Курсовой проект

на тему: «Заимствованная лексика как составляющая молодёжного сленга и способы ее использования в публицистических текстах»




Введение
В современном русском языке, в связи с экономическими и политическими изменениями в жизни России и расширением международных контактов, одним из наиболее ярких динамических процессов является активизация процесса заимствования.

Иноязычные слова являются одним из важнейших источников формирования языка молодежи, в частности молодежного сленга. И это объясняется не только лингвистическими, но экстралингвистическими факторами.

По утверждению В.Г. Костомарова, «как и в большинстве стран мира, США в сознании россиян, особенно молодежи, все более укореняются в качестве центра, излучающего если не законодательно, то привлекательно технические новшества, образцы общественного порядка и экономического процветания, стандарты жизненного уровня, эстетические представления, эталоны культуры, вкусы, манеры поведения и общения»[1].

Процессу заимствования в современной лингвистике посвящено немало теоретических исследований. Среди них – работы общего характера, рассматривающие историю межъязыковых контактов, причины лексического заимствования, этапы освоения иноязычных слов. Широко исследованы также отдельные стороны данного языкового явления: заимствование в аспекте культуры речи, функционирование заимствований в языке средств массовой информации, социолингвистические характеристики функционирования заимствований (Л.П. Крысин, Г.Н. Скляревская, Л. Ферм, М.И. Черкаова и др.).

Кроме того, широко изучены проблемы языка газеты, газетных жанров (В.Г. Костомаров; Л.П. Лысакова; Г.Я. Солганик и др.).

Однако практически отсутствуют исследования, посвященные проблеме функционирования заимствований-сленговых единиц в современном газетном тексте.

Таким образом, актуальность нашего исследования объясняется тем, что в настоящее время, несмотря на богатый теоретический опыт, накопленный в разных аспектах изучения процесса заимствования, практически отсутствуют работы, комплексно подходящие к данной проблеме.

Цель исследования состоит в выявлении особенностей функционирования сленговых единиц-заимствований в публицистическом тексте.

Достижение данной цели предусматривает решение следующих задач:

1)           проанализировать научные исследования по данной проблеме;

2)           выявить особенности молодежного сленга и источники его формирования;

3)           охарактеризовать процесс заимствования;

4)           определить специфику заимствования как источника формирования молодежного сленга.

Материал исследования был извлечен методом выборки заимствованной лексики из газет «Комсомольская правда», «Московский комсомолец в Питере» за январь – апрель 2008 г. Дополнительно привлекался материал из других газет за указанный период, а также материал словарей.

Научная новизна исследования определяется новизной фактического материала (проанализированы новейшие газетные публикации).

Указанные выше задачи определили структуру нашего исследования. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, а также библиографического списка и списка анализируемых источников.




1. Функционирование сленговых единиц в публицистическом тексте
1.1 Тенденция стилистического снижения и усиления экспрессивности публичного общения
Нам представляется важным проанализировать язык современной молодежи, поскольку, как отмечают исследователи, «состояние современной живой речи, а в более отдаленной перспективе и состояние русского языка во многом формируют наиболее активные представители говорящего социума, или социальные и социально-профессиональные слои общества, говорящего по-русски, которые при этом оказывают решающее влияние на всех остальных носителей русского языка и предопределяют состояние большей части всего коммуникативно-речевого пространства российского общества.

К таким наиболее активным представителям речевого общества можно отнести молодежь (выделено нами), журналистов, государственных служащих, политиков, бизнесменов, творческую и техническую интеллигенцию»[2]. Другими словами, язык молодежи во многом формирует язык будущего.

При этом исследователями выделяются четыре основные социально-профессиональных слоя наиболее активных носителей языка:

1)     молодежь;

2)     журналисты;

3)     политико-административный аппарат;

4)     интеллигенция (интеллектуалы)[3].

Таким образом, молодежь входит в число самых влиятельных в языковом отношении социальных категорий лиц, говорящих по-русски, «представляет авангард живых процессов в речи, является инициатором, возбудителем языковых новшеств»[4]. С другой стороны, журналисты, благодаря имеющимся в их распоряжении СМИ, во многом оказываются «законодателями речевой моды». При этом объект нашего исследования – язык молдежи, представленный в СМИ – находится на пересечении данных социальных групп. Можно сказать, что сфера «язык молодежи» и сфера «язык СМИ» во многом совпадают, совмещаются.

Как известно, доминантой языка молодежи является разговорный стиль, устная форма языка. Идеалами «хорошей речи» служат оригинальность, комизм, эпатаж, языковая игра. При этом субъектом речи выступает молодежь: школьники, студенты, творческая молодежь, молодые специалисты.

Социально-групповые и профессиональные жаргоны подростков, школьников, студентов, молодых специалистов, творческой молодежи все вместе и в целом формируют условное понятие «язык молодежи» – популярное и влиятельное в речевом плане социолингвистическое явление.

Проблема языка молодежи, или особенности языкового кода, используемого в публичном общении современнной молодежью, является составной частью общей проблемы глобального снижения и «экспрессивации» публичной речи. Начиная с 1990-х годов, процесс вторжения в публичное общение сниженной речи, жаргонизмов, традиционных вульгаризмов и матизмов, а также новейших иноязычных заимствований стал массовым и всепроникающим[5]. Законодателем этого процесса закономерно была и остается молодая часть говорящих по-русски. В результате определились некоторые серьезные изменения в сфере книжно-литературной речи. Одним из таких кардинальных изменений оказалось «перерождение газетно-публицистического стиля, который фактически перестал быть книжным, как это принято считать, и максимально приблизился по форме к обиходному общению: и устная речь радио и телевидения, и письменные тексты газетно-журнальных публикаций настойчиво имитируют сниженную бытовую коммуникацию»[6].

Необхоимо отметить, что, на наш взгляд, отступление от традиционной «стилистической чистоты» книжных стилей нельзя однозначно относить к негативных языковым явлениям. Газетные публикации, близкие по форме повествования к живой разговорной речи, могут быть остроумными и яркими, и читатель, безусловно, это ценит. Поэтому «стилистически чужеродные включения в тексты СМИ, в официальные публичные выступления или в научные публикации следует оценивать не по факту этой чужеродности, а исключительно по коммуникативно-прагматической целесообразности. Ориентация общения только на моноцентрическую модель культуры и языка длительное время была в русле идеологических интересов тоталитарного общества, которое было заинтересовано в жестком иерархическом представлении культуры и языка»[7].
1.2 Общая характеристика молодежного сленга
Как известно, в содержание социолингвистического понятия «язык молодежи» закладывается противопоставленность основной части языка (литературной, кодифицированной), так называемого стандарта – субстандарту. «В этом заключается, – по мнению ученых, – внутренняя оппозиционность концептосферы «язык молодежи» е ее лингвистических репрезентаций»[8]. Молодежная часть русскоязычного населения в большой степени переходит границы общественных норм – языковых, эстетических, этических, в то же время взрослая, более старшая, часть общества более строго следует данным нормам.

Для молодежи всегла важна и престижна собственная субкультура и обслуживающий ее язык. В то же время эта субкультура и эта разновидность подъязыка должна соответствовать в коммуникативном плане всему национальному языку, то есть «должна встраиваться в систему страт и функциональных стилей»[9].

В связи сэти возникает вопрос: как соотносится понятие «язык молодежи» с лингвистическими категориями «арго», «жаргон», «сленг»? Вслед за В.В. Химиком, мы придерживаемся следующего понимания данных терминов.

1)     Арго – это «закрытая лексическая подсистема специальных номинаций, обслуживающих узкие социально-групповые интересы, чаще всего профессиональные»[10]. Например, армейские (калаш), спортивные (технарь), студенческий (автомат), компптютерные (писюшник), музыкальные (сингл).

2)     Жаргон – «полуоткрытая лексико-фразеологическая подсистема, применяемая той или иной социальной группой с целью обособления от остальной части языкового сообщества»[11]. Например, криминальный жаргон – мочить в значении «убивать».

3)    Сленг – это «практически открытая подсистема ненормативных лексико-фразеологических единиц разговорно-просторечного языка, его стилистическая разновидность, или особый речевой регистр, предназначенный для выражения усиленной экспрессии и особой оценочно окраски»[12]. Например: вешать лапшу на уши, вырубиться, облом.

Выделяются три этапа формирования субстандартных языковых проявлений (по преимуществу лексических) в речи молодых людей в соответствии их возрастом: подростково-юношеский, профессионально-групповой и интегральный[13].

1)                Подростково-юношеский этап – это номинативно-экспрессивная лексическая подсистема речи пордростков в их различных групповых или региональных вариациях: уличных, школьных, дворовых, детдомовских и др. на фоне растущего негативизма, стремления к освобождению от детской зависимости развивается и укрепляется центробежная тенденция к отчуждению от «взрослого» общества и его норм, в том числе и языковых, лексических. Начинает формироваться социализированное антагонистическое сознание – «быть не как все», что поначалу означает всего лишь «быть не как взрослые». Это естественное биосоциальное устремление подростков и юношества, подсознательная подготовка к самостоятельной жизни, и язык формирующаяся или быстро усваемая подсистема жаргонных номинаций – оказывается частью такой подготовки, своеобразным способом самоутверждения юных во «взрослом» мире.

2)                Профессионально-групповой – этап формирования жаргонных молодежных подсистем, которые характеризуют речь молодых людей более старшего возраста. На этом возрастном этапе естественное стремление молодых людей к герметичности, склонность к корпоративному восприятию объектов окружающего мира сохраняется, даже усиливается, но приобретает новые формы, поскольку речевая интеграция происходит в более зрелых объединениях « «о интересам»» в студенческих корпорациях, в жестко регламентированных армейских коллективах, в конвенциональных группах мелких торговцев, артистов, спортсменов, наркоманов и пр.

Среди наиболее популярных частных молодежных жаргонов выделяют следующие:

а) студенческий жаргон;

б) компьютерный жаргон;

в) эстрадно-музыкальный жаргон;

г) армейский жаргон;

д) жаргон наркоманов и наркодельцов;

е) жаргон мелких торговцев.

3)                Интегральный этап – формирует лексико-семантические и фразеологические единицы универсального применения, встречающиеся в самых разных молодежных лексиконах, социально-групповых и социально-профессианальных. Образования такого рода составляют так называемый молодежный интержаргон, или сленг – совокупность ненормативных (субстандартных) единиц, выходящих за пределы корпоративного употребления, обладающих относительной устойчивостью и имеющих тенденцию к расширению сферы употребления и переходу в массовое просторечие.




2. Заимствование как важный источник формирования молодежного сленга
2.1 Роль заимствований в формировании молодежного сленга
Представляется целесообразным рассмотреть, каковы источники формирования молодежных жаргонов. По утверждению ученых, главный источник – это заимствование, как внутреннее (из других подъязыков, региональных или социальных диалектов), так и внешнее (из иностранных языков)[14].

Внешние, иноязычне источники расширения словаря молодежной речи, привлекательные для молодых своей эпатирующей экзотичностью, почти исчерпываются в настоящее время английскими варваризмами.

Особую роль в этом играют два следующих фактора:

1)               Привлекаемые из англоамериканских источников заимствования чаще всего имеют понятную говорящему внутреннюю форму: носители молодежных подъязыков обычно знают содержание конкретных англиских прототипов, от которых образуют жаргонизмы, а именно потому их употребляют, что знают. Например: олды – родители (от англ. old
– старый), герла – девушка (от англ.
girl
– девушка), грины – доллары (от англ.
green
– зеленый).

2)                Объем и характер таких заимствований нередко регулируется конкретными практическими потребностями частных социально-групповых или социально-профессиональных жаргонных подсистем в речи молодых людей. Например, очень высок уровень иноязычных заимствований в подъязыке программистов и активных пользователей персональными компьютерами, имеющих дело с англо-американской компьютерной терминологией. Например: кликать – нажимать клавишу мыши (от англ. click
с тем же значением); писюшник – компьютер (от англ.
PC
–
personal

computer
).

Уровень англицизмов высок также в подъязыке студентов и школьников, так как изучение английского языка дает возможность его практического применения и стимулируется интересом к англоязычной поп-культуре.

Интересно отметить, что к корням английских слов нередко добавляются русские аффиксы соответствующих частей речи, преимущественно разговорного варианта и с разговорно-просторечной фонетической огласовкой. В результате достигается желаемое – появляется экзотическое производное с русской внешней формой, но с иноязычным содеражнием – «достаточно эффективное средство эпатирования обывателя, воспринимающего новообразование с естественным раздражением, одинаково сильным при понимании иностранного прототипа или полном непонимании экзотизма, и в том и в другом случае приобретается «стёбный эффект»[15]. Приведем примеры:

Пипл (от англ.
people
– люди) – пиплёнок – пиплик – пипловый;

Найт (от англ.
night
– ночь) – найтать – найтовать;

Крейзи (от англ.
creazy
– сумасшедший) – крэйза /крэза/ – крезовать – крезануться – крезанутый – крезаторий – крезовник – крезовоз – крезовый – крезушник – крейзи-хаус[16].

Аск (от англ.
ask
– просить, спрашивать) – аскать – аскатель – аскнуть – аскер.

Дринк (от англ.
drink
– пить) – дринкануть – дринкать – дринкач – дринкер – дринк-команда – дринкнуть – дринч – дринчать – дринчить – дринч-команда – дринькать.



2.2 Место новейших заимствований в лексической системе современного русского языка и актуальность их изучения
В последние десятилетия в русском языке происходят значительные динамические процессы, вызванные политическими, социальными и экономическими переменами в жизни российского общества.

Одной из важнейших тенденций развития современного русского языка является процесс активизации употребления заимствований [17]. При этом, как утверждают исследователи, необходимо говорить «именно об активизации употребления этих слов, а не только о новых заимствованиях, поскольку наряду с появлением заимствований-неологизмов наблюдается расширение сфер использования специальной иноязычной терминологии, относящейся к экономике, финансам, коммерческой деятельности и некоторым другим областям»[18].

Необходимо также отметить, что заимствования, первоначально обозначавшие реалии иного, капиталистического мира, теперь употребляются применительно к российской действительности. Так, англицизмы доллар, тинейджер, супермаркет и др. зафиксированы в «Словаре новых слов русского языка 1950–80-х годов» (СПб., 1995) с указанием на соотнесенность с западным миром: «на Западе», «в капиталистических странах», «в буржуазных странах», «в англоязычных странах». В последних же словарях уже снимаются пометы об их принадлежности к чужому, западному миру.

Как известно, иноязычные слова занимают значительное место в системе русского языка, поскольку постоянный процесс заимствования является наиболее важным источником пополнения русской лексики, в частности языка молодежи и молодежного сленга. Попадая в язык-реципиент, заимствования вступают в системные отношения с русской лексикой (парадигматические, синтагматические, деривационные), нередко вызывая изменения в лексической системе русского языка.

Поток иноязычной лексики, поступающей сегодня в русский язык, настолько велик, что вызывает обеспокоенность многих ученых относительно состояния русского языка[19].

В то же время следует говорить о некоторой «распределенности [выделено нами] иноязычных слов по функциональным стилям и речевым жанрам»[20]. При этом наиболее богаты иноязычной лексикой газетные и журнальные тексты, оперативно отражающие любые языковые изменения.

Рассматривая функционирование заимствований в языке современной прессы, прежде всего необходимо отметить такое явление, как актуализацию и пассивизацию лексики. Изменения в обществе, как известно, отражаются в языке. «Потребность общества в определенной лексике зависит от развития самого общества: когда становятся актуальными определенные понятия и явления, слова, их называющие, употребляются более активно, а когда отдельные явления и предметы перестают быть в центре жизни общества или вообще исчезают, становится пассивной и лексика, их называющая»[21].

Так, сегодня, когда расширились международные контакты в области политики и экономики, актуализируются целые массивы лексики, которая прежде была на периферии. Прежде всего это касается экономической терминологии, значительную группу которой составляют англицизмы: акция, акционер, аренда, арендатор, бизнес, бизнесмен, дивиденд и др.

Кроме того, возросла популярность изучения иностранных языков, прежде всего – английского. Большая часть современных молодых людей владеют английским языком, увлекаются иностранной, чаще всего американской, культурой, слушают англоязычную музыку. В связи с этим в их речи все более активно используются иностранные слова. Приведем примеры:

Не понравилась мне компания у него на бёзднике (Комсомольская правда. 2006. №4); бездник – день рождения (от англ.
birthday
);

Девушка, принимающая документы, спросила, что за язык был у Марины в школе. Марина неожиданно улыбнулась: «Инглиш». Покраснела (Комсомольская правда. 2006. №7); инглиш – от англ.
English
– английский язык;

Сергей с гордостью выложил на стол дорогие сигареты и мобильник – найсовый (Комсомольская правда. 2006. №10); найсовый – от англ.
nice
– хороший, приятный, красивый.

Девушки оценивающе оглядели Сергея с ног до головы. Загорелый, джинсы с хорошим лейблом… (Комсомольская правда. 2006. №10); лейбл – от англ.
label
– фирменная этикетка.

Причем специфика современного состояния русского языка, в частности, заключается в том, что указанные процессы активизации, «эти естественные для хода любого языка передвижения элементов с окраин системы в центр идут в нынешнем русском языке ненормально высоким темпом и крупным масштабом»[22].

Рассматривая функционирование заимствованной лексики в современном русском языке, нельзя не отметить такое явление, как переориентация номинации. Под переориентацией номинации понимается «такое изменение в употреблении слов, при котором слова, обозначавшие раньше зарубежную или дореволюционную действительность, начинают употребляться для номинации советской / российской действительности»[23].

Значительные пласты лексики, которая долгое время употреблялась в отношении к зарубежной действительности, сегодня употребляются применительно к российским реалиям. Причины данного явления лежат за рамками языка и связаны с изменениями в российском обществе. Изменения в области политики и экономики вызывают изменения значения (и, следовательно, толкования) слов в данной сфере. Прежде всего речь идет об исчезновении указания на отнесенность к западной, капиталистической действительности, отменены словарной пометы «при капитализме», «в капиталистических странах», «на Западе» и т.д.

Процесс переориентации важен для нашего исследования не столько сам по себе, сколько в связи с изменением идеологического компонента значения заимствования.

Изменение идеологических ориентиров вызвало переоценку общественных и политических ценностей, в результате изменилось отношение носителей языка ко многим явлениям в жизни российского общества. Незамедлительно данное явление нашло свое отражение в языке. «В лексическом плане это выразилось в смене коннотаций: плюсы сменились на минусы и наоборот. Минусы в некоторых случаях просто нейтрализовалссь, и слово, несшее в себе заряд отрицательной оценочности, перешло в разряд нейтральных»[24].

Таким образом, с уходом идеологических установок, господствовавших в советском обществе, нейтрализуются и идеологические коннотации негативного характера. Как утверждают исследователи, в подобных случаях «идеологический прагматический компонент слова начинает отступать, чтобы дать место «когнитивному прагматическому компоненту», базирующемуся на некоторых всеобщих знаниях о мире»[25].
2.3 Особенности функционирования заимствованной лексики в газетно-публицистических текстах
Процесс чтения газетно-публицистических текстов представляет собой особый вид коммуникации, в котором на первый план выходит не столько восприятие информации, сколько восприятие авторского отношения к изложенной информации, что связано с самой природой газетно-публицистического текста.

Как показывает анализ текстов средств массовой информации, нередко наблюдается неадекватность восприятия адресатом интенций автора, что приводит к нарушению коммуникации – коммуникативным неудачам. Авторская позиция обуславливает эмоционально-оценочную сему, которая в процессе коммуникации проявляется как структурный компонент коннотации заимствованной лексики, употребляемой в конкретной речевой ситуации. В связи с этим в качестве непременного условия эффективной коммуникации рассматривается адекватное осознание интенцийавтора текста.

Язык периодической печати, обладая рядом стилистических особенностей, характеризуется прежде всего особенностями употребления языковых средств (в частности, иноязычной лексики). Представляется необходимым в методических целях выявить специфику функционирования заимствованной лексики в языке современной газеты, поскольку без учета этой специфики при восприятии газетного текста невозможно его полноценное понимание.

Газетно-публицистический стиль имеет две важнейшие функции:

информативную и воздействующую. Информативная функция заключается в стремлении оперативно передать новую информацию, назвать и описать новые явления, что объясняет прилив неологизмов (в том числе заимствований) в газетные тексты. Воздействующая функция определяет такую специфическую черту газеты, как социальная оценочность.

Социальная оценочность языковых средств выступает в качестве главной особенности газетно-публицистического стиля, выделяющей его среди других функциональных стилей и проявляющейся на всех «уровнях» его языка, особенно в лексике.

Функции газетного текста, в свою очередь, определяют его основной конструктивный принцип – чередование экспрессии и стандарта. Это обусловливает построение модели газетного языка «как обязательного и прямолинейно-постоянного соотнесения стандартизированных и экспрессивных сегментов речевой цепи, их чередование и контрастирование…»[26].

Одним из важнейших источников экспрессии газетного языка (наряду с разговорными элементами, терминологической лексикой, метафорами), по мнению исследователей, является активное употребление иноязычной лексики.

Как показал анализ текстов газетных публикаций, заимствованная лексика не только информативно обогащает текст, но зачастую и снимает стандарт изложения, способствуя выражению авторского «я». Таким образом, иноязычная лексика также способствует реализации конструктивного принципа языка газеты – чередования стандарта и экспрессии.

Отмечая воздействующую функцию газеты, необходимо уточнить, что она характерна прежде всего для таких газетных жанров, как проблемная публицистическая статья, выступление видного общественного деятеля, обзор политических, международных событий. Социальная оценочность языковых средств (в частности, лексики) в этих жанрах обусловлена стремлением не просто назвать предмет (явление), но и дать ему позитивную или негативную характеристику.

Заимствованная лексика, в частности сленговые единицы-заимствования, зачастую выступает как текстообразующий элемент публицистического текста, определяя его. Поэтому в заимствованных словах, функционирующих в языке современной прессы, нередко основные (этимологические) значения осложняются напластованиями и переосмыслениями, связанными с разным социальным отношением к обозначаемому словом понятию, или отношением автора к описываемым событиям или явлениям. При этом социальная оценка заимствования может либо группироваться вокруг слова, создавая его стилистическую окраску или эмоциональный ореол, либо являться частью лексического значения иноязычного слова, его семантическим компонентом.

Ссылаясь на работы Вольфа, Г.М. Васильева отмечает, что «в современных исследованиях оценочной проблематики под оценкой понимается суждение о ценности обозначаемого с точки зрения субъекта коммуникации, т.е. предполагается ее истинность не относительно объективного мира, а истинность относительно концептуального мира участников акта коммуникации…, поэтому у представителей различных лингвокультурных общностей нередко наблюдаются несовпадения оценок[27].

Как утверждают исследователи, заимствования занимают особое место в речи носителей русского языка. Данный факт связан не столько с «нерусским» звучанием или графическим обликом иноязычного слова, сколько с восприятием заимствования говорящим. В связи с этим ученые говорят о некой «отмеченности, выделенности иноязычного слова в языковом сознании говорящих по нескольким признакам»[28]. С одной стороны, иноязычное слово, связанное с книжной стилистической окраской, воспринимается как более «ученое», «умное». С другой стороны, иноязычная форма заимствования нередко «скрывает» смысл слова и оказывается для многих говорящих менее понятным, чем слово исконное, а зачастую непонятным вовсе или семантизируемым ложно. При этом подобная «непонятность» заимствования для определенной группы носителей языка может восприниматься как символ высокого уровня образованности, поэтому и речь, содержащая «непонятные» заимствованные слова, зачастую воспринимается как более красивая, социально престижная.

Таким образом, «иноязычная лексика представляет собой такой лингвистический объект, в котором перекрещиваются самые различные, иногда противоречивые социальные оценки, сталкиваются мнения и страсти, которые порой уводят спорящие стороны далеко от языка – в область идеологии, политики, мировоззренческих разногласий»[29].

При этом, по мысли ученого, «социальные оценки иноязычного слова не всегда группируются вокруг слова (точнее – вокруг обозначаемого им понятия), даже не всегда они создают стилистическую окраску или тот эмоциональный ореол, который окружает слово, – нередко они оказываются частью лексического значения, т.е. представляют собой определенный семантический компонент»[30].

Особо следует отметить, что случаи добавления социальной или эмоциональной оценочности к денотативному значению англицизмов (так называемая коннотация), как показал их контрастивный анализ, часто не совпадают с оценочностью слов в английском языке: обычно оценку приобретают те слова, которые в языке-источнике были стилистически нейтральны или же заимствование меняет оценку на противоположную.

При этом, по утверждению исследователя, оценка в значении заимствования может появиться как на этапе его проникновения в русский язык, так и на этапе освоения. Особо следует отметить, что в одном и том же англицизме зачастую совмещаются разные оценки: одна возникает на этапе проникновения иноязычного слова в язык-реципиент, другая – на этапе освоения; данные оценки могут как сосуществовать, так и отрицать одна другую[31].

По словам В.В. Виноградова, «слово не только обладает грамматическими и лексическими, предметными значениями, но оно в то же время выражает оценку субъекта – коллективного или индивидуального. Само предметное значение до некоторой степени формируется этой оценкой, и оценке принадлежит творческая роль в изменении значений»[32].

Обычно оценочны по своему смыслу те иноязычные слова, которые характеризуют сферу человеческих отношений, а также социально значимые явления.

Так, заимствованный неологизм шоу вошел в русский язык в одном из существующих в языке-источнике значений. Английский аналог show имеет 13 значений: «1. показ, демонстрация; 2. выставка, пышная процессия; 3. зрелище, спектакль, представление, шоу, эстрадное представление; 4. киносеанс» и другие. В частности, одним из периферийных значений является следующее: «показная сторона, внешний эффект». Вероятно, данное значение послужило базой для формирования оценочного семантического компонента. Заимствование нередко приобретает негативную оценочность:

Возможен ли в России прецедент, когда женщина будет судиться, предположим, с Жириновским? Вы же сами смеетесь! Впрочем, как шоу это возможно (Комсомольская правда. 2006. №12);

Мне лично не нравится, что священников приглашают по любому поводу – освящатиь банк, машину… Не надо таинство превращать в шоу (Московский комсомолец. 2006. №4);

Предвыборная работа – пожалуй, самая нервная и интересная в PR-бизнесе… Правильную пресс-конференцию надо готовить дней 10… Нужно все прорепетировать на уровне фраз, вопросов и ответов. Свои люди должны координировать работу. Создается театрализованное шоу, которым по ходу дирижируют. Экспромты здесь неприемлемы. Таким образом, репортажи с пресс-конференций в ежедневных программах теленовостей чаще всего не более чем фарс или шоу (Московский комсомолец. 2006. №3);

Страна покатится в пропасть с удвоенной скоростью – под грохот предвыборных шоу а-ля «голосуй или проиграешь» (Московский комсомолец. 2006. №3).

Таким образом, «оценка как тип содержательной информации об иностранном слове может фиксироваться в его семантике, составляя компонент его значения, или же при описании условий употребления слова, его прагматики. Те или иные виды эмоциональной окраски слова, контекстно-стилистические особенности его употребления являются в этом случае следствием, вытекающим из наличия в семантике и прагматике слова оценочного компонента» [33].

Для языка современной прессы характерно также проявление эмоционального отношения автора, авторского «я» в употреблении заимствований в необычных контекстах, неожиданных сочетаниях, в случаях переносного, метафорического использования иноязычных слов. Заимствованные слова могут употребляться в уже существующих в русском языке устойчивых словосочетаниях, фразеологических оборотах (трансформируя их), каламбурах, надписях к карикатурам для создания различных стилистических эффектов.

Заимствования, как слова эмоционально окрашенные, используются для обновления выразительных средств языка газеты. При этом характер экспрессивной окрашенности англицизма зависит от отношения говорящего к явлению, называемому английским словом – положительная оценка создает стилистическое завышение, отрицательная – стилистическую сниженность. Происходящая при таком употреблении заимствования стилистическая трансформация вносит в повествование различные оттенки: комический, иронический, сатирический, саркастический, юмористический и т.п. Приведем примеры:

На баксы надейся – а сам не бери
– заголовок статьи о взяточничестве (Комсомольская правда. 2006. №7). (Ср.: На Бога надейся – а сам не плошай);

Киллер
– это прежде всего инструмент, который в случае чего можно утилизовать. Но и не полный дурак, готовый болтать о своих приключениях всем подряд, ибо, как говорится, язык до киллера доведет (Комсомольская правда. 2006. №7). (Ср.; Язык до Киева доведет).

По мнению Л.П. Крысина, «в основе оценки, которая может составлять часть лексического значения иноязычного слова, как правило, лежит определенный взгляд на вещи, угол зрения, под которым говорящий рассматривает данное явление, понятие, тот или иной предмет» [34]. Поэтому заимствование, содержащее такую оценку, может быть неполно, неадекватно истолковано без учета данного аспекта, данного угла зрения.

Кроме того, лингвистический анализ общественно-публицистических текстов показывает, что нередко заимствованные слова встречаются в названиях газетных заголовков, постоянных рубрик издания, создавая таким образом «рекрутирующую внимание экспрессию»»[35] и привлекая читателя.

Роль заголовка в газетном тексте является особой. С одной стороны, заголовок служит как бы «приманкой» для читателей. С другой стороны, заголовок – это то, с чего начинается чтение. Его восприятие открывает для читателя «горизонты ожиданий», так как он предопределяет содержание текста.

Заголовок – это своеобразный сгусток содержания текста». Употребляясь в газетных заголовках и предваряя повествование, заимствование несет на себе функцию экспрессивной задержки: во-первых, англицизм создает эффект новизны, «встречи с незнакомцем», во-вторых – вызывает естественные ассоциации с западным миром и образом жизни[36]. Приведем примеры таких газетных заголовков:

«Это странное слово «франчайзинг»;

«Хакеры открывают второй фронт»;

«Участился пульс? Это «долби»!»;

«Не путайте эксклюзив с электровозом»;

«Наш вам респект!».

Выявленные в результате анализа газетных текстов особенности функционирования заимствований в языке прессы (использование англицизмов в качестве источника экспрессии, авторской оценки; коннотативные приращения) были нами использованы в методических целях – для предупреждения и преодоления интерференции, а следовательно, и для достижения эффективной коммуникации – восприятия информации адекватно авторскому замыслу.

Большой интерес представляет лексико-семантическая ассимиляция заимствований. В русском языке англицизмы могут не полностью совпадать по значению со словами языка-источника. Зачастую знакомая материальная оболочка слова создает обманчивое впечатление схожести или даже тождественности семантической стороны коррелирующей пары слов, что вызывает условия для переноса. Другими словами, эквивалентность, сходство на уровне звучания вызывает перенос на уровне содержательной стороны слова.



Список использованной литературы
1.     Борисова Е.Г. Современный молодежный жаргон // Русская речь. – 1980. – №5. – С. 51–54.

2.     Борисова-Лукашенец Е.Г. О лексике современного молодежного жаргона (Англоязычные заимствования в студенческом сленге 60–70-х годов) // Литературная норма в лексике и фразеологии / Отв. ред. Л.И. Скворцов, Б.С. Швацкопф. – М., 1983.

3.     Васильева Г.М. О ценностном основании культурных коннотаций в семантических неологизмах как объекте лингвокультурологии // Русистика и современность: лингвокультурология и межкультурная коммуникация. Материалы IV международной научно-практической конференции 28–29 июня 2001 г. – СПб., 2002. – С. 53–64.

4.     Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. – М., 1977.

5.     Винокур Г.О. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. – М., 1993.

6.     Горбачевич К.С. Как говорят студенты? // Русская речь. – 1977. – №1. – С. 50–56.

7.     Дубровина К.Н. Студенческий жаргон // Филологические науки. – 1980. – №1. – С. 78–82.

8.     Зайковская Т.В. Пути пополнения лексического состава современного молодежного жаргона. АКД. – М., 1993.

9.     Запесоцкий А., Файн А. Эта непонятная молодежь… – М., 1990.

10. Колесов В.В. Язык города. – М., 1991.

11. Костомаров В.Г. Роль русского языка в диалоге культур // Русский язык за рубежом. – 1994. – №№5–6.

12. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе: Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. – М., 1971.

13. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. – М., 1994.

14. Крысин Л.П. Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни // Русский язык конца XX столетия (1985–1995) / Под ред. Е.А. Земской. – М., 1996. – С. 142–161.

15. Крысин Л.П. Оценочный компонент в семантике иноязычного слова // Русский язык. Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. (Виноградовские чтения XIX–XX). – М., 1992. – С. 64–70.

16. Лихолитов П.В. Компьютерный жаргон // Русская речь. – 1997. – №3. – С. 43–49.

17. Лысакова И.П. Тип газеты и стиль публикации. Опыт социолингвистического исследования. – Л., 1989.

18. Радзиховский Л.А., Мазурова А.И. Сленг как инструмент остранения // Язык и когнитивная деятельность / Отв. ред. Р.М. Фрумкина. – М., 1989. – С. 126–137.

19. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. – М., 1999.

20. Скворцов Л.И. Литературный язык, просторечие, жаргоны в их взаимодействии // Литературная норма и просторечие. – М., 1977. – С. 29–31.

21. Скляревская Г.Н. Реальный и ирреальный мир в толковом словаре (к вопросу о прагматическом компоненте слова) // Scando-Slavica. – 1993. – Т. 39. – С. 166–178.

22. Современная газетная публицистика. Проблемы стиля / Отв. ред. И.П. Лысакова, К.А. Рогова. – Л., 1987.

23. Солганик Г.Я. Лексика газеты: Функциональный аспект. – М., 1981.

24. Ферм Л. Особенности развития русской лексики в новейший период (на материале газет). – Uppsala, 1994.

25. Химик В.В. Прагматика молодежного сленга и текст // Эстетическая природа художественного текста, типы его изучения и их методическая интерпретация. Международная конференция-семинар: Тезисы докладов. – СПб., 1993. – С. 61–62.

26. Черкасова М.Н. Заимствованная лексика русского языка конца XX века (1986–1996 гг. на материале публицистики). Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Ростов-на-Дону, 1997.

27. Шкапенко Т., Хюбнер Ф. Русский «тусовочный» как иностранный: Учебное пособие. – Калининград, 2003.

---