Федеральное агентство по образованию

ОРЛОВСКИЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ТЕХНИЧЕСКИЙ университет

Факультет  Дистанционного обучения

Контрольная работа

по дисциплине «Политология»
Вариант № 7

Работу выполнил(а) студент(ка) Батова А.Ю. группа 3-2Н ЦДО  г. Орел	Замечания по работе
Работу проверил(а) Колякина Е.А.

Отметка о зачете                                   дата «____» _________2011г.

Подпись преподавателя  ________________
г. Ливны, 2011г.

ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ДИСТАНЦИОННОГО (ЗАОЧНОГО) ОБУЧЕНИЯ

ДИСЦИПЛИНА: Политология

Специальность: 021100 , 061500

З А Д А Н И Е

на контрольную работу № 2                                             Вариант № 7
1. Государство как институт политической системы общества.

2. Правовое государство как современная форма организации и функционирования политической власти.

3. Основные направления формирования правового государства.
Примечание:

1. Настоящее задание прикладывается к выполненной контрольной работе.

2. В конце работы приводится список использованной литературы.

3. Работа должна быть подписана и указана дата ее выполнения.

ЛИТЕРАТУРА
/1/ - /11/
Примечание: Перечень литературы см. в рабочей программе, по курсу «Политология» с 19-20.
Составитель: канд.ист.наук, доцент,

зав. кафедрой социологии, культурологии

и политологии                                                                А.Л. Елисеев

Выдано студенту:________________                 Шифр ______________

ЦДП ____________________

Дата выдачи ___________    Срок выполнения до  _______________

Преподаватель курса ____________________

1. Государство как институт политической системы общества.

Государство - основное, но не единственное политическое учреждение общества. Наряду с государством в развитом обществе функционируют различные партии, союзы, религиозные объединения и т.д., которые в совокупности с государством и образуют политическую организацию общества. Следовательно, под политическими системами в теории государства и права принято понимать совокупность государственных, партийных и общественных органов и организаций, участвующих в политической жизни той или иной страны.  ……………………………..                                                             В зависимости от степени участия в политической жизни различные элементы этой системы (органы и организации) принято делить на следующие группы: собственно-политические, несобственно-политические и политические в незначительной степени.  ………………………………….                                                                 К собственно политическим структурам относятся государство, все политические объединения (партии), отдельные общественные организации. Характерным признаком этой группы объединений является их прямая связь с политикой, их способность активно воздействовать на политику. Непосредственной целью их создания и функционирования является цель политическая, то есть цель так или иначе связанная с властью. Как правило, она заключается в формировании и осуществлении внутренней и внешней политики на разных этапах развития общества, в политическом и идеологическом воздействии на различные слои, классы и структуры общества, в осуществлении политических интересов определенных классов и (или) всего общества. ……………   …………………………………….                                                                              К несобственно-политическим объединениям относятся такие организации и объединения, которые возникают и развиваются не в силу политических причин, а в силу, например, экономических или других причин. Это профсоюзные, кооперативные и иные организации, непосредственной целью создания и деятельности которых является уже не политическая, а какая-либо другая цель - производственная, социально-бытовая, культурная и т.п. Организации этой группы могут вести деятельность, которая так или иначе связана с политикой, но они не ставят перед собой задач активного воздействия в политических целях на государственную власть. Можно сказать, что политическая деятельность этих организаций не имеет для них решающего значения.  ………………………………………………………..                                                                                                  Однако изложенная выше ситуация не означает, что несобственно-политические объединения играют второстепенную роль в политической системе общества. Напротив, они являются ее полноправными и необходимыми элементами.   ………………………………………………..                                                                         Организации, имеющие в своем содержании так называемый незначительный политических аспект, возникают и функционируют на основе личных склонностей и интересов того или иного слоя людей к занятию определенной деятельностью (можно сказать - хобби). Это, например, женские клубы, объединения нумизматов, филателистов, авто- и мотолюбителей, туристов и т.п. Политический смысл они приобретают лишь как объекты воздействия государственных и иных политических по своему характеру органов и организаций. Сами же они не являются субъектами политической деятельности - носителями политической власти или соответствующих ей политических отношений. Решающую роль среди всех вышеназванных объединений - составляющих элементов политической системы общества - играло и продолжает играть государство. Имея в своем оснащении специальный аппарат управления, принуждения и подавления, государство как бы возвышается над всеми прочими элементами организации общества, координирует и направляет их.

Место и роль государства в политической системе общества

Характеризуя роль и место государства в политической системе общества следует исходить, прежде всего, из того, что оно - в любой стране и на любом этапе развития общества - выступает как самая массовая и самая всеобъемлющая организация. Оно объединяет или стремиться объединить вокруг себя различные слои населения. В конституциях и других законодательных актах оно стремится определить себя как сообщество всего народа, объединение, действующее ради всеобщего блага. В Конституции США, например, это стремление закрепляется в следующей формуле: “Мы, народ Соединенных Штатов, в целях образования более совершенного Союза, утверждения правосудия, охраны внутреннего спокойствия, организации совместной обороны, содействия общему благосостоянию и обеспечения нам и нашему потомству благ свободы, учреждаем и вводим эту Конституцию для Соединенных Штатов Америки.”  ………………………                                       Аналогичные стремления выражать волю всего народа проявляли себя и в конституционных актах СССР. Так, ст. 1 Конституции СССР 1977 г. провозглашала, что “Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое общенародное государство, выражающее волю и интересы рабочих, крестьян, интеллигенции, трудящихся всех наций и народностей страны.”                                                                                                                    “Народ” при этом зачастую является только социальным фоном, за которым скрывается реальная государственная власть, принадлежащая определенному классу, социальному слою или правящей группировке. В реальности же именно те, в чьих руках находится государственная власть, являются реальными творцами внутренней и внешней политики.    ……………………..                             Сказанное, однако, не означает, что государство ограничивает свою социальную базу лишь непосредственно стоящими у власти правящими кругами. Напротив, государство прилагает реальные усилия для расширения своей социальной базы, которая обеспечивает ему стабильность. В идеале каждое современное государство стремится к тому, чтобы его конституциированная социальная основа, которую составляют все подданные государства, превратилась в его реальную основу. Для проведения эффективной деятельности, то есть полноценной реализации своих функций государству необходимо иметь как можно большее число убежденных сторонников его внутренней и внешней политики.                           Особое место и роль государства в политической системе общества определяется еще и тем, что в его руках находятся огромные материальные и финансовые ресурсы. В некоторых странах оно является монопольным собственником основных средств и орудий производства, что особенно ярко проявлялось во внутриполитической деятельности бывших социалистических стран. Так, в СССР в исключительной собственности государства находились земля, ее недра, леса и воды, а также основные средства производства в промышленности, банки, средства связи, основной жилищный фонд и т.д., иное имущество, необходимое для осуществления государственных функций.  …………………………………………………..                                                                                           Как показывает практика, наличие хорошо развитой государственной формы собственности необходимо для нормального функционирования государства. Однако, как считают отечественные правоведы, необходимым условием стабильности общества и политической системы в целом является сосуществование на равных правах самых различных форм собственности. Государство в этом смысле не должно подавлять прочие составляющие общественной системы.

Особенности государства как составного элемента политической системы

Основное отличие государства от других политических институтов общества состоит прежде всего в том, что ему принадлежит высшая власть в обществе. Его властная сила универсальна: она распространяется на все население и общественные партии данной страны; она держится на прерогативах - полномочиях отмены всякой другой власти, а также на наличии таких средств воздействия, которыми никакие другие общественные организации, кроме нее, не располагают. К таким средствам воздействия относятся законодательство, аппарат чиновников, армия, суд и т.д. Политические партии и массовые общественные организации также могут иметь свои постоянно действующие аппараты, которые призваны обеспечивать их нормальное функционирование. Однако в отличие от государственного аппарата они не имеют в свое структуре, например, таких органов, которые призваны охранять действующую в обществе правовую систему - органов милиции, суда, прокуратуры, адвокатуры и т.п., функционирующих в интересах всех членов общества.   ………………..                                              Среди различных элементов политической системы государство выделяется еще и тем, что располагает разветвленной системой юридических средств, которые дают ему возможность управлять многими отраслями экономики и оказывать воздействие на все общественные отношения. Обладая соответствующими полномочиями, различные государственные органы не только издают в рамках своей компетенции нормативно-правовые и индивидуальные акты, но и обеспечивают их реализацию. Достигается это по-разному - путем воспитания, поощрения и убеждения, осуществлением постоянного контроля за точным осуществлением этих актов, применением в необходимых случаях мер государственного принуждения.    ………………                         Следует отметить, что в некоторых странах общественные организации могут иметь в своем распоряжении неприсущие им юридические рычаги воздействия. Однако они, в отличие юридических средств воздействия, находящихся в руках различных государственных органов, носят ограниченный характер. Возникают они у общественных организаций не в силу самой природы данных объединений, а в результате того, что само государство наделило их правом издания юридических актов.                      Наконец, государство обладает суверенитетом. Суверенность политической власти выступает как один из признаков государства. Его содержание заключается в верховенстве этой власти по отношению ко всем гражданам и образуемым ими негосударственным организациям внутри страны и в независимом поведении страны (государства) на внешней арене.                      Конечно, названные особенности не исчерпывают всей специфики государства как элемента политической системы общества на фоне всех других ее структурных элементов. Но они дают общее представление о государстве, а также о факторах, определяющих место и роль государства в политической системе общества.

2. Правовое государство как современная форма организации и функционирования политической власти.

Демократическое реформирование общества идет по пути к правовому государству, призванному быть на страже интересов и потребностей людей, их прав и свобод. Это государство, основанное на праве и ограниченное им в своих действиях, подчиненное воле народа как суверена власти.

Идея власти закона, одинакового для всех граждан, звучала еще в VI в. до н.э. в устах афинского политического деятеля Солона. Проблема соотношения естественных прав человека и законов государства была поставлена Аристотелем и Цицероном. Концепция же правового государства в основных проявлениях сформировалась в XVII-XIX вв. в трудах Локка, Монтескье, Канта, Джефферсона, Мэдисона, К.Т.Велькера, Р. фон Моля (в работах двух последних окончательно утвердился термин правового государства).

Правовое государство – объективная необходимость и величайшая социальная ценность, эффективный способ организации общества и управления им. Спрашивается, почему? Во-первых, потому, что это состояние всеобщей подвластности закону: и граждан, и должностных лиц, и органов власти и управления, и самого государства. Во-вторых, закон – единственно возможное средство выражения и закрепления потребностей и интересов каждого человека и всего общества, превращения воли народа в общеобязательный регулятор общественных отношений, возведения этой воли в ранг правил, которым подвластны все. В-третьих, закон устанавливает права и обязанности участников общественных отношений, четкий порядок в обществе. В-четвертых, закон подкрепляет свои предписания мерами ответственности и тем самым гарантирует защищенность общества и граждан от нарушения законных прав, интересов, свобод.

Правовое государство есть правовая форма осуществления государственного суверенитета народа. Это означает, что все публично-властные полномочия находятся у государства и его органов, а организация и функционирование самой власти строится на правовых началах. Создание такого государства предполагает, по мысли ряда исследователей, признание порочности концепции о приоритете государства над правом и ошибочности этатистского правопонимания, при котором право сводится к законам, целиком зависящим от волеизъявления тех, кто фактически осуществляет господство. Правовое государство может базироваться только на утверждении закономерного воздействия права на государство, исключающего несвязанность любой политической деятельности основами права, нравственности, гуманизма. “Правление закона” может быть атрибутом правового государства лишь тогда, когда сами законы адекватны необходимому правопорядку.

Каковы же пути формирования правового государства?

1. Превращение закона в решающее средство управления всеми сторонами жизни общества, для чего необходимо изменение соотношения закона с подзаконными актами в пользу первого.

2. Добиться такого состояния общества, при котором соблюдение закона было бы выгоднее, чем его нарушение, что предполагает высокий уровень правовой культуры населения, его правовую грамотность.

3. Превращение правоохранительных органов в рабочий механизм, активно содействующий становлению правопорядка.

4. Децентрализация управления, разграничение функций центральных структур власти и органов самоуправления, расширение компетенции последних.

Государство, стремящееся к тождеству правопорядка, строит свои взаимоотношения с другими субъектами политической системы на основе закона. В механизме этих взаимоотношений определяющее значение имеет то обстоятельство, что государство как наиболее устойчивая, сохраняющая преемственность и обладающая наибольшим объемом властных полномочий структура является фундаментом политической системы. Это положение в теоретическом плане важно глубоко осмыслить.

Каков же его смысл?

Государство определяет юридическо-правовые условия функционирования слагаемых политической системы. Не вмешиваясь в работу партий, профсоюзов, движений, других самостоятельных организаций, признавая их самостоятельность в решении внутренних организационных вопросов и отправлении функциональных  обязанностей, оно тем не менее определяет порядок юридической регистрации общественных объединений, получении ими прав юридического лица.

Государство применяет политические санкции (заявления, предупреждения, запрещение) в отношении субъектов политической организации общества на основе права, закона. Применение санкций, как правило, обусловливается антиконституционными, антиправовыми акциями общественных объединений, хотя имеют место и политические соображения, прикрываемые интересами безопасности существующего политического режима. Иллюстрацией последнего могут служить примеры запрещения прогрессивных организаций в условиях фашистской диктатуры или приостановление деятельности всех политических партий в условиях чрезвычайного положения.

Обязательными для исполнения всеми объектами политической системы являются Конституция (Основной Закон) государства и другие законы. В уставах партий часто содержатся положения об обязательности соблюдения Конституции страны. Это значит, что партии, другие общественные организации, движения не могут играть роль оппозиции государственным структурам (парламенту, правительству, главе государства). Более того, в оппозиции – политическом противовесе властным структурам – видится проявление плюрализма: естественного состояния демократически организованного общества. Однако оппозиция не в праве нарушать законы общества. В противном случае оправданы санкции со стороны государства, обязанного защищать законы, вплоть до использования рычагов принуждения и насилия.

Потребности общественного консенсуса, скоординированного развития общества как цельного организма, – требуют содействия государственной политике со стороны всех субъектов политической системы. Разумеется, содержание политики и механизм ее осуществления могут быть объектом критики и борьбы. Для этого выработаны такие методы и формы, как отстаивание своей позиции через средства массовой информации; предание гласности своих платформ, заявлений; проведение митингов, борьба за избирателей, проведение своей линии через депутатов и др. Но до изменения государственной политики, пересмотра ее коренных положений, каждый представитель партии, движения, в силу гражданского права, обязан осуществлять (если он работает в государственном учреждении) государственные решения. Таков государственный и моральный императив.

Отношения государства с другими элементами политической системы строятся на основе партнерства, взаимодействия, учета реалий политического плюрализма, поиска согласованных усилий в решении проблем и других принципов. В этих отношениях в бывших социалистических странах произошли серьезные деформации. Основная – огосударствление партии, превращении ее в остов командно-административной системы. По существу правящая партия превратилась в тоталитарно-государственную структуру, сосредоточившую в своих руках все нити не только стратегического, но и повседневного управления. Эти и другие деформации политической системы стали исчезать, искореняться с появлением реалий политического плюрализма, многопартийности, когда государство фактически стало приобретать полноту властных полномочий и реально превращаться в основу политической системы.

Таким образом государство занимает в политической системе центральное место, обусловливаемое его природой и назначением как особого инструмента, с помощью которого осуществляется политическая власть экономически господствующего класса. Сохранение и упрочение политической власти возможно лишь тогда, когда государство интегрирует интересы всех слоев населения. Стремясь обеспечить консолидацию общественных сил, их сотрудничество, гражданское согласие, оно взаимодействует с другими субъектами политической системы как ее основа, придавая обществу устойчивость и способность к развитию.

3. Основные направления формирования правового государства.

    Государство, как и право, относится к явлениям национальной культуры. Государство как институт обладает ничуть не меньшей социальной ценностью по сравнению с правом, правовой системой. Более того, смысл права, правового регулирования сохраняется постольку, поскольку имеется развитая государственность. Только очень политизированный взгляд может видеть источник общественных бед в государственной власти на основании того, что последняя отваживается выступать непосредственной правообразовательной и правореализующей силой.

Государство как непременный участник фундаментальных социально-экономических, культурных и морально-правовых процессов общества по своей природе менее пластично, чем право, которое тесно «сидит» на общественном сознании и отражает его быстрые повороты. Государству и его законодательству сложнее обеспечивать постоянную собственную адекватность существующему рельефу правосознания и правокультурной традиции. Вместе с законодательством государство может сильно удаляться от общества: забегать вперед, отставать, блуждать в поисках альтернатив, увлекаться какой-то идеологической моделью и т. д.  Но именно государство – организатор демократии, народного суверенитета, хранитель национальной культуры, катализатор экономического и социального прогресса общества.

Правовое государство в России – это не всякая «юридическая» власть, а только та, которая выражает смысл отечественной культуры, способствует прогрессу и свободе личности на принципах ее культурной идентификации. Российское правовое государство может быть всяким по форме, но оно не может быть правовым, если строится в рамках национально-отчужденной культурной традиции. Правовое государство в России – это не абстрактный механизм власти, соблюдающий позитивное законодательство, им же и созданное, а явление, весьма слитное с правом, национальным правосознанием. Поэтому наше правовое государство – это не любая власть, укрепившаяся в Москве и создавшая «под себя» собственное «правовое обеспечение». Это система, поддерживающая и воспроизводящая социальную среду, способствующую формированию национального правосознания.

Российское право, в свою очередь, имеет сложные измерения – этическое, формально-юридическое, массово-психологическое и т. д. Оно может актуализировать и почти все «перелиться» в одно из них, лишив прежний правопорядок симметрии и баланса стабильности. Во всех случаях, однако, сохраняется главный вектор его сущностного смысла, направленный на воспроизводство национальной культуры, который государству никак нельзя терять из виду. Поэтому ключи от позитивной правовой системы находятся не у государства, и даже не в идее российской государственности. Российское государство – явление изменчивое и историчное. Отечественное государство вторично и терпит крах всякий раз, когда лишается ясно выраженных или подспудных корней в отечественной правовой культуре.

Можно предположить, что в России всякое государство будет адекватным, если оно выступит феноменом российского права; будет способным интегрироваться в русскую культуру. Важно, чтобы такое государство смогло найти себя в традиционном правообразовании и не переоценивало, как часто бывало, своих возможностей в рациональном «управлении обществом». Это – своеобразный либерализм, только на несколько иной, исторической почве: речь идет не об ограничении государства функциями «ночного сторожа» в интересах собственников, а максимальном полновластии государства, даже «государственном тоталитаризме», имеющем строго определенное назначение как способа выражения национального жизнестроительства. Все, что ему соответствует, что развивает, укрепляет самосознание, самопознание человека, общества, одновременно приобретает статус государственного начала и получает тотальность, развернутость в правовой культуре. В этом смысле государство всеохватно, универсально, вездесуще, но в этом же самом смысле оно совершенно прозрачно, вторично, интегрально, подконтрольно по сути, а не по юридической форме. Государство – всего лишь цементирующий, «связывающий» материал для развертывания правопознания, который, как любой материал, задает определенные рамки, но в весьма незначительной степени способен руководить и направлять замыслы художника.

В русском правопорядке государство никогда не имело самоценного и самодостаточного статуса. Все периоды, когда оно посягало на такую роль, кончались его посрамлением.

Статус государства – наиболее противоречивый феномен в нынешней политической системе. После 1985 года повсеместно сложилось представление чрезмерности государства, особенно если брать во внимание тогдашнюю конституционную трактовку его функций, которые, действительно, поражали воображение. Однако эта чрезмерность – парадоксальная форма удивительной инфантильности и формализма роли, принадлежавшей государству в советском обществе. Когда экономические новации стали продуцировать новые социальные противоречия, стало ясно, что в политической системе практически отсутствуют механизмы их регулирования, что государственные структуры неэффективны и не могут быть адекватными преемниками управления партии.

Такая ситуация – результат длительной эволюции политической системы, приведшей к глубоким деформациям важнейших характеристик государства:

– ослаблению и во многих аспектах стиранию территориальной организации его власти, в рамках которой перестали решаться соответствующие данному уровню вопросы. Симптомом этого стал все увеличивающийся поток обращений, писем по личным вопросам в центральные инстанции, который, не получив концептуальной оценки, служил лишь поводом к многочисленным нотациям местному начальству за бюрократизм и невнимание к людям, в конкретном плане, конечно, справедливым;

– эрозии государственной власти как особой публичной организации, обладающей суверенитетом и только ей присущими механизмами принятия и реализации решений. Государство не могло противостоять мощным неформальным структурам влияния и даже управления, которые постепенно оформились в теневую политическую систему, «смазавшую» конституционный статус не только государства (до сих пор, например, во многом не ясна роль правительства), но и партий, иных общественных организаций. Образовался известный феномен – замещение традиционной для государства деятельности функционированием вне- и надгосударственных институтов, чья процессуальная конституционная неупорядоченность граничит подчас с произволом, вакханалией авторитетов, инстанций, неписаных норм.

– появились неформальные как правозащитные, так и репрессивные механизмы (средства массовой информации, комиссии, комитеты и др.), становившиеся часто объектом самого беспринципного манипулирования и выводящие конституционные органы в двусмысленное и «техническое» положение, когда, например, суды, прокуратура, МВД должны давать отчеты юридически некомпетентным инстанциям. Гарантирующие возможности государства упали до критически низкого уровня. Неудивительно, что многие правозащитные инициативы реализовались не в рамках обычных юридических процедур, а различными неформальными и неправовыми организациями, которые подчас только и могут «пристыковаться» к сложившимся механизмам принятия решений в стране. Это – характерная черта кризиса государства, когда на не приспособленные процессуально органы возлагается защита человека, которую эти органы заведомо ие могут системно выполнить;

– и, наконец, снижение роли государства выразилось в утрате его экономического суверенитета как организации, аккумулирующей и контролирующей бюджетные ресурсы. Парламент отстранялся от контроля за финансами, регулирование которых заменялось двойной и тройной бухгалтерией, постепенно приведшей народное хозяйство к самым низким порогам управляемости.

В силу отмеченных сдвигов государство стало лишаться средств регулирования социальных отношений, т. е. инструментов политики, главным орудием которой оно должно было быть.  Поэтому закономерно, что реализация реформ натолкнулась на удивительное открытие – «глиняность» государства, воссоздать которое в демократическом социальном варианте весьма непросто.

Попытка «непосредственного» перехода к правовому государству в абстрактном его понимании повлекла ужасающие диспропорции в правовой системе и структуре государственной власти, максимально затрудняющие проведение реформ. Вместо эффективных (как на Западе) механизмов получились какие-то внешне подобные западным копии, начисто лишенные эффективности своих оригиналов. Более того, эти органы, с которыми связывались главные надежды политико-правовой реформы, – Съезды, Верховные Советы, Комитет конституционного надзора, Президентские советы и т. д., лишь способствовали перенесению проблем в сферу дебатов часто малокомпетентных коллективов без видимого продвижения в их решении, что вызвало разочарование населения в самой идее демократии. В аппарате государства начался процесс борьбы несовместимых структур, обусловив сложную реакцию их взаимного отторжения в виде усиления централизма (введение единоличного президентства), роста сепаратизма с появлением республиканских президентств, атрофирование структур вертикального управления. В результате такого перенятия самих по себе прекрасных элементов западной государственности без должного учета сложной и уникальной национально-федеративной, социально-культурной, психологической обстановки в стране, получилось так, что вместо правовой власти образовался вакуум всякой власти с небезуспешными попытками самого крайне националистического, харизматического ее замещения. Не изменив структурно правовую и политическую системы, не обеспечив адаптацию этих перемен в общественном сознании, не урегулировав элементарные для любого правопорядка вопросы, наивно рассчитывать, что путем простого «монтирования» можно снять проблемы, временная парадигма решения которых занимает столетия. Даже А. Рапашиньски, профессор Колумбийского университета – прозападно ориентированный юрист, писал авторам официального проекта новой российской Конституции в 1990 году: «Не советую создавать в России президентство в американском стиле. Американская система, вызывающая восхищение в США, нигде в мире не была удачно трансплантирована, все попытки скопировать ее заканчивались той или иной формой диктатуры» .

В свете сказанного глубоко закономерно, что фактические пути «введения» правового государства у нас значительно разошлись с теоретическими. Первый принцип правового государства – ограничение власти правом на самом деле стал сигналом к беспрецедентной травле вообще государства. Чего тут только не было – государство рассматривалось как какой-то монстр, имеющий природную наклонность к самым немыслимым порокам. Авторы изощрялись в планах ограничения государства, лишения его тех или иных функций (конечно же – немедленно и радикально), создания условий, максимально затрудняющих его работу. При этом игнорировался фундаментальный факт, что правовое государство – это сильное и эффективное государство, которое никак не может без применения принуждения и даже насилия там, где возникает малейшая угроза правопорядку. Забывалось также, что государство, своеобразное «открытие» человечества, стало возможным на определенном этапе развития цивилизации и само по себе обладает социальной ценностью (исключения лишь подтверждают правило) ничуть не меньшей, чем право, и что ослабление и без того еще слабого посткоммунистического государства может означать лишь одно – возврат к варварству и одичанию. Право же без государства – и эту азбучную истину еще раз от противного мы доказали своими реформами – объект для кривотолков и поругания, область народных разочарований из-за отсутствия конкретной пользы человеку и, в конечном счете, форма посрамления самой идеи права. Никакие самые совершенные нормы не могут существовать в условиях Эрозий государства. Это вовсе не означает позиции, что право – исключительный продукт государства и в отсутствие силы есть лишь «пустое сотрясение воздуха пустым звуком», к чему однобоко сводила этот сложнейший феномен наша «марксистская» юридическая наука. Связь права и государства намного сложнее и глубже. Не стремясь решать здесь этой сложной проблемы, следует подчеркнуть, что социальная ценность и результативность права возможна только в условиях эффективной государственности. Разрушение государственности как социального, национального, правового, культурного феномена, не сводящегося к сумме тех или иных органов, приводит к колоссальным потерям не только в культуре, но даже, казалось, в сферах, не относящихся к «чисто» юридическим отношениям – экономике, общественном сознании, нравственности, национальной самобытности. Не случайно, что основные атаки перестройки в свое время сосредоточились на отечественной государственности, федеративном ее аспекте, которые довольно успешно мимикрировались разговорами о борьбе с «аппаратом», «тоталитаризмом» и т. д. Это тем более было показательно в ситуации, когда именно государство нуждалось в первоочередном укреплении после многих лет бесконтрольного партийного диктата над ним. Однако под лозунгом создания «правового» государства процесс на самом деле пошел в обратном, прежне-перекрашенном направлении. Партийный диктат, которому все же нельзя было отказать в немалой государственной ответственности, заменился прямым бесцеремонным и безответственным третированием государства со стороны различных политических и финансовых лоббистских групп. Возникла угроза распада национальной государственности, ставшая фундаментальной причиной выхолащивания силы и смысла права, каким бы новаторским оно ни было. Традиции политической культуры населения обусловили быстрое «созревание» и вознесение на вершины власти идеологов и вождей, не ориентировавшихся в смысле происходящего и легкомысленно игравших на дезорганизации государственных институтов, понятии суверенитета и т. д.

Какими же методами стала проводиться «правовизация» российского государства? Эти методы были основаны подчас на старых схемах классового революционаризма в новой их словесной оболочке. Снова ставилась задача слома государственности. Так, профессор А. Б. Венгеров писал в 1990 году о задачах перестройки в отношении государства 30-х годов: «Прежде всего становится очевидным, что речь идет действительно о сломе, а не об усовершенствовании, подновлении, косметическом ремонте государственной машины» .  Вряд ли было бы целесообразным говорить о сломе государства пятидесятилетней давности. Поэтому не приходится сомневаться, какое именно государство имел в виду автор, столь категорично отказывая ему в возможности «усовершенствоваться», тем более, что именно советское государство широко клеймилось как генетическое продолжение сталинской системы. К сожалению, в России мышление слома не уступило еще места мышлению эволюции.

Важная несущая конструкция правового государства – верховенство законов. К сожалению, и этот принцип на практике у нас получил однобокую и формальную направленность. Верховенство закона имеет смысл при соответствующем потенциале законодательных органов – их должной организации, интеллектуально-профессиональном уровне, наличии механизмов апробации и квалифицированной экспертизы законопроектов. Требуется новый уровень организации не только законотворческих органов, но и остальной, в частности, исполнительной, юрисдикционной инфраструктуры. Но и этого мало. Необходимо выяснить вопросы: мера законов в российской правовой системе, предметы законодательного регулирования, разграничить их с областью правительственного и регионального нормотворчества. Между тем ничего подобного пока в правовой инфраструктуре нет. Имеет место политизация идеи верховенства закона (а ранее – суверенитета) и использование их в борьбе за власть. Столь некультурное обращение с данным принципом не позволило не только извлечь ожидаемой пользы, но наоборот – нанесло огромный ущерб правопорядку. Непомерное «валовое» производство законов усилило анархию в законодательстве, с одной стороны, а с другой – повело к .вытеснению нормального подзаконного регулирования – необходимого элемента структуры законодательства, что, в известной мере, ослабило рычаги исполнения законов. Это привело к тому, что текущие нужды оказались в центре внимания законодателя, вынужденного подменять исполнительную власть, а перспективные и принципиальные вопросы стали решаться наспех, в рамках либо поточного законотворчества, либо как последствия импульсивных политических кампаний. Конституционные акты превратились в разновидность текущего законодательства. Растеряв даже доперестроечный уровень конституционализма, мы вынуждены начинать XXI век с восстановления элементарных норм правосознания.

Правовая система потеряла макроуровневую ориентированность; законодательная форма стала ширмой разлагающего ее процесса административного вмешательства. Самое тревожное то, что логика этого процесса ведет во многом к неосознаваемым, но неизбежным последствиям – постепенной потере значения законодательных органов, нарастанию формализма их деятельности и перемещению центра принятия решений, входящих в их компетенцию, в теневые структуры, прообразы которых уже начинают возникать. Таковы парадоксальные результаты «введения» правового государства.

Невозможно достичь системного изменения ситуации лишь путем нескольких политико-правовых новаций. Как от производственной демократии нельзя было ожидать повышения эффективности производства, так же тщетны попытки возложения аналогичных надежд в сфере государства и права на законодательные конструкции правового государства. Ни борьба с «телефонным правом», ни суд присяжных, ни конституционное правосудие, ни «разделение властей» без адекватной России структурно-функциональной и культурной основ политико-правовой системы сами по себе не приведут к качественному улучшению правового сознания общества.

Принятый стиль формирования правового государства ведет к увеличению ножниц между законодательством, общественными отношениями и правовым сознанием людей, что чревато вымыванием правовых начал из общественной и государственной жизни. Рост числа законов носит номинальный характер и не сопровождается переливом их количества в качество правопорядка, в повышение уровня законности, то есть в конкретные характеристики юридического быта людей. Сохраняя иллюзию, что такой образ действий есть форма перехода к правовому государству, мы продлеваем жизнь старого стереотипа нашей науки, будто создавая новые законы, можно управлять экономикой, политикой, преступностью и т. д., что, конечно, вовсе не свидетельствует о ненужности новых законов. Однако настало время пересмотреть политику правового «ускорения», до сих пор господствующую в юридической сфере, и перейти к сбалансированности правовой системы. Прямая законодательная интервенция в те или иные отрасли не может решить проблем и ведет лишь к хаосу в правовой системе. Для того, чтобы новые законы начали действовать, необходимо оставить иллюзии непосредственного перехода к правовому государству через чисто нормативные меры. Надо в большей степени опереться на культурные, традиционные и практические механизмы существующей правовой системы и пока еще сохраняющиеся элементы морального воздействия на поведение людей.

Все увеличивающийся поток законов, указов, постановлений и т. д. свидетельствует о том, что он способен выступать новой формой старой системы административного приказа. Неконтролируемый бум этой сферы давит на мораль, традиции, нормы общественных организаций, т. е. иные элементы нормативной системы общества с неизбежным огосударствлением и вытеснением последних. Существует вероятность нового варианта сплошного этатизма. Правоохранительная инфраструктура остается во многом не подготовленной для экономических и законодательных реформ.

Новые нормативные акты не должны содержать институтов и обещаний, которые бы не обеспечивались возможностями реальной исполнительской и юрисдикционной деятельности, социальными и экономическими ресурсами. Наш правовой прогресс сейчас прежде всего зависит от обеспечения непрерывности процесса развития, накопления практической основы регулирования, закрепления нового в нормах поведения, воспринятых не только высокостоящим законодателем, но и юридической деятельностью в самом широком ее смысле. Если сейчас удастся «связать линию времени» развития законодательства и не дать ей в очередной раз прерваться, пусть даже под эгидой таких же, как и раньше, возвышенных лозунгов, это обеспечит основу для дальнейшего прогресса права, настоящей эволюции правового сознания людей, раскрепощенного от бюрократического произвола, что создаст действительные правовые предпосылки для самого глубокого социального новаторства.

Достижение отмеченных целей во многом зависит от концептуального решения законодательной власти, развитие которой пока не обнаруживает культурно-юридической целостности и адекватности развитию правовой системы. Практически вся проблематика законодательного органа редуцирована к вопросам компетенции и степени «демократичности» выборов в него, сводя идею представительной государственной власти к проблемам влияния на правительство, территориальному Представительству и задачам иметь больше законов, чем до сих пор. Между тем механизм правоОбразова-ния, юридическим олицетворением которого выступает верховная представительная власть, имеет гораздо более глубокие основы и функции в обществе, чем это могут выразить даже самые совершенные парламентские процедуры. Либеральный демократизм, взятый «абстрактно», «вообще», способен оформить и ложные социальные процессы, примерами чего изобилует наша история, может стать оболочкой романтического теоретизирования, провоцируя сомнения людей в самой идее демократии и генерируя авторитарную ностальгию. Необходима законодательная власть, мобилизующая творческие, интеллектуальные источники общества и способная организовать реализацию своей продукции.

Народовластию необходим институт, обеспечивающий более широкое, нежели территориальное представительство граждан, измерение общества, олицетворяющий функциональные срезы жизни людей – науку, культуру, профессии и т. д. Должен быть какой-то вариант прямого представительства профессиональных и интеллектуальных элит, которое не только не противоречит демократии, но и наоборот – является условием разносторонности, плюралистичности, компетентности и адекватности народу законодательного механизма. В огромном и весьма многообразном обществе должны быть государственные структуры, учитывающие широту общественного сознания, купирующие до .известной степени шаблонность территориального набора депутатов. Поэтому в государственном организме необходима подсистема, позволяющая отразить нетрадиционные или «трудно представляемые» аспекты человеческой деятельности, социальной структуры. Достижение такого многообразия – преимущество политической системы, либеральные, в частности западные, варианты которой страдают чрезмерной политизацией парламентов, диктатом партийных машин, отрывом от социальной организации страны.  Профессионализация членов парламента – форма отчуждения от людей, в рамках которой государство недопустимо тесно привязывается к политическим организациям. Все эти явления в той или иной мере уже разъедают представительные системы западных стран, вызывая такие болезни демократии, как недоверие людей к представительным органам, распространение абсентеизма и т. д. Признаки этих болезней стали просматриваться и в России, прямолинейно воспринимающей западные институты. Строить высший законодательный орган государственной власти лишь на системе территориального и национального представительства – значит заведомо отказаться от идеи адекватного обществу законодательного органа, соразмерного интеллектуальной и культурной мощи народов. Следует, вероятно, подумать о какой-то форме прямого представительства ученых, деятелей культуры, а также социально уязвимых групп населения – ветеранов, инвалидов и т. д., которым трудно обеспечить соразмерное парламентское участие в рамках традиционного избирательного процесса.

Дееспособность государства зависит не только от динамизма власти, законодательства и способности парламента его обеспечить, но и от наличия инструментов осуществления закона, в том числе в рамках механизмов правительственной машины. В противном случае формализуется деятельность иных, прежде всего представительных органов.

Более того, эффективность правового государства, как показывает исторический опыт, во многом определяется степенью активности и возможностями нормативной автономии правительства, обеспечением ему достаточно широкого поля социального творчества, его способностью выполнять роль руководителя и двигателя политической жизни страны, источником которой является представительная власть.

Широко распространившаяся в последние годы практика подзаконного и часто незаконного нормотворчества свидетельствовала не только о деформациях законодательного процесса, но и об объективном существовании нормативных прерогатив правительства, до сих пор не получающих четких легальных форм реализации. Исполнительную власть стало принятым видеть (по крайней мере – теоретически) в качестве какого-то механизма, только выполняющего законы. Однако многие нарушения законов со стороны исполнительного аппарата имели и имеют причиной отсутствие ясного разграничения нормотворческих полномочий представительных и исполнительных органов, действующих во многом до сих пор явочным порядком.

Способ не только «разделения», но и «соединения» законодательной и исполнительной власти – важнейший узел нашей государственности, традиционный вопрос для формы правления России. До последнего времени у нас сложилась ситуация, когда исполнительная власть соединялась с законодательной путем почти тотального поглощения последней. Конституционные различия между ними в значительной степени нивелировались практикой. Сейчас стал реальностью другой крен, когда функции правительства становятся формой ситуативного дрейфа полномочий между законодательными и президентскими органами с явной тенденцией размывания правительственного статуса. В этих условиях инфраструктура администрации Президента втягивается в решение вопросов, не относящихся к традиционной сфере главы государства, что чревато неразберихой и снижением ответственности в правительственной деятельности.

Необходимо, вероятно, исходить из признания цельности и самостоятельности исполнительной власти, избавившись от предрассудков какой-то ее второсортности по сравнению с властью президентской. У них – разные функции в разделении труда по управлению государством, а отсюда – и различные полномочия. Одинаково вредны как нарушение законотворческого процесса, от кого бы оно ни исходило, так и вмешательство в юрисдикцию правительственных органов, обладающих также специальным суверенитетом, ибо они несут политическую ответственность за свою деятельность. В связи с этим нужно, наверное, предусмотреть определенное усиление гарантий прерогатив правительственной власти. Если мы возлагаем на кого-то ответственность и обязанности, то должны предоставить в достаточном объеме и соответствующие права, преимущества, иммунитеты, режимы наибольшего благоприятствования, дающие простор творчеству исполнителя, гарантирующие его от мелочного вмешательства в текущую работу.

К сожалению, невосприятие правительства как политически суверенного органа не позволяет нам до сих пор вообще иметь правительство в юридическом смысле этого слова – как единоначальный орган коллективной политико-правовой ответственности, заменяемый часто собранием министров, каждый из которых находится в клубке противоречивых и сложных зависимостей от самых различных органов и влияний.  Слабый суверенитет правительственной машины порождает многие известные истории явления: центробежность аппарата и решений, политиканство, некомпетентное вмешательство в правительственную деятельность всевозможных камарилий и т. д. Создание дееспособного правительства зависят, конечно, не только от совершенства конституционных норм. Это сложный и длительный процесс становления всей политической и правительственной инфраструктуры, предполагающий развитие внеправительственных механизмов, пересмотр традиционных путей рекрутирования его членов, аппарата, создание нового типа управленческой бюрократии. Поэтому вряд ли законодательно необходимо определять структуру, организацию правительства, оставив эти вопросы практике. Полагаю, что серьезному уточнению должен подвергнуться нынешний порядок формирования и роспуска правительства, формы его ответственности и полномочия в напра!влении придания ему большей самостоятельности и политической ответственности как коллективного органа исполнительной власти.

Правовое государство – социальный идеал, к которому всякое общество идет в рамках своих закономерностей: социально-экономических, политико-правовых, национальных. Это тот порядок, который нельзя «ввести», переняв несколько понравившихся институтов своего соседа. Это глубоко обусловленная культурой составная часть процесса развития, измеряемого десятилетиями и столетиями, движение которого идет даже вопреки подчас тем или иным намерениям вождей. Нарастающие сложность и многообразие мира требуют адекватных правовых ответов юридической науки, в том числе по контролю за неблагоприятными последствиями развития цивилизации.

Действуем ли мы с пониманием всей сложности и глубины ситуации? Обновление и перестройка были ответом на многие назревшие потребности общества, в том числе и в сфере права и правопорядка. Стремление к демократии, самоуправлению, гласности расширило социальные возможности давно и мучительно пробивавшей себе дорогу тенденции обретения законности. Однако последующие события показали внутреннюю противоречивость этого движения в рамках политики реформ. Теоретическая неопределенность привела к концептуально аморфным, а потому малоэффективным решениям, подчас лишь усиливавшим недостатки прежней системы. Прошедшие годы отнюдь не были, однако, вопреки некоторым оценкам, лишь периодом бесполезного разрушения.

Лозунговость и приблизительность первоначальных представлений и практических мер постепенно высветили альтернативы правового развития, заставили, увы, через многие ошибки, попятное движение и даже жертвы задуматься о концептуальной основе отечественного правового прогресса, охладили очередную атаку радикалов – в один переход быть в правовом государстве через простое заимствование западных институтов. Опыт этих лет показал, что реформы, имеющие лишь импортную основу, фактически ведут к переодеванию в новую терминологию прежних схем, не затрагивая ни корней аномалий, ни огромных резервов отечественной правовой культуры.

Список используемой литературы


1.     В.П. Пугачев, А.И. Соловьев. Введение в политологию: Учебник для студентов вузов. М.1995, 2005.

2.     Василенко, И. А. Политология: учеб. для вузов / И. А. Василенко. 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Юрайт; Высшее образование, 2009. - С. 17.

3.     Гаджиев, К. С. Политология (основной курс): учеб. / К. С. Гаджиев. - М. : Высшее образование, 2008. - С. 109.

4.     Погорелый, Д. Е. Политология / Д. Е. Погорелый, В. Ю. Фесенко, К. В. Филиппов; под общ. ред. С. Н. Смоленского. М. : Эксмо, 2008. - С. 227-229.

5.     Политология : учебник/ под  ред.  В. А. Ачкасова, В. А. Гуторова. - М. : Высшее образование, 2007. - 692 с.