В романе “Обломов”  И.А. Гончаров представил на суд читателей  совершенно новые литературные образы,  новую концепцию романа. Как известно, в  жизни все взаимосвязано, это относится и к  двум образам романа: Захару и Обломову. 

Захар  связан с Обломовым неразрывными узами, его  жизнь немыслима без доброго барина. Этот  образ довольно значим в романе. Захар —  слуга Ильи Ильича Обломова, крайне  консервативен, носит такой же костюм, что  носил в деревне — серый сюртук. “Дом  Обломовых, был когда-то богат и знаменит в  своей стороне, но потом, бог знает отчего,  все беднел, мельчал и, наконец, незаметно  потерялся между нестарыми дворянскими  домами. Только поседевшие слуги дома  хранили и передавали друг другу верную  память о минувшем, дорожа ею, как святынею”.  Захар представлял собой “пожилого  человека, в сером сюртуке, с прорехою под  мышкой... в сером же жилете, с медными  пуговицами... и густыми, русыми с проседью  бакенбардами, из которых каждой стало бы на  три бороды”. Портрет Захара, изображающий  смешную и нелепую внешность, дополняется и  особым голосом: герой не говорит, а ворчит,  как собака, или хрипит. Голос же, данный  Богом, по словам Захара, “он потерял на  охоте с собаками, когда ездил со старым  барином и когда ему дунуло будто сильным  ветром в горло”. Этому типу Гончаров  посвятил специальный очерк, озаглавленный  “Слуги старого века”, в котором вспоминает  хорошо известных представителей этого  сословия, людей старой закалки, с трудом  вживающихся в новые жизненные  условия.

Литературная родословная Захара идет от  пушкинского Савельича (“Капитанская дочка”).  При всей разности характеров первого,  развращенного жизнью в Петербурге и  патологической ленью своего барина, и  второго — вечного дядьки, для которого  питомец остается  малым, неразумным ребенком едва ли не на всю  жизнь, сближает их одержимая верность не  только своему барину, но и всему его роду.  Верность Захара своему барину и всем давно  забытым устоям родной Обломовки воплощена  ярче всего в эпизоде, когда Обломов  наставляет своего слугу привычным и самым  действенным способом — прибегая к “жалким  словам” и называя Захара “ядовитым  человеком”. В минуту раздражения Захар  позволил себе сравнить Обломова с другими,  которые и с квартиры на квартиру легко  переезжают, и за границу отправляются. Это  вдохновляет Илью Ильича на грозную и гордую  отповедь о невозможности сравнивать его,  Обломова, с кем бы то ни было. И это  пробирает Захара больше, нежели  ругательства: он и сам чувствует, что  переступил какую-то запретную границу,  уподобив своего барина другим людям. Захар  является пародией на своего барина. У него  те же привычки, что и у хозяина, только  доведенные до абсурда, показанные в смешном,  комическом свете. С первых же страниц  романа Захар не может не вызвать улыбки  своей внешностью, своей ленью и  неопрятностью. Он чем-то даже напоминает  гоголевские типажи: Осипа — слугу  Хлестакова, Селифана и Петрушку из “Мертвых  душ”. Но Захар — лишь уродливое отражение  образа жизни барина Ильи Ильича. Обломов  упрекает Захара за неряшливость и день, за  то, что он не убирает пыли и грязи. Захар  возражает, что “чего ее убирать, если она  снова наберется”. Полное равнодушие к пыли,  сору, грязи отличает этого слугу от других  слуг — персонажей отечественной  литературы. Захар на этот счет составил  собственную философию, не позволяющую  бороться ни с грязью, ни с тараканами и  клопами, раз они выдуманы самим Господом.  Когда Обломов приводит своему слуге в  пример живущее напротив семейство  настройщика, Захар приводит в ответ  следующие аргументы, в которых видна  незаурядная наблюдательность: “А где немцы  сору возьмут? Вы поглядите-ка, как они живут!  Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук  с плеч отца переходит на сына, а с сына опять  на отца. На жене и дочерях платьишки  коротенькие: все поджимают под себя ноги,  как гусыни... Где им сору взять? У них нет  этого вот как у нас, чтоб в шкафах лежала по  годам куча старого изношенного платья или  набрался целый угол корок хлеба за зиму... У  них и корка зря не валяется: наделают  сухариков да с пивом и выпьют”. При внешней  разболтанности Захар, однако, довольно  собран. Извечная привычка слуг старого века  не дает ему разбазаривать барское добро —  когда земляк Обломова, жулик Тарантьев  просит Илью Ильича дать ему на время фрак,  Захар немедленно отказывает: пока не будут  возвращены рубашка и жилет, ничего больше  Тарантьев не получит. И Обломов теряется  перед его твердостью.

Захар не  лишен и недостатков. Гончаров видит его как  “рыцаря со страхом и упреком”, который “принадлежал  двум эпохам, и обе положили на него печать  свою. От одной перешла к нему по наследству  безграничная преданность к дому Обломовых,  а от другой, позднейшей, утонченность и  развращение нравов”. И еще черта,  характерная для смешения двух эпох, на  которые указал Гончаров: “Захар умер бы  вместо барина, считая это своим неизбежным  и природным долгом, и даже не считая ничем, а  просто бросился бы на смерть, точно так же,  как собака, которая при встрече со зверем в  лесу бросается на него, не рассуждая, отчего  должна броситься она, а не ее господин. Но  зато, если б понадобилось, например,  просидеть всю ночь подле постели барина, не  смыкая глаз, и от этого бы зависело здоровье  или даже жизнь барина, Захар непременно бы  заснул”. С годами все больше и отчетливее  вырисовывается нерасторжимая связь между  Ильей Ильичом и Захаром — последними  представителями Обломовки, являющейся лишь  прекрасным сном. Они каждый по-своему свято  хранят в душе те “преданья старины  глубокой”, что сформировали их жизни,  характеры и взаимоотношения. Они  давно  знали друг друга и давно жили вдвоем. Захар  нянчил маленького Обломова на руках, а  Обломов помнит его “молодым, проворным,  прожорливым и лукавым парнем”. “Как Илья  Ильич не умел ни встать, ни лечь спать, ни  быть причесанным и обутым, ни отобедать без  помощи Захара, так Захар не умел  представить себе другого барина, кроме Ильи  Ильича, другого существования, как одевать,  кормить его, грубить ему, лукавить, лгать и в  то же время внутренне благоговеть перед ним”.  Даже когда Захар женится в середине романа  на Анисье, кухарке Обломова, значительно  более ловкой, умелой и чистоплотной, он  старается по возможности не допускать ее к  Илье Ильичу, выполняя сам привычные работы,  без которых не мыслит жизни.

После  смерти Обломова порвалась связь между  Захаром и Обломовым, и жизнь его  превратилась в ненужное и горькое  прозябание. Конец Захара не просто трагичен,  он страшен. Как метко сказал Некрасов в  поэме “Кому на Руси жить хорошо”:

Порвалась цепь великая...

Одним концом по барину,

Другим — по мужику!..