ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН - герой романа в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин» (1823-1831). Блестящий столичный аристократ, последний отпрыск знатного дворянского рода и потому «наследник всех своих родных» (один из них - престарелый дядюшка, в чью деревню отправляется Е.О. в самом начале романа), он ведет жизнь праздную, беспечную, независимую, полную изысканных наслаждений и разнообразных «очарований». «Забав и роскоши дитя», он довольствуется домашним образованием и не обременяет себя службой (в реальной жизни это было практически невозможно). Но Е.О. не просто «молодой повеса», он - петербургский денди, что создает вокруг него ореол исключительности и загадочности. Как культурно-психологический феномен, дендизм «отличается прежде всего эстетизмом жизненного стиля, культом утонченности, красоты, изысканного вкуса во всем - от одежды, от «красы ногтей» до блеска ума». Он предполагает также культ собственной индивидуальности - «соединение неповторимой оригинальности, бесстрастного равнодушия, тщеславия, возведенного в принцип,- и не менее принципиальной независимости во всем» (А.Тархов). Несомненная внутренняя оппозиционность такого типа поведения («не добиваться ничего, беречь свою независимость, не искать места - все это называется при деспотическом режиме быть в оппозиции»,- разъяснял как раз в связи с Е.О. А.И.Герцен) нередко принимала политическую окраску, приводила к вольномыслию, увлечению освободительными идеями. Примером может служить общество золотой молодежи «Зеленая лампа» (ее членом был Пушкин), находившееся в сфере внимания декабристского «Союза Благоденствия». Не случайно описание времяпрепровождения петербургского щеголя в стихотворном сборнике «ламписта» Я.Толстого «Мое праздное время» (1821) стало одним из импульсов изображения дня Е.О. в первой главе. Равнодушие к чинам и служебной карьере, культ праздности, изящного наслаждения и личной независимости, наконец, политическое вольнодумство образуют внутренне единый комплекс, характерный для поколения 1820-х гг. и запечатленный в образе Е.О. Разумеется, о вольномыслии героя, о его причастности к околодекабристскому кругу говорить можно было лишь намеками. Но эти намеки многозначительны и красноречивы. Критическое отношение Е.О. к высшему свету и соседям-помещикам, добровольное деревенское отшельничество (своего рода внутренняя эмиграция), облегчение участи крепостных (вполне «декабристский» по духу жест), чтение Адама Смита, бывшего в ходу у декабристов, изображения Байрона и Наполеона - «властителей дум» поколения - в деревенском кабинете Е.О., долгие беседы и споры с Ленским на самые острые и животрепещущие темы современности, наконец, прямое сопоставление Е.О. с вольнодумцем, философом-денди Чаадаевым, упоминание о знакомстве героя с лихим гусаром, декабристом Кавериным, рассказ о его дружбе с героем-автором, опальным поэтом, и готовность Е.О. сопутствовать ему в побеге за границу - все это свидетельствует об истинном масштабе личности Е.О., о его принадлежности к героям времени, остро ощущавшим свою историческую предназначенность и общественную невостребованностъ, мучительно решавшим проблему выбора жизненного пути. Беглость такого рода намеков - одна из главных особенностей повествования в «Евгении Онегине». Ее художественный эффект - в том, что повседневно-бытовой облик и поведение героя раскрываются здесь пространно и подробно, а о его внутреннем мире, его чувствах, переживаниях, взглядах говорится как бы мимоходом и вскользь. Эффект этот возможен потому, что живая, непринужденная беседа автора с читателем, имитирующая дружескую болтовню, предполагает, что и автор, и герой, и читатель - это «свои» люди, понимающие друг друга с полуслова. Той же цели служат явные и скрытые сопоставления Е.О. с героями европейской и русской литературы: Фаустом, Чайяьд-Гарольдам, Адольфом Б.Констана, Мельмотом Скитальцем Ч.-Р.Метьюрина, грибоедовским Чацким, наконец, с пушкинскими Алеко и Пленником. Эти многочисленные аналогии помогают уяснить духовно-нравственный облик героя, понять мотивы его поступков, смысл переживаний и взглядов, они как бы договаривают то, что недоговорено автором. Такой способ изображения позволяет Пушкину отказаться от занимательности действия, внешней интриги и сделать главной пружиной развития сюжета драматические противоречия в характере Е.О. Уже в первой главе, относительно самостоятельной и служащей предысторией героя, Е.О., вчера еще беспечный повеса и франт, гений в искусстве любви, переживает мучительный и острый духовный кризис, причины и последствия которого сложны и многообразны. Это и пресыщенность «вседневными наслаждениями», «блистательными победами»; это охлаждение чувств, мучительные воспоминания и угрызения совести; это и усиление оппозиционности, предчувствие конфликта с властью и отчуждения от общества (ожидание грядущей «злобы слепой Фортуны и людей», готовность к эмиграции). Наконец, мрачность и озлобленность Е.О., овладевшая им хандра, его равнодушие к жизни и презрение к людям, сходство с байроновским Чайльд-Гароль дом - все указывает на то, что душа Е.О. во власти демонизма - беспощадно-трезвого отношения к жизни, приправленного ядом сомнения в безусловности высших духовно-нравственных ценностей и общественных идеалов. Тем самым гражданские потенции героя поставлены под вопрос. В «деревенских» главах (II-VI) демонизм Е.О. проявляется все более отчетливо и в конце концов приводит его к катастрофе. Герой проходит здесь ряд испытаний (отношения с обществом, дружба, любовь), ни одного из которых он не выдерживает. Глубоко презирая соседей-помещиков, невежд и крепостников, Е.О. тем не менее страшится их суда и принимает вызов Ленского на поединок. «Всем сердцем юношу любя», он - хотя и невольно - убивает на дуэли своего единственного друга. Сразу оценив душевную чистоту, абсолютную естественность, искренность Татьяны, столь несхожей со светскими красавицами, разгадав незаурядность ее натуры и ощутив свое внутреннее сродство с нею, Е.О., считая себя «инвалидом» в любви и «врагом Гимена», своей холодной проповедью причиняет ей невыносимые страдания, едва не погубившие героиню. («Увы, Татьяна увядает, бледнеет, гаснет и молчит!») Недаром в символически-вещем сне Татьяны Е.О. представляется ей не просто прямым убийцей, но и предводителем шайки «адских привидений», т.е. демоническим героем. С другой стороны, новые для Е.О. деревенские впечатления, прикосновение к миру русской народности и старины, встреча с «русской душою» Татьяной - натурой цельной, решительной и страстной, дружба со своим антиподом - поэтом-романтиком, мечтателем-энтузиастом Ленским, готовым без раздумья пожертвовать жизнью во имя собственных убеждений и возвышенных идеалов,- подго-таачивают духовное обновление героя. Потрясение, вызванное невольным убийством Ленского, открывает Е.О. опасность и гибельность демонического индивидуализма, приводит его к новому кризису, необходимости вновь изменить жизнь. Покинув места, «где окровавленная тень ему являлась каждый день», Е.О. отправляется в странствие по России. И не только для того, чтобы забыться в дороге: жизнь «без цели, без трудов» становится для него невыносимой. Маршрут Е.О. не случаен. Его влекут места, связанные с героическими страницами русской истории: Нижний Новгород - «отчизна Минина», волжские просторы, овеянные легендами о Разине и Пугачеве, «жилище вольности» Кавказ, наконец, «брега Тавриды» - место ссылки Мицкевича и Пушкина. Ему необходимо своими глазами увидеть, каково современное состояние России, есть ли в ней источники и возможности осмысленной, исторически значимой деятельности. Итоги долгих странствий Е.О. безрадостны («тоска, тоска!..»). Героический период русской истории, кажется ему, остался в прошлом. В современности повсюду торжествует «меркантильный дух», мелкие, ничтожные интересы. Теперь лишь сфера частной жизни может оказаться для него спасительной. В таком душевном состоянии возвращается Е.О. в Петербург, где и происходит его новая встреча с Татьяной, уже чудесно преобразившейся, ставшей княгиней и придворной дамой - «законодательницей зал». Противоречив и финал романа. С одной стороны, вспыхнувшая в душе героя страсть знаменует собой возможность и даже начало его духовно-нравственного обновления. С другой - безнадежная любовь к Татьяне приводит его на край гибели. И без того «на мертвеца похожий», Е.О. выслушивает суровую и убийственную для него отповедь Татьяны-княгини, а затем следует внезапное явление мужа-генерала, столь напоминающее явление статуи Командора в «Каменном госте». Однако Пушкину важна именно принципиальная возможность нравственного возрождения Е.О., ибо подлинным героем романа является не он, а некий «сверхгерой» - современный человек вообще. С этой точки зрения Ленский, Е,О. и герой-автор, уже изживший демонический комплекс и как бы синтезирующий черты Е.О. и Ленского, представляют собой разные грани этого единого сверхгероя, закономерные этапы его эволюции. Художественное исследование противоречивого сознания современного человека, его напряженно-конфликтных отношений с обществом и процесса его духовных исканий, впервые предпринятое Пушкиным в «Евгении Онегине», во многом определило магистральную линию развития русской литературы XIX в. и породило целую галерею персонажей, генетически восходящих к Е.О., - от лермонтовского Печорина до героев Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого. Лит.: Белинский ВТ. Сочинения Александра Пушкина. Статья восьмая // Белинский В.Г. Поли, собр. соч. М., 1955. T.VTI; Писарев Д.И. Пушкин и Белинский // Писарев Д.И. Соч. М„ 1956, Т.З. С.306-338; Ключевский В.О. Евгений Онегин и его предки // Ключевский В.О. Исторические портреты. М., 1990; Семенко И.М. Эволюция Онегина (К спорам о пушкинском романе) // Русская литература. 1960, №2; Непомнящий В. Начало большого стихотворения // Непомнящий В. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. М., 1987; Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1983; Бочаров С.Г. Французский эпиграф к «Евгению Онегину» (Онегин и Ставрогин) // Московский пушкинист. М., 1995. Первое появление Е.О. на театральной сцене произошло 24 апреля 1846 г., когда в Александрийском театре было показано «драматическое представление», сочиненное Г.В. Кугушевым для В.А.Каратыгина, игравшего главную роль. В инсценировке пушкинские строки были «дополнены» претенциозными стихами и сюжетными изобретениями. Получив письмо Татьяны, Е.О. читал и недвусмысленно комментировал его Ленскому. Ольга была переименована в Надежду; Зарец-кий оказывался давним другом семьи Лариных. Возник новый персонаж - князь Дольский, будущий муж Татьяны,- их брак был обусловлен «разочарованием в своих юных мечтах» (из рапорта цензора). Драма начиналась сценой письма Татьяны, за которым следовали свидание с Е.О., затем - дуэль, петербургский бал, встреча Е.О. с Татьяной и ее отповедь. В дальнейшем театральная жизнь пушкинского героя была связана главным образом с оперой П.И.Чайковского «Евгений Онегин» (1879), ставшей самым популярным произведением русской музыкальной драматургии. Концепция оперы побудила П.И.Чайковского смягчить, а местами - снять в характере Е.О. пушкинские иронические краски и, по выражению критиков, «подновить» героя на тургеневский лад, упразднив в речах и манере признаки породившей его эпохи. Музыка обнаруживает внутренний мир Е.О.: резонерствуя, он искренне доброжелателен, сетуя на равнодушие, правдив. Онегинские «мелодии-позы» исполнены сдержанного, приветливого достоинства. Когда же в душе его «разрешается зима», именно музыка возвещает о переломе в развитии образа - рождении любви: Чайковский вводит в музыкальную характеристику Е.О. ранее принадлежавшую Татьяне тему любовных надежд. Выдающиеся исполнители партии Е.О.: П.А.Хохлов (1881), П.М.Норнов (1928), Ю.А.Мазурок(1963). Лит.: Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. Статья восьмая // Белинский В.Г. Поли. собр. соч. T.VU. М., 1955; Писарев Д.И. Пушкин и Белинский // Писарев Д.И. Соч. Т.З. М., 1956. С.306-338; Ключевский В.О. Евгений Онегин и его предки // Ключевский В.О. Соч. в 9 т. Т.9. М., 1990; Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968. С.281-288; Бродский Н.Л. «Евгений Онегин». Роман А.С.Пушкина, Пособие для учителя. Изд. 5. М., 1964; Бонда С.М. Предисловие и пояснительные статьи // Пушкин А.С. «Евгений Онегин». М., 1964; Поспелов Г.Н. «Евгений Онегин» как реалистический роман // Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. Сб.статей. М., 1983; Гуковский ГА. Пушкин и проблемы реалистического стиля. Гл. 3. М., 1957; Семенко И.М. Эволюция Онегина. К спорам о пушкинском романе // Русская литература. 1960. №2; Маногонен-ко Г.П. «Евгений Онегин» А.С. Пушкина // Медведева И.Н. «Горе от ума» А.С.Грибоедова; Макогоненко Г.П. «Евгений Онегин» А.С.Пушкина. М., 1971; Nabokov Vladimir. Eugene Onegin. A Novel in Verse by Aleksander Pushkin, V.l-4. N.Y., 1964; Лотман Ю.М. Своеобразие художественного построения «Евгения Онегина» // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. Книга для учителя. М., 1988; Долинина Н.Г. Прочитаем «Онегина» вместе. Л., 1971; Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Пособие для учителя. Л., 1980; Непомнящий B.C. «Начало большого стихотворения» // Непомнящий В. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. Изд. 2, доп. М., 1987; Гуревич A.M. «Свободный роман» // Гуревич A.M. Романтизм Пушкина. М., 1993; Бочаров С.Г. Французский эпиграф к «Евгению Онегину» (Онегин и Ставрогин) // Московский пушкинист. I. М., 1995.