Курсовая Незаконное производство аборта.уголовно-правовая харатеристика и проблемы квалификации
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Новосибирский Государственный Технический университет
Юридический факультет
Кафедра уголовно-правовых дисциплин
Курсовая работа
незаконное
производство аборта
| Выполнил студент 3 курса : Лашина В.В. Группа: Юф- 73 Преподаватель: Сухоруков С.А. |
Новосибирск-2010
Оглавление:
Введение…………………………………………………………...................
Глава 1.История становления и развития уголовного законодательства об ответственности за незаконное производства аборта………………………...
Глава 2.Уголовно-правовая характеристика незаконного производства аборта………………………………………………………………………………..
2.1. Объект и объективная сторона незаконного производства аборта ……….
2.2. Субъект и субъективная сторона незаконного производства аборта ………
2.3.Квалифицирующие признаки незаконного производства аборта…………..
Глава 3. Правоприменительная практика по делам о незаконном производстве аборта………………………………………………………………………………
3.1.Проблема определения критерий начала новой жизни……………………
3.2.Отграничительные черты незаконного производства аборта от убийства матерью новорожденного ребенка………………………………………………
Заключение…………………………………………………………………….
Литература…………………………………………………………………….
1. Введение
Действующее в России законодательство о здравоохранении предусматривает, что медицинские и фармацевтические работники, нарушившие профессиональные обязанности, несут установленную законодательством юридическую ответственность. Причем во многих случаях, предусмотренных законом, подлежат уголовной ответственности.
Абортом называют всякое прерывание беременности (в акушерстве - до 28 недель), но правовые проблемы связаны лишь с искусственным абортом.
Проведение искусственного прерывания беременности в криминальных условиях не только влечет за собой уголовную ответственность врача за производство аборта и жизнь женщины, но и губительным образом сказывается на ее репродуктивном здоровье. Объектом исследования являются общественные отношения в репродуктивной сфере, связанные с установлением и реализацией уголовной ответственности за незаконное производство аборта, обеспечивающие безопасность жизни и здоровья человека. Предметом настоящего исследования являются нормы права о незаконном производстве, практика применения норм об ответственности за незаконное производство аборта. Целью данной работы является рассмотрение в полном объеме уголовно-правовой характеристики производства незаконного аборта и отграничить убийство матерью новорожденного ребенка от незаконного аборта.
Для достижения цели использована база, которая представлена статистическими данными о состоянии и динамике преступлений, связанных с незаконным производством аборта в разное время.
В данной работе я рассмотрю ряд задач. Изначально рассмотрю историю становления и развития уголовного законодательства об ответственности за незаконное производства аборта, далее исследую уголовно-правовую характеристику незаконного производства аборта, где более конкретно рассмотрю объект данного преступления, объективную сторону, субъект и субъективную сторону. После перейду к проблеме определения критерий начала новой жизни, где исследую точки зрения разных профессоров , как Романовский Г.Б., Авдеенкова М.П., Головистикова А.Н. ,также иных авторов. И исследую отграничительные черты незаконного производства аборта от убийства матерью новорожденного ребенка.
Глава 1.История становления и развития уголовного законодательства об ответственности за незаконное производства аборта
Прямые или косвенные упоминания о том, что к искусственному аборту прибегали еще в древности, содержатся в дошедших до нас документах времен Римской империи, в высказываниях Аристотеля и Цицерона, в трудах Гиппократа, даже в «Каноне врачебной науки» Ибн Сины (Авиценны), жившего тысячу лет назад.
Отношение общества и государства к аборту в различные времена было различным — оно зависело от особенностей общественного и государственного строя, от экономических и социальных условий жизни, от численности и плотности населения в той или иной стране, от развития религиозных верований и т. д.
Обоснования обвиняющих и оправдывающих сторон претерпевали изменения в зависимости от уровня научных знаний, общественной или личной культуры, а также с учетом религиозных аспектов. Нет в человеческом обществе единства по этой проблеме и в наши дни.
Полное равнодушие или, в лучшем случае, легкомыслие, с каким нынешнее общество воспринимает проблему абортов, невозможно понять и оценить, не узнав истоков этой стороны жизни социума. Разумеется, суждение о социальной и моральной стороне аборта не может опираться только на реальный и правовой опыт поколений в этом вопросе, но осмысление этого опыта поможет каждому понять, в каких потемках блуждали умы и сердца, чтобы, по крайней мере, в своей нынешней жизни не умножать невежество на службе у зла.
Законодательством Древней Греции и Рима жизнь плода не охранялась. Производство абортов не преследовалось и даже оправдывалось. По существовавшему тогда представлению плод в чреве матери не считался прообразом человека,
Аристотелю принадлежит высказывание: «Если в браке зарождаются дети вопреки ожиданию, то плод может быть изгнан, прежде чем он начнет чувствовать и жить».
Отец древней медицины Гиппократ относился к абортам отрицательно и считал плодоизгнание безнравственным. Он был противником не только искусственного прерывания беременности, но и применения противозачаточных средств. В тексте врачебной клятвы («клятвы Гиппократа»), приносимой его учениками, было сжато сформулировано отношение врача к больным. В ней имелась фраза, дошедшая до нашего времени: «Я не вручу никакой женщине абортивного пессария».
По воззрениям стоиков, человеческий зародыш аналогичен древесному плоду: он созревает и падает с дерева. Эмпедокл учил, что настоящей жизни у плода в утробе матери нет, ибо первое дыхание имеет место лишь в момент его рождения. Диоген и Герофил также считали плод живым лишь с первым вдыханием воздуха вне чрева матери.
В древнем Риме времен упадка абортистки открыто производили свои операции на площадях. Но шли годы. Потребность Римской Империи и других стран в рабах и солдатах заставила пересмотреть прежнее отношение к аборту.
Цицерон высказывался за наказание женщины, прибегнувшей к аборту. Ему приписывают слова: «Женщина должна быть наказана за изгнание плода, так как она крадет у республики предназначенного для нее гражданина...».
Взгляд, идущий от Гиппократа, стоиков и Аристотеля, о допустимости умерщвления «неодухотворенного» зародыша вошел в кодекс Юстиниана и стал основным законом во всей Европе. Обычная в течение ряда веков норма устанавливала за аборт до 41-го дня ссылку, а в более поздний срок беременности — смертную казнь.
Практически единственная культура древности, где существовало абсолютное осуждение аборта — это культура древнего Перу: в царстве инков за аборт полагалась смертная казнь.
Строгие наказания за аборт определяли книги Ману у браминов, а закон древних евреев, по Иосифу Флавию, как и у инков, налагал в этих случаях смертную казнь. Однако следует отметить, что во второй книге Моисея приводится такое постановление: «Кто ударом вызовет у беременной преждевременные роды, тот обязан уплатить денежный штраф, так как преждевременные роды уменьшают народ на одного человека». Здесь выражена та открыто государственная точка зрения на вред аборта, примеры которой история предоставит еще не раз впоследствии.
Отношение к аборту ранней христианской церкви было весьма определенным. Не находя различия плода образовавшегося или еще не образованного, отцы церкви полностью осуждали аборт или детоубийство. Наказание за грех аборта доходило до 10 лет и более покаяния и отлучения от церкви. Наказание было более строгим за аборт, сделанный после начала шевеления (в древности многие считали, что жизнь начинается только с шевеления ребенка).
До VII века церковными наказаниями христианские соборы в отношении к аборту и ограничивались. Но на Константинопольском соборе 629 года впервые была установлена казнь за этот грех, правда, в середине ГХ века Майнцский собор уже отказался от этой меры. Но существовали еще и установления отдельных представителей церкви, например, в 866 году папой Стефаном V был издан эдикт, по которому лицо, уничтожившее в матке, посредством аборта, зародыш, признавалось убийцей.
После долгих колебаний папа Иннокентий II (около 1200 года) признал различия в отношении церкви к умерщвлению «живущего» и «не живущего» плода, в зависимости от срока беременности. Среди доводов христианской церкви в определении аборта как тяжкого преступления главным был тот, что плод лишается при благодати крещения и жизни вечной, а также христианского погребения.
Канонический взгляд христианской церкви во все времена четко определял, что внутриутробный плод обладает душой, доказательством чему был обряд крещения его в теле матери, в случае смерти беременной.
С течением времени во многих странах все больше и больше укреплялся взгляд на аборт как на преступное деяние. Это послужило основанием для создания законов о наказуемости искусственного прерывания беременности. Мера наказания за аборт в различных странах и в разные времена была далеко не одинаковой. Так, в XVI веке в ряде европейских стран искусственное прерывание беременности каралось даже смертной казнью. Она была установлена, например, в Англии (1524 год), Германии (1533 год), во Франции (1562 год).
В России смертная казнь как мера наказания за искусственное прерывание беременности была установлена во второй половине XVII века специальным законом, принятым царем Алексеем Михайловичем Романовым. В 1715 году Петр I своим указом смягчил это наказание, отменив смертную казнь.
В более позднее время смертная казнь была отменена и в других странах, но наказание в течение многих лет продолжало оставаться суровым.
Совершенно очевидно, что при таком положении дел население принимало все меры к тому, чтобы сохранить в тайне сам факт аборта и скрыть его участников. Этим и объясняется отсутствие в то время более или менее точных сведений о действительном числе абортов.
Уже в древности существовали разногласия и по вопросу показаний к операции. Так Гиппократ, как уже говорилось, считал всякий аборт противозаконным. Вообще в Древней Греции в первые века нашей эры поощряли чадородие, но позднее стали тяготиться слишком быстрым ростом населения и законодательным путем пытались регулировать рождаемость посредством абортов. Идеологи Эллады рекомендовали аборты в целях борьбы с дроблением имущества в многодетных семьях, а также вообще в интересах сохранения имущественного равновесия в обществе. В «Идеальной Республике» Платона установлено, что количество детей в каждой семье не должно превышать предписанной нормы, и при сверхсметной беременности аборт признавался обязательным.
В период упадка могущества Греции врачи также стали признавать допустимым аборт при известных медицинских показаниях. Около 540 года до нашей эры Аспазий производил искусственный аборт при очень узком тазе, для чего применял сильные движения, растирание живота, внутренние средства и даже кровопускание. Арабский врач Ибн Сипа (980-1036 годы) также разрешал искусственный аборт при узком тазе, причем даже изобрел особый инструмент для впрыскивания в матку плодоизгоняющей жидкости.
Мало-помалу вопрос об абортах из области медицинской и теологической перешел, однако, в область государственных интересов. В древности на то или иное решение вопроса определяющим образом влияли соображения об увеличении числа рабов, в качестве бесплатной рабочей силы, например; в средние века откровенно выдвигались соображения государственной пользы: забота о возможно большем числе налогоплательщиков, вообще о фискальных интересах, а кроме того, например, о росте количества солдат.
Доказательств материальной основы всех репрессивных норм государства против абортов можно привести сколько угодно. Так, по Салическому закону, изгнание зародыша у иностранки не только оставалось безнаказанным, но даже поощрялось субсидией. Напротив, на острове Формозе законодатель, избегая перенаселения и присущего островному хозяйству недостатка средств питания, запрещал до 36 лет рожать детей.
В Германии и Австрии, пока государства не окрепли, были установлены премии за большое количество детей в семье. Кроме того: штраф за выкидыш мужского пола — будущего солдата — был, по Аллемандскому закону, в Германии ниже, чем штраф за выкидыш женского пола, так как в последнем случае у государства отнималась мать будущих солдат. По другим законам средневековья, наказание за искусственный выкидыш было для свободных женщин выше, чем для рабынь.
Даже в этой, столь интимной, сфере государство никогда не стеснялось в выборе средств отстаивания своих интересов и зачастую с полным презрением относилось к нравственной свободе граждан. Так, в 1650 году франконский крейстаг, озабоченный возрождением очень поредевшего после долгой войны населения, запретил в течение десяти лет вступать в монашество мужчинам ранее шестидесятилетнего возраста. Мало того, крейстаг торжественно разрешил всем мужчинам жениться на двух женах сразу.
Аналогичные факты, свидетельствующие о том, что господствующие классы во всех своих установлениях на протяжении всей истории меньше всего думали о зародыше-человеке, имеются на каждом шагу. Даже папа Сикст V, чей эдикт упоминался выше, основанием для наказуемости аборта считал именно то обстоятельство, что зародыш «может развиться в полезного для света человека». При этом, борясь с абортами, государство в разные времена обнаруживало крайне мало изобретательности, ограничиваясь только варьированием наказаний, усилением уголовной кары за аборт.
Французский король Генрих II издал в 1562 году указ (просуществовавший до самой Великой Революции, до 1791 года), по которому за стягивание живота, с целью вызвать аборт, беременная женщина наказывалась, как и за аборт, повешением. То же наказание грозило и соучастнику.
В Австрии виновные в аборте приговаривались к принудительным работам сроком до 5 лет; для замужних женщин кара была еще строже. В Англии до 1803 года за аборт наказывали не только заключением в тюрьме, но и сечением кнутом и привязыванием к позорному столбу. Впрочем, во Франции даже медицинские показания к аборту (исключительно узкий таз) были узаконены лишь в 1812 году, о легализации же социальных показаний долгое время никакой речи и быть не могло. Всего суровее проявил себя французский закон: даже в начале XX века укреплялись репрессивные меры борьбы, например, закон об абортах, принятый французской палатой в 1923 году.
В Бельгии центрами абортивной практики издавна считались Брюссель и Вервье; ввиду нестрогости бельгийских законов сюда приезжали для производства аборта из других стран. Еще шире были распространены путешествия беременных женщин для проведения этой операции в Париж, в особенности из Англии. Это явление имело такой регулярный характер, что доля французской статистики абортов по справедливости должна быть в равной мере отнесена к Англии.
В Англии карательные нормы относились, собственно, не к аборту, как таковому, а вообще к применению вредных для здоровья или жизни женщины приемов и средств — хотя бы и небеременной. Нередко судами назначалось пожизненное заключение в смирительном доме. Смертная казнь со второй половины XIX века при умерщвлении жизнеспособного плода не применялась, будучи замененной именно смирительным домом. До 1837 года в Англии существовало признаваемое судом, а главное, обычным правом различное отношение к плоду r зависимости от срока беременности: до момента первого движения младенца (во второй половине пятого месяца) аборт оставался безнаказанным, позднее же за него назначался штраф, тюрьма, сечение плетьми, даже смертная казнь.
Разница в квалификации аборта в зависимости от срока беременности существовала и в ряде других стран: в Индии, Австралии и некоторых штатах Северной Америки.
Приведенные выше факты из истории красноречиво показывают, что кары, налагаемые за аборт, предполагали вовсе не заботу о зародыше как таковом. Но и не в них
следует искать мотивы недопустимости абортов в современном мире. Эти факты интересны просто как иллюстрация, и в частности, иллюстрация того лицемерия (непонимания и даже обмана!), какое всегда царило и царит в этой области.
Что касается русского законодательства, то в старом Уложении о наказаниях (1885 год) имеется несколько статей, касающихся абортов. В одной из них (ст. 1461) речь идет о производстве аборта «без ведома и согласия беременной». Вторая (ст. 1462) касается сознательного производства аборта: «Кто с ведома и согласия самой беременной женщины употребит с умыслом какое-либо средство для изгнания плода ее, тот за сие подвергается лишению всех прав состояния и отдаче в исправительные арестантские отделения на время от 5 до 6 лет.
Сама беременная женщина, которая по собственному произволу или по согласию с другими употребит какое-либо средство для изгнания плода своего, подвергается: лишению всех прав состояния и заключению в тюрьму на время от 4 до 5 лет».
Ответственность проводившего операцию определяется в следующей, 1463 статье:
«Наказания, определяемые в предшествовавших 1461 и 1462 статьях, возвышаются одной степенью, если в употреблении средства для изгнания плода беременной женщины изобличены врач, акушер, повивальная бабка или аптекарь, или же доказано, что подсудимый был уже и прежде виновен в сем преступлении».
Более поздний отечественный законопроект министерства юстиции грозил матери, виновной в умерщвлении плода, заключением в исправительном доме сроком до 3 лет. Такое же наказание было предусмотрено и в отношении всякого лица, виновного в умерщвлении плода беременной, причем, если этим лицом являлся врач или повивальная бабка, то суд был вправе лишить виновного практики сроком до 5 лет и опубликовать свой приговор. Наказанию подлежали также и третьи лица, даже если они с согласия беременной участвовали в деянии, а также пособники, доставлявшие необходимые средства для истребления плода. Если же умерщвление плода произошло без согласия беременной, то виновные наказывались каторгой до 8 лет. Неосторожный аборт наказанию не подлежал.
Двойная мораль в соотнесении законодательной и действительной сторон положения с абортами в России того времени заключалась в том, что хотя студентов-медиков открыто обучали операции в клиниках, описывали ее в учебниках и производили, с учебными целями, в операционных, но закон за эту акушерскую процедуру предусматривал строгое наказание. Даже в случаях, когда продолжение беременности неизбежно привело бы к смерти женщины или непоправимому вреду для ее здоровья — считалось, что врач, с точки зрения формального права, все-таки совершал преступление, делая аборт.
Также преступным признавалось прерывание беременности, например, у девочки или у психически больной. Не составляло исключения даже зачатие на почве явного обмана девушки, тайного спаивания, угроз.
Фактически аборты (при наличии показаний) производились совершенно открыто и широко в больницах и клиниках, закон предусматривал наказание за эту операцию, как и за операцию без показаний. В случае аборта женщину неминуемо ждали — по букве закона — лишение всех прав состояния и тюрьма, а проводившего операцию — лишение всех прав и ссылка в Сибирь на поселение. Закон не делал исключения и в случае медицинских показаний, и преступной, заслуживающей суровой кары оказывалась даже такая операция аборта, которую проходили на медицинских факультетах, как обязательную.
Примечательно, что то же самое законодательство в отношении детоубийцы-девушки находило все же более или менее человеческие, сочувственные ноты: закон устанавливал снисхождение, если убила свое дитя первородящая, так как она сделала это «угнетаемая стыдом и страхом». Впрочем, за аборт, совершенный незамужней женщиной, более поздним законом была установлена пониженная ответственность.
В мусульманских странах уже в XIX веке существовали официальные учреждения, где женщины делали аборты. В 1875 году мать султана Абдул-Газиса даже издала приказ, чтобы всякая обитательница дворца в случае беременности делала себе аборт. В гареме султана для этой цели имелось специальное лицо — «кровавая повитуха».
Вообще, начиная с XIX века аборты получили широкое распространение.
Но прежде чем говорить об этом, попробуем разобраться, каков же критерий столь разного подхода к проблеме абортов в разных странах. Чем определялась строгость наказания, что действительно ставилось в вину, а что признавалось обстоятельством второстепенным?
Первое же, с чем мы столкнемся, — это срок беременности. В зависимости от уровня научных знаний и умозрительных представлений о жизни зародыша, а также в зависимости от технического уровня развития науки, в разное время допустимость или недопустимость аборта на конкретном сроке была различной.
Так например, было время, когда признаком начала жизни считалось шевеление ребенка, так как некоторые считали, что только к началу движения у ребенка сформировалась душа. Позднее стали считать начало шевеления тем временем, когда мать чувствует в себе жизнь ребенка.
Во время, когда, например, Каноническое право дало основу гражданскому праву, в Англии и ряде других стран законодательство осуждало любой аборт, но рассматривало его как незначительное преступление, если он был сделан до начала шевеления, и как тяжкое преступление, если он был сделан после того, как ребенок начал двигаться, так как это движение свидетельствовало о сформировавшейся жизни, которая уже тогда находилась под защитой закона.
Наши предки пытались найти объяснение феномену возникающей человеческой жизни. Они сравнивали мужчину с сеятелем, бросающим семена будущей жизни во чрево своей жены. Отсюда и пошла сельскохозяйственная терминология: «сеяние семени», «оплодотворение», «бесплодие» и т. д.
После изобретения микроскопа в 1677 году ученым Гамом были открыты сперматозоиды. Они скорее напоминали по виду головастиков, чем человечков. Однако в книгах тех лет художники изображали фигурку человечка как бы согнувшегося в головке сперматозоида; звали человечка Гомункулусом.
Шло время, и постепенно становилась очевидной необходимость искать более научное объяснение возникновению человеческой жизни. Ученые заговорили об определенном вкладе, который вносит в эту новую жизнь женщина.
И все-таки лишь немногие «абортмахеры» наказывались. Почему?
Чтобы доказать преступность аборта, необходимо было неопровержимо засвидетельствовать, что, во-первых, женщина была беременна, и во-вторых, что «это действие» явилось причиной смерти ребенка.
Даже в наши дни до недавнего времени единственным абсолютным доказательством беременности было ощущение у женщины шевеления ребенка или выслушивание сердцебиения ребенка, которое становилось возможным лишь с четырех-пяти месяцев беременности. После аборта единственным свидетельством беременности могло быть предъявление тела ребенка в качестве доказательства преступления. Очевидно, что сделать это было очень трудно из-за невозможности установить факт беременности на ее ранней стадии.
Итак, в ХЖ веке производство абортов в больших городах везде стало вполне обыденным явлением, и никакие скорпионы судебных кар не пугали женщин. Впрочем, необходимо отметить, что угрозы закона в большинстве случаев оставались на бумаге. Вопреки громам моралистов, значительной части врачей и законодателей, волна абортов неудержимо росла, и во всех странах, в том числе и в России, в каждом большом городе большое число врачей, акушерок, повитух имело обширную абортивную практику.
Увеличению числа абортов (и одновременно снижению убиения новорожденных) способствовало и усовершенствование абортивных технологий.
Уже вскоре после 1750 года была предложена новая технология аборта, которая предполагала введение медицинских инструментов в полость матки. Это была рисковая операция, однако более безопасная, чем раньше. Соответственно сразу увеличилось число прибегающих к ней.
Как извращена вся сумма человеческих отношений в этой сфере, красноречивее всего показывает пример Парижа, где не только существовало много специальных институтов для абортирования, но в начале XX века действовал даже особый абонемент со скидкой — очевидно, для постоянных «клиентов» и «заказчиков».
Года за два до первой мировой войны в парижских парламентских кругах совершенно серьезно обсуждался проект: ввести государственное страхование от рождения детей. Проектировалось что-то вроде страхования от огня: случится «несчастье» — застрахованная забеременеет — и «пожарные», по сигналу, спешат на помощь. Если они не поспеют вовремя — тоже не беда: родители получат премию, которая их утешит. Вот, только, как быть со страхователями: ведь когда страхуются от огня, то за поджог попадают под суд, а здесь наоборот: страхование рассчитано именно на то, чтобы «поджогов», то есть зачатий, было как можно больше...
Пример Франции тем характернее, что именно в этой стране во всей своей грозной силе в описываемые годы уже шло резкое падение рождаемости. Достаточно сказать, что за десятилетие 1902-1911 годов число ежегодных рождений сократилось в среднем с 845 до 760 тысяч. Еще трагичнее по сравнению с первой половиной 1921 года официальные цифры за первую половину 1922 года.
Таким образом, число рождений в 1922 году уменьшилось почти на 25 000, тогда как число смертей возросло на 40 000. Число браков, заключенных за первую половину 1922 года, уменьшилось, сравнительно с 1921 годом, на 45 000.
Это уже просто полный отказ от потомства, это панический страх, или нежелание, или экономическая невозможность иметь детей, поддерживать род. Это настоящее свидетельство упадка жизненности нации, фактическая угроза вымирания.
В высшей степени знаменательно, что так трагически стоял вопрос именно во Франции, стране, с одной стороны, богатой и зараженной рантьерским духом, а с другой стороны — классической стране суровых преследований аборта, тяжких кар за эту операцию. Вся бесплодность судебной системы борьбы с абортами здесь видна воочию.
Завершая исторический очерк, необходимо отметить еще один характерный для общественного сознания разных эпох момент — отношение к холостому образу жизни. Уже в Греции и Риме такой образ жизни вызывал весьма суровую оценку, потому что рассматривался как фактор, влияющий на число граждан страны. По свидетельству Плутарха, Ликург даже установил «кару бесчестья» для холостяков. По другим данным, в Спарте во время празднеств женщины насильно водили холостяков вокруг алтаря и хлестали их прутьями, чтобы заставить их отказаться от нечестивого безбрачия. Равным образом в Спарте существовали наказания за позднее вступление мужчин в брак — и это отнюдь не исключительное явление.
Отрицательное отношение к отказу от брака было широко распространено в Европе. Во всех Балканских государствах к оставшимся неженатыми позже обычного для брака возраста относятся с презрением. Старинные обряды многих стран требовали, чтобы мужчину, умершего холостым, венчали с девушкой после его смерти; между прочим, подобный обряд существовал и на Руси в X веке. Следы этой церемонии сохранились в различном виде в Сербии, Черногории, Подолии, некоторых частях Германии и в других странах.
Лежащее в основе всех этих фактов осуждение безбрачия всего рельефнее выражено у Платона, который, хотя и был сам холост, требовал, чтобы каждый холостяк вносил в казну сумму, потребную на содержание жены, так как «не желающие жениться и производить детей причиняют ущерб численности людей и разрушают города и государственный порядок». Моральный конфуз состоит в том, что подобной меры требовал тот самый Платон, который не только допускал аборт, но и пытался его нормировать: так непоследовательно человечество в этом злосчастном вопросе.
А теперь обратимся к вопросу об уголовно-правовой характеристике производства незаконного аборта, где мною будет рассмотрен данный состав преступления, который состоит из субъктивных и объективных признаков.
2.1. Объект и объективная сторона производства незаконного аборта
Объектом названного преступления является право женщины на здоровье. Объектом квалифицированного вида криминального аборта следует считать жизнь беременной женщины.
Аборт как прерывание беременности в медицинской науке подразделяется на самопроизвольный, то есть преждевременное прерывание беременности, которое происходит помимо воли беременной, спонтанно, без всякого содействия ее самой либо другого лица, и искусственный. Искусственный аборт, в свою очередь, подразделяется на правомерный и незаконный (криминальный). В настоящее время в России производство искусственного прерывания беременности не запрещается в соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г.
Объективная сторона незаконного производства аборта выражается в искусственном прерывании беременности. Диспозиция данной нормы является бланкетной.
Согласно ст. 36 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан «искусственное прерывание беременности проводится в рамках программ обязательного медицинского страхования в учреждениях, получивших лицензию на указанный вид деятельности, врачами, имеющими специальную подготовку»[1].
Каждая беременная женщина имеет право самостоятельно решать вопрос, иметь ребенка или нет. Искусственное прерывание беременности может проводиться по согласию женщины при сроке беременности до 12 недель.
Согласно постановлению Правительства РФ от 8 мая 1996 г. «Об утверждении перечня социальных показаний для искусственного прерывания беременности»[2] аборт может быть произведен при сроке беременности до 22 недель. К числу социальных показаний названное постановление относит, в частности, смерть мужа во время беременности, отсутствие жилья, проживание в общежитии, беременность в результате изнасилования и др. Позволительно производство аборта по медицинским показаниям с согласия женщины независимо от срока беременности. Приказом Минздрава РФ от 28 декабря 1993 г. утвержден перечень медицинских показаний для искусственного прерывания беременности. К числу медицинских показаний, дающих основание для производства аборта, относится, например, заболевание ВИЧ-инфекцией, все активные формы туберкулеза, хронический алкоголизм и др.
Производство самоаборта не отнесено законодателем к числу преступных деяний. Уголовная ответственность за производство аборта с нарушением правил операции исключается, если оно осуществляется с целью спасения жизни беременной женщины.
Способы совершения незаконного аборта могут быть различными и не влияют на квалификацию преступления. Чаще всего незаконные аборты совершаются путем введения в полость матки каких-либо предметов, растворов, инъекций, чтобы прервать беременность. Преступление считается оконченным с момента осуществления криминального аборта. То есть, если действия виновного не привели к прерыванию беременности по независящим от него причинам, то содеянное надлежит квалифицировать как оконченное преступление.
2.2.Субъект и субъективная сторона незаконного производства аборта
Субъектом
преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 123 УК, может быть физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля. В ч. 2 ст. 123 УК предусмотрена уголовная ответственность за квалифицированные виды незаконного производства аборта лицом, которое ранее было судимо за такое преступление. Для квалификации содеянного по этому признаку необходимо, чтобы судимость у виновного не была снята или погашена в установленном законом порядке. Следовательно, повторное совершение абортов лицом, ранее не судимым за такое посягательство, не может квалифицироваться по ч. 2 ст. 123 УК РФ. При этом субъектом преступления может быть как медицинский работник (врач-неспециалист), так и лицо, не имеющее медицинского образования.
Часть 3 ст. 123 УК подлежит применению в том случае, если в результате произведенного искусственного прерывания беременности потерпевшей по неосторожности была причинена смерть либо тяжкий вред ее здоровью. Необходимым элементом объективной стороны названного преступления является наличие причинной связи между действиями, направленными на прерывание беременности, и наступившими последствиями, указанными в законе. Понятие тяжкого вреда и его критерии к ст. 111 УК РФ содержатся в Приказе Министерства Здравоохранения РФ от 24.07.2006 года «об утверждении мед критериев определения тяжести вреда, причиняемого здоровью человека».
Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной виной в виде прямого умысла. Виновный сознает, что совершает плодоизгнание вопреки существующим правилам, регулирующим такой вид операции, и желает осуществления своих намерений. Мотивы незаконного производства аборта могут быть различными и на квалификацию преступления не влияют.
С субъективной стороны вина к наступившим последствиям у правонарушителя проявляется в форме неосторожности в тех случаях, когда смерть или тяжкий вред здоровью наступает в результате действий медицинского персонала, осуществляемых на законной основе, выполненных lege artis (по всем правилам), уголовная ответственность за содеянное не наступает.
Из формулировки закона следует сделать вывод о том, что если в результате незаконного производства аборта здоровью женщины причинен легкий или средней тяжести вред, действия виновного надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 123 УК.
Глава 3.Правоприменительная практика по делам о незаконном производстве аборта
Так называемая абортная культура репродуктивного поведения была запущена. И если в начале века, аборты были мерой экстраординарной, хоть и распространенной, то теперь они начали переходить в разряд обычного дела, заурядной процедуры. Поэтому новый запрет просто привел к переводу абортов из легальной сферы в нелегальную, а это, в свою очередь, повлекло увеличение женской смертности. Врачи старались назначать аборты по «медицинским» показаниям, чтобы сократить число криминальных абортов. Те, кто не смог получить такое назначение, отправлялись «к бабкам», как и в начале века.
Правда, теперь это уже были не «бабки» и не малограмотные акушерки, а те же медицинские работники, только вне лечебного учреждения.
По закону за проведение аборта врач должен был быть наказан, но эта нелегальная индустрия процветала.
Вновь на легальное положение аборт перевел Хрущев в 1955 году указом «Об отмене запрещения аборта». Было разрешено прерывать беременность по желанию женщины на сроке до 12 недель. При этом никаких предупредительных методов регулирования рождаемости населению предложено не было. Практически отсутствовали консультации по планированию семьи, не разрабатывались контрацептивные средства. Теперь уже ни для кого не секрет, что все способы лишь бы не забеременеть были далеки от надежности. И если на Западе гормональные пилюли появились уже в середине 60-х годов, вызвав настоящую контрацептивную революцию, то в нашей стране они начали распространяться только в конце 80-х — начале 90-х годов, причем были страшным дефицитом даже в Москве (в провинции о них не слышали вовсе). Позиция Минздрава выразилась в одном — были составлены устрашающие инструкции о вреде оральных контрацептивов, длительное применение которых якобы способствует возникновению онкологических заболеваний. А что женщины? Будучи заложницами дикого образа мышления, они не просто настороженно относились к этому виду предохранения, но считали аборт менее вредным, чем пилюли! Пример кульминации извращенных взглядов: «женщине полезно побеременеть для здоровья». Такое мнение было распространено в том числе среди гинекологов! Но даже если к гормональной контрацепции прибегали, то пользоваться приходилось не индивидуально подобранным препаратом, а тем, что удалось достать. Последствия неграмотного применения пилюль укрепляли миф об их вреде. Так замыкался круг.
В 80-е же годы была сделана попытка решить проблему контрацепции с помощью внутриматочньгх спиралей , но ведь нет одного средства для всех. А политика государства была такова, что слишком большая репродуктивная свобода, по мнению властей, могла привести к падению рождаемости. И хотя официально высокая рождаемость пропагандировалась, а многодетность вознаграждалась, меры эти были формальными.
Вместе с тем, хорошо налаженные абортные службы приносили немалый доход стране (в 50-х годах аборты были платными и стоили 50, а после реформы 1961 года — 5 рублей). По статистике того времени, каждая советская женщина делала по 5-8 абортов. Но это в среднем. А реально были случаи и по 25, и даже по 50 абортов! Так как здравоохранение действовало не в интересах женщины, а в интересах государства, то врач и вся больница несли не личную ответственность перед пациентом, а отвечали за испорченные показатели перед вышестоящими инстанциями. Поэтому несчастные случаи при абортах, материнская и детская смертность скрывались. Сами врачи предпочитали отправлять на раннее прерывание беременности женщин, если существовал хоть малейший риск осложнений в течение беременности.
Вопиющим было и само проведение операции аборта. До середины 60-х годов аборты на малых сроках делались без обезболивания! Позднее стал использоваться эфир, потом — закись азота, подаваемая через маску, затем стало применяться местное обезболивание. Внутривенный наркоз был большой редкостью, и чаще всего его делали за отдельную плату.
Прерывание беременности на ранних сроках методом вакуум-аспирации (мини-аборт) было разрешено только в конце 80-х годов. Никогда в советской медицинской практике не было предабортной консультации, как и послеабортной реабилитации.
Что характерно, несмотря на полную легализацию, криминальный аборт продолжал существовать, даже несмотря на то, что Уголовным кодексом РСФСР за незаконное производство аборта было предусмотрено наказание, в чем можно убедиться из следующего извлечения.
Статья 116. Незаконное производство аборта.
Незаконное производство аборта врачом — наказывается исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом до трехсот рублей, или лишением права заниматься врачебной деятельностью.
Производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования, — наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок от одного года до двух лет.
Действия, предусмотренные частями первой и второй настоящей статьи, совершенные неоднократно или повлекшие за собой смерть потерпевшей или иные тяжкие последствия, — наказываются лишением свободы на срок до восьми лет[3].
Количество внебольничных абортов в рассматриваемый период составляло 20-50 % от общего числа. Главной причиной этого явления было ограничение срока легального аборта двенадцатью неделями беременности. Аборт на более поздних сроках делался по медицинским показаниям и требовал разрешения специальной врачебной комиссии. По данным главного акушера-гинеколога Минздрава РФ В. Н. Серова, 30-35 % зарегистрированных смертей женщин от беременности и родов относятся к абортам. И в 90 % случаев это были нелегальные аборты на поздних сроках.
В статистику абортов в нашей стране до сих пор входят и мертворожденные дети, появившиеся на сроке до 28 недель. Причем если они рождаются живыми, право называться «ребенком», а не «плодом», они получают только прожив более семи суток.
В 1993 году Минздрав России обязал роддома руководствоваться критериями Всемирной организации здравоохранения, и жизнеспособными стали считаться дети, родившиеся весом от 501 г. Однако выходить таких детей реально в нашей стране нет возможности, и Центр акушерства, гинекологии чуть ли не единственный, где оказывается помощь детям, родившимся с весом 1100-1200 г. Для ребенка с меньшим весом у нас нет аппаратуры!
Родители недоношенных детей, умерших раньше седьмых суток, фактически лишены даже права похоронить их, так как роддома не выдают справки о рождении в таких случаях. Если в результате преждевременных родов появится на свет живой ребенок меньше килограмма весом и меньше 34 см ростом и не доживет до 168 часов — процедура объявляется выкидышем!
Новый виток в формировании обыденного, не отягощенного никакими морально-нравственными соображениями, восприятия аборта произошел в декабре 1987 года, когда Министерство здравоохранения СССР издало приказ за номером 1324, разрешающий искусственное прерывание беременности до 28 недель по так называемым социальным показаниям.
Вот эти показания:
• инвалидность (группы I - II) мужа,
• смерть мужа во время беременности,
• расторжение брака,
• пребывание женщины или ее мужа в местах лишения свободы,
• наличие решения суда о лишении или ограничении родительских прав,
• многодетность,
• беременность в результате изнасилования.
Кроме того, документ сопровождался сноской, в которой указывалось: «При наличии у женщины оснований к прерыванию беременности немедицинского характера, не предусмотренных настоящей инструкцией, вопрос о прерывании беременности решается комиссией в индивидуальном порядке».
Этим приказом тут же воспользовались выросшие, как грибы после дождя, в начале 90-х платные медицинские кооперативы. Фактически в таких кооперативах поздний аборт можно было сделать и без всяких «социальных показаний»: юрист фирмы (за отдельную плату) мог оформить любую справку, например, «о бедственном материальном положении» клиентки. Тонкость заключалась в том, что самостоятельно делать аборты на поздних сроках эти кооперативы все равно не могли, и направляли свою клиентку в роддом, с которым предварительно заключили договор, беря деньги за посредничество. Можно подвести итог исходя из всего вышесказанного. В прошлом году (2009)Гос.Дума пыталась опять разработать новый проект о запрете абортов, только вот одно радует, что в силу противоречий и разногласий не приняли его. А ведь представить это опять, как в 1918 годах, все началось бы как прежде, высокий рост нелегальных «подпольных» абортов, или же женщины пытались бы своими силами в домашних условиях спровоцировать выкидыш , что привело в конечном итоге к низкой рождаемости, и высокой смертности. По статистике на 525 умерших рождалось 200 человек.
Вот данные по Петербургу к сожалению не удалось найти по Новосибирску. В Петропавловской больнице Женского медицинского института в 1896 году с выкидышами находилось 12 % от всех больных, в 1907 году они составляли уже 17 %, в 1908 — до 19 %, и в 1909 — до 30 %.Таким образом, в среднем число выкидышей составляло 25 %, то есть из каждых 100 беременных у 25 был выкидыш. В Обуховской больнице в 1905 году находилось 525 женщин с абортом, а в 1917 году — уже 2925, то есть их число увеличилось за 12 лет впятеро[4]. В приведенных данных только четверть выкидышей были самопроизвольными, остальные — искусственные, то есть спровоцированные самой беременной или начатые нелегально и заканчиваемые в больнице. Поэтому думаю все таки «человечней» будет оставить право выбора самой женщине, совершать ей данное деяние или нет. Ведь запрет на аборт тянет за собой цепочку проблем о которых я говорила выше. Приведу пример из практики .
Районным народным судом Ч. была осуждена по ч. 3 ст. 116 УК РСФСР (незаконное производство аборта, повлекшее за собой смерть потерпевшей или иные тяжкие последствия). Она была признана виновной в том, что, не имея высшего медицинского образования, за вознаграждение произвела аборт Д. в рентгенкабинете областного онкологического диспансера. На шестой день после произведенного ей вливания у Д. произошел выкидыш. В связи с ухудшением состояния здоровья Д. через две недели после этого была доставлена в больницу с диагнозом "неполный лихорадящий выкидыш 15-16 недель беременности, осложненный постгеморрагической анемией, сопровождающейся тяжелым состоянием, опасным для жизни". Для выведения Д. из такого состояния ей шесть раз проводилось переливание крови, осуществлялось медикаментозное лечение. Всего она находилась в больнице около месяца. Президиум областного суда, рассмотрев дело по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РСФСР, переквалифицировал действия Ч. на ч. 2 ст. 116 УК РСФСР (производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования) по тем основаниям, что у потерпевшей тяжких последствий от криминального аборта не наступило. Президиум областного суда указал, что под тяжкими последствиями следует понимать фактические последствия после лечения как результата незаконного аборта, а не проходящее состояние здоровья женщины в момент лечения. Из заключения судебно-медицинского эксперта видно, что при поступлении в больницу после криминального аборта состояние здоровья потерпевшей было тяжелым, опасным для жизни. После же проведения лечения Д. была выписана из больницы в удовлетворительном состоянии, и никаких тяжких последствий как результата криминального аборта у нее не наступило[5].Так вот , что можно сказать по данному вопросу. Женщина сама должна решать в силу своих нужд или же каких-либо других причин.
Немало женщин, прибегнувших к аборту, являлись представительницами тех профессий, которые плохо и трудно сочетаются с частой беременностью, родами, кормлением и воспитанием детей (например, актрисы, балерины, отчасти научные и политические работники), а также выполняющие работу, которая требует постоянных разъездов (например, торговые или страховые агенты,).
Для общественной деятельницы или научной работницы ребенок, тем более, несколько детей могут оказаться серьезным тормозом, но такой случай, строго говоря, бывает очень редко, разве только тогда, если женщина целиком и безраздельно отдается своему призванию. Впрочем, и в таких случаях многие женщины не только не тяготятся рождением и воспитанием ребенка, не только счастливо совмещают свои материнские и научные (художественные и пр.) обязанности, но даже черпают в материнстве еще большие силы, еще более могучее вдохновение. Именно поэтому я думаю, каждая женщина сама должна решать этот вопрос.
3.1.Проблема определения критерий начала новой жизни
В курсовой исследуются дискуссионные вопросы, относящиеся к определению начала жизни человека с позиции положений различных наук, норм Конституции России и зарубежного уголовного законодательства. Обосновываются позиции о законодательной регламентации статуса эмбриона и установлении ответственности за посягательства на жизнь эмбриона.
Наиболее сложным и дискуссионным является вопрос определения начала жизни, имеющий определяющее значение в уголовно-правовом аспекте защиты его жизни. Проблема жизни человека изучается представителями различных наук – генетики, физиологии, психологии, социологии, философии, медицины, юриспруденции. Такой разносторонний подход до сих пор не привел к единому пониманию данного вопроса. Да и ни одна из наук не располагает возможностью дать всеобъемлющую характеристику жизни человека.
Как справедливо отмечает А.Н. Головистикова, любая из наук есть своего рода определенная абстракция, оперирующая лишь необходимыми инструментами и гранями явлений, и только в таком виде они пригодны для использования в пределах одной науки [6].
Конституция РФ, провозгласив в ст. 20 право на жизнь в качестве приоритетных прав человека, не раскрывает его содержание. Она больше внимания уделяет гарантиям реализации этого естественного и неотчуждаемого права. Если же исходить из текстуального содержания ст. 17 Конституции РФ, которая провозгласила, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения», то следует согласиться, что правом на жизнь человек обладает с момента рождения.
Следует согласиться с точкой зрения М.П. Авдеенковой и Ю.А. Дмитриева, которые обоснованно считают, что право на жизнь включает в себя правомочия не только сохранять свою жизнь и требовать от иных субъектов права не нарушать право на жизнь, но и правомочие распоряжаться своей жизнью в любых формах, не представляющих опасность для окружающих [7]. Однако реализация данного права сопровождается множеством дискуссионных вопросов и, в первую очередь, моментом возникновения такого права.
В последнее время получает все большее распространение точка зрения, согласно которой человеческая жизнь начинается с момента зачатия, а аборт представляет собой не просто прерывание беременности, а преднамеренное убийство. В частности, Л.Н. Линик полагает, что по смыслу Конституции РФ начало жизни должно устанавливаться с момента зачатия[8]. Данная точка зрения не является новой. Начало человеческой жизни с момента зачатия признавалось еще древними. Церковь рекомендовала женщинам, которым стало известно о своей беременности, не употреблять спиртного, чаще ходить в храм. И сейчас как православная, так и католическая церковь отстаивают позицию, согласно которой жизнь начинается с момента зачатия[9].
С точки зрения современной биологии и эмбриологии, человек как биологический индивидуум формируется сразу же после слияния родительских половых клеток, когда образуется неповторимый набор генов. По биологической структуре и генетически эмбрион не тождественен материнскому женскому органу, так как он представляет собой человеческое существо, растущее в теле женщины.
Нельзя уравнивать жизнь эмбриона и жизнь родившегося человека. Безусловно, эмбрион человека – свидетельство зарождения новой жизни, но пока человек не родился, можно вести речь о жизни именно эмбриона. Даже в рамках медицины делается различие между внутриутробной жизнью, возникновение которой отождествляется с моментом зачатия, и внеутробной, когда новорожденный начинает существовать автономно [10].Однако жизнь эмбриона должна стать объектом уголовно-правовой охраны при условии введения в уголовный закон соответствующих норм. Как справедливо отмечает Г.Б. Романовский, отрицание человеческого статуса у эмбриона приводит к безграничности возможных манипуляций над ним, когда происходит нивелирование личности в человечестве в целом [11].
Так, на сессии Совета Европы по биоэтике в декабре 1996 г. некоторые ученые утверждали, что эмбрион является человеком уже на 14-й день после зачатия, приводя конкретные факты уникальных операций по спасению детей, находящихся еще в утробе матери. В австрийском городе Линце хирурги провели уникальную операцию по спасению жизни девочки, которой предстояло появиться на свет только через 13 недель.
Современные исследования позволяют утверждать, что уже на 18-й день от зачатия у плода начинается сердцебиение, приходит в действие собственная система кровообращения и формируются основы нервной системы, а с 12-й недели беременности у плода функционируют все системы организма [12].
В настоящее время благодаря достижениям в области реанимации и интенсивной терапии выживают и дети, родившиеся до 28 недель, в то время, когда нормальная беременность длится 40 недель. В ноябре 2007 г. 21-летняя студентка из Иркутска Н. Лихушко родила девочку на 23 неделе беременности весом в 300 грамм и 26 сантиметров длиной. При этом девочка оказалась полностью жизнеспособной [13].
Британский телеканал Channel 4в 30-минутном документальном фильме «Мой зародыш» в апреле 2004 г. показал полную видеозапись аборта и его жертвы – мертвого эмбриона.
В США тем временем набирает новые обороты кампания против абортов. В статье 4 Американской конвенции прав человека декларируется, что жизнь начинается в момент зачатия. А Президент США Джордж Буш подписал «Акт о защите нерожденных жертв насилия», в котором зародыш признается человеком и имеет такие же права, как и новорожденный.
В соответствии с § 125.00 УК штата Нью-Йорк убийством считается причинение смерти еще не родившемуся ребенку, если беременность женщины составляет более 24 недель. И действительно, плод в утробе матери имеет все признаки жизни, кроме того, что он не живет самостоятельной жизнью, являясь частью организма матери. В УК штата Иллинойс (ст. 5/9-2.1) убийством считается умерщвление неродившегося жизнеспособного ребенка, а не плода, еще не способного жить вне чрева матери. По российскому же уголовному законодательству субъективные права возникают лишь у реально существующего субъекта. Однако, по мнению А.Н. Попова, человеческая жизнь начинается с момента зачатия [14].
В Ирландии, где аборты запрещены, за исключением тех случаев, когда жизни женщины объективно угрожает опасность, государство признает право на жизнь нерожденного[15]. Согласно ст. 15 Конституции Словацкой Республики человеческая жизнь достойна охраны еще до рождения [16].
С биологической точки зрения, оплодотворенная яйцеклетка, несомненно, является живой субстанцией. Однако плод становится жизнеспособным именно с момента родов, которые свидетельствуют о том, что плод созрел для внеутробной жизни.
В российской уголовно-правовой науке существуют различные точки зрения о моменте начала жизни. Причем многие из них были высказаны еще в начале прошлого века. Так, И.Я. Фойницкий началом жизни считал момент, когда ребенок «отделился от чрева матери» и «начало дыхательного процесса»[17] .В.Д. Набоков под началом жизни понимал появление из утробы матери какой-либо части тела ребенка [18] с чем нельзя согласиться.
М.Д. Шаргородский связывал начало жизни с началом дыхания и моментом отделения пуповины [19].По мнению А.А. Пионтковского, основным критерием начала жизни является начало родов [20],что, на мой взгляд, справедливо, так как начало физиологических родов свидетельствует о возможности ребенка существовать самостоятельно. Только родившийся человек способен совершать юридически значимые действия, то есть вовлекаться в сферу правоотношений.
В современной уголовно-правовой доктрине данное мнение поддержано Н.К. Семерневой и Е.О. Маляевой.
Так, например, Н.К. Семернева ссылается на мнение медицинских работников, которые рассматривают роды как процесс, начинающийся прорезыванием головки ребенка, выходящего из утробы матери, и заканчивающийся отделением ребенка от тела и первым самостоятельным вздохом [21].
Е.О. Маляева, напротив, не связывает начало жизни с первым вздохом, определяя начало жизни человека с момента физиологических родов [22].
С. Бояров связывает начало жизни с момента появления из организма женщины части тела младенца, имеющего сердцебиение, отмечая, что наличие или отсутствие дыхания может не определять первые моменты жизни. Сердцебиение же определяется задолго до рождения [23].
Т.Н. Нуркаева полагает, что пока ребенок не подал признаков жизни, свидетельствующих о возможности его самостоятельного существования вне утробы матери, нельзя однозначно сказать, что всегда рождается живой ребенок [24].
В американской судебной практике родившимся живым ребенком признается ребенок, полностью вышедший из чрева матери и обладающий независимой системой кровообращения [25].
Однако в настоящее время, в связи со стремительным развитием медицины, генной инженерии и различных биомедицинских отраслей знаний появляются и иные, отличные от вышеуказанных точки зрения. Так, например, Р. Шарапов начало жизни человека связывает с началом жизни мозга, то есть с появлением оформившейся массы мозговых клеток, делающих плод жизнеспособным. Мозг же формируется к 5 месяцу беременности [26].
Данная точка зрения поддерживается и другими авторами, которые отмечают, что поведение плода в этот период дает основание считать его человеком и встречаются случаи, когда дети, рожденные на этом сроке беременности, выживали [27].
По моему мнению, названные исследователи отождествляют жизнь человека и жизнь плода, которая, безусловно, возникает еще в утробе матери. Плод же становится способным для внеутробной жизни именно с момента родов т.е процесс, начинающийся прорезыванием головки ребенка, выходящего из утробы матери только в этом случае можно говорить о начале жизни человека.
Учитывая, что аборт при беременности свыше 22 недель допускается лишь по медицинским показателям, его производство в отсутствие соответствующих показаний, является, безусловно, глубоко безнравственным поступком и должен влечь суровое наказание. Однако расценивать его в качестве убийства, как предлагает Р. Шарапов на мой взгляд, было бы ошибочным.
М.Д. Точеный утверждает, что плод способен к самостоятельному внеутробному существованию через 6,5-8 месяцев беременности и в связи с этим полагает, что его насильственное уничтожение должно расцениваться как убийство [28].
Неприемлемой является и научная позиция по рассматриваемому вопросу Н.В. Ухановой, которая сравнивает женщину, сделавшую аборт, с палачом, несущим смерть. Для нее гуманней оставить ребенка на попечение государства, даже если беременность возникла в результате изнасилования, чем сделать аборт на ранней стадии беременности [29].Вряд ли такое сравнение нравственно оправданно в отношении женщин, для которых беременность оказалась нежелательной в силу изменения социальных условий и т.п. А если беременность оказалась случайной? Да и нравственно ли обрекать будущего ребенка на жизнь без любящих родителей? Запрет же искусственного прерывания беременности неизменно приведет к росту криминальных абортов.
Обращу внимание на то, что убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, в соответствии с п. «г» ст. 105 УК РФ признается квалифицирующим обстоятельством, в то время как жизнь плода уголовно-правовой охране не подлежит. Вряд ли такое положение вещей с точки зрения норм нравственности можно признать удовлетворительным.
Рассматривая данный вопрос, Н.С. Таганцев справедливо обратил внимание на то, что изгнание плода можно было бы считать убийством только при наличии гарантий его жизнеспособности. Поскольку таких гарантий в данном случае нет, нет и убийства [30]. На мой взгляд, в УК РФ необходимо включить норму, разграничивающую аборт и убийство при рождении ребенка. Это прервало бы затянувшийся спор в доктрине уголовного права. Так, в УК Индии предусмотрено, что «причинение смерти живому ребенку в утробе матери не является убийством. Но причинение смерти живому ребенку, если какая-либо его часть появилась из утробы, хотя бы ребенок и не начал дышать или не полностью родился, может рассматриваться как убийство» [31].
В июле 2004 г. Европейский суд по правам человека в Страсбурге вынес решение, в соответствии с которым аборт не считается убийством новорожденного человека, а является просто операцией [32].С чем я и соглашусь.
Подводя итог сказанному, следует сделать следующие выводы.
Началом человеческой жизни следует считать момент отделения плода от организма матери, ведь статус эмбрион это плод который находится внутри утробы матери и статус, ибо этот объективный признак является наиболее легко распознаваемым и четким критерием для отграничения убийства новорожденного ребенка от аборта. Начало родов указывает на то, что плод достаточно созрел для самостоятельной внеутробной жизни и начался естественный процесс разъединения взаимосвязи внутриутробного функционирования организма ребенка с организмом матери.
Россия, как и большинство государств, не признает права на жизнь за неродившимся плодом и эмбрионом. Такое право возникает у ребенка с момента его рождения, что, на мой взгляд, справедливо и нравственно обоснованно.
Целесообразно законодательно регламентировать правовой статус эмбриона и отграничить посягательства на жизнь эмбриона от аборта и убийства. Учитывая вышеизложенное, нельзя приравнивать аборт к посягательству на жизнь эмбриона, равно как и к убийству. Это безнравственно.
3.2.Отграничительные черты незаконного производства аборта от убийства матерью новорожденного ребенка
Объектом преступления, предусмотренного ст.106 УК является жизнь новорожденного ребенка. Хотя УК РФ не содержит определения новорожденности, и обращение к медицинским критериям не дает нам жестких границ, определяющих это состояние ребенка, судебная медицина, объясняя, что тяжелое состояние женщины, вызванное родовыми муками длится в течение суток, определяет новорожденность одними сутками от начала жизни ребенка – физиологических родов, с момента отделения из организма матери. В главе выше я рассмотрела разные точки зрения , где стоял вопрос : все таки с какого момента определять начало жизни ребенка? И сделала вывод, что началом жизни является процесс рождения ребенка, т е самих родов. Существует немало религиозных и философских воззрений, согласно которым жизнь человека начинается с момента появления зародыша, и искусственное прерывание беременности рассматривается как убийство (статья 4 Американской Конвенции о правах человека). Есть и смягченный вариант: убийством считается искусственное изгнание плода, уже способного к самостоятельному существованию (при сроке беременности от 7 месяцев). Это социально острый и религиозный вопрос, который в ряде стран выносится даже на референдумы.
В современном российском праве существование эмбриона не тождественно жизни человека…».[33] Значит с религиозных и философских точек зрений в зародыше можно видеть объекта преступления, предусмотренного ст.106 УК, но не с правовой.
Объектом преступления, предусмотренного ч.1 ст.123 УК являются охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые направлено общественно опасное деяние и которым причиняется вред либо создается реальная угроза причинения вреда.
В данном случае на эти общественные отношения направлено общественно опасное деяние в виде операций по искусственному прерыванию беременности без соблюдения специальных правил, предусмотренных в ст.36 Основ законодательства об охране здоровья граждан, т.е. незаконное искусственное прерывание беременности вне стационарного лечебного заведения, независимо от срока беременности, вне зависимости от специальных и медицинских показаний с нарушением закона, которым установлены сроки, обстоятельства и место производства аборта. Правомерный аборт производится при сроке беременности до 12 недель, по специальным показаниям – до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и с согласия женщины – независимо от срока беременности.
Для правильной квалификации аборта первостепенное значение имеет отграничение его от детоубийства. Если следовать тексту ст.106 УК, то при детоубийстве речь идет о лишении жизни новорожденного. Однако важно не только это, но и другое указание – о том, что детоубийство может быть совершено как во время родов, так и после родов. В связи с этим возникает вопрос: можно ли отнести к детоубийству лишение жизни младенца до начала его дыхания или даже до появления на свет? На этот вопрос в нашем законодательстве ответа нет, а в литературе высказаны различные точки зрения. М.Д. Шаргородский начало жизни человека связывал с началом дыхания и с моментом отделения пуповины. В то же время он писал, что если умышленное лишение жизни ребенка произошло во время родов, иногда можно квалифицировать его как убийство, если часть ребенка уже вне утробы матери. Более определенную и аргументированную позицию занимали А.А. Жижиленко и А.А. Пионтковский. Первый полагал, что, пока не начались роды, будет налицо умерщвление плода, а не убийство, но как только роды начались, в особенности, если часть младенца появилась наружу, можно говорить о рождении человека, убийство которого должно быть наказуемо. А.А. Пионтковский считал, что «следует рассматривать как детоубийство не только убийство новорожденного после отделения плода от утробы матери и начала самостоятельной жизни ребенка, но и убийство, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни (например, нанесение смертельной раны в голову рождающемуся ребенку до того момента, когда он начнет дышать)». Но в последнее время была высказана и другая позиция. А.Н. Красиков, ссылаясь на документы Минздрава России, утверждает, что ранее высказанные, в том числе и в наших работах, взгляды устарели. Однако, как нам кажется, свою позицию он аргументирует недостаточно четко, подменяя вопрос о том, когда необходимо считать умерщвление появившегося или появляющегося на свет плода убийством, вопросом о живорожденности плода. В конечном счете, его позицию можно понять так, что убийством следует считать лишение жизни появившегося на свет младенца, начавшего самостоятельную жизнь».[34]
Искусственное прерывание беременности это умерщвление плода до наступления родов, а не умерщвление рождающегося или родившегося, но не начавшего дышать ребенка. Умерщвление рождающегося или родившегося ребенка, безусловно, посягает на его жизнь. Поэтому, можно сделать вывод, что разница объектом убийства матерью новорожденного ребенка и объектом незаконного производства аборта существенная. Объектом преступления, предусмотренного ст.123 УК, являются охраняемыезаконом общественные отношения, на которые направлено общественно опасное деяние – незаконное производство аборта, изгнания плода из чрева матери вне зависимости от срока беременности.
Разграничение убийства матерью новорожденного и незаконного производства аборта по объективной стороне рассматривается тем, что объективная сторона преступления, предусмотренного ч.1 ст.123 УК, состоит в действиях, которые носят незаконный характер и направлены на прерывание беременности. Также в объективную сторону данного преступления включают и производство аборта с нарушением установленных законом правил. А объективную сторону убийства матерью своего новорожденного ребенка составляют как действия и бездействия субъекта, при которых достигается смерть рождающегося или родившегося ребенка.
Субъектом преступления, предусмотренного ст.106, является только мать новорожденного ребенка, другие лица могут быть признаны соучастниками, тогда как субъектом преступления ст.123 может быть лицо, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля (или лицо, имеющее такое образование, но нарушающее закон), то есть другое в отношении плода лицо.
Субъективная сторона ст.106 УК РФ представлена прямым и косвенным умыслом, а при незаконном производстве аборта, субъективная сторона представлена только прямым умыслом, виновный сознает, что он производит аборт по просьбе женщины, не имея соответствующего образования и нарушая установленные законом правила производства аборта, и желает совершить эти действия. Мотивы чаще всего корыстные.
Если производство незаконного аборта вызовет преждевременные роды и приведет к появлению на свет живорожденного ребенка, которого затем лишают жизни (напр.оставив без ухода), содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений как незаконное производство аборта и убийство.
Ч.3 ст.123 УК предусмотрен и особо квалифицированный состав. Он констатируется, если действия виновного повлекли по неосторожности смерть потерпевшей либо причинение тяжкого вреда ее здоровью.
Объектом преступления, предусмотренного ч.3 ст.123 УК кроме охраняемых уголовным законом общественных отношений является и жизнь и здоровье потерпевшей. Это дополнительный непосредственный объект. «Дополнительный непосредственный объект появляется в так называемых двуобъектных, или многообъектных, преступлениях. Это – конкретное общественное отношение, причинение вреда которому либо угроза причинения вреда является обязательным условием уголовной ответственности».[35]
Здесь предусмотрены квалифицирующие обстоятельства в виде наступления по неосторожности смерти потерпевшей либо причинения ей тяжкого вреда здоровью. Смерть может наступить во время аборта или после него, может быть отдалена во времени от совершенной операции, при этом важно установить между незаконным абортом и смертью потерпевшей причинную связь. «Понятие тяжкого вреда здоровью включает, в частности, утрату способности к оплодотворению и деторождению».[36]
При разграничении убийства матерью новорожденного ребенка от незаконного производства аборта важно понять разницу понятий «плод» и «новорожденный».
«В связи с рассмотрением вопроса о разграничении аборта и убийства при рождении ребенка отметим, что в некоторых странах имеются законодательные решения. В уголовном кодексе Индии, например, предусмотрено, что «причинение смерти живому ребенку в утробе матери не является убийством. Но причинение смерти живому ребенку, если какая-либо его часть появилась из утробы, хотя бы ребенок и не начал дышать или не полностью родился, может рассматриваться как убийство»[37]. Включение в УК РФ нормы аналогичного содержания прервало бы затянувшийся спор в доктрине уголовного права и способствовало бы усилению уголовно-правовой охраны рождающегося человека».
Заключение
Нормативно- правовая база :
1. Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий // Под ред. Б.Н. Топорнина. –М.: Юристь, 2009г. -716 с.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.12.2009) //Российская газета, N 113, 18.06.1996, N 114, 19.06.1996, N 115, 20.06.1996, N 118, 25.06.1996.
3. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (ред. от 27.12.2009) //Российские вести, N 174, 09.09.1993.
4. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1982, №49, ст. 1821.
Литература:
1.Авдеенкова М.П., Дмитриев Ю.А. Право на физическую свободу // Государство и право. – 2005. – C6 3. – С. 13-22.
2.Бояров С. Определение начала жизни человека в уголовном праве // Уголовное право. – 2004. – C6 12. – С. 13-14.
3.Бородин С.В. Преступления против жизни. – СПб.: Изд-во «Юр.центр Пресс», 2003. – 467 с.
4. Головистикова А.Н. Философское содержание категории «жизнь» и ее реализация в праве // Государство и право. – 2005. – C6 6. – С. 30.
5. Уголовное право. В 2-х т. Т.1 : учебник, общая часть /Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. – Изд. 2-ое, перераб. и доп. – М. : Юристь, 1999. – 480 с.
6. Лаговский В. Дети в утробе зевают, улыбаются и плачут // Комсомольская правда. – 2004. – 2 июля
7. Линик Л.Н. Конституционное право на жизнь: введение в теорию. – Чебоксары, 2005. – С. 23.
8.Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации // Отв. ред. В.М. Лебедев.- М.: Юрайт-Издат, 2004. – 760 с.
9.Медведева И., Шишова Т. Безмолвный крик // Советская Россия. – 2000. – 5 сентября.
10. Набоков В.Д. Элементарный учебник русского уголовного права. Вып. 1. – СПб, 1903. – С. 5.
11. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. – М., 1990. – С. 108.
12. Нуркаева Т.Н. Личные (гражданские) права и свободы человека и их охрана уголовно-правовыми средствами. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. – С. 103-104.
13. “Врачебные правонарушения и уголовная ответственность за них” И.Ф.Очарков. М. Медицина 1966 г.
14. Научно-практический комментарий к УК РФ / под ред. П.И. Панченко. Т. 1. – М., 1996. – С. 37.
15. Курс советского уголовного права / под ред. А.А. Пионтковского. Т. 5. – М.: Наука, 1971. – С. 22
16.Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. – СПб., 2001. – С. 27.
17. ”Правовые основы медицинской деятельности” В.Л.Попов и Н.П. Попова. С-Пб 2008 г.
18 . Романовский Г.Б. Юридическое определение момента возникновения права на жизнь // Государство и право. – 2007. – C6 11. – С. 77.
19. Романовский Г.Б. Право на жизнь. – Архангельск, 2002. – С. 12.
20. Сгречча Э., Тамбоне В. Биоэтика: учебник. – М., 2002. – С. 155.
21.Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни. – СПб., 1870. – Т. 1. – С. 24.
22.Точеный М.Д. Убийство либо причинение телесных повреждений при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108 УК РФ, ч. 2 ст. 114 УК РФ): автореф. дис. канд. юрид. наук. – Самара, 2006. – С. 10.
23. Уханова Н.В. Право на жизнь нерожденного человека: кто его защитит? // «Черные дыры» в Российском законодательстве. – 2006. – C6 2. – С. 169.
24. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. – СПб, 1901. – С. 18
25.Шарапов Р. Начало уголовно-правовой охраны жизни человека: опыт юридического анализа // Уголовное право. – 2005. – C.61
26. Шарапов Р.Д. Физическое насилие в уголовном праве. – СПб., 2001. – С. 183
27.Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья. – М., 1948. – С. 59.
28. Врачи спасают жизнь 300-граммовой девочке // Комсомольская правда. – 2007. – 15-22 ноября
29.URL: http://medmoskva.ru/news/09587759.html
Уголовный кодекс Индии. – М., 1958. – С. 151.
Конституция Словацкой Республики от 1 сентября 1992 г. – Прага, 1992.
Constitution of Ireland. – Dublin, 1990.
..
..
.
.
..
.
.
...
.
.
.
.
.
.
.
.
1.
