Смирнов В.

К столетию написания статьи А.Волынского "Современная русская журналистика"

В 1904 году, накануне Первой русской революции, в Санкт-Петербурге вышел сборник статей известного критика и искусствоведа А.Л. Волынского с претенциозным названием «Книга великого гнева». В нем была помещена работа «Современная русская журналистика», написанная в 1902 году. Она подводила итоги развития журналистики в 19-м веке и представляла собой характерное явление общественной мысли.

Аким Львович Волынский (настоящая фамилия – Флексер, 1863-1926) был ярким борцом с материализмом в русской философии и публицистике, за идеализм в эстетике против литературной «партийности». С 1889 года являлся постоянным сотрудником, а затем фактическим руководителем журнала «Северный вестник», где выступал, по определению Краткой литературной энциклопедии, как «идеолог декадентства». [1] Занимался изучением творчества Ф.Достоевского, Вагнера, теорией живописи, театра, балета, хореографии. В журнале, который он возглавлял, были опубликованы многие его работы, направленные против революционно-демократической литературы и критики.

Статья А. Волынского «Современная русская журналистика» (она была перепечатана в 1992 году журналом «Знание – сила», №2, что подтверждает ее значение для современности) представляет интерес и с точки зрения развития воззрений на теорию русской журналистики. Она несет на себе черты времени, литературно-критической, идейной и эстетической борьбы и личности самого автора, причем каждый из этих компонентов содержания выражен показательно и ярко.

Содержание работы состоит из трех направлений: а) общей оценки отечественной журналистики, ее места и роли в общественной мысли России; б) критики ведущих демократических писателей и публицистов; в) попытки выявить тенденции дальнейшего развития отечественной журналистики.

Определяя роль журналистики в России, автор статьи выделяет, в первую очередь, политические причины. «Ни в одной стране журналистика не играет такой роли, не имеет такого значения для умственной жизни общества, как в России. Юридический строй, не допускающий здесь классификации общественных сил по идейным партиям с теми или другими жизненными программами, сделал журналистику единственным поприщем, на котором могут встречаться различные интересы. То, что по своему характеру должно было бы стать предметом политической борьбы, является в России только предметом для теоретического рассуждения в журналах и газетах под видом литературной критики, научно-философских рассуждений и даже беллетристики». [2]

Именно по этой причине, полагает Волынский, многие русские писатели считают, что ...«чистая литература» сама по себе бесправна. Не может оплодотворить историю человеческого развития живительными семенами, она стоит на высоте своего назначения только тогда, когда находится в связи со злободневной политикой…» [3]

Для нас в этом контексте рассуждений важна идея о близком родстве литературы и публицистики на основе их функционального назначения в условиях русской действительности, определяющей идейное направление беллетристики и журналистики, а значит, и формы их воздействия на читателей.

Журналистика такого типа, взявшая на себя социально-политические функции, вынуждена была проецировать свои идеи на слои общества, которые разделяли те или иные политические взгляды, инициировала их общественную деятельность, оказывала идеологическое воздействие на их мировоззрение. Такой политический заряд, точнее функциональные установки, характер идейной борьбы неизбежно требовали жесткого отстаивания своих идеалов. Это в высшей степени и демонстрирует статья А.Волынского. Критикуя своих противников, автор не заявляет своей, противоположной точки зрения. Она как бы подразумевается и фактически вытекает из размышления автора. Этот прием позволяет усиленно критиковать соперника и выводить из-под критики свои убеждения, так как они не раскрыты.

Время появления статьи было отмечено усилением идейной борьбы в русской общественно-политической мысли, в первую очередь, материалистической и идеалистической. Такое политическое противостояние было обусловлено появлением коммунистических идей, формированием политических структур, призывающих к политической борьбе за завоевание власти пролетариатом. Её апофеозом стала статья «О партийной организации и партийной литературе», написанная немного позже, в 1905 году. Она стала итогом жесткого идеологического противоборства основных направлений в литературе и публицистике: охранительного, сторонников «чистого искусства» и революционно-демократического, отстаивающего классовые подходы к рассмотрению общественных процессов. Это размежевание было подготовлено также условиями функционирования отечественной журналистики в последнюю четверть XIX века и результатами общественной борьбы, проходящей на страницах журналов и газет.

Статья Волынского несет в себе пафос этой борьбы, содержит показательные приемы полемики того времени. А главное, она дает материал для размышления о процессах, идущих сегодня в нашей российской публицистике, о том, чего же достигла журналистика в бесцензурных условиях, о которых мечтали все литераторы прошлого.

Давая характеристики своим идейным врагам, А.Волынский, в первую очередь, выявляет направление журнала, то есть, ориентируется на интересы определенных слоев общества. Именно это служит ему основой для описания журнала типа «Отечественные записки», который ориентируется на «разные либеральные брожения». Этот журнал давал «известное направление пассивным, относительно спокойным слоям общества». На этот слой, подверженный «либеральным брожениям» и приходилось опираться «протестантским элементам», которые шли на борьбу уже под знаменем радикализма.

Ведущие авторы «Отечественных записок» - Салтыков-Щедрин и Михайловский предстают перед читателями статьи в разном критическом «освещении». Их талант не отрицается: «Салтыков не имел влияния, соответствующего силе его таланта. Его вдохновение более походило на негодующий азарт, чем на внезапное соприкосновение с высшими человеческими правдами, которые умягчают самое негодование и вносят благодатный оттенок в самое беспощадное обличение человеческих пороков». Этот тонкий психологический анализ особенности творчества выдающегося сатирика показывает одновременно и степень уважения Волынского и неприятие сути творчества, построенного на пафосе разоблачения нравов.

Деятельность Михайловского-публициста оценивается более грубыми приемами. «С самоуверенностью избалованного партийного главаря Михайловский прокладывает себе путь в мире научных идей, бойко расталкивая плечом таких людей, как Спенсер, Гексли, Маркс, людей не только огромной эрудиции, но и тончайших научных восприятий. Деятелей русской науки Михайловский едва удостаивает внимания, попутно шельмуя их как прирожденных ретроградов. Михайловский мог считаться до самого последнего времени истинным представителем целых обширных кругов русского общества с их некультурностью, с их умственной ленью и вульгарной развязанностью в суждениях о чужих духовных святынях, о чужом духовном труде».

Все, о чем писал Михайловский, «разбирается одинаково верхоглядно, с высот незабвенного радикализма «Отечественных записок», с запальчивой полемикой на все фронты современности, хлестко, балагурно, с неизбежным задиранием всех неприятных Михайловскому людей... Какой-то непреклонный жандарм литературной республики, браво стоящий на платформе перед проносящимся мимо него поездом новейшей идейной истории!»

«Политическая передовитость» «Отечественных записок» во главе с Михайловским не могла по достоинству оценить «ни мощную работу Толстого, которая, конечно, не может уложиться в прокрустово ложе либеральной программы», ни «Колумба русской литературы Достоевского»…

Такие портреты вождей революционно-демократического направления определяют отношение к журналу «Отечественные записки». К ним Волынский прибегает для более конкретного и точного удара по самому направлению. Оценки его кратки и емки – «прошумевшая симпатичная слава Гаршина», «тут же вылупился больной птенец русской поэзии Надсон»…

Критику идейных оппонентов, выступающих с «неясной политической программой», а в числе авторов журнала беллетрист Г. Успенский, Златовратский, Мамин-Сибиряк, критики Скабичевский и Протопопов, публицисты Елисеев и Кривенко, Волынский завершает наклеиванием ярлыков – они проповедовали хождение в народ, но были «духовно оторваны от народа.»

Следующей страницей развития публицистики (1990-е годы) А.Волынский считает деятельность журнала «Русское богатство». Критик продолжает не церемониться с теми, кто, по его мнению, подвержен «брожению» в поисках общественного идеала. Цели примирения, поиски общего пути, которые исповедовали вначале сотрудники «Русского богатства» вели, в конце концов, по «закону исторической дифференциации» к междоусобицам, «разбреданию» по разным дорогам.

Рассматривая журнал «Вестник Европы», А.Волынский не обходит критикой Лескова, «повинного во многих антилиберальных грехах» и «умствующего о религии» В. Соловьева.

«Общее журнальное брожение давало чувствовать не только в упомянутых либеральных изданиях, но и в журналах иного типа». Определяя целевую направленность на аудиторию «Русского обозрения», Волынский подчеркивал «небезынтересное смешение примитивного политического консерватизма с разными хитросплетениями и туманными церковными новшествами».

Характеризуя консервативные издания А.Волынский также не жалеет критических красок. «Нужны особенные силы в духе Каткова или особая разнузданность в духе современных «московских ведомостей, чтобы консервативное издание могло заинтересовать русское общество. Вот почему такая мумия как «Русский вестник» после смерти Каткова не могла занять в русской печати сколько-нибудь влиятельного положения».

Увеличение количества журналистов в конце XIX – начале XX-го веков ведет к еще большему смешению и размытости идейных платформ, что влияло на развитие русской журналистики на рубеже столетий.

Как результат этих процессов А.Волынский выделяет:

- выход искусства из под влияния журнальных направлений;

- ослабление роли журналов как типов издания;

- усиление роли газет в политической жизни общества;

«Журналы пользуются еще большим распространением, особенно в провинции, но они уже теряют свою цельность, свою выдержанность, превращаясь в какие-то энциклопедические сборники, которые во многих отношениях уже не удовлетворяют умственным запросам общества…»

И далее следует вывод, обобщающий эти, едва намечающиеся тенденции. Смешение типов журналов ведет к размыванию границ читательского ареала, к ослаблению их влияния, падению тиража и значит поиску форм воздействия на общественное мнение более адекватных времени и политическим настроениям. «Публицистика должна мало-помалу сделаться достоянием газет. По самой природе своей газета, а не ежемесячный журнал со скрипом запаздывающих политических статей, является ареной для политической борьбы: все здесь кстати, своевременно, звонко, потому что каждая строка газетного воззвания моментально возбуждает говор в сотнях тысяч народа. Каждый номер есть как бы почтовый поезд, который мчится на всех парах, разбрасывая свежие известия по всем городам и местечкам, не исключая захолустных станций. В этом отношении никакой журнал в мире не может соперничать с газетою. Что касается чистой науки и чистой литературы, то надо думать, что с течением времени они уйдут в книги или специальные издания научного и литературного характера».

Постулаты и анализ А..Волынского позволяют сделать выводы, что основное для движения русской журналистики обусловлено двумя важнейшими факторами:

- приверженностью к либерализму;

- «брожением» общественной мысли.

Эти факторы были реакцией на политическую систему власти, на поиски иных форм организации общественной жизни в России. Именно длительность и практическая бесполезность «брожения» в отечественной журналистике, отражавшей «брожение» в умах, закономерно привели к идеям большевизма, к жесткой диктатуре, в первую очередь политической. Выросший в подполье большевизм перенес все методы своей внутренней организации (конспирации и пропаганды) и борьбы за власть на свою деятельность и после захвата власти.

Из мыслей «чистого эстета» и «декадента» Волынского наиболее продуктивным оказался взгляд на газету как более динамичную форму периодической печати, отражающую сиюминутную важность политической борьбы. Он явственно подтвердился в годы революции, когда эта борьба стала обнаженной и бескомпромиссной.

Процессы общественно-политической борьбы нашего времени, становление бесцензурной демократической литературы и журналистики очень показательны. Возникновение социальных слоев общества, выражающих свои интересы в прямом политическом столкновении, до сих пор традиции деформируют новую прессу. Но идеи А.Волынского о развитии «чистой литературы» находят свое безоговорочное подтверждение. Рынок ориентирует литераторов не на политическую окраску своих произведений, а на запросы читателя. Это ведет к заметной деформации «партийности литературы», отходу от идеалов русской классики, ориентированной на воспевании добра, социальной справедливости, духовности и нравственности, защиту «угнетенных и обиженных».

Таковы уроки статьи А.Волынского.

Список литературы

1. Краткая литературная энциклопедия. М., 1962. Т.1, - Ст. 1022.

2. А.Л. Волынский. Современная русская журналистика //Знание - сила, 1992, № 2, - с. 113.

3. Там же. Здесь и далее сноски на этот источник.