Житие Протопопа Аввакума

Протопоп Аввакум написал житие по благословению инока Епифания, своего духовного отца. Солнечное затмение — знак Божьего гнева. В России солнечное затмение было в 1654 г., потому что тогда патриарх Никон искажал веру. Через четырнадцать лет произошло новое затмение. В это время Аввакума и его сторонников остригли и бросили в темницу.

Родился Аввакум в Нижегородской земле. Его отец был священником, его звали Петром, а мать — Марией, в иночестве - Марфой. Отец любил выпить, а мать была постница и молитвенница. Один раз Аввакум увидел у соседа мертвую скотину и потом ночью плакал о душе своей, думая о смерти. С той поры он привык молиться каждую ночь. Отец Аввакума умер. Мать женила сына на осиротевшей дочери кузнеца Марка, Анастасии. Девица жила в бедности, часто ходила в церковь и молилась о том, чтобы выйти замуж за Аввакума. Потом мать умерла в иночестве.

В двадцать один год Аввакум был рукоположен в дьяконы, через два года в попы, а еще через восемь лет стал протопопом. Всего у Аввакума было около пятисот или шестисот духовных детей, потому что везде, где он показывался, он учил людей слову Божьему.

Однажды к молодому священнику пришла на исповедь девица и начала каяться в блудных грехах. Слушая ее, Аввакум сам ощутил «огонь блудный», зажег три свечи и, принимая исповедь, положил руку на пламя. Придя домой, он молился и плакал перед иконой. И тут ему было видение: два золотых корабля, плывущих по Волге. Кормщики сказали, что это корабли Луки и Лаврентия, духовных детей Аввакума. Третий же корабль был разноцветный — это был корабль самого Аввакума.

Некий начальник отнял дочь у вдовы. Аввакум вступился за сироту и был избит. Потом начальник все-таки отдал девицу матери, но после еще раз избил протопопа в церкви. И другой начальник рассвирепел на Аввакума. Пытался убить его, но ружье не выстрелило. Тогда этот начальник выгнал протопопа с семьей из дому.

Аввакум с женой и новорожденным младенцем пошел в Москву. Младенца крестили по дороге. В Москве протопопу дали грамоту — возвращаться на старое место. Он так и сделал, вернулся в разоренный дом, а вскоре случились новые неурядицы: Аввакум изгнал из того места скоморохов и двух медведей у них отнял. А воевода Василий Петрович Шереметев, который плыл в Казань, взял Аввакума на корабль. Но протопоп не благословил его сына Матфея, который брил бороду. Боярин чуть не бросил протопопа в воду.

Евфимей Стефанович, другой начальник, тоже возненавидел Аввакума и даже пытался взять его дом приступом. А ночью Евфимею стало худо, он звал Аввакума к себе и просил у него прощения. Протопоп простил его, исповедал, маслом священным помазал, и Евфимей выздоровел. Потом он с женой стали духовными детьми Аввакума.

Все же протопопа изгнали с этого места, он пошел в Москву снова, и государь велел поставить его в Юрьевец-Поволский. А там новые беды. Попы, мужики и бабы напали на Аввакума и били его. Эта толпа пыталась взять дом протопопа приступом, воевода же велел охранять его. Аввакум опять отправился в Москву, но царь уже был недоволен тем, что протопоп оставил свое место. Аввакум жил в Москве при Казанской церкви, у протопопа Ивана Неронова.

Новым патриархом стал Никон. Он повелел креститься тремя перстами и уменьшить число земных поклонов. Узнав об этом, Иван Неронов сказал, что пришло время страдать. Аввакум и костромской протопоп Даниил написали царю письмо о вере, где обличили ересь Никона. После этого Никон приказал схватить Даниила, его расстригли и сослали в Астрахань. Сослали и Ивана Неронова, а протопопа Аввакума посадили в темницу на цепь. Его не кормили три дня, но потом пришел некто — то ли человек, то ли ангел — и принес протопопу тарелку щей. Аввакума собирались расстричь, но по просьбе царя все же не сделали этого.

Протопопа с семьей сослали в Сибирь. В Тобольске архиепископ устроил его служить в церкви. За полтора года на Аввакума было пять доносов. Чинил ему обиды дьяк Иван Струна, занимавшийся делами епархии. В церкви он схватил за бороду дьяка Антона, которого преследовал. Аввакум, затворив церковные двери, постегал Струну ремнем. И за это было ему много бед: родные Ивана Струны хотели убить его. Тот же дьяк Струна за мзду согласился покрыть грех кровосмешения. За это Аввакум в церкви проклял дьяка. Иван Струна в то время был под началом у Петра Бекетова. Когда проклинали Струну, Бекетов бранил Аввакума, а идя из церкви, взбесился и умер.

Пришел указ везти Аввакума на реку Лену, в острог. По дороге его нагнал новый указ — ехать в Даурию. Протопопа отдали под начало енисейскому воеводе Афанасью Пашкову, который во главе отряда плыл осваивать земли. Пашков был очень жестоким человеком.

На реке Тунгуске корабль протопопа чуть не утонул. Протопопица вытащила детей из воды. Навстречу плыл корабль, на котором были две пожилые вдовы, собиравшиеся в монастырь. Пашков велел вдовам возвращаться и идти замуж. Аввакум стал противоречить. Тогда воевода хотел высадить протопопа с корабля, чтобы он пешком шел по горам. Аввакум написал Пашкову обличительное письмо, а воевода избил его кнутом.

Аввакума бросили в Братский острог. Сидел он в холодной тюрьме, потом его перевели в теплую избу. Жена и дети протопопа жили за двадцать верст от него, у злой бабы Ксеньи. На Рождество сын Иван пришел повидать отца, но Пашков не позволил ему этого.

Весной поехали дальше. Пашков заставил Аввакума идти по берегу и тянуть лямку. Зимой волочили нарты, летом «в водах бродили». На реке Хилке барку Аввакума оторвало водою, и он чуть не утонул. Одежда погнила, добро водой размыло.

Зимою сам протопоп с малыми детьми тянул свою нарту. А потом начался голод. Пашков никого не отпускал промышлять, и многие умирали. Летом ели траву и корни, зимой — сосновую кашу. Ели даже мясо замерзших волков и лисиц — «всякую скверну». Правда, Аввакуму и его семье помогали жена и сноха Пашкова.

Воевода прислал к Аввакуму двух бесноватых женщин — своих сенных, вдов Марью и Софью. Протопоп молился о вдовах, причастил их, они выздоровели и стали жить у него. Пашков их отнял, и вдовы опять стали беситься. Потом они тайком прибежали к Аввакуму, он опять исцелил их, и они стали по ночам приходить молиться. После того они сделались монахинями.

Отряд возвращался с Нерчи-реки к Русе. Голодные и усталые люди брели за санями, падая на льду. Протопопица изнемогала, но духом была тверда. На нарте ненароком удавили чудесную курочку, которая несла по два яичка в день.

Жена Пашкова каждый день присылала своего маленького сына к Аввакуму на благословение. Но когда ребенок заболел, она послала за помощью к мужику-шептуну. Младенец разболелся еще больше. Аввакум разгневался на боярыню. Она просила у него прощения. Когда принесли больного ребенка, Аввакум помолился, помазал его маслом священным, и младенец выздоровел.

Пашков послал своего сына Еремея с отрядом казаков воевать с Мунгальское царство. Пашков заставил местного шамана колдовать и спрашивал, будет ли поход удачным. Шаман предвещал успех. Но Аввакум молился о неудаче, чтобы не сбылось дьявольское предсказание шамана. Потом он, правда, пожалел Еремея, который был человеком добрым, благочестивым, защищал протопопа от своего отца. Аввакум стал молиться, чтобы Бог пощадил Еремея. Пашков узнал, что Аввакум желал неудачного похода, и хотел пытать протопопа. Но в это время вернулся Еремей. Он рассказал, что войско погибло, а сам он спасся: во сне Еремею явился Аввакум и указал дорогу.

Пашкову пришла грамота, в которой велено было ехать на Русь. Воевода не взял Аввакума с собой. Тогда протопоп поехал отдельно. Он посадил к себе в лодку всех больных и старых, которые были непригодны к суровой жизни. Взял Аввакум с собой, спасая от смерти, и двух негодяев, которых хотели убить казаки. Дорога была трудна. К счастью, туземные племена не тронули Аввакума и его спутников. А еще им встретились русские люди, ехавшие на рыбный промысел, которые дали протопопу и его товарищам пищи.

Добравшись до русских городов, Аввакум увидел господство никониан и в печали думал: проповедовать слово Божие или скрыться? Но жена ободряла его. И протопоп по дороге в Москву всюду обличал Никона и его последователей.

В Москве и государь, и бояре хорошо приняли Аввакума. Его поставили на монастырском соборе в Кремле и предлагали любое место, если он соединится в вере с Никоном. Но протопоп не согласился. Ведь еще в Тобольске Аввакуму во сне было предостережение от Бога, а в Даурии через дочь протопопа, Огрофену, Господь возвестил, что если тот не будет держаться правой веры и творить молитвенного правила, то умрет.

Видя, что Аввакум не хочет соединиться с никонианами, царь попросил протопопа, чтобы тот по крайней мере молчал об этом. Аввакум послушался. Жил он в то время у боярыни Федосьи Морозовой, своей духовной дочери. Многие приходили к нему и приносили подарки. Прожив так полгода, Аввакум снова послал царю письмо, чтобы он защитил Церковь от ереси Никона. И после этого Аввакума с семьей было приказано сослать на Мезень. Через полтора года его со старшими сыновьями, Иваном и Прокопием, вернули в Москву, а протопопица и младшие дети остались на Мезени. Аввакума десять недель держали на цепи в Пафнутьевом монастыре. Потом привезли в церковь, расстригли и прокляли. Аввакум же в свою очередь проклял никониан.

Потом его снова отвезли в Пафнутьев монастырь. Келарь Никодим сначала был добр к узнику. Но когда протопоп попросил открыть дверь темницы в день Пасхи, келарь отказал. Никодим вскоре разболелся, и некто в образе Аввакума явился и исцелил его. Тогда келарь покаялся перед Аввакумом.

Протопопа посещали его дети с юродивым Феодором. Феодор же был великий подвижник: о молитве радел, по тысяче поклонов бил, на морозе в одной рубашке ходил. Этот юродивый чудным образом убежал из Рязани, где его держали в узах. Но потом Феодора удавили на Мезени.

После того привезли Аввакума в Москву, в Чудов монастырь, и поставили перед собором вселенских патриархов. Протопоп спорил с ними о вере и обличал их. Патриархи хотели его избить, но Аввакум устыдил их словом Божиим. Царь отправил к протопопу своих посланников. Он просил его хоть в чем-то согласиться с вселенскими патриархами, но Аввакум отказался.

Протопопа сослали в Пустозерск. Оттуда он писал и царю, и всем православным. На Мезени же казнили двух его духовных детей, Феодора юродивого и Луку Лаврентьевича. Хотели повесить и сыновей протопопа, Прокопия и Ивана, да отроки с испугу покаялись. Тогда их с матерью закопали в земляную тюрьму. Пришел приказ и в Пустозерск о том, чтобы посадить Аввакума в земляную тюрьму. Он хотел уморить себя голодом, да собратья не велели.

Потом власти схватили священника Лазаря, отсекли ему язык и правую руку. Отсеченная рука сложила персты для крестного знамения. А язык через два года у Лазаря вырос. Соловецкому иноку Епифанию тоже отсекли язык, и тоже чудесным образом он вырос. Это же произошло и с дьяконом Феодором. А в Москве многих противников Никона сожгли.

В те времена когда Аввакум был еще не протопопом, а попом, царский духовник Стефан подарил ему книгу Ефрема Сирина. Аввакум обменял ее на лошадь. Родной брат Аввакума, Евфимий, заботился об этой лошади больше, чем о молитве. Бог наказал Аввакума с братом: в Евфимия вселился бес. Аввакум изгнал беса, но Евфимий не исцелился, пока Аввакум не забрал обратно книгу и не отдал за нее деньги.

В темнице протопоп жил вместе с бесноватым Кирилушком, московским стрельцом. Он терпел все выходки бесноватого. Кирилушко умер в темнице, Аввакум исповедал и причастил его перед смертью. А в Москве протопоп изгонял беса из Филиппа, который уж долгое время был к стене прикован, потому что сладу с ним не было. Один раз Аввакум, придя домой, рассердился на жену и домочадицу Фетинью, которые рассорились между собою. Протопоп побил обеих женщин. И после того он не мог совладать с бесом, пока не попросил прощения у жены, Фетиньи и всех домашних.

Бесноватого Феодора Аввакум два месяца держал у себя дома в Тобольске, молился о нем. Феодор исцелился, но потом в церкви снова досадил Аввакуму, и тот велел приковать его к стене. Взбесившись пуще прежнего, Феодор убежал и стал всюду творить разные безобразия.

Протопоп молился о его исцелении, а перед самой ссылкой Аввакума в Даурию на корабль к нему пришел здоровый Феодор и благодарил его: бесноватому явился некто в образе Аввакума и отогнал бесов. Нападал бес и на домочадицу протопопа Офимью, Аввакум исцелил и ее.

В Тобольске у протопопа Аввакума была духовная дочь Анна. Она хотела, вопреки воле духовного отца, выйти замуж за первого хозяина, Елизара. Анна стала не слушаться Аввакума, и на нее начал нападать бее. Однажды девица заснула на молитве, спала три дня и три ночи. Проснувшись, поведала свой сон: ангелы велели ей во всем слушаться протопопа. Но когда его сослали из Тобольска, Анна все-таки вышла замуж за Елизара. Через восемь лет Аввакум ехал обратно. В это время Анна постриглась в монахини. Она во всем покаялась перед духовным отцом. Аввакум сначала сердился на Анну, но потом простил и благословил. Она потом тоже страдала за веру.

Еще Аввакум исцелял младенцев, страдавших грыжей. А в первые годы его слудаения Аввакума часто пугал бес, но священник преодолевал страх и отгонял беса. Аввакум, протопоп — автобиографический герой и главный участник событий, изображенных в «Житии», судьба которого становится предметом повествования.

Одно из самых значительных произведений отечественной словесности, литературный памятник мирового значения, «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» имеет сложную творческую историю. Работе над жизнеописанием предшествовал долгий подготовительный этап. В 1664—1671 гг. А. создавались автобиографические записки, частично использованные в «Житии», содержавшие свидетельства о борьбе старообрядцев за свои убеждения в годы церковных реформ.

Автобиография, известная по нескольким редакциям (две из них представлены автографами), сложилась как завершенное повествование только в 70-е гг. XVII столетия. Работа над «Житием» совпала с долгим заточением А. в земляной тюрьме Пустозерска.

«Житие» было задумано как важное общественное деяние, своеобразный манифест старой веры. Устные беседы А., обращенные к ближайшим «соузникам», приобрели форму развернутого монолога, страстной проповеди. Однако этим значение «Жития» не ограничивается. Речь идет о памятнике высокого художественного уровня, произведении новаторском, опередившем свое время.

«Механическое» разграничение автора и героя «Жития» едва ли возможно. Специфика автобиографической прозы А. — в отказе от жестких требований житийного канона. В первую очередь это касается самого предмета повествования и системы образов. У А. происходит предельное сближение автора и героя. Авторское отношение к происходящему заявляет о себе на всех этапах повествования, соотносится с изображением тех или иных персонажей, охватывает весь событийный ряд, отражается на выборе речевых средств, использовании художественных деталей. Оценочность проявляется даже в зарисовках природы.

На первый взгляд образ главного героя автобиографического повествования противоречив, лишен целостности. А. с помощью описания многочисленных чудес открыто свидетельствует о собственной святости. В некоторых случаях он проводит прямые аналогии с лицами священной истории: сравнивает себя с Авраамом у Мамврийского дуба, а в кульминационной сцене церковного собора недвусмысленно намекает на свое сходство с поруганным и распинаемым Спасителем. Однако нередко в «Житии» появляются покаянные формулы, беспощадные саморазоблачения, в духе завещания Ивана Грозного или царского послания в Кирилло-Белозерский монастырь: «…простите, Господа ради! Кто есмь аз? умерый пес!»; «Рекох и паки реку: аз есмь человек гредщик» блудник и хищник, тать и убийца, друг мытарем и грешникам и всякому человеку лицемерец окаянной».

«Житие» представляет собой сложное художественное целое. «Традиционное идеализированное изображение героя», в соответствии с агиографическим каноном, «сталкивается с традиционным же изображением автора в уничижительных тонах, — обе эти противоположные тенденции соединяются и переплетаются так же, как в Аввакуме соединились одновременно герой и автор жития» (М. В. Меркулова).

Авторское начало заметно влияет и на композиционные приемы «Жития». Выдерживая в этом смысле основные требования агиографического канона: вступление, основная часть, содержащая эпизоды подвижнической биографии, и обязательные посмертные чудеса (у А. они заменены повестями о бесноватых), писатель строит автобиографию в соответствии с той логикой изображения событий, которую выбирает сам, не ориентируясь полностью на известные образцы. Вставные новеллы или лирические отступления, нарушающие последовательность повествования, забегание вперед или назад становятся устойчивым композиционным принципом.

Все отмеченные художественные особенности «Жития» служат формой выражения авторской идеи, соотнесены с раскрытием духовной эволюции автобиографического героя. В центре внимания — его судьба, его жизненный путь. Основной конфликт произведения — борьба Божеского и антихристова начал — сосредоточен в главной части «Жития», содержащей «летопись» странствий А.

Рассказ о странствиях героя предваряет экспозиция, краткая история детства А. Здесь символически намечается и общая тема повествования. В «сонном» видении «о трех кораблях» предсказывается сложный жизненный путь будущего поборника старой веры.

После описания тех несчастий, которые преследовали А. по вине бояр и «начальных» людей, следует стремительный переход к повествованию о противоборстве Никона и московских протопопов принадлежавших к кружку «ревнителей благочестия». Конфликт с Никоном, олицетворяющий, с точки зрения автора «Жития», силы зла, станет основным лейтмотивом произведения.

Центральная часть автобиографии посвящена «темничным» скитаниям и ссылке опального священника. Заключение А. в «палатке» Андроньева монастыря — первое испытание героя — эпизод необычайно важный в идейном отношении. Именно здесь определяется смысл духовного подвига А.: страдания для него — необходимое следствие борьбы, а небесная помощь убеждает в правильности сделанного выбора. Рассказ о столкновениях с Афанасием Пашковым становится главным эпизодом автобиографии. Конфликт с немилостивым воеводой, преследующим А., осложняется «богоборческим бунтом» героя, который в одну из самых тяжелых минут своей жизни обращается к Богу с упреком и обвинениями. Заступившись за несчастных вдов, А. стал жертвой Пашкова, намеревавшегося во время путешествия по бурной сибирской реке оставить протопопа и его семью на скалах, лишив их всякой помощи. «Бунт» искупается покаянием. С этого времени герой терпеливо выносит все издевательства Пашкова, проводит долгие дни заключения в Братском остроге, странствует вместе с отрядом воеводы; Пашков не перестает преследовать А., грозит ему расправой, избивает его.

Продолжению борьбы А. после возвращения из сибирской ссылки посвящены эпизоды, предваряющие заключительный рассказ о пустозерском заточении. Эти этапы биографии героя совпали с периодом его духовной зрелости. В сценах церковного собора перед нами человек, который не намерен изменять своим убеждениям даже под угрозой смерти, он давно преодолел сомнения; отрекаясь от самого себя, он сознательно идет на добровольное мученичество.

Анастасия Марковна — супруга и сподвижница протопопа Аввакума, разделявшая с ним тяготы сибирской ссылки. Ее жизненный путь неотделим от судьбы автобиографического героя «Жития». А. М. оказывает опальному протопопу неоценимую духовную поддержку. Она неоднократно убеждает Аввакума в правильности его выбора, смиряется с выпавшими на долю семьи испытаниями.

Особого внимания заслуживают два эпизода, в которых характер стойкой защитницы «старой веры» проявляется наиболее ярко. Рассказ о переходе по льду Нерчи-реки включает известный диалог А. М. и Аввакума, своеобразный «нравственный итог сибирской ссылки». Второй эпизод приурочен к возвращению семьи протопопа в «русские грады». Аввакум получает благословение А. М. на продолжение борьбы: «Аз тя и з детми благославляю… Поди, поди в церковь, Петрович, обличай блудню еретическую!»

Афанасий Пашков — главный виновник страданий семьи опального протопопа в сибирской ссылке. Известно, что П. доносил властям на Аввакума. Однако в Москве за протопопа заступился архиепископ Симеон. П. был «выдан головой» Аввакуму и принял постриг в Чудовом монастыре, где вскоре умер.

В «Житии» П. представлен не только традиционным агиографическим злодеем, но и страдающим человеком. Об этом свидетельствуют многочисленные художественные детали, тонкие психологические наблюдения автора. Так, например, в эпизоде возвращения сына П., Еремея, из неудачного даурского похода, воевода изображен несчастным грешником; гордыня и ненависть уступили место покаянию и плачу: «Сел Пашков на стул, шпагою подперся, задумався, и плакать стал, а сам говорит: «Согрешил, окаянной, пролил кровь неповинну! напрасно протопопа бил — за то меня наказует Бог!» Сочувствие Аввакума П. выражается и открыто, в форме авторских рассуждений.