Смысл нововведения, следовательно, далеко выходил за пределы ликвидации разверстки — этого стержня политики «военного коммунизма». Экономическая политика стала гарантировать крестьянину свободное развитие хозяйства. В этом заключался принцип продналога, позволявший включить в строительство социализма подавляющее большинство трудящихся страны путем соединения личного интереса с общественным.
Государство разрешило свободную торговлю, в которой в первое время преобладал частный капитал. Установив свой контроль над торговлей, Советская власть стремилась развернуть государственную и кооперативную торговлю, чтобы впоследствии заменить ими частную.
Ведь ни государство, ни даже кооперация, которую тогда не принимали всерьез, еще не имели ни должного экономического меха­низма, ни опыта, ни товарных резервов, чтобы успешно соревноваться с массой частных торговцев, вышедших из подполья, как только позволила обстановка.
Во-вторых, в целях быстрейшего восстановления сельского хозяйства крестьяне получили право свободного выбора форм землепользования и свободного выхода из сельской общины, были разрешены сдача земли в аренду и применение наемного труда на земле.
В-третьих, одним из решающих элементов новой экономической политики в деревне являлось всемерное развитие всех простейших форм кооперации: потребительской, сельскохозяйственной, кредитной, промысловой и т. д. Эти формы кооперации являлись не только важнейшим средством экономической смычки города с де­ревней и подъема производительных сил крестьянского хозяйства, но и представляли собой переходную ступень, ведущую крестьян к производственной кооперации — колхозам. Все эти виды коопе­рации на практике должны были показать крестьянам преимущества совместного ведения хозяйства, привить им навыки коллективного хозяйствования в области снабжения, сбыта, кредита и тем самым подготовить их к совместному ведению производства в колхозах.
Вот почему государство содействовало развитию всех видов кооперации, предоставляло им широкие права, оказывало всяческую поддержку и помогало вовлекать в кооперацию широ­кие массы трудящегося крестьянства.
В области промышленности переход к нэпу выразился в том, что государство, сохранив в своих руках всю крупную и среднюю промышленность, допустило капиталистические элементы в форме концессий, аренды мелких государственных предприятий и существование небольших частных промышленных заведений. Дальнейшая национализация мелких предприятий была прекращена. Часть мелких предприятий денационализирована и возвращена их владельцам.
Концессии и аренда частными лицами государствен­ных предприятий представляли формы государственно-капиталистического уклада в экономике страны.
Сдав в аренду мелкие предприятия, государство полностью сохранило в своих руках крупную и среднюю промышленность. Так как сразу невозможно было восстановить все предприятия, то, прежде всего, налаживалась работа наиболее крупных и важных из них. Остальные оставались временно закрытыми. Осуществлялась концентрация производства на лучших предприятиях. С бездействующих фабрик и заводов на работающие в плановом порядке передавались станки, двигатели, запасы сырья и топлива, переводилась часть рабочих и т. д.
С окончанием гражданской войны и переходом к нэпу по-новому встал вопрос о путях обеспечения предприятий рабочей силой. В результате развернувшейся демобилизации армии к мир­ному труду только за 1921 г. вернулись 2,5 млн. человек. В промышленности проводился процесс концентрации производства на лучших предприятиях, что сопровождалось сокращением спроса на рабочую силу и известным уменьшением числа рабочих. Осуществлявшееся сокращение государственного аппарата высвободило многих служащих. Все это привело к тому, что уже в сентябре 1921 г. предложение труда превысило спрос на него. В городах появились безработные. Перед государством встала проблема трудоустройства безработных.
В этих условиях полностью отпала необходимость в таких чрезвычайных мерах, как всеобщая трудовая повинность и трудовые мобилизации. Поэтому в октябре 1921 г. они были отменены. В декабре 1921 г. были упразднены трудовые армии. Предприятия стали обеспечиваться рабочей силой через биржи труда, которые вели регистрацию безработных и направляли их по заявкам предприятий и учреждений.
Коренным образом была пересмотрена система заработной платы. В годы гражданской войны господствовала уравниловка в оплате труда, разница в оплате квалифицированного рабочего от неквалифицированного была самой ничтожной, а заработная плата натурализована.
Но с переходом к мирному строительству уравнительность в оплате стала тормозом развития производства. Поэтому осенью 1921 г. СНК установил новую систему оплаты труда рабочих и служащих: размер заработной платы зависел от производительности труда, квалификации рабочего и служащего, что создавало необходимый элемент личной заинтересованности трудящихся в росте производительности их труда и повышения квалификации.
К началу 1922 г. в основном была отменена карточная система снабжения, существовавшая в годы гражданской войны.
Развитие товарооборота между городом и деревней, рост денежной формы заработной платы, борьба за внедрение хозрасчета — все это требовало укрепления советского рубля.
Основным средством укрепления рубля являлось резкое сокращение выпуска бумажных денег (эмиссии), которым покрывались расходы государства. Для этого осуществлялось сокра­щение государственных расходов: часть промышленных предприя­тий была снята с государственного содержания и переведена на хозяйственный расчет; переведены на местный бюджет школы, культурно-просветительные учреждения: в связи с демобилизацией армии сократились бюджетные ассигнования на оборону; проводилось сокращение государственного аппарата и т. д.
С другой стороны, был осуществлен ряд мер по увеличению доходов государства: прекращено оказание бесплатных хозяйственных услуг населению и введена плата за пользование транспортом, оплата услуг почты, телеграфа, коммунальных учреждений и т. д. Кроме того, с населения стали взиматься прямые и косвенные налоги (продналог, промысловый налог, гербовый сбор, налог за регистрацию актов гражданского состояния).
Взамен обесценившихся и фактически уже отвергнутых оборотом сов. знаков в 1922 г. был начат выпуск новой денежной единицы - червонцев, имевших золотое содержание и курс в золоте (1 червонец = 10 дореволюционным золотым рублям = 7.74 г. чистого золота).
В целях мобилизации средств населения были открыты ссудосберегательные кассы. Развивалась кредитная кооперация. В 1922 г. государство выпустило первый заем. В октябре 1922 г. был учрежден Государственный банк как орган регулирования денежного обращения в стране.
Все эти и ряд других мер, проведенных Советским государством, переводили экономику страны на рельсы новой экономической политики. К весне 1922 г. этот переход в основном завершился.
Собравшийся в конце марта 1922 г. XI съезд Коммунистической партии подвел итоги первому году нэпа.
XI съезд РКП(б) в резолюции по докладу ЦК записал: «Съезд констатирует, что всей суммой проведенных и намеченных за последний год мер исчерпываются признанные партией необходимыми уступки частнохозяйственному капитализму, признает в этом смысле от­ступление законченным и считает очередной задачей перегруппировку партийных сил, с целью обеспечить полностью практическое проведение в жизнь принятой партией политики». [9]
Таким образом, в период между X и XI съездами РКП(б) Советское государство совершило переход от «военного коммунизма» к новой экономической политике.
Сущность НЭПа.
Как метод социалистического строительства новая экономическая политика характеризуется следующими основными чертами:
- наличие в руках государства командных высот в эко­номике;
- допущение в ограниченных размерах капиталистических элементов под строгим контролем и направление их развития в сторону государственного капитализма в интересах хозяйственного возрождения страны;
- торговля как основная форма экономических связей между социалистической промышленностью и мелкотоварным крестьянским хозяйством, между городом и деревней, в т. ч. допущение частной торговли, регулируемой и контролируемой государством;
- широкое использование товарно-денежных отношений в интересах всемерного развития хозяйства;
- индустриализация и электрификация страны, как решающее средство создания материально-технической базы социализма;
- постепенный и добровольный переход мелкотоварного производства к крупному социалистическому хозяйству через простейшие формы кооперации к колхозам;
- преодоление многоукладности в экономике;
- полное вытеснение капиталистических элементов как важнейшее условие создания экономического фундамента социализма.
Новая экономическая политика эффективно и успешно способствовала развитию производительных сил. Она обеспечивала установление прочной экономической связи между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством, что являлось важнейшей предпосылкой для развития того и другого. Новая эко­номическая политика предусматривала в качестве одного из важнейших методов вовлечения миллионов масс трудящихся в социалистическое строительство правильное сочетание общественных и личных интересов, энтузиазма масс с личной материальной заинтересованностью непосредственных производителей материальных благ в неуклонном росте производительности труда, развитии народного хозяйства.
Нэп проводился с учетом внутренних закономерностей раз­вития всех общественных укладов в экономике страны, обеспечивал неуклонный и ускоренный рост социалистического уклада, открывал некоторый простор для развития мелкотоварного производства и одновременно умело, в доступной и выгодной для крестьян форме направлял это развитие в сторону социализма через переходные формы, прежде всего через простейшие формы кооперации.
Переходом к нэпу был создан прочный экономический союз между рабочим классом и крестьянством, поэтому В. И. Ленин счнтал, что нэп экономически и политически обеспечивает победу социализма.
«Конечно, — говорил В. И. Ленин, — сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем». [10]
В то же время Троцкий, Зиновьев, Бухарин и их сторонники считали, что сущность нэпа - допущение капиталистических элементов, и на этом основании утверждали, что нэп есть только отступление к капитализму.
Один из ближайших соратников Ленина, его заместитель в правительстве и нарком продовольствия. А. Д. Цюрупа утверждал, что кооперация по-прежнему должна быть непосредственно подчинена государству в лице Наркомпрода. Это, конечно, помешало бы ее развитию как самодеятельной хозяйственной организации масс, которая могла бы соревноваться на рынке и с государством, и с индивидуальным товаропроизводителем. Цюрупа считал конкуренцию угрозой социализму.
Руководству РКП(б) стоило немалого труда убедить рядовых коммунистов в целесообразности нового экономического курса, встретившего на местах определенное противодействие. Несколько уездных парторганизаций усмотрели в оживлении частной торговли и в переговорах с иностранными капиталистами о концес6сиях »капитуляцию перед буржуазией». Практически во всех парторганизациях имели место случаи выхода из РКП(б) «за несогласие с НЭПом».
Весьма распространенным было и мнение о тактическом смысле решений Х съезда, якобы призванных в первую очередь стабилизировать политическую обстановку в стране; в этой связи совершенно стихийно было пущено в оборот выражение «экономический Брест», намекающее не только на вынужденный характер уступок крестьянству, но и на их скорое аннулирование. Работники Наркомпрода мало считались с разницей между разверсткой и натуральным налогом и ожидали не ранее, чем осенью, вернуться к политике продовольственной диктатуры.

2.2. Осуществление новой экономической политики

Осуществление новой экономической политики началось в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Топливный кризис превращал города и поселки в скованные стужей, почти безжизненные нагромождения домов. Он обострял и транспортный кризис, вызванный полной изношенностью парка вагонов и паровозов. Поезда ходили редко, ползли медленно, без расписаний. На станциях скапливались огромные толпы голодных и полураздетых людей. Все это усиливало продовольственный кризис.
Для борьбы с голодом были приняты чрезвычайные меры: помощь голодающим со стороны трудящихся других районов, организация широкой сети детских домов, мобилизация медицинского персонала против эпидемий, усиление милиции для борьбы с преступностью. Использовались и международные, не очень еще разветвленные связи: поддержка международного пролетариата, содействие филантропических организаций, закупка зерна. Лишь благодаря сверхъестественным усилиям государства и народа удалось пережить это страшное время.
Принятые X съездом партии решения о переходе к новой экономической политике дали эффект не сразу. И дело не только в трудностях, связанных с преодолением засухи, с голодом, но и с неполнотой самих решений, что потребовало нового переосмысления сущности социализма и путей движения к нему.
Долго еще и после перехода к нэпу в действиях людей, в по­литике сказывались представления «военного коммунизма». Такая половинчатость приводила к пробуксовке курса X съезда партии, создавала впечатление, что нэп является лишь маневром.
Тщательный анализ этой противоречивой ситуации привел Ленина к мысли о необходимости дальнейшего развертывания новой экономической политики, торговли, а значит, и к фундаментальному выводу о необходимости использования товарно-денежных отношений для строительства социализма.
Ленин твердо обосновал вывод о том, что нэп — это «политика, подлежащая проведению всерьез и надолго»[11], и пояснил: «Частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля»[12]. Нэп, следовательно, логически вел к полной легализации торговли и воссозданию охватывающего всю страну внутреннего рынка, без которого невозможно было никакое — а значит, и социалистическое — развитие экономики.
С 1921 г. свободная торговля вновь стала выполнять органически присущую ей функцию наглядного и беспристрастного «взвешивания» всех поступавших на рынок товаров по их ценности для потребителя.
Конечно, рынок сам по себе не мог выразить всего многообразия нужд в той или иной продукции. Поэтому государство вносило в его деятельность поправки своей политикой цен, призванной стимулировать производство трудоемких, но важных для общества (приоритетных) товаров. Переходя к нэпу, страна стала выходить из экономического кризиса. Постепенно ликвидировался дефицит, «подпольная торговля», «теневая экономика» и т. п.
Нэп, таким образом, возрождал торговлю как соединительное, посредническое звено народного хозяйства, способствовавшее сопряжению всех его элементов в единый экономический комплекс.
Огромную роль в развитии нэпа и в последующей перспективе сыграло открытие хозяйственного расчета как политэкономического метода развития социалистических предприятий.
Хозяйственный расчет, означал что предприятие (после обязательных фиксированных взносов в государственный бюджет) само распоряжается доходами от продажи продукции, само отвечает за результаты своей хозяйственной деятельности, самостоятельно использует прибыли и покрывает убытки.
Начавшееся с 1922 г. внедрение этого метода стало одним из важнейших, хотя и затянувшихся процессов в истории советской экономики. Хозрасчет открывал путь к созданию рациональной и строгой системы социалистического хозяйствования, дающей участникам производства только действительно заработанные ими деньги. Такая система способствовала постепенному переходу предприятий к самоокупаемости, самофинансированию, а значит, и к самоуправлению. Хозрасчет, таким образом, при последовательном его внедрении становился материальной основой социальной справедливости и совершенствования демократии.
Все это создавало условия для трезвой переоценки многих принципиальных явлений.
Долгое время социализм в экономике отождествлялся лишь с государственной собственностью на средства производства. Это, с одной стороны, привело к экономиче­ски нецелесообразному ее (и государственного аппарата) разбуханию, а с другой — породило недооценку и даже отрицание всего возможного многообразия форм социалистической собственности. В результате в 1920 г. в государственную собственность были переданы даже крохотные ремесленные мастерские. Государство совершенно не имело возможности их содержать.
Это приводило к падению производства, уничтожению производительных сил.
В декабре 1921 г. был принят декрет о денационализации этой части промышленности, а также ряда средних предприятий. Они были возвращены прежним владельцам.
Декретом от 7 июня 1921 г. было разрешено открывать частные предпри­ятия с числом рабочих не свыше 10—20 человек. В мае 1925 г. было разрешено организовать частные предприятия с числом рабочих до 100 человек, но с особого разрешения в каждом отдельном случае органов Советской власти.
Была разрешена с 1921-1922 гг. и аренда средств производства (помещений и целых пред­приятий в торговле и промышленности, земли и техники — в сельском хозяйстве). Более трети всей массы промышленных заведений (преимущественно мелких и средних) было сдано в аренду. Из них более половины получили частные лица (в том числе бывшие владельцы). Часть предприятий (в основном пищевой промышленности) взяли в аренду кооперативы. Подавляющее большинство сданных в аренду предприятий относилось к числу мелких и мельчайших.
Определенный толчок был дан и привлечению иностранного капитала. Возникли концессии (аренда советских государственных предприятий зарубежными предпринимателями). Первая концессия была учреждена в 1921 г. Их количество было в дальнейшем невелико (в 1926—1927 гг.— 65 предприятий). Но в отличие от отечественного частного капитала концессии были крупными предприятиями и действовали в основном в капиталоемких отраслях тяжелой промышленности РСФСР и Грузии: в горной, горнозаводской, деревообрабатывающей и др.
Так, в 1927/28 г. в свинцово-рудной промышленности доля концессионного про­изводства составила более 62%, в марганцевой — около 40%, в меднорудной — около 12%.[13]
Возникали и смешанные предприятия с участием средств государства и иностранных фирм (например, советско-английское и советско-голландское объединения по эксплуатации лесных богатств северных районов страны).
Концессии и смешанные предприятия развития не получили, но оставили поучительный опыт.
В целом капиталистический сектор в промышленности был невелик - в 1923—1924 гг. около 20 процентов промышленных пред­приятий, в основном мелких. Производили они менее 5 процентов всей продукции.
Гораздо интенсивнее развивалась частная инициатива в розничной торговле (около 53 процентов товарооборота). Деревня же оставалась в основном мелкотоварной. Крестьяне-единоличники производили 98,5 процента продукции сельского хозяйства.
С переходом к нэпу начала возрождаться кооперация как разветвленная система самодеятельных хозяйственных организаций. До этого она была фактически огосударствлена, ее самоуправленческие начала ликвидированы.
Кооперация угасала, превращаясь в подсобный аппарат Наркомпрода. Нэп открыл путь к оптимальному сочетанию личных и общественных интересов трудящихся. На этой основе ширилось добровольное кооперативное движение, развертывалась деятельность промысловой, потребительской, сельскохозяйственной, кредитной и других видов кооперации. В промышленности к середине 20-х годов 18 процентов пред­приятий были кооперативными. Они производили 6 процентов всей промышленной продукции.
К концу 20-х годов кооперативами были охвачены более половины всего крестьянского населения. 28 год по количеству кооперативов превысил дореволюционный 1913 год в 13 раз, в кооперативах состояло более 28 млн. человек. В стране существовало кооперативное законодательство, кредит и страхование.
Кооперация давала возможность частично устранить неблагоприятные для потребителя последствия монопольного положения государственных предприятий. Поставленные в условия конкуренции, они должны были работать более эффективно. Такой переход в те годы начался, но не был проведен последовательно.
Стало очевидно, что существовавшие ранее сверхцентрализованные бюрократические главные управления (главки) по руководству отдельными отраслями промышленности тормозят новую экономическую политику.
Вместо ликвидированных один за другим главков были созданы центральные и губернские тресты, объединявшие однородные или взаимосвязанные между собой предприятия, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость которые позволили преодолеть бюрократический «главкизм» военного времени. Они получили большую хозяйственную самостоятельность.
Не менее 20% прибыли тресты должны были направлять на формирование резервного капитала до достижения им величины, равной половине уставного капитала (вскоре этот норматив снизили до 10% прибыли до тех пор, пока он не достигал 1/3 первоначального капитала). А резервный капитал использовался для финансирования расширения производства и возмещения убытков хозяйственной деятельности. От размеров прибыли зависели премии, получаемые членами правления и рабочими треста.
К концу 1922 года 90 % всех промышленных предприятий были объединены в 421 трест, 40 % из которых были централизованного, а 60 % местного подчинения. Тресты сами решали, что производить и где реализовывать продукцию. Предприятия, входившие в трест, снимались с государственного снабжения и переходили к закупке ресурсов на рынке.
Для решения через рынок хозяйственных проблем (закупка сырья, сбыт продукции) тресты добровольно могли объединяться в синдикаты, действовавшие самостоятельно и на договорной началах. К концу 1922 г. 80% трестированной промышленности было синдицировано, а к началу 1928 г. всего насчитывалось 23 синдиката, которые действовали почти во всех отраслях промышленности, сосредоточив в своих руках основную часть оптовой торговли. Правление синдикатов избиралось на собрании представителей трестов, причем каждый трест мог передать по своему усмотрению большую или меньшую часть своего снабжения и сбыта в ведение синдиката.
Таким образом, государственная промышленность после перехода к нэпу совершила резкий поворот лицом к рынку. Реализация готовой продукции, закупка сырья, материалов, оборудования производилась на полноценном рынке, по каналам оптовой торговли. Возникла широкая сеть товарных бирж, ярмарок, торговых предприятий.
И все же рынок остался незавершенным, так как хозрасчет коснулся только объединений, а на положении входящих в них предприятий сказался гораздо меньше. Промышленные предприятия и их трудовые коллективы не получили той хозяйственной самостоятельности, которую дал деревне продналог.
В 1924 г. быстро вытеснявшиеся червонцами сов. знаки вообще прекратили печатать и изъяли из обращения; в том же году был сбалансирован бюджет и запрещено использование денежной эмиссии для покрытия расходов государства; были выпущены новые казначейские билеты - рубли (10 рублей = 1 червонцу). На валютном рынке как внутри страны, так и за рубежом червонцы свободно обменивались на золото и основные иностранные валюты по довоенному курсу царского рубля (1 американский доллар = 1.94 рубля).
На лондонской бирже советские деньги очень высоко котировались, считались они самой устойчивой валютой.
В 1922-1925 гг. был создан целый ряд специализированных банков: акционерные, в которых пайщиками были Госбанк, синдикаты, кооперативы, частные лица и даже одно время иностранцы - для кредитования отдельных отраслей хозяйства и районов страны; кооперативные - для кредитования потребительской кооперации; организованные на паях общества сельскохозяйственного кредита, замыкавшиеся на республиканские и центральный сельскохозяйственные банки; общества взаимного кредита - для кредитования частной промышленности и торговли; сберегательные кассы - для мобилизации денежных накоплений населения. На 1 октября 1923 г. в стране действовало 17 самостоятельных банков, а доля Госбанка в общих кредитных вложениях всей банковской системы составляла 2/3. К 1 октября 1926 г. число банков возросло до 61, а доля Госбанка в кредитовании народного хозяйства снизилась до 48%.
Абсолютная численность безработных, зарегистрированных биржами труда, в период нэпа возросла (с 1.2 млн. человек в начале 1924 г. до 1.7 млн. человек в начале 1929 г.), но расширение рынка труда было еще более значительным (численность рабочих и служащих во всех отраслях н/х увеличилась с 5.8 млн. человек в 1924 г. до 12.4 млн. в 1929 г.), так что фактически уровень безработицы снизился.
Помимо капитала в страну направлялся поток рабочих-эмигрантов со всего мира. В 1922 г. американским профсоюзом швейников и Советским правительством была создана Русско-американская индустриальная корпорация (РАИК), которой были переданы шесть текстильных и швейных фабрик в Петрограде, четыре - в Москве.
Государство оказывало нажим на производителей, заставляло их изыскивать внутренние резервы увеличения прибыли, мобилизовывать усилия на повышение эффективности производства, которое только и могло теперь обеспечить рост прибыли.
Широкая кампания по снижению цен была начата правительством еще в конце 1923 г., но действительно всеобъемлющее регулирование ценовых пропорций началось в 1924 г., когда обращение полностью перешло на устойчивую червонную валюту, а функции Комиссии внутренней торговли были переданы Наркомату внутренней торговли с широкими правами в сфере нормирования цен. Принятые тогда меры оказались успешными: оптовые цены на промышленные товары снизились с октября 1923 г. по 1 мая 1924 г. на 26% и продолжали снижаться далее.
Весь последующий период до конца нэпа вопрос о ценах продолжал оставаться стержнем государственной экономической политики: повышение их трестами и синдикатами грозило повторением кризиса сбыта, тогда как их понижение сверх меры при существовании наряду с государственным частного сектора неизбежно вело к обогащению частника за счет государственной промышленности, к перекачке ресурсов государственных предприятий в частную промышленность и торговлю. Частный рынок, где цены не нормировались, а устанавливались в результате свободной игры спроса и предложения, служил чутким барометром, стрелка которого, как только государство допускало просчеты в политике ценообразования, сразу же указывала на непогоду.
Но регулирование цен проводилось бюрократическим аппаратом, который не контролировался в достаточной степени низами, непосредственными производителями. Отсутствие демократизма в процессе принятия решений, касающихся ценообразования, стало, "ахиллесовой пятой" рыночной социалистической экономики и сыграло роковую роль в судьбе нэпа.

 

2.3. Белгородчина в годы НЭПа

Замена продразверстки продналогом уже в 1921 году позволила крестьянам Белгородчины значительно увеличить площади посева зерновых. Так, если в 1920 году в Алексеевском уезде было засеяно озимыми 14 тысяч десятин земли, то в 1921 году 30 тысяч. В Валуйском уезде — соответственно 22,5 и 32 тысячи десятин. Такое же положение было и по другим уездам Белгородчины.
Большую помощь крестьянству в проведении посевной кампании, в восстановлении разрушенного хозяй­ства оказывали рабочие промышленных предприятий и железнодорожного транспорта. Рабочие сахарных заводов, железнодорожных мастерских и других промышлен­ных предприятий формировали и направляли в деревню отряды и группы по оказанию помощи крестьянам в ремонте сельскохозяйственного инвентаря, в организации работы кузниц. В результате весной 1921 года бы­ло засеяно 75 процентов земель.
Когда в 1921 г. была засуха, в нашем крае от неё весьма серьёзно пострадали Валуйский и Алексеевский уезды. Несмотря на то, что продналог для них был сокращён почти на 40%, население региона испытывало серьёзные трудности с продовольствием. Вместе с тем, в принудительном порядке члены партии, комсомола и профсоюзов обязаны были отчислить недельный оклад жалования и Ѕ продовольственного пайка в фонд голодающих. Власти обязали население сдать все имеющиеся в семьях ценности, в том числе изделия из золота и серебра. Возобновились реквизиции ценностей из храмов и монастырей.
К примеру, населением Корочанского уезда для оказания помощи голодающим было собрано около 7 тысяч пудов зерна, 1338 пудов картофеля и овощей, 493 пуда подсолнечника, более 4 тысяч пудов подсолнечного масла, до 2 пудов серебра и 420 миллионов рублей.
Из Поволжья в Белгород были эвакуированы дети. На железнодорожном узле города было открыто 2 детских дома на 90 человек. Детские дома создавались и в Грайвороне, Шебекине, Волоконовке.
Осуществление НЭП помогало активизировать процесс восстановления и дальнейшего развития промышленности и сельского хозяйства нашего края. Прежде всего, был проведён ряд мер по упорядочению и совершенствованию руководства хозяйством. Велась работа по объединению промышленности по отраслям. С целью облегчения планирования и перевода предприятий на хозяйственный расчёт, в регионе начался процесс т. н. „трестирования“ промышленности. В Курске и Воронеже в 20-е годы были созданы «Мелтрест», «Главсахар», «Маслотрест» и «Крахмалтрест».
На территории нынешней Белгородской области в то время ведущими являлись сахарная, крахмало-паточная и мелоизвестковая отрасли. Сахарная и крахмало-паточная промышленность была развита прежде всего в Грайворонском и Белгородском уездах. В 1922 году там работали 2 сахарных из имеющихся 3-х – Головчинский и Ракитянский.
3 сахарных завода Белгородского уезда в 1920 году вырабатывали 173.550 пудов сахара, что составляло около 5% от уровня 1913 года. К 1923 году они вырабатывали уже 1. 273. 010 пудов сахара.[14]
Были восстановлены 3 мелоизвестковых завода в Белгородском уезде, отремонтированы и пущены 4 из 6 заводов крахмало-паточной промышленности, сосредоточенной в Грайворонском уезде. Несмотря на увеличение производственных мощностей этих отраслей, их выпускаемая продукция всё ещё составляла в регионе только 15-20% от довоенного уровня.
В годы НЭПа восстанавливались также предприятия кожевенной, маслобойной, мукомольной и винокуренной промышленности. Однако, выпуск их продукции не превышал половины довоенного уровня. Развивались дужное, деревообделочное, бондарное, сапожное, валяльное, швейное и другие кустарные производства.
В этот период улучшили работу железнодорожники региона, активизировалось исследование Курской магнитной аномалии. Ещё в годы гражданской войны и хозяйственной разрухи по указанию Ленина было принято решение об исследовании бассейна КМА. К работе были привлечены выдающиеся учёные и специалисты: И. М. Губкин, В. А. Стеклов, П. П. Лазарев, А. П. Карпинский, А. Н. Крылов и другие.
В 1923 г. работа увенчалась первым успехом. Из скважины у дер. Лозовка Щигровского уезда Курской губернии был получен образец, содержащий железную руду. В сентябре 1924 года у дер. Салтыково (ныне Губкинский район Белгородской области) на глубине 116,3 метра были открыты залежи богатой руды с 52% содержанием железа.
Восстанавливалось и сельское хозяйство региона. Однако процесс это шёл медленно. В 1923 году довоенный уровень посевных площадей достигнут не был. Поголовье скота в большинстве уездов региона оставалось ниже уровня 1916 года. Низкими были культура земледелия и его техническая оснащенность. Вспашка на 50% производилась сохами, не хватало рабочего скота, половина крестьянских хозяйств была безлошадной. Повсеместно ощущалась нехватка семян.
Важным рычагом в восстановлении хозяйства являлась торговля. В первые годы НЭПа важнейшим звеном в её организации являлась кооперация. В регионе была создана целая сеть государственных и кооперативных торговых предприятий.
Ужу к 1923 году в Белгородском уезде и городе Белгороде действовало 40 кооперативных и 19 государственных торговых предприятий. Сумма их оборота (в денежных знаках 1923 г.) составляла 114, 6 млн. рублей.
Развивалась и сеть потребительской кооперации. В 1922-1923 гг. в Алексеевском уезде действовало 20 потребительских обществ, в Валуйском уезде – 40 потребительских обществ. Расширялась сеть сельскохозяйственной кооперации. Крестьяне, в основном, объединялись (пока ещё на добровольной основе) в товарищества по совместной заготовке, сбыту и переработке сельхозпродукции и в товарищества по совместной обработке земли – ТОЗы. Всего в 1923 году их было в нашем регионе 150. Наряду с ними, действовали 18 коммун и целый ряд совхозов. Так, в 1923 году работало 40 свеклосовхозов с посевной площадью более 20 десятин. Первые коммуны в нашем крае появились в 1919-1922 гг: в Грайворнском (три), Валуйском (три), Белгородском (шесть) и других уездах.
Таким образом, определённые сдвиги в возрождении экономики края были налицо. Однако, процесс восстановления народного хозяйства на Белгородчине (как и в целом по центрально-черноземным губерниям), шёл медленнее, чем по стране. Эта особенность восстановительного процесса была отмечена в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР „О мерах восстановления центрально-черноземных губерний в хозяйственном и культурном отношениях “ в сентябре 1925 года.
К концу 1925 года восстановление народного хозяйства было, в основном, завершено.

3. Завершение периода новой экономической политики

3.1. Итоги проведения новой экономической политики и её значение

Экономический механизм в период нэпа базировался на рыночных принципах. Товарно-денежные отношения, которые ранее пытались изгнать из производства и обмена, в 20-е годы проникли во все поры хозяйственного организма, стали главными связующим звеном между его отдельными частями.
Коренная особенность процесса восстановления народного хозяйства СССР состояла в том, что он проходил в условиях, когда командные высоты в экономике, прежде всего крупная промышленность, находилась в руках государства.
Валовая продукция промышленности достигла в 1925 г. 75,5% уровня 1913 г., а в 1926 г. превысила его на 8%. С 1921 по 1924 год индекс промышленного производства увеличился более чем в 3 раза и практически достиг уровня 1913 года. Продукция машиностроительной промышленности превысила в 1925 г. довоенный уровень на 13%. Больше, чем до войны, производилось сельскохозяйственных орудий. В 1927 и 1928 годах прирост промышленной продукции составил соответственно 13 и 19 %.
Близко к довоенному уровню подошла добыча нефти и угля. Был в основном восстановлен Донбасс, горняки Кузбасса в 1925/26 г. в два с лишним раза превысили довоенную добычу угля, а горняки Подмосковного бассейна — в три с лишним раза.
Однако резко отставала от довоенного уровня металлургия: в 1925/26 г. было выплавлено 2,9 млн. тонн стали против 4,2 млн. тонн и чугуна 2,2 млн. тонн против 4,2 млн. тонн в 1913 г. Металлургия становилась узким местом в развитии про­мышленности.
В основном была восстановлена легкая и пищевая промышленность. Наладилась работа транспорта.
Вторая особенность восстановительного периода в промыш­ленности состояла в том, что наряду с восстановительным процессом шли и реконструктивные процессы, в особенности в последние годы. Это выразилось в освоении старыми заводами новых производств:
- на ленинградском заводе «Красный путиловец» и харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна было освоено производство советских тракторов (с 1923 по 1926 гг. было выпущено около 2 тыс.);
- на московском заводе «АМО», автомобильном заводе в Ярославле и некоторых других было начато производство советских автомобилей (в 1924/25 г. было произведено 126 автомашин, а за 1924—1928 гг. — 1070 машин);
- на авиационных заводах был налажен выпуск советских самоле­тов (в 1923/24 г. выпущено 200 самолетов, а в 1925/26 г. — в 3,5 ра­за больше). Если в 1922 г. 90% самолетов, поступивших на вооружение Красной Армии, было приобретено за границей, в 1923 г. — около 50%, то в 1925 г. потребность в самолетах была покрыта отечественным производством.
Ряд заводов Ленинграда, Тулы и других городов освоили производство сложных машин для текстильной промышленности, ранее ввозившихся из-за границы (в 1925/26 г. выпуск текстильных машин более чем в два раза превысил довоенный уровень). На заводах «Красный пролетарий» (Москва), «Двигатель революции» (Н. Новгород) и других был налажен выпуск более совершенных станков (в области станкостроения уровень 1913 г. был достигнут уже в 1924/25 г., а в 1926/27 г. был превзойден почти в три раза); на электромашиностроительных заводах (Ленинградском металлическом, «Электросиле» и др.) началось производство более мощных паровых турбин и гидрогенераторов и т, д. Отдельные отрасли промышленности, прежде всего нефтяная, в конце восстановительного периода стали уже на путь технической реконструкции.
Процесс реконструкции выразился также в расширении энергетической базы народного хозяйства. В строй вступил ряд новых электростанций: Каширская под Москвой, Красный Октябрь под Петроградом, Шатурская, Кизеловская, Балахнинская, Волховская, Кизиловская и др. В 1925/26 г. электростанций выработали электроэнергии почти в два раза больше, чем в 1913 г.
Третья особенность восстановительного периода состояла в том, что наиболее быстро росла социалистическая промышленность — государственная и кооперативная. Что касается капиталистической промышленности, то хотя она абсолютно росла, однако ее удельный вес из года в год уменьшался. В 1923/24 г. на долю социалистического сектора промышленности приходилось 76,3% всей продукции, а в 1924/25 г. — 79,3%. Удельный вес частной промышленности соответственно упал с 23,7% до 20,7%.
В 1925 г. промышленность вплотную подошла к использованию ее довоенных возможностей. Дальнейшее развитие промышлен­ности требовало технической реконструкции ее, широкого строительства новых заводов, повышения удельного веса тяжелой про­мышленности, развития транспорта. Успешное восстановление промышленности сопровождалось приливом рабочих на производство. Если в 1921/22г. число рабочих составляло 48% к довоенному уровню, то в 1924/25г. в крупной промышленности было занято примерно 70% рабочих, а на 1 января 1926 г. составила 2451, 6 тыс. человек – 90, 8% к уровню 1914 года.
В 1925 г. в основном завершилось и восстановление сельского хозяйства. Хотя восстановительный процесс в сельском хозяйстве в основном шел на базе мелкого единоличного крестьянского хо­зяйства, однако, наличие у государства командных высот в экономике, в том числе собственности на землю, проводимая им экономическая политика определяли и ход восстановления сельского хозяйства.
Важнейшими явлениями этого процесса были восстановление производительных сил деревни, укрепление и дальнейший рост середняцких хозяйств, ограничение эксплуататорских тенденций кулачества, которое несколько выросло по сравнению с годами гражданской войны, значительный рост и укрепление простейших форм кооперации.
В сельском хозяйстве производство выросло в 2 раза и превысило уровень 1913 года на 18 %. Общая посевная площадь достигла в 1925 г. уровня 1913 г., но под зерновыми площадь посева на 7,5% была меньше довоенной. Валовой сбор зерновых культур в 1925 г. по сравнению с 1913 г. составил 82% и увеличивался на 2,5 % ежегодно. Поголовье скота превысило довоенный уровень. Однако по срав­нению с довоенным периодом резко упала товарность сельского хозяйства. Это объясняется тем, что главным производителем хлеба и других продуктов сельского хозяйства стало мелкое крестьянское хозяйство, товарность которого падала в связи с ростом потребления самого крестьянина.
Успехи, достигнутые в восстановлении сельского хозяйства, впервые были продемонстрированы на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, открывшейся в Москве 19 августа 1923 г.
Вместе с тем, в деревне давало себя знать относительное перенаселение, так называемая сельская безработица, являющаяся результатом того, что отсталое, мелкое хозяйство не могло поглотить всей наличной рабочей силы крестьянской семьи. Избыточная рабочая сила уходила в город и являлась основным источником роста числа безработных.
Крупные успехи были достигнуты в развитии простейших форм кооперации: на 1 июля 1925 г. число членов сельскохозяйственной кооперации достигло 5 млн. Наибольший процент кооперированного населения был в районах производства технических и специальных культур. Свыше 5 млн. крестьянских хозяйств были охвачены потребительской и около 3,2 млн. кредитной кооперацией. Государство всемерно поддерживало кооперацию: из 900 млн. руб., составлявших средства сельскохозяйственной кооперации в 1925г., 770 млн. руб. являлись государственной ссудой.
Для предоставления крестьянам дешёвого кредита и вытеснения из деревни ростовщиков в 1924 г. создан Центральный сельскохозяйственный банк. Государство начало продавать крестьянам сельскохозяйственные орудия по довоенным ценам в кредит. Рост экспорта хлеба за границу, рост государственных закупок хлеба, повышение заготовительных цен, а также недород 1924 г. привели к тому, что цены на сельскохозяйственные продукты повысились.
Государственные кредиты на восстановление и поднятие крестьянского хозяйства направлялись в деревню через кооперацию. В 1925 г. в стране насчитывалось 21,9 тыс. колхозов, объединявших 293,5 тыс. (1,2%) по преимуществу бедняцких и маломощных крестьянских дворов. Преобладали товарищества по совместной обработке земли. Немало было и коммун. В 1925 г. имелось 5864 совхоза с посевной площадью в 1361 тыс. десятин—1,2% посевной площади страны. Таким образом, социалистический сектор в сельском хозяйстве был еще очень слаб. Деревня представляла собой океан мелких крестьянских хозяйств — до 22 млн. хозяйств.
Значительно расширился товарооборот в стране, достигнув в 1924/25 г. довоенного уровня. Если в первые годы нэпа частному капиталу удалось занять преобладающее место в розничной и весьма значительное место в оптово-розничной торговле, то с 1924 г. началось вытеснение капиталистических элементов из торговли. В 1924/25 г. три четверти всей торговли находилось уже в руках государства и кооперации. С начала 1922 года возникли крупные государственные торговые организации – ГУМ, Мосторг и др.
В мае 1924 г. были созданы Наркомат внутренней торговли СССР и наркоматы торговли в республиках, основной задачей которых являлось овладение рынком со стороны государственной торговли и кооперации за счёт вытеснения частного капитала, осуществление активного контроля за деятельностью частных торговцев. Усилилось налоговое обложение частного сектора.
Все эти меры способствовали вытеснению частного капитала из торговли: с октября 1923 г. по март 1925 г. частная торговая сеть сократилась на 21%. За это же время государственная торговля увеличилась более чем вдвое, а кооперативная торговля – почти в три раза, особенно на селе.
В годы восстановления народного хозяйства были достигнуты значительные успехи в повышении материального и культурного уровня жизни рабочих и трудящихся. Важнейшим источником подъема материального уровня жизни общества является национальный доход и его распределение. Национальный доход в СССР вырос с 8 млрд. руб. в 1921 г. до 21,7 млрд. в 1926 г.
Заработная плата рабочих в октябре 1925 г. почти достигла довоенного уровня, а в отдельных отраслях промышленности (текстильной, пищевой, химической) она была выше уровня 1913 г. Заметно отставала заработная плата от довоенного уровня в горной, металлургической, электро-технической промышленности. Это объясняется тем, что в этих отраслях огромные средства вкладывались в основной капитал, что сказывалось на размерах средств для заработной платы.
Для рабочих и служащих были отменены обязательные сверхурочные работы, введённые в годы гражданской войны, установлены 8-часовый рабочий день, оплачиваемые ежегодные отпуска и т. д. Неуклонно повышался культурно-технический уровень рабочего класса. С 1918 по 1926 год процент неграмотных среди фабрично-заводских рабочих снизился более чем в два раза (с 36 до 16%). Однако среди отдельных групп рабочих он был ещё весьма высок.
Впервые в нашей стране была создана государственная система подготовки квалифицированных кадров. Важнейшим звеном её стали школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), созданныё в 1920 г.
При сельсоветах и волисполкомах были созданы крестьянские комитеты взаимопомощи для организации помощи семьям малоимущих крестьян и красноармейцев.
Широко развивалось социальное страхование, осуществляемое за счет государства: в 1924/25 г. число застрахованных достигло 6,7 млн. человек, а фонд
социального страхования составил 422 млн. руб. Крупные суммы расходовало государство на восстановление и расширение жилищного фонда страны. К концу 1926 г. было восстановлено и вновь выстроено 26 млн. кв. м. жилой площади.
Расходы на здравоохранение в 1924/25 г. в 4 раза превышали довоенный уровень, сеть лечебных заведений по РСФСР выросла на 2,5 тыс. единиц. Детская смертность сократилась в полтора раза по сравнению с довоенным периодом.
Серьезно улучшилось материальное положение крестьянства. Рост доходов крестьянского хозяйства, стабилизация рубля, снижение цен на промышленные товары, уменьшение налогов (в конце восстановительного периода крестьяне платили налогов в 2,5 раза меньше, чем в начале этого периода) — имели своим результатом рост покупательной способности крестьянства, которая в 1924/25 г. была почти вдвое выше, чем в 1922/23 г.
Однако имелись и большие трудности. Велика была еще безра­ботица: в октябре 1925 г. на биржах труда было зарегистрировано 920 тыс. безработных. Правительство всячески стремилось рассосать безработицу в стране: оно ввело общественные работы, в которые в 1924/25 г. было вовлечено 140 тыс. безработных, организовало трудовые коллективы, охватившие до 150 тыс. безра­ботных, оказывало материальную помощь безработным. Существование безработица объяснялось главным образом притоком рабочей силы из деревень. По мере дальнейшего развития промышленности, а также перестройки деревни безработица исчезала.
В целом, за 1921-1928 года среднегодовой темп прироста национального дохода составил 18 %. Никогда в нашей стране не до и не после советская экономика так не развивалась. К 1928 году национальный доход на душу населения возрос на 10 %, что превысило это же в США. Люди чувствовали улучшение.
Самым важным итогом нэпа стало то, что впечатляющие хозяйственные успехи были достигнуты на основе принципиально новых, неизвестных дотоле истории общественных отношений.
В промышленности ключевые позиции занимали государственные тресты, кредитование, государственные и кооперативные банки. В сельском хозяйстве — мелкие крестьянские хозяйства, охваченные простыми видами кооперации, связанные между собой рынком и регулируемые государством, эти ячейки экономики России обнаружили высокие способности к согласному взаимодействию и сбалансированному стабильному развитию. Была доказана возможность успешного экономического прогресса общества, построенного на коллективных началах и успешного государственного механизма рыночной настройки.
Совершенно новыми оказались в условиях нэпа и экономические функции государства; коренным образом изменились цели, принципы и методы правительственной экономической политики. Если ранее центр прямо устанавливал в приказном порядке натуральные, технологические пропорции воспроизводства, то теперь он перешел к регулированию цен, пытаясь косвенными, экономическими методами обеспечить сбалансированный рост.

3.2. Трудности и противоречия НЭПа

Административно-командная система, сформировавшаяся в 30-е годы, зародилась в рамках нэповской экономики. Она, с одной стороны, продолжала традиции «военного коммунизма», но с другой — зрела в рамках самого нэповского общества. Каким же образом из нэпа, с его демократическим потенциалом, ориентацией на личный интерес и т. д., вырастает его отрицание — адми-нистративно-командная система? Можно ли считать ее полным отрицанием нэпа, или между ними более тонкая связь?
Глубокое осмысление действительной картины 20-х годов 6локирует романтизированное восприятие нэпа, нежелание видеть созревший в рамках нэпа его антипод. Несмотря на трестовский хозрасчет, без сильных административных подпорок изначально не могла существовать государственная промышленность. С момента введения нэпа партия сознательно избегала использования рыночных механизмов во взаимоотношениях между тяжелой и легкой промышленностью.
Взаимоотношения между рабочими и администрацией на заводах и фабриках регулировались не работой на конечный результат, не хозрасчетными формами, например коллективным подрядом, а традиционной системой норм, тарифов и расценок. В результате была слаба материальная заинтересованность рабочего в конечных результатах, да и у самого коллектива предприятия заинтере­сованность носила специфический характер, потому что его прибыль обезличивалась в едином балансе треста. Действовавшая в государственной промышленности си­стема была, образно говоря, хозрасчетом для начальников.
Для рабочих переход от одной системы управления (хозрасчетной) к другой (административно-командной), по сути, ничего не менял. Не чувствуя новую экономическую политику непосредственно на производстве, рабочий класс не стал той социальной силой, которая за принципы нэпа держалась бы и боролась.
Да, нэп улучшил материальное положение рабочих, но не проник вглубь, на производство. И когда в 1927 году обострились социальные проблемы, возникли продовольственные трудности, когда в 1928 году начали вводить «заборные книжки» (карточная система снабжения продуктами), индустриального рабочего к «традиционному» нэпу уже ничто не привязывало.
Более того, в конце 20-х годов административные методы — зародыш будущей административно-командной системы — как раз и создавали для рабочего класса си­стему определенных социальных гарантий. Парадокс? Только на первый взгляд.