Стихотворение Фета Благовонная ночь, благодатная ночь

Одно из традиционных фетовских «ночных» стихотворений, в котором создается развернутый пластический и романтически возвышенный образ излюбленного поэтом времени суток (ср. «Тихая, звездная ночь…», «Полуночные образы реют…», «Шепот, робкое дыханье…», «Еще майская ночь», «Какая ночь! Как воздух чист…», «Как ярко полная луна…», «Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне…», «Как нежишь ты, серебряная ночь…», «Ночь лазурная смотрит на скошенный луг…» и др.). Не случайно Фет видит свою музу «в венце из звезд» («Музе», 1882).

Интерес поэта к этому периоду не случаен: ночь – традиционный поэтический символ тайны, загадки, неизвестности; ночь – время оживания фантазий, устремленности к мечте, лирических размышлений; ночь – пора поэтического вдохновения, творческого озарения, «раздраженья недужной души». Именно ночной порою можно услышать «воркующую гитару» в звуках фонтана, заглянуть в глаза месяцу и полюбоваться «огнями золотыми» звезд. Поэтому используемые в этом стихотворении художественно-поэтические средства – символы, метафоры, эпитеты – имеют ярко выраженный романтический характер.

Сад – центральный смысловой образ стихотворения, символическая проекция души лирического героя (ср. типичный символ «сад души» в романтической поэзии). Все остальные образы визуально устремлены как бы «вглубь» ночного сада, подчиняются его внутренней композиции: «… звезды кругом точно все собрались, // Не мигая, смотреть в этот сад»; месяц «в лицо прямо смотрит»; «… распахнется окно // Поглядеть в серебристую ночь».

Обратим также внимание на то, что поэт показывает нам свой ночной сад всегда в одной проекции – вид сверху, с неба (звезды, месяц, воздушные брызги фонтана), что подчеркивает абстрактность этого образа, его недоступность обыденному восприятию, недостижимость состояния ночной природной и душевной гармонии в беспощадном свете суетного дня.

Получается, что, с одной стороны, фетовский сад потаен и замкнут в себе, не доступен внешнему миру из «непроглядных ветвей»; «робкие струны» гитар, «ласкательный шепот струй», «дрогнувшее слегка» окно не слышны «непосвященным». С другой стороны, мы отчетливо ощущаем призрачность и хрупкость этого поэтического мира грез; понимаем, что существует он лишь в сознании героя, создается только в романтической «невозможной мечте», в причудливом тончайшем сплетении оттенков и полутонов, звуков и ароматов.

Все эти раздробленные цвета, мелодии, запахи сливаются воедино в последнем четверостишии, создавая целостную романтическую картину фантазий ночи: «Словно все и горит и звенит заодно, // Чтоб мечте невозможной помочь». Таким образом, красота, по Фету, разлита повсюду, но невыразима и неуловима.

Для создания лирической атмосферы фетовской ночи очень важны также цветопись и звукопись.

Обратим внимание, что, рисуя картину ночного сада, поэт использует преимущественно синий и золотой цвета («лазурная высь», «огни золотые»). С одной стороны, синий – традиционный цвет ночи, покрова тайны; с другой стороны, этот цвет неизменно ассоциируется с небесным, воздушным, возвышенно-романтическим (ср. выражение «голубые мечты»). Золотой же традиционно связывается со сказкой, волшебными превращениями.

Вообще, сочетание оттенков синего и желтого свойственно русской иконописной традиции. Сложно сказать, хочет ли поэт таким образом сознательно подчеркнуть «божественность» своих образов, но в любом случае это сочетание очень выразительно, изысканно. В последней строке возникает эпитет «серебристая» ночь, как бы соединяющий в себе холодную палитру синего и яркий блеск, сияние золотого.

Звукопись усиливает лирические интонации стихотворения, создает особую мелодику образов: «Все бы слушал тебя – и молчать мне невмочь // В говорящей так ясно тиши»; «робкие струны воркуют гитар» (аллитерация).

Таким образом, данное стихотворение – одно из наиболее точно отражающих фетовскую художественно-философскую концепцию «чистого искусства». Можно почувствовать «запах» красоты («благовонная ночь»), услышать ее звуки («все бы слушал тебя»), увидеть отдельные штрихи («лазурная высь», «огни золотые»), просто «поглядеть в серебристую ночь». Однако человеческий разум бессилен «мечте невозможной помочь», не может слить воедино раздробленные образы ночи, не властен над вечным Царством Красоты.