Бюджетная система зависит от формы государственного и административного устройства страны. В унитарных государствах бюджетная система состоит из двух основных звеньев – государственного и местных бюджетов, в федеративных – из трех – федерального бюджета, бюджетов субъектов (частей) федерации и местных бюджетов. Иногда местные бюджеты в свою очередь подразделяются на отдельные уровни. Такое деление существует, например, в США. Первые полтора века существования Соединенных Штатов федеральный бюджет формировался полустихийно. В составе всей исполнительной власти не было органа, который должен был бы сводить воедино ведомственные заявки на расходы, анализировать их соответствие реальным потребностям этих ведомств и хозяйства страны и составлять единый бюджетный проект. Рассмотренные разрозненно отдельными комитетами конгресса заявки полумеханически, без какой-либо координации или общего волевого начала сводились в единый документ, становившийся бюджетным проектом. Размеры бюджета были очень невелики: совокупные расходы за 1789–1849 финансовые года составили 1,1 млрд. долл. (в текущих ценах), за 1850–1900 финансовые года. – 15,5 млрд. долл. (огромная часть была потрачена на Гражданскую войну), затем ежегодные размеры расходов федерального уровня колебались между 525 млн. (1901 финансовый год) и 746 млн. долл. (1915 финансовый год), и только в 1917 финансовый год, в связи с участием США в первой мировой войне, они превысили 1 млрд. долл., увеличившись до 18,5 млрд. долл. в 1919 финансовом году.

По окончании войны расходы уменьшились почти в 6 раз и до 1934 году колебались в пределах 2–4,6 млрд. долл. в год. Мероприятия рузвельтовского «нового курса» привели к росту федеральных расходов до 8,2 млрд. долл. В 1936 финансовый год, а вступление во вторую мировую войну потребовало их резкого дальнейшего увеличения до 92,7 млрд. долл. в 1945 финансовом году. С завершением войны расходы резко сократились – до 29,8 млрд. долл. в 1948 финансовом году.

Качественно иной этап, как отмечает американская бюджетная статистика, начинается с периода корейской войны: после 1949 финансового года рост бюджета (в текущих ценах) происходит практически непрерывно. Увеличение расходов приобретает принципиально иную окраску: эта тенденция не прекращается и в «мирные» годы.

Именно с этого периода начинается и «регулярно-дефицитное» финансирование госрасходов США, завершившееся только к 1998 финансовому году, когда размеры федеральных расходов достигают 1,7 трлн. долл.

До 50-х годов нашего века значительным дефицитом отмечены период Гражданской войны в США, 1917–1919 гг. (в совокупности более 23 млрд. долл.), 1931–1939 гг. (свыше 21 млрд. долл.) и 1940–1946 гг. (около 194 млрд. долл.). После этого дефициты нарастают – с различной скоростью и с отклонениями в размерах ежегодного прироста, начиная с 1952 по 1992 финансовые года – с 1,5 млрд. долл. до 290,4 млрд. долл., т.е. в среднем примерно на 7 млрд. долл. ежегодно.

К числу конкретных причин возникновения и быстрого роста дефицитов, особенно после 1960-х годов, принято относить множество разнообразных факторов. Среди них наиболее часто упоминаются два: рост военных расходов США в связи с интенсивно протекавшей холодной войной и увеличение расходов на социальные программы, быстрее всего происходившее в 1970-е годы. Соответственно, в рецепт быстрой ликвидации дефицита федерального бюджета многие американские (а иногда и зарубежные) экономисты неизменно включали в качестве основных две рекомендации: сокращение (или «упорядочение») расходов по статье «национальная оборона» и – обязательный пункт – сокращение социальных расходов (часто под ними подразумевались расходы на социальное страхование).

В первую очередь с завершением холодной войны принято связывать и успехи администрации Клинтона в быстром достижении фактически уже к 1998 финансовому году сбалансированных бюджетных показателей. Необходимо, однако, отметить, что к настоящему времени не произошло ни массированного сокращения затрат на военные нужды, ни радикального уменьшения масштабов социальных программ – хотя были проведены некоторые, и довольно значительные, корректировки в той или иной категории федеральных расходов.

Иными словами, существенных изменений в общей структуре федерального бюджета, сложившейся в США в последние десятилетия, внесено не было, и нет никаких оснований говорить о кардинальных сдвигах в бюджетных приоритетах. Поэтому первостепенную важность приобретает вопрос о том, под влиянием каких факторов развивался и приобрел нынешние количественные параметры и качественные характеристики федеральный бюджет США.

В американской бюджетной практике за последние десятилетия трудно было бы обнаружить сколько-нибудь масштабный пример непредвиденного развития событий. Все отклонения фактических показателей от программ и прогнозов, как правило, умещались в рамки допустимых погрешностей или же заранее оговаривались в прогнозах и объяснялись небывало сложными сочетаниями изменений в динамике экономического роста, в темпах инфляции, во внешнеполитических доктринах администраций и т.д. Запрограммированные цифры по конкретным разделам бюджета часто не совпадали с фактически достигнутыми показателями за конкретный период, причем расхождения, в том числе и между предсказанными и реальными размерами бюджетного дефицита, достигали несколько десятков миллиардов долларов. Однако, в целом, поставленные бюджетно-политические задачи выполнялись.

Как уже упоминалось выше, в 1998 году был достигнут бездефицитный бюджет.

В истории США уже случилось памятное процветание (prosperity) 20‑х годов с очень сходными экономическими характеристиками: безудержный рост биржевых котировок, доходов от капиталов, растущие общие доходы и траты населения. В связи с этим мы можем выдвинуть предположение, а не повторится ли экономический тайфун начала 1930-х? Но на фоне биржевого ажиотажа успехи федерального бюджета выглядят солидно и прочно. Главное событие в этой сфере – профицит, полученный на три года раньше обещанного демократами, в 2002 финансовом году – впервые после 1969 г. – и составивший 69,2 млрд. долл. (при размерах федерального бюджета в 1,76 трлн. долл.).

До сих пор нормой бюджетной жизни США считались дефициты, пик их пришелся на 1992 финансовый год – 290 млрд. долл. Ликвидация «экономической проблемы номер один» провозглашалась многими президентами. Разумеется, нынешний «бюджетный успех» напрямую связан с общеэкономическими показателями и зависит от их небывалого улучшения при Клинтоне. Это улучшение, в свою очередь, стало возможным благодаря удачному совпадению по времени разнородных благоприятных для США факторов. Среди этих факторов есть одноразовые: завершение холодной войны (начавшееся до Клинтона, но давшее Америке за последние 10 лет «дивиденд» минимум в 500–700 млрд. долл. – и ничего не давшее другому участнику противостояния – России); важную роль сыграл пик повышательной фазы – и обычного делового цикла, и «длинной волны» по Кондратьеву-Шумпетеру, – пришедшийся как раз, как и предсказывалось заранее, на середину 90-х годов. Кроме этих причин правительственные экономисты упоминают также выгодное для США падение мировых цен на нефть, более низкие, чем ожидалось, темпы общего роста внутренних цен в стране, причем динамика цен на энергоносители помогла ощутимо снизить темпы инфляции. Отмечается важная роль быстрого роста спроса на персональные компьютеры для общих темпов экономического роста в США.

К декабрю прошлого года бескризисное развитие американской экономики продолжалось непрерывно 103 месяца. Но это не самый длительный пока период непрерывного экономического роста в США после второй мировой войны. Наиболее продолжительным был период 1961–1969 гг. (106 месяцев) – его принято связывать с успехами кейнсианских рычагов воздействия на экономику и, кроме того, со значительной стимулирующей ролью войны в Юго-Восточной Азии. Следующий период длительного экономического роста (92 месяца) падает на мирные 1982–1990 гг. – его принято было связывать с «рейганомикой» и частично ассоциировать с монетаристским подходом к экономической политике. На деле, однако, основную роль в этот период сыграли чисто бюджетные стимулы (в том числе связанные и с расширением военных расходов), причем роль государства, которая, по идеям «рейганомики», должна была сократиться до уровня примерно в 19% ВВП (по доходам и расходам федерального бюджета), в реальности возросла – федеральные расходы увеличились до 23,6% ВВП при возросшем дефиците бюджета.

Продолжение нынешнего экономического и бюджетного курса должно, по расчетам, дать до 2014 года совокупный профицит размером до 4,5 трлн. долл. К 2003 финансовому году было запроектировано возрастание положительного сальдо до 83 млрд. долл. В настоящее время для администрации США и Федеральной резервной системы необходимо найти возможности и экономические рычаги, чтобы не допустить повторения кризиса 1930-х годов. Помехой могут послужить политические факторы, которые либо толкнут экономику США на неэффективный идеологизированный путь развития, либо не позволят привести нужные рычаги в своевременное действие.

 

 

 

При сложившейся в настоящее время специализации различных государств в мирохозяйственных связях весьма показателен опыт США, значительно изменивших «зону своей ответственности» за последние 20–25 лет под влиянием стабильно возраставшей конкуренции со стороны других индустриально развитых стран. Очевидно, что США давно перестали выступать как «мировая кузница», лидировавшая в мировом производстве преобладающей машинотехнической продукции. Им не принадлежит исключительный приоритет в производстве автомобильной, компьютерной, дорожно-строительной и иной специализированной техники, электронного оборудования, товаров нефтехимической и общехимической переработки. Перечисленная продукция производится не менее, а зачастую более качественно в других странах, причем нередко с более низкой себестоимостью, что ставит под сомнение конкурентоспособность рассматриваемых американских товаров не только на мировом, но и на внутреннем рынке. Нельзя не заметить и того, что отнюдь не все из утерянных позиций в мировом производстве американские производители собираются отвоевывать.

Важнейшей особенностью с конца 1980-х и на протяжении всех 1990-х годов стал постепенный вынос традиционных промышленных производств за пределы страны. Концепция строительства так называемого постиндустриального общества предполагает перевод ресурсоемких и достаточно технологически освоенных производств в страны третьего мира, ближе к источникам природных богатств, в государства с менее строгим природоохранным законодательством и с относительно дешевой рабочей силой. Именно из-за отсутствия государственной поддержки американские производители (во всяком случае, на территории США) за последнее десятилетие прекратили форсировать выпуск автомобилей, компьютеров, бытовой техники связи и т.д. Массовое производство достаточно технически сложной продукции оказалось более рентабельным в новых индустриальных странах Азии и Латинской Америки.

Высокая степень автоматизации технологических процессов помогла пересмотреть требования к квалификации трудовых ресурсов, что позволило, в конце концов, выпускать вне США продукцию, ничуть не уступающую американской по качеству. Законодательная отмена в стране специальных протекционистских мер в отношении большинства номенклатуры серийной промышленной продукции привела к перенасыщению внутреннего американского рынка импортными товарами, и, соответственно, сворачиванию производства национальных аналогов. В таких условиях неравноправной конкуренции смогли выжить только те американские производители, которые выпускали либо продукцию нового, еще не освоенного мировой практикой технического уровня, либо штучные уникальные товары. Именно на этом и сфокусирована государственная технологическая политика страны. И закономерно, что в мировом экспорте продукции традиционных массовых производств удельный вес компаний США стал неуклонно снижаться (табл. 1).

 

Таблица 1 – Удельный вес США в объеме мирового экспорта продукции основных отраслей обрабатывающей промышленности, % [2]

 

Из таблицы видно, что это характерно почти для всех отраслей обрабатывающей промышленности страны. Становится все более очевидным, что отнюдь не развитие традиционных отраслей обрабатывающей промышленности и не экспорт готовых изделий соответствующих отраслей является стратегической целью страны. США почти без сопротивления, а в некоторых традиционных сферах производства и поощрительно, уступают другим странам мировое первенство в ставших уже традиционными, хорошо технологически освоенных отраслях обрабатывающей промышленности.

Но не только в мировом экспорте удельный вес страны падает, если говорить о традиционных производствах современной обрабатывающей промышленности. Даже в структуре внешнеторгового баланса самих США доля импортируемой продукции традиционных промышленных отраслей заметно превосходит показатели по экспорту из страны за рубеж сходной продукции. Превышение объемов импорта над экспортом наблюдается с 1983 г. – до этого объем ввозимой в США продукции традиционных отраслей обрабатывающей промышленности всегда уступал объему вывозимой на зарубежные рынки и произведенной в Америке. В 2004 г. объем импорта в США продукции всей обрабатывающей промышленности превысил 827 928 млн. долл., тогда как стоимость экспорта данной продукции из страны на мировые рынки оценивалась лишь в 550 529 млн. долл. Это объясняется тем, что, как уже отмечалось, лидирующие позиции на внутреннем рынке бытовой и профессиональной аудио- и видеотехники, точных измерительных и специальных приборов, часовых механизмов, в значительной степени легковой автомобильной и домашней техники в США занимают товары, ввезенные в страну иностранными производителями. Если специально говорить об автомобилестроении (на него приходится до 7% ВВП, произведенного в обрабатывающей промышленности страны), то торговый баланс США уже давно неблагоприятен – из страны на мировые рынки экспортируются в основном сравнительно недорогие автомобили, ибо дорогостоящие марки не находят достаточного платежеспособного спроса в других странах. В то же время США импортируют все больше дорогих (прежде всего престижных и спортивных) автомобилей из Германии, Италии, Японии, Великобритании. Приблизительно такое же положение складывается и в станочном парке, на рынке персональных компьютеров и т.д. Однако положение в указанных производствах скорее является особенностью данных отраслей, нежели закономерностью. Закономерность заключается в преимущественном количественном и, уже как следствие, в стоимостном превышении импорта над экспортом.

 

 

Традиционные, сравнительно старые, хорошо технологически освоенные производства обработки перестают иметь для Америки первостепенное значение не только в мировом разделении труда, но даже и в формировании структуры внутреннего рынка, естественно, возникает вопрос, с какими же производствами одна из наиболее развитых индустриальных стран выходит на мировой рынок. За исключением лишь нескольких импортеров (прежде всего России) американское продовольствие, т.е. продукция переработки аграрного сектора, сейчас с трудом находит рынки оплаченного сбыта, и в основном поступает за рубеж в виде безвозмездной гуманитарной помощи. Иными словами, данное производство не может рассматриваться как значительный сегмент американского экспорта за пределы страны. К тому же и во внешней торговле продовольствием баланс США не в их пользу, т.е. страна ввозит больше продуктов питания и сельхозсырья (преимущественно из экваториальных стран), чем сама вывозит.

Изучая статистику обрабатывающей промышленности США, видно, что в целом этот сектор экономики находится на подъеме непрерывно вот уже на протяжении минимум 10 лет. Только за последнее пятилетие реальный ВВП в национальной обрабатывающей промышленности вырос почти до 1,4 трлн. долл. Прирост в среднем за год составляет 2,8%. Среднестатистическая зарплата производственных рабочих в рассматриваемом секторе экономики (с ростом приблизительно на 3% в год), достигла к 2005 г. 13,2 долл. в час (см. табл. 2).

 

Таблица 2 – Динамика ВВП в обрабатывающей промышленности США, млн. долл. В текущих ценах [3]

 

При незначительном росте производства в традиционных отраслях и сокращении экспорта соответствующей продукции из США на мировой рынок должны существовать иные подразделения обрабатывающей промышленности страны, которые развиваются опережающими темпами, для обеспечения в целом повышательной тенденции в данном секторе национальной экономики и сохранения американской гегемонии на мировом рынке промышленной продукции, для сохранения профицита государственного бюджета, обозначившегося с 2004 г. И такие отрасли существуют.

Прежде всего, к отраслям промышленности, развитие которых идет опережающими темпами и которые уже сегодня доминируют в общем экспорте американской промышленной продукции, относятся передовые наукоемкие и сверхнаукоемкие производства. Именно степень технологической сложности и обусловливает целесообразность дальнейшего их развития в самих США. Эти производства американские компании не могут размещать в странах третьего мира – и по техническим соображениям, и по требованиям защиты производственных секретов, и только они остаются рентабельными при использовании высококвалифицированной и высокооплачиваемой американской рабочей силы. Именно в данных производствах США значительными усилиями пытаются сохранить и сохраняют мировое лидерство. Именно они становятся, если уже не стали, нишей специализации страны в мировом товарообмене. Если выше говорилось о том, что Америка более не выступает в качестве «мировой кузницы», то следовало бы обозначить ее роль на рубеже веков и тысячелетий как «мировой научно-исследовательской лаборатории и испытательного промышленного полигона».

Замечено, что по мере освоения мировой промышленностью тех или иных производств, пусть даже сравнительно новых и высокодоходных, американские изготовители как бы теряют к ним интерес и не ведут обескровливающую конкурентную борьбу с производителями из менее развитых стран за доминирование в соответствующих секторах мирового рынка. Так, компании США почти полностью отдали преимущественно странам Юго-Восточной Азии производство бытовой домашней техники, Латинской Америке – текстильное и швейное производство, европейцам – свой внутренний рынок дорогих представительских автомобилей и парфюмерии (хотя и то и другое способно высококачественно производиться в самих Соединенных Штатах).

В то же время США отвечают в мире почти за 42% рынка высокотехнологических видов современного вооружения, за создание уникальных приборов разнообразного назначения, за выпуск все новых модифицируемых программ для компьютеров, почти за 30% рынка летательных аппаратов, за большинство номенклатуры используемых в мировой промышленности композиционных материалов и иных материалов с заданными свойствами. Список этот можно продолжать, но совершенно очевидна закономерность: США нацелены на то, чтобы находиться на острие научно-технического прогресса и сохранять, во что бы то ни стало инициативу в НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах), а также в выпуске новых, не существовавших ранее промышленных изделий, являющихся результатом данных НИОКР.

Для обеспечения устойчивого роста производства сверхнаукоемкой продукции в США создана и функционирует крупнейшая в мире, а порой и самая передовая научно-исследовательская и конструкторская база. Практически на американскую фундаментальную науку и прикладные промышленные исследования работает большая часть всего мирового потенциала, поскольку в США удалось создать наиболее благоприятные условия для изыскательской деятельности ученых, добиться наибольшего по сравнению с другими странами финансирования их деятельности, оплаты труда и его фондовооруженности. Государственная поддержка научных исследований стала в США приоритетом номер один всех послевоенных администраций. В целом по удельному весу затрат на НИОКР в ВВП Соединенные Штаты безусловно лидируют в мире, прежде всего благодаря гигантским средствам, расходуемым на научные исследования в оборонном секторе (см. табл. 3). И лишь в необоронных отраслях им серьезную конкуренцию составляют Япония и Германия. Однако фактические объемы затрат на НИОКР даже по гражданской тематике в США и других странах просто несопоставимы. По разным оценкам, на НИОКР гражданского профиля США расходуют столько же средств, сколько все остальные страны «большой семерки» вместе взятые (в данном случае Россия в экономическом отношении к «семерке» присоединена быть не может).

 

Таблица 3

 

В отличие от подавляющего большинства промышленных отраслей национальной экономики, которым никогда не выделяется бюджетное финансирование из государственных источников (это сфера исключительно частных инвестиций), в производство высоконаукоемких и сверхпередовых производств государство вкладывает значительные средства: непосредственно или опосредованно – через финансирование научных исследований, предоставление налоговых льгот, введение эмбарго на соответствующую продукцию иностранного производства и другие протекционистские меры.

 

 

Процесс глобализации в мировой экономике представляет собой закономерный результат интернационализации производства и капитала. Глобализация в значительной степени предстает как количественный процесс возрастания масштабов, расширения рамок мирохозяйственных связей.

Одним из наиболее крупных и фундаментальных вопросов на рубеже XX в. являются взаимоотношения между США и окружающими странами, под которыми понимаются не только и не столько американский внешнеполитический курс, а вся совокупность взаимосвязей, включающая и роль окружающего мира в становлении США, как государства и мировой державы, и продолжение его воздействия на американское общество и государство на современном этапе, и обратную связь – от США к окружающему миру.

Учитывая мощь США, их роль в международных отношениях в конце нынешнего столетия, понятно, что в данном случае речь идет о таком сильном влиянии на окружающий мир, которое вряд ли сопоставимо с чем-либо еще. Во-первых, это воздействие последней, оставшейся от эпохи холодной войны сверхдержавы, которая и сейчас ощущает себя таковой и – главное – хочет вести себя как сверхдержава. Во-вторых, это страна, которая давно, фактически со времен своего образования, привыкла ощущать себя «избранной», «особой», «наиболее любимой богом». В-третьих, США обладают крупнейшей военной силой современности, осуществляя контроль (самостоятельно или через систему союзов) практически над всеми ключевыми регионами мира. Наконец, США задали темп и вектор движения всему современному миру своей этикой, политическим мышлением, технологическими прорывами, а главное – гласным, публичным и обстоятельным разбором собственных достижений и провалов, на чем учатся остальные члены международного сообщества.

Утверждение, что «США – единственная сверхдержава», имеет широкое хождение и в официальных заявлениях американской администрации, и во многих других странах. Практически сразу же после распада Советского Союза был высказан тезис об «однополярном мире» во главе с единственной оставшейся сверхдержавой.

Этот тезис связан с определенным видением мира. Он свидетельствует о желании не замечать происходящих в международных отношениях глубоких перемен, вызванных окончанием холодной войны. Тезис этот отражает глубокое убеждение в том, что, несмотря на окончание эпохи конфронтации, во всяком случае, старой конфронтации между Востоком и Западом, между коммунизмом и свободным миром, отношения между ними остаются основанными на силовой иерархии, на подсчете количества ракет, авианосных соединений, боеготовых дивизий и прочих силовых моментов, жестко определяющих место каждой страны в мировой табели о рангах. Наконец, тезис этот демонстрирует твердое убеждение, что двуполярная модель мира в современных условиях может эволюционировать исключительно в сторону однополярной и что распад двуполярной международной системы в глазах многих политических деятелей США воспринимался только как становление однополярной.

Утверждение «США – единственная сверхдержава» помимо определенного видения эволюции международной системы содержит еще одну установку – о роли самих США в этой системе. Совершенно очевидно, что эта роль имеет центральный и системообразующий характер: военной силе, политическим и военным союзам, институтам, состоянию экономики и всем остальным сторонам национального могущества США придается исключительное значение как центру нового универсума, как главной оси мироздания.

Отсюда делаем соответствующие выводы. Во-первых, об основах стабильности современной системы и ее жизнеобеспечении: ее жизнеспособность и деятельность объявляются производными от состояния американских ресурсов, политической воли и интеллекта. Разумеется, это, прежде всего, означает усиление степени ответственности США и их политического механизма.

Во-вторых, выводы из концепции «единственной сверхдержавы» определяют также объем и содержание функций этой державы в современном мире и ответных обязанностей этого мира перед ней. На США и их союзников возлагается ответственность за поддержание общей международной стабильности, в связи с чем возник глубокий кризис в отношении Вашингтона к ООН. Если раньше, в условиях многополярного мира после окончания второй мировой войны, когда существовали пять приблизительно равных великих держав (СССР, США, Великобритания, Франция и Китай), или даже в условиях двуполярного мира, когда из числа великих держав выделились две сверхдержавы (СССР и США), ООН могла выступать в качестве дополнительного механизма к двусторонним механизмам согласования их интересов, то в условиях однополярного мира ситуация меняется: нет нужды согласовывать с кем бы то ни было свои интересы, а следовательно, не нужен и механизм Совета Безопасности ООН.

В-третьих, в рамках этой концепции стали меняться, и довольно радикально, отношение к использованию силы в международных отношениях и готовность ее использовать. Исчез вынужденный контроль над собственными же планами и амбициями, существовавший в годы холодной войны в связи с опасностью противодействия другой стороны или эскалацией цены применения силы до неприемлемого уровня. Окрепло представление о своих возможностях как о стержневом механизме поддержания международной безопасности, права и ценностей с помощью авиационно-ракетных ударов, десантов спецназа и поставок вооружений. В противовес временам холодной войны, оказалось, что применение силы не просто оправданно, но и целесообразно, а также полезно, – естественно, силы американской против неамериканцев, а не наоборот. «Наоборот» по-прежнему осуждалось как «отсталость» и «варварство», как нарушение «международных норм и стандартов».

В-четвертых, концепция «США – единственная сверхдержава» связана и с продолжением углубления раздела стран на друзей и недругов Америки. Со времени начала холодной войны система взаимоотношений США с другими государствами была довольно разнообразной: союзнические связи, партнерство, дружественные, нейтральные отношения, холодность, безразличие, враждебность. Но все это при известном, хотя и трудно усваиваемом принципе уважения к суверенитету других, потому что всегда была еще одна страна, которая могла утешить всех обиженных, не понятых и не принятых Вашингтоном, как это случилось с Кубой, Северным Вьетнамом, Ираком, Ливией и т.д. После окончания холодной войны ситуация упростилась: перед каждым из государств возник вопрос о том, какие отношения строить с США – дружественные или нет? А «еще одной страны», к которой в случае чего можно было бы обратиться за помощью, уже нет в природе. Таким образом, мир становится все более одномерным» не проамериканским или просоветским, а либо проамериканским, либо антиамериканским.

Помимо совершенно новых схем построения «мира по-американски», что само по себе может означать его сильнейшую дестабилизацию и даже повышение конфликтного потенциала.

При возникновении идеи однополярного мира и «единственной оставшейся сверхдержавы» возникает совершенно естественное и логичное ее продолжение в виде специфических схем мирового порядка, его правил и норм, механизмов, движущих сил и контрольных средств. И с этой точки зрения идея «единственной сверхдержавы» предполагает возникновение своеобразного американоцентристского мира, в котором США будут и задавать темп развития всей совокупности современных государств, и обеспечивать его стабильность.

Таким образом, при оценке перспектив новой международной системы, в которой США превращаются в своего рода глобальную метрополию, возникают и вопросы, и сомнения, которые в практической политике обретают форму антиамериканизма и недоверия к США, нежелания воспринимать их лидерство. Джонсон Дуглас в своей статье «Почему Америка должна служить мировым лидером» тоже говорит об этом: «На микроуровне мы потребовали…, чтобы грузинский дипломат был судим по уголовному законодательству США, но вместе с тем настаиваем, чтобы американские дипломаты обладали иммунитетом, предохраняющим их от такого же требования за рубежом. Парагвайский гражданин был приговорен в США к смертной казни, и его даже не уведомили перед этим о своем праве проконсультироваться с представителем своего правительства; при этом мы сами настаиваем на предоставлении такого права каждому американскому гражданину, задержанному в других странах. Со временем такое эгоцентрическое поведение неизбежно подорвет международное доверие к США и их моральный авторитет». [5]

При этом однозначно забывается, что США – крупнейший экспортер мира, в большей степени зависящий от экспорта, чем, скажем, Япония, что заграничные филиалы американских компаний владеют преобладающей долей мирового экспорта, в сравнении с компаниями на американской земле, что четверть ВВП США зависит от мировой экономики.

Глобализация – «палка о двух концах», но в Америке этого пока еще не оценили.

Обойдется ли экономический кризис в США только рецессией или события могут пойти по более серьезному сценарию с учетом огромного влияния США на экономику мира? Не грозит ли нынешнее «роковое» стечение обстоятельств к некому повторению мировой депрессии подобной кризису 1929–1933 гг., начавшейся, как известно, с крупного биржевого краха в США?
США не хватает целенаправленных мер по борьбе с ипотечным кризисом. Всю осень мир ожидал от властей США действительно серьезного пакета мер, направленных на поддержку экономики, санацию ипотечного кризиса и рынка недвижимости. Рынки верили в способность экономики США разрешить проблемы, что привело к локальному росту индексов примерно на 5–7% после снижения ставки ФРС, сниженной 18 сентября 2007 г. на 0,5 процентного пункта – до 4,75%. Однако четких действий не последовало. Именно поэтому фондовые индексы с октября 2007 г. до конца 2007 г. на фоне постепенного раскрытия картины ущерба постепенно снизились примерно на 10%, не смотря на дальнейшее снижение ставок, проведенных 31 октября и 11 декабря на 0.25%.
Для решения сегодняшней проблемы в начале декабря США предложен план помощи проблемным ипотечным заемщикам, в основу которого лежит предложение о замораживании процентных ставок по кредитам сроком на 5 лет и возможное рефинансирование кредитов. План предназначен для граждан живущих в своих домах и не имеющих просрочек. Иначе говоря, он не поддержит спекулянтов и ненадежных заемщиков.
Паника, которая длилась на рынках США, Азии и России с 16 до 22 января показывают, что рынки начинают считать, что мер по борьбе с кризисом в США явно недостаточно, ведь никто не сомневался, что очередное снижение ставки уже в «кармане». Ситуация несколько стабилизировалась только после экстраординарной меры – внеочередного снижения ставки, предпринятого ФРС 22 января, в самый разгар кризиса, сразу на 0.75 процентного пункта – до 3,5% годовых. Таким образом, в результате 4 снижений ставка была снижена на 1.75% с уровня 5.25% (до 18.09.2007). ФРС испугался медвежьего тренда, и в нынешних условиях ему не оставалось ничего иного как поддержать фондовый рынок, не смотря на то, что многие восприняли эту меру не однозначно.
30 января ФРС продолжил свою линию – он снизил ставку еще на 0.5% до 3.0%, однако слишком много негативных новостей работает против рынка. Это падение индекса деловой активности, снижение рейтинга страховых компаний. Власти США показывают, что экономическое оживление имеет для них значительно большую ценность, чем риск повышения инфляции. С учетом инфляции реальная ставка уходит в отрицательную область, однако запас «хода» для ФРС становится меньше. Падение ставки может вызвать инфляцию – и тогда ставку придется поднимать.
Снижение ставки спасает лишь кредитоспособных заемщиков, но существенная часть (например, взявшая кредит с отсроченными выплатами и со спекулятивными целями) продолжит испытывать проблемы. При этом кризис неплатежей может перейти с рынка недвижимости на автокредиты и пластиковые карты. Недавно глава ФРС Бен Бернанке признал сложное состояние экономики США, которое будет таким в 2008, а возможно и в 2009 г. Но он также сделал важное заявление о поддержке экономического роста и минимизации финансовых рисков. В начале «медвежьей недели» президент Буш, наконец, озвучил план по санации экономики, в основу которого легли предложения о стимулировании расходов путем налоговых вычетов. Однако в тот период рынки расценили эти меры как недостаточные и продолжили падение.
8 февраля 2008 г. сенат все-таки утвердил эту программу. Сумма помощи экономике должна составить около 167 млрд. долл., в виде налоговых вычетов примерно для 117 млн. семей в пределах от 600 до 1200 долл. на семью. В то же время понятно, что эти меры направлены не непосредственно на развязку ипотечного узла, а в большей степени – на поддержку спроса.
В США кризис перепроизводства в строительной области. Рост в этот секторе поддерживает национальную экономику, но он себя исчерпал – спрос мал, предложение велико – рынок затоварен как домами, выставленными на продажу по невозвратным кредитам, так и домами, купленными в надежде на перепродажу. Все это было вызвано прошлым циклом снижения ставки. По состоянию на ноябрь 2007 г. продажи новых домов упали с 987 тыс. годом ранее до 647 тыс., т.е. на 34%, строительство новых домов на декабрь 2007 г. упало с 1629 тыс. годом ранее до 1006, т.е. на 38%, средняя стоимость дома снизилась за тот же период с 221.6 до 208.4 тыс. долл., т.е. на 6% [16]. По некоторым оценкам, падение цен продлиться до 2011 года и может составить в среднем около 10%, а в ряде городов 18–28% [17]. Избыточное снижение ставки может снова повторить ситуацию с subprime – новые заемщики, привлеченные низкими процентными ставками, могут снова попасть в ловушку, хотя требования к ним станут значительно более жесткими.
Оценивая возможную глубину последствий ипотечного кризиса, стоит вспомнить о так называемом кризисе Сберегательных ассоциаций (1985–1990 гг.), местных ипотечных банков. Причина кризиса состояла в ряде ошибок денежных властей США, просмотревших возникновение процентного риска, возникшего, когда ставки депозитам из-за инфляции были подняты, а большинство кредитов было выдано на большие сроки по фиксированным ставкам. Однако в результате кризиса сберегательных ассоциаций некоторое преимущество получили заемщики, взявшие ипотеку по заниженным ставкам. Основная часть ссудо-сберегательной отрасли обанкротились.
Общий ущерб от санации ссудо-сберегательной отрасли обошелся по разным оценкам от 140 до 200 млрд. долл., т.е. 2.5–3.5% от ВВП. Общий объем кредитов subprime составляет около 1.3 трлн. долл. Уровень просроченных кредитов в этом секторе достиг по данным за июль 2007 около 15% [18], и он продолжает расти. По некоторым оценкам уровень потенциальных потерь от нынешнего кризиса лежит в пределах до 450 млрд. долл., что может составить те же самые 3.5% ВВП США. Для сравнения укажем, что объем ущерба за счет кризиса 1998 г. в России составил до 3.5% ВВП [13], при этом достаточно глубокий кризис в Южной Корее «стоил» около 10% ВВП.
Что касается ипотечного кризиса, то здесь очень много вопросов. Как произошло, что эти кредиты могли быть выданы в таком объеме? Почему рейтинговые агентства присваивали ипотечным бумагам высшие рейтинги надежности? Почему финансисты не могли самостоятельно оценить риски деривативов? Неужели не было понятно, что покупка дома, даже в кредит, для малосостоятельных граждан без госдотаций невозможна. Может быть, власти закрывали глаза на проблему, полагая, что развитие subprime способно не только оживить экономику, но и решить социальные проблемы, однако чудес не бывает. Правительство может помочь крупным банкам, имеющим национальное значение, а остальных обанкротить или продать иностранным инвесторам. Такой путь подразумевает активную работу со стороны Федеральной корпорации по страхованию депозитов.
Смогут ли власти решить проблему плохих активов тихо или она примет более серьезный характер, например как получилось в результате массового бегства вкладчиков в Англии при банкротстве банка Northern Rock. Напомним, что во времена Великой Депрессии была общенациональная банковская паника, но тогда не было системы страхования вкладов. Сможет ли экономика США скатиться на более глубокий уровень кризиса на манер Великой Депрессии? Скорее всего, нет – тогда не работал механизм предложения ликвидности, не было госвливаний, сейчас – сколько угодно. Американцы пока верят обещаниям Бернанке, в крайнем случае, разбрасывать деньги с вертолета. Тогда на фондовом рынке было много «пустышек», необеспеченных активами, сейчас за фондовым рынком стоят реальные активы, которые имеют определенную ценность для инвесторов. Однако за плохую ипотеку заплатят не только налогоплательщики США, но и инвесторы по всему миру, покупавшие ипотечные бумаги. Ясно лишь одно, если власти не предпримут кардинальных мер по санации американской экономики, в первую очередь поддержки рынка недвижимости, хороших новостей с мировых фондовых рынков ждать не приходиться.
Проблема доллара и рефинансирования внешнего долга. Увеличивая эмиссию в долларах, денежные власти США переносили долларовую инфляцию на национальные рынки развивающихся стран, вынужденных эмитировать национальные валюты под покупку долларов (типичный пример Россия). При этом США ослабляли доллар и пытались увеличить конкурентоспособность американских товаров и сократить огромный торговый дефицит, в первую очередь с Китаем (232.5 млрд. долл. за 2006 г.). Однако попытки оказать давление на Китай с целью более серьезной ревальвации юаня не были особо успешными, и китайцы продолжали заваливать страну дешевыми товарами за счет поддержки заниженного курса своей валюты.
Сейчас доллар теряет одно из важнейший качеств, характерных для мировой валюты – стабильность. С 2002 года доллар обесценился почти в 1.7 раза – сейчас он стоит около 1.472 за евро, а в 2002 г. – 0.87, при этом за 2007 год доллар «полегчал» почти на 13%, с 1.305 до 1.47. Проводить расчеты в слабеющей валюте плохо, но относительно терпимо, но осуществлять инвестиции – хуже некуда. Естественным ответом на эти тенденции является глобальная долларовая инфляция во всем мире, выражающаяся главным образом в росте цен на сырье, нефть, золото, зерно, т.е. те активы, запасы которых (или для зерна – возможность производства) ограничены.
У США стоит сложная, а главное абсолютно противоречивая задача. С одной стороны, рефинансирование долга требует стабильности доллара и достаточно привлекательной ставки, с другой, оживление экономики и преодоление кризиса, а также глобальное решение долговой проблемы – низкой ставки, слабого доллара, а еще лучше его постепенной, но глубокой девальвации. И снижение ставки работает в нужном направлении – приводя к ослаблению курса доллара, но может вызвать рост инфляции. А что будет, если рынок не допустит снижение ставки до уровня, необходимого для оживления американской экономики (предположим, это будет уровень 2.0%), но спрос при соответствующей доходности казначейских обязательств будет недостаточен для рефинансирования долга? Не приведет ли излишнее снижение ставки к массовому оттоку капитала?
В связи со снижением курса многие страны будут сокращать долю своих валютных резервов в долларах США, что будет еще больше подталкивать падение американской валюты. В частности, об этом заявил Китай. Однако парадокс в том, что все центральные банки, имеющие запасы в долларах, оказались к нему привязаны. В самом деле, что будет с огромными внешними долгами США и резервами Китая, Японии и России, составляющими – вместе золотом и прочими активами около 1.5, 0.97, 0.47 трлн. долл. соответственно, имеющими в своем составе также и долларовые активы? Ситуация почти тупиковая – как только будут продаваться запасы, доллар будет снижаться быстрее и следовательно обесценение резервов только ускорится. Кроме того, падение доллара уменьшит экспорт в США, например со стороны Китая и Японии, что им явно не выгодно. Можно предположить, что дальнейшая девальвация доллара будет происходить, но она будет постепенной.
Военные расходы снижают эффективность экономики США. Военные расходы играют значительную роль в экономике США, например, они смогли окончательно помочь преодолеть последствия Великой депрессии. Во время эпохи «холодной войны» военная машина США разбухла на глазах, отхватывая все большие куски бюджета США. Однако усиление военной промышленности привело к оттоку капитала из гражданского сектора, что усугубилось также оттоком рабочих мест в развивающиеся страны. В результате США постепенно стали отставать по производству многих видов гражданской продукции.
В новом проекте бюджета объем военных расходов составляет 514.4 и 70 млрд. долл. на войну в Ираке и Афганистане при общем объеме бюджета страны в 3.1 трлн. долл. [19]. Согласно данным некоторых исследователей, общий бюджет Пентагона, включая косвенные расходы, доходит до 1 трлн. долл. [20]. Военные расходы США превышают консолидированные военные расходы всех остальных стран мира. Этот феномен Чалмерс Джонсон назвал «военным кейнсианством» [20].
Военные расходы, хотя и поддерживают спрос согласно Кейнсу (в т.ч. и в гражданском секторе), но не такой эффективный, как в том случае, если бы эти деньги пошли в инвестиции на развитие инфраструктуры страны, строительство и развитие гражданской промышленности. Как вы думаете, что полезнее для экономики: строительство инфраструктуры или излишнее производство военной техники? США пока никак не может остановить военную машину, набравшую «обороты» во время «холодной войны», они фактически продолжают гонку вооружений, связанную с разработкой ПРО, создания возможностей нанесения глобальных мгновенных ударов и т.д. США содержит огромное число военных баз по всему миру.
Экономика США имеет достаточно много конкурентных отраслей: информационные технологии, электроника, микроэлектроника, производство компьютеров, автомобильная промышленность, сельское хозяйство, фармацевтика, розничная торговля и пр. Американская экономика могла бы отлично производить относительно дорогие, но высококачественные товары. Тот монстр, который вырос на холодной войне, должен измениться. И развитие гражданской экономики в США смогло бы решить пресловутую проблему дефицита и внешних долгов.
И если вместо наращивания военных расходов направить часть средств на помощь заемщикам (например, за счет субсидирования процентных ставок), а также расширить строительств жилья и инфраструктуры на средства бюджета, то это было бы намного полезнее, чем тратить огромные суммы на войну в Ираке, необходимость которой под большим вопросом. В то же время сокращение военных расходов и снижение международной напряженности в зоне конфликтов может оказать понижающее давление на нефть.
Может ли экономика США быть санирована? Происходящее в США напоминает (пока в «мягком» варианте) пролог истории длительного японского кризиса «плохих долгов» 1995–2002 гг., вызванного обвалом пузырей на рынке недвижимости и акций. И крах «доткомов» был «первой ласточкой», предупреждающей об этом. Перед кризисом за период с 1984 до 1990 г. индекс Nikkei вырос с 9500 до 38 700, упав затем до 14 300 [21] к 1992 г. Стремительно поднявшись в период «бума» цены на недвижимость с 1991 по 1998 год упали на 80% [22]. Как указывает Майкл Фаррелл (США) даже снижение ставки практически до нулевых значений в Японии не смогло простимулировать выход экономики из кризиса, продолжавшегося очень долго, так как потребительский спрос оказался подавленным в результате снижения цен на недвижимость [23]. Падение цен на недвижимость в США несет в себе значительные риски.
По мере дальнейшего раскрытия информации о последствиях кризиса картина влияния ипотечного кризиса на экономику США будет проявляться все больше и больше. И реакция рынков будет зависеть от характера этой информации, реакции властей и мер по санации рынков.
Предположим невероятное – финансовая система США попадает в тяжелое положение. Сможет ли измениться экономика США, если ее кредиторы, как это не фантастично – предложат план ее санации? Предложил же МВФ сценарий по спасению экономики Южной Кореи в 1998 г. и он вполне сработал (правда, это скорее исключение). Готовы ли США провести меры по оздоровлению экономики, расширению производства и экспорта? Уже известно, что во вливании средств в банковский сектор США участвуют Китай и Саудовская Аравия. Основной вопрос – не возникнут ли на этой почве политические противоречия.
Политика последовательной мягкой девальвации доллара привела к росту экспорта из США, что постепенно улучшает платежный баланс страны, и в будущем даже планировался выход на профицит [10], однако последние предложения Буша по увеличению военных расходов и дефицита до 407 млрд. долл. не оставляют такой возможности.
Нынешние власти США проводят достаточно рискованную финансовую и внешнюю политику. США прекрасно осознает зависимость мировой экономики от доллара и четко это использует. Но будет ли тот цикл, повторение которого мы наблюдаем возобновляться снова и снова? Где та тонкая грань, за которой этот процесс может оборваться? И не может не кончится ли все это, как предупреждал Дж. Сорос, глобальной рецессией или чем-то более ужасным?
Если власти США не будут менять свою экономическую модель, глобальные проблемы в мировой экономике неизбежны – их возникновение не более чем вопрос времени. Вероятно, неких новаций следует ждать уже от будущей администрации США. Потенциал экономики США достаточно высок, но ей, как и всей мировой экономике нужны новые идеи, новые мега-проекты, инвестиции в развивающиеся рынки. США должны снова вернуться к истокам нормального, конкурентоспособного и сбалансированного капитализма, одним из основателем которого они были.
Последствия для России. Российская экономика и банковская система пока находится в нормальном состоянии, политические риски сведены к минимуму. Проблема в том, что без «вливания» ресурсов нерезидентов российскому фондовому рынку будет трудно отрасти до «нормальных» уровней. Все что сейчас происходит, очень напоминает события финансовой «встряски» августа, только на более негативном фоне из США. Тогда нерезиденты вывели из страны около 10 млрд. долл., а индекс РТС просел почти до уровня 1800. По оценкам А. Улюкаева, чистый отток капитала за январь составил уже около 9 млрд. долл., а уровень РТС сейчас лишь несколько выше той же отметки. Отток капитала из РФ пока хеджируется большими валютными резервами.
Очень интересен спор, который сейчас ведется между «лагерем» «оптимистов», дающим прогноз на конец года по РТС в 2800–3000 и «пессимистов», прогнозы которых более негативны. Итоговая картина будет зависеть в значительной степени от нормализации ситуации в США, уровня цен на нефть и прогнозов по российской экономике. При умеренных последствиях ипотечного кризиса наша страна в 2008 г. сможет показать неплохие экономические показатели. При этом временный отток капитала может смениться его притоком.
Однако все это будет во многом зависеть от способности новой кремлевской администрации поставить перед страной грамотные задачи, придать ее развитию инновационный характер и послать рынкам правильные сигналы.


1.     Буш готовится воевать, «Взгляд», http://www.vz.ru/top/
2.     Чалмерс Джонсон, Банкротство: самая большая угроза США («Asia Times», Гонконг), http://www.inosmi.ru/stories/05/09/02/3453/239295.html
3.     Д. Хербенер, Прощай, японское «чудо», http://www.sotsium.ru/books.
4.     Б. Пауэлл, Объяснение японской рецессии, http://www.sotsium.ru/books
5.     Наталья Хмелик, k2kapital, Может ли Америка стать Японией?, http://finance.rambler.ru/news/economics/11848588.html