Лекция Размножение млекопитающих
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-29Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
от 25%
договор
Лекция 3. Морфология и динамика культуры
План:
1. Этнические и национальные, массовая и элитарная культуры
2. Оппозиционные (специфические) культуры в обществе. Субкультура и
контркультура
3. Культура и контркультура. Культура и история. Роль «серединной» культуры
Морфология культуры – составная часть теории культуры, изучающая основные структурные элементы, типичные формы культуры как сложной целостной системы, принципы их взаимодействия. Следует отметить, что исследователи, занимающиеся проблемами морфологии культуры, используют различные методологические принципы в определении морфологических форм культуры (М. Каган, А.Флиер и др.)
Наиболее распространенными принципами классификации культуры являются: по родам деятельности – материальная и духовная; по носителю культуры – народная (этническая), национальная (элитарная) и массовая культура.
1.
Этнические и национальные, массовая и элитарная культуры
Они характеризуют проблему культуры и общества. Рассмотрение этих типов культуры обусловлено содержанием понятий «этнос» и «нация», которые часто отождествляются, имеют много общего.
Под этнической понимают культуру, в основе которой лежат ценности, принадлежащие той или иной этнической группе. Признаками такой группы являются общность происхождения (вплоть до мифологической), расовые антропологические особенности, язык, религия, традиции и обычаи, фольклор, быт, предпочтения в пище и др. Но самым главным является чувство этнической идентичности – общей истории и культуры, отличающей «нас» от «них». Этнической является культура, носители которой прежде всего связаны единством «крови и почвы», четко осознают свою принадлежность к своей культуре (причем, что очень важно, независимо от места проживания или от самоназвания) и гордятся им, обладают особым психическим складом, менталитетом группового характера.
В отличие от этнической национальная культура прежде всего характеризуется единством территории, государственностью, общностью экономической жизни, тогда как идентификационные ментальные признаки уходят на второй план. Национальная культура воплощается в ценностях образа жизни конкретной страны, в той или иной мере разделяемых населяющими ее этносами. Поэтому иногда говорят, что, с одной стороны, этнические культуры формируют национальную в рамках государства, а с другой – национальная накладывает свои отпечатки на этнические культуры. Если последние несут отголоски культуры мифа, то национальные – культуры Логоса, государства, политики, экономики.
Этнические и национальные культуры образуют органическое единство, они невозможны друг без друга. Задача культурного человека – видеть и уважать этнические составляющие национальной культуры, с одной стороны, а с другой – не допускать растворения национальной культуры в «общемировой», подмены национальных и этнических культурных ценностей некими «общечеловеческими», ибо последние так или иначе присутствуют в любых этнонациональных культурах.
Бурные изменения культуры XX в. выражаются и в разделении художественной культуры. Если до середины XIX в. она была уделом почти исключительно свободных и обеспеченных высших слоев общества, а народ довольствовался культурой «фольклорной», то с быстрым ростом «среднего класса» ситуация кардинально меняется. В городах появляется большое число людей, которые имеют некоторое свободное (после работы на заводе, в магазине) время и деньги для развлечения и отдыха, для потребления доступных им по качеству (сложности восприятия) и цене художественных произведений.
Спрос рождает предложение, и на смену свободному духовному творчеству приходит так называемое «духовное производство», живущее по законам рынка. Технические возможности тиражирования произведений культуры (радио, кино, полиграфия, потом – аудио и видеопродукция, телевидение), растущий рынок сбыта этих произведений делают такое культурное производство бизнесом. Его главная цель, как и любого другого бизнеса, – получение прибыли. Отсюда установка на массовое производство уже не художественных произведений, а «культтоваров»: в бизнесе главное не художественная ценность, а доход, который неизмеримо выше при массовой «штамповке» таких товаров.
Рост прибыли зависит от объема продаж. Поэтому в массовой культуре так важно не удовлетворять художественные потребности, а формировать их, воспитывать, готовить потребителя. Кроме того, массовость предполагает доступность культтоваров, поэтому в их производстве опираются на чувства, эмоции, потребности и т.п., присущие по возможности максимальному числу потребителей. Они хотят быть «при культуре» и не напрягаться, поэтому массовая культура – это производство простых, общедоступных, узнаваемых, воспринимаемых без напряжения художественных образов с целью получения максимальных прибылей. Яркий пример – реклама, шоу-бизнес, основная продукция Голливуда, комиксы, детективы, рок-музыка.
Массовую культуру важно отличать от народной. Последняя базируется на художественных традициях, образах-архетипах (сказки, народные песни), а массовая – на товарности, продажности искусства, которое перестает быть творчеством для души, а становится делом для денег.
Разумеется, далеко не все художники с энтузиазмом встретили эти рыночные («базарные») процессы. В качестве своего рода реакции на неизбежно резкое падение художественного уровня в продукции массовой культуры (о чем более чем убедительно свидетельствуют, например, современная популярная музыка, телесериалы и т.д.) возникает стремление части художников заниматься «высоким» искусством, искусством ради искусства, понятным лишь узкому кругу «избранных» и не приносящих денежных доходов. Это и есть элитарная культура (элита – лучшая часть); она рассчитана, так сказать, на «внутреннее» употребление и часто принципиально стремится усложнить свой язык, сделать его недоступным для большинства людей, воспринимаемым только избранными. Так рождается художественный авангард, характерный крайним индивидуализмом, смелым поиском новых форм и идей, отказом от традиций. Потребителями элитарного искусства являются либо сами его творцы, либо представители политической и экономической элиты, стремящиеся показать свою возвышенность над толпой.
Между массовой и элитарной культурой происходит сложное взаимодействие (первая так или иначе питает вторую материально, а элитарная массовую – идейно-образно). Каждая из них имеет право на существование, важно только не ограничиваться рамками массовой культуры, стремиться не только к развлечению, но и к художественному росту, обогащению. Последнее в первую очередь обеспечивается восприятием так называемой классической (образцовой) культурой, представленной лучшими произведениями человеческого гения, прошедшего испытание временем.
2.
Оппозиционные (специфические) культуры в обществе. Субкультура и контркультура
В качестве специфической может выступать субкультура, контркультура, маргинальная культура.
В культорологии наряду с другими гуманитарными науками используется понятие субкультуры. Субкультура – это частичная культурная подсистема «официальной» культуры, определяющая стиль жизни, ценностную ориентацию и менталитет ее носителей.
Субкультуры делятся на традиционалистские и инновационно-авангардные. Традиционалистские – это профессиональные субкультуры, являющиеся позитивной реакцией на потребности общества.
Инновационно-авангардные субкультуры отвергают «основную» культуру общества (контркультуру). Субкультурой может выступать культура какой-либо социальной или демографической группы. Можно выделить субкультуры на основании этапов человеческой жизни:
1) детскую субкультуру;
2) молодежную субкультуру;
3) культуру пожилых.
С понятием «субкультура» связано понятие маргинальная культура.
Маргинальность обозначает промежуточность положения человека между социальными группами.
Маргинальная культура – это пограничная культура, возникающая на грани культурно-исторических эпох, мировоззрений, языков, этнических культур или субкультур.
Маргинальность – современное явление. Маргинала обычно характеризует принадлежность к двум иди нескольким культурным группам.
Причины возникновения маргинальной культуры:
1) крупные социальные потрясения;
2) урбанизация;
3) эмансипация этнических меньшинств;
4) изменяющийся способ производства;
5) деятельность неформальных движений и общественных организаций.
Контркультура – это социально-культурные установки, которые противостоят фундаментальным принципам «основной» культуры. Возникновение контркультуры связано с тем, что локальные культурные ценности проникают в более широкие социальные группы, выходя за рамки собственной культурной среды.
На развитие культуры влияют самые разные факторы. Скажем, некоторые ее зоны отражают социальные или демографические особенности ее развития. Внутри различных общественных групп рождаются специфические культурные феномены. Они закрепляются в особых чертах поведения людей, сознания, языка. Как раз по отношению к субкультурным явлениям родилась характеристика особой ментальности, как специфической настроенности определенных групп. Люди реагируют на жизненные впечатления своеобразно. Их собственное поведение выстраивается по специфическим лекалам. Это какой-то сплав рассудочности, ценностного отношения, здравого смысла, стихийного самосознания и практики, - сплав нередко парадоксальный.
Субкультуры в известной мере автономны, закрыты и не претендуют на то, чтобы заместить собою господствующую культуру, вытеснить ее как данность. Мы можем говорить об особом кодексе правил и моральных норм внутри этноса. Цыгане, к примеру, не считают зазорным воровать у «чужих», однако воровство внутри табора оценивается как преступление. Здесь не практикуется также строго правовая жизнь. Судьбу человека, который нарушил заветы, решают старейшины, руководствуясь традициями, собственным разумением и жизненным опытом.
На Кавказе, например, непочтительное отношение к старому человеку не будет воспринято как добродетель, В фильме «Мимино» есть замечательная реплика. Когда Мимино уезжает из поселка, старик говорит ему: «Если увидишь обидчика, не вздумай его убивать. Могут неправильно понять».
Среди заключенных, говорящих на особом жаргоне, также складываются своеобразные стандарты поведения, типичные только для данной среды. Журнал «Огонек» в свое время посвятил этой теме несколько интересных публикаций, которые говорят о том, что это среда создает свой особый мир ценностей, не всегда понятных обычным людям.
Подобные феномены мы и называем субкультурами, фиксируя таким обозначением герметичность данного явления. Цыгане вовсе не претендуют на всеобщность их жизненных и практических установок. Напротив, они заинтересованы в том, чтобы сохранить лишь свои собственные законы в противовес господствующим в культуре, которую они воспринимают как «чужую». То же можно сказать о криминальном мире. Вот почему мы отмечали, что смеховая карнавальная культура остается субкультурным образованием. Субкультура призвана держать социокультурные признаки в определенной изоляции от «иных» культурных слоев и не превращаться в официоз.
И тем не менее в истории культуры, судя по всему, складываются такие ситуации, когда локальные комплексы ценностей начинают претендовать на некую универсальность. Они выходят за рамки собственной культурной среды, возвещают новые ценностные и практические установки для широких социальных общностей. В этом случае можно говорить уже не о субкультурах, а скорее, о контркультурных тенденциях.
В качестве иллюстрации рассмотрим такой исторический пример. В Европе вплоть до эпохи Возрождения подростки воспринимались господствующей культурой как маленькие взрослые. Им шили точно такие лее кафтаны, как и для родителей, надевали такую же обувь. Мысль, что мир ребенка радикально отличен от мира взрослых, еще не родилась. Так было и во времена Шекспира. Однако позже детей как бы отделили от людей зрелого возраста. Появилась своеобразная субкультура, которая и сохраняла, и воспроизводила себя. Но она вовсе не стремилась превратить взрослых в детей - контркультурных тенденций в ней не было.
В своем трехтомном сочинении «Иллюстрированная история нравов» немецкий ученый и писатель Эдуард Фукс приводит многочисленные примеры субкультурных феноменов. Живописуя нравы аристократии эпохи Ренессанса, автор не забывает подчеркнуть своеобразие крестьянской и монашеской жизни. Рассказывая о галантном XVIII веке, о нравах абсолютизма, Фукс вспоминает и субкультурные привычки и нормы, скажем, мещанства. Однако, если следовать логике рассуждений Фукса, то закономерно возникает вопрос: отчего субкультуры обладают стойкостью и в то же время не оказывают воздействия на генеральный ствол культуры? Почему они рождаются, живут и устраняются, а ведущий строй культуры при этом сохраняется? Когда К. Мангейм обратился к этой проблеме, он осмыслил ее в традиционных рамках философии жизни. Культурные цели он уподобил жизненным, биологическим, и потому признал, что субкультуры суть следствия тех различий, которые характерны для разных поколений людей.
В культурологии проблема субкультуры рассматривается, как правило, в рамках концепции социализации. Предполагается, что приобщение к культурным стандартам, вхождение в мир господствующей культуры - процесс сложный и противоречивый. Он постоянно наталкивается на психологические и иные трудности. Это и порождает особые жизненные устремления молодежи, которая из духовного фонда присваивает себе то, что отвечает ее жизненному порыву. Так, по мнению многих культурологов, рождаются определенные культурные циклы, обусловленные, в общем, сменой поколений.
Конечно, юношество воплощает в себе новую историческую реальность. Оно творит собственную субкультуру. Но означает ли это, что молодое поколение обязательно преобразует культуру как таковую? По мнению Мангейма, чаще бывает так, что ценностные искания, духовные веяния неизбежны в силу возрастной адаптации. Однако минует возраст брожений, и культура снова устремляется в свое основное русло. Иначе говоря, мангеймовская концепция разъясняет, почему люди создают особый мир ценностей, жизненных ориентации.
Вместе с тем немецкий социолог констатирует: субкультуры, хотя и возобновляются постоянно в истории, все же выражают процесс приспособления к господствующей культуре.
В такой системе рассуждений субкультуры лишаются своего преобразовательного статуса. Они являются эпизодом в историческом становлении бытия. Следовательно, субкультуры интересны только тем, что выражают некое преходящее отклонение от магистрального пути. При этом социолог фиксирует обстоятельства, не позволяющие молодежи влиться в поток наличной культуры.
Необходимо отметить, что в современной культурологии и социологии понятие контркультуры используется в двух смыслах: во-первых, для обозначения социально-культурных установок, противостоящих фундаментальным принципам, которые господствуют в конкретной культуре, и во-вторых, оно отождествляется с западной молодежной субкультурой 60-х годов, отразившей критическое отношение к современной культуре и отвержение ее как «культуры отцов».
Понятие «контркультура» появилось в западной литературе в
Битничество зародилось в 1944-1945 гг., когда встретились вместе Джек Керуак, Уильям Берроуз и Аллен Гинзберг. Познакомившись, писатели стали экспериментировать с такими понятиями, как «дружба», «новое видение», «новое сознание». Родиной «поколения разбитых» оказалась Калифорния. Этот социокультурный полигон Америки дал миру спустя два десятилетия Джимми Хендрикса и Дженис Джоплин, «Грейтфул Дэд», «Джефферсон Эйрплейн» и психоделический рок. Калифорния стала местом съемок культового фильма безумных 70-х «Забриски-пойнт» Микеланджело Антониони. Сан-Франциско превратился в культурную столицу Тихоокеанского побережья США.
В
Бунт начался тогда же, в 50-х годах. Он обозначился как поиск собственных субкультурных ориентации. Сексуальный протест выразился в гомосексуальных экспериментах, которые стали модны в кругах интеллектуалов. Среди культурных фигур битников – УОЛТ Уитмен, Томас Вулф, Генри Миллер. Так возникла в эстетике битников поэтизация мужского, мужественного, бунтарского характера. Дж. Тайтелл в книге «Нагие ангелы» отмечал, что молодые бунтари рассматривали себя как отверженных общества, ищущих основы иного мироощущения.
Битничество привило интерес к ориентальной культуре, в которой, как они считали, альтернативность выражена манифестально. Буддизм, практика психоделиков, рок-музыка... Название романа Керуака «На дороге», как отмечают исследователи, весьма символично. Это бесконечный и лишенный смысла побег от благополучия буржуазного общества, от пуританства и ханжества «общей морали», от традиций цивилизации потребления. Это побег в никуда...
В романе Берроуза «Голый завтрак» все персонажи условны. Сюжет в книге практически отсутствует. Феерическая антиутопия воспроизводит обрывки полуосознанных, бредовых наркотических видений-галлюцинаций, в которых перемешаны гротескные черты нашего быта, приметы времени. В конвульсивно мятущуюся ткань повествования Берроуз виртуозно вплетает фактические и документальные материалы, обстоятельные справки из истории гомосексуальных традиций, ритуалов и обычаев всех времен и народов, фармакологические свойства всех наркотиков и физиологические подробности их воздействия на человеческий организм. «Голый завтрак» – это изображение жуткого карнавального шествия Апокалипсиса.
3.
Культура и контркультура. Культура и история. Роль «серединной» культуры
Культура и контркультура
Сравнительно недавно мировая культурология обратила внимание на феномен контркультуры, на его роль в исторической динамике. В его трактовке возникли принципиально новые позиции, более того, сама тема перестала восприниматься как периферийная, частная, затрагивающая боковые сюжеты общекультурного потока. К обсуждению проблемы подключились не только социологи и культурологи, но и культурфилософы. Многие исследователи пришли к убеждению, что именно решение данной проблемы позволяет, наконец, приблизиться к постижению самой культуры как специфического явления, к распознанию механизмов ее обновления и преображения. Отсюда своеобразный исследовательский бум, первые признаки которого обнаруживаются еще в конце 80-х годов.
Чем можно объяснить тот факт, что проблемы контркультуры, которая прежде интересовала главным образом социологов и психологов, стала привлекать всеобщее внимание? Почему многие философы увидели в этой теме особый научный потенциал? Для того чтобы ответить на подобные вопросы, нужно обратиться, очевидно, к опыту, который накоплен специалистами в осмыслении молодежных контркультурных движений 60-х годов.
Внимание современных культурологов удерживает на этой проблеме тот парадокс, что ценности и идеалы, рожденные на гребне антибуржуазных выступлений 60-х годов, не растворились в общественном мировосприятии последующих десятилетий. Сами молодежные движения после своего пика вскоре пошли на убыль, леворадикальный тип сознания стал утрачивать массовую социальную опору, приобрел неожиданные модификации. Однако жизненные ориентации, приобретенные молодежью в процессе борьбы с истеблишментом, не исчезли. Они вошли в плоть и кровь современной культуры Запада.
Молодые бунтари, выступив против державных установок западной культуры, противопоставили им собственные ценности. И что же? С одной стороны, есть все основания говорить о том, что новые ориентации растворились в лоне господствующей культуры. Но, с другой стороны, сама культура, вобрав в себя множество новых компонентов, предстала во многом иной. Нельзя, стало быть, сказать, что главенствующая культура обнаружила свою замкнутость, и отвергла эксцентрические ценности.
У ряда исследователей, в частности у Д. Белла, Т. Роззака, Э. Тирьякяна, Дж. Уэбба, возникла догадка: а не обладают ли контркультуры неким культуротворческим зарядом? Не таят ли они в себе возможность преображения культуры? В более общем плане: как, вообще говоря, одна культура сменяет другую? Нет ли шанса разгадать в констелляции неожиданно воскресших святынь специфическое провозвестие грядущей культуры?
Немецкий культурфилософ В. Виндельбанд отмечал, что наша культура, как, впрочем, культура любой другой эпохи, столь бесконечно сложна, многообразна и полна противоречий, что личность не в состоянии полностью воспринять ее. «Каждый из нас, – писал философ, – прикреплен к определенному пункту великого механизма, социальной жизни, и в этом положении уже не может обозреть и воспринять всю совокупность остальных родов деятельности и их духовного содержания». Отдельные зоны культуры как бы разбросаны в ней. Внутри конкретной культуры городская среда отличается от деревенской, официальная – от народной, аристократическая – от демократической, христианская – от языческой, взрослая – от детской. Обществу грозит опасность, как подмечал тот же Виндельбанд, разбиться на группы и атомы.
Любая культурная эпоха предстает перед нами в виде сложного спектра культурных тенденций, стилей, традиций и манифестаций человеческого духа. Даже в античной культуре, которая Гёльдерлину казалась целостной и монолитной, Ницше разглядел противостояние аполлонического и дионисийского первоначал.
По мнению B.C. Соловьева, в любой культурной эпохе можно выделить нечто разное: эзотерическое и профанное, элитарное и массовое, официальное и народное, языческое и христианское. Так, в средневековом миросозерцании и жизненном строе новое духовное, т.е. христианское, начало не овладело старым, языческим. И это говорится об эпохе, когда мудрецы толковали о торжестве христианского мироощущения. «Я нахожу полезным и важным выяснить, – пишет B.C. Соловьев, – что христианство и средневековое миросозерцание не одно и то же, но что между ними есть прямая противоположность. Этим самым выясняется и то, что причины упадка средневекового миросозерцания заключаются не в христианстве, а в его извращении, и что этот упадок для истинного христианства нисколько не страшен». Весьма разнообразной в культурном отношении оказалась и следующая эпоха – Возрождение. М.М. Бахтин, в частности, отмечал, что в эпоху Возрождения необозримый мир смеховых форм карнавального творчества противостоял официальной и серьезной культуре церковного и феодального средневековья. Народная культура предстала в предельном многообразии субкультурных феноменов, составлявших нечто относительно целостное. «При всем разнообразии этих форм и проявлений, – пишет М.М. Бахтин, – площадные празднества карнавального типа, отдельные смеховые обряды и культы, шуты и дураки, великаны, карлики и уроды, скоморохи разного рода и ранга, огромная многообразная пародийная литература и многое другое – все они, эти формы, обладают единым стилем и являются частями и частицами единой и целостной народно-смехово и карнавальной культуры».
Таким образом, любая культура демонстрирует сложный спектр субкультурных элементов. Одни из них как бы отгорожены от магистрального пути духовного творчества. В самом деле, какое отношение имеет карнавальная атмосфера мистерий, «праздники дураков», уличные шествия к прославлению турнирных победителей, посвящению в рыцари, королевским ритуалам или священнодействию? В сложном игровом социокультурном аспекте эти компоненты, как показывает М.М. Бахтин, разумеется, взаимодействуют. Но официальная серьезная культура, отделенная от площадной культуры смеха, определяет собой главенствующее содержание эпохи. И на протяжении всей эпохи Возрождения оппозиция официальной и народной культуры не исчезает.
Культурное творчество при всей своей динамике вовсе не приводит к тому, что, скажем, народная культура вдруг оказывается более значимой или определяющей доминантой эпохи.
История и культура
Противостояние господствующей культуре, рождение новых ценностных и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Рождение христианства есть, по сути своей, контркультурный феномен. Историк Иосиф Флавий рассказывает о многочисленных народных движениях, когда появлялись люди, свидетельствовавшие о том, что через них Бог будет говорить в мир. Первые ученики Христа были простыми людьми. Можно даже сказать, что они принадлежали к низшим слоям общества. «Когда император Константин сделал христианство государственной религией, – отмечал А. Мень, – принимать христианство было выгодно, ибо его исповедовали сам император и придворные. А Господь Иисус пришел из маленького, никому не известного городка, не был Он поддержан ни школами авторитетных учителей духовных, не имел Он никаких влиятельных лиц в своем окружении. Он был просто учителем из Назарета, и надо было услышать Его слова, понять их вечный священный смысл, принять Его сначала как учителя, и тогда открывалась Его Божественная тайна. Недаром ученикам ее открыл нескоро, и даже не открыл, а она сама открылась в них, и это было при обстоятельствах удивительных».
Первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей породило в последней множество драматических ситуаций. И это не было случайностью. «Нерон устроил ночное освещение в парках, на гуляньях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители – а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов – смотрели, как умирают христиане».
Таким образом, двухтысячелетняя история христианства в Европе началась с противостояния господствующей культуре, с провозглашения новых святынь и жизненных установлений. Подъем соединенных народных сил в борьбе с персами вызвал второй, еще более богатый расцвет духовного творчества христиан, а завоевания Александра Македонского (IV в. до н.э.), бросив эти созревшие семена эллинизма на древнюю почву культуры Азии и Египта, произвели тот великий эллино-восточный синтез религиозно-философских идей, который, вместе с последующим римским государственным объединением, составляет необходимое историческое условие для распространения христианства.
Христианская культура – это цельная, могучая культура, которая не раз переживала довольно тяжелые испытания, кризисы и внешние давления. Но она выстояла даже в тяжелые годы монголо-татарского нашествия. Первоначальное христианство пришло без внешних атрибутов: без икон и колоколов, без музыки и искусства. Из битвы с язычеством она вышла победителем. Римские императоры вынуждены были признать эту религию, к тому времени уже ставшую самой распространенной в данном регионе мира.
О том, что христианство было тогда контркультурным феноменом, свидетельствует и тот факт, что против него выступали древние писатели, философы, армия, мощное огромное государство. Тем не менее христианство тогда не только выстояло, но и победило. В той же мере отход от христианской культуры предполагает вначале смену ценностных установок. «Европейская культура XIX в., – отмечает И.А. Ильин, – есть, по существу, уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени все более обособляется от христианства, но не только от него – она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар».
При своем рождении не только религиозная, но и светская культура, как правило, исповедует отречение от официальных канонов, идет ли речь о мировоззренческих, этических или эстетических установках. «Оттого античная культура, – отмечает О. Шпенглер, – и начинается с грандиозного отказа от уже наличествующего богатого живописного, почти перезрелого искусства, которое не могло быть выражением ее новой души».
В известном смысле можно сказать, что всякая новая культура, культура конкретной эпохи рождается как осознание кризиса предшествующей духовной ситуации. С этой точки зрения «первое осевое время», о котором пишет К. Ясперс, есть своеобразный выход из кризиса культуры эпохи возникновения мировых религий. Христианство тоже возникло как разрыв в языческом сознании античности. Контркультурным было движение киников в античности. Средневековье есть ренессанс древнего гнозиса (тайного знания) в той же мере, в какой Возрождение можно считать возвратом к античной культуре.
В Европе в конце эпохи Просвещения появились странные молодые люди. Они выглядели весьма экзотично. Многие из них носили плащи и кинжалы. Эти люди отвергали такие очевидные ценности эпохи, как материальное благополучие, размеренность и благоденствие жизни, прозаический расчет и здравый смысл. Напротив, они за прозой реальности видели совсем иной мир – призрачный, радостный, неизмеримый и спиритуальный. Многие люди отказывались жить по заветам отцов. Они подвергали сомнению и даже осмеянию их традиции и законы. Мало кто догадывался в ту пору, что Европа стоит на пороге новой культурной эпохи – романтизма. Как заметил А. Доброхотов, «немецкие романтики, пожалуй, острее других своих современников ощутили, что все происходящее – это отнюдь не временное отклонение от идеалов Просвещения, а какой-то естественный и глубинный результат их развития».
Э. Тирьякян еще в середине 70-х годов признал контркультурные феномены мощными катализаторами культурно-исторического творчества. «Глубокое изучение эзотерической культуры, – писал он, – считающейся архаикой западной культуры, по нашему мнению, проливает свет на главные источники идеационных изменений в структуре современного общества, которые определяют коллективные представления о природной и социальной реальности». Мысль Тирьякяна сводится к тому, что «оккультные» и «эзотерические» контркультурные феномены представляют собой определенное звено между патриархальной и современной культурами.
В работах зарубежных исследователей, таких, в частности, как У. Бейнбридж, М. Гарднер, М. Дилиргер, Б. Рассел, Р.Старк, М. Фергюсон, высказывается мысль о том, что в современном западном мире происходит «революция сознания». Она знаменует собой рождение новой культуры. Авторы отмечают и важнейшие признаки новой духовности: формирование установки на личный опыт в противовес схоластическому интеллектуализму и законнической морали господствующих церквей; рост интереса к явлениям экстрасенсорного восприятия и парапсихологии; широкое увлечение разнообразными техниками саморазвития; распространение моды на магию и астрологию, все глубже проникающих в массовую культуру; значительная популярность древних и новых восточных религиозных учений.
В журнале «Нью эйдж» даже предпринималась попытка сопоставить современные ценностные и интеллектуальные установки с характеристиками нового человека. В последнем случае речь идет о целостном восприятии, ощущении внутреннего «Я», развитии подлинной индивидуальности, благоговении перед жизнью, адекватном восприятии реальности в «здесь» и «теперь». Все это говорит о том, что понимание контркультуры как ядра будущих культурных парадигм становится в западной культурологии традиционным.
Серединная культура – понятие, обозначающее совокупность ценностных ориентации в обществе, обусловливающую единство и целостность его жизни. Такое «ядро культуры» не позволяет специфическим крайностям разрушать данный способ жизнедеятельности, предотвращает опасность раскола общества на «субкультуры», возникновения «контркулътуры». Серединная культура формирует систему общепринятых идеалов и ценностей, выражающих интересы и потребности большинства населения и обеспечивающих передачу необходимого для выживания и развития данной культуры социального опыта.
Серединная культура воплощает доминирующий в данном обществе и в данное время тип культуры, обеспечивает стабильность и своеобразий культурной жизни. Разрушение серединной культуры несет огромную опасность для сохранения и развития данного культурного организма, поэтому любое нормальное общество (государство) и укрепляет свою серединную культуру — основу жизни и самоидентификации данного социального организма.
Заключение: Совокупность правил, норм и моделей поведения, которые являются разновидностями более общей культуры составляют формы или виды культуры, Так в рамках национальной выделяют этническую культуру, субкультуру и контркультуру. Как правило, вне национального измерения находится массовая культура.
Литература
1. Введение в культурологию: Учеб. пособие для вузов / Под ред. Попова Е.В. - М., 1996.-С. 62-70.
2. Гуревич П.С. Культурология: Учеб. пособие. - М., 2002. - Гл. 10. - С. 150-165.
3. Гуревич П.С. Философия культуры: Учеб. пособие для студентов. - М., 1994. - С. 269-290.
4. Ерасов Б.С. Социальная культурология. В 3 ч. - М., 1997.- Ч.П.-С. 261-270, 422-427; 435; Ч.Ш.-С. 406 - 418.
5. Кармин А.С. Культурология. - СПб., 2001.Ч.2. - С. 71-83.
6. Культурология в вопросах и ответах: Учеб. пособие. - Ростов-н/Д, 1997.-С. 326-333.
7. Культурология. - ML: Общество «Знание», 1993.-С. 15-17, 36-45; 110-120; С. 120-124.
8. Культурология: Учеб. пособие для студентов технических вузов / Под ред. Багдасарьян Н.Г. - М, 1998.- С. 49-51.
9. Культурология: Курс лекций. / Под ред. Радугина А.А. - М, 1997.- С. 50-58; 83-95.
10. Левяш И.Я. Культурология: Курс лекций. - Минск, 1998. - С. 38-58. И. МалюгаЮЛ. Культурология. - М.,1999.- С. 24-33.
12. Пономарева Г.М. и др. Основы культурологии: Учеб. пособие для учащихся 10-11 кл. - М., 1993. - Гл.З, С. 56-71; Гл. 12. - С. 313-339.
Полищук В.И. Культурология: Учеб. пособие. - М., 1998.- С. 30-36; 78-79; 79.