АКАДЕМИЯ БЮДЖЕТА И КАЗНАЧЕЙСТВА ПРИ МИНИСТЕРСТВЕ ФИНАНСОВ РФ

Курсовая работа

НА ТЕМУ:

Политическое и социально-экономическое развитие России накануне отмены крепостного права

Студентки I курса

Москва

2002 г.

План курсовой работы

1. Вступление.

2. Политическое положение в России накануне отмены крепостного права.

3. Социально-экономическое положение в России накануне крестьянской реформы.

4. Суть реформы.

5. Заключение.

6. Список использованной литературы.

С окончанием Крымской войны в истории России началась новая полоса. Современники называли ее эпохой Освобождения или эпохой Великих реформ. Получилось так, что предыдущий период истории прочно соединился с именем Николая I, а новый — с именем его преемника.

Александр II вступил на престол уже немолодым человеком — в 36 лет. Трудно сказать, что больше повлияло на его решение отменить крепостное право — “Записки охотника” или Крымская война. После нее прозрели многие, в том числе и сам царь. В 1856—1857 гг. в ряде южных губерний произошли крестьянские волнения. Они быстро затихли, но лишний раз напомнили, что помещики сидят на вулкане. Крепостное хозяйство таило в себе и другую угрозу. Оно не обнаруживало явных признаков скорого своего краха и развала. Оно могло просуществовать еще неопределенно долгое время. Но свободный труд производительнее подневольного — это аксиома. Крепостное право диктовало всей стране крайне замедленные темпы развития. Крымская война наглядно показала растущее отставание России. В ближайшее время она могла перейти в разряд второстепенных держав. Сознавая необходимость преобразований, Александр II не знал, как приступить к ним. У него не было ни плана реформ, ни руководящих принципов. Некоторые из этих произведений, написанные с блеском и талантом, оказали сильное воздействие и на общественное мнение, и на царя. Потребовалось создать систему центральных и местных учреждений специально для разработки крестьянской реформы. К августу 1859 г. проект был подготовлен. Помещики не возражали против наделения крестьян землей, но требовали за нее выкуп, несоразмерный с ее стоимостью. Заветной же мечтой крепостников было так или иначе похоронить реформу. Но Александр II проявил необыкновенную настойчивость: «Вам известно происхождение крепостного права. Оно у нас прежде не существовало: право это установлено самодержавною властию и только самодержавная власть может уничтожить его, а на это есть моя прямая воля». [3]

Все слои населения понимали, что крепостное право неестественно и изжило себя.

Из года в год распространяется между помещичьими крестьянами мысль о свободе. Было много случаев неповиновения крестьян своим помещикам, которые происходили не от притеснения или жестокого обращения, а только от мысли иметь право на свободу.

Накануне реформы происходили крестьянские волнения в ряде губерний.

Из Жандармских отчетов Александру II за 1855—1860.

1855 г. Между крестьянами, по объявлении высочайшего манифеста о государственном ополчении происхо­дили в некоторых местах беспорядки.

В Киевской губернии, особенно в трех уездах, где еще памятно казачество, помещичьи крестьяне православного исповедания, по недоразумению и по нерасположенности к владельцам, просили дозволения всем ополчиться, с зачислением их в казаки и с освобождением от работ в пользу помещиков.

Было много случаев, что кре­стьяне и дворовые люди, увлекаемые слухами о свободе, не вносили оброка, отказывались от исполнения разных обязанностей и не хотели повиноваться. Ослушники скоро обращались к повиновению убеждениями владельцев или исправительными наказаниями.

В Воронежской губернии обнаруживалось массовое движение помещичьих крестьян, которые толпами приходили в Воронеж, объявляя желание поступить на военную службу. Крестьяне эти обращены к порядку короткими внушениями и им сделаны надлежащие вразумления. Между тем превратные толки о свободе и слухи о волнении жителей Киевской губернии возбудили непови­новение помещичьих крестьян и в других уездах Воронеж­ской губернии. В Бобровском и Павловском уездах это волнение доходило до того, что в имении Звегинцевых, по прибытии туда губернатора и воинской команды, толпа возмутителей бросилась на солдат, а понятые казенные крестьяне не оказали последним никакого содействия. В Острогожском же уезде крестьяне помещика Вульферта, требуя смены управителя и уменьшения работ, вооружились кольями, оскорбили окружного начальника и прогнали понятых. Беспорядки эти прекращены строгими мерами, немедленно принятыми губернатором. Зачинщики буйства преданы военному суду, и из них наиболее винов­ные заключены под стражу.

Для усмирения этих волнений в Воронежскую губер­нию командирован был флигель- адъютант полк. князь Багратион.

Наконец, являлись люди, которые по неблагоразумию или дерзости входили в неуместные суждения и давали ложный толк настоящим событиям. Так, в Санкт-Петербурге служащий в одном доме дворецким Петр Курилов трактире вел разговор насчет освобождения крестьян.

Мещанин Румянцев в одной из гостиниц, на вопрос рабочих, помещичьих кре­стьян Тверской губернии, что нового в газетах, отвечал, как бы читая, что высочайше повелено всем помещичьим крестьянам Тверской губернии выдавать, по явке в Санкт-Пе­тербург, вольные, а те, которые пожелают сами остаться в крепостном состоянии, будут платить помещикам вме­сто оброка по 50 копеек за десятину; слушавшие кре­стьяне обрадовались было, но на другой день буфетчик гостиницы объяснил им, что ничего подобного не было в газетах; это их огорчило.

Крестьяне, со своей стороны, при ожидании переворота в их судьбе, находятся в напряженном состоянии и могут легко раздражиться от какого-либо внешнего по­вода. У них, как выражаются помещики, руки опустились, и они не хотят ни за что приниматься с усердием. [1]

Из этих отчетов можно сделать вывод, что крестьяне находились в состоянии предвкушении свободы и медлить было уже невозможно.

В 1855 г. А. И. Герцен приступил к изданию в Лондоне альманаха “Полярная звезда”. Поместив на обложке силуэты казненных декабристов, он подчеркнул, что их традиции и идеалы продолжают жить. В альманахе печатались материалы о декабристах, Пушкине, Белинском, Чаадаеве.

Успех “Полярной звезды” привел Герцена к мысли о выпуске периодического бесцензурного издания, которое могло бы быстро откликаться на текущие события, пропагандировать идеи освободительного движения.

В первом номере Герцен выдвинул программу из трех пунктов: 1) освобождение крестьян; 2) упразднение цензуры; 3) отмена телесных наказаний. В дальнейшем Герцен уточнил, что он имеет в виду освобождение крестьян с землей, выкупленной государством.

В то время Герцен не затрагивал, например, вопроса о конституции. Но реализация даже минимальной программы во многом изменила бы обстановку в России.

В 1856—1857 гг. вернулись из ссылки декабристы и петрашевцы. Им, правда, запретили жить в столицах. Бывшие ссыльные разъехались по провинции и в дальнейшем приняли активное участие в подготовке и проведении крестьянской реформы. Многие из них гласно или негласно сотрудничали в “Колоколе” и “Полярной звезде”.

В начале 1858 г. журналам было разрешено печатать статьи по крестьянскому вопросу. Тогда же Н. Г. Чернышевский опубликовал в “Современнике” записку Кавелина. И Чернышевский, и Кавелин были в то время сторонниками отмены крепостного права сверху, в результате реформы. Это совпадение, однако, не свидетельствовало об их идейной близости.

Кавелин был либералом, приверженцем западного пути развития России. Социалистических идей он не разделял, но к их сторонникам относился с присущей ему терпимостью.

Николай Гаврилович Чернышевский, уроженец Саратова и выпускник Петербургского университета, был социалистом, материалистом и атеистом. Российскую крепостническую действительность он ненавидел, но не меньшее отвращение вызывал у него капиталистический строй, утвердившийся в западных странах. Вслед за Герценом Чернышевский полагал, что, используя русскую крестьянскую общину, можно “перепрыгнуть” через капитализм и построить социалистическое общество на заранее разработанных разумных основаниях. Поэтому он считал, что общину нужно во что бы то ни стало сохранить там, где она существует, и путем убеждений и разъяснений создать там, где крестьяне не знают общинного землепользования. Но община казалась Чернышевскому все же несовершенной организацией: в ней было общественное пользование землей, но каждая семья трудилась отдельно. В дальнейшем, считал Чернышевский, произойдет переход к коллективным формам труда.

В 1857 г. в “Современник” пришел Николай Александрович Добролюбов. Он как литературный критик явно превосходил Чернышевского, но был менее искушен в жизни, а потому отличался большей прямолинейностью и беспощадностью в оценках. Особое раздражение вызывали у Добролюбова бесконечные либеральные разговоры, за которыми он не видел дела. Все либеральное движение Добролюбов считал “обломовщиной”, а либералов — “лишними людьми”. Разочаровавшись в “обломовщине”, критик возложил все надежды на “народное дело”, как иносказательно называл он революцию.

В те годы “Современник” был весьма популярен. Широкая читательская публика разбиралась в сельском хозяйстве еще меньше, чем ее кумиры, позиция которых представлялась им поэтому безупречной. С особым упоением “Современник” читала определенная часть студентов, семинаристов, гимназистов. [2]

Если теоретическая мысль и моральное чувство объединяли русских людей в одинаковом положении крестьянской реформы и отмены крепостного строя, то, с другой стороны, практичес­кие, житейские условия указывали на естественное вырождение старого крепостного порядка. Под влиянием государственного роста, завоеваний XVIII в. и успехов внешней торговли Россия пер­вой половины XIX в. «разрывала с натуральным строем прежнего времени, в котором обмен и обрабатывающая промышленность играли незначительную роль, и быстро переходила к расширению обмена и к увеличению фабрично-заводского производства» (слова проф. Довнар-Запольского). В этой экономической эволюции зем­левладельческое дворянство приняло свое участие. Оно увеличило запашки в целях хлебного экспорта и испытывало разные виды фабричного производства.

Вся тяжесть усиленного землепашества и новых форм труда пала на крепостное крестьянство и истощала его физические силы. Прирост крепостного населения в северной половине государства стал падать, а с 1835 г. вместо прироста уже наблюдалась убыль, объясняемая не только перемещением населе­ния на юг, но также и истощением его на непосильной работе. Вместе с тем становилось явным обеднение и оскудение крепостного крестьянства, и росло в его среде острое недовольство своим положением.

Таким образом, рост торгово-промышленного оборота в стране ухудшил и обострил крепостные отношения и возбуждал в помещиках опасения за будущее. В то же время попытки усовершенствования и усложнения помещичьего хозяйства не содействовали увеличению материального благополучия самих помещиков. Водворение новых форм хозяйства далеко не всегда удавалось; помещичьи фабрики обычно не выдерживали конкурен­ции с купеческими, более богатыми и технически совершенными.

Подневольный барщинный труд оказывался непригодным для улуч­шенных способов производства: один из ученых хозяев того време­ни (Вилькинс) справедливо заметил, что барщиной обычно на­зывалось «то, что медленно, нерадиво, без всякой охоты делается». Поэтому среди крепостных владельцев к середине XIX в. вырос­ло разочарование в успехе их земельного и фабричного хозяйства и сознание того, что они попали в кризис.

Недовольны положением дел были даже те помещики, которые в черноземной полосе вели барщинным трудом примитивное полевое хозяйство. Плотное крепостное население черноземного района, не уходившее в отхожие промыслы и не имевшее кустарных, умножилось настолько, что не все могло быть использовано на пашне; некуда было девать рабочие руки и надо было даром кормить лишние рты. Это естественно порождало мысль о необходимости коренных хозяйственных перемен и даже о преимуществах наемного труда. Затрудненность хозяйственной обстановки помещиков усложня­лась их долгами. По разным причинам к середине XIX столетия более половины помещичьих имений оказались заложенными в правительственной «сохранной казне»; по некоторым подсчетам, «в среднем, задолженность помещиков составляла более 69 руб­лей с души крепостных», что составляло более 2/3 их средней стоимости. Столь огромная задолженность была вызвана как тяжестями военного времени начала XIX в., так и хозяйственны­ми неудачами и неумением жить сообразно со своими доходами.

Сознание хозяйственного кризиса угнетало помещиков; настроение недовольной крепостной массы их пугало; недостаток де­нежных средств приводил к мысли о несовершенствах и устарелости крепостного порядка. Даже и те помещики, которые не были захвачены высокой освободительной идеей, думали, что близок конец старого порядка, и не сомневались в том, что нужна его реформа; они только боялись, что реформа окончательно их разорит.

По новому закону, крепостное право помещиков на крестьян было отменено навсегда, и крестьяне признаны свободными безо всякого выкупа в пользу помещиков. Государственная власть не видела в этом никакого нарушения прав помещиков.

В то же время земля, на которой жили и работали крестьяне, была признана собст­венностью помещиков. Крестьяне освобождались с тем, что по­мещики предоставят им в пользование их усадебную, оседлость и некоторое количество полевой земли и других угодий (полевой надел). Но крестьяне за усадьбу и полевые наделы должны были отбывать в пользу помещиков повинности деньгами или работой. По закону крестьяне получили право выкупить у помещиков свои усадьбы и, сверх того, могли по соглашению со своими помещиками приобрести у них в собственность полевые наделы.

Пока крестьяне пользовались наделами, не выкупив их, они находились в зависимости от помещиков и назывались временнообязанными крестьянами. Когда же выкуп был произведен, то крестьяне получали полную самостоятельность и становились крестьянами-собственниками.

Вышедшие из крепостной зависимости крестьяне соединялись по месту жительства в «сельские общества», из которых для ближайшего управления и суда составлялись «волости». В селах и волостях крестьянам дано было самоуправление по тому образцу, какой был установлен для крестьян государственных при графе Киселеве. В сельских обществах было введено общинное пользование полевой землей, при котором крестьянский «мир» переделял землю между крестьянами и все повинности со своей земли отбывал за круговой порукой. [4]

Крестьяне, конечно, ожидали не такую реформу. Наслышавшись о близкой “воле”, они с удивлением и негодованием воспринимали весть, что надо продолжать отбывать барщину и платить оброк. У них закрадывались подозрения, подлинный ли манифест им прочитали, не спрятали ли помещики “настоящую волю”.

«(...) Нельзя было сделать положительное заключение о степени народного сочувствия к совершающейся реформе как потому, что настоящего преобразования они еще не поняли совершенно ясно, так и потому, что не имели еще времени семейно и на своих совещаниях обсудить все проекты Положения. Но при внимательном наблюдении мне казалось, что большая часть крестьян понимала освобождение из-под крепостной зависимости в более обширном смысле, т. е. что повинности их относительно помещиков будут гораздо легче. Дворовые же люди в большей части имений говорили: «Наше положение не такое, как положение крестьян, им хорошо, а мы должны, прослуживши еще два года, в том же положении отправиться куда знаешь, да если кому можно взять у общества землю, то кто же нас обстроит и обзаведет всем тем, что нужно для хлебопашца». (Из донесения заседателя Тарусского уездного суда Кондырева).

«(...) В некоторых местах крестьяне понимали в превратном виде дарованные им права свободы: иные полагали, на основании народных толков, что земли за помещиками не останется ничего, исключив их усадьбы и сады, а другие убеждены были, что за предоставляемые им определенной пропорции земли они уже никому, никогда и ничего платить или отбывать работами не будут.» (Из донесения депутата от дворянства Медынского уезда Могилевича).[3]

Отмена крепостного права произошла не в результате массового крестьянского движения или революции, а мирно, «сверху», после 100 лет обсуждений и попыток решения крестьянского вопроса в различных комиссиях и комитетах, главным образом секретных. Объективные социально-экономические, демографические, общественно-политические причины вызревали постепенно, однако непосредственным толчком к реформе «сверху», силой самодержавной власти послужила тяжелая и бесславная для России Крымская война 1853-56. Завоевания Петра I и Екатерины II, блестящие победы русского оружия в течение почти полутора столетий — все было поставлено на карту. В ходе войны обнажилась отсталость России: парусный флот не мог противостоять паровому; рекрутская система комплектования армии, основанная на крепостном праве, устарела и не соответствовала новой организации вооруженных сил в Европе

Построенная на компромиссах, реформа учитывала интересы помещиков гораздо более чем крестьян. И все же крестьянская реформа 1861 г. имела огромное историческое значение. Она открыла перед Россией новые перспективы, создав возможность для широкого развития рыночных отношений. Страна уверенно вступила на путь капиталистического развития. Началась новая эпоха в ее истории. Велико было и нравственное значение этой реформы, покончившей с крепостным рабством.

Список использованной литературы

1. Отмена крепостного права в России. Сборник документов. Сост. Верховень Б.Г. М., 1939.

2. Буганов В.И., Зырянов П.И. История России с конца VII до конца XIX века. М., 1999.

3. Конец крепостничества в России. Документы, письма, мемуары, статьи. Ред. Федорова В.А. М., 1994.

4. Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. Спб., 1999.