Контрольная работа Самозванцы в России в период Смутного времени
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
Московский государственный университет
экономики, статистики и информатики
(МЭСИ)
Тверской филиал
Кафедра гуманитарных и социально-экономических дисциплин
Контрольная работа
по дисциплине «Отечественная история»
на тему:
«Самозванцы в России в период Смутного времени».
Выполнила: студентка 1 курса заочного отделения
Группы З9-ФК-14
Королёва Арина Дмитриевна
Проверила: профессор Федосова Светлана Ивановна
Тверь, 2009г.
Тема 23. Самозванцы в России в период смутного времени.
План:
1.Введение.
2.Экономические и социально-психологические предпосылки появления самозванства.
3.Появление Лжедмитрия 1,его правление.
4.Смерть Лжедмитрия 1.
5.Воцарение Шуйского и его политика.
6.Лжедмитрий 2- Тушинский Вор.
7.Заключение.
Список литературы:
1.Самозванцы в России в начале 17века.,Р.Г.Скрынников,Новосибирск,1990
2.Смута в России в начале 17века.,Р.ГСкрынников,Ленинград,1988
3.Сочинение в восемнадцати книгах., книга 4, С.М.Соловьёв, М.,1989
4.Учебник русской истории.,С.Ф.Платонов,СПб.,1993.
1.В начале 17века кризис затронул и низы, и верхи русского общества. Высокородная знать была недовольна тем, что после пересечения династии Калиты трон достался худородному Борису Годунову, обязанной карьере опричнины. «Великий голод» 1601-1603 гг. обрёк народ на безразмерные страдания. Значительная часть населения вымерла. Во многих уездах появились вооруженные отряды «разбоев». Осенью 1603 г. Самый из крупных из этих отрядов был разгромлен в окрестностях столицы. Его предводитель Хлопко попал на виселицу. Появление разбоев предвещало Смуту. Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепляющих крестьян, тяглых посадских людей, холопов и др. групп зависимых людей, с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту.
В начале 17века Русское государство вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и военных неудач. Настало Смутное время, ввергшее народ в пучину бедствий. Государство пережило национальную катастрофу. Оно стояло на грани распадка. Внутренний конфликт подорвал силы огромной державы. Враги захватили крупнейшие пограничные крепости страны- Смоленск и Новгород, а затем заняли Москву. Бедствия породили широкое народное движение.
Истории самозванства посвящена обширная литература. Первоначально историков интересовал вопрос о том, кто скрывался под личиной Лжедмитрия 1.Большинставо историков придерживалось мнения, что имя сына Ивана Грозного принял беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Но самый крупный знаток Смутного времени С.Ф.Платонов пришёл к заключению, что вопрос о личности самозванца не поддается решению. Подводя итог своим заключениям, историк с некоторой грустью писал:
« нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть: истина от нас пока скрыта». (Платонов С.Ф. Вопрос о происхождении первого Лжедмитрия // Статья по русской истории. – Спб, 1912. с.276.) М.Н. Покровский рассматривал Лжедмитрий 1 как крестьянского царя. И.И. Смирнов отверг эту оценку и высказал мысль, что выступления низов в пользу «доброго царя» Дмитрия в начале 17 века явились выражением «царистской» идеологии угнетённых масс, выступавших против феодального гнёта. К.В.Чистов рассматривал самозванство в России «как проявление определённых качеств социальной психологии народных масс, ожидавших прихода «избавителя»,как одну из «специфических и устойчивых форм антифеодального движения» в России в 17 веке.
Попытаемся подробнее исследовать историю самозванства - одну из самых удивительных явлений русской средневековой истории, порожденной обстановкой гражданской войны.
2. Успех или неудача любого самозванца, претендующего на высшую роль в монархическом государстве, основывается на нескольких факторах. Это — готовность высшего класса принять его (например, противопоставив скомпрометировавшему себя правителю), вера угнетённых в «доброго царя», «избавителя», по неким причинам связанная с претендентом, и способность собрать и подчинить себе вооруженную силу, готовую поддержать высказанные притязания. У Лжедмитрия I — по крайней мере, на первом этапе его деятельности — все эти фактор,несомненно,присутствовали.Борьба за власть в кремлёвских верхах начинается с момента восшествия на престол слабого телом и духом царя Фёдора. Уважения к нему не испытывали ни бояре, ни народ — об этом существует, среди прочего, свидетельство шведского короля — по его словам «русские на своём языке называют его „durak“»(Кобрин В. Б. Гробница в московском Кремле//М.: Московский рабочий, 1992. — 224 с.) Известно, что победителем в этой борьбе оказался Борис Годунов, ставший фактическим правителем государства. Это повлекло за собой умаление власти Боярской Думы, и, соответственно, затаённую враждебность по отношению к «выскочке». Гибель Дмитрия в Угличе и последовавшая за этим смерть бездетного царя Фёдора привели к династическому кризису. Несомненно, выбранный царь пользовался поддержкой служилого дворянства, и был, возможно, лучшим из кандидатов на высшую роль в государстве как умный и дальновидный правитель. С точки зрения легитимности, вспомнили о том, что через сестру, бывшую замужем за царем Фёдором, он был в родстве с династией Рюриковичей. Но в то же время избранный царь с точки зрения людей того времени не был равен наследному, ставшему правителем «божьей волей, а не человеческим соизволением». Также ему упорно ставили в вину гибель царевича Дмитрия, и Борис оказывался виноват вдвойне — как «погубитель царского корени» и «самовластный восхититель трона». Реальное положение дел не соответствовало желаемому, и этим не преминула воспользоваться боярская верхушка. Глухая оппозиция, сопровождавшая правление Бориса с начала и до конца, не была для него секретом. Существуют данные, что царь прямо обвинил приближённых бояр в том, что появление самозванца не обошлось без их содействия. В последние годы правления Борис перестал выходить из дворца, не принимал челобитных и вёл себя «как вор, боящийся быть пойманным» (Ключевский В. О. Лекция XVII // Курс русской истории. — 2-е изд. — М.:) Пытаясь царствовать не только над имуществом и жизнью, но и над умами подданных, он разослал по всей стране особую молитву, которая должна была читаться в каждом доме в момент, когда поднималась заздравная чаша за царя и его семейство. Понятно, ненависть к Годуновым к моменту его кончины была всеобщей. Тяжёлый экономический кризис, разразившийся в России в 60—70-е годы XVI века, сменился временным оживлением в начале 90-х. Постепенная потеря крестьянином личной свободы, введение «заповедных лет», когда крепостному было запрещено менять владельца, а дворянину предоставлялось право бессрочного сыска беглых, привело к огромному увеличению количества беглецов, тянувшихся в южные части страны, пополнявших ряды казачества. Уменьшение количества налогоплательщиков и сравнительная маломощность крестьянских хозяйств привели к увеличению налогового бремени, в частности, «царского тягла». В оппозиции к власти находилось и городское население, недовольное тяжелыми поборами, произволом местных чиновников и непоследовательностью правительства в городовой политике. Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощённых крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зависимых людей — с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту. Страшный голод 1601—1603 гг., поразивший всю страну за исключением южных её областей, вызванный тремя неурожайными годами подряд, привёл к гибели сотен тысяч людей; цены на зерно поднялись в десятки раз. В народном сознании и это воспринималось как «божья кара» по грехам царя. В подобных условиях не могли не оживиться слухи о «добром царевиче», убитом или, может быть, скрывшемся от посланных Борисом палачей. Почва для появления самозванца была готова.
3.В 1604 г. В пределы России вторгся самозваный царевич Лжедмитрий 1. Началась гражданская война. Народ верил в то, что возвращение на трон законной династии положит конец бедам и несчастиям, обрушившимся на государство. Впервые мнимый сын царя Ивана Грозного объявился в Литве в 1602 г. Московские власти нарядили следствие и вскоре дознались, что царское имя на себя принял беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев. В Москве находилась мать чернеца, его дядя и дед, так что следователям не трудно было установить историю жизни молодого монаха. Юрий Богданович Отрепьев родился в небогатой дворянской семье. Предки Отрепьевых выехали из Литвы на службу в Москву. Отец Юрия, достигнув совершеннолетия, получил поместье вместе со старшим братом Никитой Смирновым. На рубеже 70-80-х годов 16 века в семье Отрепьевых родился сын Юрий. Это значит, что он был одно возраста с Дмитрием. Юшка достиг своего совершеннолетия в последние годы царствования Фёдора. Отец Юшки Богдан служил в стрелецких войсках, но выслужил только чин стрелецкого сотника. Он рано умер. Согласно посольской справке, Богдана зарезал литвин на Москве в Немецкой слободе. Московские летописцы помнили, что Юшка « остался после отца своего млад зело» и воспитанием его занималась мать. От неё мальчик научился писать божественное писание, «часовник и псалмы Давидовы». Как видно, возможности домашнего образования были быстро исчерпаны, и Юшку послали «к Москве на учение грамоте». Отрепьев усвоил изящный подчерк, что позволило ему позже стать переписчиком книг на патриаршем дворе. Учение давалось ему легко. Бедность и сиротство отнимали у способного ученика надежды на выдающуюся карьеру. На царской службе он едва ли мог надеяться выслужить военный чин. Честолюбивый провинциал искал более лёгких путей и поступил на службу к Романову Михаилу Никитичу. В то время, когда многие считали Романовых единственными законными наследниками царского трона, служба при их дворе сулила массу выгод. Он ожидал скорейшего восшествия Романовых на трон. В 600 году здоровье Бориса резко ухудшилось. Ожидая близкой кончины Бориса, возобновление борьбы за трон казалось, неизбежным. Бояре Романовы поспешили использовать благоприятный момент. Федор Романов, будучи двоюродным братом царя Федора, предъявил права на трон. Выздоровев, Борис сурово наказал заговорщиков. Фёдор Романов был пострижен в монахи под именем Филарета и заточён в монастырь. Его братья отправлены в ссылку. За участие в заговоре Романовых Отрепьеву грозила виселица. Но он избежал казни, подстригшись в монахи. Проведя некоторое время в провинции, новоиспечённый монах вернулся в Москву и поступил в кремлёвский Чудовский монастырь. За год Отрепьев сумел сделать карьеру на новом для него поприще. Чудовский архимандрит произвёл его в дьяконы и перевёл в келью. Затем сам патриарх обратил внимание на способного юношу и взял его к себе на службу. Однако духовная карьера не удовлетворяла юного честолюбца, и в начале 1602 года он вместе с монахами Варлаамом и Мисаилом бежал за рубеж. После гибели самозванца Варлаам подробно описал его «исход в Литву». «Извет « Варлаама известно сравнить с рассказом самого «царевича», записанным в 1603 г. Польским магнатом Адамом Вишневецким. На строго очерченном отрезке пути от Киева до Брачина произошла метаморфоза – превратившие монаха Григория в царевича Дмитрия. Отрепьев не решался внести какие бы то ни было перемены в сложный и громоздкий механизм управления государством. По-прежнему высшим органом в государстве оставалась Боярская Дума. Но вся реформа сената свелась к учреждению должности мечника (придворный, носивший царский меч). По польскому образцу. Желая привлечь на свою сторону знать, самозванец пожаловал чин мечника двадцатилетнему князю Михаилу Скопину-Шуйскому. Вместе с Лжедмитрием в Кремле водворилась путивльская «воровская» дума, которая постепенно растеряла прежние функции и слилась с московской Боярской Думой. Связанный с соглашением с боярами, Отрепьев не осмелился дать думные чины своим ближайским советникам: двум братьям Бучинским, Слонскому и др. После коронации Лжедмитрия Боярская Дума окончательно вступила в свои права. Ни при Федоре Ивановиче, ни при Борисе дума не была такой многочисленной как при Лжедмитрии. Старые бояре вынуждены были терпеть подле себя путивльских «воровских» бояр, худородных дворян и любимцев Отрепьева. Однако государь явно переусердствовал в стремлении утвердить своё родство с Нагими. Он посадил их в Думе выше Голицыных, Шереметьевых, Куракиных, Татевых, Лыковых. Никчёмный человек, пьяница, Михаил Нагой вознёсся совсем высоко, получив чин старшего боярина думы- конюшего. Возвышение Нагих не пришлось по нраву князьям. Пожалуй, главной чертой Отрепьева как политического деятеля была его приспособленность. Царствовать на Москве ему пришлось не долго, и главная задача заключалась в том, чтобы усидеть на незаконно занятом троне. Лжедмитрий инстинктивно понял, что у него нет шансов удержать на голове корону при тираническом образе правления. Поэтому он выбрал своего образа политическую доктрину, которой охотно делился с ближними людьми и придворными. Лжедмитрий старался снискать в народе славу справедливого государя. Он объявил о том, что намерен возводить в своём государстве правопорядок, запретил взятки в приказах. Лжедмитрий сознавал, что России необходим единый кодекс законов. Его дьяки составили Сводный судебник, в основу которого был положен Судебник Ивана 4, включивший закон о крестьянском выходе в Юрьев день. В текст судебника попали также указы царя Бориса о частном и временном восстановлении права на выход крестьян в период «великого голода» 1601-1602 гг. В 1597 г. Власти издали закон о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян, который стал важнейшим вехом в истории крепостного права в России. Установления 1597 г. Легли в основу указа Лжедмитрия 1 о крестьянах, обнародованного 1 февраля 1606 г. Царь предписал возвращать владельцам крестьян, бежавших от них за год до голода и после голодных лет. Возврату подлежали даже те крестьяне, которые бежали в голод «с животы» ( имуществом), следовательно не от крайней нужды и не от страха голодной смерти. Закон 1606 г. Закреплял беглых крестьян за новыми владельцами. Этот закон был выгоден тем помещикам, которые поддержали дело самозванца и теперь были им вознаграждены. По отношению к крестьянам Лжедмитрий придерживался ещё более консервативного курса, чем Борис Годунов. Политика Лжедмитрия в отношении низких неподатных слоёв имела свои особенности. 7января 1606 года дума утвердила приговор о холопах. Некогда Борис Годунов запретил господам передавать кабальных холопов по наследству. Смерть господина рвала все пути зависимости. Такой порядок оказался не удобным для дворян, и они находили множество способов к его нарушению. В кабалу господин вписывал имена сына или братьев в качестве совладельцев холопа. Новый закон категорически запрещал писать кабалы на имена двух владельцев сразу и предписывал освободить кабальных, ставших жертвами подобного рода злоупотребления. Дмитрий убрал препятствия к выезду из государства и передвижению внутри него, англичане, бывшие в то время в Москве, замечали, что такой свободы не знало ещё ни одно европейское государство. В большинстве своих действий частью современных историков Лжедмитрий признаётся как новатор, который стремился европеизировать государство. Это отразилось даже в его титуловании (сам он подписывался как император, правда, с ошибками — «in perator», хотя его официальный титул был иной: «Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Дмитрий Иванович, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покорённых областей Государь и Царь»).В это же время Дмитрий начал планировать войну с турками, планируя нанести удар по Азову и присоединить к Московии устье Дона, и приказал отливать на Пушечном дворе новые мортиры, пушки, ружья. Сам обучал стрельцов пушечному делу и штурму земляных крепостей, причем, по воспоминаниям современников лез на валы, несмотря на то, что его бесцеремонно толкали, сбивали с ног и давили. Той же зимой, заручившись помощью Войска Донского, он послал в Елец дворянина Г. Акинфова с приказом укрепить Елецкий кремль. Туда же была направлена осадная и полевая артиллерия, и созданы склады для снаряжения и продовольствия. На реке Вороне, притоке Дона, приказано было строить суда. В Крым отправлено было посольство с объявлением войны. Сам Дмитрий собирался весной отправиться в Елец и провести вместе с войском все лето. В уезды направлялись воеводы для проведения дворянских смотров. Часть новгородского ополчения, которое составляли дворяне и дети боярские были вызваны в Москву для похода на Азов. Им же было приказано захватить с собой челобитные помещиков своей волости. Той же зимой в селе Вязьмы под Москвой была сооружена снежная крепость, защищать которую были поставлены «свои» князья и бояре, штурмовать должны были иноземцы под предводительством самого царя. Оружием для обеих сторон были снежки. Игра, впрочем, развернулась несколько не так, как желалось Дмитрию — бояр возмутило, что царь взял под свое начало иноземцев, те же, якобы, прятали внутри снежков небольшие камни и таким образом «наставили русским синяков под глаза». Несмотря на то, что крепость была благополучно взята и воевода попал в плен царю лично, один из бояр предупредил Дмитрия, что продолжать не стоит — русские обозлены, и у многих под платьем скрыты длинные ножи. Забава могла кончится кровопролитием. При этом, он начал искать союзников на Западе, в особенности у Папы Римского и польского короля, в предполагаемый союз предполагалось включить также германского императора, французского короля и венецианцев. На это и на признание его «императором московским» была направлена дипломатическая деятельность самозванца. Но серьезной поддержки так и не получил из-за отказа выполнить данные ранее обещания по уступке земель и поддержке католической веры. Польскому послу Корвин-Гонсевскому он заявил, что не может пойти, как было обещано ранее, на территориальные уступки Речи Посполитой — вместо этого он предлагал отплатить за помощь деньгами. Также было отказано во въезде иезуитам, и если католикам действительно была предоставлена свобода вероисповедания, то это было сделано также в отношении христиан других толков — в частности, протестантов. Планы о войне против Швеции также не осуществились — возможно, из-за сопротивления думных бояр. В декабре 1605 г. по воспоминаниям польского гетмана Жолкевского, в Польшу был послан швед Пётр Петрей с тайным поручением сообщить Сигизмунду о самозванстве Дмитрия, и таким образом окончательно оставить его без помощи Речи Посполитой. Существует мнение, что Петрей передал королю на словах признание инокини Марфы, охладевшей к самозванцу после того, как он приказал тайно разорить могилу Дмитрия в Угличе. Но это всего лишь предположение, досконально известно, что Петрей выполнил свое поручение, но король, сохранив самообладание, под страхом смерти запретил ему разглашать подобную информацию. Вскоре после Петрея в Варшаву прибыл сын боярский Иван Безобразов с тем же поручением. Его миссию облегчило и то обстоятельство, что самозванец когда-то поддерживал отношения с магнатами, недовольными самим Сигизмундом III, среди прочих, с краковским воеводой Николаем Зебжидовским, Стадницкими, доводившимися роднёй Мнишкам и т. д., предлагавшими польскую корону самому Лжедмитрию. Несомненно, этот фактор также сыграл свою роль. Самозванец тщётно пытался порвать нити, связывающие его с прошлым. Слишком многим в Москве была известна его характерная внешность. Слишком могущественные силы были заинтересованы в его разоблачении. Отрепьеву приходилось придумывать всевозможные уловки, чтобы вновь и вновь доказать своё «истинное царское» происхождение. Одна из таких уловок и погубила его. Благословение мнимой матери царицы Марфы помогло Лжедмитрию овладеть умами. Но семейное согласие оказалось не длительным. Когда толки о самозванстве опять возобновились, царь задумал устроить новую инсценировку, чтобы воочию доказать народу, будто в Угличе погиб некий поповский сын, а вовсе не царевич. Отрепьев распорядился разорить могилу царевича Дмитрия в Угличе, а труп ребёнка удалить из церкви прочь. Его намерения оскорбили Марфу до глубины души. Она не захотела допустить надругательства над прахом единственного сына. Отрепьев стоял на своём. Тогда Марфа обратилась за помощью к боярам. Те поспешили отговорить Лжедмитрия от задуманного им дела. Но они оказали услугу Марфе отнюдь не бескорыстно. Бояре сдёрнули с её лица маску любящей матери и сделали её орудием своих интриг. Вдова Грозного помогла установить контакт с польским двором. Польский гетман Жолкевский сообщил в своих записках, что Марфа Нагая через некого шведа подала королю весть о самозванстве царя. . Сам Сигизмунд подтвердил, что бояре вступили с ним в переговоры насчет свержения Отрепьева. Исполняя своё обещание вступить в брак с Мариной Мнишек, Дмитрий отправил в Польшу дьяка Афанасия Власьева, 12 ноября в присутствии короля Сигизмунда совершившего с ней обряд обручения, на котором он представлял царственного жениха. Вместе с ним в Польшу отправился личный секретарь царя Бучинский с тайным поручением добиться от папского нунция для Марины специального разрешения «чтобы её милость панна Марина причастилась на обедне у патриарха нашего, потому что без того венчана не будет» а также разрешения есть мясо в среду и печёное в субботу — как то следовало из православных обычаев. Самой Марине приказано было «волосов не наряжать» и позволить служить себе за столом кравчим. Иногда полагают, что дополнительным фактором, определявшим нетерпение царственного жениха, было польское войско, на преданность которого он спешил опереться, чувствуя непрочность своего положения. Дмитрий настойчиво приглашал Марину вместе с отцом в Москву, но Юрий Мнишек предпочёл выжидать, вероятно, не будучи абсолютно уверен в том, что будущий зять крепко сидит на троне. Окончательно решился он на поездку весной 1606 года, встревоженный слухами, что ветреный Дмитрий уже несколько месяцев не отпускает от себя Ксению Годунову. «Поелику, — писал Юрий Мнишек, — известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя её отдалить.» Условие было выполнено, кроме того в качестве свадебных подарков в Самбор было отправлено около 200 тыс. злотых и 6 тыс. золотых дублонов. 24 апреля 1606 года вместе с Юрием Мнишком и его дочерью в Москву прибыли поляки — около 2 тысяч человек — знатные шляхтичи, паны, князья и их свита которым на дары Дмитрий дополнительно выделил огромные суммы, в частности, одна только шкатулка с драгоценностями полученная Мариной в качестве свадебного подарка стоила порядка 500 тыс. золотых рублей, и еще 100 тыс. было отправлено в Польшу для уплаты долгов. Послам были подарены чистокровные кони, золотые рукомойники, кованая золотая цепь, 13 бокалов, 40 соболиных шкурок и 100 золотых. Для Марины и её свиты под Москвой были разбиты два шатра, для въезда царь подарил своей невесте карету, украшенную серебром и изображениями царских гербов. В карету были впряжены 12 коней серых в яблоках, причём каждого вели под узцы царские подручные. Встречали будущую царицу воеводы, князья и толпы московского люда, а также оркестр из бубнов и труб. До свадьбы Марина должна была оставаться в Воскресенском монастыре вместе с царицей Марфой. Пожаловавшись, что ей невмоготу «московская еда», Марина добилась у царя присылки к себе польских поваров и кухонной челяди. Обеды, балы и празднества следовали один за другим. Венчание Марины Мнишек с Лжедмитрием в Успенском соборе. Свадьба первоначально была назначена на 4 мая 1606 года, но затем отложена на 6 мая, так как требовалось выработать ритуал хотя бы внешнего принятия Мариной православия. Послушный царю патриарх Игнатий отклонил требование митрополита Гермогена о крещении католички, более того, Гермоген был наказан. Лжедмитрий просил у папы Римского специального разрешения на причащение и миропомазание невесты по греческому обряду, но получил категорический отказ. Миропомазание — как обряд, заменяющий обращение Марины в православие — решено было всё-таки провести. 8 мая 1606 года Марина Мнишек была коронована царицей и совершилось бракосочетание. На коронацию, по ее собственным воспоминаниям, Марина отправилась в подаренных женихом санях с серебряной упряжью, обитых бархатом, украшенным жемчугами, с подбитой соболями полстью. В церковь вел красный парчовый ковер, царь и царица, одетая «по-московски» в вишнёвый бархат, украшенный жемчугом, трижды целовали корону и крест, после чего Марина приняла миропомазание «по греческому обряду», и была коронована. Ей также были вручены символы власти — скипетр и крест. При выходе из церкви, как то было принято, в толпу бросали деньги, что кончилось неминуемой давкой и дракой. Сохранились слова Лжедмитрия, сказанные им своему секретарю Бучинскому: «у меня в ту пору большое опасенье было, потому что по православному закону сперва надо крестить невесту, а потом уже вести ее в церковь, а некрещёной иноверке и в церковь не войти, а больше всего боялся, что архиереи станут упрямиться, не благословят и миром не помажут» (Скрынников, Р. Г. Правление Лжедмитрия I // Три Лжедмитрия. 2-е изд.М.: ООО "Издательство АСТ, 2003. с.203). 9 мая, в Николин день, против всех традиций был назначен свадебный пир, который продолжался и на следующий день, причем царь угощал бояр польскими блюдами и вновь телятиной, считавшейся в Москве «поганой едой». Это вызвало глухой ропот, на который самозванец не обратил внимания. В тот же день, к возмущению москвичей, перед иностранной гвардией выступил лютеранский пастор с проповедью (что раньше было позволяемо только в Немецкой слободе). Во время многодневного празднования, во время которого в палатах играло до 68 музыкантов, Дмитрий отошел от государственных дел, а в это время приехавшие поляки в пьяном разгуле врывались в московские дома, бросались на женщин, грабили прохожих, особенно отличались панские гайдуки, в пьяном угаре стреляя в воздух и вопя, что царь им не указка, так как они сами посадили его на престол. Этим решили воспользоваться заговорщики. 14 мая 1606 года Василий Шуйский собрал верных ему купцов и служилых людей, вместе с которыми составил план ответных действий полякам — отметили дома, в которых они живут, и решили в субботу ударить в набат и призвать народ под предлогом защиты царя к бунту.15 мая об этом донесли Дмитрию, но тот легкомысленно отмахнулся от предостережения, пригрозив наказать самих доносчиков. Свадебные торжества решено было продолжать, несмотря на то, что со всех сторон поступали тревожные слухи о начавшихся глухих волнениях. Дмитрию была подана жалоба на одного из поляков, якобы изнасиловавшего боярскую дочь. Проведённое расследование ничего не дало. На следующий день был дан бал в новом царском дворце, во время которого играл оркестр из сорока музыкантов, а царь вместе с придворными танцевал и веселился. После окончания праздника, Дмитрий ушел к жене в её недостроенный еще дворец, причём в сенях расположились несколько челядинцев и музыкантов. Немцы вновь попытались предупредить царя о готовящемся заговоре, но тот снова отмахнулся, со словами «Это вздор, я этого слышать не хочу» (Костомаров, Н. И
. Названный Дмитрий // Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. — М.: Астрель, 2006, с.608) . Той же ночью Шуйский именем царя уменьшил немецкую охрану во дворце от 100 до 30 человек, приказал открыть тюрьмы и выдал оружие толпе. 17 мая 1606 года на рассвете по приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке, другие пономари также принялись звонить, ещё не зная, в чем дело. Шуйские, Голицын, Татищев въехали на Красную площадь в сопровождении около 200 людей, вооруженных саблями, бердышами и рогатинами. Шуйский кричал, что «литва» пытается убить царя, и требовал, чтобы горожане поднялись в его защиту. Хитрость сделала свое дело, возбужденные москвичи кинулись бить и грабить поляков. Шуйский въехал в Кремль через Спасские ворота, с мечом в одной руке и крестом в другой. Спешившись возле Успенского собора, он приложился к образу Владимирской Божьей матери, и далее приказал толпе «идти на злого еретика». Разбуженный колокольным звоном Дмитрий, кинулся в свой дворец, где Дмитрий Шуйский сказал ему, что Москва горит. Дмитрий попытался вернуться к жене, чтобы успокоить её и затем ехать на пожар, но толпа уже ломилась в двери, сметая немецких алебардщиков. Басманов, последним оставшийся с царем, открыл окно, потребовал ответа, и услышал: «Отдай нам твоего вора, тогда поговоришь с нами». К этому времени относится эпизод с дьяком Тимофеем Осиповым, на которого была возложена обязанность приводить московский люд к присяге новой царице. Дьяк, готовясь к неизбежному, наложил на себя пост и дважды причастился святых тайн, после чего, проникнув в царскую опочивальню, якобы заявил царю: Велишь себя писать в титулах и грамотах цезарь непобедимый, а то слово по нашему христианскому закону Господу нашему Иисусу Христу грубо и противно: а ты вор и еретик подлинный, расстрига Гришка Отрепьев, а не царевич Димитрий. Впрочем, существует мнение, что вся эта история не более чем патриотическая легенда, и Осипов проник во дворец, чтобы зарезать Дмитрия во сне, времени на произнесения речей у него не было. Так или иначе, досконально известно, что Тимофей был убит Петром Басмановым, его труп выброшен из окна. Далее, как рассказывали очевидцы, в суматохе не обнаружив своего меча, Дмитрий вырвал алебарду у одного из стражников и подступил к дверям с криком: «Прочь! Я вам не Борис!». Басманов спустился на крыльцо и попытался уговорить толпу разойтись, но Татищев ударил его ножом в сердце. «Царица Марфа обличает Лжедмитрия». Раскрашенная литография по эскизу В. Бабушкина, середина XIX века. Дмитрий запер дверь, когда заговорщики стали ломать её, бросился бежать по коридору и выбрался в окно, пытаясь спуститься по лесам, чтобы скрыться в толпе, но оступился и упал с высоты 15 саженей в житный двор, где его подобрали нёсшие караул стрельцы. Царь был без сознания, с вывихнутой ногой и разбитой грудью. Стрельцы облили его водой, и когда он пришел в себя, то просил защиты от заговорщиков, обещая им поместья и имущество мятежных бояр, а также семьи мятежников — в холопство. Стрельцы внесли на руках в опустошённый и ограбленный дворец, где попытались защитить от заговорщиков, рвавшихся довершить начатое. В ответ приспешники Татищева и Шуйского стали грозить стрельцам убить их жен и детей, если те не отдадут «вора». Какой-то немец попытался подать царю спирта, чтобы поддержать в нем сознание, но был за это убит. Стрельцы, заколебавшись, потребовали, чтобы царица Марфа еще раз подтвердила, что Дмитрий — ее сын, в противном случае — «Бог в нем волен». Заговорщики были вынуждены согласиться, но пока гонец ездил к Марфе за ответом, они с руганью и угрозами требовали от Дмитрия, чтобы он назвал свое настоящее имя, звание и имя своего отца — но Дмитрий до последнего момента твердил, что он сын Грозного, и порукой тому слово его матери. С него сорвали царское платье и вырядили в какие-то лохмотья, тыкали пальцами в глаза и дергали за уши. Вернувшийся гонец, князь Иван Васильевич Голицын, крикнул, что Марфа ответила, будто ее сын убит в Угличе, после чего из толпы раздались крики и угрозы, вперед выскочил сын боярский Григорий Валуев и выстрелил в упор, сказав: «Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!». Дмитрия добили мечами и алебардами. 4)Тела убитого царя и Басманова приволокли через Фроловские (Спасские) ворота на Красную площадь и сняли с них одежду. Поравнявшись с Вознесенским монастырем, толпа вновь требовала от инокини Марфы ответа — её ли это сын. По свидетельству современников, та дала двусмысленный ответ — Было бы меня спрашивать, когда он был жив, а теперь, когда вы его убили, он уже не мой, по другим источникам коротко ответила — Не мой (Гиршберг А. Внешность и характер Лжедмитрия I и Марины Мнишек). Тела решено было подвергнуть т. н. «торговой казни». В течение первого дня они лежали в грязи посреди рынка, там, где когда-то была поставлена плаха для Шуйского. На второй день с рынка был принесён стол или прилавок, на него положили тело Дмитрия. На грудь ему (или по другим сведениям — на распоротый живот) бросили маску, одну из тех, которые сам царь готовил для придворного карнавала, в рот воткнули дудку; под стол бросили труп Басманова. Три дня длились надругательства москвичей над телом — его посыпали песком, мазали дегтем и «всякой мерзостью» ( Скрынников, Р. Г. Конец Лжедмитрия I // Три Лжедмитрия ,2-е изд., М.: ООО "Издательство АСТ, 2003). Среди москвичей цареубийство вызвало неоднозначную реакцию, многие плакали, глядя на поругание. Чтобы пресечь любую жалость к «расстриге» было объявлено, что маска у него на груди есть идол, «харя», которой он поклонялся при жизни. Здесь же вслух читали «грамоту» о жизни Григория Отрепьева в монастыре и его бегстве; по слухам, на площадь был также приведен младший брат Отрепьева, очень похожий на бывшего царя. Затем Басманова похоронили у церкви Николы Мокрого, а Дмитрия — в т. н. «убогом доме», кладбище для упившихся или замёрзших, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили необычайно суровые морозы, уничтожившие траву на полях и уже посеянное зерно. По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха , говорили также, что «мёртвый ходит» и над могилой сами собой вспыхивают и движутся огни, и слышатся пение и звуки бубнов. По Москве стали ходить слухи, что здесь не обошлось без нечистой силы и «бесы расстригу славят». Шептались также, что на следующий день после погребения, тело само собой оказалось у богадельни, а рядом с ним сидели два голубя, никак не желающие улетать. Труп «расстриги», как рассказывают легенды, попытались закопать поглубже, но через неделю он вновь сам собой очутился на другом кладбище, то есть «земля его не принимала», впрочем, как не принимал огонь, согласно слухам, сжечь труп было невозможно. Все же, тело Дмитрия выкопали, сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел — в сторону Польши. По воспоминаниям Марины Мнишек, в это время совершилось «последнее чудо» — когда труп «расстриги» тащили через кремлёвские ворота, ветер сорвал с ворот щиты, и невредимыми, в том же порядке установил их посреди дороги. 5.Два дня продолжались беспорядки в Москве. На третий день, 19-го мая, без земского собора, одним криком толпы на Красной площади в Китай-городе, был провозглашён царём князь Василий Иванович Шуйский, главный руководитель заговора против самозванца.1 июня 1606 года Шуйский венчался на царство: новый царь был маленький старик лет за 50 с лишком, очень некрасивый, с подслеповатыми глазами, начитанный, очень умный и очень скупой, любил только тех, любил только тех, кто шептал ему на уши доносы, и сильно верил чародейству. После него явилось главное после царя лицо – патриарх: был Гермоген, бывший метрополит казанский, известный своим сопротивлением непровославным поступкам Лжедмитрия. Принимая власть, царь Василий поцеловал крест на том, что никого не будет казнить, «не осудя истинным судом с бояры своими», ни на кого не будет налагать опалы безвинно и не будет слушать бездоказательные доносы. Приход Шуйского к власти усилил борьбу среди боярства и между южным и столичным дворянством. Шуйские не составили ни соборного приговора, ни утверждённой грамоты об избрании на трон. Позднее, на подворье Шуйского были составлены два кратких документа: крестоцеловальная запись князя Василия и другая, «по которой записи целовали бояре и вся земля» (Р.Г.Скрынников, Смута в России, Ленинград, 1988, с.43) Будучи аристократом, до мозга и костей, Шуйский вынужден был апеллировать к народу, чтобы преодолеть сопротивление бояр и церкви. Помимо того, Шуйский считал себя государем по праву рождения, а не по праву земского собрания. По традиции дума являлась высшей судебной инстанцией в государства. Грозный ввел опричнину, чтобы узаконить свои опалы и конфискации, осуществлённые без санкций боярской думы. Запись Шуйского означала возврат к традиции, нарушенной опричниной. Опалы вели к переходу родовых земель в казну, что беспокоило бояр более всего. Дума добилась чёткого указания на то, что без боярского суда царь не может отобрать вотчины, дворы и пожитки у братьев опальных, их жён и детей. «Чёрных» торговых людей царь мог казнить без бояр «по суду и сыску». Но и в этом случае казна лишалась право отбирать «дворы, лавки и животы» у жен и детей опального человека. Грамоты царя Василия не имели, однако, действия. Шли слухи, что Дмитрий спасся от бояр, бежав из Москвы и скоро обнаружит себя. На южной окраине народ стал собираться за Дмитрия на злых его изменников бояр. С осени 1606 года в государстве открылась кровавая смута, в которой приняли участие все сословия московского общества, восстав одно на другое. В ходе этой смуты при царе Василии были три главных эпизода: 1) движение Болотникова, 2) движение второго самозванца, 3) вмешательство иностранцев в московские дела. 1. Иван Болотников был военный слуга князя Телятевского. Попав в плен к татарам, он был продан ими в Турцию, ушёл из плена и через Италию и Польшу пришёл на Русь. Болотников собирал вокруг себя народ не только во имя царя Дмитрия, но и во имя общественного переворота: он поднимал крестьян и холопов против господ- бояр и помещиков, желая низвержения крепостных порядков в государстве и уничтожения «лихих бояр» и вообще богатых людей. С огромным скопищем воров Болотников двинулся осенью 1606 года к Москве. На дороге к нему присоединились дворяне из Тулы и Рязани, не разобравшие сразу, что воры по своим разрушительным стремлениям не могут быть их друзьями. Мятежники подошли к самой Москве и начали ей грозить, остановившись в селе Коломенском над Москвою-рекою. Пока царь Василий собирался с силами, резанцы бросили воров и перешли на его сторону. Тогда царь Василий разбил Болотникова и погнал воров на юг. Воры засели в каменных крепостях Калуге и Туле, а потом собрались все в Туле. Царь Василий, к которому, наконец, собралось всё его войско осадил воров в Туле и, ухитрившись затопить крепость водой из реки Упы, заставил их сдаться. Ворами набили все тюрьмы; многих из них утопили, множество обратили в рабство, раздавая в холопы и в крестьяне служилым людям. Остальных голодных и оборванных отпустили на волю. Князь Шаховской был сослан, Болотников исчез без следа: вероятно, был казнён. Так окончилась попытка крепостного люда, скопившего на окраинах государства, подняться на своих господ, воспользовавшихся самозванческой смутой. 6. Сразу после гибели Лжедмитрия I Михаил Молчанов (один из убийц Фёдора Годунова), бежавший из Москвы в сторону западной границы, начал распространять слухи будто вместо «Дмитрия» был убит другой человек, а сам царь спасся. В появлении нового самозванца были заинтересованы многие общественные силы, как связанные со старым, так и просто недовольные властью Василия Шуйского. В то время, когда царь Василий осаждал Болотникова и воров в Туле,- в городе Стародубе Северном уже находился человек, называвший себя царём Дмитрием Ивановичем. Он говорил о себе, что спасся от боярского покушения и ушёл в Литву, откуда теперь идёт снова добывать в Москву. Так как тогда держался упорный слухи что царь Дмитрий жив, то новому самозванцу верили; а кто он был на самом деле, того никто не знал ни тогда, ни впоследствии. После взятия Тулы Шуйским второй самозванец принял меры к тому, чтобы залучить под свои знамена выпущенных из Тулы воров: бывший у него на службе литовский шляхтич Лисовский обошел, все южные окраины Московского государства и собрал этих воров целое войско. В то же время к самозванцу приходили и свежие отряды казаков. Таким образом, у самозванца были значительные русские силы, воодушевлённые теми же силами, что и войска Болотникова. Поэтому москвичи их звали тоже «ворами»; а их вожака, второго самозванца, прозвали просто Вором, в отличии от первого самозванца, прозванного Расстригою. Кроме русских воров, к Вору пришли в большом числе служить литовские и польские люди. В конце концов под начальством Вора оказалась такая большая воинская сила, что он подступил к самой Москве и осадил её летом 1608 года. После своей победы над ворами Болотникова, царь Василий оказался снова в осаде других воров. Для того, чтобы собрать против них свои силы, царь приказал воеводам из города, где были большие гарнизоны идти на помощь Москве. В тоже время он послал своего племянника Скопина-Шуйского в Великий Новгород, чтобы там собрать русское войско и, сверх того, просить войску шведского короля. Шведы дали Скопину вспомогательное войско, но за него получили спорные города, которые были уступлены им Грозным и отобраны царём Фёдором Ивановичем. Когда тушинские отряды показались на средней Волге и Волгою и стали приводить северные города в повиновение Вору, то жители увидели, что слуги царя Дмитрия вовсе не заботятся о порядке, а думают только о грабеже. Не желая отдавать свой добро ворам-казакам, полякам и Литве, северные горожане и крестьяне сами своими силами начали с ними геройскую войну. Во главе восставших против Вора были города Вологда и Устюг, а за ними мужественно шли все прочие городские и крестьянские общины. Князю Скопину оставалось лишь поддерживать народное движение, посылая от себя на север земским ратям опытных офицеров( «голов»). Тушинцы были скоро прогнаны из-за Волги назад к Москве. За ними пошли на помощь Москве северные земские ополчения. В Александровской слободе собралось большое войско, в котором были и регулярные шведские отряды Делагарди, и служилые русские люди, привычные к ратному делу, и земские ополчения горожан и крестьян. Тушинцы бросили осаду Троицкого монастыря( она длилась 16 месяцев); оставили затем и самое Тушино. Вор убежал в Калугу, и Москва весною 1610 года освободилась от долгого страха. Царь Василий победил во второй раз благодаря подвигам Скопина и северных «мужиков». 3. Ещё не был побеждён Вор, как у царя Василия появился новый опасный враг. Дружеский договор Скопина со шведами и шведская помощь царю Василию повели к тому, что польский король Сигизмунд объявил войну Москве. Отношения Сигизмунда были настолько враждебны к Швеции, что всякий друг Швеции его враг. Но и кроме того, интересы Польши и Литвы не могли допустить сближения Москвы со Швецией. Осень 1609 года Сигизмунд двинулся в поход и осадил Смоленск. Эта важная крепость имела каменные стены, построенные Годуновым, и охранялась сильным гарнизоном. Целую зиму стоял под ней король и не мог её взять. Он потребовал, чтобы все служившие вору поляки и литовцы бросили Вора и из Тушина перешли под Смоленск. Такое требование произвело в Тушине смуту и содействовало его падению. Сигизмунд получил из тушина мало помощи и продолжил без успеха стоять под Смоленском до тех пор, пока Скопин прогнал тушинцев от Москвы и вошёл в столицу. В Москве радовались и предлагали ,что Скопин немедля же пойдёт со своей ратью на короля и освободит Смоленск. Но Скопин внезапно умер в Москве, всего 23 года от роду. Народ с горем оплакивал своего любимого героя. Против короля выступил с войском брат царя Василия князь Дмитрий Шуйский, неспособный и никем не любимый. Если бы он победил поляков, смута могла бы кончить полной победой Василия. Но случилось не так. У короля Сигизмунда был на то время гетманом пан Станислав Жолкевский, талантливый полководец, умный и честный человек. Он выступил из-под Смоленска навстречу Шуйскому, неожиданно для него встретил его у с. Клушина, разбил московское войско наголову, а отряду Делагарди открыл путь отступления домой через Новгород (июнь 1610 год). Шведы воспользовались этим, отошли к берегам Финского залива и сначала заняли уступленные им города, а потом овладели и Новгородом. Русское же войско в беспорядке прибежало в Москву. За ним спешил Гетман Жолкевский и приблизился к самой Москве. Одновременно с ним подступил к Москве из Калуги и Вор. Москва, таким образом, снова оказалась в осаде. В новой беде москвичи потеряли терпение, восстали на царя Василия, свергли его с предела (17-го июля 1610 года) и насильно постригли в монашество. Власть перешла к Боярам; так они правили кружком в семь человек, то время их правление получило название «семибоярщина». 7. Начало смут было положение прекращением московской династии, а причины их заключались в недовольстве разных классов московского населения теми условиями жизни, какие создались в Московском государстве. Бояре и княжата были озлоблены гонениями от Грозного и Годунова. Как только они увидели возможность прекращения московского царского рода, они начали борьбу за власть и влияние, чтобы вернуть себе прежнее, утрачено положение при дворе и в государстве и овладеть престолом. От смерти Грозного и до воцарения Шуйского шла борьба дворцовая, за царский венец, между различными желателями власти. Подставив против Бориса самозванца, бояре вызвали тем самым народное движение. Самозванца поддержали главным образом люди того класса, который можно назвать казачеством. Составленное из беглых крестьян и холопов, казачество заключало в себе озлобленных и обездоленный людей, оставивших родину из-за угнетений своих господ-землевладельцев. Поднявшись за самозванца, казаки восстали на ненавистное им московское правительство в надежде отомстить ему на свои беды и получить от Дмитрия разные льготы и права. Когда же самозванец погиб от бояр, казачество восстало на боярское правительство Шуйского, уже не заботясь о Дмитрии, а прямо по своей ненависти к угнетателям-боярам, добиваясь низвержения того крепостного порядка, в котором страдали и терпели крестьяне и холопы. Вместо дворцовой борьбы за престол и власть при Шуйском началась борьба общественная – казачества и низших классов населения против бояр и землевладельцев. Эта междоусобная борьба разрушила порядок и расшатала государство. Поляки и шведы воспользовались московской «разрухою», открыто вмешались в московские дела и достигли успеха: поляки в конце концом овладели Москвою и Смоленском, а шведы- Новгородом. Тогда на Руси началось патриотическое движение против иноземного государства. Первая попытка выбить поляков из Москвы не удалась, потому что в первом ополчении неосмотрительно соединились слишком разные и враждебные друг другу общественные классы. Казаки поссорились с дворянами и разогнали их, а сами оказались слишком слабы, чтоб завоевать Москву. Тогда дворяне и горожане соединились в одном ополчении одинаково против поляков и против « воров» - казаков и объединили и тех и других. Освободив Москву, они поспешили избрать царя и понемногу прекратили смуту. Таким образов, смута, поднявшаяся по поводу прекращения династии в Москве прошла три периода: 1)борьбы бояр за власть и престол, 2) борьбы низших классов(казачество) против высших (землевладельцев) и 3) Борьбы русских людей вообще с иноземными врагами и своими «ворами». Тянувшаяся почти четверть столетия смута не могла не оставить глубокого следа в московской политической и общественной жизни. Во-первых, начавшее смуту боярство не только не достигло своей цели, но было совсем разбито смутою. Исчезли из вида главнейшие боярские семьи; одни вымерли вовсе (князья Шуйские, Мстиславские, Воротынские), другие захирели и обеднели ( Годуновы, Салтыковы), третьи надолго потеряли своё влияние ( Голицыны, Куракины). Расстроенное Грозным боярство смутою было добито, и после смуты места родовитых бояр всюду занимают простые дворяне. Во-вторых, не достигло своих целей и казачество. Сколько раз оно не поднималось против государственного порядка, оно неизбежно терпело поражение. Наконец, главная казачья шайка с атаманом Заруцким убежало вовсе из государства, а прочие казаки поддались земскому ополчению. Заруцкий погиб, а казаки , оставшиеся на «поле» и на Дону, не ходили больше на Москву, а старались сохранять с нею добрые отношения. Они составили на нижнем течении Дона подобие государства, называли себя «войском», управлялись выборными людьми и свои дела вершили в кругу на «сходках». Занимаясь охотой и рыболовством, казаки всю свою боевую энергию направляли на татар и турок, оставив пока в покое московское государство. В-третьих, с расстройством московской аристократии и поражением казачества главную силу в Московском государстве получили люди средних классов- дворяне и горожане. Их ополчение освободило Москву, их Земский собор избрал нового государя М.Ф.Романов. Из них составился государев совет ( Боярская Дума) и штат чиновников, которые повели управление государством после смуты. Таковы были последствия смуты для московского общества. Для правительства последствия смутного времени были также очень велики. Прежние государе считали государство своей «вотчиною» ( то есть наследственною собственностью). Вновь избранный государь и его родные и приближенные уже не могли стоять на такой точке зрения. Народ и государство не только не казались им собственностью, но представлялась громадною стихией, для управления которою необходим был земский совет- по крайней мере, до тех пор, пока эта стихия, возмущенная смута, ещё не пришла в спокойствие. Вот почему новый государь не хотел управлять без земского собора и в первые годы своего царствования держал много забот и трудов государю и земщине. Необходимость возвратить города и волости, захваченные поляками и шведами, заставлять воевать. Всякий шаг царя и земского собора был обусловлен этими последствиями смуты. Вся история Московского государства в 17 столетии развивается в прямой зависимости от того, что произошло в смутную эпоху. Таковы были значение и последствия смуты. С нею окончился в Московском государстве старый порядок и началась новая эпоха.
