Поскольку  социальная  запущенность  означает  устойчивое   и   полное игнорирование социальных норм, длительное и общее социальное  пренебрежение, всякого социально запущенного  можно  считать  асоциальным,  но  не  всякий, обнаруживающий  асоциальное  поведение,   социально   запущен.   Таково   же соотношение между делинквентностью и социальной запущенностью.
В настоящее время большое  внимание  уделяется  выявлению  и  описанию отклонений в поведении, связанных с  патохарактерологическими  особенностями личности.[10]  Менее   изученным   остается   поведение,   характерное   для последней  из выделенных форм.[16]
Подростковому  возрасту  также  присущи  различные  типы   нарушенного поведения.  Необходимо  выделить  делинквентные  действия,  распространенные среди несовершеннолетних  -  наркомания,  токсикомания,  алкоголизм, угон автотранспорта,  побеги,   домашние   кражи,   хулиганство,    подростковый  вандализм, агрессивное и аутоагрессивное поведение,  сверхценные  увлечения, а  также   типично   подростковые девиации,  встречающиеся   только   при психопатологическом типе - дисморфомания, дромомания,  пиромания,  гебоидное поведение.
Следует отметить подростка – «ботана» - своего  рода  «фаната  учебы», зацикленность которого на учебной деятельности оказывается  препятствием  на пути налаживания полноценного интимно-личностного общения  со  сверстниками.
С другой стороны, такая моноканальная активность  подростка  не  может  быть оценена как своего рода отклоняющееся поведение,  т.к.  носит  просоциальную направленность.[18]
В.М.Синайко, А.М.Кожина,  И.В.Романова, Л.М.Гайчук отмечают, что девиации у подростков с антидисциплинарным, антиобщественным, аутоагрессивным  поведением  имеют  склонность  к  генерализации   и   могут захватывать все ниши их социального функционирования - семью, школу,  группу сверстников.[10]
Рассмотрев разновидности отклонений в поведении, можно констатировать, что единой точки зрения исследователей  на  классификацию  и типологию девиантного поведения не наблюдается. Многие ученые  в своих работах особое внимание уделяют отдельным  видам   отклоняющегося   поведения,   отдают предпочтение  определенному  возрасту,  что  отражает   сферу   их   научных интересов.
Критерии девиантного поведения неоднозначны. Латентные  правонарушения (безбилетный проезд,  нарушение  правил  уличного  движения,  мелкие  кражи, скупка краденого) могут остаться без внимания. Однако  резкие   изменения  в поведении,  когда  потребности  личности   не   соответствуют   предложению; снижение ценностного отношения к  себе,  своему  имени  и  телу;  негативное отношение к институтам социального контроля; нетерпимость  к  педагогическим воздействиям;   ригоризм в   отношении к наркомании, проституции, бродяжничеству,  попрошайничеству, связанный с особым виктимным опытом; правонарушения служат наиболее  устоявшимися    признаками   девиантного поведения.  Л.Б.Филонов  подчеркивает,  что   недопустимо  навешивать  ярлык девиантности на некий вид поведения при всех обстоятельствах.[18]
Итак, девиантным считается поведение, отклоняющееся  от  норм  морали, принятых в определенном обществе на данном уровне социального и  культурного развития,  и  влекущее  за  собой  санкции:  изоляцию,  наказание,  лечение, осуждение и другие  формы  порицания  нарушителя.  Проявляется  оно  в  виде несбалансированности  психических   процессов,   неадаптивности,   нарушении процесса  самоактуализации  или  в  виде  уклонения   от   нравственного   и эстетического контроля над собственным поведением.
Каким бы важным ни  являлся  анализ  международных  тенденций,  каждая страна решает проблему отклоняющегося  поведения  применительно  к  своим условиям, но с учетом ее интернациональности.

1.3. Причины девиантного поведения

Поведение, отклоняющееся  от  групповых  норм,   ролевых   требований, вызывает интерес с точки зрения причин его возникновения. История  изучения отклоняющегося поведения богата разнообразными  и  принципиально отличными тенденциями в их понимании. Одни исследователи утверждали о  приоритетности экзогенных  («преступниками  не  рождаются, а становятся»), другие – эндогенных причин, когда отклонения генетически «запрограммированы».  Почти сто лет научных споров привели к пониманию того, что поведение личности обусловливается, как правило, сочетанием как эндогенных, так  и  экзогенных факторов.  Для  понимания  позиций  исследователей   рассмотрим   некоторые концепции, по-разному рассматривающие   причины девиантности.
Социологическое объяснение причин девиантного поведения.
Если биологическое объяснение девиации связано с анализом  природы девиантной  личности,  то  социологическое   объяснение   фокусируется   на социальных и культурных факторах, предопределяющих отклонения в поведении.
Впервые социологическое объяснение девиантности  было  предложено  в теории аномии, разработанной Эмилем Дюркгеймом в классическом  исследовании сущности самоубийства. Он считал одной  из  ее  причин  явление,  названное аномией  (буквально  «разрегулированность»).  Объясняя  это   явление,   он подчеркивал, что социальные правила играют важную роль  в  регуляции  жизни людей, нормы управляют их поведением.  Следовательно,  обычно  люди  знают, чего следует ожидать от других,  и  чего  ждут  от  них.  Однако  во  время кризисов или  радикальных  социальных  перемен,  жизненный  опыт  перестает соответствовать идеалам, воплощенным в социальных нормах. В результате люди испытывают состояние запутанности и  дезориентации,  приводящих  к  подъему уровня самоубийств. Т.о., «нарушение  коллективного  порядка»  способствует девиантному поведению.[2]
Селлин, занимаясь изучением поведения отдельных  групп,  нормы  которых отличаются  от  норм  остального  общества   и    не    соответствуют   им, подчеркивал, что  девиантность  возникает  в  результате  конфликтов  между нормами культуры.
Трэвис  Хирши  утверждал,  что  вера  в  ценности,  принятые  обществом (например, в правильность законов), ведет к активному стремлению к успешной учебе,  участию  в  социально  одобряемой  деятельности;   и   чем   глубже привязанность  ребенка  к  родителям,  школе  и  сверстникам,  тем   меньше вероятность, что они совершат девиантные поступки.[1]
Однако исследование,  проведенное Хинделангом,  показало,  что  слишком глубокая  привязанность  несовершеннолетних  к   сверстникам   способствует правонарушениям, т.к. группы сверстников, действительно регулируя поведение своих членов, могут поощрять и преступное поведение.
Отклоняющемуся поведению может способствовать членство в  неформальных молодежных группах, которые впервые возникли после второй  мировой  войны  в европейских странах. Это был протест против существующих  порядков  и  поиск более справедливых форм человеческого  существования.  Позднее  такие  формы отклоняющегося от нормы поведения  стали  присущи  и  нашему  обществу.  Это движения хиппи, выдвигавших человеколюбивую систему ценностей.  Существующие различные неформальные группы нередко контактируют друг  с  другом;  в  них  тянутся «лохи», подростки, быстро впитывающие агрессивность.[2;5]
Цилуйко М.В. отмечает негативное влияние средств массовой информации на пропаганду сексуальной   распущенности   среди   молодежи.    Л.Б.Филонов подчеркивает,  что  частотность  сообщений  о  безнаказанности   «заказных» убийств,  о  всесильности  мафии,  отсутствии  реакции   общества   снижают чувствительность  населения  к  отклонениям,  а  повторяющиеся   конструкты закрепляются как наиболее целесообразные образцы поведения.[18]
Рубан  Л.С.  считает,  что  нарушение  социального  контроля  ведет   к криминализации  конфликтов.  Неопределенность  в   критериях   и   границах дозволенного, отсутствие ясных процедур и мер ответственности за  содеянное способствует расширению девиантного поведения. Рецидив массовой девиации  в самой острой форме выступает как преступность, посягательство на социально-политические и нравственные  устои  общества,  личную   безопасность   и благополучие его граждан.[18]
Социологические  исследования  показали,  что  в   процессе  реформ   у молодежи нашей страны произошли изменения  ценностей.  Значительно  ослаблоуважение  к  таким  ценностям,  как   «дисциплина»,   «выполнение   долга», «самообладание», «бескорыстие», «самоотверженность». Возросло положительное отношение к  ценностям  «свобода  от  авторитетов»,  «признание личности», «автономия», «самореализация», «личная неприкосновенность».
В материалах сессии Академии наук отмечено,  что  угрозу  стабильности, безопасности общества и личности  наносит  социальное  влияние  преступного мира, распространение его морали и давления на общество.  Указывается,  что «только формирование конкретного механизма  правового  регулирования  (т.е. реализации законов и социальных  норм)  делает  возможным  декриминализацию сложившейся в стране ситуации.
Подводя итоги исследований социологами причин отклоняющегося  поведения взрослых и молодежи, следует  отметить,  что  они  недостаточно   учитывают психологические особенности личности. Поскольку не каждая личность в период аномии становится преступной, придерживаясь общечеловеческих ценностей, или может характеризоваться другими  видами  девиантного  поведения  вследствие происходящих в обществе изменений,  отклоняющееся  поведение  определяется, скорее  всего,  сочетанием   отрицательных факторов  внешней   среды   и психологических особенностей личности.[29]
Психологическое объяснение причин девиантного поведения.
Психологический подход, часто применявшийся к анализу  криминального поведения,  рассматривает девиантное поведение в связи  с  внутриличностным конфликтом, деструкцией и саморазрушением   личности,   блокированием личностного   роста,   а    также    состояниями    умственных дефектов, дегенаративности,  слабоумия  и  психопатии.  Так,  причиной  возникновения девиаций  в  поведении  и  развитии  ребенка   может быть недостаточная сформированность определенных функциональных систем  мозга, обеспечивающих развитие высших психических функций  (минимальные мозговые  дисфункции, синдром дефицита внимания, синдром гиперактивности).
Шуэсслер и Кресси проделали критический  обзор  многих  научных  работ, авторы которых  пытались  доказать,  что  правонарушителям  и  преступникам свойственны  некоторые  психологические  особенности,  не  характерные  для законопослушных граждан. Однако не было выявлено ни  одной  психологической черты, которая могла бы наблюдаться у всех преступников.[5]
Особое  место  среди  разнообразных  концепций  девиантности   занимают исследования психоаналитической ориентации,   основоположником которых является З.Фрейд. Основным источником отклонений в  психоанализе  считается постоянный  конфликт   между   бессознательными влечениями, образующимиструктуру «Оно», и  ограничениями,  исходящими  от  «Я»   и    «Сверх-Я».
Нормальное развитие личности предполагает  появление  оптимальных  защитных механизмов, уравновешивающих сферы сознания и  бессознательного. Фрейд также предположил, что либидо ищет выхода в любой творческой деятельности; человек стремится к свободе и   самоутверждению. Однако свобода ограничивается вместе с развитием культуры. Подавление,  вытеснение  либидо ведет к сублимации сексуальной  энергии,  изменениям  поведения  вплоть  до садизма и преступлений.
Неофрейдисты природу делинквентности  рассматривают  наряду  с  другими формами отклоняющегося поведения - неврозами,  психастениями,  сексуальными расстройствами, состояниями  навязчивости,  различными  формами  социальной дезадаптации личности, которую  отличают  чувство  повышенной тревожности, агрессивность, ригидность, комплекс  неполноценности.  Особое  внимание уделяется  природе  агрессивности,  которая в психоаналитических работах считается первопричиной насильственных преступлений. Агрессивную  энергию разрушения вызывают врожденные неосознаваемые  влечения:  у  Фрейда  это  - либидо; у А.Адлера - стремление к  власти,  превосходству  над  другими;  у Э.Фромма -  мазохистские  стремления  к  смерти,  страданию;  у  К.Хорни  - стремление  к  безопасности,  потребность  в  удовольствии;  у  В.Шутца   - потребность в поддержке и одобрении со стороны ближайшего окружения. Однако  дальнейшие исследования показали, что сущность  девиации  нельзя  объяснить лишь на основе анализа психологических факторов.[1;2]
Гуманистический  подход  рассматривает  отклонения  в   поведении   как следствие потери  ребенком  согласия  со  своими  собственными  чувствами и невозможность найти смысл и самореализацию  в   сложившихся   условиях воспитания   считает,  что  агрессия  есть  результат  искаженного процесса социализации, в частности, злоупотреблений родителей  наказаниями,  жестоким отношением к детям.
Представители бихевиоризма и необихевиоризма  Б.Скиннер,  Е.Торндайк, Д.Уотсон доказывают, что окружающая  среда  полностью  определяет  поведение человека: через научение человек овладевает  опытом,  последствия  поведения определяют вероятность его повторения. Следовательно,  внешние  подкрепления модифицируют   поведение   и   лидера,   и   девианта.   Однако   наука    о программировании образа жизни потерпела крах, поскольку вступила в  конфликт с самопознанием и саморазвитием личности.[2]
В последние десятилетия на Западе получил широкое  распространение эмпирический, феноменологический подход   к   определению   отклонений, использующий для их описания понятие синдрома -  устойчивого  образования  в структуре личности - как одного из четырех типов аномалий.
Г.М.Бреслав отклоняющееся поведение считает следствием  отклонений  в формировании  личности (ОФЛ)  или патологии  формирования личности как искажение нормы, представленное в психических  заболеваниях.  ОФЛ,  являясь проявлением  индивидуальности  ребенка,  при  определенных условиях  могут привести к девиациям поведения. В то же время они могут служить необходимым для ребенка этапом индивидуального развития и  способствовать  формированию здоровой личности.[27]
Анализ работ западных  психологов  показывает,  что  на  первый  взгляд оказывается состоятельной «теория множественных  факторов»  М.  и  Э.Глюка, которая рассматривает в  качестве  причин  преступности  до  200  различных факторов:  социальное  и  расовое   неравенство,   урбанизация,   миграция, последствия НТР и пр. Однако их  перечисление   не  способствует  выявлению истинной причины отклоняющегося поведения.
Отечественная психология, не отрицая  влияния  врожденных  особенностей организма на  свойства  личности,  стоит  на  позициях  того,  что  человек становится личностью по мере включения  в  окружающую  жизнь.[20]  Личность формируется  при  участии  и  под  воздействием  других  людей,  передающих накопленные ими знания и опыт;  не  путем  простого  усвоения  общественных отношений, а в результате сложного взаимодействия  внешних  (социальных)  и внутренних (психофизических) задатков развития, представляет собой единство индивидуально-значимых   и   социально-типических   черт   и   качеств.[21]
Следовательно, личность и ее аномалии рассматриваются в   социально обусловленной, развивающейся  жизнедеятельности, в смене отношений  ребенка к окружающей действительности.
Современные отечественные экспериментальные исследования подтверждают наличие психологической реальности, соответствующей  понятию  «делинквентная личность». Не случайно А.А.Реан отмечает деформацию центральных  образований криминальной  личности.  Так,  А.А.Тайбакова  определила,   что   «корыстный преступник  –  это  лицо  с   уже устоявшимися негативными социальнымистереотипами и установками, чье поведение сложно поддается корректировке».[26]
Причиной  противоправных  поступков  могут  выступать  такие  качества личности  человека,  как  жадность,  жестокость,  хитрость,   завистливость, лживость. Причем, эти опасные качества, когда они становятся  синергетиками, могут свидетельствовать о «преднастройке»  к   непредсказуемым ситуациям сдемонстрацией негативных качеств,  провоцировать девиантное и  делинквентное поведения.[22]
Поскольку сущность девиации нельзя объяснить только на  основе  анализа психологических факторов - какой-то одной психологической черты,  конфликта или «комплекса»  или  только  следствием  сложившихся  обстоятельств,  -  в настоящее время большинство психологов и  социологов  считают  продуктивным социально-личностный   подход,   основанный   на   использовании   принципа дополнительности  как   взаимодействия   ситуативных   и   трансситуативных (личностных)  факторов,  объединяющих  биологические,   психологические   и социальны причины девиаций. Причем детерминирующими отклоняющееся поведение являются личностные факторы, а ситуативные (влияние условий  среды)  играют роль   модулятора,   определяя    вариативность    проявления    личностных
Таким образом, девиантные формы поведения, базируясь на  индивидуально-психологических  стереотипах,  имеют   зависимость   от   внешних   условий, ситуативных моментов, которые способны либо провоцировать, либо  блокировать неадекватные  формы  поведения.  Не  случайно  Ю.В.Кудрявцев  отмечает,  что «криминальная личность» отличается от личности с нормативным  поведением  не каким-то   единственным  качеством, а симптомокомплексом личностных особенностей,  обусловливающих   трансситуативное   (личностно   устойчивое) поведение,  а   также   взаимодействием   ситуативных   и   трансситуативных (личностных)  факторов.  При   этом   ситуации   преступления   (алкогольное опьянение, ссора, спровоцировавшая импульсивную  агрессию)  являются  обычно катализатором, «пусковым  механизмом»  давно   сформировавшихся   тенденций личности.
Следует отметить,  что  с точки  зрения  функционалистской  концепции девиантности  отклоняющееся   поведение   есть   проявление   неэффективной «вторичной» социально-психической адаптации индивида к изменившейся внешней реальности с помощью ригидных и сверхнормативных  средств   психологической защиты. При этом смысл девиации может быть скрыт  как  от  самого  субъекта такого поведения, так и от лиц, признанных работать с ним.
Подводя  итоги  анализа  причин  происхождения  девиантного  поведения, следует отметить  единство мнений зарубежных и  отечественных  ученых  о важности семейного воспитания. Семья всегда считалась агентом  социализации индивида в обществе. В  семье  формируются  не  только  социально  значимые качества личности, но и свойственные ей оценочные критерии;  влияние  семьи на подростка сильнее влияния школы, общества в целом. Например,  варварский принцип «око за око, зуб за зуб» кажется подростку, выросшему в асоциальной семье, естественным и   справедливым.   В.   Поташов   отмечает,    что потребительство, формирующееся  именно  в  семье,  опасно  воздействует  на несовершеннолетних, т. к. они стараются  добиться  желаемого  любым  путем.[29;36]
Исследования Шурыгиной И.И.  доказали, что в семьях, матери которых  имеют высшее образование,  не  было  ни  одного  случая,  чтобы  14  –  15-летние школьники  проявляли   склонность   к   девиациям.   Среди   бедных   детей малообразованных матерей были и воровство, и суицид.
Большинство как отечественных, так и  зарубежных  ученых  (Бандура  А., Герн А., Гроссман Г., Лангмейер  И.,  Матейчек  З.  и  др.)   считают,  что внешние воздействия среды влияют на поведение  ребенка,  преломляясь  через внутренние  условия   (индивидуальные   личностные   свойства,   качества), формирование которых зависит от взаимодействия  наследственных  предпосылок со всеми условиями окружения.[2]
Таким образом, необходимо подчеркнуть, что развитие личностных  качеств и  определенных особенностей  поведения  индивида  обусловлено  врожденными предпосылками;  социальными  условиями  (особенностями  взаимоотношений с родителями, окружающими взрослыми и сверстниками,    содержанием деятельности); внутренней позицией самого индивида.[23]
Исходя   из   этих   положений,   генезис   отклоняющегося    поведения обусловливают  такие  разнообразные,  но  взаимосвязанные   факторы, как: индивидный, действующий   на   уровне   психобиологических предпосылок, социальный, определяющийся социально-экономическими условиями существования общества, психолого-педагогический, проявляющийся в  дефектах  школьного  и семейного воспитания,  социально-психологический, раскрывающий неблагоприятные особенности  взаимодействия  личности  со  своим  ближайшим окружением в семье, на улице,  в  учебно-воспитательном  коллективе,  т.е. нарушения социализации.

2. Подходы к изучению волевой сферы личности

2.1. Формирование и развитие волевых качеств личности

Зачатки воли заключены уже в потребностях как исходных побуждениях человека к действию. Потребность, т.е. испытываемая человеком нужда в чем-нибудь, – это состояние пассивно-активное: пассивное, поскольку в нем выражается зависимость человека от того, в чем он испытывает нужду, и активное, поскольку оно заключает стремление к ее удовлетворению и тому, что может ее удовлетворить. В этой активной стороне пассивно-активного состояния потребности и заключены первые зародыши воли, неразрывно связанные с сенсорной и аффективной чувствительностью, в которой первично отражается потребность. Состояние чувствительности, выражающее потребность, обычно связано с сенсомоторным моментом зачаточных движений, направленных на ее удовлетворение. Поэтому и в силу внутренних изменений тонуса, с которым оно связано, уже первичное чувственное переживание потребности включает известное динамическое напряжение – тенденцию, стремление. [30]
Будучи в своих первоначальных истоках связано с потребностями, волевое действие человека никогда, однако, не вытекает непосредственно из них. Волевое действие всегда опосредовано более или менее сложной работой сознания – осознанием побуждений к действию как мотивов и его результата как цели. Волевое действие, исходя из побуждений, направляется на осознанную цель.
Для правильного понимания волевого действия очень важно уяснить себе истинное отношение между побуждениями и целью волевого действия. Интеллектуалистическая концепция обычно цель рассматривает как представление, от которого как от источника идет детерминация волевого процесса, что означает телеологическое понимание волевого акта. Осознанная цель, несомненно, играет существенную роль в волевом действии; она должна определять весь ход его. Но цель, которая детерминирует волевой процесс, сама причинно детерминируется побуждениями, мотивами, которые являются отражением в психике потребностей, интересов и т.д. Постановка цели всегда связана с возникновением соответствующих побуждений, в силу которых тот или иной предмет или возможный результат действия становится его целью. Но, с другой стороны, в волевом действии сами побуждения не действуют непосредственно в виде совершенно слепого импульса, а опосредованно через осознанную цель. [30]
Для того чтобы действие было осуществлением цели, необходимым условием становится такое его сознательное регулирование, при котором весь ход действия определяется целью и приводит к ее осуществлению. Таким образом, волевая деятельность исходит из побуждений, источником которых являются потребности и интересы человека; направляется на осознанные цели, которые возникают в связи с исходными побуждениями; совершается на основе все более сознательного регулирования.
Волевое действие – это кортико-пирамидальный процесс. В его выполнении участвует ряд центров: низшие двигательные центры, центры, расположенные в двигательной зоне коры, из которой исходят идущие к низшим центрам проводящие пути, и центры той зоны в левом полушарии, с которой связаны все высшие, наиболее сложные виды деятельности человека. Поражение отдельных участков двигательной зоны и проекционных систем производит частичные параличи дифференцированных движений; поражение зоны в левом полушарии, с нарушением которой связаны также расстройства других высших психических функций (мышления, речи), вызывает так называемые апраксические расстройства – расстройства сложного волевого действия. [6;30]
Наличие у человека воли связано с наличием значимых для него целей и задач. Чем более значимы и притягательны для человека эти цели, тем – при прочих равных условиях – сильнее будет его воля, напряженнее желания, упорнее стремление к их осуществлению. Значимой целью является для человека то, что связано с его потребностями и интересами.
Возникновение воли у человека необъяснимо только изнутри идущей перестройкой внутренних процессов в духе традиционной функциональной психологии. Оно предполагает изменение во взаимоотношениях индивида с окружающим внешним миром, обусловливающее и внутреннюю перестройку. Отправной пункт становления воли заключен во влечениях (а также в их аффективных компонентах, в элементарных чувствах-переживаниях чего-то как желанного, притягательного или отталкивающего). Но пока действия индивида находятся во власти влечений, определяясь непосредственно органическими, природными особенностями индивида, до тех пор у него нет воли в специфическом смысле этого слова. Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии своих влечений, может так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен уметь подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя как «я», как субъекта, у которого могут иметься те или иные влечения, но который сам не исчерпывается ни одним из них, ни их суммой, а, возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними. В результате его действия определяются уже не непосредственно влечениями как природными силами, а им самим. Возникновение воли, таким образом, неразрывно связано – как сторона или компонент – со становлением индивида как самоопределяющегося субъекта, который сам свободно – произвольно – определяет свое поведение и отвечает за него. Таким субъектом, способным к самосознанию и самоопределению, человек становится через осознание своих отношений с другими людьми. Становление воли – это становление субъекта, способного к самоопределению.
Развитие произвольных движений делает возможным первые разумные, собственно волевые действия ребенка, направленные на осуществление какого-нибудь желания, на достижение цели.
Уже первое, направленное на определенный объект, осмысленное действие ребенка, разрешающего какую-нибудь «задачу», является примитивным «волевым» актом. Но от этого примитивного акта до высших форм волевого избирательного действия еще очень далеко. Равно несостоятельно как то представление, будто у ребенка в раннем детстве, в 2-4 года, воля уже созрела, так и то, встречающееся в литературе, утверждение, будто воля, как и разум, является новообразованием подросткового возраста. В действительности волевые действия появляются у ребенка очень рано; совершенно неправильно изображать хотя бы трехлетнего ребенка как чисто инстинктивное существо, у которого нет и зачатков воли. В действительности развитие воли, начинаясь в раннем возрасте, проходит длинный путь. На каждой ступени этого развития воля имеет свои качественные особенности. [30]
Первые желания ребенка вызываются непосредственно на него действующими чувственными стимулами, особенно сильно окрашенными эмоционально. Способность представлений вызывать желания значительно расширяет круг побуждений у ребенка и естественно приводит к развитию у него избирательного действия. Однако эта избирательность вначале не основывается на сознательном выборе того же типа, что у взрослого человека.
Эмоции ребенка непосредственно переходят в действия, так что избирательность сначала означает лишь некоторое многообразие мотивов, между которыми в силу этого иногда возникает борьба. Много шансов на победу в этой борьбе имеют сначала непосредственно действующие чувственные стимулы перед более отдаленными, данными лишь в представлении, и особенно эмоционально яркие перед более нейтральными. Лишь в ходе дальнейшего развития ребенок становится способным действовать не в силу эмоционально привлекательных побуждений. Для этого требуется некоторое самообладание. Было бы фактически неправильно и практически вредно считать маленьких детей вовсе не способными к самообладанию и изображать их, как это иногда делалось, обязательно маленькими дикарями, живущими не поддающимися обузданию инстинктами и импульсивными влечениями. Дети иногда очень рано – уже на 3-м году – обнаруживают самообладание. Оно проявляется в отказе от чего-нибудь приятного, а также в более трудной для ребенка решимости сделать что-нибудь неприятное. Однако это дается не сразу и не легко.  [30]
Готовность поступить вопреки непосредственному эмоциональному побуждению – отказаться от чего-нибудь приятного, сделать что-нибудь неприятное – встречается, таким образом, у ребенка иногда очень рано – уже на 3-м году. У ребенка она сначала обусловлена, конечно, не отвлеченными соображениями, как иногда у взрослых, а послушанием, привычкой, подражанием и очень рано пробуждающимся у детей чувством как бы обязанности и в случае ее нарушения вины перед взрослыми. Все же и в таком самообладании, которое развивается на 4-5-м году, заключено ценное зерно. Его надо культивировать.
К началу дошкольного возраста – к 3 годам, а иногда и раньше – проявляется, в зависимости от индивидуальных особенностей темперамента, у одних более, у других менее выраженное стремление к самостоятельности.
Вместе с тем примерно к тому же времени ребенку становится уже доступно понимание того, что не всегда можно делать то, что хочется. Собственному «хочу» противостоит «надо» и «нельзя» взрослых, с которыми приходится считаться.  [13;30]
Сам характер тех правил, которым подчиняется поведение ребенка, и его отношение к ним различны на разных этапах развития.
Правило поведения сначала регулярно соблюдается ребенком, только если оно закреплено у него в виде привычки. Элемент привычки, навыка в детстве играет особенно существенную роль, потому что для маленького ребенка, естественно, слишком трудной задачей было бы постоянно сознательно регулировать свое поведение общими правилами.
Ж.Пиаже предположил, что в раннем детстве «правило» поведения безостаточно сводится для ребенка именно к привычной схеме действия. По утверждению Пиаже, до 3-4 лет, а иногда и позже, ребенку совершенно чужд момент обязательства. Понятие «надо» не включает в себя еще никакого чувства обязанности перед другими людьми. Это утверждение Пиаже связано с общей его концепцией эгоцентризма, согласно которой ребенок сначала является не социальным существом, а живет ряд лет вне социального контакта. Это утверждение так же несостоятельно, как и та концепция, из которой оно исходит. Смущение, которое испытывает ребенок, нарушая какой-нибудь запрет (когда, скажем, укоризненный взгляд матери так смущает, что выплевывается уже находящаяся во рту ягода), убедительно свидетельствует о том, что неправильное поведение не является для него лишь поведением непривычным. Делая что-нибудь запрещенное, дети чувствуют не необычность своего поведения, а свою вину перед другими. Это очень ярко проявляется в их поведении. Дети очень чувствительны к порицанию, так же как и к похвале. [30]
Правила поведения, которыми руководствуется ребенок, понятия «надо» и «нельзя», регулирующие его поведение, насыщены чувством. Оно в значительной мере определяет первоначальное содержание «правил» поведения и их соблюдение. Путем эмоционального воздействия доходят первоначально до ребенка правила, которые, закрепляясь частично как привычки, регулируют его волю. Но ребенок при этом не действует просто, как автомат; у него вырабатывается и некоторое представление о том, что надо и чего нельзя делать, а затем встает и вопрос, почему это можно, а почему этого нельзя. Вопросы «почему?», которые с 3-4-го года начинает задавать ребенок, естественно направляются и на эту, особенно близко его затрагивающую область запретов и разрешений. Собственно говоря, лишь с этого момента правила в какой-то мере осознаются детьми как таковые.
Умение в течение сколько-нибудь длительного времени подчинять свою деятельность определенной цели также требует продолжительного развития. Настойчивость проявляется уже в младенчестве; вместе с тем она проходит длинный путь развития. Ее основа заложена в свойствах темперамента. Но формы, которые она принимает на более поздних ступенях развития, существенно отличаются от ее первых проявлений.
Вообще, встречаются две крайности, каждая из которых таит в себе серьезную опасность для развития воли. Первая заключается в том, что ребенка изнеживают и волю его расслабляют, избавляя его от необходимости делать какие-либо усилия; между тем готовность употребить усилие, чтобы чего-нибудь достигнуть, – совершенно необходимая в жизни, не дается сама собой, к ней нужно приучать; лишь сила привычки может облегчить трудность усилия: совершенно не привычное, оно окажется непосильным. Другая – тоже не малая – опасность заключается в перегрузке детей непосильными заданиями. Непосильные задания обычно не выполняются. В результате создается привычка бросать начатое дело незавершенным, а для развития воли нет ничего хуже. Для выработки сильной воли первое и основное правило – доводить раз начатое дело до конца, не создавать привычки бросать незавершенным то, за что взялся. Нет более верного средства дезорганизовать волю, как допустить один за другим ряд срывов, раз за разом не довести до конца начатое дело. Настойчивость – это ценнейшее качество сильной воли – заключается именно в том, чтобы неуклонно, невзирая на препятствия, доводить начатое дело до конца, добиваясь осуществления своей цели. Ее нужно воспитывать на практике, на деле. [8;30]