утверждать, что Волос – древнее териоморфное (имеющее вид зверя) божество, которое сохранило в новых условиях старое имя, происходящее от «волосы», «шерсть», «шерстистый». В таком понимании Волос не является богом скота, как Гермес – антропоморфический бог, а богом-скотом, богом в виде животного, териоморфным божеством.
Со временем бог скота, богатства, плодородия, возможно, приобретал земледельческие функции. Этнографические исследования показывают, что крестьяне-земледельцы в XIX в. жертвовали Волосу последние колосья, оставшиеся на сжатой ниве. Однако дополнительные земледельческие функции не заслонили его основной сущности: вплоть до христианизации Руси Волос-Белес сохранил свое значение «скотьего бога» в прямом смысле этого слова. Лишь только в силу этого и могло произойти замещение Велеса по созвучию имен святым Власием Севастийским, который на русской почве стал покровителем скота вплоть до XIX в.
Обряды во Власьев день (11 февраля ст. ст.) включали кормление скота хлебом и поение его крещенской водой. В Новгороде, Киеве, Ярославле уже в XI в. на местах поклонения Волосу были поставлены церкви св. Власия.
Распространение культа Велеса не было ограничено исключительно землями восточных славян. Ранее мы уже говорили о близости его к культу балтийского божества Велса (Виелону), бога скота и мертвых. Исследователи видят также генетическую связь между Велесом и Варуной, древнеиндийским богом мировых вод, истины и справедливости. Имеющиеся данные позволяют предполагать наличие божества Велес (Волос) у всех славян. Подтверждением существования в мифологии южных славян божества Велеса могут служить топонимы Велес в Македонии и Волос в Крайне. Следы почитания Велеса можно обнаружить и у западных славян, так, в чешском фольклоре известно демоническое существо Велес, сходное с севернорусским бесом Ёлсом.
Итак, Велес-Волос имеет очень древнее происхождение, и его функции изменялись с течением времени.

3.3 Божество огня и солнца: Сварог, Сварожич, Дажьбог

Еще одним божеством небесного пантеона славян был Сварог. Функционально Сварог связан с огнем и небесной сферой, следовательно, с небесным огнем. В древности люди верили, что земной огонь порождается огнем небесным. И, действительно, в восточнославянской мифологии дух земного огня назван Сварожичем – сыном Сварога. Бог, или дух огня, почитался у всех славян.
Сварог в славянской мифологии – бог небесного огня и одновременно податель культурных благ.
Согласно верованиям славян Сварог первый начал ковать железо и научил этому людей, сбросив им с неба клещи; установил законы моногамной семьи; сделал первый плуг и научил людей плужному земледелию. Б.А. Рыбаков считает имя Сварог одним из эпитетов Сварога с греческим Ураном, оставляя за Стрибогом равенство с Юпитером.
Отождествлять Стрибога и Сварога трудно из-за различия выполняемых этими богами функций. Стрибог – бог-отец, дед ветров. Сварог же – бог огня и податель культурных благ, в чем его функции сходны с кругом забот Дажьбога, его сына.
Отсутствие изображения Стрибога на идоле Святовита Рода объясняется тем, что Стрибог функционально и есть Род – deus-pater. Подобным же образом можно объяснить отсутствие идолов Рода и Сварога в капище Владимира: при наличии Перуна, небесного бога, пускающего огненные стрелы-молнии, излишен бог небесного огня Сварог, а при наличии Стрибога как бога-отца излишен deus-pater Род. Функции Сварога как подателя благ выполняет в пантеоне Владимира Дажьбог.
Сварог по древнему преданию предается покою, предоставляя управление своим детям Дажьбогу и Сварожичу. В древнерусском пантеоне особо тес­ные связи соединяли Сварога с Дажьбогом, названным в летописи сыном Сварога. Итак, одним из сыновей Сварога был Дажьбог – бог солнца. Славяне верили, что Дажьбог живет далеко на востоке, где находится страна вечного лета. Каждое утро он выезжает на своей колеснице из золотого дворца и совершает круговой объезд по небу. В его колесницу впряжены белые огнедышащие кони. Появлению на небе Дажьбога предшествует появление его сестры – Утренней Зари, которая выводит на небосклон его белых коней; другая сестра – Вечерняя Заря заводит коней на конюшню после того, как бог закончит свой объезд. У Дажьбога-солнца есть его прислужницы, разгоняющие тучи и с помощью дождей очищающие его лицо. Славяне полагали, что осенью Дажьбог умирает, а 24 декабря рождается новый, молодой.
Co временем происходит расширение значения имени Дажьбога – божества солнца, которое стало пониматься как имя бога – подателя всех благ. Среди идолов различных богов, поставленных Владимиром в Киеве, не было Сварога и Сварожича, но стоял идол Дажьбога. Это подтверждает высказанную ранее мысль, что культ Сварога позднее был вытеснен культом Дажьбога.
Второй сын Сварога – Сварожич – олицетворение огня. Сварожичем называли огонь, кото­рому молились под овином и приносили жертвы (овин – строение для сушки снопов перед молотьбой).
Дух овинного огня был очень почитаем крестьянами. Огонь в овине нужен, для того чтобы сушить снопы, духа огня нужно почитать и задабривать, чтобы он был милостив и сушил хлеб, а не сжег его вместе с овином, обрекая тем самым крестьянскую семью на голод.
Вообще, славяне, как и другие древние народы, почитали огонь. Нельзя было на огонь плевать, бросать в него нечистоты, топтать его ногами, в противном случае, считали они, он может отомстить. Огню приписывались очистительные и целебные свойства. В древности больных проносили через огонь; существовал обычай провозить жениха и невесту между кострами.
Обожествление огня, дошло до наших дней, исчезло только наименование его Сварожичем.
После крещения Руси Сварог как покровитель кузнечного дела постепенно вытесняется христианскими святыми Кузьмой и Демьяном. В византийской традиции святые братья Косма и Дамиан (таковы их канонические имена) не были связаны с кузнечным делом. На Руси же народ связал по созвучию имя Кузьма со словом кузнь и таким образом Кузьма стал кузнецом. А так как кузнецы обычно работают в паре: мастер и подручный, то Демьян, брат Кузьмы, тоже оказался кузнецом.
На тот факт, что под именами Кузьмы и Демьяна почитался Сварог, указывает слияние в народном сознании имен святых братьев в одно — Кузьмодемьян. Кузьмодемьян являлся божественным кузнецом и покровителем брака, а кое-где ему приписывались все те культурные подвиги, которые совершил Сварог.
Б. А. Рыбаков полагает, что Стрибог, Сварог, Род и Святовит – это имена-эпитеты одного и того же верховного небесного божества.

3.4 Хорс - бог солнечного диска

Хорс был божеством, близким к Дажьбогу (в древнерусских памятниках встречаются различные написания имени Хорса: Хъросъ, Хръсъ, Хорсъ). Хорс был включен в языческий пантеон, установленный Владимиром. Можно предполагать, что это божество связано с солнцем, как и Дажьбог, Купала, Ярила.
Упоминание Хорса на втором месте после Перуна в поучениях конца ХI века говорит о значительности этого божества.
Хорс – божество солнечного светила, но не солнечного света и тепла, он представлял собою некое неотделимое дополнение к образу Дажьбога – Солнца, подателя земных благ.
Бог Солнца Хорс, пишут исследователи, представлялся славянам белым конем, совершающим свой бег с востока на запад. У славян конь считался священным животным. Деревянными конскими головами украшали крыши домов. В некоторых местах России до конца XIX в. сохранялись каменные изображения коней.
Анализ известных сведений о Хорсе показывает, что в большинстве сочинений Хоре соседствует с Перуном, небесным богом, соотносимым с громом и молнией, а также с Дажьбогом, что позволяет интерпретировать его принадлежность к солярным божествам.

3.5 Род – восточнославянское божество плодородия

Восточнославянское божество Род является од­ним из самых загадочных персонажей славянской мифологии. Трудность определения места Рода в мифологической системе славян заключается в том, что почитался он только восточными славянами и к тому же следы этого почитания не уцелели в этнографическом материале. Тем не менее, на существование данного божества и сильную укорененность верований в него славян указывают древнерусские поучения против язычества.
Род – главный бог восточных славян до утверждения верховенства Перуна, бога князей и дружиников, один из богов небесной сферы, творец всего сущего, функционально (как создатель жизни) связан с водой земной и небесной (дождем), каким-то образом связан с небесным и подземным огнем. Возможно, что Род – это одно из нескольких имен бога-творца вселенной (иные его имена – Стрибог, Святовит). Ситуация, когда одно божество обладает различными именами, довольно типична для различных мифологических систем. Имя выражает какую-либо функцию мифологического персонажа. Имя Род указывает на генетивную (родительную) функцию данного божества. Под этим именем верховное божество, бог-отец, было известно некоторой части славянских племен, остальные же почитали данного бога под другими именами.
Однако возможен и иной ход рассуждений. Род в известных нам документах постоянно упоминается вместе с двумя рожаницами – женскими божествами плодородия, родительницами жизни. Культ рожаниц восходит к эпохе матриархата.
Во времена матриархата лидирующее место занимали женские божества плодородия или, как их называли славяне, рожаницы. При переходе к патриархату они уступили место мужским божествам плодородия, одним из которых был Род. Род – божество плодородия, родящей силы. Его основная функция – рождение новой жизни. Само его имя, входящее в группу однокоренных слов, таких как: род, родня, родичи, народ, родина, родить, природа, урожай и другие, указывает на принадлежность Рода кругу генетивных божеств. Одной из функций Рода, как генетивного божества, была функция мужского родительного начала в воспроизводстве родоплеменной общины. Поэтому можно говорить о Роде и как о совокупности мужских членов племени, и как о персонификации совокупности предков семьи, и даже как о божестве мужской судьбы.
Но ограничивать сферу деятельности Рода только рамками племени будет тоже неверным. Этот бог – прародитель всего живого. Он вполне мог быть небесным божеством, оплодотворяющим землю, ведь в мифологических системах различных народов мужское начало связано с небом (отец-небо). Как божество плодородия Род был особо почитаем нашими предками. То обстоятельство, что на определенном этапе культ Рода вытесняется культом Перуна, определяется изменением социальных от­ношений у восточных славян, а именно становлением государственности.
Очень важно отметить, что культ Рода не заместился культом какого-нибудь христианского святого, как в случае с Перуном (Илья) и некоторыми другими богами. В данном случае не произошло синкретизации языческих и христианских верований. Культ Рода и рожаниц остался чисто языческим и потому всячески преследуемым христианской церковью. Эта ситуация объясняется тем, что Род и рожаницы – божества размножения, плодо­витости; они никак не соответствуют аскетичному духу христианства.

3.6 Ярило – бог весеннего плодородия

Ярило (Ярила) — божество весеннего плодородия, он близок к античным культам умирающего и возрождающегося бога плодородия вроде Диониса. Ярило олицетворяет собой весну, пробуждающуюся от зимней спячки природу. У одних славянских племен день Ярилы отмечался в начале весны, у других – в конце весны – начале лета. Славяне представляли его в виде молодого красивого юноши, ездившего по полям и селениям на белом коне в белой мантии. Считалось, что там, где Ярило проедет на своем коне, вырастет богатый урожай. В. Даль описывал празднование Ярилы в Белоруссии: он молодой, на белом коне, в белой одежде и босой; в правой – человечья голова, в левой – горсть ржаных колосьев. Так праздновали этот день, встречая весну первой сошкой, 27 апреля. Девушки ходили хороводом, нарядив одну Ярилою, и пели. Ярила ходит по нивам, растит рожь, приносит новорожденных. Если праздник отмечался в конце весны, то Ярило изображался дряхым стариком, символизировавшим собой составившуюся уходящую весну.
С принятием христианства это божество сблизилось с культом Георгия-Юрия. Но еще в XIX в. в русской деревне сохранялись остатки ярилиных праздников.

3.7. Женские божества плодордия Лада и Леля (Лель)

Лада
Лада – «славная богиня киевская, подобающая во всем Венере», – так отозвался о ней М. Попов. Лада – это киевская Красопани, богиня любви и красоты. Новобрачные приносили ей жертвы, чтобы она охраняла их супружеское счастье. Еще одним ее сыном был Дид, по мнению М. Попова, уравновешивавший деятельность своих братьев тем, что вызывал отвращение к любви. По другим данным, он, наоборот; был хранителем любовного огня, зажигаемого Лелем. Праздник Лады и Дида ежегодно отмечался в четверг перед троицыным днем. Девушки собирались на берегу реки или моря и бросали в воду молодую березовую ветвь, завязанную лентами в кольцо, чтобы по поведению лент определить свою будущую судьбу в роли хозяйки дома. Вероятно, эпитетом Дида был таинственный «Бог супружества» – брака по любви, помолвки и брачного обета. Известны два его изображения: одно – в виде мальчика с пристроившейся у него на голове парой голубков, другое – почти такое же, только без голубей, но зато с кольцом в левой руке, символизирующим неограниченную власть главы семьи. Таких истуканчиков молодые ставили в своем жилище, и они информировали их о будущем счастье и количестве детей.
Возможно, как супругу Дида (судя по имени) поляки почитали Дидилию – богиню брака, деторождения и, в обмен на обеты, исцелительницу от бесплодия. Марцанна или Дидилия как раз могли бы составить пару Ладе в роли рожапиц.
Имя индоевропейской богини Лады известно, по крайней мере с XII века до н. э., когда дорийцы завоевали Грецию: на их языке оно означало - госпожа. В разно­временных греческих мифах Лада фигурирует то как Лето (римская Латона), жена Зевса, то как Леда, его любовница. Но в обоих случаях она рождает близнецов под стать Лелю и Полелю: либо Аполлона и Артемиду, либо Кастора и Полидевка. Латоне приносили в жертву овец и лошадей, она была покровительницей этих животных. А ее не менее распространенный вариант имени – Рато – сближает ее с земледельцами-ратарями. В честь Лады закалывали белого петуха, а ее имя равнозначно слову «лебедица». Леда тоже родила Диоскуров от Зевса, принявшего обличье лебедя. С лебедями связана и Красопани – это были ее «ездовые животные». Несомненно, Лада занимала заметное место в окружении Свантевита, особенно с тех пор, как ее культ слился с культом Дида и появилось новое божество плодородия – Дид-Ладо, или просто Ладо. С этого же времени словом «дид» руссы стали называть мужа, супруга.
Лель и Леля
Лель и Полель были сыновьями Лады.Лель или Леля - «нежный божок воспаления любовью», по определению М. Попова, известен поистине с незапамятных времен у многих народов, как и его неизменный спутник Полель – бог желания и страстной любви. Оба они, бесспорно, индоарийского происхождения. Греки называли их Амуром и Эротом, но подлинные их имена восходят к шумерийскому lil (дух, тень, дыхание). Месопотамский бог полей носил имя Лиль, хеттский бог Подземного мира – Лельвани.
Вавилоняне и ассирийцы изобрели даже диалектическую пару с такими именами – родоначальника демонов и оборотней, злого инкубаЛилу и столь же злую демоницу-суккубу Лилит. У ранних христиан Лилит считалась первой женой Адама до сотворения Евы. Судя по всему, ее постигла судьба латышской Лауме – бывшей богини родов и земли, жены Перкунса, щеголявшей в поясе из радуги и с веткой омелы в руке. После измены мужу она была низвергнута на землю и стала сначала черной феей, подменяющей детей и портящей пряжу, а потом – ведьмой-душительницей, насылающей ночные кошмары. «Светлая» же ее функция перешла к Лайме по созвучию имен. Вряд ли нужно доказывать, что все они имели самое непосредственное отношение к плодородию. Бога, подобного славянскому Лелю, знали и франки, он тоже заботился о плодородии, и тоже не о людском, а о природном. И облик его напоминал славянского бога: в своей священной роще близ Швейнфурта он был изображен курчавым юношей, одной рукой вытягивавшим изо рта собственный язык, а в другой державшим кубок – вместо рога изобилия. Его называли Лоллом или Луллом.
Итак, Лада и Леля в славянской мифологии изначально выступали как богини плодородия, вегетативных сил, причем между ними существовала мифическая родственная связь: Леля – дочь Лады. На более позднем этапе развития мифологических представлений наших предков Лада и Лель, богини-покровительницы размножения, стали основными персонажами любовно-свадебных обрядов.

3.8 Мокошь - женское божество

Мокошь (встречаются также наименования Мокъшь, Мокоша, Макошь, Макешь, Мокуша, Макуша) – единственное женское божество древнерусского пантеона, чей идол стоял на вершине холма рядом с кумирами Перуна, Хорса, Дажьбо-га, Стрибога, Симаргала.
Характер и функции этой богини выяснены не до конца. Некоторые авторы видят в ней богиню воды, дождя, непогоды, грозы, т. е. связывают ее с божествами плодородия. Другие исследователи, изучавшие обычаи вос­точных славян, предполагают связь Мокоши с прядением и ткачеством. Мокошь считают покровительницей женщин и женского рукоделия. Следы этого древнего языческого культа еще в середине XIX в. сохранялись в глухих углах Олонецкого края, на Украине. Мокошь представляют в виде женщины с большой головой и длинными руками. Она прядет по ночам в избе, поэтому поверья запрещают оставлять кудель, а «то Мокоша опрядет». Мокошь невидима, но ее присутствие можно обнаружить по урчанию веретена.
В XIV–XVI вв. в позднейших копиях древних поучений Мокошь продолжает упоминаться, но культ ее уже сильно снижен. Этнографические данные, собранные на русском Севере, рисуют нам Мокошь невидимой пряхой, вмешивающейся в женские работы, тайком стригущей овец, запрещающей прядение в праздничные дни.
Непосредственным продолжением образа Мокоши после принятия христианства стала Параскева Пятница. Параскева – по церковному преданию благочестивая девушка, казненная за верность Христу язычниками в III в., – причислена к лику святых.
Женская богиня, покровительница женского ремесла, охранительница дома и семейного благопо­лучия, покровительница полей и скота, видоизме­ненное почитание которой очень долго сохранялось и в христианской Руси, Мокошь закономерно была включена в состав главных божеств пантеона Хв.

Макошь и Мокошь

Очевидно, удвоение произошло также с Макошем и Мокошем –персонажами одного утерянного близнечного мифа. Хронисты, путая их функции, тем не менее четко различают этих божеств по написанию и уве­ряют, что статуи обоих стояли в Кневе. Макоша они называют покровителем мелких домашних животных и патроном пастухов. Головы животных присутствуют и в отталкивающей статуе Мокоша.
Мокош и Макош… На каком-то этапе здесь произошло удвоение имен через чередование гласных (мокрый – макать), а потом и неизбежная неразбериха, породившая разноречивые сказки и легенды. Макош из «брата» Мокоша превратился в его «сестру»: это видно хотя бы на примере богемско-моравской подательницы дождя Макослы. Имя это восходит к санскритскому макха – богатство, а без дождя какое же плодородие, какое богатство? Если Мокош как бог смерти неплохо подходит на роль мужской ипостаси Мораны, то Макошь (теперь уже женщина) составила бы недурную пару Велесу как богу богатства. Велес принадлежит эпохе скотоводов, когда понятия «скот» и «богатство» слились. Макошь же – божсстио земледельцев, подразумевавших под богатством нечто иное. Оба эти божества прекрасно уживались друг с другом – как сами скотоводы и земледельцы.
Когда и как Макха стала Макошыо – этого теперь уже никто не скажет. Но что тут сыграло роль созвучие архаического имени двум более близким и понятным славянам понятиям – гадать не приходится. «Ма» чуть ли не на всех индоевропейских языках означает мать. Что же до слова «кош», то толковый словарь русского языка дает три его значения: плетеный из пруть­ев шалаш или загон (особенно для овец – кошара), поселок запорожцев (отсюда – кошевой) и большая плетеная корзина (кошелка, лукошко, кошель). Первое значение возвращает нас к статуе Мокоща, состоявшей из звериных голов: либо он был еще и покровителем домашнего скота, что всего вернее, либо богом-охотником. А третье значение слова «кош» заставляет снова вспомнить дождливую Макослу. Недаром, по свидетельствам летописцев, до введения культа Перуна Макошь почитали вместе с берегинями (русалками), тесно связанными с луной и водой, а также с упырями, питающимися кровью. Возможно, она, как Род была поклонницей красного цвета – исконно русского. Другое описание Макоши сближает ее прежде всего с феями (хотя можно вспомнить и Мойр, Норн, Парок) – это большеголовая и длиннорукая женщина, прядущая по ночам. Шерсть же для пряжи дают, как известно, овцы – обитатели кошары. Так в киевской Макоши соединился культ двух божеств – покровителей животных и полей. Существует также предположение, что это была женская ипостась Перуна или даже его жена. Ей была посвящена пятница – следующий день после Перунова.

4. БОЖЕСТВА, СВЯЗАННЫЕ С ПРАЗДНИЧНОЙ ОБРЯДНОСТЬЮ

Купала
В восточнославянской мифологии Купала – главный персонаж праздника летнего солнцестояния, плодотворящее божество неба. Праздник в честь Купалы отмечался 24 июня по старому стилю, в день, когда солнце поворачивалось «на зиму», т. е. начинали уменьшаться дни и увеличиваться ночи. По христианскому календарю этот день посвящен Рождеству Иоанна Предтечи. В народном же сознании произошло слияние языческого и христианского праздников в один, получивший название Ивана Купалы.
Празднику предшествовали «русалии» – торжества, посвященные нимфам полей и вод. Русал­ки, по народным поверьям, содействовали напоению земли дождевой водой. Во время русалий людей обливали водой, девушек бросали в воду. Этими действиями наши предки пытались вымолить у Купалы и русалок дожди, необходимые для получия и богатого урожая.
Кострома
Еще одним персонажем весенних праздников славян, наряду с Ярилой, Ладой, Лелей, была Кострома. Костромой обычно называли соломенное чучело, которое топили в воде в Петров день (29 июня по старому стилю). Согласно Этимологическому словарю М. Фасмера, Кострома – соломенная фигура богини плодородия, получившая свое название от слова костра (костерь) – «жесткая кора растений, идущих на пряжу». Б.А. Рыбаковым высказано предположение, что имя Кострома можно истолковать как «мать колосьев»: Кострома.
Была ли богиня Кострома в славянском пантеоне, сказать трудно, так как до нас не дошли следы почитания Костромы как богини. Однако мифологический персонаж Кострома, вплетенный в весеннюю обрядность, дожил до начала нашего столетия. Кроме того, его имя запечатлелось в названиях двух притоков Волги и города Костромы.
Похороны Костромы являлись одним из обрядов праздника проводов весны. Проходили они следующим образом. Изготавливали соломенное чуче­ло и одевали его в женскую или мужскую одежду (в зависимости от того, какого пола представлялась Кострома). Затем игрался похоронный обряд: пели ритуальные песни, иногда с плачем, шли процессией к реке, где торжественно топили чучело.
Кострома предстает как мифологический персонаж, связанный с культом плодородия, весенних вегетативных сил. Похороны Костромы могли отражать как процесс расставания со ставшими уже ненужными яровыми силами, так и жертвоприношения этим силам.
Мара (Морена)
Этимология имени Морена (Мара) восходит к слову «мор» – смерть, гибель. Поэтому изначально Морена (Мара) – воплощение мора, духа смер­ти. Исследователи отмечают индоевропейские истоки славянской Мары. На санскрите слово maras буквально означает «уничтожающий». Божество с именем Мара известно в буддийской мифологии. Этот Мара хотел помешать Сиддхартхе Гаутаме стать Буддой, но не успел совершить свое злодеяние за ночь, а утром стал бессилен. Как воплощение ночного ужаса (англ. nightmare), кошмара (фр. cauchemar) злой дух Мара известен народам Западной Европы. В средневековом памятнике «Mater verborun» чешская Морана отождествляется с греческой Гекатой – богиней мрака, ночных видений и чародейства, охотящейся ночью среди могил, мертвецов и призраков. В польских сказках мара – дух смерти женского рода, к тому же дух-оборотень.
В древние времена ужасное божество смерти Мара требовало жертв, в том числе и человеческих, особенно если грозила война или моровое поветрие. Отголоском тех древних жертвоприношений является уничтожение соломенной куклы Мары, символизирующей собою жертву Маре (см. аналогичный случай с Костромой).
Ярило, Купала, Кострома выступали персонификациями вегетативных сил природы, поэтому их участие в весенне-летних аграрных обрядах абсолютно закономерно. О Маре (Морене) этого не скажешь, какая может быть связь между духом смерти и силами плодородия? Видимо, славянская Мара (Морена) даже в самые далекие времена была не просто смертоносным духом, а подобно той же греческой Гекате – хтоническим божеством, т.е. божеством, связанным с землей. Среди этнографов существует мнение, что соломенное чучело Морены символизирует зиму, зимнее омертвение природы, а его ритуальное сожже­ние означает воскресение вегетативных сил. С этим мнением можно было бы согласиться, если бы Морена участвовала только в ранневесенних празднествах проводов зимы, объяснить же участие симво­ла зимы в обрядах начала лета представляется весьма затруднительным.
Итак, Мара (Морена) – соломенная кукла, которую торжественно уничтожают во время веселых весенних праздников, посвященных вегетативным силам природы. Но в имени этой куклы слышны отзвуки первобытного ужаса, кошмара, связанного со смертью и мертвецами.
Чур
В многих современных исследованиях и сводках по мифологии древних славянских верований не упоминается такое божество, как Чур. Однако в прошлом многие фольклористы и этнографы были убеждены в существовании у славян древнего божества Чур. При этом ссылались на «волшебное» слово чур (Чур меня!), наречие чересчур и существительное пращур.
Следующие сведения о Чуре содержатся в трудах А. Кайсарова: «Его просили о сохранении межей на полях... Слово «чур» и нынче употребляется, означая воспрещение какого-либо действия. Сие слово у колдунов таинственное, коим они призванного черта опять прогоняют».
Сходные воззрения на древнее божество высказывали мифолог А.Н. Афанасьев, историки С.М. Соловьев и В.О. Ключевский, этнограф С.В. Максимов в книге «Крылатые слова» и др.
Некоторые сближают чура с домовым, богом-хранителем домашнего очага. А. Н. Афанасьев писал: «Чур – это одно из древнейших названий, какое давалось домовому пенату, т.е. пылающему на очаге огню, охранителю родового состояния». Дух умерших предков хранил живых от бед и несчастий, а дух старшего в роду, основателя рода, строителя дома, усадьбы, и был домовым. Об этом пишет и Б. А. Рыбаков: «Чур или щур – предок, дед («пращур»), т.е. тот же домовой». Описывая фигурки, найденные в раскопках древнего Новгорода, Б. А. Рыбаков считает, что это изображения Чура, домового. Нередко встречается сочетание «чурка бесчувственная». Автор предполагает, что тысячу лет назад слово «чурка» означало деревян­ное изображение Чура, Пращура и лишь со временем приобрело (как и многое языческое) свой пре­небрежительный оттенок.
Вообще сведения о Чуре практически отсутствуют.
Итак, трудно ответить на вопрос, существовало ли у славян в древности божество Чур, но можно сказать, что речевые формулы и действия, связанные со словом чур, занимали важное место в древних языческих верованиях наших предков.

5.                 НИЗШАЯ МИФОЛОГИЯ СЛАВЯН

Персонажами низшей мифологии являются различные духи природы (домовые, полевые, водяные, лесные и т. д.), не имеющие божественного статуса. Верования наших предков в повсеместную населенность природы разными духами приводили к тому, что в повседневной жизни человек зависел от них больше, чем от богов высшей мифологии. Связь персонажей низшей мифологии с бытовой магией способствовала сохранению представлений о них, после принятия христианства перешедших в разряд суеверий. Кроме того, они стали главными персонажами многих сказок и быличек, составив бесчисленный сонм «нечистой силы».

5.1 Навьи и упыри

Навьи (от древнерусского навьи - воплощение Смерти) – враждебные духи умерших, первоначально чужеплеменников, чужаков, умерших не в своем роду-племени, позднее – души иноверцев. Зловредность навий была универсальна: они вызывали различные болезни людей и скота, их смерть, а также стихийные бедствия. Верный способ уберечься от навий – не выходить из дома. Дом был защищен от злых духов магической символикой. Различные заговоренные предметы, изображения коней и петухов, солярные и громовые знаки отгоняли навий от жилища. Оставаясь вне пределов дома, наши предки, чтобы защитить себя от воздействия злых навий, носили разные обереги, пользовались заговорами, а свою одежду не оставляли в тех местах, где навьи могли проникнуть к телу (ворот, застежка, обшлага рукавов, подол); их украшали вышивкой, состоящей из охранительных магических знаков. Имелся еще один способ не подвергаться воздействию навий – задобрить их. Для этого навий приглашали помыться в бане.
Очень часто в восточнославянском фольклоре навьи отождествляются с упырями, тоже злыми, вредоносными духами. Однако, по мнению ученых, такое отождествление произошло в более позднее время в силу функционального сходства навий и упырей, представления же об упырях более архаичны. Берегини – добрые духи, оберегающие людей. Обращает внимание то, что берегини – духи женского рода. Ученые относят почитание берегинь к материнско-родовому культу святынь и покровителей, т.е. к эпохе матриархата.
В противопоставлении упырей и берегинь отразился дуализм мировосприятия древнего человека. Представители структуралистского направления в мифологии видят здесь бинарную оппозицию добро – зло: берегини – упыри. Первобытный человек делил мир по принципу отношения этого мира к нему самому: плохое (злое) составляло одну сторону мира, сферу чужого, а хорошее (доброе) – другую, сферу своего. Бинарная оппозиция «свой – чужой» отчетливее всего проявляется в возникшем позднее, на этапе патриархата культе предков, которые противопоставлялись злым духам чужих мертвецов – навий.
Позднее упырь (вампир) стал пониматься как особого рода мертвец, оживающий по ночам и убивающий людей или животных (или сосущий у них кровь). Жертва упыря может тоже стать упырем. Но обычно упырями становятся «заложные покойники» – люди, умершие неестественной смертью: от насилия, в молодом возрасте («раньше срока»), самоубийцы, «опойцы», а также связанные с нечистой силой колдуны, которые при жизни могли быть оборотнями-волкодлаками. Такие мертвецы не погребались на кладбище и в ряде мест вообще не предавались земле. Считалось, что мать-сыра земля не принимает нечистое тело, а возвращает его к живым людям, сколько бы раз его ни хоронили. При этом труп нисколько не подвергается тлению, и благодаря этому упырь, выходящий по ночам из могилы, внешне трудно отличим от живого человека. Для предотвращения появления «живых мертвецов» таких покойников не закапывали в землю, а оставляли где-нибудь в пустынном месте, заложенными сучьями (отсюда их название – заложные, т. е. заложенные покойники).
Легенды и сказки об упырях-вампирах существуют у всех славянских народов. От славян рассказы о вампирах распространились по всей Европе и вошли в художественную литературу. Самым известным из образов вампиров в художественной литературе является, пожалуй, граф Дракула, ге­рой одноименного романа Б. Стоукера. Роман был написан на рубеже XIX–XX вв. и запечатлен во множестве кинематографических версий.

5.2 Берегини и вилы- русалки

Почитание берегинь уходит своими корнями в матриархально-родовой культ духов-покровителей. Связь слова берегиня с глаголами «беречь», «оберегать» очевидна. Берегини – духи, оберегающие людей от злых сил, противостоящие злокозненным упырям. Но некоторые ученые отмечают связь имени «берегиня» и со словом «берег». Так, Б.А. Рыбаков соотносит слова «берегиня», «оберегать», «берег» следующим образом: «Для первобытного рыболова эпохи мезолита и неолита было совершенно естественно соединить понятие о береге, о твердой надежной земле с понятием оберегания, охраны от нежелательного. В современных русских диалектах слово «берегиня» уцелело только на Севере, где дольше всего сохранялся охотничье-рыболовческий быт». Тем не менее следует осторожнее подходить к установлению этимологической связи между берегинями, обереганием и берегом. Несомненна исконная связь между первыми двумя именами, но возведение этимологии слова «берег» к глаголу «беречь» многим лингвистам кажется малоубедительным. Скорее всего, в дуалистическом мировоззрении древних людей берегини обладали свойством вездесущности, а не ограничивались лишь водной стихией. Ограничение (локализация) происходит позже, когда с развитием мифологического миропонимания природные объекты и явления персонифицируются в образах духов или божеств.
Некоторые исследователи считают, что со временем функции берегинь перешли на вил-русалок. Вилы в славянском фольклоре – женские божества низшего порядка, покровительницы влаги, обеспечивающей жизнь.
В старину существовали особые празднества, посвященные вилам-русалкам – русалии. Они были тесно связаны с молениями о дожде и приходились в основном на середину весны – начало лета. Кульминацией русалий являлась русальная неделя.
В более же позднее, время под влиянием христианства мифический образ русалок у восточных славян трансформировался и перешел в разряд нечистой силы. В таком виде, в виде демонических существ, русалки описаны этнографами ХIХ начала XX в. Согласно народным поверьям русалками становятся все младенцы женского пола, родившиеся мертвыми или умершие без крещения, а также взрослые утопленницы. В этих поверьях прослеживается все тот же культ заложных покойников, который мы отмечали, говоря об упырях и навьях. Русалки имеют внешность красивых девушек, по одним представлениям они обладают вечной юностью, по другим – русалки смертны: в облике русалок покойницы «доживают свой земной срок», а потом наступает их естественный конец. Русалки имеют тот же характер, привычки и вкусы, какие были у покойниц. Наиболее активны те из них, кто умер неудовлетворенной, с каким-нибудь страстным желанием, или же те, кто при жизни обладал беспокойным характером. Украинцы к русалкам относят и мавок (навок).
Русалки живут в хрустальных дворцах на дне рек. В русальную неделю они выходят на берег и в ближайшие леса и рощи, где качаются на ветвях деревьев, разматывают пряжу, похищенную у женщин, которые ложатся спать без молитвы, и поют. Поют русалки так завораживающе, что услышавший их пение человек полностью подчиняется их воле. Попавшего к ним русалки могут защекотать до смерти, поэтому украинцы называют их еще лоскотухами, а белорусы — казытками. Иногда русалки, прежде чем щекотать, загадывают человеку загадки и, если он их не отгадает, то погибнет.
В народе существуют легенды и предания о любви русалок и мужчин. Русалка, защекотав мужчину, уносит его в свое жилище, где он оживает и становится ее мужем. Он живет там в полной роскоши, и всякое его желание удовлетворяется, кроме одного – хоть на мгновение оставить водяное царство.
В восточнославянском фольклоре XIX – начала XX в. наибольшее число легенд и преданий связа­но с днепровскими русалками. Эти коварные существа зажигают ночью по северным берегам Черного моря огни на курганах, чтобы заманить к себе путников, а потом сбросить их с высокой кручи в днепровские пучины.
Итак, в представлениях восточных славян русалки являются, во-первых, существами, связанными с земной водой, духами воды; во-вторых, мифологическими персонажами культа плодородия, покровительницами вегетативных сил злаков, что тесно связано с первым пониманием, так как вода — необходимое условие плодородия; в-третьих, зловредными существами, близкими к навьям, т.е. относящимися к культу заложных покойников. Первые два понимания восходят к языческим временам, к образу вил и еще более древним берегиням, третье же понимание русалок возникло уже под влиянием христианства, вытеснившего языческие персонажи в разряд нечистой силы.

5.3 Дедушка домовой и другие домашние духи

Следы низшей мифологии сохранились в народных верованиях в отличие от веры в высших богов; поверья о домовом и лешем распространены и сейчас в русской деревне.
Распространение веры в домового по всей России обусловило широкий набор различных наименований духа – покровителя дома.
Считалось, что домовой находился в каждом доме. Домовой, как описывает В.И. Даль, дух – хранитель и обидчик дома. Он стучит и возится по ночам, проказит, душит ради шутки сонного, гладит мохнатою рукою к добру. Он особенно хозяйничает на конюшне, заплетает любимой лошади гриву в колтун, а нелюбимую вгоняет в мыло, разбивает параличом, даже протаскивает в подворотню.
Согласно поверьям, в доме может быть только один домовой; если заведутся двое, то они начинают ссориться между собой. Местонахождение домового указывают по-разному: под печкой и за печкой, под порогом, в подполье, на чердаке, в чулане, в печной трубе, на полатях, в углу; по ночам он навещает конюшню и хлев, за пределы дома или усадьбы не выходит. За печь надо было бросать мусор, чтобы домовой не перевелся.
Домовой покровительствует рачительным, трудолюбивым хозяевам, которые его уважают и уме­ют ему угодить. Ленивых и беспутных хозяев, которые не оказывают ему почтения, домовой не любит и может довести до разорения. Чаще всего милость или немилость домового проявляется в его отношении к скоту, особенно лошадям. У каждого домового есть любимая масть лошади – один любит гнедых, другой – чалых и т.п. В этом случае домовой ухаживает за ней, заплетает ей ночью гриву; если же лошадь нелюбимой масти, то домовой замучает ее или заставит хозяина переменить лошадь.
Верили в то, что домовой может предсказывать счастливые и несчастливые события. Он предупреждает о них разными звуками, плачем, оханьем, стонами (к горю), песнями, прыжками (к радости), чаще же – прикосновением в ночной темноте: если прикоснется домовой мохнатой или теплой своей лапой, – это к добру, если голой или холодной, – не к добру, и он может ответить просто человеческим голосом.
При переезде в новый дом надлежало совершить особые обряды, чтобы уговорить домового переехать вместе с хозяевами.
Считалось, что домовой вообще невидим и обнаруживает себя лишь звуками. Однако в отдельных случаях его можно и увидеть. Для этого существовали различные способы: если, например, с зажженной пасхальной свечой в руках прямо из церкви, не заходя в хату, полезть на чердак, можно увидеть там домового в одном из углов; другой способ – спрятаться на ночь в конюшне и смотреть сквозь хомут или борону. В.И. Даль записал поверье, согласно которому, домового можно увидеть в ночь на Светлое воскресенье в хлеву, он космат, но более этой приметы нельзя упомнить ничего, он отшибает память. Может показаться домовой и по своей воле кому-нибудь из домашних, предупреждая их о беде.
Домовой представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома. Предполагается, что древнейшим названием домового могло быть Мара.

5.4 Кикимора

Кикимора (шишимора) – в восточнославянской мифологии злой дух дома (иногда считается женой домового). По ночам беспокоит маленьких детей, путает пряжу. Кикимора любит прясть или плести кружева, причем звуки прядения кикиморы в доме предвещают беду. Вера в кикимору сохраняется еще в XIX в. Даль описывает, что кикимора – это род домового, который по ночам прядет, днем сидит невидимкою за печью, а проказит по ночам, с веретеном, прялкою. По свидетельству В. Даля, в Сибири существовало представление и о лесной кикиморе, лешачихе. Кикимора враждебна мужчинам. Она может вредить домашним животным, в частности, курам. Чтобы кикимора кур не воровала, пишет Даль, вешают над насестом, на лык отшибленное горло кувшина либо камень со сквозною дырою. Основными атрибутами (связь с пряжей, сырыми местами, темнотой) кикимора схожа с Мокушей, злым духом, продолжающим образ славянской богини Мокоши (ср. олонецкое поверье, согласно которому, если пряхи дремлют, то говорят, что заних прядет Мокуша).
Название «кикимора» – сложное слово, вторая часть которого – древнее имя женского персонажа мары, моры, первая часть, возможно, связана со словом кика – «чуб, коса, волосы» (родственные кичка, кок), менее вероятны сопоставления с глаголом кикать – «кричать, куковать» и т.п.

5.5 Водяной - злой дух воды. Морской царь. Водяницы

В России водяного называли также водяной дедушка, водяной шут, водяной черт, водяник, водовик, кое-где говорят омутник, в Чехии его зовут vodnik. Он хорошо известен у русских, а также у части белорусов, тогда как у украинцев водяной несколько отодвинут на второй план русалками. В славянской мифологии – это злой дух, воплощение стихии воды. Водяной был одним из самых популярных образов в демонологии восточных славян. «Домовой, леший и водяной входят в общее представление злого духа, составляя только местные, так сказать, его разновидности».
Образ водяного подобно образу лешего, преимущественно антропоморфный. Чаще всего он выступает в облике -мужчины с отдельными чертами животного (лапы вместо рук, рога на голове) или в образе безобразного старика, окутанного тиной, с большой бородой и зелеными усами. У В.И. Даля содержится такое его описание: «Это нагой старик, весь в тине, похожий обычаями своими на лешего, но он не оброс шерстью, не так назойлив и нередко даже с ним бранится». Иногда он может принимать и другую внешность: представляться ребенком, ягненком, свиньей, крупной рыбой и т. п. Водяной принимал разные образы главным образом для того, чтобы заманить к себе в воду человека.
Водяной – хозяин водной стихии – морей, рек и озер, он повелитель и покровитель рыб. В пословицах о нем говорится: «Дедушка водяной – начальник над водой»; «Со всякой новой мельницы подать возьмет». Человеку он, как правило, враждебен: пугает и топит купающихся, разгоняет и выпускает из невода рыбу, разоряет плотины. Водяной уносит к себе тех, кто купается после заката или в полдень или в самую полночь. В XIX в. верили, что водяной хватает тех, кто перед купанием забыл осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не носит крестов, забывает их дома или снимает перед купанием. В этих поверьях тесно переплетаются языческие и христианские представления. Под водой водяной обращает свою добычу в кабальных рабочих, заставляет переливать воду, таскать и перемывать песок. Как видим, по одним поверьям, утонувших водяной обращает в своих рабов, по другим, – утопленники сами становятся водяными.
Живут водяные чаще всего в омутах, в реках с опасными водоворотами, около мельничных плотин, в болотах.
У восточных славян, а также у чехов, словен, лужицких сербов известны также водяницы – женские духи воды, на Севере их называли водянихи. Они близки русалкам – это утопленницы, которые становятся злыми духами. В XIX в., согласно сообщению В. И. Даля, считали, что водяницы – это утопленницы из крещеных, а потому и не принадлежат к нежити, прочие русалки – это умершие некрещеными.
Со временем образ водяного и других духов воды тускнеет и утрачивает свои прежние черты, сближаясь с «нечистой силой». В XIX в. о лешем, кикиморе, водяном говорили: все это нежить, но водяной всех злее, и его нередко зовут нечистым, сатаною.

6. Представления о загробном мире
Представления о посмертной жизни возникают на заре человеческого общества и со временем развиваются в обширные мифологические системы. По мнению религиоведов, первые идеи о посмертном бытии выразились в верованиях в посмертное перерождение (реинкарнацию). Древние люди считали, что после смерти наступает второе рождение, поэтому умерших хоронили скорченными, в позе зародыша в материнской утробе. Позже, когда возникают представления о душе, покойника хоронят в вытянутом положении, словно он спящий (отсюда в русском языке слово усопший – «уснувший»). Его душа на время покинула тело, но она может вернуться, и тогда покойник оживет. О том, что подобные представления существовали у наших предков, свидетельствует славянский фольклор. Он изобилует рассказами о «живых мертвецах», губящих людей либо в наказание за причиненное зло, либо по собственной злой природе. Предания об упырях-вампирах и культ заложных покойников – вот формы, в которых представления славян о «живых мертвецах» дошли до начала нашего столетия. Подобно тому, как первобытные люди калечили трупы своих врагов, русские крестьяне еще в XIX в. протыкали заложных покойников осиновыми кольями, чтобы обезопасить себя от них.
Самой поздней формой развития представлений о посмертной жизни человека является идея загробного мира, обиталища душ умерших. Загробный мир в различных мифологических системах описывался по-разному: он мог быть мрачным и тягостным или, наоборот, светлым и благодатным; мог располагаться где-то в дальних краях на земле, а мог быть под землею или на небесах. Предположительно и славяне в конце I тыс. н. э. верили, что загробный мир находится на небе, поскольку именно тогда у них была широко распространена такая форма погребения как кремация.
 Чтобы попасть в языческий рай славян, не нужно было никакого искупления грехов и запаса добрых дел. Туда попадали все, независимо от образа жизни и социального положения. Славянский рай – это загробный мир вообще. У славян не было оппозиции рай – ад (место, где обитают души добрых, место блаженства – место, где находятся души злых, грешников, место мучений). Идея посмертного воздаяния у славян-язычников, видимо, еще была не развита. Единственным препятствием, из-за которого душа умершего могла не попасть в рай, являлось неисполнение родственниками или соплеменниками покойного надлежащих погребальных обрядов, и тогда душа его скиталась по земле.
Божеством мира мертвых у славян считался, по всей видимости, Велес. Он – пастырь душ умерших на вечнозеленых райских лугах. После крещения Руси христианская концепция рая как-то легко, безболезненно заместила собой прежние представления о загробном мире, может быть, в силу их разрозненности, бессистемности. Можно сказать, что христианское учение о загробной жизни на уровне народного сознания органично соединилось с древними языческими представлениями славян о загробном мире, дополнив их идеей посмертного воздаяния и изменив способ погребения.

7.                 ЯЗЫЧЕСКИЕ ПРАЗДНИКИ

Мифологические представления имеют тесную связь с обрядами, воспроизводятся и передаются в ритуальных действах. Большая часть материалов по славянской мифологии дошла до нас именно в контексте ритуальной культуры, элементы которой описывались средневековыми авторами, а также фиксировались в форме пережитков язычества в народных обычаях и праздничных обрядах этнографами XIX – начала XX в.в.
Народная праздничная обрядность сохранила многие элементы язычества, несмотря на гонения со стороны церкви. Народный календарь очень чутко отражал жизнь природы. В первой половине марта, как только под лучами весеннего солнца начинал таять снег и появлялись первые проталины восточные славяне закликали весну. Нашим предкам казалось, что весна может пройти мимо их селений, если ее не пригласить, не зазвать.
Весной же отмечались и комоедицы – праздник пробуждения медведя, знаменовавший пробуждение природы. Всю весну люди пели песни в честь Лады, Лели, Ярилы. Во второй половине марта, в период прилета аистов - птиц, приносящих, по поверьям славян, счастье и достаток, женщины пекли печенье в виде этих птиц или их ног. Исследователи восточнославянского язычества говорят о двух периодах русалий (празднеств, посвященных русалкам, равно связанных как с культом плодородия, так и с почитанием духов умерших): летнем и зимнем.
У всех славян летние русалии были связаны с заклинаниями плодородия полей. Материалы по этнографии болгар дают нам наиболее полные и интересные сведения о русалиях. Русальную неделю болгары празднуют, начиная с Троицы. В эту неделю нельзя работать, иначе постигнет «русальная болезнь». Среди участников русалий выделялись особые люди – русальцы, выполнявшие глав­ные обряды русальных игрищ. Они объединялись в дружины от трех до пятнадцати человек под руководством главарей-ватафинов, получавших свою должность по наследству. Именно они, ватафйны, готовили русальское знамя, окропляли его чародейной водой и раздавали русальцам «тояги» – ритуальные посохи. Русальцы переходили из села в село по кругу, начиная и заканчивая селом ватафина. Считается, что там, где прошли русальцы, нивы хорошо цветут и обещают богатый урожай. Русальные игрища состоят в разнообразных танцах и прыжках. Танцы ведутся в очень быстром темпе, таком, что кажется, будто танцующие не касаются ногами земли. Пляски сопровождаются разными вскриками и восклицаниями и заканчиваются тем, что русальцы доходят до исступления и падают без чувств на землю.
Имеются описания и русских русалий. Так, в XIX в. в Пензенской губернии парни после Троицы рядились козлами, свиньями, лошадьми, наде­вали маски и под музыку, звон сковородок, печных заслонок плясали и скакали, переходя из села в село. Во главе процессии часто носили чучело коня с настоящим конским черепом на шесте. Иногда обряд встречи русалок проходил на ржаном поле. Всю эту неделю мужики «русальничали», т.е. пили и гуляли на все лады.
Кульминацией русалий был праздник Купалы.
О нем мы уже писали в главе, посвященной божеству Купале; здесь же кратко отметим, что все купальские ритуальные действа можно условно разделить на 4 группы в зависимости от того, с какими мифологическими представлениями они связаны:
1) посвященные солнцу: разжигание костров на возвышенных местах, пускание горящих колес, круговые танцы-хороводы и т. п.;
2) относящиеся к очистительной магии: костры для отпугивания нечистой силы, прыжки через огонь, заклинания полей и др.;
3) связанные с культом плодородных сил при-роды: хороводы в рощах, купание в росе и реках) на заре купальского утра, моления рекам и источникам;
4) «проводы» мифологически персонифицированных духов растительности: похороны Купалы, Ярилы, Костромы.
20 июля в языческой Руси отмечался праздник Перуна, замещенный с принятием христианства днем Ильи-пророка. В этот день грозному Перуну приносили обильные жертвы. А в следующем месяце, августе, отмечались праздники начала и окончания жатвы: зажинки и дожинки, включавшие в себя многие ритуалы аграрной магии и благодарения божеств урожая: Мокоши, Велеса и др. В сентябре устраивались общинные пиры в честь Рода и рожаниц. Сакральным моментом в них являлось пение песен языческого содержания и питье меда из ритуальной чаши (чары), ходившей по кругу. А в жертву богам приносили хлебные лепешки, каши, творог, иногда и животных. Зимние праздники начинались с дня солнцеворота. После карачуна, самого короткого светового дня, начинались обряды, посвященные духам умерших предков. Готовились ритуальные блюда для поминовения или совместной трапезы с духами предков: кутья, овсяный кисель, блины. В ночь на 25 декабря разводили костры из соломы для того, чтобы души предков «грелись». С 25 декабря открывался период зимних святок, центральным моментом которых являлись обряды, связанные с мифологическими представлениями о Коляде. Колядная обрядность так же многопланова, как и купальская. Кроме культа солнца и культа предков колядные действа были связаны с аграрной магией (пение колядок и щедровок, обряды, сопровождавшие их) и брачной символикой. Исследова­тели полагают, что коляды у славян служили началом брачных церемоний, сезона свадеб. Гадания в зимние святки носят в основном брачно-любовный характер.
Следующий зимний языческий праздник, дошедший до наших дней, – Масленица. По церковному календарю Масленица – неделя приготовления к великопостному покаянию. В народе же эта неделя проходит в бурном веселье. В Даль приводит описание празднования Масленицы в России XVII в., сделанное одним иностранцем: «Во всю масленицу день и ночь продолжается обжорство, пьянство, разврат, игра и убийство (вероятно, кулачные бои)... В то время пекут пирожки, калачи и тому подобное в масле и на яйцах; зазывают к себе гостей и упиваются медом, вином и водкою до упаду и бесчувственности. Во все время ничего более не слышно, как: «того-то убили, того-то бросили в воду...».
Следует отметить, что обычай предаваться разгулу перед великим постом существовал не только у славян. Карнавалы западноевропейских народов (которые ученые считают пережитком языческих сатурналий) были не менее разгульны и нехристиански по духу, чем Масленица русских.
Многие исследователи полагают, что Масленица в языческие времена была посвящена поминовению предков. На Масленицу, чаще всего в пос­ледний ее день, жгли костры из соломы и старых вещей, что напоминает предрождественские костры для согревания душ предков. В ряде районов России существовал обычай не убирать обильный масленичный ужин со стола в ночь перед великим постом, что, видимо, связано с «кормлением» духов предков. Кулачные бои тоже являются элементом поминальной обрядности – тризны. В современном обыденном понимании тризна – это языческий погребальный пир. Однако у древних славян тризна являлась особой частью погребального ритуала, заключавшейся в отличие от стравы – поминального пира по умершему в боевых играх, ристаниях, состязаниях («дратися по мертвеци»). Тризна служила демонстрацией жизнеспособности соплеменников умершего и была призвана отгонять смерть от них.
Обязательными блюдами на масленой неделе были блины и овсяный кисель – поминальные и жертвенные блюда славян. В то же время блины являлись символами солнца и, следовательно, имели отношение к древним солярным культам. Существует еще один момент, связывающий Масленицу с культом солнца, – это календарная близость праздника к дню весеннего равноденствия. Христианский великий пост сдвинул Масленицу с ее исконного места в календаре и сделал переходящим праздником. Кроме того Масленица завершала свадебный период. Поэтому на Масленицу принято, с одной стороны, славить тех, кто вступил в брак в течение последнего года, а с другой – символически наказывать холостых и незамужних.
Название же праздника – Масленица к языческой мифологии отношения не имеет. По православному календарю это неделя, в которую запрещено мясоедение, но в отличие от постных дней разрешены к употреблению молочные продукты: масло, сыр и т.п. Откуда и второе название Масленицы – Сырная неделя. Как видим, народный календарь имел тесную связь с природными циклами, от которых во многом зависела жизнь славян-земледельцев. За много веков существования христианства на Руси произошло слияние языческих ритуалов с христианской обрядностью, и те праздничные обряды, о которых мы рассказали в этой главе, рассматривались их носителями как православные, хотя вызывали справедливую критику со стороны духовенства. В крестьянских праздничных обрядах с их песнями, плясками, поверьями отчетливо виден тот феномен народной культуры, который называют двоеверием.

8.                 Языческий пантеон князя Владимира

В 980г. Владимир Святославич вступил в Киев после бегства старшего брата Ярополка. В том же году он соорудил в Киеве языческое святилище.
В «Повести временных лет» под 980 г. говорится, что князь Владимир Святославич «постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна деревяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, и Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И жряху им, нарицающе я богы, и провожаше сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими». Перевод: «Поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряною головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокоши. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, и поклонялись бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими».
Летописное сообщение вызвало широкий отклик в литературе, обилие различных толкований факта сооружения Владимиром языческого пантеона. Эта дискуссия особенно оживилась в связи с празднованием 1000-летия крещения Руси.
Некоторые (и их меньшинство) считают, что речь идет о довольно простом и прозаическом деле – строительстве языческого капища на новом месте или обновлении обветшавших кумиров. По их утверждению, существовала традиция, когда новый князь должен был «обновить» обветшавшие кумиры.
Большинство ученых, обсуждавших эту проблему, называют это событие языческой реформой, однако сущность этой реформы и ее направленность оценивают по-разному.
Очень важным и значительным событием для Киевской Руси считает языческую реформу Б.А. Рыбаков. По его мнению, она преследовала три цели: во-первых, подчеркивала независимость молодого русского государства по отношению к христианской Византии; во-вторых, укрепляла положение великого князя, главного военачальника державы, так как во главе пантеона стал бог грозы и войны Перун. Кроме того, этим действием Владимир отодвигал на задний план наемных дружинников-варягов, часть которых была христианами. В-третьих, реформа расширяла религиозно-идеологическое воздействие многогранностью и глубокими историческими корнями нового пантеона.
Некоторые считают, что этот шаг киевского князя следует рассматривать как стремление упрочить язычество, приспособить его к условиям централи­зованного государства, другие же видят в сооружении языческого капища первые шаги к христианству. Реальное значение религиозной реформы Владимира, как оценивают многие, выходит далеко за рамки упрочения прежних языческих верований и даже государственного единства. Поэтому реформу Владимира следует понимать как попытку преодоления кризиса самого язычества, кризиса, вызванного обострением противоречий и межплеменных, и социальных.
Идолам Владимировым посвящена огромная и противоречивая литература. Перечень главных богов Владимира некоторые считали домыслом летописца, другие - позднейшей вставкой, однако есть данные, доказывающие достоверность этих летописных свидетельств. Одним из таких доказательств является замечательное открытие, сделанное киевскими археологами в 1975 г. В старинной части Киева, на Старокиевской «Горе», археологическими раскопками обнаружен фундамент, предназначавшийся, по мнению археологов, для кумиров, поставленных Владимиром в 980г.
В ходе реформы Владимира была определена единая структура религиозной организации, иерархия богов. Во главе государственного культа стал Перун, бог грозы, грома, молнии и, соответственно, бог оружия, войны. В договорах с греками говорится, что русичи клянутся оружием и Перуном. Культ Перуна — культ дружинников и князей. Когда Владимир строил капище в Киеве, он одновременно послал Добрыню в Новгород учредить и там культ Перуна. В этом обстоятельстве можно увидеть доказательство того, что культ Перуна должен был сплотить юг и север или, во всяком случае, оба главных города, главные оплоты власти и влияния Владимира. Особое положение Перуна в государственном пантеоне проявилось в том, что во время крещения Киева его деревянную статую не сожгли, не изрубили, подобно идолам Хорса, Дажьбога, Симаргла, Мокоши, а в сопровождении дружинников вывезли из Киева и проводили до порогов.
Отбор богов для пантеона 980 г. не был делом случайным, произвольным, эти божества должны были олицетворять основные аспекты военной, политической, экономической, идеологической жизни Древней Руси того времени и способствовать единству Киевского государства. После Перуна вторым богом в пантеоне Владимира был Хорс – бог солнца, в «Слове о полку Игореве» он назван «великим Хорсом», что свидетельствовало о большом значении его для наших предков. Вслед за Хорсом называется Дажьбог, податель благ, бог света и тепла, безусловно, очень важный в хозяйственной жизни восточных славян. Стрибог, бог ветра, вошел в пантеон как покровитель князя и дружины в речных и морских походах. Симаргл, возможно, был включен как существо, охраняющее семена и посевы. Шестой в пантеоне была Мокошь – единственное из женских божеств, чье присутствие объясняется ее покровительством домашнему очагу, семье, женскому рукоделию, ткачеству, прядению, а также торговле. В пантеоне Владимира не было одного из самых известных древнеславянских богов – скотьего бога Велеса. Однако капище его существовало в Киеве, но не на Горе, близ теремного двора, а внизу, на Подоле у торговых пристаней Почайны. Объясняется это тем, что Волосу поклонялись простые люди, крестьяне, торговцы, пастухи, поэтому его кумир стоял на Подоле, где селился простой люд, а не возле теремного двора.
Как ни странно, в числе важнейших не упомянут бог-кузнец Сварог, чей «железный век» в конце 2-го тысячелетия до н.э. совпал с возникновением земледелия, изобретением солнечного календаря и установлением патриархальной моногамии. Сварог символизировал собой небо. Обращает на себя внимание то, что его зовут именно Сварог: слово og или ogen означает «всеобъемлющий», от него произошли и индийское «сварга» (небо), и финикийское «океан». По-видимому, к X веку Сварог успел передать свои функци стреловержца Перуну, а кузнеца – Козьмодемьяну, аналогу греческого бога-кузнеца Гефеста, а у славян ещё и покровителю брака. Сам же он был «оттеснён» мифотворцами в 7-е или 6-е тысячелетие до н. э. – в эпоху змееборцев.
Следует учесть позднейшие уточнения, которые делают исследователи относительно этнической принадлежности языческих богов из пантеона Владимира. Имеется в виду славянское, а не финское происхождение богини Мокоши. Хорс в рассматриваемый период также является уже славянским божеством, как и Симаргл, Стрибог. Речь может идти об объединении в едином пантеоне языческих богов, почитавшихся различными восточнославянскими племенами в различных землях Древней Руси, под властью Перуна, верховного божества.
Владимир поставил кумиры «на холме за теремным двором». Новый пантеон располагался рядом с княжеским двором, но не внутри него, а в самом центре Киева, что делало богослужение доступным не только узкому кругу князя и его приближенных.
Приверженность князя Владимира Святославича языческой религии, возможно, привела к тому, что языческое население столицы выступило против христиан. В 983 г. согласно «Повести временных лет» происходит столкновение язычников и христиан, проживающих в Киеве.
Итак, важнейшим элементом языческой реформы Владимира было провозглашение Перуна, покровителя князя и его дружины, верховным общегосударственным божеством Киевской Руси. Этим была подготовлена почва для последующего принятия христианства как государственной религии. Возможно, и сама реформа язычества происходила под влиянием христианства, уже получившего распространение на Руси.
Пантеон Владимира просуществовал 8 лет, он отражал условия жизни доклассового общества с его общинно-племенной организацией и не мог быть приспособлен для феодального государства. Господство языческой религии препятствовало дальнейшему развитию централизованного государства, династическим бракам, сказывалось на отношениях с другими странами.
Принятие христианства становится следующим закономерным и необходимым этапом на пути развития Киевского государства.
Крещение не могло перечеркнуть предшествовавшую традицию язычества, господствующую в течение многих столетий. Христианство приобрело на русской почве свои специфические черты. Именно слияние древней языческой культуры и обычаев славян и новых верований опреде­ляет особенности русского православия. Феномен слияния христианства и местных народных (т. е. языческих) верований получил в религиоведении название двоеверия.

9. Справедливость – высшая моральная категория язычества

Язычество вечно, поскольку вечны законы природы, законы Мироздания. Другое дело, как постигаются эти законы человеком, что именно в них он обожествляет на том или ином этапе своего развития. Да, тысячу лет назад христиане сбросили идол Перуна, но именно идол, то есть идею, а не самого Перуна. А ежели сам Перун будет низвергнут, не поздоровится всем, в том числе и христианам, ибо ниспровержение Природы, пренебрежение её законами одинаково катастрофично для всех.
Славянское язычество, благодаря многообразию форм исторического развития самих славянских племён, отразило все формы языческого культа: и шаманизм, и связи с тотемами, охраняющими род, и родовой моно- и политеизм, и, наконец, родовой ведизм. Всё это переплетено в одном клубке, ибо одни племена ведут свою этноисторию с неолитических времён, и соответственно имеют высокоразвитую культуру, а другие и на рубеже Х века нашей эры пребывали ещё в полудиком состоянии. И в каждом случае мировоззренческие нормы несут на себе отпечаток самого этноса.
Великое большинство свято верит, что нынешняя атрибутика православия безраздельно принадлежит его церкви. Символ православной веры – крест – первоначально языческая символика. Молитва – это не что иное как заговор, то есть и ее происхождение – языческое. Святые старцы – «калики перехожие», волхвы, вещие старцы – они из язычества. Святая троица - языческий триглав разделения Огня, Сварожичи. Крестный ход – языческий хоровод (хождение по кругу с ритуальной символикой). Весьма символично и распятие Иисуса Христа – человеческая жертва на солярном знаке. Почему именно на кресте? Вспомним слова о коло-календаре, о годичной цикличности: время – лучший символист и иллюстратор законов повторяемости бытия.
Жизнь разделена на четыре цикла. Для человеческой цивилизации это века: красный, золотой, белый, черный; для человеческой жизни – этапы: молодость, зрелость, старость, смерть; для летосчисления жизни – сезоны: весна, лето, осень, зима; для счисления времени суток: утро, день, вечер, ночь... И везде за основу взят годовой цикл активности солнца. Солнце молодое, зрелое, старое и солнце жертвенное, поглощенное небытием во имя грядущего пробуждения. «Ночь» года – это время от зимнего солнцестояния до весеннего равноденствия. «Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ!», и торжество это приурочено к весеннему равноденствию. Не случайна и дата рождения Иисуса Христа – 25 декабря.
Известен языческий прототип Иисуса – Хорс. Дословно его имя означает «венец», «окружность», не напоминает ли это нам нимб над головой Иисуса? Этимологический ряд, построенный не без участия Хорса, достаточно велик: ХОРОВОД (обрядовое движение по окружности) – ХОР (обрядовое пение в кругу) – КОРОНА (лат. «венец») – КОЛОНИЯ (оборонительное укрепление замкнутым кругом) – КОЛО (круг) – КОЛОБРОДИТЬ – КОЛЕСО – КОЛДОВСТВО (ведение магического круга) –... КОЛЯДА (еда вкруговую, позднее – вскладчину и нарицательное имя славянского бога). Кстати, Коляда отмечается по Рождеству (!), вернее, Рождество по Коляде.
Впрочем, ничего удивительного нет, язычество стало базой для мировых религий, правда, сами они от этого родства отказались.
Человек – явление более сложное, чем представляется тем, кто делит весь мир на «добро» и «зло». Нашим сознанием управляет идея справедливости. Именно она стала основой всего исторического законотворчества. Не добро, а справедливость – высшая моральная категория язычества. Помните: «око за око, зуб за зуб»? Скольким миротворцам будоражил воображение этот критерий паритета! А ведь смысл вовсе не в местнической неотвратимости, рождающей новые потоки крови, совершенно необязательно отвечать кровью за кровь. Суть паритета в истине – «Не желай другому, да не получишь сам!» Общество само устанавливает равнозначимую меру наказания, определяя ее своими законами. Принцип справедливости направлен не столько на мщение, сколько на осознание неизбежности возмездия.

10.            ЗНАЧЕНИЕ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ

Наши предки отличались глубоко поэтическим отношением к окружающему миру, к природе, солнцу и луне, грозе и молнии, животным и растениям, рекам и рощам. По их представлениям грозный бог Перун повелевал молнией, грозой и громом. Тепло и свет, являющиеся источником всего живого на земле, давал людям Дажьбог. Другие боги повелевали Солнцем, ветрами и т.д. Родоначальниками жизни на земле были Род и рожаницы. Скотьим богом, богом плодородия был Волос, связанный также с миром предков. Богиней женского рукоделия, от которой зависело благополучие семьи, была Мокошь, она была связана в сознании славян также с водоемами. Наши предки поклонялись небесному огню, а также земному, солнцу и домашнему очагу. Известны древние обряды вызывания дождя и поклонения водным источникам.
Согласно верованиям славян, вся природа была одухотворена и населена духами добрыми и злыми. В доме тоже был свой дух – хозяин дома, домовой, в лесу повелевал леший, реками и озерами – водяной, в других местах можно было встретить кикимору, полевого, полудницу, банника и т. д.
Многие животные в представлениях славян имели особое мифологическое значение: конь был связан с Перуном и Хорсом, медведь с Волосом, кабан с Перуном, как и петух, свою роль в этих представлениях играли волк, корова, кот и др. Некоторые растения также связывались с определенными мифами и обрядами, языческими праздниками: береза, осина, папоротник, ива.
Для славян-язычников годовой цикл был наполнен не только постоянной работой в поле, на пастбище, дома, но и языческими праздниками, которые были связаны с солнечными циклами, почитанием предков, сельскохозяйственными работами. Во время зимних праздников крестьяне рядились в животных, гадали о будущем урожае, девушки гадали о женихах, в домах готовили особые блюда (каши, пироги и т. д.). Масленица зна­меновала проводы зимы и встречу весны. Празднование Ярилы должно было обеспечить будущий урожай. В июне праздновали Купалу – самый длинный день в году. Затем шли праздники, знаменовавшие окончание летних полевых работ, сбор урожая и т. д. Особые дни в году были выделены для поминовения предков.
Весь быт крестьянина был опоэтизирован и осмыслен. Мифологическое значение имела и изба крестьянина: украшения на воротах, узоры ставен, конек на крыше, красный угол в избе, рисунки на полотенцах и рубахах, обрядовые кушанья (печенье в виде жаворонков, блины, писаные яйца, каши и т. д.). Эта культура, прочно вошедшая в народный быт, не могла полностью исчезнуть после принятия христианства.
Некоторые функции языческих богов перешли к христианским святым (Перуна к Илье-пророку, Белеса к св. Власию и Николаю Чудотворцу, Мокоши к Параскеве Пятнице), а персонажи низшей мифологии составили огромный сонм нечистой силы. Как ни боролась православная церковь с «бытовым язычеством», с суеверными обычаями и обрядами, уничтожить их она не смогла. В поэтическом ми­ровосприятии славян нечистая сила предстает не только как грозный враг, несущий пагубу человеку и его хозяйству, но и как существа, любящие пошалить, подшутить над нерадивым хозяином или неудачливым путником. Сказки, былины славянских народов полны описаний потешных случаев встречи человека с нечистой силой.
Исходя из того, что мифологическое сознание являлось определенным этапом в развитии человеческого знания, можно утверждать, что каждый народ имеет свою мифологию. Конечно, не у всякого народа были такие обширные и развитые мифологические системы, как у древних греков, но все же свои мифы, особым образом объяснявшие сущее, хотя и отрывочные, не сведенные в единую систему, существовали у всех народов, в том числе и у славян.
На наличие у славян собственной мифологии указывает и тот факт, что в славянском лексиконе имелось слово, равное по значению греческому «миф», – кощюна. У древних славян также были люди, в функции которых входили сохранение и передача «кощного» (т.е. священного, ми­фологического) знания – кощунники и баяны.
Пришедшие на смену родоплеменным и национальным религиям мировые религии стремились вытеснить народные религиозно-мифологические представления. Примером может служить многовековая борьба христианства с язычеством на Руси. Само слово «язычник» указывает именно на национальный характер верований человека. Негативный смысл оно приобрело после утверждения христианства, как, впрочем, и все понятия, связанные с язычеством (так, слово «кощунство» изменило даже свое значение: с «рассказывания мифов» на «непристойную речь, хулу по отношению к святыням»). В силу этого языческая мифология частично утрачивается, частично ассимилируется мировой религией, частично сосуществует с ней, образуя уровень суеверий. Чем позже на пути своего развития народ принимал какую-либо мировую религию, тем больше эта религия ассимилировала элементов национальной культуры, в том числе и мифологии. Значительнее всего сохранению мифов способствовала письменность. Именно поэтому мы больше знаем о греческой или египетской мифологии, чем о балтийской или славянской.
Мифы ценны не только в литературном отношении. Как уже отмечалось, они представляли особой синкретическое целое и определяли все сферы жизни и творчества древнего человека. Если говорить конкретно о славянской мифологии, то она определила многие черты средневековой культуры славянских народов. Неверно считать, что христианство сменило язычество, в корне его уничтожив. Христианство, победив язычество в идеологическом плане, не смогло победить его в плане бытовом. Реликты язычества воплотились, по словам М. Бахтина, в «карнавальной культуре» простого народа, выплескивавшейся на площади и улицы средневековых городов, на поля и луга во время праздников, которые лишь формально были христианскими, а по духу своему – все теми же языческими. Мифы просто перешли из разряда священных знаний, место которых заняла христианская догматика, в разряд обыденных представлений, превратившись в былины, обрядовые песни, заговоры, сказки и т.п.
Мифологические представления восточных славян отразились не только в фольклоре, но и через фольклор оказали определенное влияние на творчество некоторых русских писателей. В русской литературе мотивы народной мифологии слышны у А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, А.Н. Островского и других писателей и поэтов.
Поэтика мифологических воззрений на природу наших предков продолжает волновать и чувства современных людей, живущих в век науки и техники, где казалось бы нет места языческим духам и богам. Однако мы с интересом, не меньшим чем у древних, слушаем рассказы о домовых и леших, о вампирах и оборотнях.

ГЛАВА 2

1.     ИСТОРИЯ КЕЛЬТСКИХ ПЛЕМЁН

В первой половине последнего тысячелетия до н.э. из массы безыменных первобытных народов на территории севернее от Альп первыми выделились кельтские племена, начальные страницы писаной истории которых были отмечены кровавыми битвами и опустошительными набегами на богатейшие центры того времени, что привело в смятение остальную Европу. Образованный южный, в частности греческий и римский мир, которому мы обязаны первыми сведениями по древнейшей истории Европы, до той поры о кельтах ничего не знал. А между тем на северо-запад от Альп в сложном процессе рождалась общность этого удивительного народа, который первым из варваров, как их любил называть южный мир, стал классическим представителем «варварского» мира. Народ этот сблизил Среднюю Европу с южной средой и благодаря своим творческим способностям завершил развитие первобытной цивилизации на территории севернее от Альп.
К этому времени, т. е. примерно к концу VI-V вв. до н.э. в кельтской среде уже произошли важные экономические и общественные перемены, общественное расслоение, вызванное в первую очередь местными условиями и предпосылками. Возникли многочисленные центры власти местной племенной знати, о которых южный мир узнавал тогда, когда для него было экономически выгодно поставлять им свои изделия, помогая таким образом повышать жизненный уровень и блеск господствующего слоя. И вдруг хорошо вооруженные группы кельтов дерзко и отважно напали на важнейшие центры образованного юга, вторглись в Северную Италию, заняли даже Рим и проникли далеко к самой Сицилии; в то же время другая волна направилась в Карпатскую котловину, на Балканы и даже в Малую Азию. Южный мир был ошеломлен их упорством в бою, их отвагой, мужеством и жадностью. Только теперь он оказался лицом к лицу с неприятным фактом, что за Альпами вырос многочисленный народ, который в течение следующей половины тысячелетия европейской истории стал важным военным и политическим фактором. Поэтому уже в IV в. кельты считались одним из крупнейших варварских народов тогдашнего мира наряду с персами и скифами. Кроме того, они не всегда поддерживали враждебные отношения с соседями. Были и отдельные поселения, которые постепенно смешались с другими этническими группами - скифами, например, проживающими на территории современной России. Так что присутствие кельтской крови у наших предков несомненно. И все-таки этот народ не достиг полного этнического единства и не создал единого государственного образования, державы, которая объединила бы различные племена в единое организованное и устойчивое целое. Народ этот был раздроблен на множество более или менее крупных племенных образований, говоривших на разных, хотя и родственных диалектах, большинство которых исчезло в более позднее время.
Греческий мир называл их “Keltoi”, кельты. По всей вероятности это название распространилось именно в кульминационный период расцвета центров власти господствующего слоя, если не ранее, то, во всяком случае, не позже VI в., и, не исключено, что первоначально это было название одного из племен, а возможно и лишь господствующего рода, которое затем было присвоено всему народу. Было бы, однако ошибкой предполагать, что существовал какой-то пракельтский язык, как первоначальный, послуживший основой всех позднейших диалектов. Существовал ряд различных диалектов, как существовало в древнее время сплетение культур и культурных групп, которые позже послужили объединяющей основой кельтской культуры и единого стиля.
Название “Keltoi” стало известно остальному миру раньше других. Римляне, однако, называли кельтский народ “галлами” (Galli) и от этого слова позже произошли названия Цисальпинская Галлия (Gallia Cisalpina) в северной части современной Италии, Нарбонская Галлия (Gallia Narbonensis) в южной Франции и Трансальпийская Галлия (Gallia Transalpina) в центре современной Франции, хорошо известная по “Галльской войне”, которую в последнем столетии до нашей эры вел римский военачальник Г. Ю. Цезарь. Позже, опять-таки в те времена, когда старые центры гальштаттской культуры уже давно пришли в упадок, появляется название Galatae – галаты. В Малой Азии утверждают, что их язык был родственен языку треверов, то есть кельтов, живших в области нынешнего Трира. Но все эти названия представляют собою более или менее синонимы. Диодор Сицилийский, объездивший большую часть Европы, и Цезарь, долгое время воевавший в Галлии, говорят, что названия Galli и Galatae относятся к тому же народу, который называется Keltoi, по латыни Celtae; Диодор считает название «кельты» более правильным. Подобное толкование мы находим и у историков и географов более позднего времени. Только в Британии, как кажется, это название не было столь обычным.
В начале IV века до н.э., когда кельты форсировали альпийский барьер, превратив в пепел и дым государство этрусков, обрушились на Италию и едва не захватили Македонию на востоке и Рим на западе, их уже знали в Европе и под другим именем – галлы. На древнескандинавском gall или gelld означает неплодородная земля, пустошь, что может указывать на район, где скандинавы впервые столкнулись с кельтами. Однако вернее, что новое имя кельты получили после какого-нибудь очередного вторжения на Британские острова: древнеанглийское gal (беспутный, безнравственный) явно сродни гаэльскому и ирландскому gall (чужой, чужеземец, пришелец). Это неудивительно: все народы считали безнравственным поклоняться другим богам и чтить иные обычаи. Впрочем, судя по всему, кельты были весьма равнодушны к обидным кличкам и, едва ли вдумываясь в их смысл, сами стали называть себя галлами: иначе трудно объяснить тот факт, что в 279 году до н. э. греки не слишком-то удачно обороняли Элладу от кельтов, сумевших опустошить их северные области и даже разграбить Дельфийский храм, а 67 лет спустя имели дело уже с галлами, или галатами.
Вероятно, слово «галлия» стало со временем означать просто страну, а галл – жителя страны, проще – человека. Это было в порядке вещей. Готы называли себя theudd – народ. От этого слова произошли потом и чудь и тевтоны – галло-германский народ, поклонявшийся некогда общему богу Тевтату, изображавшемуся с бородой, короной на голове и двумя крыльями. Teutschen – тевтоны - превратились со временем в Deutschen - немцев. От этого же корня произошли и туаты. Все они до распада германо-кельто-славянской общности назывались тевтами – людьми. А ведь все это индоевропейские племена – как и кельты, давшие имя Галлии - нынешней Франции…
Начиная с V в до н.э., название «кельты» быстро распространялось по тогдашней Европе. Но то, что было до V в., долго оставалось загадкой. С конца XVIII в. под влиянием романтизма возрастает интерес к прошлому кельтов, проявлявшийся уже ранее в Западной Европе и на Британских островах, где жило много потомков этого народа. Этот интерес превратился в настоящую кельтоманию, в результате чего, часто без какого-либо критического подхода, собирались подлинные и мнимые свидетельства о славном прошлом кельтов. Еще с XVII в. существовало мнение, что кельты на западном побережье Франции и Англии были строителями мегалитических сооружений, возведенных из крупных каменных глыб, как менгиров (высоких стоячих монолитов) и дольменов (похоронных камер из крупных камней), так и длинных каменных аллей или кругообразных сооружений (Stonehenge), которые считаются астрономическими обсерваториями и местами культа. Романтики считали кельтов древнейшим народом, отождествляли их с потомками библейских персонажей и часто на основе произвольных этимологических сравнений приходили к выводу, что кельты были расселены почти по всей Европе. На западе кельтские традиции были очень сильны и поддерживались самыми разнообразными источниками и памятниками: сообщения древних писателей, рассказывающих о жизни кельтов и их воинственности; литературные памятники галльско - римской эпохи, в особенности надписи на надгробных камнях и подобных сооружениях; этимологическая связь в названиях рек, местностей и возвышенностей; кельтские монеты, находки которых быстро множились; предметы кельтского искусства и материальные памятники в природе; и, наконец, случайные антропологические исследования. Всё это понемногу приоткрывает историю кельтов, правивших Европой многие века подряд и давшей ростки в современную культуру.

2.     ДРУИДЫ

В отличие от соседней Римской империи, где социальная пирамида держалась на преданной царю армии, у кельтов основную роль играла религия и мифология. Их хранили и воплощали в жизнь друиды, иными словами жрецы.
Власть друидов над людьми была настолько велика, что даже короли не решались перечить им. На чём она строилась? На знаниях, скрытых от других. Друиды были «посвящёнными» и обладали уникальными знаниями, о которых мы можем только догадываться, располагая лишь мизерными фрагментами, осколками этих знаний. Мы знаем очень мало о друидах, прежде всего потому, что сами они ни в процессе обучения, ни в процессе практической деятельности ничего не записывали. Поэтому почти все свои знания они унесли в могилу.
Само слово «друид» означает «человек дубовых деревьев». По сути, друиды были жрецами, но в очень широком смысле этого слова. Они были не просто служителями культа, но и врачами, судьями, историками, архитекторами, астрономами, поэтами, учёными. В общем, друиды выполняли все те функции, без которых не может существовать общество. Поэтому-то свято выполнялось правило, по которому король мог говорить только после своего друида.
Друиды очень хорошо владели магией, и их власть не была фикцией. Слова, произнесённые друидами, могли действовать как во благо, так и во вред. Они могли не только предсказывать события, но и проклинать людей. Никто не сомневался, что друиды имеют прямую связь с богами. Можно сказать, что друиды как никто владели Словом, умели черпать информацию из информационного поля Вселенной, получать её от Мирового разума. Друиды обладали правом наречения людей. Они давали имена городам и местностям. Они вершили суд, безошибочно предсказывали исход битвы и т.п.
Наиболее достоверно об иерархии кельтского общества пишет Юлий Цезарь в своей «Галльской войне». Он выделяет в обществе галлов три основных сословия – druides, equites и plebs, выполняющих три функции – жреца, воина и домохозяина. Другими словами это друиды, всадники и народ. Иногда всадники под именем “филе” (filed) исполняли ещё и обязанности судей.
Римляне, завоеватели земель друидов, часто не были объективными в своих суждениях. Они старались очернить этот уникальный народ. Уникальный хотя бы тем, что, занимая всю современную Европу, они не имели государства как такового (со своей столицей, императором, дворцом и т. д.), не строили крепостей, форпостов. Кельтские племена в 5 веке до н. э. населяли Центральную и Восточную Европу. Позднее они расселились в Испании, Северной Италии и на севере Балканского полуострова, обосновались на Британских островах. В 390 году до н. э. кельтские племена взяли Рим. В 289 году до н. э. они разрушили священный город Дельфы в Греции. Более того, они значительно продвинулись на территорию Передней Азии. Но они не старались закрепить успехи своих завоеваний созданием мощного военного государства. Не создали они и колоний на завоёванных землях. Их трудно назвать завоевателями, поскольку они не стремились подчинить себе местное население, а ассимилировались с побеждёнными народами.
Жреческое сословие друидов представляло собой замкнутую аристократическую корпорацию, которая ведала не только делами религии, но и пользовалась большим политическим влиянием, гораздо большим, чем слой всадников. Этот институт был общекельтским, известным на британских островах и в Галлии, и, очевидно, имел в течение определенного периода влияние и в Средней Европе; только в Испании и в северной Италии о нем нет ни письменных упоминаний, ни археологических данных. Мнение Цезаря, что этот институт возник первоначально на британских островах, является лишь его личным предположением. Древние источники (Цезарь, Плиний) приписывают друидам очень обширную сферу деятельности, но в настоящее время трудно проверить, насколько это соответствовало действительности.
Какова была сущность их учения, философских и религиозных представлений, нам известно лишь отчасти. Они верили в бессмертие души, смерть, по их представлениям, означала не конец, а лишь середину долгой жизни. Под их покровительством находились священные дубовые рощи, и само название их возникло якобы от слова «дуб». Жертвы (например, белые быки) не приносились без ветви этого дерева, так как все, растущее на дереве, они считали даром небес, а производимые в связи с этим действия – указаниями богов. Большим почетом пользовались также лунные эмблемы, так как галлы исчисляли время не по дням, а по ночам, и приносили священные жертвы ночью при свете луны. Кроме совершения жертвоприношений, иногда якобы и человеческих, они оказывали давление путем неблагоприятных предсказаний и определяли, какое время более подходит для решения важных вопросов – это позволяло им удерживаться на верхушке иерархической пирамиды. Кельты явно воспринимали сверхъестественное как основную, базовую сторону их жизни, а потусторонний мир как превалирующий.
Друидам также поручалось воспитание мальчиков, из которых и выбирались достойные для пополнения их собственных рядов. Обучение длилось около двадцати лет и заключалось в изучении наизусть тайн вековой мудрости и знаний друидов. Письмом они не пользовались и оставили ничтожно малое количество письменных памятников: все обучение велось устно.
В более поздний период друиды уже не были ни столь замкнутой кастой, ни чисто жреческой корпорацией. В начале римской оккупации друидизм был еще в полном расцвете, позже настал его упадок. Друиды боролись с романизацией, участвовали в восстаниях, и потому римская власть была особо заинтересована в ликвидации этого института. Особенно долго этот институт удержался в Ирландии. Преемниками друидов там были «filed», основатели постоянных средневековых школ.

 

3. ЯЗЫЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ДРЕВНИХ КЕЛЬТОВ

К сожалению, о кельтских богах, как и о многом другом из жизни кельтов, мы знаем мало. Свидетельства римлян не объективны. Тем не менее приведём свидетельство Юлия Цезаря. В шестой книге «Записок о Галльской войне» имеется такое описание друидов: «Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодёжи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов (т. е. кельтов) большим почётом. Именно они выносят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным…и если кто, будет ли это частное лицо или же целый народ – не подчиняется их воле, то они отлучают виновного от жертвоприношений. Это у них самое тяжёлое наказание. Кто таким образом отлучён, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно от заразного.
В определённое время года друиды собираются на заседания в освящённое место в стране карнутов (в Британии), которая считается центром всей Галлии. Сюда отовсюду сходятся все тяжущиеся и подчиняются их повелениям и приговорам. Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию, и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, они отправляются туда для её изучения.
Скорее всего, место возникновения друидизма находится именно в Британии. Так полагал и Цезарь. Это подтверждается и текстами ирландских саг. В них неоднократно упоминается о школах тайного знания, которые находились на территории современной Шотландии (в Альбане).
Принесение жертвы обеспечивало непрерывность времени, поддерживался его естественный ход. Из этого следуют далеко идущие выводы. Если кто-либо за свои провинности был отлучён друидами от жертвоприношений, то тем самым он исключался из круга времени. Для него «распадалась связь времён». На практике такой человек оказывался отлучённым от общества, поскольку он терял возможность регулярно приобщаться к божественной сути.
Некоторое представление о жертвоприношениях даёт описание этого обряда в XII веке. Обряд приведения к власти ирландских королей описан английским историком и теологом Гиральдом Камбрийским в книге «Топография Ирландии». Обряд проводился на священной поляне при большом стечении народа. Это было бракосочетание будущего короля с… белой лошадью. Выглядело оно так: вначале была проведена чисто символически свадебная церемония. После этого король собственноручно перерезал горло кобылы. Мясо кобылы варили в огромном котле. В полученном бульоне будущий король купался. После этого будущий король возглавлял торжественный пир. Основным блюдом на этом пиру являлась варёная конина. В данном ритуале лошадь – божество. У древних кельтов так и было. В континентальной Галлии белая лошадь считалась Богиней-Матерью. Она носила имя Эпона. Изображали её в виде лошади с жеребёнком. Правда, в археологических раскопках находят её изображение и в виде всадницы. Таким образом, ритуал приведения к власти короля означал брак короля со страной, со своими подданными. Умерщвление лошади и её съедение символизировало собой приобщение к телу божества. А это было залогом дальнейшего благополучия и процветания короля и его подданных.
Религия занимала одно из ведущих мест в общественной жизни кельтов. Доходя подчас до мистицизма, она прочно держала сознание всех верующих и делала их гибким материалом в руках правящих слоёв. Религия дала ростки во всевозможные культы, обряды, обычаи, традиции, мифы и эпос.

3.1 Триады ирландских бардов

Основные положения о боге можно найти в триадах ирландских бардов. В них постулируются основные положения мировоззрения кельтов относительно многих вопросов. Есть триады о человеке и его будничности, существах вообще и, конечно, о боге. Итак, что же понимали под этим словом кельты?
·                   Существуют три первичных единства, и каждое из них возможно лишь единым: единый Бог, единая Истина и одна точка Свободы, т.е. точка равновесия всех противоположностей. Символом этого равновесия были так называемые качающиеся камни, которые при огромном весе могли быть сдвинуты простым прикосновением рук.
·                   Три вещи проистекают из трех первичных единств: всякая Жизнь, всякое Благо, всякое Могущество.
·                   Бог необходимо троичен: Он составляет большую часть Жизни, большую часть Знания, большую часть Могущества, и не может в нем быть больше этой большей части каждой вещи.
·                   Три Божьих величия: совершенная Жизнь, совершенное Знание, совершенное Могущество.
·                   Три вещи обязательно возобладают: высшее Могущество, высший Разум, высшая Любовь Бога.
·                   Три гарантии того, что Бог делает и совершит: Его бесконечное Могущество, Его бесконечная Мудрость, Его бесконечная Любовь, так как нет ничего, что не могло быть свершено, стать истинным и не быть волнимым этими тремя атрибутами.
Очень удобная религия. Как иначе можно управлять варварами? Никак! Человечаская сила может вызвать сопротивление, мудрость – непонимане, любовь вообще не годится для управления древними народами. А вот Бог, носитель бесконечного могущества, разума и любви (в лице друидов), являясь к тому же невидемым объектом бесприкословного поклонения на протяжении многих поколений, для этой цели очень подходит. Ведь верить может каждый. Любое благо – от Бога, как же не поклоняться хотя бы за это? Однако нельзя требовать сверхъествственного – на самое полезное, необходимое и прекрасное Он не способен. Но Бог может помочъ достичъ этого – потём уменьшения зла, усиления добра и прозрения – но опять-таки не у всех, а лишь у друидов. Сложность формулировок к тому же оставляла за друидами возможность словесных прений для доказательства правоты и поддержания веры.
Другие триады так же тесно связаны с Богом, что говорит о глубоком проникновении религии в другие сферы жизни. Ниже приведена часть триад «О существах вообще».
·                    Три вещи Бог дал всякому существу: полноту его собственной природы, полное выявление (отличительно) его Индивидуальности и самобытность его Авен (Эго). В этом заключается действительное и полное определение личности каждого существа.
·                    Три круга бытия: круг пустоты, где кроме Бога нет ничего ни живого, ни мертвого, и никто, кроме Бога, не может его пройти; круг перевоплощения (Абред), где всякое одухотворенное существо рождено смертью, и человек проходит его; круг блаженства (Гвинфид), где всякое одухотворенное существо рождено жизнью и человек пройдет его в небе.
·                    Три необходимые фазы всякого существования по отношению к жизни: начало в Аннвфн (Annwfn – бездна), перевоплощения в Абреде и Полнота в небе или круге Гвинфид; без этих трех фаз нет жизни – кроме как у Бога.
Вот ещё один важный момент учения: Бог даёт жизнь, наделяет тело душой (индивидуальностью, самобытностью) и после смерти тела берет все обратно. Об этом же пишет Цезарь в «Галльской войне». Друиды доказывают, что души не погибают и после смерти они переходят из одного тела в другое – они думают, что этот взгляд пробуждает в людях смелость, заставляя их презирать страх смерти. Это было просто необходимо для кочевых воинственных племен.
·                    Три силы бытия: не иметь возможности быть другим, не быть обязательно другим, и не иметь возможности быть лучшим по немыслимости этого. В этом заключается совершенство всякой вещи.
В этом месте видно, как с помощью религии пытались усмерить животрепещащую тему классового неравенства. Да, фраза туманная, но основная мысль мне кажется следующей: будь тем, кем уже являешься и не помышляй о лучшем – и будешь совершенен. В своей посредственности? Неважно, исходная формулировка слух не режет, даже наоборот. А тем временем ещё один кирпичек заложен в сознание.
После жизни человек попадает на круг перевоплощения, соответственно есть триады о нахождении человека на круге Абред. Вот некоторые из них:
·                    Три вещи с каждым днем усиливаются вследствие возрастающего к ним стремления: Знание, Любовь, Справедливость.
·                    Три вещи постоянно уменьшаются: Мрак, Заблуждение, Смерть.
И, наконец, две триады о нахождении человека на круге Гвинфид.
·                    Три главные преимущества круга Гвинфид: Отсутствие зла, отсутствие нужды, отсутствие смерти.
·                    Три полноты счастья в Гвинфиде: участие во всяком качестве с особым совершенством; обладание всякой гениальностью с гениальностью исключительной; охватывает все существа чувство любви, обладая вместе с тем любовью единичной - любовью к Богу. И в этом заключается полнота неба Гвинфид.
Так вот зачем эти два круга: там каждый обретет всё то, что не получил от жизни. Будучи совершенным, человек отдаёт душу в круг Абред. Там к нему сами собой приходят в полной мере знание, любовь и справедливость. Интересно было бы знать мнение авторов оригинала по первому пункту: знание чего? Уж не ужели того, что двух остальных пунктов не было? А в круге Гвинфид исчезают зло, нужда и смерть. Раз исчезают, значит, они были. Всё, о чем прямо говорится в триадах, так это о том, что была смерть - иначе на эти два круга не попасть. Но выходит, что было и зло, и нужда. Такое чувство, что Абред и Гвинфид – оправдание религии, почему же надо верить. Как было показано, триады «О Боге» указывают лишь на Его существование, и что все ему обязаны своим настоящим и будущим. Так вот, круг Гвинфинд наделяет человека особым совершенством, исключительной гениальностью и любовью к Богу – за столь щедрый дар. Реальность уравновешивается вымыслом, дополняется обрядами, традициями, мифами и плотно занимает сознание кельтов.

3.2 Основные кельтские боги

В каких богов веровали друиды и вообще кельты? Цезарь об этом пишет так: «Из богов они больше всего почитают Меркурия. Он имеет больше, чем все другие боги, изображений; его считают изобретателем всех искусств; он уже признаётся указателем дорог и праведником в путешествиях; думают также, что он очень содействует наживе денег и торговым делам. Вслед за ним они почитают Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих божествах они имеют приблизительно такие же представления, как остальные народы. Аполлон прогоняет болезни, Минерва учит начаткам ремёсел и искусств, Юпитер имеет верховную власть над небожителями, Марс руководит войной». Сразу возникает вопрос, почему галлы (кельты) почитали римских богов. На самом деле они почитали своих собственных, а не римских богов. Просто между ними было сходство .Так, бог кельтов Луг похож на Меркурия тем, что владеет всеми ремёслами, а также искусствами. Он является покровителем воинского искусства. Об этом свидетельствует и то, что имя бога Луга входит в названия многих крепостей. Теперешний город Лион раньше назывался Лугдуном, что означает «Крепость Луга». Бог Луг ассоциировался с теплом и солнечным светом (как и римский бог Меркурий). Поэтому праздник Луга (Лугназад) приходится на 1 августа, а весь месяц назывался Лугназад. Что касается бога Юпитера, то у кельтов был свой бог с подобными функциями. Это бог Таранис (от галльского слова tarran, что означает «гром»). Его изображали с молотом и колесом в руке. Этот бог есть и у скандинавов. У них он называется Таром – богом неба, грозы и бури.
У кельтов был бог Тевтатес. Он защищал племя, охранял его от врагов. Кроме того, у них был бог Огмиос, который был богом войны, но в то же время отличался учёностью и красноречием. Этих богов можно считать аналогами римского бога войны Марса.
Бог мёртвых ассоциировался с темнотой, ночью, холодом, мраком. Конкретное название этого бога кельтов осталось неизвестным для нас. Но многие боги кельтов стали богами ирландцев, которые, кстати, происходят от кельтов. У них этот бог так и называется – Тёмный (Донн).

3.3 Кельтские обряды и культы

Практически каждое сословие обширно практиковало большое количество всевозможных обрядов, причем эти обряды явно выходили за рамки чисто практических земледельческих или иных действий. Это скорее было нечто более общее, и, вероятно, кельты воспринимали это не иначе как поддержание миропорядка. Именно это - тот ключевой пункт, который принципиально выделяет кельтское сакральное мировоззрение из других сходных концепций, придает ему такое общественное значение и определяет многие характерные особенности кельтской мифологии. В целом можно сказать, что эта особенность мировосприятия кельтов проявлялась не только в магии и обрядовых действиях. Кельты остро ощущали связь цивилизации с природой практически во всех сферах своей деятельности. Так, в частности, ирландский эпос описывает теснейшую взаимосвязь королевской власти и общего миропорядка, а также большое количество знамений, прямо связанных с этим. Правление незаконного короля вызывает тотальный неурожай, камень Фаль – одно из сокровищ племен богини Дану – вскрикивает под истинным королем и т.д. Король имел наибольшее количество разнообразных «гейсов» – сакральных запретов, и нарушение их именно королем считалось наиболее тяжким. Одна из ключевых ирландских саг «Разрушение дома Да Дерга» дает подробное описание трагического исхода нарушения всех гейсов королем Конайре. Также в сагах часто встречается столь характерный для индийской мифологии мотив огромной силы Правды. Это также в первую очередь касалось именно короля, он был связан этим как никто другой, и в сагах неоднократно встречаются описания несчастий, обрушивающихся на страну в случае нарушения королем этого принципа. С этим напрямую перекликается и другая ирландская традиция – ужасные последствия сатиры друида, а позже - поэта, следующей за любым несправедливым решением какого-либо вождя, а прежде всего опять же короля. Также можно отметить два важнейших обряда, с которых начиналось правление короля. Tarbfeis. Праздник быка, заключался в том, что специально отведенный человек вкушал крови и мяса ритуального быка, погружался в пророческий сон и в нем видел будущего короля. Другой ритуал – обряд лошади – протекал по схожей схеме.
В некоторых областях кельтского мира иногда встречается особый культ отрезанных голов. По древним представлениям голова символизировала всего человека, и, вероятно, на основе этих представлений возник жестокий культ голов; воин привозил домой на шее своего коня отрезанную голову побежденного врага, как военный трофей, и прибивал ее к стене своего дома. Головы знатных лиц даже бальзамировались, а потом показывались гостям, как осязаемое доказательство храбрости хозяина
Огромное значение имел культ пяти священных древ мира, напрямую соотносившимися со своими культурными аналогами – центральными столбами Bruiden (пяти пиршественных зал), а также и с другими мотивами (пятью частями Ирландии, пятью волнами завоеваний и др.). Залы Bruiden – самое явное обрядовое воплощение идеи миропорядка, с мировым древом в центре и горизонтальной проекцией вокруг него. Наибольшее число королевских гейсов было связано именно с Bruiden. Центральный праздник кельтов – Самайн – заключался в ежегодном ритуальном разрушении и возрождении миропорядка в образе Bruiden.
Этот список можно продолжать, но несомненно одно – кельты воспринимали окружающий их мир как нечто цельное (без разделения на природу и культуру), гармоничное и уравновешенное. И именно поэтому огромное внимание уделялось ненарушению этого равновесия, поддержанию этого миропорядка. И именно такое гармоническое и уравновешенное существование воспринималось кельтами как единственный путь, не ведущий человека к катастрофе.
В старые кельтские верования в значительной степени проникали римские представления, для старых кельтских богов находились соответствующие им боги в римском пантеоне, их имена отождествлялись и смешивались. Под влиянием римской среды и в кельтском мире появляется также храмовая архитектура более четкого типа. С того времени, как начало сказываться непосредственное римское влияние, начиная с рубежа старой и новой эр, а затем и в эпоху Римской империи, воздвигаются многоугольные или круглые храмы, обычно с внешней галереей. Они воздвигались в стороне от поселений, что говорит о старых религиозных представлениях, о священных местах на вершинах холмов, у истоков рек или на перекрестках. Центром этих святилищ являлось небольшое помещение часто овальное, диаметром лишь 5-10 м; вокруг этого центрального помещения шла терраса, с внешней стороны открытая или с колоннадой. Эти святилища были местами культа кельтских божеств, в их устройстве перемежаются кельтские и римские элементы. Некоторые исследования, например в Трире, дают возможность предполагать, что в более старое время такие постройки воздвигались из дерева, но уже в I веке появляются каменные постройки на известковом растворе, как многоугольные, которые часто считаются более древним типом, так и круглые.
Как видно, религия кельтов очень разнообразна и противоречива, поэтому ключевые моменты вызывает столько вопросов, ответами на которые могут служить лишь догадки. Примеры банальны: стоит для этого хотя бы сопоста­вить высокое учение, изложенное в триадах, с ужасными обряда­ми, совершившимися у кельтов, и в особенности с человеческими жертвоприношениями, когда жертва распиналась, убивалась стре­лами, или с ночными вакханалиями, когда жрицы, совершенно на­гие и выкрашенные в красный цвет, передавались всяким неистовс­твам с пылающими факелами в руках. Неизгладимый след, производимый всем этим действом, безраздельно овладевал людьми, заставляя повиноваться и идти по воле жрецов.

4. НАСЛЕДИЕ ДРЕВНИХ КЕЛЬТОВ

Кельты занимали средиземноморское побережье Африки, западную часть Евразии и Англию, смогли открыть Гренландию, и, не исключено, что достигли берегов Америки. Безусловно, они внесли огромный вклад в развитие мировой цивилизации, в частности, евроазиатских культур. Отголоски традиций, эпоса и символики существуют у многих современных народов.
Во Франции названия многих племен перешли в названия городов, гор и рек. Главным оплотом кельтских традиций и кельтского наследия являются британские острова, особенно Ирландия и Шотландия. Там процесс развития ничем не нарушался и в то время, когда кельтская Галлия уже подвергалась глубокой романизации, почти в течение всего I века н.э. В особенно выгодном положении находилась Ирландия, где не удалось укрепиться ни римской, ни позже англосаксонской власти; она осталась культурным и религиозным центром кельтского мира, сохранив свой кельтский характер вплоть до нового времени. Но и Шотландия имела возможность сохранять кельтские традиции. Шотландцы, ирландские захватчики и поселенцы в северной Британии, проникали туда еще во 2 веке, а в 4 веке н.э. о них уже прямо говорят источники. Они основали шотландское государство, поглотившее коренных пиктов, каледонцев и умножившее кельтское население в Уэльсе, Корнуэлле и на острове Мэн. Старые кельтские традиции держались там очень упорно. Еще в 1249 г. там происходило торжественное возведение в должность шотландского короля. Король после церковной коронации в храме приводился в процессии к священному камню, где ему читалась вся его родословная на гэльском языке, а народ воздавал ему почести.
Кельтский дух снова ожил в Европе, когда с II века бродячие певцы распространяли во Франции и Германии старые кельтские легенды, а придворный эпос облачал старый мир древнекельтских сказаний в новое, воспевая короля Артура, Персифаля и Тристана. Во время крестовых походов в эти древнекельтские отзвуки вплетались многие восточные элементы. Когда под влиянием романтизма в XVIII веке снова возрос интерес к древнему прошлому народов, то именно кельтская среда и кельтское наследие и послужили богатейшим источником, вдохновлявшим выдающихся представителей европейской культуры: Гердера, Гете, Шатобриана, Р. Вагнера и др.
Ирландский народ – единственный народ, который наиболее полно сохранил свой кельтский характер. До настоящего времени существует и кельтское литературное творчество, в котором отражается глубокая любовь к природе, так прочно заложенная в религии. С произведениями некоторых поэтов нашего времени (Груффилд в Кардифе, Ропер Эр Марсон).
Культура германцев очень сильно изменилась под влиянием кельтов. Еще во 2 веке они переняли из много технических навыков в производстве, в изготовлении украшений (особенно фибул) и керамики. Иногда весьма трудно отличить, что является в материальной культуре германцев их собственным творчеством, а что возникло под кельтским влиянием. Производство украшений и особенно фибул во всем дунайском бассейне исходит из позднелатенских форм, в художественных ажурных и других работах постоянно используются мотивы кельтской орнаментики, богато используемой при украшении храмов и писаний. Это можно отметить и для всей Европы, особенно в эпоху возрождения, когда была очень популярна готика – при написании картин, построении зданий.
Некоторые обычаи киммерийцев, древних жителей Крыма, имеют определенное сходство с тем, что практиковалось у балтийских галлов. К числу этих обычаев он относит гадания по внутренностям человеческих жертв, а также любовь окружать свои жилища головами убитых врагов, натыканными на шесты. Интересно, что в наших народных сказках так описывается жилище Бабы- Яги. В Галлии красили волосы в красный цвет – обычай, существовавший и у наших отдаленных предков, как о том свидетельствуют многие из найденных в южной России черепов (имеются в Киевском музее). Наконец, благородные брились, сохраняя лишь длинные усы и предоставляя ношение бороды одним простолюдинам. Можно еще найти несколько кельтских слов, как gora – высокое место (русск. гора); liun, leun – одеяло, плащ (русск. лень), которые с полным основанием могут дать повод к некоторым сближениям и на почве языковедения. Пока же имеются только исторические следы, что часть кельтов около 631 г. до Р. Х. с равнин Днестра были отброшены скифами к Дунаю и Рейну.
Специалисты по истории религий делают уверенное заключение, что боги кельтов (галлов) являются родственными богам других индоевропейских народов.
Значение кельтов для европейской цивилизации не имеет аналогов в древнейшей истории Европы. В древнее время им принадлежит заслуга сближения «варварской» Европы с источниками развитой южной культуры и цивилизации рождающегося античного мира. Позже кельты использовали свои организаторские способности, свои технические достижения и содержание художественных произведений и создали ту экономическую и торговую базу, основные черты которой наложили свою печать на среду в целом. Они завершили в Средней Европе древнейшее развитие цивилизации. Позже, в конце последнего столетия до нашей эры, сжимаемые Римской империей с юга и германцами с севера, они потеряли свои политические и экономические позиции, и кельтская религия, став уже достоянием истории, переросла в иную форму, по частям распределившись в культуре различных государств. Кельтское наследие сделалось богатейшей сокровищницей европейской культуры, из которой черпали ее выдающиеся представители. Современный мир часто даже не сознает этого.

ГЛАВА 3

1. ВИКИНГИ В СКАНДИНАВИИ

Их называли «северными людьми», норманнами в Европе, датчанами в Германии, варангами в Византии и варягами на Руси.
Со школьной скамьи мы знаем, что «история древнего мира» - это Шумер, Вавилон, Индия, Египет, Греция, Рим, ещё несколько царств. В этом перечне нет народов Северной Европы, словно их и не существовало, словно это не они сокрушили одряхлевший Рим. На географической карте можно легко выделить как бы 3 пояса, протянувшихся от Атлантики до Японии. Первый вполне достоин называться «поясом Тота» – по имени египетского бога мудрости. В этом поясе властвовали боги-звери, а государства, охватывавшиеся им, имели много сходных черт в своих культурах и жизненных укладах. Их объединяла и роднила еще одна , немаловажная деталь – тайное учение, известное высшему жречеству. Это учение знали и на Крите, где родился Зевс и где ярким светом засияла самая древняя цивилизация Европы. Вот этот-то свет и струился с Востока в Грецию и Рим, образовывавшие второй пояс мудрости - «пояс Гермеса», ибо так называли эллины египетского Тота. Греки полагали даже, что их первопредки прибыли на Балканы из Египта и Финикии, занеся в Европу таинственное учение Востока. Следы этого учения можно отыскать и в мифах, и, в сочинениях философов. В этом поясе боги были зверями уже наполовину (Минотавр, Пан), а многие, выступали в человеческом обличье. Сходство верований, переплетение имен и мифов обоих поясов поразительно!
Дальше к северу, где раскинулся, холодный и угрюмый «варварский мир» (с чем были согласны и греки и римляне) и откуда совершали дерзкие набеги на Египет «народы моря, все это, казалось бы, исчезает. Ясна и причина: отсутствие письменности в те времена, а в более поздние – гибель языческих культов и культур от рук христиан. Истребив именем Христа славянское прошлое в западных землях и не сумев проникнуть в восточные, сохранявшие свою самобытность еще некоторое время, завоеватели заговорили о «загадочной славянской душе», о некоем «особом пути развития» славян и об их особом «варварстве» (разумеется, не идущем ни в какое сравнение с их собственным).
Но если реконструировать, например, древние легенды Ирландии, обнаружатся самые настоящие чудеса. Ирландия, отрезанная от материка морем и долго развивавшаяся сама в себе, создала такой эпос, что похожего, пожалуй, не найти во всей Европе. Но это только на первый взгляд. Подобно тому, как греки «выводили» себя из Египта, так первопоселенцы Ирландии подчеркивали, что они прибыли на остров из Греции. И выстраивается цепочка преемственности культур: Египет – Крит – Греция – Рим – Северная Европа. Из Ирландии мифологические мотивы тянутся обратно на континент – к кельтам, германцам, славянам, и причудливые имена персонажей ирландского эпоса постепенно обретают, куда более привычное для нас зву­чание... И наконец, самое главное – оказывается, «северным варварам» тоже ведомо было тайное учение первых двух поясов. А это говорит о многом – прежде всего о том, что североевропейские жрецы на равных состояли в едином братстве высших иерархов «пояса Тота» и «пояса Гермеса». И что те же «загадочные» славяне всегда стояли в единой шеренге европейских и индоевропейских народов как общность с не менее славной культурой и традициями, чем их соседи. «Загадочность» же славян, действительно исстари выделявшая их из общей семьи древних племен, заключается лишь в том, что они никогда не отказывали в праве на естественное развитие своим соседям, – тогда это не было принято, и миролюбие принималось за слабость.
Пространства, где обитали северные народы, бесспорно заслуживают названия третьего пояса мудрости – «пояса Луга», по имени центрального персонажа ирландского эпоса, известного славянам как Светобог или Свантевит. Боги и полубоги северного пояса предстают в основном в человеческом облике, хотя некоторые черты животных сохранили и они.

1.1 Географическое положение

К северу от Балканского полуострова и в северо-западной части Малой Азии жили фракийцы, чьи корни уходят в такую древность, какая не снилась тщеславным эллинам. Во всяком случае, еще в 13 веке до н.э., когда сами греки только начинали осознавать себя как нация, фракийцам уже пришлось столкнуться с иллирийцами и уступить им часть территории по берегам Адриатики. Севернее, от Карпат до Атлантического океана, простирались будущие владения кельтов, а дальше река Лаба (Эльба) разделяла земли будущих германцев и славян. Далеко к северу возник совершенно непостижимый для южан варварский мир – холодный, дикий и пугающий.
Родиной викингов была Скандинавия, то есть Дания, Норвегия и Швеция – государственно-политические образования на севере Европы. Скандинавский полуостров, вытянувшийся на 2000 километров – самый крупный в Европе. Большая часть полуострова гористая. С юго-запада на северо-восток простирается массивы Скандинавских гор. Горы обрываются в Норвежское море, врезающееся в берега многочисленными узкими и глубокими фьордами – трещинами в горной породе полуострова, заполненными морем. Регион, ныне занимаемый Норвегией, насчитывает 1800 километров по прямой линии с юго-запада на северо-восток. Большую часть этой территории занимают плоские горные плато высотой свыше тысячи метров. Высокогорные районы, покрыты вечными снегами и льдами. Пахотные земли расположены преимущественно вдоль фьордов и в долинах больших рек, впадающих во фьорды. Это совсем небольшие участки, но на юге и юго-западе Норвегии, встречаются обширные площади плодородной земли. Климат, благодаря ветрам с запада и тёплому течению Гольфстрим, мягок, и норвежские гавани открыты для судоходства круглый год. В Норвегии по-прежнему сохраняется богатая фауна диких животных. Море богато рыбой. В числе природных ресурсов Норвегии эпохи викингов, следует в первую очередь назвать залежи железа и запасы древесины. У Норвегии имеется общая граница со Швецией, а в эпоху викингов(8-11 века) короткий отрезок её территории граничил с Данией.
Другое государство Скандинавии – Швеция, имеет длину по прямой линии с юго-запада на северо-восток около 1600 километров, а ширина её – около 500 километров. Территория Швеции неоднородна. С севера, вдоль норвежской границы до Средней Швеции, простирается сильно изрезанный горный массив. В Среднешведской равнине вокруг больших озёр: Меларен, Венерн и Веттерн простираются обширные плодородные поля, тогда как нагорье в Южной Швеции совершенно неплодородно, а в древности было ещё и почти непроезжим из-за многочисленных озёр и болот и необозримых лесных массивов. Большая часть шведского побережья имеет многочисленные шхеры и острова, самыми крупными из которых являются острова Эланд и Готланд в Балтийском море. Климат Швеции разнообразен. Для Южной Швеции характерен умеренно морской климат, а в Северной Швеции бывают очень холодные зимы, с большим количеством снега и льда. Сегодня более половины территории Швеции покрыты лесами. Как и в Норвегии, в Швеции имеются богатые залежи железа и большое количество древесины. Кроме того, в Швеции, и в особенности северной её части, в эпоху викингов имелись богатые возможности для охоты, а в море водилось много рыбы. Основная часть Швеции была, как и теперь, обращена на восток и испытывала на себе влияние этого региона. Но были у неё также связи с Западом, со стороны Балтийского моря, и с Данией.
Дания, по сравнению с Норвегией и Швецией маленькая страна. Её длина, по прямой линии, от Скагена на севере, до относящейся к времени викингов, южной границы у Эйдера, составляет около 375 километров. Дания страна сугубо равнинная. В эпоху викингов в датское королевство входили Ютландия и острова, а также области Сконе и Халланд, ныне принадлежащие Швеции. Климат Дании также разнообразен, как в Швеции. Несмотря на то, что Дания находится в зоне лиственных лесов, в эпоху викингов, охота здесь имела второстепенное значение, так как население здесь занималось главным образом земледелием. Как и повсюду в Скандинавии, море у берегов Дании было богато рыбой. А вот запасы древесины были менее многочисленны, чем в других частях Скандинавии. В эпоху викингов интенсивное потребление древесины дуба привело к оскудению лесных массивов. Во времена викингов Дания, как и теперь, являлась воротами Скандинавии. Её политические и культурные связи с соседними государствами были гораздо интенсивнее, чем связи Норвегии и Швеции.