Проблематика и художественные особенности произведений Антона Чехова

Очень хотелось бы рассказать об Антоне Павловиче Чехове, одном из самых известнейших русских писателей. Удивительно светлый, образованный и умный, Чехов писал не только рассказы, преисполненные доброты, тепла, порой юмора, весьма правдивые и гуманистические, как и сам писатель-гуманист.

Отец Чехова был крепостным. Вот что по этому поводу высказывал сам писатель: “Во мне течет мужицкая кровь”. Он называл себя интеллигентным “выходцем из народа”.

Высказываясь о Чехове, нельзя не сказать о той эпохе, в которую жил писатель.

После отмены крепостного права в 1861 году наступила, как сказал Ф. М. Достоевский, “эпоха перехода ко всему лучшему”, пробудившая в русском обществе большие надежды и ожидания. К 1881 году, откуда и начинается чеховское время, отошла в прошлое пора революционной демократии и революционного народничества.

Были изданы, прочитаны и перечитаны все основные романы И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Н. Лескова, Л. Н. Толстого, отшумели журналистские споры о них.

В марте 1881 года был убит Александр II, тут начинаются гонения на литературу, которая в глазах российской интеллигенции всегда была единственной трибуной общественного сознания, интеллектуальной и личной свободы.

Эту длившуюся примерно до середины 90-х годов полосу русской истории называли “сумеречной и хмурой”.

Мысли о “безвременье” в основном одолевали “нервное” поколение, распространялись в тех кругах, где собиралась элита того времени, люди, считавшие себя наиболее утонченными знатоками и ценителями искусства. Чехов же всегда недоумевал: “Какой же я пессимист? Какой же я хмурый человек?”, хотя у него есть сборники с заглавиями “В сумерках” и “Хмурые люди”.

До 1880 года никто бы не назвал А. П. Чехова “властелином душ”. Более того, он считался юмористом, а юмор — вовсе не в духе той поры, поры декаданса.

В 80е годы бурно развивалась наука, но лишь немногие — и среди них Чехов — видели, что жизнь стремительно менялась и что назад уже нет пути.

Можно, пожалуй, сказать, что Чехов всю жизнь, по сути, писал об одном и том же, впрочем, стоит при этом вспомнить, что это самое “одно и то же” постепенно менялось, пока он писал.

Достоверность и точность — вот качества, высоко ценимые Чеховым, он просто не мог позволить себе незначительных отступлений от жизненной правды в литературных произведениях. А. П. Чехов всегда подчеркивал необходимость самой тесной органической связи литературы с жизнью. “Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такой, какова она есть на самом деле. Ее назначение — правда, безусловная и четкая”.

Именно этот художественный принцип, то есть показ жизни “такою, какова она есть”, мне очень нравится. Писатель не преувеличивает и не преуменьшает важности того, о чем пишет, читатель же верит ему и доверяет. Правда Чехова не груба, не натужна, она отражает саму жизнь, хотя та порой бывает и неприглядной, и грустной.

Мне кажется, проблема, которую затрагивает А. П. Чехов в “маленькой трилогии”, куда входят три рассказа “Человек в футляре”, “Крыжовник” и “О любви”, будет всегда актуальной. Чехов предостерегает нас от обывательства, от житейской пошлости, которые в самых разных проявлениях встречаются на каждом шагу. Очень просто, незаметно для себя человек может начать жить в футляре собственных предрассудков, перестав думать и размышлять, искать и сомневаться. Очень опасно жить “футлярной” жизнью. Отказ от общественных идеалов ведет к духовному и моральному опустошению, к падению. Эта тема затрагивается и в других рассказах писателя: в “Ионыче”, в “Доме с мезонином”.

Все три рассказа “маленькой трилогии” объединены темой “футлярного” человека. В них рассказывается о людях, боящихся действительности. Нельзя поддаваться влиянию своих надуманных идей и догм, нельзя полностью подчиняться им, теряя человеческий облик. Иначе следование идее превращается в манию.

В первом рассказе, “Человек в футляре”, образ главного героя явно утрирован — это гротеск. Нам показан человек, ведущий самый настоящий “футлярный” образ жизни. Беликов, учитель греческого языка, “замечателен был тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши…” Он носил темные очки, фуфайку, одним словом, был надежно упрятан в эдакий “многослойный” футляр. В то же время можно сказать, что вся душная жизнь старой России является футляром. “Нет, больше жить так невозможно!” — эта фраза ключевая в решении проблемы. Нельзя поддаваться обывательской жизни, забывая об истинных целях существования. Именно об этом идет речь в рассказе “Крыжовник”. Здесь проблема духовной опустошенности завуалирована. Да, главный герой имеет цель в жизни — купить имение на природе, и чтобы там обязательно рос крыжовник. Сидеть в канцелярии и гнуть спину на более важных чиновников — это тоже ужасно! Но очень скоро становится ясно, во что выливается безвинное желание Чимши-Гималайского. Чехов заранее относится скептически к плану своего героя. Он не пробуждает в читателях ни жалости, ни сочувствия, ни симпатии. Мы начинаем понимать, что на первый взгляд невинная мечта этого мелкого чиновника — это его будущий футляр. Ведь по мере ее осуществления он становится все хуже и хуже, почти теряет человеческий облик. Ради того, чтобы достать денег, он женится на пожилой вдове, сводит ее в могилу, экономя на всем, даже на еде. И, наконец, покупает какое-то жалкое именьице. Да и сам герой больше похож на откормленную свинью, так как “деньги, как водка, делают человека чудаком”. Достигнув своей цели, герой вроде доволен, он посадил свой заветный крыжовник и больше ему ничего не нужно. Но если бы у него была возможность, он, очевидно, засадил бы крыжовником, пусть даже горьким, весь земной шар. Это убого и пошло. Герой становится читателю неприятен. Его нельзя назвать духовным человеком, но таким его сделала глупая мечта. Значит, мечта мечте рознь?

В “Крыжовнике” изображен собственник, потерявший себя в погоне за маленькой, ничтожной целью. Образ Чимши-Гималайского стал нарицательным, символизирующим сытое обывательское счастье. Ведь ему, кроме крыжовника, ничего больше не нужно. Чехов подчеркивает: “Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные…” Человек, достигший материального блага, не должен забывать о других людях, не должен становиться эгоистом. И вряд ли на клочке земли можно воплотить все свои мечты. “Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа”. Именно к этому призывает Чехов читателя.

Третий рассказ цикла, посвященный все той же “футлярной теме”, обличает ужасный и всепожирающий мир собственности человека, талант, любовь. Человек перестает быть индивидуальностью, становится серым и бесцветным. Окружающая среда может погубить человека, стать его футляром. А в жизни необходимо своеобразие. В одном из своих рассказов Чехов показывает двух людей, полюбивших друг друга. Но они боятся своих чувств, так как она замужем. А он боялся разрушить семейное “счастье”, которого не было. Он не хотел делать несчастным мужа, очень хорошего, но серого человека, и детей. Так герой и ходил в течение нескольких лет в гости к возлюбленной, но даже словом не обмолвился о своей любви. И только при прощании навсегда произошло признание. Тут только возлюбленные поняли, что они потеряли. Ведь они упустили жизнь, счастье, которое было так возможно. Общество, окружающее их, создало футляр, в котором они жили. “Со жгучей болью в сердце я понял, как ненужно, как мелко и как обманчиво было все то, что нам мешало любить. Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе”. Становится жалко героя, работящего, умного человека, который так и не был счастлив, испугавшись сделать несчастными других. Не нужно забывать о вечных ценностях: любви, верности, дружбе. Не надо бояться совершить поступок!

Вот так вскрывает Чехов эту тему как бы с трех сторон. Он изобличает таких людишек, как Чимша-Гималайский, Беликов, и всех тех, кто без труда подпадает под постороннее влияние и зависим от догм и норм, общепринятых в современном обществе. В “маленькой трагедии” выразилось умение сосредоточить внимание на самом специфичном, сатирически заострить тип героя, увеличить контрастность. Здесь отразились все черты творческой зрелости писателя. Следует, кроме того, упомянуть исчерпывающую полноту характеристики при максимальной краткости, своеобразие композиции, поразительную целостность повествования, даже при наличии нескольких рассказчиков. От них мы узнаем, к примеру, обо всех этих “людях в футляре”, о красочности житейских подробностей и, в конце концов, видим неподражаемую чеховскую стилистику. Речь чеховских персонажей неизменно потрясающе красива и одновременно до наивности проста. Это увеличивает своеобразие речевых характеристик всех его героев. Не случайно Куприн говорил: “Чехов более, чем кто-либо, показал всю гибкость, красоту, изящество и разнообразие русского языка”. Безусловно, А. П. Чехов безукоризнен в выборе проблематики, в выявлении тем, в употреблении языковых богатств. За что и любят до сих пор этого непревзойденного мастера слова.