Вот и стихли клевета и споры.
    Словно взят у вечности отгул...
    А над гробом встали мародеры
    И несут почетный...
    Ка-ра-ул!
    Ал. Галич
    
    Известно, что коммунистическая цензура долгие годы преследовала все прогрессивное в нашей стране. Такому варварству в отношении культуры в советской стране нет аналогов во всем мире.
    А. Галич один из тех представителей нашей культуры, которые пострадали от дамоклова меча коммунистической системы. Я поставил эпиграфом строки из песни-реквиема памяти Пастернака, потому что сам Галич отмечал большую схожесть их поэтического мироощущения. Галич любил Пастернака за то, что тот не чурался бытовых интонаций. Галич считал, что в поэзии это наиболее интересно. Пастернак, как известно, после зарубежной публикации “Доктора Живаго” был в опале у так называемых руководителей культуры страны Советов. Лишь Нобелевская премия, очевидно, спасла великого поэта от участи, которая постигла Мандельштама и многих других талантливых людей, бесследно сгинувших в недрах “архипелага ГУЛАГ”. Но и нобелевскому лауреату Центральный Комитет партии устроил общественный вакуум. Его перестали печатать, исключили из Союза писателей, даже в некрологе умолчали о том, что Пастернак лауреат международной премии. Александр Галич первым из творческой интеллигенции в полный голос заговорил об этой несправедливости на всю страну. Положение было сложным, кончалась так называемая “хрущевская оттепель”. Галич в те годы входил в “обойму” популярных исполнителей авторской песни. Его голос звучал рядом с Окуджавой, Визбором, Высоцким, Новеллой Матвеевой. Но по злободневности Галич все же превосходил своих талантливых товарищей по жанру.
    Итак, время “оттепели” было на исходе. Надо было делать выбор, как жить дальше - продолжать говорить правду, подставляя себя сознательно под удар цензурной машине ЦК, или... Да мало ли как можно устроить свою жизнь, Галич свой выбор сделал. В 1968 году в Новосибирском академгородке состоялся первый концерт самодеятельной песни, и Галич становится одним из самых ярких его участников. Во время исполнения песни “Памяти Пастернака” многотысячный зал молча встал'. С этого момента бард все чаще и чаще вызывает раздражение у “компетентных органов”. Сразу же после новосибирского концерта в местной вечерней газете была опубликована крайне отрицательная рецензия на концерт, в которой большая часть порицаний досталась Галичу. Но это его не останавливает, он вступает вместе с академиком Сахаровым в Комитет защиты прав человека. Его новые песни в многочисленных магнитофонных копиях расходятся по всей стране. Волна популярности бардовской песни вообще в те годы сделала песни Галича чуть ли не опаснее прозы Солженицына, Шаламова и Войновича. Давление партийных цензоров нарастало. Галича пытаются лишить и той мизерной пенсии по инвалидности, на которую он вынужден был существовать в те годы.
    Коммунисты использовали против Галича испытанный прием: ни одна государственная инстанция писателя не преследовала. Его не ссылали, как Сахарова, не сажали в тюрьму, как Марченко, не заключали в психушку, как Плюща... И все же зимой 19 71-го Московская писательская организация исключает его из своих членов. Среди выдвинутых против него обвинений было опубликование его песен за границей и сотрудничество в Комитете прав человека академика Сахарова, а также стремление распространять в Советском Союзе свою точку зрения на существующие порядки. С Галичем расторгаются все творческие договоры, возвращаются уже одобренные заявки на сотрудничество. Вскоре его исключают и из Союза кинематографистов и Литфонда. Даже Пастернак, будучи исключенным из СП, оставался все же членом Литфонда, и это членство давало ему право на жизнь и работу в переделкинской даче.
    В конце концов в 1974 году под давлением тех же самых “компетентных органов” поэт вынужден был навсегда покинуть Родину. Это сейчас мы знаем, что Галич уехал навсегда. А сам он стремился на Родину:
    
    Когда я вернусь,
    Засвистят в феврале соловьи -
    Тот старый мотив - тот давнишний, забытый, запетый.
    И я упаду,
    Пораженный своею победой,
    И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои!
    
    Когда я вернусь.
    А когда я вернусь?!
    
    О Родине Галич писал: “Это земля, на которой я родился. Это мир, который я люблю больше всего на свете... Это все равно то небо, тот клочок неба, который мой клочок. И поэтому единственная моя мечта, надежда, вера, счастье, удовлетворение в том, что я все время буду возвращаться на эту землю. А уж мертвый-то я вернусь на нее наверняка”. Эти слова Галича оказались пророческими. Преследовавшая поэта власть рухнула, а его песни остались частью жизни россиян.